Часть 1 Тайны

                Чудовище

        Райвенвуд
        Графство Лир
        1830 г
   
        В эту ночь над замком Блэквудов разверзлась страшная буря. Сгустившиеся черные тучи нависли не только над замком, но и над всем графством, образуя непреодолимую беспроглядную мглу. Пока снаружи сверкали молниеносные разряды, и бушевал ураганный ветер, в покоях графа Блэквуда не умолкал женский вопль.
-Тужьтесь, госпожа! – пыталась перекричать графиню прислуга. – Осталось немного, я вижу головку, госпожа.
Графиня продолжала тужиться, и страшный крик, разносившийся по замку, становился с каждой секундой только громче и истошнее. Он умолк лишь с рассветом.
Когда солнце взошло, и ночные факелы замка погасли, большие двери лазарета со скрежетом отворились. Этот скрежет заставил, только пару часов, назад сомкнувшего веки графа, вздрогнуть. На его измученном лице проступили капельки пота, руки задрожали, а колени тряслись как сумасшедшие. Казалось, эти двери будут отворяться целую вечность. Когда, наконец, вечность прошла, он увидел спешащую к нему Маргарет. Она чуть ли не бежала навстречу графу, держа в руках завернутый в пеленки маленький комочек новой жизни.
Тот взял себя в руки, сделал несколько глотков воздуха, чтобы окончательно успокоиться и встал с деревянной скамьи, на которой сидел. Он протянул руки, и служанка вложила в них ребенка. Малыш молча, но с тревогой в глазах, смотрел на Маргарет. Он хотел попрощаться с ней, но не мог, поэтому он просто тепло, как это умеют младенцы, улыбнулся ей и перевел свой взгляд на мужчину, в руках которого теперь находился. Граф произвел на него приятное  первое впечатление. Высокий статный мужчина двадцати восьми лет с короткими и тонкими бровями. Большие глаза, скошенные книзу, покрывают немного набухшие веки. Длинный нос с большим выпуклым кончиком и мягкая теплая улыбка. Все это притягивало, словно Земная гравитация. Граф, не отрываясь, смотрел на своего первенца, и с каждой секундой его лицо все больше наполнялось светом истинного счастья, сильнее которого он не испытывал ещё ничего ни разу в жизни. Это счастливое мгновение прервалось лишь детским плачем, разнесшимся из распахнутых дверей лазарета.
Этот звук привел графа в глубокое смятение. Сначала он подумал: Может мне послышалось? Прислушался сильнее, но ничего не услышал. Ни единого звука, зал погрузился в напряженную тишину. Держа в руках ребенка, граф медленно, стараясь не издавать ни звука, попятился к распахнутым дверям. Пройдя порядка пятнадцати шагов, он обернулся назад, чтобы взглянуть на Маргарет. Та, увидев это, отвела взгляд в сторону. Граф не знал, как она поведет себя, когда решил обернуться, однако, этого он от неё ожидал меньше всего. Это действие стало своего рода оттянутым до упора рычагом, который наглухо закрыл врата бесполезных бесконечных сомнений, и открыл дорогу уверенности и убежденности в том, что он должен выяснить, не померещился ли ему тот детский плач. Он стремительно быстрым шагом направился к лазарету. Как только он подошел вплотную к дверям, на проходе сразу же столпились служанки, не пуская Артура Блэквуда дальше. Это пренеприятно удивило графа. В мгновенье ока, сменившись в лице, он гневно задал вопрос:
-Что это ещё значит?!
-Графиня приказала никого не пускать внутрь, даже вас. Просим прощения, дорогой граф.
-Что это ещё за фокусы? Разойдитесь, дайте же мне пройти! – он без труда растолкал служанок, заполонивших проход, и ворвался внутрь лазарета.
Когда он вошел, и увидел то, из-за чего его не хотели пускать внутрь, то был шокирован, и некоторое время не мог произнести ни единого слова. Затем он набрал в грудь воздуха, и медленно выдохнул. Только после этого он собрался, и подошел к Кэтрин, своей любимой супруге.  Она сидела на кровати, закутанная в одеяло, которое, как и часть простыни было замарано кровью. В руках она держала закутанного в пеленки младенца, которого так и не отмыли от крови после родов. Но вся эта кровь не устрашала так, как лицо этого младенца, искаженное в страшной гримасе, которая словно символизировала надвигающееся проклятие всего дома Блэквудов. Правый угол верхней губы ребенка был приподнят кверху, а верхняя и нижняя стороны левой части губ чрезмерно смещены вниз. Левый глаз был раскрыт настолько широко, что, казалось, глазное яблоко держится внутри глазницы лишь по воле случая. Правый глаз ребенка был рубинового цвета, и кроме того, что левый был цвета изумруда, больше не имел никаких дефектов.
-Что нам делать, Артур? – испуганным голосом спросила супруга Кэтрин, и в следующий миг из её прекрасных изумрудных глаз потекли слезы. Она закрыла лицо руками. Блэквуд сел рядом, положил младенца, которого держал на руках подле себя, обнял её за плечи и прижал к себе.
-Все будет хорошо. Не бойся, об этом никто не узнает. – Ответил он. – Я не позволю навлечь такой позор на свой дом. Я сам лично избавлюсь от этого недоразумения.
