Алиса - глава 5

ГЛАВА 5
ЗВОНОК МАКСА

   Уставший после ночной смены в кафе Дима с желанием поскорее упасть в постель вошел в квартиру, однако, после легкого перекуса взялся дописывать картину, - именно в тот момент зазвонил телефон. Пришлось отложить приготовленные баночки с гуашью.
   - Слушаю.
   - Здорово, жопосед, чем маешься? Не отвлекаю? – напористо заговорил на другом конце брат. Судя по голосу, он пребывал в прекрасном расположении. Давненько он не звонил. Сколько прошло времени? Два месяца?
   От радости, что снова слышит голос брата Дима сел на край кресла и чуть не свалился на пол.
   - Только с работы притопал.
   - Мой бог, ты, наконец, нашел работу?
   - Вообще, я вроде говорил тебе.
   - Ну, да, ладно. Я че звоню. Принес тебе, мой блудный сын, благую весть.
   Дима крепко прижал трубку к уху, еле сдерживая себя, чтобы не вскочить.
   - Помнишь, я обещал сходить с тобой на концерт? – спросил Макс.
   - Конечно! Помню!
   Макс хохотнул:
   - Собирайся.
   - Что!? – от нахлынувших эмоций наш художник был готов пуститься в пляс, - Ты серьезно?
   - Серьезней серьезного, - на другом конце слышался смех, - я, конечно, ожидал, что ты заверещишь, как девственница, но как недорезанная девственница…
   - Хорош, угорать, засранец ты чертов, ОНИ приезжают? – нетерпеливо протараторил Дима.
   - Да, через две недели. Так что откладывай все дела и галопом ко мне.
   - Ты гонишь, - сложно было поверить словам брата. Их любимая группа  «Пикник», наконец, добрались до Владимира. Братья питали слабость к рок-группам, редко когда пропускали концерты. И вот после продолжительно затишья, намечалось долгожданное выступление.
   - Я что охеренный клоун, рядовой шутник, по-твоему? Знаешь, как концертная программа называется? – спросил брат.
   - Как?
   - «Полнолуние».
   - Билеты уже купил?
   -  Ага. На двоих.
   - Спасибо тебе. Ни позвони ты, я бы и не узнал.
   - Знаю, – сказал Макс, - сам ведь не фига не позвонишь.
   - Ладно, ладно тебе. Слушай, вообще здорово. Нет слов, - о незаконченной картине Дима и думать забыл, - Почитать есть что?
   - Ага, - голос брата на секунду отдалился, - да, есть. Вчера дописал рассказ, осталось откорректировать. Как тебе моя последняя вещица?
   - Впечатлила, - ответил Дима, вспоминая сюжет.
   - Серьезно?
   - Герои получились живые. Всю историю переживал за того парня.
   Максим усмехнулся.
   - Из тебя говеный получился бы критик.
   - Почему?
   - Ты всегда отзываешься только положительно. Как ни спрошу.
   - Ладно… Буду считать часы до встречи. И до концерта тоже. Слушай, у тебя остановиться можно? Или… 
   - Не дрейфь, - успокоил Диму Максим, - я живу не дома.
   - Не дома?
   - Неа.
   - А где? – брат удивлял все больше.
   - У девушки, - сказал он, очевидно, усмехаясь над удивлением брата.
   - Ты мне ничего не говорил об этом.
   - И не только тебе.
   - И давно? – полюбопытствовал Дима.
   - Больше месяца. Давай я расскажу все при встрече. И познакомлю.
   - Э… - вот и все, что сумел выговорить Дима.
   - Димасик, давай до встречи. Собирай причиндалы и притаскивай свой жидкий сральник.
   - Паразит.
   Брат засмеялся.
   - Все, жди, - сказал Дима, и они одновременно положили трубки.
