Терапевт медицинский роман. глава 1 из 13

ГЛАВА 1. СПОКОЙСТВИЕ! ТОЛЬКО СПОКОЙСТВИЕ!

Кира, моя жена, называет меня пессимистом и уверяет, что я постоянно преувеличиваю степень своей невезучести и вероятности развития любого жизненного события по неугодному мне сценарию. Я в корне не согласен с подобной точкой зрения. Ну, во-первых, я не пессимист. Напротив, я твёрдо уверен, что, не смотря на все мелкие и крупные перипетии на моем жизненном пути, я всегда достигаю желаемого результата. Ну, или почти всегда... Или почти желаемого... Отсюда не совсем корректно и понятие невезучести. Если учесть, что ничего мне не дается сразу и легко, что за каждую мелочь в жизни приходится биться, то возможно именно элемент везения, в конце концов, предопределяет итог не простого пути к цели. Так что, пожалуй, я самый оптимистичный и везучий человек из всех, кого я знаю.

На мои доводы Кира приводит свой аргумент, заявляя, что все у меня случается через определённое место, и в качестве специализации мне следовало выбрать проктологию. Она имеет в виду тот факт, что даже к простым вещам, доступным для всех "нормальных", по её определению, людей без лишних усилий, мне приходится идти через тернии. Каждый день со мной случаются десятки мелких приключений, которые давно стали привычными для меня, но до сих пор раздражают Киру.

Здесь следует упомянуть, что к пятидесяти годам я выработал потрясающее чувство самообладания. Для меня впасть в панику - это не просто глупо! Это, во-первых, не по-мужски, во-вторых, не по-врачебному, а в-третьих, совершенно бесполезно в смысле нахождения выхода из критической ситуации. "Спокойствие! Только спокойствие!" - говорит мой любимый с детства герой. И если бы в наше время была популярна геральдика, то на моем фамильном гербе в качестве девиза красовалась бы именно эта фраза!

Сегодня Кира осталась ночевать у тёщи, периодически страдающей гипертоническими кризами. Про тёщу мою, также как её гипертонию, можно писать романы. Но я решил расслабиться и не думать ни о жене, ни о её маме. И вечер мог бы оказаться вполне даже замечательным, если бы на меня не оставили Фроську - существо, всей своей сущностью опровергающее утверждение "собака - друг человека". Фроська, безусловно, является настоящим другом Киры, состоит в приятельских отношениях с тёщей, но между нами все пять лет совместного проживания наблюдается полное непонимание и расхождение характеров. Я ничуть не сожалею о том, что не имею ничего общего с этой сукой, но Кира постоянно упрекает меня в неуживчивости и нелюбви к её питомцу.

Несмотря на нашу взаимную неприязнь, сегодня один из вечеров, когда приходится терпеть компанию друг друга. Больше всего меня напрягает необходимость вести Фроську на прогулку и я оттягиваю этот момент как можно дольше, но не настолько, чтобы дать возможность вздорной собачонке омрачить моё существование внеочередной уборкой квартиры.

С огромным нежеланием оторвав свое солидное тело от уютного дивана и отметив, что за окном уже темно, я присвистнул, приглашая Фроську на прогулку. Воспитанная на убеждениях Киры, что в её жилах течёт чистопородная кровь, Фроська отвернула морду в противоположную мне сторону, но, понимая, что я не тот, с кем можно долго церемониться, медленно и важно поднялась на свои тонкие, вечно полусогнутые ножки, и, осторожно ступая, так и не глядя на меня, направилась к двери.

При всей нелюбви к этому животному, не могу не отдать должного уважения чувству собственного достоинства, с которым идёт по жизни эта маленькая сучка. Остановившись перед дверью, Фроська, наконец, удостоила меня взглядом, но вовсе не от того, что решила откликнуться на мой свист, а чтобы напомнить, чему учила Кира. А Кира выдрессировала всех, начиная с Фроськи: нельзя покидать квартиру без мешочка. Я, собственно, очень уважительно отношусь к обязательному ритуалу прибирать за своей собакой, так что в лишнем напоминании не нуждаюсь. Прошуршав мешочком в кармане, я оповестил собаку, что к прогулке готов, открыл дверь и мы оказались в темноте подъезда.

- Прохиндеи! Снова выкрутили лампочку! - Фроська прижалась к моим ногам и я, опасаясь, как бы не наступить на хрупкое трясущееся тельце, взял её на руки.

