Дневник и фото - 2006

1 февраля 2006 г.
По разным причинам на месяц выбился из привычной колеи, однако бегство от себя не удалось.
В 70-е наша литература пыталась перешить на русский манер английский термин beachcomber, то бишь бич, – перевести  как «Бывший Интеллигентный Человек». Когда я в 80-е в большом количестве читал прозу молодых провинциальных писателей, героем многих их рассказов был именно такой тип – не бомж, не отказавшийся вернуться к прежней нормальной жизни лагерник, не сезонный алкаш-шабашник, но именно  с к и т а л е ц,  бегущий от советской социальной жизни человек, чьё прошлое предлагалось додумать самому читателю. Литературная критика без затей нашла для них определение «герои с обочины жизни», и в общем-то они как пришли ниоткуда, так и канули в никуда – просто не прижились: сегодня таких людей и представить невозможно.

10 февраля 2006 г.  /  40 лет суду над Терцем и Аржаком
1966-й год начался с процесса над писателями Синявским и Даниэлем, и меня, подростка, потряс январский номер «Крокодила», где сообщалось, что отщепенцев нужно сурово покарать за публикацию на западе таких вот мерзопакостей: «Взять бы этого Чехова за туберкулезную бороденку, да ткнуть носом в его чахоточные плевки».
Суд начался 10 февраля (специально в день памяти Пушкина?), а 14-го, хоть оба своей вины не признали, им огласили приговор: Синявскому-Терцу – 7 лет строгой колонии, Даниэлю-Аржаку – 5 лет лагерей. Тогда в «ЛГ» появилось «письмо 62-х» в их защиту, которое подписали Антокольский, Аникст, Ахмадулина, Берестов, Войнович, Домбровский, Жигулин, Зорин, Каверин, Левитанский, Лунгина, Мориц, Нагибин, Огнев, Окуджава, Осповат, Рассадин, Сарнов, Самойлов, Тарковский, Чуковский, Шаламов, Шкловский, Эренбург... Им сразу ответили сторонники жёстких мер – Михалков, Симонов, Сурков, Тихонов, Федин...
Громче всех негодовал автор «Поднятой целины», с трибуны ХХIII съезда КПСС заявивший:
          «Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные 20-е,
     когда судили... «руководствуясь революционным правосознанием», ох,
     не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут,  видите ли,
     ещё рассуждают о «суровости приговора»!
Ответ Шолохову дочери Чуковского Лидии Корнеевны не напечатала ни одна газета – её Открытое письмо пошло по рукам:
          «...Традиция заступничества – существует в России не со
     вчерашнего дня, и наша интеллигенция вправе ею гордиться.
     Величайший из наших поэтов, Александр Пушкин гордился тем, что
     «милость к падшим призывал». Чехов в письме к Суворину, который
     осмелился в своей газете чернить Золя, защищавшего Дрейфуса,
     объяснял ему: "Пусть Дрейфус виноват – и Золя всё-таки прав, так
     как дело писателей не обвинять, не преследовать, а вступаться
     даже за виноватых, раз они уже осуждены и несут наказание..."
     Дело писателей не преследовать, а вступаться...
     Писателя, как и каждого советского гражданина, можно и должно
     судить уголовным судом за любой проступок, только не за его книги.
     Литература уголовному суду не подсудна.
     Идеям следует противопоставлять идеи, а не тюрьмы и лагеря. Вот
     это Вы и должны были заявить своим слушателям, если бы Вы, в самом
     деле, поднялись на трибуну как представитель советской литературы.
     Но Вы держали речь как отступник её. Ваша позорная речь не будет
     забыта историей. А литература сама Вам отомстит за себя, как мстит
     она всем, кто отступает от налагаемого ею трудного долга. Она
     приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, –
     к творческому бесплодию.  И никакие почести,  деньги, отечественные
     и международные премии не отвратят этот приговор от Вашей головы».
     (25 мая 1966 года)
Кстати, 8 февраля – десятый день памяти Лидии Корнеевны Чуковской.

8 марта 2006 г.
Приехавшую давеча из Парижа Марью Васильевну Розанову в Москве опять обидели. Удумала она с соратниками посидеть в хорошем кафе, приковыляла со своей клюкой, а их на фейс-контроле тормознули. Объяснили открытым текстом, что стариков пускать не велено – не украшают они, старики, интерьер. Бабку Марью и КГБ остановить не мог, и свою чашечку кофе матёрая диссидентка с боем взяла. А потом достала писателя Диму Быкова, который как раз в телеящике куковал, и в прямом эфире свое «фэ» по этому случаю озвучила.
Когда Быков машинально поздравил Марью Васильевну с Женским днём, она в карман за словом не полезла:
     – Спасибо, но у меня   э т о   произошло в другой день.
Феерическая она, Марья Васильевна: вне времЯчка.

11 марта 2006 г.
В литинститутские годы, когда тусовался в поэтическом цехе, хорошо знал известного советского негра Джимми Паттерсона.  Знаменитого тем,  что он в двухлетнем возрасте снялся в фильме «Цирк» с Орловой и Столяровым. В 70-е годы Джеймс числился флотским офицером, был членом СП СССР и писал незатейливые стихи, которые регулярно печатал.  Вроде: «...помню, как пели / мне Россия и Африка у колыбели».  На негра он уже тогда походил слабо, так как  в нашем северном климате  к сорока годам стал  пепельно-серым,  да о цвете его  кожи совсем не думалось. Теперь ему 72, и он худо-бедно доживает свой век в  Штатах, куда уехал от московской нищеты лет десять назад.
В отличие от советского поэта Паттерсона,  у его ровесника негра Луиса Миранды была вполне хлебная профессия с красивым названьем: табакеро. То бишь крутил  он эксклюзивные сигары (на элитных вечеринках   Dawidoff  сворачивающий сигары  чёрный виртуоз – гвоздь программы) и, судя по фотографии, дедушкой был весьма  компанейским. А в богатую Россию прилетел с нищей Кубы с простым желаньем  – заработать.
Завтра в криминальных теленовостях недели нам расскажут, как два юных ублюдка  забили до смерти чернокожего табакеро.  Очень хочется, чтобы их нашли:  и чтобы  они ответили по законам, а больше – чтобы мы их увидели. Уродов, которые спокойно разгуливают  по нашему городу, где с каждым годом жить становится всё тошнотворней и страшнее.