   Он еще долго сидел, обдумывая внезапный подарок брата, то постукивая ногой по полу, то потирая костяшки пальцев, и размышлял, как бы ни сойти с ума за две недели. И хотя желание дописать картину пропало, он все же, стараясь обуздать порыв эмоций, подошел снова к мольберту, сбросил покрывало с холста и критически оценил работу.
   На полотне красовался небольшой уютный домик под ветками кипарисов средь прибрежных скал. Внизу между серых камней петляет тропинка к причалу с прибитой ветхой рыбацкой лодкой с опущенным парусом, покачивающейся на воде. Вдалеке наплывающие темные тучи, предвещающие бурю. Если приглядеться к окну дома, можно заметить мужчину, закрывающего ставни. Как полагал сам Дима, в пейзаже есть все: характер, настроение… Назвал картину он «И наступила буря…»
   Всего в его коллекции около трехсот готовых картин: портреты друзей, всякого рода абстракции, но преобладающую часть занимают пейзажи родного края (живописных уголков во Владимирской области, слава богу, хватает).
   Как и у большинства свободных художников, у него была заветная мечта стать известным, чтобы работы пользовались спросом, висели, пусть и не в музеях, но на стенах домов обычных людей. Ему не нужны бешеные деньги, за мировой славой Дима тоже не гнался, лишь бы хватало на жизнь.
   С самого раннего возраста он всерьез занялся – подумать только! - поисками покупателей. Прибегал ко всем возможным средствам: интернету, газетам, знакомым, да только результат оставался нулевым. Все творения по-прежнему мертвым грузом пылились в шкафах. Завтра как раз Дима собирался обсудить вопрос о продвижении картин с Олесей Викторовной, преподавательницей. С ней он поддерживал хорошие отношения, не потому, что у нее много знакомых художников, а потому что уважал ее мастерство. Она ас в своем деле и у нее Дима многому научился.
   Два раза в неделю он посещает ее занятия вместе с ее основной группой. Для Димы преподавательница создала персональную программу, более сложную, выходящею за рамки базовых занятий колледжа. Стремлению и усидчивости, а так же энтузиазму, с каким Дима занимался, можно только позавидовать, и Олеся Викторовна высоко ценит это. Однажды от одной из увиденных картин так растрогалась, что назвала его лучшим учеником из всех, что были на ее попечении.
   Дима жалел об одном, что по глупости, глядя на друзей, поступил на специальность повара, а ведь мог оказаться в группе художников-оформителей и видеть любимого мастера чаще.
   Так витая в облаках об успехе своих картин, он незаметно для себя включил любимый альбом «Пикника», и принялся за двухчасовую работу.

   Хорошо выспавшись, Дима прибыл на занятия ко второй паре. Еле-еле дослушав нудную лекцию по истории края, он взбежал на второй этаж в кабинет черчения. В двенадцать тридцать у Олеси Викторовны в расписании занятий не было, значит, если после рабочих часов она задержалась, он должен ее застать. Пару раз, постучав по косяку, приоткрыл дверь и заглянул в кабинет. Ему повезло: преподавательница оказалась на месте.
   - Да? – отвлекшись от журнала, он подняла голову.
   - Олеся Викторовна, вы не заняты?
   - Нет, Дим, заходи. В чем дело?
   Он вошел в светлый кабинет, отличавшейся от остальных особой сказочной атмосферой. Старые потолки с частично осыпавшейся штукатуркой заботливо были разрисованы небесными облаками; на потертых стенах нашли место многочисленные работы самой Олеси и ее учеников, аккуратно вставленные в недорогие рамки; высокие окна почти не закрывали занавески, давая свет любимым растениям, со вкусом расставленным и развешенным в этом самобытном кабинете. Солнечные лучи, ставшие, казалось, неотъемлемой частью интерьера, отражались от расписных глиняных горшков.
   - Я хочу посоветоваться с вами.
   - Пожалуйста.
