Алиса - глава 6

ГЛАВА 6
ПЕРВЫЙ ВИЗИТ

   После учебы Дима, не заходя домой, проехал в небольшую придорожную кафешку, где он подрабатывал по ночам. Смена начиналась в семь вечера и заканчивалась в шесть утра. Работа поваром, равно как и сама специальность, как он полагал, в жизни ему не пригодятся, поэтому утешал себя мысль, что закончив колледж, бросит и работу. Дима согласился работать за половину зарплаты, за что администратор пообещал подписать документы о прохождении практики. Как обычно Дима до полдвенадцатого проторчал в горячем (он же холодный) цеху под началом единственного повара, а после полуночи встал за барную стойку, ощущая себя королем безлюдного царства бутылок и рюмок. Обычно в это заведение мало кто заходит по ночам, поэтому парень почитывал книжки, делал наброски, мечтал, в общем, плевал в потолок, иногда ему даже удавалось покемарить. Но в ту памятную ночь в кафе произошло ЧП. За несколько минут до начала смены позвонил охранник Коля, который – падла! - заявил, что не сможет сегодня выйти на работу, поскольку вчера перебрал и упал с лестницы, подвернув ногу. Дима попробовал связаться со сменщиком охранника, и, разумеется, тот не взял трубку. Пришлось на свой страх и риск работать одному. А тут, извините, уже не покемаришь. И естественно, именно в эту смену ввалились трое подвыпивших мужиков и заказали винища. Слово за слово и постепенно их беседа переросла в перебранку, а затем в спор, сопровождавшийся размахиваниями кулаками. Затем неадекватные посетители принялись бить посуду и ломать мебель. Тогда перепуганный Дима попытался призвать их к порядку, чем спровоцировал нападение: троица единогласно решила, что бармен не плохая мишень и стала швырять обломками стульев в него. Чудом парню удалось избежать тесного знакомства со стулом. Зато шкаф с горячительными напитками пострадал конкретно. Десятки бутылок посыпались на пол, заливая все и вся. Сообразив, что приключилось нечто непредвиденное, буйные посетители поспешили убраться, оставив Диму среди погрома. В итоге парень домой вернулся не в шесть, как обычно, а ближе к обеду и, радуясь, что сегодня не надо идти на учебу, смыл с себя букет вин, коньяков и прочих высокоградусных и обессиленный рухнул в постель.
   Проснулся он далеко за полдень с больной головой. Пальцы случайно нащупали в кармане вчетверо сложенный листок, Дима недоуменно уставился на него, потом развернул и так же недоуменно посмотрел на комбинацию цифр. Тут все стало понятно. Дима сообразил, что сегодня он собирался связаться с Валерием Самсоновым. Уже взявшись за телефон, он вспомнил предупреждение Олеси: звонить не раньше шести вечера. Остаток времен парень провел за чашкой кофе, склонившись над блокнотом и бездумно выводя карандашом узоры, которые простой обыватель бы не без восхищения принял за качественные скандинавские рисунки.
   Голова разболелась сильнее. Дима надавил чуть сильнее и грифель сломался.
   - Чтоб тебя, зараза, - парень швырнул карандаш на стол.
   Успокойся, послышался четкий голос. Звучал он не то в голове, не то откуда-то из внешнего мира, сразу и не определишь. Дима так и не смог до конца привыкнуть к ним.
   Они появлялись внезапно, обрывая ход мыслей, и так же внезапно пропадали. Обычно это случалось перед чем-то серьезным. Странно, но Диме стало немного лучше. Вчера, например, он размышлял о том, что почти невозможно никому неизвестному художнику стать востребованным, и тогда зазвучал мужской голос (нет, то был голос не брата, говор Макса сложно было спутать), незнакомого мужчины: хватит ныть. Возьми себя в руки и успокойся. И действительно Дима успокоился. Он перестал думать о неудачах.
   Он сидел с чашкой кофе, иногда посматривая на часы. Когда подошло время, он собрался с мыслями, настроился на серьезный разговор с Валерием Самсоновым и, набрав номер, приложил трубку к уху. Шли гудки. Дима терпеливо ждал. Наконец, послышалось:
   - Да, слушаю, - голос мужчины звучал бодро.
