Тёмные Воды. Часть Первая

Ливень бился в лобовое стекло автомобиля неистовым, диким зверем. Его холодные, бесформенные в ночном мраке крылья хлестали по тонкой преграде прямо напротив моего лица, ежесекундно грозясь прорваться сквозь неё и заполонить собою салон, тускло освещённый огнями приборной панели.
Поёжившись, я ещё сильнее вжался в пассажирское сиденье и впервые пожалел о решении сесть спереди – весь мир отсюда казался сплошной разверзнутой пастью древнего мифического чудовища, исходящего слюной от голода и утробно рычащего в предвкушении сытной трапезы. И, похоже, подобные ассоциации тревожили не одного меня: тётя Мэй, нервно сжимавшая руль, едва заметно дрожала от напряжения и страха. Взгляд её чёрных, как смоль, глаз был устремлён в одну точку где-то по ту сторону лобового стекла, и я готов был поклясться, что никогда прежде ещё не видел тётю такой сосредоточенной.

Внезапно мир вокруг нас вспыхнул белизной: кривой, безумный росчерк молнии, похожий на разрыв самого воздуха, мгновенно соединил небо с возвышающимся по правую руку высоким холмом. Подаренной свыше вспышки света было достаточно, чтобы разглядеть изгиб узкой горной дороги на много метров вперёд – но картина эта вымылась из памяти почти моментально, стоило только раскатиться под небесами ужасному рокоту грома. Вдарив почти без разрыва с молнией, тот, казалось, заставил содрогнуться всю гористую местность вокруг нас, и машина тёти тут же вильнула в сторону по скользкой чёрной дороге. Меня увлекло вправо – ремень безопасности напрягся, сдерживая давление – но почти сразу же толкнуло обратно на место: женщина справилась с управлением и вовремя вернула машину на нужную полосу.

Тут молния искромсала небосвод вновь, и, утопая в мощном громовом раскате, из-за спины моей донеслись едва заметные плаксивые перешёптывания. Там, сжавшись в трясущийся комочек, стянутый одним ремнём безопасности, сидели дочери-близняшки тёти Мэй – Акеми и Акира, прямые наследницы фамилии Ямато и просто чудесные девочки девяти или десяти лет – наверняка вспомнить их возраст я не мог. Они были единственной радостью, что осталась моей тётушке от покойного мужа – в остальном его наследство ограничивалось безмерными долгами и проблемы. Одна из таковых и закончилась нашим нынешним побегом сквозь ночь и страшную бурю, под сенью которой не всякий решится даже показаться на улице. Не говоря уж о том, чтобы выехать в чёрную бездну посреди ночи и умчаться в сторону одной из близлежащих деревень по обманчивому полотну горной дороги…

Нервно сглотнув – к счастью, звук этот утонул в грохоте хлещущего со всех сторон ливня – я осторожно обернулся через плечо и, выглянув из-за сиденья, попробовал улыбнуться парализованным от страха близнецам. Те впились в меня безумными взглядами – совершенно одинаковыми, столь же неотличимыми, какими мне казались и сами их обладательницы – и как по команде принялись тараторить что-то бессвязное и малопонятное.

- Всё будет хорошо, – произнёс я, понимая, что придавленный страхом голос не пробьётся сквозь шумовой заслон ливня. – Мы скоро приедем… Только не бойтесь, хорошо?..

Крохотные угольки глаз, взиравшие на меня с неподдельным интересом и страхом, заблестели от слёз. И пусть я был вдвое старше сидящих позади девочек – но всё равно не смог удержаться от схожих чувств: в глазах появилась неприятная резь, а сердце в груди зашлось ещё сильнее.

- Это всего лишь гроза, – добавил я чуть громче, намереваясь успокоить хотя бы самого себя, и тут же вернулся на место, застигнутый врасплох очередным крутым манёвром тёти. Это был уже… который? Пятый резкий уход в сторону? Или шестой? Я сбился со счёта после третьего – того, что был после удара молнии – однако не мог не заметить, что тётя Мэй начала терять контроль над автомобилем всё чаще.

Я вновь осторожно покосился на неё – сухощавую, хрупкую девушку тридцати с небольшим лет, намертво вцепившуюся в руль побелевшими от натуги тонкими пальцами. Обычно она выглядела младше своего возраста, но здесь и сейчас, в объятьях непогоды посреди безвестности, справа от меня, казалось, восседала глубокая старуха, бледная и слабая, как умирающее сухое деревце. Её глаза воспалились, а губы были искусаны чуть ли не в кровь…

- Тётя, – негромко позвал я, надеясь хоть ненадолго отвлечь девушку от сводящих с ума мыслей. – Тётя Мэй?..