Весь наш вечерний променад занял не более пяти минут и мы готовы были вернуться - я к своему дивану, Фроська к своей подушке - но не тут-то было! Попытки найти ключи от подъезда и квартиры не увенчались успехом. В нагрудном кармане обнаружилась связка ключей от гаража, машины и рабочего кабинета. Связки от дома не было!

- И биться сердце перестало! - Я с расстройства плюнул, едва не попав на трясущуюся Фроську. - Вытащил вместе с твоим г…ым мешочком!

Впервые я пожалел, что Фроська такая маленькая: была бы побольше, можно было бы подопнуть ей под зад от обиды. Но обижаться приходилось только на себя.

Ждать у подъезда запоздавших соседей не имело смысла, так как в квартиру мы все равно не попали бы. Ехать к Кире в двенадцать ночи тоже не хотелось. Оставалось только, подобрав собачку, отправиться к гаражу. Провести ночь в машине не представлялось мне чем-то сверхъестественным: по молодости чем только в машине не занимались! Откинув сидение, я развалился и постарался устроиться поудобнее. Но, соизмеримый по размерам с моим авторитетом живот и потерявшие гибкость колени были со мной не согласны. А когда через десять минут заломило поясницу, я понял, что нужно искать другой выход из сложившейся ситуации.

Фроська все это время, свернувшись, грелась у меня на животе, чего я никогда не позволял дома, и была неприятно удивлена моим решительным переходом из лежачего положения в сидячее, в связи с чем ей пришлось перекочевать на холодное соседнее сидение. Раздумывать долго было не о чем. Из всех имеющихся в наличии ключей неиспользованным оставался ключ от рабочего кабинета. Там, к слову сказать, имелась отличная кушетка. Попасть в клинику проблем не составляло, так как с некоторых пор у нас имелся стационар: он хоть и назывался дневным, но больные в нём при необходимости находились круглосуточно. Я попытался вспомнить, кто из врачей сегодня дежурит, хотя, собственно, какая разница…

Клиника встретила нас тёмными окнами. Лишь в ординаторской сквозь жалюзи пробивался еле заметный свет: это обнадеживало, что дежурный врач еще не спит.

Я позвонил в дверь. На улице холодало и, пожалев трясущуюся Фросю, я сунул её за пазуху. Периодически нажимая на кнопку звонка, я прождал не меньше пяти минут, пока наконец послышались чьи-то торопливые шаги и женский голос спросил:

- Кто там?

- Доктор Тёткин, - ответил я.

- Никого нет! - Ответила женщина. - Пожалуйста, приходите завтра.

- Но вы-то ведь там! - Удивился я. - Что значит "никого нет"? Вы откройте, я здесь работаю. Мне нужно попасть в мой кабинет.

- Пожалуйста, приходите завтра, - ответила женщина. - Я никого здесь не знаю, я просто на дежурстве.

- Мне от вас ничего не нужно, - продолжал убеждать её я, - у меня есть ключи от своего кабинета, вы просто позвольте мне войти.

- Клиника закрыта, - твёрдым голосом ответила женщина. - Приходите завтра!

Я услышал её удаляющиеся шаги и в бешенстве нажал на кнопку звонка, не отпуская до тех пор, пока снова не услышал по ту сторону двери возмущенный голос:

- Перестаньте хулиганить! Я сейчас вызову полицию!

- Послушайте, милая девушка, - стараясь сохранять спокойствие, попытался возобновить диалог я, - моя фамилия Теткин, я действительно врач терапевт, работаю в этой клинике, мне срочно нужно попасть в мой кабинет.

- Я никого здесь не знаю, если вы хотите войти, то позвоните главному врачу: если она разрешит, я вас впущу.

- Вы серьезно предлагаете мне позвонить главному врачу в час ночи? - Я готов был рассмеяться сквозь слезы над бесценным образчиком женской непосредственности.

Ситуация была, мягко говоря, абсурдной. Если бы на дежурстве оказался врач-мужчина никакой проблемы просто бы не возникло!

В этот момент я услышал, как буквально в нескольких шагах от меня остановилась машина. Первое, что пришло в голову: "она всё-таки вызвала полицию". Но, не услышав никаких предупреждающих выстрелов, я осторожно оглянулся.