-Недоразумения? – Кэтрин убрала руки с заплаканного лица и с изумлением посмотрела на мужа. – Артур, это не недоразумение! Это ребенок, живое существо! Что ты задумал с ним сделать?!
-Это не должно тебя касаться, Кэтрин! – крикнул Блэквуд. От испуга Кэт тихо взвизгнула. Все ещё мирно лежавший на кровати ребенок, вдруг заплакал, и это отвлекло их обоих от надвигавшейся ссоры. – Я не убью его, Кэт, не смогу, – уже спокойным, даже слишком спокойным, чтобы доверять ему, голосом сказал молодой граф. Однако что же ей оставалось? Ей все равно не убедить его поступить так, как желает она. Он слишком упрямый, и всегда, если что – то решил, то делает только по своему, а она, взглянув ему в лицо, тут же поняла – он уже давно все решил; решил ещё тогда, когда только вошел в залу лазарета и увидел это  окровавленное и окровавившее её саму чудовище. Она не знала наверняка, способен ли Блэквуд, пойти на убийство хоть и уродливого, но пока ещё кроме этого ни в чем не повинного младенца. Действительно ли он мог превратиться в такое чудовище? Ответа на этот вопрос она не знала, и ей оставалось лишь довериться остаткам совести и чести в его понемногу чернеющей душе. Она медленно протянула графу руки, и тот осторожно взял из них маленького окровавленного монстра. – Я скажу тебе это сейчас, Кэт. Он будет жить, но не надейся на то, что ты когда-нибудь его увидишь. Это проклятие нашего дома, и чем дальше отсюда он будет находиться, тем лучше для нас. – С этими словами он вышел из лазарета, оставив рыдающую Кэтрин наедине с ребенком, лежавшим подле неё. Он снова прав, так же как и всегда. – Думала она. – Я не должна привязываться к этому существу. Я дала графу истинного наследника, а это чудовище – лишь зверская злобная шутка судьбы, и она никоим образом не должна отразиться на благородном доме Блэквудов. Но почему же, не смотря на то, что я произвела на свет такого монстра, я чувствую, что мне не избавиться от любви к нему. Артуру не понять этих чувств, он считает, что к чудовищам нельзя испытывать ничего кроме отвращения. Возможно он и в этом прав, но как же не испытывать любви к тому, кого мать в муках и страдании выносила и родила на свет? Странное чувство. Будто все внутри смешалось: любовь с ненавистью, забота со страхом, уже не ясно, что именно я ощущаю. Но я абсолютно уверена лишь в одном: если Артур убьет ребенка, я никогда  не смогу ему этого простить.

                Насмешка


        Райвенвуд
        Графство Лир
        1851 год
        Испокон веков великая твердыня дома Блэквудов располагалась на вершине самого высокого в графстве обрыва. Замок стоял почти на его краю и, смотря из окон передних башен, можно было увидеть, как в штормовые ночи высокие волны поднимаются до самого подножия Черного замка.
Обычно горожане всегда боялись близко подходить к замку, но сегодня был особенный день. Дело в том, что в графстве, кроме Блэквудов, живет множество влиятельных и богатых семей, но никто из них не хранит столько тайн, и не прячется от назойливых светских приемов так, как они. Из-за такого беспричинного, как считают люди, не знающие их главную тайну, скрытного поведения, общество недолюбливало их, и распространяло различные слухи: как безобидные, так и довольно мерзкие и оскорбительные.
-А эти Блэквуды вообще существуют? – Завел как-то такой разговор Шон Уайт на очередном вечере. Шон – приятный на вид довольно высокий молодой человек восемнадцати лет от роду, с длинными, свисающими до самых плеч темно-русыми волосами и изумрудно-зелеными глазами, происходящий из семьи местных банкиров. Его отец – Брюс Уа йт – потомственный владелец единственного, и поэтому крупнейшего в графстве Банка. Брюс – коренастый мужчина пятидесяти лет с грубыми чертами лица, и зализанными вбок седыми волосами. – Ведь, как я понимаю, сегодняшний прием должен был проходить у них? – Шон взял у проходящего мимо слуги бокал красного полусладкого вина, и удовлетворенно ухмыльнувшись, пригубил его. Весь зал направил на него смеющиеся взгляды, и лишь один человек осмелился выразить вслух мнение окружающих.
-Слыхали господа?! Юный мистер Уайт насмехается над Блэквудами!
-Малец смеётся над тем, что ему неведомо. Не воспринимайте это близко к сердцу.
-Ни в коем случае, мисс Роуз. – В зале прокатилась волна насмешек и ухмылок. Шон залился краской от чувства злости и смущения, бурливших и перемешивающихся в нем, как кипящее варево, которое вот-вот вырвется из раскаленного котла.
-Да как вы смеете так открыто насмехаться надо мной?! – Взорвался Уайт.
-Точно так же, как вы пытались открыто высмеять Блэквудов, юный мистер Уайт. – Мелисандра Роуз – роскошная высокая стройная женщина, с длинными распущенными каштановыми волосами и голубыми глазами, одетая в красное платье, стояла возле окна, и не в состоянии сдержаться, не скрывая насмешки, смотрела на Шона, не отрывая от губ бокал с шампанским.