   - Здравствуйте, Валерий Самсонов? – спросил парень.
   - Да. Кто меня спрашивает?
   - Меня зовут Дмитрий, я занимаюсь живописью. К вам посоветовала обратиться Олеся Викторовна, мой преподаватель, - пояснил он.
   - И с какой же целью? – добродушно осведомился собеседник.
   - Ваш директор... Виктор Александрович, насколько мне известно, увлекается живописью, те есть покупает картины.
   - Совершенно точно, - согласился Валерий.
   - Я хочу показать ему свои работы. Олеся Викторовна считает, они смогут заинтересовать Виктора Александровича, а никаких координат его у меня нет. Пожалуйста, подскажите, как с ним связаться.
   Дима почувствовал, как на другом конце провода собеседник улыбнулся. После недолгой паузы прозвучало:
   - Вообще, Виктора Александровича каждый день расписан по минутам и свободным временем он особо не располагает, но поскольку вас посоветовала моя хорошая знакомая и мне известно увлечение шефа, я постараюсь вам помочь. Расскажу немного о нем. Виктор влиятельный и почетный человек, важная персона в экономике и политике страны. Ему далеко за тридцать. Половину жизни коллекционирует живопись. В основном портреты, он настоящий ценитель картин, но... - в трубке повисло молчание, словно собеседник подбирал точное слово, - но вкусу у него несколько экстравагантные.
   Хоть и смутно, но Дима уже имел представление, о каких вкусах может идти речь. На ум ему сразу пришли порнографические изображения, и, как позже выяснилось, он оказался почти прав. Дима кое-что читал о мании собирать фотографии и картины голых личностей. Однажды в интернете он вычитал о мужчине, одержимом портретами голых знаменитостей. По его желанию художники писали эротические картины звезд кино и музыки. Чудаку было шестьдесят три года, жил он один в особняке и был сказочно богат. В статье упоминалось, что у коллекционера насчитывалось сорок семь портретов одной только Кортни Кокс. Поклонник американской актрисы так ею увлекся, что завесил весь дом ее изображениями. Это лишь один из примеров экстравагантных вкусов.
   - Виктор вращается в среде истинных живописцев и его чем-то не устроят твои портреты, он может посодействовать встрече с другими покупателями. Если у  тебя  имеются способности, а я убежден, они есть, не просто так же Олеся Викторовна направила вас, Виктор увидит их и оценит по достоинству. Сам он хоть и не пишет, зато превосходно разбирается в живописи. Он может без проблем отличить подлинник от копии или сказать, в каком направлении написана картина, и к какому она относиться периоду времени. Помимо известных произведений кисти Ван Гога или до Винчи Виктора интересуют труды неизвестных художников, а таких много. Продиктуй мне свой номер телефона.
   Дима четко назвал цифры. После разговора он еще долго сидел в глубокой задумчивости, изучая свои ладони. Нужный покупатель нашелся, теперь осталось ему  понравиться. Димины картины восхваляют все, кто видел, и Виктор не должен стать исключением. Вспомнилось, как в детском садике воспитательница собрала детей всех вместе в игровой комнате и раздала каждому по альбомному листу и набору цветных карандашей. Возраст воспитанников старшей группы был от четырех до шести лет, Дима оказался самым младшим. Он не знает точно, по какой причине его тогда примкнули к старшей группе, вроде бы из-за того, что в младшей не оказалось свободных мест. В общем, вручив детям принадлежности для рисования, воспитательница попросила нарисовать осень к празднику. Когда все закончили, пожилая женщина собрала работы. Дойдя до Димы и взяв его рисунок, она долго его рассматривала. Дима ясно помнил, что тогда нарисовал, попроси его воссоздать заново рисунок, он без труда бы выполнил его. Несколько школьников с зонтиками идут по пожелтевшей аллее с облетающими листьями на мокрый асфальт. Спустя какое-то время бабушка рассказала о том дне в садике, когда им раздали листки с карандашами. «Антонина Владимировна при виде твоего рисунка изумилась, - говорила Лилия, - она посчитала твою работу лучше остальных и повесила на стену в коридоре садика. Еще воспитательница, да и не только она, даже сама заведующая всем рассказывали какой талантливый мальчик у нас».
