Политическое наследие Лаврентия Берии

  Максим Крутиков – московский журналист «на вольных хлебах». Разведённый. Жена оставила его по причине профессиональной деятельности, которая не согласовалась с её идеалом настоящего мужчины, добытчика. В круг   интересов журналиста входят, в основном, различные аномальные явления, о которых он довольно бойко пишет, и предлагает свои материалы печатным изданиям соответствующей тематики. Их охотно берут, поскольку Максим непросто повествует о полтергейстах, призраках, внезапных исчезновениях людей, о медиумах, йети и НЛО, а сам выезжает на места и окунается в атмосферу таинственности.

         Так, недавно он вернулся с перевала Дятлова, и теперь занимается обработкой привезённого материала. Правда, ему не удалось установить причину гибели экспедиции, так как с некоторых подробностей всё ещё не снят гриф «Секретно», но предположения учёных об этом происшествии довольно серьёзные.

           Устав пялиться в компьютер, Крутиков решил отвлечься от работы и отправился на улицу прогуляться. Пошёл снег. Крупные его хлопья залепляли глаза, попадали в нос и за шиворот. Прогулка не удалась, и Максим нырнул в одну из кафешек.

           Он уселся у окна и попросил чёрный кофе. В зале было пусто, только за соседним столиком, тоже у окна, по-хозяйски расположились две женщины в окружении сумок и пакетов. Перед ними стояла тарелка с впечатляющей горкой пирожных. Дамы запивали их чаем и оживлённо обсуждали какое-то событие. Крутиков уловил приятное для него слово «привидение» и прислушался. Речь шла о Сокольниках. Там, де, на бывшей даче Берии, твориться что-то нечистое. Дача заброшена, но через забор люди видели свет в комнатах и силуэт наркома. А ещё исчез аниматор парка.

           У Максима участилось сердцебиение. Как? Он за тысячи километров ищет таинственные места и аномальные явления по всей стране, а они происходят здесь, в Москве?

           Снег кончился также незаметно, как и начался. Максим поспешил домой и сразу же обратился к поисковой системе. ГУГЛ тут же отозвался:

           «В древние времена Сокольники назывались в память богатыря Финиста по прозвищу Сокол, умевшего обращаться и в эту птицу, и в волка.   

           Здесь, в травах у озёр, в 1359 г. был найден мёртвым великий князь московский Иван II, прискакавший на свидание с дочкой сотника Ивана Калиты – Светлицей, а на теле князя не обнаружили ни ран, ни крови.

         Здесь в лесах забавлялся соколиной охотой Иван Грозный, было и поселение подручных-охотников, «сокольников».

         Любил Сокольники и Пётр I - по его приказу здесь был прорублен Майский просек - в честь пирушек для иноземных друзей царя Петра, устраиваемых ежегодно 1 мая. Немцы да шведы - царёвы приятели, для них и столы с угощениями в Сокольниках, от них и название - «шведский стол».

         До конца XIX в. парк был в собственности царской семьи.

         Но мало кто знает, что в 5-м Лучевом просеке в парке Сокольники, в окружении заросшего леса, находится заброшенная дача наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Точный адрес дачи: 5-й Лучевой просек, дом 14. Объект находится в ведении Административного комплекса финансово-хозяйственного управления Мэрии Москвы. Территория закрыта для доступа. Охранники на контакт не идут».

           Мало сказать, что журналист воодушевился – он готов был бежать туда прямо сейчас. Но посмотрев в окно, он несколько сник. «Сегодня   уже поздно – поеду завтра с утра», - решил Крутиков. Но с утра не получилось. Позвонили из управляющей компании и пригрозили, что если он не оплатит задолженности по коммунальным услугам, отключат свет и воду.   

           Только после обеда, одевшись потеплее и захватив фотоаппаратуру, Максим отправился в Сокольники. Уже у Путяевского пруда с бугра он заметил справа, за жиденьким перелеском и просекой, огороженную ржавой колючей проволокой и кое-где сохранившейся каменной оградой усадьбу. После вчерашнего снега подъезд к даче был девственно чист.