   Олеси Викторовны было тридцать шесть, выглядела она более чем привлекательно. Диме не раз доводилось замечать взгляды однагруппников, когда она писала или чертила на доске. У всех присутствующих на занятиях начинали блестеть глаза. Она была невысокого роста, с небольшой грудью размером со среднее яблоко и широкими бедрами, при ходьбе которые заманчиво покачивались. Упругая попа стала объектом внимания всего сильного пола колледжа… да и не только колледжа. Разумеется, Диму как художника, да и представителя сильной половины очаровывала ее скромная красота. Ее короткие русые волосы, острые черты лица, узкие плечи, переходящие в симпатичную грудь, а затем в изящную талию. Когда она преподавала, на ней всегда был строгий серый брючный костюм и закрытые туфли. Косметики с бижутерией было мало или чаще вообще отсутствовала. Только иногда чуть подводила стрелки и неярко красила губы, а на груди висел крестик на тонкой ажурной цепочке. Дима открыл для себя одну деталь: от нее безумно приятно пахло чистым телом. Никакого парфюма, только аромат женственности. Одевалась она не вызывающе и даже скромно, может быть, потому красота ее казалось естественной, а может, одевалась так специально, стремясь скрыть свою женственность (что, конечно, не получалось), чтобы не привлекать внимания подобных Диме. В те разы, когда ей приходилось практиковать свою группу на пленере, она надевала светлые джинсы, клетчатую блузку с короткими рукавами и вместо закрытой обуви осенью и весной носила босоножки на небольшом каблуке.  Ее восхитительные ноги сводили Диму с ума. При их виде у него кружилась голова, а тело становилось безвольным. Еще иногда, так бесстыдно причинное место вздымалась бугорком. Ничто, кроме ее ног, его так не заставляла дышать не ровно. Он был готов разглядывать их часами, да что там – сутками.
   После  одного безумного случая, о котором Дима не любил вспоминать, Олеся старалась поймать Димины взгляды на ее ноги и всячески начинала отвлекать его внимание.
    
   Щурясь от солнечного света, он подошел к ней, сел рядом на стул. Про себя отметил, что на ее скрещенных под столом ножках босоножки, открывающие красоту ступней. После той Диминой выходки семимесячной давности Олеся с осторожностью поглядывала на ученика. Ее взгляд был внимательный… и манящий, во всяком случае, манящим для Димы.  Какой бы серьезной не старалась казаться, привлекательность она не только не теряла, но и становилась еще более желанной. Многие девушки и женщины не отдают себе отчета, что пытаясь казаться недоступной, превращаются просто в умопомрачительных богинь.
   - Мне бы хотелось поговорить о судьбе моих картин, - произнес он с  хрипотцой. Удивительно, весь день мысли его были заняты исключительно вопросом продвижения работ, но теперь, находясь рядом с преподавательницей, волнующая тема отошла на второй план.
   Парень подвинулся вместе со стулом чуть ближе к ней. Олеся как бы невзначай отодвинула ноги.
   - Конечно, - Олеся отложила в сторону журнал группы.
   - Если вы не заняты.
   - Нет, не занята. Занятия закончились, все работы проверены, так что мы можем обсудить твои вопросы.
   - На прошлой неделе вы упомянули о знакомом, у которого есть начальник, любящий живопись и желающий приобрести картины. Вы еще подчеркнули, что весь его дом увешан композициями как малоизвестных, так и признанных живописцев.
   Олеся слушала, склонив голову, размышляя, к чему клонит ученик.
   - Могли бы вы подсказать, как можно связаться с этим человеком.
   Мимолетная улыбка тронула ее губы, женщина с облегчением вздохнула.
   - Дим, ты хочешь показать свои работы ему и попытаться продать их, я правильно поняла?
   Он задумался над ответом.
   - Наверное, да. Попробовать продать.
   Она немного подалась вперед.
   - А что ты так заколебался, правильно мыслишь.
   - Вы так думаете?