- Нельзя разговаривать с человеком за рулём! – неуверенно прикрикнула на меня одна из девочек с заднего сиденья.

- Да! – тут же поддержала вторая. – Не надо так!

- В-всё нормально, – откликнулась Ямато Мэй, и с её лица мгновенно сползла та устрашающая маска смертной напряжённости. – Что такое, Юичи?..

Тётя Мэй не смотрела в мою сторону – и это можно было понять – но в её обострившемся, тяжёлом внимании я вдруг ощутил нотки страшной безысходности: женщина ответила мне лишь потому, что сама не верила в наши шансы, расписалась в собственном бессилии. И совершенно ненужный вопрос сам собой появился у меня на языке:

- А они… Они нас убьют? Если догонят…

Мой голос утонул в очередном раскате грома, и мир как будто бы перевернулся: чёрное смешалось с белым, верх стал низом, а вода начала бить в стекло ещё сильнее, будто бы обратившись в смертоносную каменную шрапнель. Сшив небо и землю воедино сверкающей белой нитью – кривой, разорванной на множество мелких веточек – ослепительно яркая молния впилась в одно из деревьев справа от утопающей в дождевой воде дороги. Кошмарный треск и слепящая вспышка света заставили всех нас застыть в ужасе… А тётя Мэй, точно в состоянии тяжёлого полусна, зажмурила отяжелевшие веки – для неё ночь вдруг стала слишком яркой…

Я не успел даже вскрикнуть, когда машина, издав пронзительный визг, вдруг вильнула вправо, к противоположной стороне трассы, потом резко рванула обратно – и на полной скорости влетела в ленту дорожного ограждения. Удар показался мне едва заметным – ремень безопасности амортизировал основную нагрузку – но облегчение молниеносно сменилось абсолютным отчаянием: наше авто не уткнулось в металлическую ограду, нет – оно пробило её, точно лист бумаги, и вылетело с дороги в сторону отвесного горного склона. Запоздало, вразнобой сработали подушки безопасности: одна из них оттолкнула тётину голову от руля, а вторая на мгновение закрыла всё моё лицо, оборвав испуганный вздох и перекрыв обзор.

Впрочем, в зрении уже не было необходимости: внутренности мои тут же подпрыгнули к самому горлу, и я почувствовал, как увлекает меня вниз, за собой, внушительная масса металлической колёсной клетки.

Я инстинктивно сгруппировался, воспользовавшись резким размягчением подушки безопасности, и вжал голову в плечи, ожидая удара. Но полёт всё продолжался и продолжался, а откуда-то извне моего мирка, на грани слышимости и восприятия, раздался далёкий голос тёти Мэй:

- Дети, держитесь за ремни!..

Тётя не успела договорить – корпус авто с грохотом приземлился на одно колесо, и, встряхнув нас, точно пушинки на ветру, отпрыгнул ещё ниже во мрак. Свет фар выхватил впереди заросли каких-то тонких деревьев – за миг до того, как мы снесли их на полной скорости – и рассеялся по вольным струям дождя и мечущимся вокруг кускам каменистой почвы.

Оглушительный скрежет затмил собой даже шум сердитого ливня, нагнав на меня истовый ужас предвкушения: подтянув колени к груди, я только и ждал, когда же, наконец, днище машины останется где-то позади, а нас швырнёт об землю силой инерции… И последним, что я услышу в своей жизни, станет хруст костей и навязчивый шелест воды, спускающейся по камням вековой скалы.

Близняшки закричали одновременно, в один голос, и тётя Мэй тут же прикрикнула на них, опасаясь, что в безумной тряске девочки могут запросто прикусить язык. Вперёд вдова уже не смотрела – её ладони, до сих пор покоящиеся на руле, тряслись и елозили из стороны в сторону без какой-либо чёткой программы.

Авто тряслось и подпрыгивало на каждом встречном булыжнике, но с бешеной скоростью продолжало катиться вперёд под пугающим, почти отвесным углом. Несколько раз нас чуть подбрасывало вверх на особенно заметных препятствиях, и одно из них, судя по звукам, стоило машине заднего колеса. Вся конструкция тут же заметно просела к левой стороне, и скорость движения как будто бы начала падать… Я даже успел впустить в горящие от напряжения лёгкие крохотный глоток воздуха, когда ставший частью обыденной действительности хруст вдруг растворился в мерном шорохе дождя – и вокруг сразу стало слишком много непроглядной, глухой черноты.