     «Ага, данные устарели», – мелькнуло в голове, – никакой охраны». Но всё же направился   к проходной будке на воротах, проверить. Из неё выглянул рыжеусый охранник и строго предупредил:

           – Назад! Вход запрещён!

           Максим нехотя отошёл от ворот и направился вдоль забора, в надежде найти другой проход. Но ограда казалась бесконечной. Он вглядывался в однообразную высокую сетку – однако, она была без слабых мест.

           Наверное, через полчаса неудачных поисков ему повстречался пожилой собачник, выгуливавший бультерьера, и поинтересовался, что Максим ищет.

           – Калитку или ещё какой-нибудь вход на дачу!- пояснил журналист.

           – А что ты не предложил охраннику пару тысяч? Он бы пропустил.

           – Не догадался, – улыбнулся Максим.

           Он, было, развернулся, но старик, указывая рукой на забор, сказал:

           – Видишь вон там заросли?

           – Ну! – Максим посмотрел на облепленные снегом кусты, что скучились у самой ограды.

           – Там есть лаз. Мы с мальчишками любили пробираться через него на дачу и там играть. Страшно и таинственно….

           – А почему таинственно?

           – Одно время, после расстрела Берии, в помещении расположился туберкулёзный диспансер,   а с шестидесятых годов здание занимала студия звукозаписи "Видеофильм". И те и другие пробыли здесь недолго. Говорят, призраки шалили. Слухов тогда много было. Вот и лазили…. Потом выросли и забыли про всё это. А вот сейчас и вспомнил про дырку-то.

         Максим поблагодарил старика и направился к зарослям. Стряхнув с кустарника снег, он увидел довольно большую дыру, но она находилась очень низко, поскольку были просто отпилены нижние зубцы ограды. По-пластунски он проник внутрь дачного участка, отряхнул с себя снег и осмотрелся. Дом был далеко. Когда журналист приблизился к нему, февральский день уже сменился сумерками. Он ткнул широкую двустворчатую дверь – та оказалась не запертой. Включив фонарик, Максим осторожно вошёл в   гостиную, которая начиналась сразу же с парадного хода. Он был очень смелым человеком, даже отчаянным, но, услышав неожиданно звук уверенных шагов, струхнул. Тут же одновременно включилось несколько светильников и люстра над головой. Журналист вздрогнул. В гостиную входил…тот самый, с портретов, Берия. Только на нём был не френч, а мягкий полосатый халат.

         Максим застыл истуканом, потеряв дар речи и возможность шевелиться. Одно дело брать интервью у очевидцев ужастиков, другое дело быть самому участником пар аномальных явлений.

         Берия был удивлён его виду: надев очки, он внимательно рассматривал парку Максима, шапочку и дутые ботинки. Потом недоверчиво покачал головой и вежливо, почти без акцента, его поприветствовал:

          – Здравствуйте, товарищ, вы ко мне? Как вы прошли?

           – Обыкновенно, – выдавил Максим.

           Берия недоверчиво хмыкнул:

         – Представьтесь, пожалуйста.

           И вовсе он не такой страшный, как пишут. Максим уже вышел из ступора и более уверенно ответил:

           – Здравствуйте, Лаврентий Павлович. Я журналист Максим Крутиков. Из двадцать первого века.

         Он сам не понял, зачем сразу так ему представился. «Сейчас вызовет охрану, и меня отправят или в психушку, или на Лубянку», – мелькнуло в голове. 

           Берия же не удивился, видно, для него одежда Максима показалась действительно чудной или даже фантастической – так в то время не могли одеваться. Был уже случай появления здесь, у него на даче, «человека из будущего», но в костюме клоуна. Ему не поверили, сочтя сумасшедшим.   

           Берия задумчиво, как будто про себя, проговорил:

           – Я так и думал…. Ну, что ж, Крутиков Максим…

           Максим опять напрягся.

           Берия поинтересовался:

           – А меня помнят в будущем?

           – Помнят, – кивнул головой журналист, особенно не углубляясь в детали.

           – Пройдёмте ко мне в кабинет, товарищ Крутиков, побеседуем, – мягко проговорил он, – только вот эти фотообъективы прошу оставить здесь. Максим послушно снял с плеча фотокамеру и положил на конторку. Берия слегка подтолкнул его к высокой двери с кожаной обшивкой..