   Этой был первый успех Димы.
   В школе его рисунки приводили учителей в восторг. Классная руководительница выставляла Диму на разные конкурсы по ИЗО, и участия оказывались успешными, и призовыми. Он не задумывался, что обладает выдающимися художественными способностями. Восторги и похвалы пропускал мимо ушей. Его творения развешивали по всей школе. Чуть постарше, Дима смекнул, что рисует лучше остальных ребят. Если по физкультуре, иностранному языку или математике кто-то оказывался от него на шаг впереди, то по рисованию равных не находилось.  Рисование доставляет ему радость больше, чем что-либо другое.  Он лично открыл в себе способности, потому занимался живописью со старанием и энтузиазмом. В старших классах Дима ходил в кружок по изобразительному искусству. Там расписывали стены сказочными героями и узорами. Расписывали, правда, обычными масляными красками, какими красили пол в школе и мебель. Начиная с шестого класса половину июня ученики были обязаны ходить на отработки. Всех ребят озадачивали починкой мебели или побелкой потолков, а Диму отправляли обновлять настенные рисунки и красочные изречения в галереи.
   После окончания школы встал вопрос: куда поступать дальше. Для себя Дима решил подать документы в художественное училище, но одолевали сомнения, одобрит ли практичная бабушка его выбор. Долгое время она агитировала внука выучиться на ветеринара. «Коровы и лошади всегда будут, а значит, будет работа». Брат поддерживал его выбор и склонял поступать туда, куда лежит душа. Все ребята пошли в ближайшие техникумы, но Диме с ними было не интересно. Время поджимало, а художественного училища рядом не находилось, в итоге Дима был вынужден поступить на творческую профессию – повара. Позже он узнал, что в колледже появилась специальность художников-оформителей. Дима собрался перевестись, но опоздал. Все места были заняты. Его досаде не было предела. Он впал в самую настоящую депрессию и ко всему потерял интерес, даже живопись какое-то время не интересовала его. Как так! Он мечтал учиться на художника и так все обломилось. Начался учебный год, шел конец сентября, бросать учебу и терять год в ожидании следующего лета для подачи документов не хотелось, поэтому пришлось доучиваться на гребаного повара.
   Через два месяца молодая учительница по черчению открыла курсы живописи для всех желающих. Дима записался туда один из первых. Там он познакомился с невысокой молодой женщиной с короткой стрижкой и безграничным обаянием. Позднее Олеся стала преподавать в группе поваров черчение, и Дима встречался с ней в два раза чаще. Безусловно, знакомство с Олесей стала для юного художника важнейшим событием жизни.
   Занятия начались с беседы, почему ребята (их набралось двадцать три человека) решили посещать курсы живописи. Кто-то надеялся на этом заработать, кого-то толкали родители, а Дима ответил честно и просто: любит рисовать. Ему не нужны были азы, он мечтал открыть окно в мир исскуства, освоить технику и стили разных эпох и мастеров. А природный талант сам сделает из мальчика настоящего художника. Поэтому Олеся перевела Дима на особую программу.   
   Сначала Олеся спросила, есть ли у кого-то свои собственные произведения и если есть, попросила принести и показать. Принесли работы не все, точнее никто, кроме Димы. После долгого изучения Диминого пейзажа, Олеся с легким недоверием перевела взгляд с пейзажа на студента и спросила: твоих рук дело? Он кивнул. Тогда она попросила принести еще несколько работ. Ученик взял картины разных жанров – натюрморты, пейзажи, портреты и даже абстракции. В коллекции у него было много иллюстраций к произведениям брата, но они были явно не для публики. Олеся воздержалась от комментариев на счет его рисунков, которые Дима считал не самыми лучшими, а дала ему на дом задание: написать зимний пейзаж.
   С того момента Олеся стала относиться к Диме с уважением.