Из стоящего прямо перед входом в клинику автомобиля боком выползала молодая женщина. Я её сразу узнал - это была Барби - пациентка гинеколога Сирина, наблюдавшаяся в клинике много лет сначала по поводу бесплодия, затем невынашиваемости, а сейчас с целью подготовки к родам. Прозвали мы её Барби за кукольную внешность, увлечённость шоппингом и отсутствием какого-либо интеллектуального запаса в красивой головке.

Потому как она пыталась вылезти из-за руля, я понял, что роды не за горами. Захлопнув дверку, Барби направилась ко мне переваливающейся походкой.

- Доктор, я рада, что хоть кто-то здесь есть. Мне срочно нужно в туалет!

- Женщина, клиника закрыта, - ответил я, - вам нужно ехать домой.

- Я, вообще, еду в больницу рожать, но, видимо, не доеду, потому что сил терпеть уже нету. Или вы хотите, чтобы я здесь лопнула? - Она захлопала на меня ресницами.

Повернувшись к двери, я обратился к стоящей с другой стороны собеседнице:

- Доктор, у нас с вами внештатная ситуация, наша пациентка просится в туалет: поздний срок беременности, вы не можете отказать в помощи.

После непродолжительного молчания дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина, на вид совсем студентка. Я ни разу не видел ее в клинике, но так случалось, что на дежурство приглашались врачи из других больниц.

- Мне нужно в туалет, - произнесла Барби и, отодвинув меня локтем, бесцеремонно вошла в помещение.

Я поспешно ринулся за ней, боясь что дежурантка захлопнет дверь перед моим носом. Но она ухватила меня за рукав:

- Вы куда? - Она явно на собиралась меня пропускать.

- Я уже объяснял вам, девушка, что я доктор, работаю здесь, мне необходимо попасть в мой кабинет. Он находится на третьем этаже клиники на нём висит табличка "терапевт". А вы, собственно говоря, кто?

Девушка смотрела на меня все также недоверчиво:

- Я - врач стоматолог, нахожусь здесь на дежурстве.

- И что же врач-стоматолог делает здесь на дежурстве? - Удивился я.

- Мне сказали, что больных на ночь не осталось, но в клинике должен быть врач, поэтому я согласилась подежурить.

- Отлично, - улыбнувшись заметил я, - если у кого-то срочно заболят зубы, вы сможете пригодиться.

Оторвав ее цепкие пальцы от моего рукава, я собирался отправиться в сторону лестницы, но вдруг услышал подозрительные звуки, доносящиеся из женской комнаты. Я подошел к двери и услышал, что Барби явно тужится.

- Ты чего там делаешь? - Закричал я.

- Ой, мне так легче, доктор, - ответила Барби, - подождите немного, не уходите.

Я распахнул дверь: она сидела, скрючившись на унитазе с выпученными глазами. Схватив за локти, я, пытаясь ее поднять, потянул на себя.

Из-за пазухи выскользнула Фроська, придавленная навалившейся на меня Барби, и, пискнув, отскочила в сторону.

- Ой, Собачка! Доктор, стойте, не могу идти! - Кричала Барби не своим голосом.

За спиной у меня стояла стоматологиня в явной нерешительности, как ей реагировать на происходящее в женском туалете.

Я глянул Барби на живот и с ужасом понял, что времени доехать до больницы нет.

- У тебя ребёнок каким предлежанием? - Заорал я. -Головным или тазовым?

Но Барби ничего не соображала, она снова начала пучить глаза и тужится.

- И биться сердце перестало! - воскликнул я, и, подхватив роженицу под мышки, дотащил волоком до ближайшего кабинета, где ногой выбил дверь и буквально бросил её на кушетку.

Она уже не переставала тужится и я отчетливо видел, что прорезается плод попкой.

- Простыни! Пелёнки! Все, что найдешь!!! - Заорал я так, что доктор-стоматолог вылетела пулей и начала в панике носиться по соседним кабинетам.

- Звони в скорую! - Орал я ей вслед. - Говори, что она рожает тазовым!

Пот катился ручьями, заливая глаза, руки тряслись, сердце билось в горле, я пытался вспомнить хотя бы что-то, отдалённо напоминающее принятие родов при тазовом предлежании. Даже головное предлежание я принимал самостоятельно всего пару раз, когда работал участковым в маленьком городе, после чего, вот уже много лет, не приходилось иметь никакой акушерской практики вовсе! И вот эта Барби решила окончить мою карьеру случаем с летальным исходом лишь потому, что я со своим везением оказался не в то время и не в том месте!