   Каждый раз, обращаясь к ней на «вы», ему хотелось убрать условности ученик-учитель и поговорить просто с близким человеком. Но они были одни в кабинете, она могла воспринять это как попытку снова распустить руки.
   Дима ждал ответа. Олеся заботливо посмотрела на ученика и негромко сказала:
   - Если только тебе не будет жалко расставаться  с такой прелестью, - и, помолчав, добавила, - твои работы заслуживают особого внимания. Будет замечательно, если они украсят чей-нибудь дом. К тому же я знаю, ты стремишься, стать известным художником. На это все шансы у тебя есть.          
   - Спасибо, - он слегка засмущался, - приятно слышать такое от человека, знающего в живописи толк.
   - Я готова посодействовать в твоих начинаниях.
   - Значит вы мне дадите координаты того мужчины?
   Прилив радости начал распирать грудь. Олеся закинула ногу на ногу, Дима старался не подавать вида, что глядит на ее ступню, однако она заметила его нездоровый взгляд, и чуть отодвинулась назад, чтобы ноги скрывались за столом. Дима был готов поклясться, если бы она догадывалась о его сегодняшнем визите, надела бы закрытые туфли или кеды. Его иногда гложет сомнения, замужем ли она. Ведь отсутствие обручального кольца ни о чем не говорит. Может быть, муж есть, просто не живут вместе или имеется сожитель. Его разбирало любопытство, касательно вопроса о замужестве.  Хотя знай, он, что она не замужем, что бы ему это дало. Каковы у него шансы понравиться ей?
   - Я с удовольствие сведу тебя с Виктором Александровичем, - сказала Олеся, - потому что уверена, он заинтересуется твоим работами.
   Она задумалась.
   - Ты мне показывал, наверное, картин сто. В основном пейзажи, ну и мой портрет, - преподаватель слегка улыбнулась, однако взгляд ее оставался «официальным», - я слышала, Виктор Александрович коллекционирует портреты абсолютно разных людей. У тебя ведь есть портреты?
   Портреты, конечно, у Димы были, но придутся ли они по вкусу Виктору Александровичу – вот в чем вопрос.
   - Да, портреты есть, - ответил он, как обычно бросая взгляд на висящие на стенах кабинета студенческие картины, но не одна из них не привлекало так внимание так, как картина, сидящая перед ним.
   - Как соберешься к нему, захвати несколько своих лучших портретов. Можешь взять парочку пейзажей и натюрмортов, вдруг Виктора Александровича они заинтересуют, - Олеся замолчала, теперь она смотрела на Диму не как учитель, а как давняя знакомая - тот, кому понесешь картины, влиятельный человек.
   Дима удивленно поднял брови. Он понимал, что Виктор, обеспеченный человек, но не догадывался, что он и влиятельный.
   - У Виктора в Москве несколько фирм, кроме того он один из владельцев крупнейшего энергетического концерна. Часто ездит за границу на конференции, - Олеся оборвалась, как бы размышляя, стоит ли это говорить своему ученику, - поэтому застать его сложно. Если ты заинтересуешь его, тогда считай, дорога к твоей мечте тебе открыта. Виктор будет рекомендовать тебя многочисленным знакомым, сведет с покупателями. Живопись – его слабость.
   Дима ловил каждое слово, затаив дыхание и заламывая под столом пальцы,  на несколько секунд он забыл, что общается со своим учителем. Впервые ощутил себя деловым человеком.
   - Поэтому, еще раз говорю, все шансы у тебя есть, - продолжила она, -  первое время будь готов выполнить любой его каприз. Если попросит, напиши его самого, а это он потребует точно, на месте или дома или будет желание, чтоб ты срисовал с фотографии кого-нибудь из его знакомых. Здесь, сам понимаешь, свои принципы нужно попридержать. Художники – люди независимые – нам ли не знать – нам претит писать по чьему-либо заказу, но тут особый случай. Вначале всегда тяжело.
