Прощёное воскресенье

    Наши граждане, скажу вам, ноне мало читают и газет… и книг, вот только и лупят глаз свой в телевизор, только и таращатся на бесовские те ТВ программы… И непременно, на несменяемую в студии ведущую — Ираду Зейналову. А больше… на яркую, спонсорскую на ней блузку с журавлями от «Avon»…
—А что… спрашивается они там видят… Да что-что… Окей… правильно гутарите! Да то, простите, что негоже.
Мы же с вами, братцы, люди адекватные.
Я, к примеру, даже от соседки своей Бушиной не слыхивал, что дураком, де, рождён. Все цвета от голубого разом отличаю. И искусство, скажи, полюбливаю. Конечно, кроме картин и стихоблудия бизнес-стервы Васильевой, обворовавшей со своим полюбовником Сердюковым министерство Обороны.
Ага. Футбол, иной раз, смотрю…но только не наш — забугорный. Нет нынче у нас Стрельцовых и Яшиных. Новости… смотрю там всякие… разные. Разумеется, опять же, об Ираде Зейналовой. Могу и скороговорку произнести… Отож… трезвым: «Уж… у лужи ужинал — жареным жу-у-у-к-к-ко-ом!»…
Причём… быстрей, чем трындычиха Бушина!
—А вот… как завижу, к примеру, там — галкиных, да кобзонов, то… Матерь Божья! Нутро мутит. Душа болит. А вчерашний ужин так и просится наружу. Как, скажи, они осточертели… Как они опостылели и опротивели.
—Нежели кто и развлечёт, так разве что Гальцев с Фоменко. А последний балабол… так балабол, таких болтунов Свет не видывал. Вот это — настоящий украинец, а не хохол кастрюлеголовый, скачущий по постсоветским майданам… Прошёл слух…
—За коврижку. Кхе-кхе… с маком.

Изначально, свою реакцию на происходящее вокруг меня я приравнял, братцы, к плохой какой болезни… неизлечимой.
— Всё, болен!— думаю. — О, Пречестный и Животворящий! Ужель… приговор! Окончательно!
Ага… К ветеринару. Трезв… хотя лицо его не обременено интеллектом. Опля… и тут же — наружный осмотр. Однако, стул то, оказывается, в норме.
—Спросите, что я, в отличии от вас, смотрю… что мой мозг, вообще, на голубом экране воспринимает.
Дык, непременно отвечу.
—Ну-с… нежели не фуэте Волочковой на пляже нудистов брега моря Баренца, то конечно, на МЧС… Вот где служки Государя, граждане, отжигают, так отжигают… На всю матушку Русь. Угарно-таки, прямо… до слёз.
Есть, оказывается, братцы, такая профессия — народу нашему помогать!
Это МЧС…
Увы! Как ни посмотришь, так всё то они бродячих котов с крыш, да дерев снимают. Всё то они из заброшенных колодцев блохастых собак вылавливают… сачком.
—Тьфу! Прости Господи!
Вот первый вам, граждане, вопрос на засыпку.
—Кто, — скажите, — в тех органах МЧС работает.
— О, Отец Небесный! Ну, не будем же лукавить и кривить душой… не будем самим себе врать. Ну, все же о том знают. Отож… Истину глаголете — бездельники. Трутни. Лодыри. Бла-бла-бла…
—Ах, вы иx не видели… Так, приспичит — увидите. О, вы иx не знаете… Так, припрёт — узнаете. А… вы с ними не соприкасались. Так, загорится — встретитесь.
Точно…
Иной раз… Сторонний посмотрит на такого служивого-спасателя и грохнется, разинув рот — с удивительным вопросом: «Почто это у некоторых из них опухоль то по всему… мозгу и, лицу. Вроде как… не буряты. И не калмыки. Но как, скажи, схожи. Ей- ей… Глазниц не видать. Что бы вы нам ни говорили.
Не все… естественно. Такие же, как и в среде полисменов. Не все… правда.
—Дык, не наезжайте… мне ль не знать того. Конечно… единицы. Конечно… как везде. Не спорю.
Нет-нет… право.
Хуже в МЧС, намного хуже, ибо туда бегут даже эмбрионы, не прижившиеся в полиции. Де-факто… Выкидыши. Ага… Ну, те самые, которые голоса иноземных существ постоянно слышат. И не только по соседству с ними — в камерах полицейских.
—Ха! Вот, намедни, одного такого перца турнули… пинком.
Из РОВД.
Ох, и посмеялся бы… я с вами. Да не могу-с… назвать его имени, так как совсем не чужда мне его жена, при встрече с которой, будет та обидчива и очень критична. И совсем не послушницей. А я готов драться за супругу оного обормота — до победного.
Ведь, этот подлец… что удумал.
Так, глумился, всем на потеху — над вполне ещё тёплым телом. Пинал, вишь ли, респектабельного с вида мужчинку, будто мяч — с перрона и до самого аж… до памятника революционеров, что на привокзальной площади.
—Чего, ради, спросите…
—Дык, гнал то тело ногами в мокасинах, на чужую, подведомственную районному отделу полиции, территорию, дабы ни ему, ни его линейному отделу, не расследовать дело — об убийстве транзитного пассажира.
Ну, не изверг, не мучитель ли… А может тот и глотал бы ещё наш ершовский воздух, проведи жандарм тому незамедлительную помощь, типа непрямого массажа сердца — «Рот в рот»; так он его туда — к праотцам… На Небеса.
Я верю в чудодейственную силу слюны, а потому плюю… плюю на оных типов, чтоб исцелить сонных котов, дабы излечить, наконец, этих разжиревшиx жлобов. Как исцеляют слюной в племени Ньянгатом, что близ Судана.
Ага. Наплюют… оплюют, заплюют онаго мерзавца с ног — до головы.
—Глядишь… Ба! И не тупорылый уже пред нами обезьян… вовсе. И с тобой тот готов говорить.

