Последняя высота

Гордо позвякивая орденами и медалями во всю грудь, от метро Арсенальная в направлении Парка Славы торопливой  походкой двигался одетый в военную форму дед. По-стариковски щурясь на временами выныривающее из сплошной облачности майское солнце, он что-то тихо бубнил в пол-голоса. В правой руке была легкая трость, а в левой - три алые гвоздики, заботливо завернутые в газету.

Ветеран очень хорошо помнил эту улицу, практически каждый ее метр… Сейчас она, конечно, заново отстроилась и преобразилась. Тогда была сплошь покрыта воронками, в которых, не успевая уже впитываться в грунт, скапливалась кровь погибших и раненых в бою. Трупы никто не убирал – из них строили баррикады, за которыми укрывались от шквального огня противника…

Возле гостиницы «Салют» он еще раз посмотрел на облачное небо:
«Эх! Как бы дождем не промочило!» - подумал старик, оглянулся по сторонам, вздохнул и нырнул в подземный переход.

***

- Я еще раз Вам повторяю – парк закрыт для посещения до вечера. Приходите после шести!  - молодой лейтенант в новенькой форме и начищенных до блеска парадных туфлях был непоколебим.

- Да не могу я ждать до вечера, внучЁк! Мне на поезд надо! Я и так с больницы пораньше попросил выписать, что бы своих соколиков навестить! Пропусти, а? – букет гвоздик в руке ветерана начал ритмично подрагивать.

- Не могу, гражданин! Ну просто не могу! – охранник ограждения на входе в парк уже не знал, куда девать глаза. – Ваш праздник - 9 мая... Где же Вы были?

- Так я ж и говорю, сердешный, – в больницу попал, не смог придти. Я и так в Киев раз в пятилетку выбираюсь! Дай поклониться своим, букетик вот положить… Может и не попаду уже в следующий раз…

- Давайте сюда свой букетик, скажите куда – потом положу…  от Вас… А пустить не могу! У меня приказ, понимаете? – обрадовался нашедшемуся решению проблемы милиционер.

 - А у нас тоже был приказ!.. И у них был приказ! – нервно тыча тростью в сторону Аллеи Героев, сорвался старик. – Так что же теперь…

- Так, что у нас тут за хулиганство? – приближающийся патруль Беркута прервал размолвку. – Что случилось, лейтенант?

- Да вот… в парк рвется… цветы говорит соколикам положить надо... – замялся патрульный.

- Вечером приходите, дедушка! После шести! -  высокий капитан в серо-голубом камуфляже заложив руки за спину склонился над стариком. – Сейчас парк закрыт для сторонних посещений.

- Не могу я вечером! У меня поезд! – старик, бросив трость и цветы на землю,  ухватился двумя руками за ограждение и потянул на себя. – ПУСТИ!

***
- Фамилия, имя и отчество, год рождения? – сидя на водительском сиденье в "бобике", капитан Беркута заполнял протокол.

Старика в наручниках усадили на заднее сиденье. Растрёпанный букет и трость положили рядом. Два сержанта курили на улице, спрятавшись за машиной.

- Коваленко… Сергей Трофимович… одна тысяча девятьсот двадцать третьего года рождения… гвардии капитан… Красной Армии… - бубнил ветеран с удивлением рассматривая браслеты на запястьях.

- И чего хулиганим, гвардии капитан?

- К своим побратимам приехал, командир! – начал дедушка. – Ехал по традиции на 9 мая – я так каждые пять лет приезжаю к ним… с тысяча девятьсот шестидесятого… Только заболел сильно в дороге, прямо с поезда в больницу и забрали. Сегодня вот выписали… Я сразу сюда, к соколикам своим… поклониться… помолиться… - дедушка склонил голову.

- Так вечером бы сходил, чего буянить то, отец? – капитан дописал и уставился на задержанного в зеркало заднего вида.

- Не могу я вечером! У меня поезд в четыре двадцать! – вскинулся дед.

- Ты мне это… не ори тут! Значит потом приедешь... В другой раз… повод будет… так сказать… Ты сам служивый – знаешь, что такое приказ! – капитан отложил ручку и повернулся вполоборота к старику.

- А будет он, другой раз то? Я то далеко… – старик снова опустил глаза. – А они все тут… и с Букринского… и с Лютежского… и вся рота моя здесь… тогда, пятого ноября, только я один и остался живой… благодаря им!.. Ротный мой с взводным раненого меня в воронку под стенку затащили… мне только двадцать стукнуло... «Молодой еще! Навоюешься! Лежи!» говорят… «Потом вернемся – заберем!»… НЕ ВЕРНУЛИСЬ! – ветеран поднял полные слез глаза и посмотрел на капитана.

Беркутовец безмолвствовал.

- Поклониться хотел, поблагодарить, про новости свои стариковские рассказать… А вы меня в наручники… - старик хрипло вздохнул, откинул голову назад и затих.

- Что с тобой, Сергей Трофимыч? – выпрыгнув из кабины, капитан рывком открыл заднюю дверцу. – Сержант! Вызывай скорую!

***

Так и не взял 17 мая  2010 года свою последнюю в жизни высоту  гвардии капитан Красной Армии Коваленко Сергей Трофимович.

***

А где-то в Парке Славы в этот момент возле высокого обелиска яростный порыв ветра сорвал венок с подставки и швырнул его в склоненную перед вечным огнем фигуру.