12 марта 2006 г.
В  селе Прямухине, что на пути от Торжка к Осташкову,  отправили к праотцам батюшку – с женой  матушкой Ксенией и тремя детьми в избе спалили. В самой что ни на есть исторически православной глубинке. Которую наши писатели-деревенцы традиционно преподносили, как оплот душевной чистоты и кладезь духовности.
Незадолго перед тем  о.Андрей засветился  в каком-то телевизионном ток-шоу – рассказывал, как вынужден ночами охранять с ружьём свой храм от местных селян, тащивших оттуда всё, что можно было унести. Тогда кто-то из публики пристыдил попа:  ступил-де на путь просветительский, так и веди себя, как миссионер у аборигенов – не оружием,  но словом Божиим воздействуй. С туземцами, может, получилось бы, а со спившимися тверскими мужиками – нет.
В нынешней деревне это вполне бытовой  криминал – местные пожгли приезжего чужака,  которого прислали к ним с ненужными проповедями, храм от разграбления спасать.
А в них больше нет веры ни во что – ни в мирской суд, ни в Божий.

13 марта 2006 г.
Ох уж этот «старый стиль» – сегодня понедельник 13-е, а вообще-то – 1-е марта.  И 125 лет с того дня, как одержимая идеей-фикс девушка из приличной семьи Сонечка Перовская снова  (в третий раз)  покусилась на жизнь государя-императора. И, как в русских народных сказках, злодейство у бомбистов с третьей попытки наконец получилось…
Мне было 15, когда вышел фильм Арнштама «Софья Перовская», и юная душа была смущена:  милая Саша Назарова с красавцем Борисом Хмельницким и Гошей Тараторкиным,  изготовив адскую машину, с её помощью средь бела дня в центре Питера угробили любимого артиста  БДТ Владислава Стржельчика.  Нутро содрогалось, когда в талый снег из-за сорванной взрывом дверцы кареты нетвёрдо ступали ботфорты царя Александра Второго, а навстречу ему уже крался, подло пряча за спиной бомбу, смертник Гриневицкий...
Это очень хорошее кино – я всем советую  его смотреть, если не видели. От сценариста Габриловича сегодня потребовали бы не героизировать террористов, а тогда он явно старался вызвать у зрителя если не оправдание, то хотя бы жалость.

9 апреля 2006 г.  /  Исполнение желаний
Сколько раз собирались с Давидом Боровским сделать большое ностальгическое интервью, и всё руки не доходили, а теперь уже и не сделаем… Остался лишь замечательный кусок в давнем интервью с Михаилом Рощиным:
«В начале 60-х сидели мы с Боровским на нашей коммунальной кухне, ели ложками из кастрюли холодные макароны, запивая их водкой, и говорили о том, что непременно будет.
     – Какой у нас самый известный театр?
     – Ясно, МХАТ, – говорит Дезик.
     – Ладно, пусть будет МХАТ. Так вот, однажды я напишу замечательную пьесу, её поставит во МХАТе самый лучший режиссёр, а ты сделаешь декорации. И когда будем выходить с тобой на поклоны, вспомним этот вечер, нашу кухню, водку с макаронами... Вот за это давай и выпьем!
И выпили.
...Прошёл десяток лет, написал я пьесу «Эшелон», её поставил на МХАТовской сцене Эфрос, а Боровский сделал гениальные декорации – без пафоса, с реальным товарным вагоном... И на премьере 9 мая 75-го года, выходя к рампе на поклоны, взял я Дезика за руку и говорю:
     – Помнишь, как мечтали мы об этом дне? 
И Дезик сказал:
     – Помню!..»

14 апреля 2006 г.
Порадовался за Олесю,  получившую премию «Поэт» (Миша Поздняев заметочку в «Новых известиях» написал – вполне язвительную:  чудо-де – вторым после Кушнера лауреатом назвали писательницу весьма спорную). До этой у Олеси уже была премия Б.Пастернака – то бишь все это выглядит как желание позлить литературные круга (или – кругИ?).
Вполне понимаю, откуда течёт поток гадостей, которые льют на Олесю завистники, равно как очевидна позиции геев  (заголовок информашки на их сайте – «Поэтесса, выступающая против «мерзости гомосексуализма», получила национальную премию»). Господь с ними, ущербными.
Нравятся  кому или нет  стихи Олеси – дело вкуса.
Cвою книжку «Испанские письма» она открыла эпиграфом «Ты имеешь то, что ты  есть».  И этим всё сказано.