   Он кивнул, давая понять, что согласен с ней. Если понадобиться, он готов выполнить любое задание, наступив себе на горло. В первую очередь его интересует популярность. Всего-навсего известность в определенных кругах. Конечно, деньги не могут не привлекать, к тому же его нынешнее финансовое положение чуть ниже среднего. Живет Дима по средствам: не курит, не пьет (не считая тех редких случаев, когда раз-два в месяц собирается с друзьями), не водит девушку по кинотеатрам и ресторанам. Автомобиля нет, одежду приобретает редко, самую обычную, чаще всего на рынках, на «фирму» и «стиль» не смотрит. За учебу не только ничего платить не надо – бюджетное отделение – но еще к тому же получает повышенную стипендию. Все его деньги уходят на краски, книги и продукты. Иногда приходиться выбираться на выставки в другие города. На поездки нужны деньги. Так что выручка с продаж картин сделала бы его чуть счастливее, а жизнь разнообразнее. Ему, например, хотелось бы в качестве туриста съездить в Англию, в Париж, посетить Лувр да много еще куда. А самая заветная мечта -  купить небольшой домик где-нибудь в живописном уголке пригорода Владимира, желательно на берегу Клязьмы. Чтобы выходить каждое утро на природу и, вдохновляясь окружающими видами, писать картины. Больше ему ничего не надо. Разве только еще Олесю… но тут деньги не помогут.
   - Я дам тебе телефон моего близкого знакомого, который работает у Виктора Александровича, - Олеся вырвала из тетради листок, записала на нем номер, - его зовут Валерий Самсонов. Звони в любое время после шести вечера. Он живет во Владимире. Скажешь, что от меня. Объяснишь ему все, он поговорит с Виктором Александровичем и скажет когда лучше подъехать.
   - Хорошо.
   - Встречаться со своим потенциальным покупателем, скорее всего, будешь у него дома. Валерий, возможно, по просьбе Виктора, отвезет тебя на машине, поэтому бери как можно больше картин. У тебя рамки есть?
   - Немного. Если надо, могу купить.
   Олеся покачала головой:
   - Не траться. На складе у нас много рамок. Приедешь, выберешь по размерам, а сейчас сходим, я дам под стандартные полотна. Как только придешь домой, протри их и вставь работы. Желательно аккуратно обмотай холсты тканью или проложи поролоном. Выбери на свой взгляд самые экспрессивные, самые необъяснимые вещи. Можно пару-тройку классических.  Помнится, ты показывал очаровательный пейзаж у санатория…
   - «Строитель», - напомнил он.
   - Очень здорово, - глаза Олеси по-детски заблестели, - или карьер, написанный с высоты водонапорной башни. Вообще, изумительно получилось.
    - Как я говорила, - она общалась теперь открыто и вся предосторожность ненадолго испарилась, - он больше предпочитает портреты. Так что возьми их как можно больше, чтобы было, на что посмотреть.
   Дима забрал заветный листок, который она протянула ему. Апрельское солнце полностью заполнило кабинет, и теперь яркий белесый свет падал  на лицо молодой женщины, отчего ей приходилось ладонью прикрывать глаза.
   - Спасибо вам огромное.
   - Пока не за что, - она поднялась из-за стола, поправила блузку, достала из сумочки ключи, - а теперь, Дим, пойдем, сходим за рамками.
   Склад находился в подвале колледжа. Всю дорогу он не отрывал взгляда от ее бедер и ног, особенно пяток. Он чувствовал уколы совести, но они казались ему такими незначительными, как комар, севший на руку. Олеся держала его на расстоянии, то и дело осторожно оборачиваясь и замедляя шаг, чтобы Дима двигался не позади, а рядом в поле зрения. Он попытался отвлечься от мыслей о ней и думать о предстоявшей поездке на концерт, о Викторе Александровиче, но ноги преподавательницы не давали ему покоя. В голове всплыли воспоминания о том скверном случае.