           Журналист не уловил в   голосе наркома опасной интонации, но всё же по спине пробежал холодок.

           Кабинет был обставлен просто, без излишеств, как у всех вождей революции. Максим уселся в предложенное ему кресло и про себя уныло усмехнулся: поменялся ролью с объектом – теперь у него будут брать   интервью.

           – Ну, рассказывай, как там наш Советский Союз поживает – в двадцать первом веке?

           Максим задрожал: как ему, всесильному и страшному наркому внутренних дел, курировавшему атомный проект, сказать о том, что его страны нет?!

            Берия ждал. О чём он думал? О силе и величии социалистического государства?! Или о том, что в стране уже построен коммунизм? Или, что уже все страны стали на социалистический путь развития?

           Журналист взял себя в руки и уклончиво ответил:

            – Видите ли, в той форме, в которой пребывает страна в ваше время – СССР, не существует. Страна у нас называется Российская Федерация.

             – Так, так, так, – Берия сузил глаза, – можно поподробнее. Он открыл блокнот, вставил в ручку новое перо и приготовился слушать.

             Максим осторожно, отсекая все острые углы, начал свой рассказ.

               О Хрущёве он только упомянул, когда повествовал о преодолении Карибского кризиса и полёте в космос советского космонавта.

              –Недаром мы атомную бомбу создали. Испугались американцы. И космос мы покорили, - удовлетворённо вздохнув, кратко прокомментировал Берия. – А я не сомневался, что Никитка возглавит государство. Хитрый хохол.

             О периоде правления Брежнева Максим рассказывал более пространно. Именно в эти годы Советский Союз достиг, казалось, апогея. 

               Берия, радовался успехам СССР, как ребёнок: улыбался, согласно кивал головой, радостно потирал руки.

               А Крутиков продолжал рассказ:

               –Вовремя не ушёл Леонид Ильич на заслуженный отдых, болел, превратился в малого дитяти, а в это время к власти рвались либералы….

             – Мало мы их сажали, – угрюмо заметил Лаврентий Павлович.

             – На некоторое время удалось их остановить: после смерти Брежнева государство возглавил Председатель Комитета госбезопасности Юрий Андропов – но он вскоре умер.

             – Отравили, сучьи дети, – сквозь зубы зло процедил Берия.

             И тут Крутикову показалось, что он увидел истинное лицо своего визави – злое, даже яростное и беспощадное к врагам, реальным и мнимым.

           –Ну, а дальше, – торопил Берия.

           – А дальше пришёл к власти либерал Михаил Горбачёв, первый и единственный президент СССР, и началась   так называемая перестройка: гласность, вседозволенность, массовые протесты народа, наступление капитала. В страну хлынули иностранцы, и он зачастил в Европу, как за ярлыком на княжение. Вывел оттуда все наши войска, объединил Германию.

В Союзе начался парад суверенитетов.

             В 1991 году первым президентом РСФСР избран прозападный политик Борис Николаевич Ельцин.   Он подписал указ о прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР. В декабре 1991 года Борис Ельцин подписал Беловежское соглашение глав Белоруссии, России и Украины о ликвидации СССР. Их поддержали остальные руководители республик. На   месте СССР образовалось пятнадцать самостоятельных государств. И начался дикий капитализм. Коррупция, бандитизм, жуткая инфляция, задержка зарплаты, забастовки, обнищание народа. Начала действовать новая Конституция, написанная американцами. Сотни западных советников – экономистов, политиков приехали нас учить. Армия была развалена. Ушли изо всех стран, которые нам доверяли и развивались по нашему пути. Дошло до прямого предательства. Запад бомбил Социалистическую Югославию, а мы пальцем не пошевелили.

         Далеко за полночь длился рассказ журналиста о «лихих» девяностых. Берия слушал, сурово сдвинув брови, время от времени делал записи и пометки в блокноте, а Максим думал: «Зря это всё. Ничегошеньки ты уже не сделаешь. Самому в живых осталось ходить-то несколько месяцев».