- О нет, – глухо выдохнула Ямато Мэй, и один только тон её заставил мгновенно угомониться плачущих девочек на заднем сиденье, а в меня вселил ощущение тяжёлого отчаяния.

Безразличная, отливающая языком сине-белого пламени молния прочертила небо прямо над нашими головами, и в этом миге абсолютной белизны я разглядел шипящую бездну, раскинувшуюся прямо под нами.

Горная река. Бурный, необузданный поток, втиснувшийся меж телами громадных скал, принял нашу машину с недовольным рокотом, одарив целым каскадом брызг и пронизывающим до костей, почти потусторонним холодом. Удар, к счастью, не показался мне особенно сильным – после пережитой тряски сложно было воспринимать его всерьёз – чего нельзя было сказать о дальнейшем повороте событий: не продержавшись на месте и секунды, автомобиль вдруг торопливо покатился вперёд и вбок, увлекаемый водяным потоком, и я вдруг с ужасом осознал истинную силу беснующегося ливня. Нас несло вниз по течению – всю металлическую махину транспорта с его пассажирами – и от колёс, что тащились сейчас по каменистому дну, не зависело уже вообще ничего.

Свет фар, моргнув, погас. Мы оказались в плещущейся и страшной темноте.

- Девочки! – неожиданно скомандовала тётя Мэй дрожащим, но всё ещё сильным голосом. – Переберитесь на левую сторону! Как можно ближе к двери!

Я автоматически посмотрел в том направлении. И задохнулся от изумления: с той стороны, где находилось оторванное колесо, багажник нашего седана начал уходить вверх. Пока что этот перекос не был особенно заметен, но тётя Мэй, очевидно, молниеносно оценила ситуацию. И решила, что меньше всего нам сейчас может помочь переворот с ног на голову, устроенный могучим движением реки.

- И ты! – тётя вцепилась в моё плечо, возвращая к суровой реальности. – Попробуй отодвинуться дальше! Быстро, всей массой прижмитесь к левой половине, все трое!

- Мам, здесь везде вода!.. – слабо отозвалась одна из девочек, не находя в себе сил даже на слёзы. – Вода под ногами!.. Мы утонем?..

- Не болтай – делай! – приказала Мэй, неотрывно глядя перед собой. В её голове, наверное, строились сейчас целые стратегии выживания… Во всяком случае, я очень хотел на это надеяться, и потому со всем возможным тщаньем перенёс вес своего тела на левую сторону. Девочки тоже послушались незамедлительно: выбрались из-под своего ремня безопасности и перебрались под тот, что находился за моей спиной.

Частые волны тут же начали заявлять о себе, забились в глухо задраенное стекло – и под ногами моими захлюпало ещё сильнее, чем прежде. Авто, что до недавнего времени казалось нерушимой крепостью среди жестокого ливня, вдруг оказалось обычным железным склепом, постепенно наполняющимся водой.

- Юичи! – негромко, но агрессивно окликнула меня Ямато Мэй. Её взгляд то и дело проносился по моему лицу, точно удары плети, и одно только это странное внимание заставило волосы на моей голове зашевелиться.

Изобразив внимание – насколько это вообще было возможно в окружающей обстановке – я повернулся к тёте Мэй, и тут же ужаснулся тому безумному блеску, что захватил чёрные колодцы её глаз.

- Юичи, скажи… - женщина метнула тяжёлый взор назад, убедившись, что девочки нас не слышат. – Я сошла с ума?

- Что?.. 

- Там, на дороге. Ты видел их?

- Видел… кого?.. – мой голос прозвучал сдавленно и хрипло. Он почти утонул в плеске подступающей воды, не оставив о себе даже памяти.

- Когда ударила молния… мне показалось, что там, впереди, кто-то стоял… Две девочки в белом. С длинными чёрными волосами, – Ямато Мэй буквально рубила воздух быстрыми, чёткими фразами. – Они были там. Прямо на пути стояли! Ты же видел?!

Тётя, позабыв о рулевом колесе, подвинулась ко мне и повторила свой вопрос шипящим, тяжёлым шёпотом. И я, отшатнувшись, смог только покачать головой в ответ. Медленно и очень осторожно.

Мой взгляд тогда был прикован к месту удара молнии – в сотне-другой метров от нашей машины, впереди – и я готов был поклясться, что на залитой дождём дороге не было никого и ничего, что могло бы заставить водителя увести машину вправо.