15 апреля 2006 г.
Все воспоминания о денежном мешке Арманде Хаммере непременно содержат рассказы, как он после любого банкета собирал со столов оставшиеся вкусности. Очевидно, это национальная черта характера – образцовая бережливость. Сегодня смотрю: президент Кацнельсон после застолья с кондитерами складывает оставшиеся бутерброды в коробку из-под торта, внимательно их рассматривая – не надкусаны ли? Увидев меня, ничуть не смутился: «Зайдёте к нам приватно?  Посидим за узким столом…»

21 апреля 2006 г.
Вечер памяти Тани Бек в ЦДЛе: скромный, но хорошо, что хоть такой. Вёл Сухарев. Очень постаревший, сильно изменившийся. Конечно, воспользовался сценой для сведения каких-то собственный счетов не пойми с кем, походя лягнувши  нынешнее время (не по делу).  Но по-настоящему разозлило не это, а отсутствие в зале и на сцене знакомых лиц  (забыли уже, или по своим углам поминают?)
Потом погуляли с Хохликом по городу – переулками прошли до Тишинки, хотя погода не  очень располагала. Передохнув на пустынной детской площадке, вдруг вспомнил, что мы сидим во дворе дома Кира Булычёва, к которому сразу захотелось напроситься на чашечку горячего чая, а это невозможно уже третий год...
Оч. грустный день.

26 апреля 2006 г.
Когда служитель Пятницкого кладбища, который приводит в порядок наше семейное захоронение, опять спросил, каким парфюмом я пользуюсь, честно ответил: Yves Rocher – и понял, что на этот раз я в сотню долларов никак не уложусь. Так оно и оказалось: инфляция, месье.

2 мая 2006 г.
Жижишный френд, хороший театральный критик Павел Руднев (концептуальный недруг Наташи Старосельской), предложил развиртуализироваться. И сделать это в день 150-летия Василия Васильевича Розанова – поехать в Загорск и посетить Гефсиманский Черниговский скит, положить цветы на его символическую могилу. Тридцать лет назад я в одиночку пытался найти место упокоения философа и писателя, тщетно расспрашивал монахов в Троице-Сергиевой лавре, но мне это не удалось, так что соблазн исполнить давнее желание оказался велик, и хоть Ольге православные святыни неинтересны, в конце концов я её раскачал.
Сегодня утром у загорской электрички встретились два десятка френдов, с которыми мы и совершили пеший марш-бросок по Розановским местам, к его дому в Сергиевом Посаде, в скит и Свято-Троицкую Лавру. В месте, куда мы так воодушевлённо стремились, монашеская жизнь возобновилась в начале 90-х, но до сих пор идут реставрационные работы, в храме открыта только малая часть, однако свечная лавка работала. В пещеры нам попасть не удалось, но Павел поговорил с молодым священником, и тот согласился провести недолгую экскурсию, вполне содержательную. После чего отслужил короткую литию на могиле.
Нам повезло с погодой – день выдался тёплый и солнечный, и до Троице-Сергиевой лавры дошли бодро. Наша развиртуализация была абсолютно трезвая, что не отразилось на праздничном настроении.
На обратном пути, расположившись в двух вагонах электрички, я позволил себе по-дружески пошутить над Рудневым – заплатив продавщице мороженого за два брикета, доверил ей анонимно вручить вредное лакомство в соседнем вагоне самому крупному и шумному пассажиру, как призовое – от лица всех безымянных театралов РЖД.

5 мая 2006 г.
Онищенко объяснил, что отныне для нас Цинандали, Ахашени, Хванчкара и Боржоми – просто грязные грузинские деревни. Интересно, ЧТО стОит это объяснение?

6 мая 2006 г.
Полуторастолетний юбилей Фрейда у нас прошёл почти незамеченным. А зря – дедушка стоит памяти. Рассказывают, что Лотман постиг гениальность Фрейда в ту минуту, когда сын влетел к нему в кабинет с криком:
     – Папа, когда я вырасту, я убью тебя и женюсь на маме!

10 мая 2006 г.
Вчера умер  «русский гишпанец»  Сергей Гончаренко.
В наш поэтический подвал весенним вечером 1976-го его привёл Борис Слуцкий. Сказал, что у Гончаренко нынче памятный день – наконец-то его приняли в Союз писателей СССР (кажется, Борис Абрамович был одним из рекомендателей), а к нам пригласил его почитать свои новые переводы испанской поэзии. Признался, что считал Луиса де Гонгору абсолютно мёртвым поэтом, который остался лишь 400-летним сухим стариком на портрете Веласкеса, а вот Гончаренко перевёл «испанского Гомера» как нашего современника,  и попросил Сергея начать чтение с послания драматургу Лопе де Вега (ирония судьбы – Серёжа родился в один день с Лопе – 25 ноября, с разницей в 383 года).               
               
               * * *
               Брат Лопе, погоди писать коме...
               и так известно всем, какой ты вру...
               Зачем берешь Евангелие в ру...?
               Ведь ты же в этой книге ни бельме...
               И вот тебе еще один нака...:
               когда не хочешь выглядеть крети...,
               «Анхелику» спали как ерети...,
               и разорви в клочки свою «Арка...».
               От «Драгонтеи» впору околе...
               Добро еще, что мягкая бума...!
               На четырех наречьях околе...
               несешь ты, а тебе и горя ма... .
               Намедни, говорят, ты написа...
               шестнадцать книг, одна другой скучне...
               и озаглавил их «Иеруса...»
               Назвал бы лучше честно: «Ахине...!»

У нас на семинаре не было принято бурно выражать свои эмоции, но тут захлопали все – Слуцкий недовольно сказал, что вообще-то здесь не театр эстрады...
Тогда Сергею Гончаренко был 31 год, и в переводческом цехе его имя уже не нуждалось в представлении.  Сын военного атташе в Стамбуле и Берне, он с детства рос в иноязычной среде, легко овладевал языками, а самым любимым стал испанский. Золотой школьный медалист, с отличием окончил иняз им. М.Тореза и сделал блестящую карьеру:  профессор, проректор по научной работе Московского университета лингвистики, вёл переводческий семинар в Литературном институте. Его самое любимое детище – созданная им же Ассоциация испанистов России. При неимоверном числе научных работ, монографий и переводов  (в списке авторов – полторы сотни имён),  Сергей Филиппович всю жизнь писал и свои стихи, выпустил десять собственных поэтических книг. И вот внезапно ушёл  – полгода не дожил до своего 60-летия.