Ведь до чего, братцы, дошло… что ничто человеческое им стало не чуждо. И это на работе.
—Лифчики уже в нашем отделении МЧС начали шить. Правда. Я то думал, что на рынок. На продажу. От нищеты-с… А когда разобрались.
—Господь Милостивый! Для поддержки груди. Ага… своей, волосатой… размером, эдак — плюс шесть, что даже пивной брюшине трудно ту тяжесть носить. Куда же… это мы приехали, Господа, хорошие.
Как же наши защитнички слабы-с, как же эта опора пенсионеров никчёмна… Бесполезна. Излишня. А как эти: основа, фундамент или глыба могут быть в лифчике. Ах, простите, не прав. Хорошо… хорошо — в бюстгальтере.
Как по мне, так всё это из разряда извращений.

—Вот ноне Прощёное воскресенье! О, Отец Небесный! Да святится Имя Твоё!…
—Так, родственница под руку галдит и галдит, чтоб я дал слабину… чтоб я, значит, расслабился и, всеx чертей, наконец, простил! Ну-с… её то, естественно, простил! Как не простить, коль в честь праздничка винца крымского принесла, чтоб губу не дул; напитком Божественным решила моё нутро побаловать, чтоб, значит… пятки смазав, в чужое гнездо не рванул.
А служак МЧС за что прощать.
Право… не знаю.
Испробуй-ка, к примеру, просить их сотрудников оказать безотлагательную помощь больной бабке, да хоть… и фронтовичке, дабы с этажа высотки доставить ту в больничку. Так осипнешь и охрипнешь, но не дозовёшься; телефон расплавится иль взорвётся, но не приедут.
Не знаю, заметили ль вы, что перво-наперво они, как и наши благодетели-лекари, вопрошают звонящего им бедолагу, когда того отыскали в капусте; либо, когда… заблудившийся аист припёр, бросив на порог его родичам, пакет с живым, орущим и мокрым содержимым, типа Существом.

Взять, к примеру, меня…
Сломалась позапрошлой осенью моя нога. Отож… Взяла… и, переломилась, к чертям собачьим, да ещё и выше коленки. Ага — при падении.
Мандраж. Ужас. Кошмар. Безобразие.
Да возмутительно просто.
Приехала, помнится, по вызову в карете «Скорой» молодица и молвила нежным бархатным голоском, что допрыгать бы мне, дескать, как-то, до машины с крестом.
А я, граждане, на третьем этаже… ни тело, ни ногу — самому не снести. Не отстегнёшь же ж… И не допрыгать.
А та нежная куколка смотрит на меня, взволновалась, щёчки рдеют, глазками моргает… надо было видеть цвет её милого личика.
—Ну-с… не мне же вас, — говорит, — на руках сносить отсюда!
—Было бы — говорю я. — конечно, не плохо! Здорово! Но и я же не прыгну головой вниз — к машине!

