Продолжение 23 С гитарой по жизни

                И снова футбол
                (Рецидив)

Нормировщики все же приходили и расценки подрезали. Теперь вместо трех кладок мне приходилось делать четыре. Но, запас у меня оставался. Сделав до обеда норму и сдав наряд с готовыми деталями в кладовую, я часто уходил раньше. Мастер закрывал глаза на мое отсутствие. У меня стало много свободного времени, которое отдавал учебе и игре на гитаре. Но тут «заныли старые раны» …

  Завод занимал огромную площадь земли и это позволило руководству выделить место под стадион. На нем проводились легкоатлетические соревнования и, конечно же, футбольные баталии. В обеденный перерыв футбольные фанаты, в основном, из механических цехов приходили сюда не только «постучать по мячу», но и поиграть минут тридцать-сорок «банда на банду».

  Я тоже стал приходить сюда. Первое время садился на лавочку в сторонке и смотрел с тоской на происходящее на футбольном поле. Надо сказать, что моя голова еще порой слегка побаливала. В основном, на погоду. Но душа рвалась на поле, и я замечал, что мои ноги порой рефлекторно начинали дергаться, когда кто-то из игроков работал с мячом. Так долго продолжаться не могло, и я решился. Но оказалось, что вклиниться в сыгранные «коллективы» было здесь не очень просто. Все знали друг друга и новичок, оказывается, должен был принять «присягу» и подписать «контракт» по которому обязан являться на «Маракану» (так прозвали стадион) в любую погоду во все времена года. Неявка допускалась только по уважительной причине.

  Так вот, после подписания «контракта» я стал приходить на стадион. Сначала играл, что называется, «в пол ноги», но затем меня "засосала опасная трясина» Я позабыл приговор врачей и начал играть в полную силу. Но здесь меня подстерегало еще одно серьезное испытание. Дело в том, что я со стадиона прибегал всегда с опозданием и разгоряченный становился к станку. На участке работала мощная вытяжная вентиляция и сквозняк дул довольно приличный. Стал у меня болеть позвоночник. Особенно по ночам. Я испытывал страшную боль, когда переворачивался с боку на бок. Пошел к врачу. После рентгена и анализов получил страшный диагноз — болезнь Бехтерева. Это в перспективе неподвижность и постель. Но я подумал, что если с одной болячкой справился (в детстве я болел туберкулезом), то справлюсь и с другой.

  Боль в позвоночнике была мучительной. В это время и в работе произошли изменения. Я ушел в радиоцех на инструментальный участок шлифовщиком. Сквозняков здесь таких, как на прежней работе не было. Быстро освоился, правда, не без помощи опытных шлифовщиков и стал здесь центральной фигурой на инструментальном участке. От моей работы зависели многие слесаря, и я их не подводил. Брака не допускал, хотя порой приходилось, как говорят, «ловить микроны» — очень уж жесткие были допуска в обработке деталей штампов и пресс-форм. Но и мне прощали опоздания с перерывов. На стадионе меня прозвали Гарринчей (популярный в то время бразильский футболист), но были здесь и очень талантливые ребята, которые играли не хуже меня.

  Лекарства, которые мне приписывали я принимать порой забывал. Но с грозным заболеванием боролся очень долго только физическими нагрузками. Болезнь отступала очень медленно. Я стал замечать, что чем меньше сплю, тем лучше себя чувствую. Стал позже ложиться и раньше вставать. В конце концов, болезнь притихла, но боролся я с нею более десяти лет.