15 – 22 мая 2006 г.  /  Ставрополь
Обрадовавшись случаю снова побывать в славном городке Ставрополе,  с удовольствием отправился на 2-ю межрегиональную конференцию РОСПиК по хлебопечению ЮФО (Кацнельсон и его админы заранее полетели самолётом, а я воспользовался ж.д.).
В купе фирменного поезда – кроме меня и респектабельного дядьки, читавшего «КоммерсантЪ / Власть», – симпатичные студентки,  ехавшие  домой повидать родителей.   
Как часто случается, верхние полки оказались у девушек, и я свою нижнюю уступил тотчас же.  Под нашими вопросительными взглядами сосед изобразил печальное лицо: 
     – Конечно, я бы тоже предложил вам свою полку, но... дело в том, что у меня... ног нет...
     – Ну, что вы!..
Наступившую неловкость сняла проводница, пришедшая брать деньги за бельё.
Поскольку была пора отходить ко сну, мы с соседом вышли в коридор, давая девушкам возможность переодеться, и когда через пять минут вернулись, света в купе уже не было, впотьмах и мы кое-как улеглись.
Перед сном непроизвольно вспомнил лётчика Мересьева из «Повести о настоящем человеке»,  прикидывая, в каком Афгане и где еще в наши мирные дни дядька мог потерять обе ноги, и так, рисуя в воображении героический образ, быстро отключился...
Проснувшись, увидел напротив заспанное девичье лицо,  и взгляд соседки был странным. Скосив глаза вниз, узрел нашего визави – он сладко жмурился, заложив руки за голову и до подбородка натянув одеяло. Из-под которого выглядывали... босые волосатые ноги, и наш попутчик поочерёдно шевелил пальцами то на одной, то на другой – как бы разминку делал перед забегом. 
Перехватив мой взгляд, дядька подмигнул и продолжил:  левой – правой, левой – правой...
Чай мы пили в гробовом молчании. Да и что тут скажешь?

23 мая 2006 г.
Пока мотался в Ставрополь, похоронили Либединскую (умерла 19-го).
Лидия Борисовна была из тех немногих человеков, про жизнь которых можно сказать: безукоризненная. В литературе ей отводилась достаточно скромная функция – связующее звено: пожимая ладонь ЛБ – ощущал рукопожатие Цветаевой, Зощенко, Олеши, Светлова… Отличную беседу с Либединской сделал Витя  Шендерович на  «Радио «Свобода» три года назад.
Последние замечательные старики уходят:  неделю назад простились с Зиновьевым, Борщаговским...

8 июня  2006 г.
По случаю юбилея Третьяковки – телеинтервью с сотрудницей Галереи:
     – Какой вопрос чаще всего задают экскурсанты?
     – «Почему художники всегда рисуют на руках мадонны мальчика, а не девочку?»
Вот вам и КОД ДА ВИНЧИ.

5 июля 2006 г.  /  Ушёл Алёша Дидуров
...Мы познакомились в начале 70-х, когда вся страна мурлыкала его песни из фильма «Розыгрыш» (про девочку, которой нёс портфель), когда начиналось его «Рок-кабаре» – с первой «стекляшки» в Измайлово...
Полгода были соучениками по семинару Винокурова в литинституте, который Алёша бросил на первом же курсе. Началось с обиды на Учителя:  Евг. Михайлович был забывчив на имена, называл Дидурова то Тутылевым, то Дударёвым, – Алёша его сперва поправлял, а потом окончательно обиделся и ушел из винокуровского семинара навсегда. Можно было перейти в другой, но Дидурову уже скучно там, муторно стало. В конце учебного года его притащила ко мне домой Погожева: отчисляют – ни одной курсовой не сделал; я отдал Алёше все свои контрольные за 1-й курс – оставалось лишь титул перепечатать (обычная литинститутская практика), но он уже с ликбезом расплевался: служебная карьера его не прельщала, а чтобы печататься диплом не требовали.
Дидурову претили полусерьёзные или легковесные разговоры о литературе, отношения с Поэзией у него были рыцарские. Так же и с Музыкой, второй его стихией. Видимо, потому мы с Алёшей друзьями не стали: он был болезненно ревнив и обидчив, моя смешливость его раздражала. Но все годы сохранялись общие знакомые, приносили новые стихи Дидурова, и мы изредка обменивались приветами.
Смерть давно уже добралась до нашего поколения (Женя Блажеевский, Аркаша Сарлык, Нина Искренко), но после ухода в прошлом году Тани Бек – Алёшина смерть самая рядом.
В давнем Танином стихотворении: «На маленькой кухне четыре грядущих поэта...» один из четверых – Алёша. Вполне состоявшийся, хотя со стороны его творческая жизнь кому-то может показаться скромной. Случалось слышать, что работа над антологией «Солнечное подполье» сильно отвлекала Дидурова от собственного письма, что тусовка съедает всё его время. Наверное, в какой-то мере это так, но жить иначе Алёша не мог – вот уж кто действительно «ни единой долькой не отступался от лица». И его книжка «Легенды и мифы Древнего Совка» – останется, как памятник нашей параллельной эпохе.

9 июля 2006 г.
В Иркутске потерпел аварию самолёт – выкатился с посадочной полосы и въехал в гаражи. Погибла дочь Валентина Распутина Маша.  При суевериях Валентина Григорьевича это для него страшный удар...
Аэродром в старой части города считается роковым – эта катастрофа пятая или шестая.

12 июля 2006 г.
В лаборатории поликлиники УПДК аккуратный номенклатурный старик сдаёт на анализ миниатюрную какашку – в литровой гранёной банке с надписью «Мёд».