И сколь бы ни названивала в МЧС та молодайка, чтоб те направили к подъезду тягловую силу, то бишь спасателей наших, сынов России.
—Не-а… у них, вишь ли, и труба выше, и дым гуще… да и жизнь лучше.
А потому было никак — не до нас.
—Как же… Щас! — слышали мы хамски-бредовое, на диезах и бемолях, хрюканье сонного борова. У них, видите ль, служивых не хватает.
И послали они нас, с той мадемуазель в белоснежном одеянии, и не очень близко, и не так далёко, а туда, где солнце светит, то бишь, по-эротически-туристическому адресу. Я бы… конечно, с превеликим удовольствием, да с такою Красотой. Да, на Юга.
Однако, нога-с…
—У нас, — мычал громко какой-то спасатель, типа Птицына-Синицына — не заключены договоры ни с вашим лазаретом, ни с клиникой, а потому, дескать, не мешайте нам работать!
Смотрю, а у девочки слеза пошла глазом и уже слышится крик её души. Я успокаивать… я утешать. Я ласкать… я усмирять. А она — ни в какую.
—Вы, мол, милая гражданочка, тырли-мырли, не волнуйтесь… Я, де… выживу. Только, будьте любезны… Не замарайте,— говорю ей,— пожалуйста, халат белоснежный. Подтёки, тентель-вентель, от туши. И всё такое… прочее.
Насилу успокоил… Едва уболтал… не скорбеть, не печалиться… и не горевать.

А сам в крик и давай… собачиться со спасателями.
—Дык, отработайте,— кричу,— хоть свою зарплату, да транспортируйте меня-горемыку, — говорю я, а потом хоть до турецкой пасхи, хоть до второго пришествия заключайте… перезаключайте, а я то… мы то, тут — при чём.
Это потом уже оказалось…
На дежурстве было четверо, но отсутствие одного из них, вишь ли, влекло бы за собой прекращение игры в «козла»… А это, как вы понимаете, братцы, у служивых Государя — недопустимо. Невероятно плохо это всё в нашиx с ними отношениях, братья-христиане, это просто негодяйство и даже, пардон-с… скотство.
Вести себя так, как клопы в ковре.
Доверяйте, граждане МЧС… доблестным его и смекалистым работникам, действующим по принципу: «Что хочу, то и ворочу»… Но если вы потеряли родителей, то надеяться, оказывается, более не на кого, а потому опирайтесь на себя и собственные свои силы.

А тем днём помнится…
Только звонок в Губернию помог нам с сестричкой от медицины поднять те целлюлитные задницы горе-спасателей, у которых, видимо, круглый год — День Сурка… Фила.
И поняли тогда мы с медсестрой, что Губернатор, животворящий, творит. Ой, сразу отлегло тогда! Не реверанс же нам с нею было делать в сторону спасателей — этих государевых трутней. Если бы они к нам: «Будьте-с… любезны!»… Так и мы бы им… всегда: «Пожалуйста!»…
Мы ж русские…
А как нас против шерсти, так и мы свой оскал показать можем. Дак, не моё это только мнение… то глас народа!
Вот, скажите… только честно, а нужны ль, нам, вообще, эти дармоеды. Ведь не было их структуры и, обходились, да и ноне обойдёмся, надеясь всегда на себя и, только на себя.
Так и я, к примеру, знал бы, у кого прыткая лошадь… на какую светлую личность и какую трезвую голову рассчитывать, а то, не дай те Бог, случись какая экстраординарная, патовая ситуация. Не ждать же милости от природы. Спуститься бы всем с Небес на грешную нашу Землю. Не ждать, когда спасатели забьют — «козла»… когда перестанут куражиться с девками голосистыми — «в бутылочку»…
Верно, на раздевание-с…
Ну, не доводить же своих сограждан до крайности, когда им придётся сталкиваться с жёсткой реальностью жизни… с жесткой реальностью бытия; зачем лишать их чувства — надёжности, покоя, гармонии, порядка.
Выходит, что и без МЧС кому-то плохо. Так и на оную фирму тоже… плоха пока у всех нас надежда.