Непредвиденное

              Вечер пятницы, февральские праздники. В маленький город, в котором живут наши герои, заглянула весна: солнце, таящий снег, первое пение птиц. Прохожие начали преображаться из неповоротливых пингвинов в грациозных парней и девушек, мужчин и женщин в пальто, костюмах, шляпах, ботильонах и лакированных туфлях. Появилась улыбка на их серых, безжизненных и хмурых лицах. Казалось бы, вот оно - счастье.

               
              Дженни и Доминик договорились встретиться через полчаса около одного из ресторанов, который находился посередине между их домов, но Доминик позвонила и сказала, что она никак не может решить, что ей надеть, поэтому встретились они около её дома. Долгая вечерняя прогулка, наполненная свежим воздухом, свежими мыслями и предчувствием чего-то теплого и доброго. В таких прогулках и заключается молодость - не зная куда и зачем, вы все равно идете рука об руку, мимо вас проносятся сотни машин и проходят сотни людей.
- Я должна тебе кое-что рассказать, - сказала Доминик без тени сомнения
- Давай, мне кажется, меня трудно чем-то удивить, - ответила Дженни, улыбнувшись
- Помнишь, после Нового года вы с Элисон были на тусовке у Стэйса?
- Эта та, на которой разбили мое маленькое хрупкое сердечко? - засмеялась Дженни, борющаяся с досадой, болью и стыдом, вспоминавшая ночь, которую ей больше всего на свете хотелось забыть.
- Да.
- Слушаю!
- Когда Саймон сказал тебе, что ты не в его вкусе…
- Не сыпь соль на рану!
- Ты спала в комнате, а Элисон постоянно говорила Саймону, чтобы он пошел к тебе поговорить, но в тот момент он прижал её к стене и начал целовать. Притом сама Эл утверждает, что ничего не могла сделать. Честно говоря, я не понимаю этого. Ладно, если бы это был какой-нибудь другой парень, тем более, который не является предметом воздыхания твоей лучшей подруги на протяжении трех лет, но ведь это же был Саймон… Дженни, ты меня слушаешь?


               
      Полночь. Две молодые девушки стояли около подъезда. Это были Доминик и Дженни, которые ждали Роджера и Росса. Ныне очень странное время - девушки всегда ждали парней, первого шага от них, ждали, пока те соберутся и припудрят свои носики. Спустя двадцать минут они все же вышли и все вместе отправились в кафе. Доминик нужно было поговорить с Роджером, её, как и любую девушку, пугала неопределенность и недосказанность. Она нравилась Роджеру, он нравился ей, но подобно физическому закону одинаково заряженные частицы отталкивались друг от друга. Их мысли были наполнены страданиями друг о друге, оба слишком боялись проявить инициативу, потому что не хотели снова облажаться. Так они просидели рядом друг с другом около двух часов, но так и не смогли ничего сказать друг другу, ни единого слова.


      На этот раз Доминик и Дженни попался таксист, который даже не сказал им «Здравствуйте», когда они сели в машину, да и это, наверное, к лучшему. Доминик плакала, лёжа у Дженни на плече. Ей было обидно, что сработал закон бумеранга. Раньше она манипулировала парнями, веселилась, меняла одного на другого и наивно полагала, что так будет всегда. Теперь так поступали с ней. Кого бы теперь она не встречала, каждый оказывался пустышкой с потребностью унижать и быть униженным. Ей было жаль, что когда-то она вела себя так, как не нужно было. За всё в этой жизни нужно платить. Каждая слеза, подавшая на серое пальто, была наполнена сожалением и обидой на то, что нельзя вернуть время вспять и что-то поменять.
      Что же касается Дженни, то она снова чувствовала себя потерянной. Два месяца она усердно работала над собой, чтобы поменять образ своей жизни и превратиться в человека лучшего, чем она есть. Она читала, занималась спортом, ухаживала за собой, поменяла некоторые детали во внешности, ограничила круг общения до Элисон и Доминик и взахлеб читала Ремарка и Брэдбери в надежде обрести душевное равновесие. У нее постепенно получалось, она перестала подолгу молчать, смотря в никуда, перестала совершать глупые поступки, но в тот момент она снова сидела и думала о том, какой же неудачницей является. Её снова захватила тьма. Она не могла понять, почему люди так много недоговаривают и врут. Ей снова вонзили в спину нож, огромный и тупой, которые медленно пронзал её сердце, дабы жизнь из него вытекала медленно с каждой упавшей каплей крови. Она была пустым местом, тем, что не имеет имени, она лишь сидела в старой грязной машине, обнимая Доминик, и смотрела вдаль, но ничего не видела.





      Подул сильный ветер, снег смешался с дождем, все дороги заледенели и прохожие снова натянули свои маски, наполненные злобой и разочарованием. Весна не приходила, все выдавали желаемое за действительно. Зима вкралась в сердце настолько, что вряд ли что-либо уже когда-нибудь её растопит.