Ямато Мэй негромко выругалась и зло, проклиная задний привод нашего авто, принялась стучать ладонями по рулю и приборной панели. Её, похоже, моя реакция не просто обезоружила, но оставила в абсолютной прострации.

Некоторое время – может, минуту, а может, и целый час – мы сплавлялись по реке в кромешной темноте и тишине, собирая на пути выступающие камни, вертясь по воле мощного потока и постепенно теряя последние крупицы надежды. Но если поначалу казалось, что этому движению рано или поздно настанет конец, то теперь, спустя целую вечность в объятиях чёрной воды под давлением безразличного ливня… я уже не мог быть ни в чём уверенным.

Осознание холода пришло с некоторым опозданием: в тот момент, когда я вдруг обнаружил, насколько же ледяной была просачивающаяся в салон речная вода, тело моё уже продрогло до нитки. В тщетных попытках согреться я поднёс ладони ко рту и начал часто-часто дышать на них, потом, не забывая клониться влево, с силой потёр свои плечи… И тут меня вдруг швырнуло вперёд и вправо, к приборной панели авто. Ремень безопасности напрягся от натуги, врезаясь в ткань простой белой рубашки, и в лёгких разом перестало хватать живительного воздуха.

Из-за спины моей раздался нескладный вскрик близняшек – они, замёрзшие и перепуганные, явно не ожидали такого резкого удара. Без движения осталась только тётя Мэй – её окаменевшие руки и ноги даже не дрогнули, когда по машине прошла ощутимая вибрация.

- Что это было?.. – негромко поинтересовалась одна из близняшек – я до сих пор не научился их различать – и ухватилась за водительское сиденье.

- Да, мама, что?.. – тут же поддержала её сестра.

- Тихо! – Ямато Мэй требовательно подняла указательный палец, призывая нас всех к молчанию. – Вы… Вы все это чувствуете?.. Движение прекратилось… как будто бы…

Я был бы рад помочь тёте ответом, но тело моё давно перестало ощущать хоть что-нибудь помимо леденящего холода. Да и проговорить хоть слово сквозь стучащие зубы было сейчас выше моих сил.

Не дождавшись подтверждения своей догадки, женщина дёрганными движениями распахнула бардачок и выудила оттуда небольшой походный фонарик. Это удалось ей не сразу – первые три попытки закончились падением в воду под самым рулевым колесом каких-то документов, небольшой кожаной сумочки и чего-то ещё неопределённого – но явно увесистого. Возможно, небольшого дамского пистолета?.. Не знаю. И не берусь теряться в догадках.

Заполучив, наконец, искомый фонарь, тётя Мэй включила его – вновь не с первой попытки – и прижалась к боковому окошку, водя ручным конусом света из стороны в сторону. Ей с трудом удавалось сдерживаться от паники – и на одном только этом стальном самообладании молодой женщины сейчас держалась вся атмосфера нашего импровизированного судна.

- Да, – проговорила Ямато-старшая без особой уверенности. – Да, нас прибило к берегу… Не знаю – надолго ли, и… наверное…

На мгновение тётя потерялась в собственных мыслях, но раздавшийся вдали раскат грома моментально вернул её в сознание и буквально вытолкнул из тисков прежнего страха. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов – что в окружающем холоде далось ей с трудом – женщина резко повернулась к нам с девочками и заговорила с поистине стальной твёрдостью:

- Мы застряли на мелководье. Сложно сказать, сколько это продлится – вода всё пребывает и каждая секунда на счету. Поэтому я спрошу прямо – вы можете идти?

- В такую грозу?.. – слабо просипела та из девочек, что сидела ближе к окну.

- Я не знаю, что это за река! – ответила тётя Мэй с излишней, пожалуй, твёрдостью. – Не знаю, куда она течёт и в какой водоём впадает. А значит, мы можем плыть по ней до самого утра, пока не замёрзнем до смерти, и не встретить ни одного ориентира…

- А можем заблудиться в этом дожде! - попробовал высказаться я, откровенно опасаясь перспективы блуждания в темноте под пронизывающими ветрами.

- Можем! – женщина огрызнулась, не скрывая собственного бессилия. – Но так у нас хотя бы будет шанс – шанс найти укрытие от этой… проклятой воды! Шанс развести огонь, высушить вещи! Я несу ответственность за вас! И не позволю, чтобы всё это… закончилось… вот так.

Голос тёти Мэй начал быстро затихать. Видно было, что женщину от слёз отделял лишь крохотный, едва заметный отрезок времени – и мне вдруг тоже захотелось разрыдаться от собственной слабости и предвкушения приближающейся гибели.