   К концу учебного года с курсов живописи все разбежались, он остался один. Преподавательница не закрыла курсы и продолжала заниматься с Димой. Он приходил на практические занятия ее группы, садился за заднюю парту и выполнял все задания, набираясь мастерства и получая теоретические знания. За полтора года их отношения с Олесей вышли за границы деловых и вот-вот могли стать дружескими…
   …если бы не тот грязный инцидент, когда Дима возбужденный набросился на ее ноги. Очень стыдно и грустно так одним необдуманным поступком подорвать к себе доверие.
   Дальше в его планы входило поступление в высшее учебное заведение, связанное с живописью, но вот вдруг подвернулся случай с Виктором; Дима решил, что если он начнет покупать его работы, Дима не станет никуда поступать, а будет писать дома. Несмотря на выдающиеся способности, мастерство ему еще нужно оттачивать и после окончания колледжа, он был настроен консультироваться с Олесей. Просто взять и перестать с ней общаться он не мог. Олеся в его жизни играла важную роль - расстаться с ней, значит оторвать от себя часть чего-то ценного.
   Наконец с распирающим волнением он вошел к себе в комнату и оторопел, застав полный кавардак. Комната требовала генеральной уборки. Три часа хватило, чтобы привести все в божеский вид. После уборки он принял душ, открыл шкаф, где хранил все свои полотна, и вытащил их на середину комнаты. Нужно разобраться какие рисунки взять для смотрин Виктора. Он отобрал лучшие на свой взгляд полотна. В общей сложности оказалось шесть портретов, пять пейзажей, пять натюрмортов и две работы в духе абстрактного экспрессионизма. Эти работы решил, что возьмет точно. Есть, что посмотреть. После чего в прихожей из ящика извлек деревянные планки ручной работы, выкрашенные золотистой краской, которые дала Олеся, и собрал из них рамы. Стандартный размер, потому полотна подрезать не пришлось. Обрамленные рисунки теперь по праву можно было величать картинами, и смотрелись куда впечатлительнее. Дима невольно засмотрелся. Олеся советовала по возможности накрыться их ненужной материей. Он поразмыслил. Где-то должны лежать старые занавески. Бабушка относилась к тем людям, которые ненужные вещи не выкидывают, а складывают, чтобы в дальнейшем найти им применения. В том же ящике Дима отыскал аккуратно сложенные шторы. Сначала показалось, что двух штор может оказаться недостаточно, но, разрезав по нужным размерам ткань, оказалось, что все хватило, даже еще осталось лишнее. Когда восемнадцать картин были закрыты тканью, он поставил их в комнате вдоль стен. От волнения и нетерпения его руки подрагивали. Он задался вопросом: не рано ли он готовится к встрече, ведь еще даже неизвестно, захочет ли Виктор с кем-то встречаться.
   Мысли оборвал скрип двери, и все размышления каплей воды растворились в яде реального мира. Вернулась бабушка и с ходу устроила допрос: обедал ли он, как продвигаются дела с дипломом. Дима стойко выдержал атаку, с беспокойством ощущая вновь нарастающую головную боль. Беспокоиться были основания. В течение около десяти лет боль подобно собственной тени, от которой не скрыться, неотступно преследовала парня, словно напоминая о том дне, когда маленький мальчик провалился в бездну. Сколько раз Диме хотелось рассказать все бабушке, но что-то его тормозило. Дима открыл для себя, что эти тормозом были две причины: здоровье бабушки (как она могла отреагировать на это заявления?) и страх (Дима боялся знать правду; что если вдруг за головными болями скрывается нечто серьезное... например, опухоль).
   Сон. Ему хотелось уснуть, как можно скорее. Зачастую сон становился тем спасительным причалом, издалека который зовет заблудившуюся в море лодку маячок в кромешной тьме.
   Уснул Дима не скоро. В голове творилась каша из различных звуков: сигнализация автомобиля за окном, гудение холодильника, топот соседей... Он ждал спасительного сна, морщась от болезненных толчков в затылке. Ждать пришлось долго.
   Разбудил его звонок мобильника. Дима подскочил, пытаясь понять, что сейчас: утро или день.
   - Алло... Это кто? - машинально ответил он, с радостью, обнаруживая, что голова болеть перестала.
- Доброе утро, Дмитрий, это Валерий Самсонов, - донесся до уха бодрый голос, - я по поводу картин.
   Еще не придя в себя после столь неожиданного звонка, Дима поздоровался.