         Лаврентий Павлович под впечатлением от услышанного нервно задёргался и позвонил своему заместителю:

         – Немедленно взять – приказал он, глядя в блокнот, – всех Горбачёвых, – Ставропольский край, станица Раздольная, и студента строительного факультета Уральского политехнического института Бориса Николаевича Ельцина, и ко мне.

         – А вы продолжайте, продолжайте, товарищ Крутиков.

         Максим перешёл к рассказу о Российской Федерации в двадцать первом веке. Он заметил, как посветлело его лицо, когда журналист сказал, что новым лидером России стал бывший сотрудник органов Госбезопасности Владимир Путин.

           – Бывших чекистов не бывает, – подвёл он черту.

         Уже начало светать, когда Максим закончил своё повествование. Берия поблагодарил его, потом пронзительно глянул журналисту в глаза и ещё раз спросил:

           – Так как вы сюда попали?

           Максим пожал плечами, не зная, что сказать.

           – А вернуться в своё время вы можете? – поинтересовался нарком.

           – Наверное, смогу.

           – Как-то неуверенно вы ответили, товарищ журналист. Попробуйте. Ведь вы понимаете, что если не исчезнете в этом времени, я буду вынужден вас арестовать?

           – Понимаю, – до Максима дошло, что завтра для него может и не наступить.

           – Лучше бы у вас получилось, – пожелал Берия. – Прощайте.

             Он поднял трубку телефона

             – Идите, идите! – торопливо проговорил он, набирая номер.

           Крутиков сначала пошёл быстрыми шагами, а потом и побежал по коридору, через гостиную….   Забыл фотокамеру, но возвращаться не стал.

             – Уф, – вздохнул он, закрыв дверь. И удивился, – Что это на двери? Какая-то архаика!? Позолоченный герб СССР и надпись:

             «Филиал «Государственного музея исторической памяти». Дача Л.П.Берии».

             Аллея аккуратно расчищена. Вдоль неё – мраморные вазы для цветов. Занесённый снегом фонтан со скульптурами…. Входные ворота распахнуты, возле них оригинальная остановка общественного транспорта…. Всего этого не было!

               Вскоре подошёл и автобус, а может быть и не автобус. Вместо колёс у него были какие-то надутые подушки.

               Мелодичный женский голос пригласил войти внутрь и занять любое место. Крутиков вошёл и обнаружил, что кроме него в автобусе никого нет, даже водителя. Это интересно. Тот же голос поинтересовался конечной точкой маршрута.

             – Баррикадная, – пробормотал изумлённый журналист.

             Автобус незаметно тронулся, мягко набирая скорость. Максим пытался разглядеть за окном знакомые места, но сквозь утреннюю полумглу проглядывали только силуэты зданий и заснеженных деревьев. Так же мягко автобус остановился, и тот же голос объявил: «Баррикадная».

             Крутиков вышел на своей остановке и сразу же увидел на доме огромную растяжку: «Навстречу IIIVI съезду КПСС с новыми трудовыми победами!» Его подозрения перешли в уверенность – Советский Союз жив! Берия всё же успел принять необходимые меры для его сохранения.

             Так же, как в детстве, на углу стоял киоск «Союзпечати». На витрине – газеты «Правда», «Советская Россия», «Советский спорт»….

           Максим вошёл в свой двор. Чистота идеальная: ни грязных баков с мусором, ни беспорядочной парковки автомобилей – только ярко выкрашенная детская площадка, да укрытые снегом клумбы. Из подъезда вышел одноклассник и сосед Петька Дзауров со счастливым лицом.

           – Привет, Петя, – поздоровался Максим, –   что ты так светишься?

           – Привет, Макс! На выходные с женой и детьми на Марс летали.                Кр-расота! Зарядились энергией и настроением на месяц.

             Крутиков даже и не удивился, он был готов теперь любое чудо принять, только сказал:

           – А я хочу в Европу слетать.

           – А что там ты забыл? Нищета, голод, безлюдье – одним словом, помойка.

           – Тогда в Америку.

          – Ты что с Луны свалился? – рассмеялся он.

             – Ну, можно и так сказать, – пробормотал Крутиков.

             – Ты же знаешь, что нет Америки. Небольшой остров с последним на земле племенем американских индейцев.