Казалось, мы уткнулись в тупик, потеряли все силы. Приготовились к худшему… Как вдруг с заднего сиденья раздались почти синхронные щелчки, и близнецы в один голос, наперебой друг другу, заговорили:

- Мы сильные, мам!

- Мы дойдём!

- Тут холодно и страшно!

- Нужно уйти от реки!

- Всё получится, только верь в себя!

Я опешил от такого потока слов, и с ужасом – куда большим, чем прежде – начал понимать, что мы, скорее всего, всерьёз сейчас выйдем на улицу, прямо в этот страшный, холодный мир из дождя и мрака, под взгляды тяжёлых туч и обжигающие удары молний! Нет… я не был к готов к такому… и вряд ли хоть когда-нибудь смог бы собраться с силами, чтобы бросить вызов самой природе!

К несчастью, я не успел даже открыть рот, когда тётя Мэй дрожащими руками отстегнула себя от сиденья и решительно толкнула наружу дверцу машины. В её руках я успел заметить чёрный силуэт закрытого зонта – ещё одной полезной вещи из бардачка – но всего мгновение спустя, раскрывшись бутоном чёрного матового цветка, тот вырвался из тётиных пальцев и растворился в темноте.

Ямато Мэй выругалась, но голос её утонул в рёве беспощадного ливня.

Позабыв о холоде, плещущейся у самых ног воде и кромешной темноте салона, я покрепче вжался в кресло и принялся молить богов, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился, чтобы я открыл глаза в своей небольшой комнатке и поёжился от ночных кошмаров, удаляющихся вслед за тяжёлым покрывалом ночи…

- Юичи! – оклик тёти Мэй застиг меня врасплох. – Возьми себя в руки и двигайся сюда! Медленно! Все выходим с моей стороны!

Я быстро обернулся к девочкам, надеясь обнаружить в их личиках хоть какую-нибудь поддержку – но те, явно вдохновившись собственными позывами, уже избавились от намокшего ремня безопасности и теперь осторожно ползли к противоположной стороне салона.

Ну да. Конечно. Выбора у меня не оставалось – из-за одной безумной идеи, принятой в состоянии крайнего стресса, мы все обязаны были отправиться на верную смерть… В самую пучину этого безрадостного вертикального моря со всеми его бесчисленными потоками, секущими лезвиями течений и пронизывающим до костей холодом.

Подбадривая себя этой новообретённой яростью, я потянулся к креплению ремня безопасности, но не смог совладать с ним ни с первой попытки, ни даже с десятой – действие, в иной раз бы не занявшее у меня и секунды, теперь растягивалось во времени до неопределённой отметки. Дрожащие ладони то и дело соскальзывали с гладкой коробочки, наполовину скрывшейся под водой, а чувствительность пальцев покинула меня уже довольно давно, наделив полнейшей тактильной слепотой.

- Ну же! – вновь прикрикнула Ямато Мэй, заглянув в салон. Её взгляд – уже привыкший к полумраку – изучал меня не больше мгновения. Резкий рывок – и женщина уже была рядом, с опасным блеском в красивых глазах и стянувшимися в тонкую белую нитку губами.

Отшвырнув прочь мои трясущиеся руки, вдова быстро нащупала нужную кнопку у самого основания сиденья – и вдавил её что есть силы. Издав жалобный шлепок, металлическая пряжка ремня выскользнула из крепления и, подчиняясь воле сматывающего механизма, заскользила по моей груди.

В следующий же миг тётя Мэй схватила меня за воротник и потянула за собой. Наружу.

Дождь бушевал ещё яростней и страшнее, чем представлялось изнутри машины: он был повсюду, занимал собой окружающую действительность целиком, не оставляя простора для воображения. В нём, казалось, можно было запросто утонуть, стоило только сделать неосторожный вдох…

Подхватив близнецов под правую руку, а меня придерживая за рукав рубашки левой, Ямато Мэй с завидной уверенностью поспешила прочь от увязшей на мелководье машины – расплывчатый силуэт последней растворился в ночи быстрее, чем мы успели сделать десяток шагов – и вскоре вывела нас к заросшему высокой травой каменистому берегу. Размытый и скользкий, он чувствовался под ногами куда явственнее, чем хлюпающие насаждения прибрежного ила, и, казалось, поставил себе целью во что бы то ни стало опрокинуть наше семейство обратно в воду: крохотные камешки постоянно выскальзывали из под ног, лишая равновесия, а в самых неподходящих местах поджидали острые грани особенно крупных и тяжёлых булыжников. Я разбил ногу в кровь об один из таких – удар прошёл сквозь плотный материал ботинка и отразился в окоченевших пальцах настоящим взрывом боли, после чего хлюпать в носке стало значительно сильнее и агрессивнее.