Раздумывать было некогда, я навалился всем моим далеко не лёгким телом на живот Барби и стал потихонечку выдавливать плод. Стоматологиня стояла с полотенцем, готовая принять ребёночка. Мне показалось прошло всего пара мгновений как я услышал крик новорожденного.

- Ножницы! - Заорал я, перехватывая малыша из рук дежурантки. - И спирт! Посмотри в тумбе письменного стола, там должна быть водка. Ну или что-нибудь.

Врачиха бросилась к столу и, достав бутылку коньяка, протянула мне вместе с ножницами.

- Дура, ножницы протри!

Трясущимися руками она облила ножницы коньяком и снова протянула мне. Я перерезал пуповину и просто завязал узлом.

В этот момент послышались громкие шаги в коридоре и на пороге появились представители "скорой помощи". У меня даже не было сил им обрадоваться.

- Ну, друзья, вы похоже сами разродились, - сказала входящая в кабинет доктор. - Что-то прямо в походных условиях, - глянув на роженицу, заметила она.

- Мы тут тазовым рожали, - небрежно бросил я, - а инструментов кроме носового платка и шариковой ручки никаких. Так что хорошо, что вообще разродились без вашей не очень скорой помощи.

- Ну, так вы просто герои! - Улыбнулась врач, достала неотложный чемоданчик и начала заниматься своими прямыми обязанностями.

Я стянул перчатки, которые не помню даже когда успел надеть, бросил их в мусорную корзину, и на подгибающихся ногах вышел из кабинета.

И в этот момент меня словно током ударило: Фрося! Моей жене все равно, каким предлежанием я принимал роды: если собака потерялась, я пожалею, что сам родился на свет.

Бросившись к входной двери я неистовым голосом завопил: " Фрося! Сука! Фрося!"

Из кабинета на мой зов появилась стоматологиня, прижимающая трясущуюся собачку. Протягивая мне Фроську, она, словно оправдываясь, сказала:

- Сидела от страха под столом.

Я сначала не понял, кто из них от страха сидел под столом. Глядя на эту молодую девочку, я представил, каким испытанием стала для нее эта ночь. Недавняя выпускница, она конечно пережила гораздо больше, чем я, кто хотя бы имел представление о том, что происходит: вряд ли на стоматологическом факультете их обучали принимать роды.

- Вы простите меня, я конечно резковато с вами…

Она улыбнулась:

- Спасибо вам, если бы вы не оказались здесь, не знаю чем бы все обернулось.

И вдруг, заплакав, развернулась и быстрым шагом пошла по коридору.

Подхватив Фроську, я отправился в свой кабинет, где по пути хлебнул оставшегося коньяка из бутылки, предусмотрительно захваченной с собой. Роды мы принимали в кабинете Антонова, нашего геронтолога, у которого всегда в столе был подаренный пациентами алкоголь.

Наутро вся клиника только и говорила о моем героическом ночном дежурстве. Стоматологиня покинула пост, отправившись на место постоянной работы, так что единственным участником-героем остался я.

Прикорнув в ординаторской на диване, я с удовольствием подслушивал, как коллеги хвалят меня за находчивость и профессионализм.

- Нет, ты представляешь: принять тазовое, ночью, без помощи, без инструментов! - Не переставал удивляться Сиротин - наш патологоанатом. - Я даже теоретически сейчас не вспомню, как это делается!

- Снимите Тёткину кардиограмму, - шутила Романова - наша узистка, - может у него инфаркт случился от такого перенапряжения.

- Инфаркт вряд ли, а грыжа - запросто, - поддерживал её Антонов. - Стоматологиня говорит, что он тужился сильнее, чем роженица. Она все думала, кто из них первым родит.

В ординаторскую заглянула регистратор Оксана:

- Доктора, передайте пожалуйста Марку Давыдычу, что собачку его я покормила.

Я тихонько прищурил глаза, стараясь не дать никому заметить, что не сплю. Тепло разливалась по всему телу, видимо коньяк продолжал свое дело. Ни о чем не думалось, просто было спокойно и как-то счастливо. Всё-таки не каждый день в работе терапевта выпадают такие ночи.