14 – 17 июля 2006 г.  /  Чебоксары
Очередную конференцию РОСПиК Кацнельсон подгадал так, чтобы в столице Чувашии по плановым делам оказался  Онищенко. И очень был доволен, что всё местное руководство почтило своим вниманием булочников и кондитеров, но этим всё и кончилось: кавалькада  начальников с главврачом появилась со свитой, местной прессой и фотографом, отметилась и сразу исчезла, не взяв с собой Юрия Менделевича. Чтобы не попасть под горячую руку (а в обиде и ярости Кацнельсон невыносим), я сбежал и с удовольствием погулял по городу, который очень хорош.

30 июля 2006 г.   
На автобусной остановке хорошо выпивший парень – симпатичной девушке:
     – Мадмуаззель, у меня есть тристапесят рублей...
     – Извините, но я не пью!
     – Да кто тебя пить зовет, дура!.

6 августа 2006 г.
Свой 55-й день капусты отметил с Хохликом, Димычем и Погожевой. Грустные у нас вышли посиделки – стали мы старые,  седые и скучные,  что Олины фотографии и запечатлели.
Галка чуднАя – нашла на полке справочник по русской эмиграции, не обнаружила там свою фамилию и жутко расстроилась: «Почему меня нигде нет?»

13 августа, 2006 г.
Оказавшись вчера в Сретенском монастыре, удивились, не увидев в храме раку  с копией Туринской плащаницы – теперь стена на этом месте завешана мелкими  иконами. Еще надеясь, что святой покров перенесли в левый соборный придел,  вход в который заслонял охранник в черном камуфляже, спросили, можем ли мы  поклониться плащанице.
     – Не можете, – ответствовал он. – Мы её убрали на сохранение!
     – ?!
Никаких объяснений от служителей храма не добились: просто-де  перенесли её  в алтарную часть  (как и оригинал в Турине), куда, понятно, посторонним вход  заказан.
Вообще ни Ватикан,  ни тем более наша православная Церковь никогда не участвовали  в спорах о подлинности плащаницы, никак не комментировали её принадлежность  к  Иисусу Христу. О реальной причине исчезновения копии святого покрова из собора  на  Сретенке остаётся только гадать.

1 сентября 2006 г.
Антоша пошёл в первый класс. По мне, так в отношениях сына и отца должны быть памятные моменты, куда входят и проводы в школу. Жаль, что моя родня этого не понимает.

8 cентября 2006 г.
В Храме Косьмы и Дамиана, что в Столешниках, сегодня отпели поэта Анатолия Кобенкова.  Всю жизнь он прожил в Ангарске и Иркутске, а познакомились мы в Литинституте  и дружили с середины 70-х.  Год назад Толя решился наконец перебраться в Москву,  надеясь за несколько лет обжиться тут к своим 60-ти, а вот едва прожил год...
Когда-нибудь напишу о Кобенкове много и подробно, ныне же вспомнил вдруг про Союза общения, который задолго до интернета  знакомил молодых писателей изо всех городов России.
В середине 70-х в шумной компании у меня дома совпали сибирский поэт Толя Кобенков и поэт  из Ялты Гриша Остёр  (тогда  автор одной книжечки взрослых  стихов,  а первая детская – «Так хорошо дарить подарки»  – только готовилась к печати). Разговорились и выяснили, что несколько  лет заочно знакомы – по так называемому Союзу общения, а тут впервые наконец увиделись (теперь бы сказали:  развиртуализировались).
Нынче вряд ли выяснишь, где в конце 60-х возник тот Союз и  кто  основатель этого безграничного объединения. Впрочем, началось   оно вполне формально: в каком-то комитете ВЛКСМ зародилась идея перезнакомить молодых писателей из разных городов России.  Собрали десяток рукописей, распечатали на машинке в нескольких экземплярах и послали на адреса других райкомов – с просьбой размножить и отправить  дальше,  а взамен этих стихов и рассказов прислать образцы творчества местных литераторов.
Поскольку был комсомол организацией всесоюзной, творческая  инициатива распространилась быстро и широко – судя по Остёру и Кобенкову, от Черноморья до Сибири.  А так как  комитеты ВЛКСМ  явно исполняли роль цензуры, то налаженная переписка вскоре переходила в частную,  но потому сразу и оскудевала – не было у молодых писателей таких мощных адресных завязок. Другие  «комитеты»  тоже спохватились:  ни к чему им своими руками плодить и множить «самиздат»,  который невозможно контролировать...
Когда в 2002-м  я  узнал о существовании ЖЖ, он понравился именно как Союз общения.  Открыв там собственный блог, сразу ринулся искать френдов сообразно своим литературным симпатиям.   И за четыре года этот список замечательно устаканился. И с Толей Кобенковым наше общение в интернете обрело новое дыхание – он часто обращался ко мне с просьбой связать его с желающими принять участие в Ангарских встречах, на которые я сосватал ему Галю Погожеву, Игоря Иртеньева, Гришу Кружкова с Маришей Бородицкой...
Прощай, Толя!

18 сентября 2006 г.
Трагическая гибель в автоаварии артиста Алексея Локтева вытащила из закоулков памяти образ симпатичного социального героя, который студентом ГИТИСа сыграл  памятную роль в кинофильме Якова Сегеля «Прощайте, голуби», потом успешно снялся в двух десятках фильмов и последний раз мелькнул на экранах в сериале «Жизнь Клима Самгина» (в 1987-ом). Работал в театрах Москвы и Ленинграда, в начале 90-х создал собственный Театр, где был режиссёром и ведущим артистом, поставил моноспектакли о певце Талькове и поэте Рубцове, литкомпозиции по прозе и дневникам Шукшина и Достоевского. Я был знаком с его милой дочерью Сашей (артист оставил четверых детей) – подругой Насти Рахлиной, которая привела студентку журфака в редакцию «Стаса», и мы напечатали её портрет с мужем Костей Кинчевым на обложке журнала. Группа «Алиса» и её лидер-рокер в моём представлении не очень сочетались с воцерковлённым Локтевым, но их взаимное влияние наверняка не было показным. Сейчас жалею, что не узнал интересного человека – артиста и алтарника Никольского храма в Мытищах.