Это была западня. Чёрная ловушка для нас с девочками: проклятый ливень буквально давил нас к земле, прижимал неподъёмным грузом, заставляя передвигать ноги по неровным камням, забредать в заросли густого кустарника и собирать каждую попадающуюся на пути лужу.

Заслоняя лицо свободной рукой, я продолжал размеренное движение в темноту. Природа уже вытянула большую часть моих сил, и того, что осталось у меня в резерве, хватало только на сбитую последовательность шагов без чёткой цели и смысла.

Сложно сказать, шли мы по берегу, или же давно вышли на какую-нибудь дорогу – шум дождя заглушал даже грохот реки, а свет фонаря терялся всего в паре метров от нашей угрюмой процессии, не позволяя разглядеть ничего, кроме темноты и каменистой почвы, тут и там раскрашенной прогалинами примятой зелени.

Тётя Мэй слегка встряхнула меня, притягивая к себе, и склонилась почти над самым моим ухом.

- Ты видел?.. – твёрдым шёпотом поинтересовалась она, усиливая хватку. Видел?..

На ум сразу пришёл тот странный вопрос, что задала вдова ещё в машине – про якобы преградивших нам путь девочек в белом – и я уже готов был вновь дать отрицательный ответ, как женщина вдруг продолжила, уже чуть громче и спокойнее:

- Вон, впереди… Чуть правее и выше. Посмотри же!..

Испытывая смешанные чувства – нечто среднее между надеждой и явным сомнением – я покорно устремил взор в указанном направлении. Пришлось очень сильно прищуриться, чтобы уберечь глаза от вездесущей влаги, и даже выставить ладонь козырьком у лба… чтобы… не увидеть ничего необычного. Только темноту – такую же, как и повсюду вокруг.

Я так и знал… Тётя Мэй действительно сошла с ума. Стресс столкнул телегу её разума с рельсов, и мы с близнецами теперь покорно следовали за безумной вдовой, решившейся…

- Вот, снова! – возглас Ямато Мэй заставил меня содрогнуться от макушки до пят. – Посмотрите все! Там точно мерцает свет! Электрическое освещение! Или…

Я продолжал сомневаться в словах тёти. Не стал даже голову поворачивать в ту сторону – просто продолжил смотреть под ноги… и неожиданно для самого себя обнаружил там ощутимую перемену: на месте разномастного ковра из камней теперь виднелось побитое, но ровное полотно асфальтовой дороги. Сбитые до потери чувствительности ноги уже не чувствовали этой разницы, но слабые отклики надежды, ещё бьющиеся в груди, мгновенно отреагировали на удивительное открытие. И, желая укрепиться в своих догадках, я поднял взгляд туда, где сквозь черноту и ливень действительно виднелся едва заметный жёлтый огонёк. Он казался чем-то диким и нереальным посреди этого кошмара… Лучом надежды. Далёким, спасительным маяком…

Молния сверкнула где-то далеко позади нас, но даже мгновенной вспышки этого света было достаточно, чтобы разглядеть угловатые силуэты построек, окружившие нас со всех сторон. Тётя Мэй замедлила шаг, поразившись их близости, и невольно устремила луч фонаря не под ноги, а по сторонам.

Позабыв о дожде и мраке, мы четверо издали слитный вздох изумления: прямо перед нами распахнул свою пасть въезд в заброшенную одноэтажную деревушку, словно бы выплюнутую прочь исполинским морским чудовищем. Неприглядные бетонные домики с выбитыми стёклами, перемежающиеся ветхими деревянными постройками, торговые автоматы неопределённого возраста и проржавевшие насквозь металлические вывески – они смотрели со всех сторон, сливаясь в одну сплошную нескладную картину. Кое-где над застройкой возвышались бревенчатые дома, возведённые на каменном основании – но они терялись за пределами главной улицы и казались недостижимыми для света, источаемого слабеньким фонарём.

