Во имя твое

Грядет печальный день, приближается 40 дней со дня смерти протоиерея Иоанна Баюра, моего отца Иоанна.

Я так не хотела ничего писать, потому, как это означало бы, что я, наконец, готова смириться с тем, что Его больше нет, готова принять тот факт, что Господь забрал Его, и я готова говорить о Нем в прошедшем времени. Если честно,осознание до сих пор не приходит. Мозг человека устроен очень хитро - он включает защитную реакцию, непринятие, отторжение, и человек не понимает, что на самом деле произошло что-то страшное и ужасное в его жизни, что оторвали часть души. Он не след оставил в моей жизни, не память, Он себя оставил. Сам того не понимая и не желая, этот Человек изменил мою жизнь.

Мне особенно тяжело писать, поскольку меня с ним связывали особенные отношения. Я верю, что как каждый прихожанин в отдельности, так и вся паства в целом именно так и думают, что они были особенные, потому как Он никогда никого не разделял и время уделял по возможности каждому. Но я, поэтому и сделала упор, что именно МЕНЯ с ним связывало нечто особенное. Вся эта история непонятной борьбы с отцом С. за три года только сблизила нас, невероятно сблизила. Он для меня стал самым любимым батюшкой, а я для него "маленькой Настенькой" (как он меня однажды назвал, и как я потом всегда подписывалась в смсках), которой я себя рядом с ним и чувствовала, несмотря на то, что я выше. Невероятный мой.
Наше первое знакомство случилось на исповеди, когда я уже месяц ходила в храм и преподавала в воскресной школе. Первые впечатления у меня были такие же, как у всех людей – я не была оригинальной в своих рассказах друзьям о Нем. «Высокий, статный, всегда улыбается, говорит размеренно и правильно (что является очень важным качеством хорошего психолога), Его всегда хочется слушать и не всегда важно, что именно Он говорит. Просто слушать». Хороший мой.
В минуты, когда у меня в жизни случались очень тяжелые моменты, переживания которые могли сказаться на многих людях, в том числе и на Нем, Он всегда находил, что сказать и как меня успокоить. Мне хватало всегда двухчасовой беседы у него в кабинете, чтобы потом месяц-полтора ходить окрыленной, воодушевленной и счастливой. Это вряд ли можно словами описать.
Благодаря Ему я выдержала самые тяжелые три года своей жизни: годы духовной борьбы и становления, когда я ломала себя и без поддержки, без Его поддержки, я не устояла бы ни за что; это я отчетливо понимала тогда и понимаю сейчас. Когда я, экспрессивный, амбициозный, ураганный ребенок, врывалась в его размеренную жизнь со своими «какими-то очередными проблемами», Он всегда выслушивал и рассказывал мне какие-нибудь истории из жизни святых, из своей жизни. По началу, я не очень понимала связь, но позже, когда успокаивалась, начинала улыбаться вместе с ним и слушать поучительные моменты, которые помогали мне принять то или иное решение. Он никогда не давал советов, мол, иди и сделай «то» или «это», и в твоей жизни сразу все наладится. Нет. Он очень мудро подводил меня к тому, чтобы я поняла, осознала и самостоятельно приняла решение. Правильное решение, Богу угодное.
Жаль, что я не могу поделиться даже частью наших бесед, поскольку в них было очень много личного, как с моей стороны, так и с Его. Просто я хочу, чтобы вы понимали – я никогда в своей жизни не встречала никого, кто хоть как-то мог бы отдаленно напоминать моего отца Иоанна. Это был, есть и будет человек особенный, и это не просто слова. Наимудрейший мой.
Он совершил самый важный и самый главный в моей православной жизни поступок. Когда мы с ним были еще едва знакомы, когда я только-только начинала делать первые шаги на нелегком пути неофита, Он, после очередной беседы, вписал в вечное поминовение самого дорогого и близкого мне человека, которого больше нет на этом свете. Каждое утро о нем молятся наши отцы, и так будет до скончания века. И сделал Он это в благодарность! Что?! Он всегда благодарил меня, говорил, что я много для Него делаю, а ведь на самом деле, я ничего не сделала такого, за что можно было бы получить Его одобрение и такое Его расположение. Добрый мой.