                Второе пришествие

Наконец, суд развел нас с Раисой. В паспорте стоял штамп о разводе. Началась, как я думал, безмятежная жизнь холостяка. Но не тут-то было. Однажды поздно вечером вахтер зовет меня к телефону. Звонит Рая: «Николай, срочно вызывай скорую, Вова весь горит и уже бредит». Вызываю, бегу встречать машину. Скорая увозит ребенка и Раю в детскую инфекционную больницу. Лежали они там две недели. Каждый день бегаю в больницу, проведывать. Сын выздоровел. Я привез их на такси домой. Вечером засобирался уходить. Вижу Рая стала у двери. Я все понял.
– Рая, мы уже чужие, – сказал я.
– Это по бумажкам, а на самом деле ты мой муж и я хочу быть с тобой.
– Странно ты заговорила сейчас, но ведь ты меня не любишь, а секс без любви – это проституция…
Тут она в слезах бросилась мне на грудь, стала исступлённо целовать.
– Мне без тебя очень плохо, я готова быть сейчас с тобой кем угодно, даже проституткой...

Где-то в глубине души любовь к ней у меня осталась. А ее поцелуи были такими искренними, страстными, что голова у меня пошла кругом. Стал отвечать на ее поцелуи и уже начал раздеваться, но вспомнил, что это чревато ее беременностью, тем более, что интима с женщинами не имел давно. А, как говорится, «башню» могло снести у меня запросто.
– Нет, Рая. Второго ребенка нам делать не ко времени. Я воздержусь…
Надо было видеть ее разочарование. Она стала приходить в себя и вдруг сказала:
– А Катьке Захаровой ты не боялся делать ребенка. Обрюхатил девку и бросил. И к Зинке Егоровой сейчас стал примазываться…
– Ну, я Катю не бросал. Она сама так решила, А Зина берет у меня уроки игры на гитаре…
– Обучится и будет тоже с пузом ходить, – сказала она уже с явной злостью.
  Чувствовал я, что правильно делаю, не поддаваясь на побуждение к сексу. Оделся и ушел.

Через несколько дней она звонит и просит прийти.
– Будешь ужинать? – я сварила борщ, – сказала она после того, как я разделся.
– Не откажусь, – ответил я, помня, что борщ она варила отменный, а я уже отвык от домашней еды, скитаясь по столовым.
Дождалась, когда я поем и вдруг заявила:
– Я уже три дня принимаю противозачаточные шарики. Гарантия сто процентов. Но даже если забеременею, сделаю аборт. Останься на ночь!
Ей было в то время двадцать восемь лет. Женщина в самом расцвете. Видимо, она истосковалась по мужской ласке. Даже если она не любила меня – секса она хотел со страшной силой. Есть женщины некрасивые лицом, фигурой, но в сексе – они богини и мужчины побывав с такой, уже не мыслят себя с другой. Все для них будет совсем не то. Раиса была изумительно красивой, с точеной фигурой гимнастки. Но в сексе я ее толком не знал. Это было только раз и в яростной борьбе.
Если бы я после ее просьбы вновь отказался, то с нею, наверное, случился бы нервный припадок. Но я уступил. 
 Она послушно следовала всем моим прихотям. Сказать, что она стонала – ничего не сказать. Она очень громко стонала. Понятное дело, нами руководила не любовь, а половая страсть изголодавшихся по сексу мужчины и женщины. Лежа в постели мы отдыхали от такого бурного секса. Дело-то было в общежитии. Имея тонкий слух музыканта, я слышал в коридоре голоса двух соседок: «Что там у них происходит?» «Да ничего – Николай вернулся». Рая оказалась не такая уж и неприступная, и даже очень милая. «Неужели одумалась и изменила свое отношение ко мне? А вдруг полюбит», – подумал я.

На работе, как было уже сказано, я перевелся в радиоцех на инструментальный участок. Но работа здесь была очень интересная. Кроме плоской шлифовки здесь надо было владеть круглой и внутренней. Все это я быстро освоил. Работа была ответственная – финишная. Детали, в которые вложен труд многих рабочих, нельзя было «запороть». Но и заработок был здесь гораздо выше. Но вскоре мне пришлось поменять и эту работу. Учеба в вечернем техникуме по специальности «Радиотехнические измерения» обязывала меня работать по профилю будущей профессии. Пришлось все начинать с ученика и в оставшиеся годы учебы повышать свою квалификацию до уровня сборщика радиоаппаратуры третьего разряда.