Дождь к этому моменту начал идти на убыль, и мы с тётей Мэй могли безбоязненно озираться по сторонам с открытыми от удивления ртами – в то время как близнецы всё крепче начали вжиматься в бока замедлившей шаг матери. Одна из девочек попробовала было потянуться ко мне за защитой – но вдова моментально одёрнула дочь и подтянула её к себе. Как будто бы сочла мою компанию недостаточно надёжной…

 Впрочем, подсознательная обида моя не продлилась долго – слишком велико было потрясение от найденной деревни и слишком силён глубокий, идущий из самых глубин памяти первобытный страх. В голове мгновенно всплыли все детские страшилки, связанные с заброшенными местами вроде этого, городские легенды и просто оброненные кем-то вскользь замечания о гнетущей тяжести подобного антуража. И… на миг мне действительно начало казаться, что окружающий мрак скрывает намного больше, чем могло показаться на первый взгляд.

- Неприятное место, – произнесла Ямато Мэй, словно бы считав эти слова из моей головы. – Неужели кто-то ещё живёт здесь…

Поддавшись порыву, я быстро поднял взгляд к вершине залитого тьмой холма – туда, где мерцали неровными огнями прямоугольники пустых окон. На этот раз желтоватых пятен там стало как будто бы больше, и вместо одного слабого язычка свечи можно было разглядеть не меньше полудюжины источников света.

Действительно, неужто кто-то ещё мог оставаться здесь, в этом царстве безвременья и мрака… Совсем один. В заброшенном доме на краю пустого посёлка.

Луч тётиного фонаря неуклюже мотнулся вправо и случайно зацепил край громоздкой железной вывески. Замедлив шаг, Ямато Мэй привлекла моё внимание к находке и осветила её целиком – белесая световая клякса легла на плоскую поверхность рекламного щита автозаправки, на котором до сих пор сохранились небольшие пластиковые пластинки с цифрами и сильно подпорченные ржавчиной слова, некогда представлявшие название малоизвестного топливного брэнда.

- Заправка, – Ямато Мэй просто констатировала факт, не сводя взгляда с накренившегося назад козырька – тот был почти полностью развален погодой и временем. – Интересно, сколько лет этой деревне… И когда… с ней произошло всё это…

- Вряд ли в ближайшие годы, – отозвался я, надеясь просто разорвать накинувшуюся со всех сторон тишину. – Иначе в новостях бы сообщили…

- Вряд ли счёт идёт на годы, – женщина склонила голову, чтобы струящиеся по лицу капли дождя не попадали в рот. – Скорее – на десятилетия…

Мы продолжили движение в мрачном молчании. И только фонарь вдовы, что шла справа от меня, всё метался из стороны в сторону по краям дороги, будто бы преследуя тщетное намерение выдернуть из темноты гладкое крыло какого-нибудь рабочего автомобиля, который мог бы сыграть роль железного спасителя из этих недружелюбных мест. Но залитая водой полоса асфальта была пуста. Искалеченная дождями и снегом, пробитая во многих местах порослью травы и кажущаяся скорее лесной тропинкой, нежели полноценной проезжей частью, она прерывалась лишь выпавшими из гнёзд металлическими трубами фонарей и прогнившими насквозь флагштоками, беспорядочно разбросанными вокруг. Самих флагов, конечно, давно уже не было – о них позаботилась суровая природа – но тут и там ещё бросались в глаза остатки былых уюта и гордости: крепления для деревянных носителей, вмонтированные в камень некоторых построек; тянущиеся от крыши к крыше нити прочных тросов и даже нетронутые временем каменные фонари, некогда освещавшие улочки этого загадочного места.

Вскоре главная дорога, которой мы шли, начала заворачивать вправо, и на место классической застройки пришли полупустые пространства парковой зоны – заросшие до неузнаваемости, эти участки земли выдавали свою первоначальную роль лишь полуразрушенными резными оградами из дерева, покосившимися скамьями и единственной теряющейся в траве небольшой статуей. Чуть дальше, почти у самой границы непроглядного мрака, можно было разглядеть очертания детской игровой площадки, но в нынешних обстоятельствах проржавевшие насквозь трубы качелей и покосившаяся карусель выглядели скорее зловеще, нежели жизнерадостно.

Поёжившись, я невольно ускорил шаг и тут же получил недовольный оклик тёти. Та, наоборот, с каждым пройденным десятком метров шла всё медленнее, и созданный мною разрыв в дистанции затянулся ещё очень не скоро.

Пройдя по широкой дуге вдоль парка и приткнувшегося к нему торгового ряда – где некогда продавали мороженое, дынные булочки и другие сласти на радость местным жителям – мы вскоре уткнулись в очередной поворот. На этот раз дорога уходила влево – достаточно резко, чтобы создать иллюзию тупика в ночной темноте. Извернувшись чёрным блестящим змеем, она тянулась вверх по насыпному склону холма и терялась в темноте над нашими головами.