Не все у нас было так прям безоблачно, к сожалению. Я слишком эмоционально нестабильная личность, и был у нас один момент, когда я даже посмела на Него злиться и обижаться. Он чувствовал это. Он меня всегда очень тонко чувствовал, понимал мое настроение и никогда не реагировал на мои всплески, всегда знал, когда нужно подойти, а когда – нет, всегда радовался, когда я после долгого отсутствия возвращалась в храм, просил никогда не бросать богослужений и не отдаляться от Господа, что бы ни случилось. Однажды я подошла к нему за благословением и нашла в себе силы попросить прощения. Так стыдно мне не было никогда. Он улыбался. Он всегда улыбался. Говорил, что не держит на меня зла и очень меня любит. Я плакала, говорила, что тоже Его очень люблю, сжимала крепко-крепко Его ладонь и улыбалась. Тогда мне особенно хотелось Его обнять, и я до сих пор жалею, что существуют эти дурацкие нормы приличия и о том, что я так и не успела этого сделать.
И, конечно, Он простил, разве умел Он держать обиду на кого-то? Всепрощающий мой.
Несколько лет я исповедовалась только у Него, и, когда в очередной раз я приходила на службу, а на исповеди были другие отцы, я точно знала, что сейчас выйдет диакон и спросит, буду ли я исповедоваться. Отец Иоанн выходил за распятие и исповедовал меня, он всегда четко понимал, насколько я в Нем нуждаюсь и когда именно.
Я помню Его теплые большие руки. Мне даже кажется, я смогла бы отличить их от сотни других благословляющих рук. Я очень любила брать у Него благословение, ловить Его на пороге храма и не отпускать, долго-долго расспрашивая, как у Него дела и рассказывая о своих. А еще.. я помню Его серьезным, даже немного сердитым. В эти минуты у Него менялось выражение лица и мне казалось, что даже глаза на какое-то время переставали улыбаться, но это было крайне редко. Я ценила, что при мне Он выдавал разные спектры эмоций: от безумной любви и радости до недоумения и сердитости.
А сколько терпения было у этого Человека? Меня было невероятно много как для всего храма, так и для Него лично, но, несмотря ни на что, Он был безгранично терпелив сам и этому терпению учил других.
Однако один урок все же и у меня получилось преподать Ему: не всегда смирение – это хорошо, однажды можно и до служению дьяволу досмиряться. Иногда нужно выходить за рамки и не бояться противостоять беззакониям, независимо от того, чем это может кончиться, ведь какая разница, кто против, если Господь с нами. Мы никогда с Ним не обсуждали благополучный исход той долгой и тяжелой борьбы с отцом С., но однажды Он сказал мне слова, после которых все стало на свои места, все стало спокойно на душе. Совесть перестала меня грызть.
И, несмотря на то, что Он всегда называл меня Анастасией, я для него была той самой «маленькой Настенькой» и очень большим выносом мозга. Я Ему как-то еще в самом начале пути сказала, что я у Него насовсем, и ему придется со мной смириться. Это выражение лица просто надо было видеть: широченная улыбка и такое отчаяние в глазах. :)
Однажды на исповеди я подарила ему маленькую иконку Спиридона Тримифунтского, привезенную из Греции, это был Его любимый святой, и добавила, что это Ему на память обо мне, почему-то мне казалось всегда, что Он будет жить очень-очень долго и переживет даже меня. Увы. :(
А сколько у меня дома Им подаренных икон? Он никогда меня не отпускал с пустыми руками.
Мысли путаются, все кусками, комками и вырванными из контекста фразами, но это все мое. Мое и Его – наше. Я никогда не стеснялась говорить Ему, что люблю, это была настоящая христианская безграничная любовь. А если было что-то неприятное, разве теперь упомнишь, когда в душе погасло СТОЛЬКО света!?

Дорогие братья и сестры, нижайше прошу молитв о новопреставленном протоиерее Иоанне. Это на данный момент единственная посильная помощь Его душе.

*в следующем году выйдет моя автобиографическая трилогия «Святой отец», одна из глав которой будет посвящена памяти протоирея Иоанна Баюра.