-Я…я…я – Шон сжал кулаки. Он не мог ничем ей возразить, но его импульсивность и гордость не могли позволить ему спокойно признать свою ошибку. Мистер Вон понял, что это надо прекратить, пока не случилось что-то действительно страшное. Он подошел к юному Уайту и положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул от неожиданности и попытался с силой оттолкнуть его от себя, но Эрик Вон схватил его руку прежде, чем он успел что-нибудь сделать. Он наклонился к нему и шепотом произнес:
-Успокойся Шон. Просто признай, что ты не прав. Пусть это будет тебе уроком. Ты ещё так юн и не ведаешь, сколько темных тайн хранят Блэквуды. В следующий раз подумай головой, прежде чем выпускать такие слова на волю этой жестокой публики. Ещё несколько таких проколов и они съедят тебя с потрохами, не успеешь и оглянуться. – Шон успокоился и молча кивнул. Поправив костюм, он направился к выходу. Его съедало чувство стыда и любопытство. Что это значит? Какие ещё тайны хранят Блэквуды? А если задуматься, то он был прав. За все время, что он жил среди этого светского общества, он ни разу не видел ни одного из Блэквудов, ни на одном таком приеме. Как они выглядят? Кто они? Даже если бы он увидел их на улице, то наверняка не узнал бы среди всей этой серой массы. Что в этом графстве доказывает их существование, кроме замка, который вот уже с век никто не посещал. А может и его нет? Ему оставалось только лично удовлетворить свое любопытство.
        В зале воцарилась гнетущая тишина. Все взгляды были направлены на высмеянного Шона, все ждали, что он предпримет дальше, и не смели отрывать от него глаз. В голове у него крутилась фраза Эрика: «Ещё несколько таких проколов и они съедят тебя с потрохами, не успеешь и оглянуться». Он сжал в кулаках дотлевающие остатки своей гордости, затем разжал их, и почувствовал, как этот пепел разлетается по залу, словно прах, развеянный на ветру. Он выпрямился, поднял голову, чтобы не видеть их нахально смеющихся лиц, и большими ровными шагами направился к двери. Абсолютную тишину нарушал лишь стук каблуков его ботинок. Весь путь до двери он прошел, стараясь всмотреться в глаза каждому ничтожному червяку, стоявшему в этом зале, и усмехавшимся над ним. Лишь, уже остановившись перед самой дверью, повернувшись, и снова всмотревшись в толпу, он поймал единственный сочувствующий ему взгляд – это был Эрик. Он благодарно улыбнулся ему, и вышел вон, громко хлопнув белой, обрамленной золотыми узорами, дверью.
        - Зачем ты вообще туда пошел? – раздался хрупкий мягкий теплый голос молодой девушки. – Давно не позорил имя отца? – За его спиной, облокотившись на стену, стояла ещё совсем юная особа всего семнадцати лет отроду. На ней было длинное голубое платье, а на ногах туфли того же цвета. На шее красовалось белоснежное жемчужное ожерелье, а на руке золотой, сверкающий под лучами солнца, попадавшими в помещение из окон, золотой браслет. У неё были распущенные белые волосы и ярко-голубые глаза.
-Я хотел убедиться кое в чем. – Холодно ответил он.
-И в чем же это? В том, что все они пустые бездушные куклы?
-Нет, это я и так уже знал. Помнишь, как когда-то давно папа рассказывал нам истории об одной знатной семье, которая жила на вершине самого высокого в графстве обрыва. Он говорил, что они были лучшими лекарями в графстве, спасли множество жизней. Из века в век их семья помогала людям в борьбе за жизнь, но однажды, когда в семье случилось несчастье, люди отвернулись от них; они испугались, спрятались в своих домах, и не выходили, пока все не закончилось. С тех пор эта семья больше не лечит людей из нашего графства. Они продолжают воспитывать в роду лекарей, но не позволяют им работать в Лире. Они отправляют их в другие города и даже страны, но людей из Лира они лечат крайне редко. За последние сто лет ходило всего пара тройка слухов. Люди из нашего графства говорили, что их лечили потомки Блэквудов, но никто так и не подтвердил достоверность этих слухов.
-Шон, это просто отцовские байки. Не стоит верить всему, что нам рассказывал на ночь отец.
-Я и не верил, Белла. Но сегодня, когда я спросил, существует ли эта семья, они подняли меня на смех. Похоже, Лир, который так ненавидят эти Блэквуды, все ещё уважает их.
-Может нам самим стоит проверить их существование?
-Нам? Ну уж нет, ты останешься дома, сестренка.
-С чего это?
-С того, что путь до замка слишком опасен. Ты ещё маленькая.
-Я уже достаточно взрослая, чтобы отправиться в поход в сопровождении старшего брата, который, я уверена, сможет позаботиться о моей безопасности.
-А кто позаботится об отце, который лежит без сознания дома? Вдруг он очнется, а рядом не окажется никого из родных ему людей.
-Я думаю, это не займет много времени, и мы успеем вернуться до того, как отец придет в себя.
-Дорога туда и обратно займет у нас два дня.
-Тогда нам стоит поторопиться, Шон.
-Ладно. – Он вздохнул. Белла радостно закричала и кинулась на шею брату.
-Ты об этом не пожалеешь. – Сказала она. Почему-то у него было совсем другое мнение на этот счет.