- Почти пришли, – без особой уверенности проговорила тётя Мэй, окинув взглядом оставшуюся позади громаду деревни. – Осталось только подняться…

Конечно же, она говорила о том загадочном доме, в окнах которого виднелся неяркий свет, но уже тут, у самого подножия холма, с этой проклятой пустой дорогой впереди и гнетущей, мёртвой тишиной вокруг – я успел всерьёз пожалеть о принятом ею решении. Кто знает, кто мог ещё населять эти унылые места… Скрывающиеся от облав преступники?.. Бродяги, возомнившие себя хозяевами местных земель?.. Или, может, какие-нибудь старички – ну точно сказочные колдуны – что поджидают в своём уютном доме потерявшихся гостей, чтобы всласть попировать на их косточках?!

- Тётя, – слабо просипел я, не решаясь повысить голос. Бессмысленность допущенных догадок была понятна и мне самому, но страх, единожды поселившийся в сердце, уже не желал покидать приглянувшееся пространство. – Тётя Мэй?..

- Я сотню раз просила не называть меня так! – огрызнулась женщина из последних сил. – Просто Мэй. Или никак!

Съёжившись ещё сильнее, я уже не смог заговорить вновь. Так и поплёлся дальше по скользкому асфальтовому серпантину, теряясь в догадках и домыслах. Где-то в стороне, будто бы насмехаясь, гаркнула какая-то птица, похоже, пережидающая ливень под крышей полуразрушенного дома – её грубый вопль заставил меня стиснуть кулаки от ужаса, и путь наверх вдруг показался ещё длиннее и страшней, чем прежде.

Подъём петлял из стороны в сторону, забираясь всё выше, но с каждым заворотом отрезки его становились всё короче и короче – пока не пропали вовсе, сменившись огромным полупустым пространством, похожим одновременно на стоянку из серых бетонных плит и ухоженную площадь для проведения каких-то торжеств и ритуалов. Узкая и длинная, эта тёмная лента уходила далеко вперёд, теряясь во мраке, и казалась чем-то вроде огороженной с обеих сторон рукотворной реки. По правую руку от неё возвышался массив гостиничного комплекса – или чего-то в этом роде, достаточно крупного, чтобы вмещать целую массу людей, но в то же время представительного и очевидно важного для всей окружающей деревни.

Вот только… Света в окнах этого здания-гиганта видно не было. Одинаково чёрные и слепые, оконные проёмы даже не казались застеклёнными – они словно бы уходили в ту же ночь, из которой мы только что пришли. В бесцветную, мокрую пустоту, из которой просто не было верного пути.

- Проклятье! – Ямато Мэй растерянно огляделась. – Нам ведь не могло показаться!..

- Может, нас заметили изнутри, – подсказал я срывающимся голосом. – И погасили свет, чтобы не привлекать внимание?.. Наверное, гостей тут не видели уже очень давно…

- Мам, а это гостиница? – вдруг спросила одна из близняшек, с надеждой взирающая на внушительный двухэтажный комплекс.

- Там есть ванная?.. – поддержала сестру вторая, придвигаясь ближе к матери. – И кухня?.. Нам дадут поесть?..

Мрачный взгляд Ямато-старшей, подкреплённый лучом слабого фонаря, прошёлся по стенам загадочного сооружения и устремился вдоль белой бетонной ленты, которая, похоже, заканчивалась отдалённым подобием крупного каменного колодца.

- Нет, – произнесла тётя Мэй с тяжестью в голосе. – Нет, это не гостиница… Больше похоже на особняк местной знати.

- И нас не пустят внутрь?.. – девочки в один голос зашмыгали, готовые расплакаться в любой момент. – И не дадут отогреться?..

- Не знаю, – в тёмных глазах Ямато Мэй блеснул неподдельный страх. – Я… девочки, я… просто не знаю…

Повисла странная, осклизлая тишина. Неприятная настолько, что терпеть её было куда сложнее, чем бороться с собственным страхом. И, не выдержав, я на негнущихся ногах поплёлся ко входу в особняк – внушительному шестистороннему порталу, украшенному колоннами, резными фонарями из тёмного металла и роскошным красным деревом, которое, впрочем, казалось в тусклом конусе нашего света совершенно блеклым и неказистым.

- Юичи! Ты что себе… Немедленно вернись! – прикрикнула мне вдогонку Мэй, одновременно сердясь на моё безрассудство и превознося меня за него. Это была замаскированная похвала – пусть и в столь странной форме – ведь у самой женщины уже не оставалось сил на принятие подобного решения.