   - Мы вчера договаривались о встрече с Виктором Александровичем,  – вкрадчиво сказал Валерий.
   - Да-да, помню.
   - Спешу поздравить. Виктор готов с тобой встретиться.
   - Г-готов?.. - Дима все правильно понял?
   - Через сорок минут будет ждать машина.
   Дима будто окотили холодной водой. Слова, превратившись в куски земли, застряли в горле.
   - Через...
   - Синий «седан». У тебя есть время собраться, - сказал Валерий и положил трубку. Дима, опомнившись, посмотрел на часы – одиннадцать, как и договаривались. С распирающим чувством возбуждения он бросился в ванную, привел себя в порядок, надел потертые джинсы, потом критически посмотрел на себя в зеркало – не лучший вид для серьезной встречи, нужно выглядеть посолиднее. Чтобы надеть? Никогда не думал, что в этом вопросе может возникнуть проблема. Ничего, кроме двух пар застиранных джинсов и синего свитера он почти не носил. Вспомнил, что где-то есть белая рубашка, оставшаяся еще со школы. Перерыв шкаф, нашел нужное. Отлично. Ну, теперь более или менее сносно. Убедившись, что он готов к встрече, плотно прикрыл дверь в комнате и выскочил на улицу. Сразу заметил у подъезда автомобиль. Поинтересовался, что приехали за ним, забрался внутрь.
   
   Дом Виктора Александровича находился в пригороде Владимира. Не каждый мог попасть в небольшой охраняемый поселок, компактно расположившийся в лесном массиве. Дома были огорожены по всему периметру двухметровым забором и развешанными камерами видеонаблюдения. Для того чтобы пройти на охраняемую территорию следовало предъявить документы и получить подтверждение в виде звонка хозяину. В поселке жили обеспеченные люди – местные воротилы шоу-бизнеса, актеры, политики и олигархи.
   Едва они оказались в поселке, Дима заметил острые шпили замка. Это удивительное здание сильно выделялся на фоне европейских особняков и притягивал взгляд. Какого же было удивление Димы, когда синий «седан» остановился у чугунных витых ворот этого самого замка. Через минуту массивные ворота открылись, и они въехали во двор. Все здесь поражало Диму: и газон со свежей травой в начале мая, и каменные дорожки с фонарями, но более всего привлекало внимание – фонтан с двумя застывшими в беззвучном реве и рвущимися в бой химерами. Дима заворожено уставился на фонтан. Две бронзовые скульптуры чудищ с запрокинутыми головами, их которых била вода, с взметнувшимися вверх мускулистыми лапами и распахнутыми остроконечными крыльями летучих мышей.  Эти две необычные фигуры, стоящие напротив друг друга будоражили воображения правдоподобием и мрачными ассоциациями. Дима представил, как эффектно они смотрятся в темноте. Он не мог оторвать глаз от столь необычных изваяний. Сам же дом после ближайшего рассмотрения выглядел далеко не таким, как соседние здания. По бокам имелись башенки с узкими бойницами, а над крышей крыльца подпертой четырьмя колоннами, сидели с опущенными печальными лицами два ангела – два мраморных ребенка с небольшими перистыми крыльями. Диму зашатало от массы впечатлений и столь сильного контраста.
   Да, хозяин явно обладает своеобразной фантазией.
   И словно прочитав его мысли, высокие резные двери распахнулись, испугав гостя (не хватало еще скрипа в лучших традициях жанра ужасов), и взору предстала высокая крепкая фигура самого хозяина замка. На нем были самые обычные джинсах и белая рубашка с закатанными рукавами. Лицо открытое и волевое. Ему хватило секунды, чтобы оценивающим взглядом осмотреть Диму с ног до головы.
   - Здравствуйте, Дмитрий, рад вас видеть, - сказал он приятным с легкой хрипотцой голосом.
   - Здравствуйте, - произнес Дима.
   - Вы и есть тот художник, которого посоветовала Олеся Викторовна Валерию?
   Дима кивнул.
   - Да.
   - Хорошо. Как я понял, вы приехали не с пустыми руками, - поинтересовался Виктор.
   - Нет. Взял несколько работ.