20 – 23 сентября 2006 г.  /  Петрозаводск
3-я межрегиональная конференция РОСПиК по Северо-Западному округу. Те же и то же. Краткость пребывания в замечательном городе не дала возможности как следует его узнать, но хорошо погулять по городу и  посмотреть основные достопримечательности – получилось.
Мой  последний день  совпал с окончанием навигации, и я воспользовался возможностью посмотреть Кижи. Конечно, увиденное не очень соответствует глянцевым картинкам (на всём следы вялотекущей реставрации, которая сводится к не очень успешной консервации),  но мощь древне-русского зодчества ощутить удалось.

29 сентября 2006 г.
Весь сентябрь пролетел в поездках по любимым дорогам: Псков, Новгород, Петербургская область, Карелия... Возвращался, сбрасывал сотни фотографий на сидюшники, однако так ничего и не написал – слов нет. Потому что всё, в дороге увиденное, – не поэзия, а контузия. Ну да: не зарастает народная тропа в пушкинское Михайловское, радует  глаз туристов новгородский кремль, Сёмочкин доделал на Выре домик станционного  смотрителя и отстраивает рукавишниковский особняк в Рождествене, где будет-таки  Набокова музей, да и Кижи по-прежнему прекрасны. Только едешь к ним мимо мёртвых  городов, вроде райцентра Остров, мимо до окон вросших в землю гнилых деревень, по  грязи, сквозь чудовищную нищету, где, как золотые фиксы в искусственных челюстях,  торчат нуворишевские особняки с космическими тарелками... Впрочем, так всегда было: «в центре сияет огнями Версаль, а вокруг – мрак, невежество, пьянство». И конца этому не видно.

7 октября 2006 г.
В подъезде своего дома на Лесной четырьмя выстрелами в упор убита Анна Политковская. Все открыто говорят, что эта акция – подарок ВВП на день его рождения (двумя днями раньше начали отмечать юбилей Кадырова, у которого причин ненавидеть журналистку не меньше). Чудовищное преступление, которое наверняка останется нераскрытым.

15 октября 2006 г.
Ольга на выходные уехала к родителям, и я воспользовался одиночеством – два дня потратил на приведение в порядок снятых за последнее время фотографий.
Сегодня впечатления от нашего путешествия улеглись, и самым памятным оказался день  в Михайловском (15-го сентября).
В то утро  собирались выехать из Пскова засветло, и с погодой повезло, но мы с Хохликом прокопались до полудня. Отменять поездку однако не стали – взяли такси и быстро доехали.  Несмотря на то, что уже припекало, путь к усадьбе Пушкина я выбрал не через парк, а в обход – по краю леса, мимо заливного луга с мельницей, и подошли к дому с тыла. Никаких организованных экскурсантов  не застали, но встретили  дружелюбную  юную пару, с которой и поснимали друг друга на ступеньках у крыльца, хорошо знакомого по картине Попкова. Я знаю, что дом – новодел, отстроенный на уцелевшем фундаменте, но Хохлика разочаровывать не стал: двух часов нам как раз хватило, чтобы всё посмотреть-потрогать – очень   ж и в о й   дом,  совсем лишённый ореола музейности.
Неспешно дошли до Святогорского монастыря – мимо часовни, «вещего» камня («направо пойдёшь.. прямо пойдёшь...»), водяной мельницы и страусиной (sic!) фермы, где нам едва не втюхали пару огромных яиц.
Ни одного экскурсионного автобуса уже не было на автостоянке, и мы душевно погуляли в одиночестве по всем монастырским закоулкам. Хорошо, что Оля взяла портативный штатив – поснимались вдвоём, как заядлые туристы, в последних закатных лучах.
Я был настроен заночевать в Тригорском, благо нас уже обхаживал хозяин частной гостинички, завлекая скидками, ужином и угрозой, что до утра отсюда никакие машины не поедут, но Хохлик капризничала (действительно, оставила в псковской ночлежке все свои дамские принадлежности), и мы пошли пешком до Минского тракта. И повезло – на середине дороги нас подобрал пустой автобус. Я попросил водителя довезти до райцентра Остров – водитель послушно  доехал до середины некогда оживлённого городка, и тут я понял причину его недоумения: в девять вечера не увидели ни одного человека, ни одной машины, ни одного зажжённого окна в домах – мы оказались в абсолютно мёртвом месте. Шофёр однако не отказал в последней просьбе – доставил к ближайшей автозаправке, где был и сувенирный киоск, и кафешка на четыре столика. На парня в магазинчике моя журналистская ксива произвела впечатление – обещал пристроить нас на какой-нибудь попутный транспорт (между тем, никакого движения по когда-то оживлённому Минскому шоссе – на Европу же! – вообще не наблюдалось.
В кафе кроме нас ужинали с выпивкой два мужика. Нам с Олей быстро накрошили салатики и пожарили мясо, мы увлеклись едой и разговором, но через час наш слух стал принимать сторонние голоса, тем паче, что соседи говорили очень громко. Один оказался местным князьком (два его охранника смирно курили на улице), и он самодовольно учил своего визави – очевидно, школьного товарища – науке красиво жить. Доказывая, что может всё, – позвонил своей бабе и велел ей срочно приехать. Действительно – через десять минут охранники доставили сердитую тётку в домашнем байковом халате и с намотанном на голову мокрым полотенцем, на манер тюрбана. Явственно повеяло скандалом (вытащенная из дома дама кипела в жуткой ярости), но тут продавец  сказал, что нас готова подвезти  попутная машина.
Попутка оказалась огромным  трёхосным фургоном-рефрижератором, за баранкой которого сидел поляк из Вроцлава, и Хохлик обрадовалась возможности  поболтать на любимом языке, а я под их воркотню славно подремал...
Потом была Луга (с чудовищной гостиницей, где душ и туалет имелись в конце коридора), день в Рождествене и Выре (по которым давно могу профессионально водить экскурсии, как и в доме станционного смотрителя),  вечер у Сёмочкиных  (впервые не остался у них ночевать, поскольку расплодившиеся Митя и Егор превратили уютный дом в шумное общежитие), и  мы с Хохликом  перевели дух только в Питере, добравшись до Миши Яснова...
Очевидно, на подобную поездку «автостопом» я больше никогда не отважусь.

