Я тебя отпускаю!

     Вам приходилось хоть раз в своей жизни ухаживать за тяжелобольным? Вот и мне до сего времени ни разу. И все, что об этом было известно, это разве знаменитое «Но, боже мой, какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь!» Однако, как известно, жизнь полна неожиданностей. Мужнин инсульт в мгновение ока превратил меня в сиделку.
 
      Должна заметить, что в нашей семье не принято ныть или жаловаться.
Поэтому я смело, без лишних стенаний, взялась за уготованную мне роль. Тем более что была твердо уверена - мы выкарабкаемся. Муж, не смотря на отказавшуюся служить правую половину тела, также пребывал в лучезарном настроении (сколь позволяло ему его состояние). Он у меня вообще исключительная личность. Всегда собран и никогда не позволяет себе выплескивать свои неприятности на других, чего нельзя сказать обо мне. Но моя агрессивность никогда ни у кого не вызывала ничего, кроме приступов смеха, благодаря мужниному умению все превращать в шутку.
 
      Он у меня ко всему умеет относиться с юмором. Даже, когда я врезалась в шлагбаум (готовилась получать права и осваивала нашу копейку), первое, что сказал мне любящий муж, глянув на превратившуюся в огромный синяк физиономию, было: «Солнышко, как тебе идет синий цвет»! Что уж говорить про мелочи, типа «деньги портят человека» (это, когда меня премии лишили за допущенные в проекте ошибки), или «эта безобразница много о себе воображала» (характеристика, данная украденной в метро сумке).
 
      Моя подруга часто удивлялась непринужденности наших взаимоотношений. Поначалу, присутствуя во время какой-нибудь шутливой пикировки, она с опаской вслушивалась в наши слова, словно ожидая, перехода к обоюдным оскорблениям и привычному для иных выяснению  кто есть кто. Особенно после таких явлений, как, например, позднее Сережкино возвращение домой с доверительным: «Представляешь, даже бутербродиков не нарезала, больше не стану к ней заходить», и моей веселой реакцией на это. Но постепенно она привыкла, и теперешний гогот возле постели тяжелобольного мужа ее, в отличие от окружающих, нисколько не шокировал. Она даже с улыбкой поведала мне о вопросе лечащего врача, поинтересовавшегося состоянием моего здоровья.
 
       А между тем мужу становилось все хуже, и мне с каждым разом все сложнее давались веселые улыбки. Но мы не сдавались, по-прежнему выдерживая характер. После одной из разыгранных мною смехорин, муж, силясь улыбнуться, вдруг сморщился, и я впервые за все прожитые с ним годы увидела, как повлажнели его глаза. Внутри меня все похолодело. Яснее ясного представилось мне охватившее его отчаяние. Нет, только не это!

       Проглотив увесистый ком, сдавивший горло, я тут же принялась рассказывать о нашем проказнике-сынишке, об успехах дочери, о том, что этим летом наши приятели, Люська с Витей, никуда не поедут, а будут отдыхать вместе с нами на даче.
- Витька маг себе новый собирает, но без тебя никак не разберется в схеме. Так что хватит тут бока пролеживать, давай поднимайся.
- Тань, я еще чутельку и все! – грустно улыбнулись мне мужнины глаза.
- Я так и знала, что ты притворяешься! – подмигнула я ему. – Серенький, я схожу за ужином, ты не убежишь без меня?
- Иди, я тебя отпускаю! – мигнув ресницами, согласился муж, силясь изобразить улыбку.
 
       Вернувшись, я с порога защебетала о встрече с медсестрой, которой по-моему мнению явно понравилось делать мужу уколы. Внезапно, я замерла на полуслове, пораженная его безмолвием. Что вдруг насторожило меня в его позе?
- Сережа, я вернулась! – отчего-то шепотом проговорила я.
 
Его глаза молчали. Поверх одеяла лежало снятое с руки обручальное кольцо………