        Несколько мгновений спустя, когда восторженность Беллы поутихла, и она отпустила Шона из своих объятий, за закрытой дверью, ведущей в зал торжеств, в котором проходила встреча, послышались медленные, еле уловимые из-за громко играющей музыки, шаги. В следующий миг дверь тихонько приоткрылась, и из неё вышел Эрик Вон. Внутри зала продолжалось бурное веселье. Музыканты играли Венский вальс, и гости кружились в упоенье этого танца, забыв о той напряженной ситуации, которая произошла здесь совсем недавно. Они решили сделать вид, что ничего этого не было, и, не придавая произошедшему конфликту особого значения, пустились в пляс, дабы развеять все то, что накопилось в их душах за это время. Танец уносил их далеко за пределы этого зала. Они порхали по нему словно бабочки, снова чувствуя это наслаждение. С каждым движением, с каждым па они все больше и больше упивались этим наркотиком.
      
-Хорошо, что вы ещё здесь, мистер Уайт, и юная мисс с вами? Очень рад встречи. – Эрик изобразил поклон. Изабелла в ответ сделала реверанс.
-Спасибо, что заступились за меня, Эрик. Я этого не забуду. – Шон поклонился в знак уважения.
-Не стоит таких благодарностей, Шон. Вся эта ситуация сложилась из-за вашего неведения. Прошу простить меня, но в одном Мелисандра была права: вы полезли в то, чего не знаете. Многие в Лире знают историю Блэквудов. Их считают легендой. Видимо ваш отец не рассказал вам всего об этой семье. Я предложил бы вам не лезть во все это, но как я понимаю уже слишком поздно возвращаться назад? Я даже посмею предположить, что вы собрались лично отправиться на поиски замка, дабы подтвердить их существование. Я не смогу уговорить вас не делать этого, но я могу помочь вам раскрыть секреты, которые не раскрыл вам ваш отец, дабы в будущем не допустить конфликтов, подобных тому, что произошел сегодня. В центральной библиотеке есть книга, рассказывающая историю Блэквудов. В ней описано все от образования рода вплоть до конфликта, произошедшего полтора века назад, и как-то недавно мне довелось прочесть этот великий памятник нашей темной истории.
-И почему меня не отпускает чувство, что это путешествие затянется надолго?
-Не переживай за отца, Шон. Он дождется нас.
-Надеюсь. – Ответил он сестре. Шон взял Беллу за руку, кивнул Эрику, и они втроем направились к выходу.
        Спустившись вниз по широкой мраморной лестнице, они подошли к выходу. Стража отворила высокие величественные деревянные ставни, украшенные великолепными резными узорами, и вся компания вышла наружу. На улице уже светало. Шон, вместе со своими спутниками, подошли к стойлам и вывели от туда трёх жеребцов: один был белым с шелковистой серебристой гривой, и принадлежал он Белле. Второй же, гнедой масти, был верным скакуном Шона: у него была густая черная грива, тянущаяся вдоль длинной шеи и такой же черный хвост, мотающийся из стороны в сторону. Третий же был черным словно сама ночь, могучим и выглядел довольно строго на первый взгляд.
        Все трое, Шон, Белла и Эрик, оседлали своих скакунов и двинулись в путь. Когда они покинули поместье, принадлежавшее Мелисандре Роуз, и выехали на проселочную дорогу, Эрик вырвался вперед. По обе стороны дороги, по дуновению легкого ветерка, из стороны в сторону покачивались высокие золотистые колосья, освещаемые ярким светом палящего солнца. Вдалеке виднелась старая заброшенная мельница, крылья которой чуть колыхались то вправо, то влево, но ни одно из них не в состоянии было сделать полный круг, так как ветер был слишком слаб для того, чтобы мельница заработала в полную силу. Полдня они без устали мчались по прямой дороге, остановившись лишь пару тройку раз для того, чтобы дать лошадям небольшой отдых, и снова двинуться в путь. Ближе к закату они оказались у развилки. На пересечении трех дорог был установлен указатель.
-Здесь налево. – Сказал Эрик и махнул рукой в знак того, что теперь они должны следовать за ним, однако Шон остановился, и Белла последовала его примеру.
-Стойте, почему налево? Если мы сейчас свернем, то поедем в объезд, через Зеркальную реку, и потеряем много часов. Почему не поехать по центральной дороге, которая сразу приведет нас в столицу?
-Поехав по прямой, мы не сможем добраться до Черного замка, а также центральная дорога используется для перевозки провизии, медикаментов и других различных грузов, и есть вероятность, что мы можем наткнуться либо на разведовательные, либо на загран отряды, что не желательно. К тому же, как вы и сказали, эта дорога омывается Зеркальной рекой, а лошадям нужна вода. Поэтому следуйте за мной, и не отставайте.
Шон смиренно кивнул, и, не проронив больше ни слова, последовал за Эриком.

                Этика


        Проселочная дорога и золотистые пейзажи колосистых полей отошли на задний план, и  уступили место извилистой каменистой дороге, которая спустя несколько километров привела их к Зеркальной реке. Название в полной мере оправдывало себя: вода в реке была настолько чистой, что, не смотря на её не малую глубину, вдоль всего её течения отчетливо просматривалось каменистое дно, над которым своей дорогой проплывали громадные косяки самых разнообразных рыб. Они долго ещё долго ехали вдоль реки, прежде чем нашли подходящее место для ночлега. Когда они наконец-то остановились, уже начало смеркаться. Место, которое они выбрали для ночлега, напоминало небольшое заброшенное поселение. Напоив лошадей и, пополнив собственные запасы, свежей водой, они отошли от берега примерно на две сотни метров вглубь небольших каменных строений, и привязали своих скакунов к маленьким колоннам, оставшихся от какого-то древнего убежища. Все вокруг походило на поле давней жестокой кровавой бойни: повсюду были разбросаны раздробленные камни, которые вероятно когда-то служили теми частями стен, которых сейчас недоставало руинам старого двухэтажного здания. Среди груды камней и поваленных колонн валялись догнивающие остатки факелов.