27 – 30 октября 2006 г.  /  Калуга
Очередной слёт пекарей и кондитеров (6-я конференция по хлебопечению РОСПиК). В моём представлении Калуга связана не с Циолковским, но с Берестовым  (здесь до сих пор живёт его брат-бонапартист)  и Окуджавой. Замечательные прогулки по осеннему солнечному городу.
На обратном пути заехали в роскошный Свято-Пафнутьев Боровский монастырь, где славно пообщался с монахами и едва не отбился от группы.

9 ноября 2006 г.
В конце 70-х навсегда отбыл в Париж наш знакомый Жорик М. Попробовал он там, как в Москве, заниматься журналистикой, но с его французским не вышло, еще год пытался найти себе какое-нибудь денежное заделье, пока наконец-то обрёл... В 81-ом "Литгазета" под рубрикой "Их нравы" тиснула злобную реплику: "Играя на разобщенности буржуазного общества, пользуясь одиночеством французов, наш бывший соотечественник основал в Париже циничную фирму: телефонные звонки одиноким людям..."
"Циничный бизнес" Жорика свёлся к тому, что он давал заработать разноязычным студентам Сорбонны, которых посредством телефона связал с эмигрантами из разных стран, ровесниками и стариками, нуждавшимися в общении: они созванивались, чтобы обменяться новостями, обсудить новые фильмы и книги, отгадать кроссворд, просто поговорить... Раскрутил своё дело Жорик быстро: через год уже был совладельцем телефонных сетей Франции.
До появления мобильников, интернета и фейсбука оставалось...

16 ноября 2006 г.
Сегодня Международный День терпимости,  который в десятый раз отмечается во всём мире.  Символом  коего могут быть толпы темнокожих людей  на фоне Эйфелевой башни, Колизея или Бранденбургских ворот. Или соседняя с моим домом улица Дурова, где по мусульманским праздникам ни проехать, ни пройти от молящихся прямо на земле восточных иноверцев.  Рядом – на Трифоновской – армянский и украинский культурные центры. А на улице Образцова – синагога. Я живу здесь полвека, и никогда такое соседство не будило во мне никаких нездоровых чувств. Но отчего в последние годы мне так неуютно в районе, где я живу?  Гляжу в свою душу – и не нахожу ответа.

28 ноября 2006 г.  /  100-летие  Д. С. Лихачёва
О том, что Дмитрий Сергеевич был человеком удивительным, множество воспоминаний. А мне хватает одного эпизода.  В 98-м в статусе высшей награды РФ восстановили орден апостола Андрея Первозванного, и первым после 1917 года кавалером стал Лихачёв. Когда академику о том сообщали, к нему пробился репортёр новостного телеканала и с младенческой дуростью спросил:
     – Кроме всего прочего, это же и огромная материальная ценность. А вы, Дмитрий Сергеевич, способны его продать?
Поразило, что Лихачёв задумался. И молчал минуту, пока ответил:
     – Да, смогу. Если моей семье станет нечего есть.  Но это будет последнее в моём доме, что я продам.

29 ноября 2006 г.
Проснулся от грохота: к тяжёлому року соседа сверху добавился железяковый скрежет с улицы. Глянул в окошко – сбылось-таки: начали сносить клоповник 30-х годов. Что впякают вместо него – разное говорят, но одно ясно: тишины год не жди.
Кофе еще есть, а вот анальгин вчера закончился. Нужно садиться за работу, но в таком бедламе горшок совсем не варит. Опять подумал, что всё х.рово, и пора бы наконец застрелиться.
Пока заедал сыром кофе и просыпался – краем глаза посмотрел новости: горит в Магнитогорске плавильный цех (людские потери еще не сосчитали), а везде, где зима уже началась, коченеющие россияне спешно устанавливают в своих квартирах печки-«буржуйки» и начинают день, растапливая намерзший за ночь лёд в кастрюльках...
Огляделся: вода из крана кое-как течёт, свет моргает, но пока что горит, даже интернет не глючит. Значит,  всё не так уж и плохо?
Решил сегодня не стреляться: лучше Успенского и Чупринина с днём рождения поздравлю.

2 декабря 2006 г.
Почему, когда Юра Щекочихин месяц умирал в ЦКБ от необъяснимой заразы, от которой у него вылезали волосы и отслаивалась кожа, когда диагноз «лучевая болезнь» очевидно висел в воздухе – эту историю тотчас замяли, и атомщик Адамов, у которого при упоминании имени Щекоча от ненависти кончик носа белел, гибель журналиста никак не комментировал, а теперь радостно светится  в ящике, мямля про «загадочную» смерть лубянского выкормыша в аглицкой клинике, и понос Егора Тимуровича выносится на первые полосы газет?..
   
15 декабря 2006 г.
3-я конференция РОСПиК по хлебопечению МО на ВВЦ. С удовольствием увидел знакомых – тех, кто проводит конкурс на кубок Луи Лесафра, дедушку Жозефа Доффера (старейшего  виртуоза–пекаря  Франции и Германии).
В пекарском цехе, где много ярких персонажей, один из самых моих любимых – негр Поль Китиссу  с питерского дрожжевого предприятия «Саф–Нева». Абсолютно чёрный камерунец,  давно живущий в Петербурге с женой-эстонкой. Как-то, когда пили с ним на очередной тусовке,  рассказал Полю анекдот. Как в Африке, после конгресса с представителями СССР, состоялся  Костёр  Дружбы, и когда его тушили мужики – заливая традиционным во всём мире способом – увидев член руководителя советской делегации, африканский вождь спросил:  «Почему у представителей такого великого народа такие маленькие белые бубуки?»  Анекдот Полю жутко понравился  – теперь, едва меня увидев, всякий раз бежит навстречу с распростёртыми объятиями, вопя:
     – Бубука! Бубука!!!

29 декабря 2006 г.  /  20 лет без Андрея Тарковского
В советском кино он сразу оказался чуждым, чужим.  Один из любимых учеников Михаила Ромма, уже за дипломную работу – короткометражку «Каток и скрипка» – получил гран-при на студенческом фестивале в Нью- Йорке. А в следующем 1962-м – «Золотого Льва»  в Венеции за «Иваново детство»  (и дальше покатилось – ещё десяток международных призов).
То есть вроде бы дорога в мировое кино оказалась открыта, но вместе с тем у Тарковского появилось огромное число завистников и недругов.
Стоило фотографии режиссёра на съёмках фильма «Страсти по Андрею» выйти на обложке Times – тотчас началась открытая травля в советской печати.  Вляпались в то несмываемое дерьмо  и весьма именитые мэтры – кукольник Сергей Образцов, игравший первую скрипку и во Всесоюзном обществе защиты животных, в «Вечерней Москве»  обрушился праведным гневом на садиста, который на съёмочной площадке исторической саги спалил живую корову. Тут же доброхоты из проявочного цеха раздобыли срезки плёнки с лошадью, за которой волочились кишки из разорванного брюха, послали «куда надо»...
Сегодня любой знает, что такое «холодный огонь» – как им полыхают в кино каскадёры, но соцреализму такие трюки были вчуже. В итоге, ещё до выхода картины её прокатная судьба стояла  под вопросом. И на первом же худсовете на Тарковского спустили всех собак: кроме образцовских «вожжей»,  огрёб шишек за летающего мужика, которого сыграл поэт-скандалист Коля Глазков, за голый зад скомороха с нарисованной на нём смеющейся рожей и за то, что самую трагическую роль отдал клоуну Юрию Никулину. Страшнее – по сути: татарин на коне выглядит роскошно, тогда как русский народ копошится в грязи.
Вносить поправки Тарковский отказался, и фильм в прокат не выпустили, тайком показывали по закрытым клубам (в 69-м чудом увидел авторскую версию  без всяких афиш в Доме композитора: Андрей Арсеньевич привез собственную копию, сам отнёс 19 жестянок в проекторскую).  Кончилось дело тем, что пришёл на «Мосфильм» новый директор, самолично сел с ножницами в монтажной, вырезал корову в огне, вспоротую кобылу, голую задницу Ролана Быкова, «лишних» нагих девок в языческом празднике, и в январе 1972-го картину под новым названием «Андрей Рублёв» пустили на широкий экран. Помню, публика расходилась в недоумении:  из-за чего был сыр-бор?
Конфузом закончилась единственная театральная постановка Тарковского – «Гамлет»  в Ленкоме. Новый худрук Марк Захаров, решительно обновлявший репертуар старого театра, пошёл на уступки,  позволил киношнику привести с собой своих любимых актёров  Солоницына и Терехову, но и только.
Уже  на премьере 9 февраля 1977-го, когда вся театральная Москва ломилась зреть беременную Офелию-Чурикову в абсолютно фрейдистском действе, шушукались, как страшно оскорблён  Янковский тем, что ему не дают играть Гамлета даже во втором составе, что Захаров спектаклем жутко недоволен.
Сам Андрей Арсеньевич тогда целиком был в кинопавильоне (через неделю от ленкомовской премьеры – в первый съёмочный день «Сталкера» – разбил  о штатив бутылку шампанского) – законченная вещь сразу же его отпускала.
И «Гамлет»  после нескольких показов незаметно исчез из репертуара, даже видеозапись никто не удосужился сделать...
Самое частое, что приходилось слышать о фильмах Тарковского,  будто они трудны для восприятия, рассчитаны исключительно на киногурманов. А моя мама, когда я не без опасения затащил её на «Зеркало», ни только с фильма  не ушла, как половина зала, но сказала потом: «Надо же, какое понятное и простое кино...»
Он стал невозвращенцем в чумовом и тошнотворном 1984-м  (на другой день советского гражданства лишили Юрия Любимова).  И пусть квасные патриоты заткнутся на тему  «где родился, там и сгодился»:  художник везде самоценен. Горько, что великий русский режиссер покоится в чужой земле. Но на погосте  в Переделкине – рядом с могилой большого поэта Арсения Тарковского – есть кенотаф сына Андрея, и можно принести цветы, зажечь свечечку. А фильмы его – на наших полках:  смотрели, смотрим и внуки наши смотреть БУДУТ.


ФОТО:  С Хохликом в кафе-кабаре  "Бродячая собака"  /  С-Петербург, лето 2006 г.
© Georgi Yelin  / автоспуск

ФОТОАЛЬБОМ  к дневнику этого года – все 40 снимков привязаны к датам:
https://yadi.sk/a/nbzw1A94nuik4g

–––––