-Однажды я слышал о таких местах, но никогда не думал, что увижу подобное своими глазами. – Встревоженно сказал Эрик.
-Что здесь произошло? – Ужаснулась Белла.
-Похоже, когда-то здесь жил кто-то из Блэквудов. И этот дом стал их погребальным костром. – Со страху Белла закрыла лицо руками, а Шон в это время пытался что-то высмотреть в этих руинах. После как оказалось безуспешных поисков, он задал Эрику вопрос, над которым тот думал сам, и все не мог найти на него ответа.
-А где же тогда их тела? – И действительно, среди почерневших в местах руин нигде не было видно ни останков, ни какой-либо одежды, ни даже пятен крови.
-Возможно, им удалось сбежать! – С надеждой воскликнула Белла.
-Скорее всего, это маловероятно, мисс. Те, кто охотился на них, были мастерами своего дела, и они бы не успокоились, пока не увидели бы свою цель, сгорающей заживо в языках пламени, пожирающих и тела, и души несчастных. – После этих слов Эрик подошел к Шону, и знаком позвал его за собой. Они вернулись назад как раз тогда, когда солнце совсем скрылось за горизонтом, и его место на свой обычный короткий срок заняла луна. Сегодня она была ближе и ярче, чем обычно. Огромный серебристый шар и мерцающие огоньки созвездий придавали этой ночи какой-то волшебный шарм. Шон и Эрик подошли к месту, где сидела Белла, укутавшись в плед, который лежал в небольшой сумке, прикрепленной к седлу лошади. В руках они держали дрова для костра. Небольшой ветер, пришедший вместе с покровом ночи, долго мешал этим двоим разжечь костер, однако примерно через полчаса у них это получилось, и когда все устроились поудобнее, под приятное потрескивание горящих дров, Эрик сосредоточился, и начал свой захватывающий рассказ.
-Эта леденящая кровь история произошла относительно недавно. С того момента как случились те трагические события, прошло всего 56 лет. Обычно, такие случаи записываются в хрониках, и потом, годы спустя, появляются в учебниках истории. Но то, что случилось в те дни, было настолько ужасно, что современники тех событий, в том числе и ваши родители, юные Уайты, постарались уничтожить все сведения и доказательства ужаснейшего из поступков, совершённых ими за всю их жизнь.
      
      

        Рэмфурт
        Графство Лир
        13 мая 1774 г

        Небольшое поселение Рэмфурт было одним из пристанищ Блэквудов в Лире. Это было не совсем обычное поселение, так как в нем проживали лишь Элиот Блэквуд, приходившийся дядей Артуру, его жена Мари, и их пациенты. Элиот был родным братом Мартина Блэквуда, который в те годы являлся главой семьи. Мартин жил, как и полагается главе, в Черном замке, и, как это ни странно, о трагедии, случившейся тогда, он узнал последним, а Элиоту же не повезло, и он стал одним из первых, кто испытал тот кошмар.
        В тот день Элиот встал раньше, чем обычно. Когда он открыл глаза, Мари все ещё мирно спала, поджав под себя колени, и скрестив руки на груди. Элиот осторожно стянул с себя одеяло, и медленно, стараясь двигаться как можно тише, встал с кровати, и вышел в сени. Снял с деревянной полки свой костюм и оделся. Прежде чем уйти, он проверил ещё раз, крепко ли спит Мари, и обыскал свои карманы. Портмоне лежал там, где ему и положено – во внутреннем кармане пиджака. Наконец, убедившись, что все в порядке, и оставив Мари предупредительную записку, он тихо вышел из дома. В стойле его ждал верный конь, который не раз выручал его в сложных ситуациях. Элиот вывел его, запрыгнул в седло и поскакал к Зеркальной реке. На берегу он свернул направо, и ехал, не останавливаясь, пока не добрался до указателя. Недолго думая, он поехал по центральной дороге, которая вела прямиком в столицу графства Лир. Как это ни странно, Рэдтаун – столица Лира, была единственной торговой точкой графства. Город представляет собой торговый квартал, образующий огромное кольцо, огороженное десятиметровой кирпичной стеной, внутри которого находится ещё одно, поменьше – район для проживания, в котором живут все жители города, как богатые, так и бедные. Внутреннее кольцо разделено надвое – справа элитный район, а слева район для рабочего класса. Здесь, на улицах торгового кольца, каждый день можно было увидеть, как разлетаются разноцветные конфетти, и играет праздничная музыка. Даже птицы не летали над столицей, потому что каждый день в небе раздавался грохот взрывов фейерверков, которые производила семья Роуз. Эдвард и Кларисса вдвоем занимались их изготовлением, а их дочь Марта все время смотрела на труды отца и матери. Хоть родители и не разрешали ей лично принимать участие в процессе изготовления, пристально наблюдая за их работой, она, в свои 14 лет, уже располагала всеми теоретическими знаниями, и была в любой момент готова приступить к практике.
      Элиот ехал вдоль Калоред Авеню уже не в первый раз, но, сколько бы он не проходил мимо элитных магазинов одежды и ярких лавочек, торгующих сладостями; старинных строгих заведений, продающих старые могучие фолианты и новые тома, к которым относятся и загадочные произведения местного писателя и историка Роберта Хайта, он никогда не переставал удивляться, как люди, живущие здесь на протяжении многих сотен лет, заставляют этот когда-то беднейший город в графстве, цвести миллионами цветов и красок изо дня в день. Где-то далеко в глубине души Элиот чувствовал, что ненавидит их всех, но одновременно с этим чувством он не мог найти ответ на самый главный вопрос, который мучил его уже долгое время; и вот недавно, глубоко-глубоко, почти на самом дне океана своих чувств и мыслей, он нашел ответ на этот вопрос. Жизнь людей не может проходить в вечном празднике и торжестве, так как у каждого из нас, есть свой внутренний микромир, со своими проблемами, требующими безотлагательного поиска их решения. И как же в такой ситуации, когда все мысли в нашей голове направлены на писки этого решения, человек может находиться в состоянии эйфории и безмерной радости? Получается, если взглянуть на это поведение с научной точки зрения, то все эти люди самые настоящие лицемеры. Иначе как объяснить то, что, не смотря на все сложности жизни, они играют для публики свой театр, актеры которого не снимают розовых очков?
        Когда он вернулся из своих мыслей в реальный мир, то заметил, что уже пересек всю улицу. Свернув за угол, он очутился на Драгс Стрит – улице, на которой располагалась городская лечебница, основанная Блэквудами в 1654 году, и аптечные лавочки, торгующие различными лекарствами, ядами, и медицинскими приборами. Элиот прошел порядка десятка таких лавочек, прежде чем нашел ту, что искал. Это было старое кирпичное двухэтажное здание, коричневого цвета, с красной двускатной крышей со слуховым окном. Он поднялся по порогу, и постучал в дверь. Через несколько секунд послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся беспрерывными вздохами, и старческим ворчанием. Когда дверь открылось, перед Элиотом предстал седой мужчина с огромной бородой, свисающей на уровне его груди. Он еле стоял, опираясь на свою изысканную трость ручной работы. Сняв с неё левую руку, он полез в карман своего пиджака, и достал оттуда очки в позолоченной оправе. Лишь надев их на глаза, он убедился, что увиденное ему не почудилось.
-Элиот, мой дорогой мальчик, ты ли это? – Воскликнул старик. – Сколько времени прошло, когда я тебя в последний раз видел в этих краях. – Он вышел на улицу, и крепко обнял Элиота.
-Прошел год, Карл. Прости, что не заходил, навалилось столько работы. Только недавно появилось немного свободного времени, вот и решил заехать за медикаментами, и с тобой заодно повидаться.
-Что же мы тремся на пороге? Заходи в дом, я как раз заваривал чай.
-Спасибо. – Элиот зашел в дом. За год здесь абсолютно ничего не поменялось, впрочем, как и за все предыдущие годы, что он знал Карла Энгельса. У дальней стены, располагаясь боком к передней, прямо напротив окна, стояли деревянные полки с различными лекарственными средствами. Справа от них находилась небольшая каменная лестница, ведущая на второй этаж, куда Карл никого никогда не пускал. Он всегда говорил, что там нет ничего интересного, так как это всего лишь его маленький личный уголок. Будучи ещё подростком, Элиот впервые познакомился с Карлом. Тогда он учился в частной гимназии Блэквудов, и вот однажды, в один из выходных дней, отец забрал его с территории гимназии, чтобы немного прогуляться. Это был до дрожи холодный зимний день. Гимназия, в которой учился Элиот, и все дети Блэквудов без исключения, находилась во внутреннем кольце города, а именно в элитном районе проживания. Два района внутреннего кольца были ограждены друг от друга огромной стеной, однако в этой стене были ворота, которые позволяли жителям обеих сторон, в случае необходимости, пройти в соседний район. Как же удивился Элиот, когда, посетив торговый квартал, наконец-то понял, что отец ведет его не обратно в гимназию, а в район для бедных.
-Зачем мы туда идем, папа? – Спросил Элиот с гримасой отвращения на лице.                -Разве это правильно что, такие как мы, направляются в такой непристойный район?
Услышав такие слова от ещё совсем юного мальчишки, отец посмотрел на Элиота очень страшным взглядом, который навсегда запомнился этому глупому мальчишке. В этом взгляде было столько эмоций: и отцовская злость, и страх, и жалость, но самое страшное, что было в нем – это разочарование. Отец завел руку, и дал сыну пощечину, но тот не разревелся. Он был так ошеломлен реакцией своего отца, что не смог издать ни звука, не смотря на то, что его щека горела от боли. За что? – Думал тогда Элиот. – Что я такого сказал? Ведь они отбросы нашего общества. Люди, от рождения не способные подняться к тем вершинам, которых он уже почти достиг. За что отец их защищает? Они не приносят нашему обществу никаких благ, они ни на что не способны, кроме как из поколения в поколение покорно делать свое дело. Защищать нужно новаторов, тех, кто создает что-то новое, изобретает то, что пригодится людям, таких людей, стоит защищать. А на что такое выдающееся способны они?
-Больше никогда не задавай мне подобных вопросов! – За весь путь до дома Карла Элиот больше не издал ни единого звука. Когда они подошли к старому кирпичному двухэтажному зданию, коричневого цвета, с красной двускатной крышей со слуховым окном, отец Элиота поднялся по порогу к двери, и тихо и учтиво постучал в дверь, словно они пришли к какому-то важному человеку. Поприветствовав прибывших посетителей, Карл как всегда пригласил их в дом. После небольшого ужина, который показался Элиоту весьма вкусным и сытным, хоть он и не признался в этом хозяину из-за своей гордости, отец отправился с Карлом выбирать лекарства, за которыми они как оказалось и приехали. Увидев, что отец и Карл слишком увлечены разговором, Элиот собрался подняться по лестнице, и узнать что же там, на верху, находится? Ему оставалось преодолеть последнюю ступеньку, как вдруг он услышал сердитый голос отца. – Немедленно спускайся вниз! – Элиота охватил страх, и он тут же послушно спустился к отцу. Да что с ним сегодня такое? – Не мог понять Элиот.
Отец расплатился с Карлом за лекарства, и, поблагодарив его за гостеприимство, они ушли. Когда они были уже возле стены, отец наклонился к Элиоту и сказал:
-Ты считаешь себя выше того, чтобы общаться с такими людьми как он? – Элиот молчал, направив взгляд в сторону, чтобы не видеть того, как сейчас смотрит на него отец. – Можешь не отвечать, но знай, что Карл Энгельс не бедняк из рабочего класса. Ему принадлежит компания по производству медикаментов, которыми снабжают городскую лечебницу, и в том числе гимназию, в которой ты сейчас учишься.
-Но почему тогда он не проживает в элитном районе, раз он так богат, как ты говоришь?
-На то есть свои причины. Когда-нибудь он сам поведает тебе об этом, если сочтет нужным, а пока я советую тебе поменять свое отношение к людям. Никогда не суди человека по внешним признакам, иначе когда-нибудь ты попадешь в такую же неловкую ситуацию. Ведь может случиться так, что однажды тебе понадобится помощь, и алчный богач отвернется от тебя, когда ты не сможешь ничего предложить ему, а добросовестный бедняк с радостью окажет тебе услугу, и ничего не попросит взамен. Иногда людям достаточно человечности по отношению к себе, и для них это высшая награда.

-Присаживайся, Элиот, – Карл указал на большое мягкое кресло, обшитое черной кожей – а я пока принесу все то, что есть в твоем списке.
-Может, тебе нужна помощь? – предложил Элиот, глядя на то, как Карл, опираясь на свою трость, ковыляет к полкам с медикаментами.
-Спасибо, мой дорогой мальчик, но я ещё не инвалид, и могу справиться с этим сам. – Карл вежливо улыбнулся Элиоту.
-Не упрямься, Карл. Ты говоришь одно, но я вижу совершенно другое. – Элиот указал на левую руку Карла, которой тот опирался на трость. Она ходила из стороны в сторону, и в любую секунду могла бы выпустить зажатую в кулак трость. – Лучше сам присядь, - он отвел Карла к креслу, и аккуратно усадил на него старика, – а я пока соберу нужные медикаменты в сумку.
        Пока Элиот бродил среди полок, отыскивая нужные препараты, со стороны улицы послышались какие-то странные звуки. За стенами дома они были неразличимы, и чтобы понять что происходит, Карл вышел на улицу. Снаружи было прохладно, и ветер, хоть и не сильно, заглушал звук, из-за чего трудно было понять, откуда же все-таки он исходит. Но в одном Карл был уверен абсолютно точно – это был человеческий крик. Он со спешкой зашел в дом.
-Ты слышал это, Элиот? Там снаружи кто-то кричит.
-Ты видел кто это?
-Нет, я даже не понял, откуда шел звук, но очевидно, что кому-то срочно нужна помощь.
-Я схожу, проверю что это. – Элиот закинул на плечо сумку, в которой находились медикаменты, что он успел набрать, и тут же ринулся наружу. Ветер стих, и теперь было отчетливо слышно, что звук исходит с другого конца улицы. Он бежал на слух, и чьи-то мужские стоны становились все отчетливее. В конце улицы Элиот свернул налево, и на углу дома увидел мужчину. Тот лежал на земле, схватившись обеими руками за живот. Силы покидали его, когда Элиот приблизился к нему вплотную, тот уже не стонал. Стиснув зубы, мужчина катался по земле, не в силах произнести не звука от ужасающей боли. Элиот слышал о людях с такими симптомами, но никто пока что не знал, как лечить эту болезнь. Даже Блэквуды не имели ни малейшего понятия о том, как лечится эта, никем неизведанная, хвора. Он не мог оставить этого человека здесь на верную смерть, а времени на раздумья было мало. Выход был лишь один.
-Сэр, я врач, я постараюсь помочь вам, но для этого нам нужно добраться до того конца улицы. – Он указал рукой направление, откуда пришел. – Вы можете идти? – Мужчина так быстро замотал головой, что Элиоту показалось, будто сейчас она оторвется от тела. – Тогда я отнесу вас. – Больной резко кивнул. – Держитесь, я не позволю вам умереть. – Он снова кивнул, а Элиот вытащил из сумки пузырек с раствором опиума. Мужчина открыл рот, и Элиот дал ему три капли. Когда тот перестал дергаться, он взял его на руки и понес к дому Карла. Пока Элиот шел вдоль протяженной улицы, он думал лишь об одном: он пообещал этому человеку, что не даст ему умереть, но сможет ли он сдержать это обещание? Он обвинял этот город в лицемерии, но кто же он сам после таких обнадеживающих, но полупустых обещаний? Однако теперь, когда заветные слова сказаны, отступать назад уже поздно. Он же не может бросить этого человека прямо здесь, одного посреди безлюдной улицы; не может уйти и оставить его на верную смерть. Теперь он обязан попытаться спасти его жизнь.
Карл стоял у открытой двери. Элиот аккуратно внес больного в дом.
-Неси его наверх! – Скомандовал Карл.
Наверх? Неужели туда? Спустя столько лет, он решил открыть мне эту тайну? – Думал Элиот.
-Живо! – Крикнул Карл, увидев, что Элиот застыл на месте. Старик бросился вперед, чтобы открыть дверь, быстро поднимающемуся следом мальчишке. Да, прошло уже много лет, но в его глазах он навсегда останется тем мальчишкой, который когда-то впервые зашел в его дом. Спасибо его отцу за то, что не допустил того, чтобы сын вырос таким высокомерным, каким он был при их первой встрече. Этот заносчивый пацан обрел благородие и сострадание, и теперь ему тоже можно доверить эту тайну. Теперь Карл без зазрения совести мог впустить его в эту комнату, и, дернув за ручку двери, он распахнул её перед Элиотом.
        То, что было внутри, повергло Блэквуда в шок, и в то же время заставило его ещё больше восхититься своим старым другом. Небольшая комната, по размерам сравнимая со спальней, была заставлена медицинскими инструментами, а прямо посередине располагался длинный и довольно широкий стол, выполненный из прочного ствола кедра. Было заметно, что его много несколько раз от чего-то оттирали, и тут Элиот увидел застывшее на уголке стола пятно крови. Видимо Карл пропустил его.
-Клади его на стол! – Элиот выполнил приказ, аккуратно уложив беднягу.
Карл подошел к полкам с инструментами, и вытащил оттуда скальпель. Глаза несчастного расширились в ужасе. Похоже, он только осознал, что сейчас его вскроют, и будут рыться в его теле, пытаясь найти, и уничтожить источник боли. Он не сможет закрыть глаза, или отвернуться и не смотреть на это, ему придется наблюдать, как бородатый старик возьмет с металлического стола тонкое острое лезвие, и сделает разрез в районе правого бока. Пока Карл проводил свою, уже не первую, операцию, несчастный смотрел, как тот протирает руки спиртом, и делает у него на правом боку разрез такого размера, чтобы туда влезла его рука.
Элиот раньше никогда не участвовал в операциях, и даже не думал, что это случится в ближайшем будущем. Ему до сих пор не верилось в то, что сейчас он находится здесь. Стоит за операционным столом и спасает человека от смерти. Это было его запретное желание, то чего он хотел всем сердцем, но прятал это от внешнего мира в самых темных и далеких уголках своей души. А сейчас оно здесь, снаружи, и оно сбывается, стоит только протянуть руку и взять его.
-Нашел. – Сказал Карл, спустя несколько минут. Он отрезал воспаленный участок, и показал его Элиоту. Тот кивнул, и жестом позвал Карла за собой. Они оба вышли из комнаты, когда Карл зашил разрез на боку мужчины.
-Но как ты узнал, где надо искать источник боли? – Тихо спросил Элиот.
-Я изучал многие запретные материалы: тайные опыты, отчеты, и неопубликованные статьи лучших умов планеты. Мне понадобилось тридцать лет, чтобы собрать и изучить все нужные материалы. Я решил для себя, во что бы то ни стало спасать людям жизни, и я сделаю это любыми доступными методами. Мне наплевать на закон, наплевать на неправильную этику. Таблетки и отвары не могут вылечить все. Люди уже начинают понимать, но отказываются в это верить. Иногда чтобы выжить, приходится делать ужасные вещи. Но если не делать ничего, то рано или поздно все мы будем валяться на улице и медленно разлагаться под палящим солнцем из-за этого пустяка. – Он указал рукой на дверь за своей спиной. – Я сторонник настоящей этики и морали, и она учит спасать жизни, а не оставлять людей на смерть.
Карл открыл дверь, и вошел внутрь.
-Ну, как вы себя чувствуете?
-Боль прошла уже после опиума. Зачем вы это сделали?
-После того, как пройдет действие опиума, вы больше никогда не ощутите ту боль. Как только вы почувствуете, что все в порядке, можете идти. Я попрошу вас лишь об одном: не рассказывайте никому об этом.
Мужчина молча смотрел на Карла взглядом, полным страха и непонимания. Карл развернулся, и вышел наружу. Он попрощался с Элиотом, сел на крыльцо и закурил трубку. Вместе с дымом, из головы выходили и ненужные мысли, особенно те которые говорили, что этот «пациент» совсем не благодарен ему. Он боится, и этот страх развяжет его язык. Он затянулся ещё раз, и на долю мгновения почувствовал себя так легко, как никогда. Страх покинул его разум. Теперь ему плевать и на цену. Цену, которую он может заплатить за спасенную жизнь.




                Конец первой части