   Виктор Александрович внимательно следил за гостем. Дима подумал, что на него уже успели изучить досье. Такие, как этот мужчина, обязаны действовать осторожно, предварительно, наведя все справки. Под взглядом хозяина замка Дима поколебался, но все же заставил себя вести непринужденно и естественно. Хоть сердце и стучало быстрее обычного, он сумел выдержать острый взгляд мужчины. Нужно дать понять ему, что я настроен серьезно, к встрече подготовился должным образом и готов к сотрудничеству.
   - Прекрасно, ваши работы мы обязательно посмотрим, - Виктор Александрович повернулся к стоящему у «седана» шоферу в строгом деловом костюме, - Андрей, будь добр занеси картины в гостиную, мы сейчас подойдем.
   Андрей, не говоря не слова, открыл багажник. Дима снова невольно засмотрелся на бронзовых химер. Виктор Александрович поймал его взгляд, произнес:
   - Впечатляет?
   Дима не сразу услышал – настолько завораживали эти мистические существа. После недолгой паузы он сообразил, что вопрос был обращен к нему.
   - Да, очень.
   Лицо Виктора Александровича расплылось в улыбке.
   - Они установлены тут по моему проекту, впрочем, как и весь дом. Как живые, правда?
   Дима кивнул. Виктор меньше всего сейчас походил на главу энергетического концерна. Во всяком случае, по Диминому убеждению, мрачная готическая архитектура больше подходила для мага или фокусника, но не как не вписывалась в интерьер жилища делового человека. Постепенно Дима начал понимать, о каких вкусах Виктора говорил Валерий. Дима ожидал увидеть картины мрачного средневековья или нечто из мира фентези.
   На балконе второго этажа появилась горничная. Хозяин отдал ей распоряжение принести в гостиную чай.
   - Предлагаю сначала испить напиток богов, прежде чем вы покажите мне свои картины. Лариса готовит изу-у-умительный чай. Держу пари, такого чая вы еще не пробовали. Настоящий королевский. Заодно поговорим.
   Мужчина приглашающим жестом позвал следовать за ним в дом. Они поднялись по ступеням и оказались в мрачном холле с высокими сводами точно в храме. Огромный зев холла со сводчатым потолком, уходящим вверх на все три этажа, словно поглотил гостя и заточил на дне холодного серого колодца. Интуитивно ища свет, Дима запрокинул голову, и желудок отозвался тошнотворным толчком; ноги сделались тряпичными, а в голове поселился хаос – увиденное не только ни давало света, оно хоронило заживо. Потолок был исписан фресками, отнюдь, не относившимися даже отдаленно к библейским сюжетам. То были мрачные, наводившие трепет, изображения мистических нелюдей, темной силы и постапокалиптической планеты. Сверху смотрели чешуйчатые и скелетообразные твари, точно сошедшие с книг Лавкрафта. От вида этих застывших сцен огромного пепелища после вселенского пожара с лежащими в кучу людскими останками у гостя потемнело в глазах. Возникло желание выскочить обратно на улицу в солнечные лучи прочь от этих плодов извращенной фантазии. Все эти фрески, выполненные в темных тонах, мерещатся ему, и по сей день. Точно черная туча, готовая погрести под собой. На Диму вдруг накатила слабость. Он был готов просто сесть, а не то ноги грозились подкоситься.
   - Понимаю, - донеслось до него откуда-то со стороны, - зрелище явно не для слабонервных.
   Хозяин поднял голову и с нескрываемой гордостью осмотрел высокий потолок. Вот почему тут так темно – мрачные расписанные своды поглощали дневной свет, пробивавшийся в узкие разноцветные окошки.
   - Когда моя первая горничная впервые увидела этот дом, она упала в обморок, - Виктор Александрович говорил, не отводя от потолка глаз. Под влиянием своеобразной акустики его голос разлетался эхом.
   - Фрески выполнены опять же по вашему желанию? – негромко спросил Дима, точно боясь, нарушить покой висящих наверху монстров. Виктор снова чуть улыбнулся.
   - Да, я попросил мастеров списать изображения с нескольких понравившихся картин. Признаться, первая реакция от увиденного была точно как у вас. Одно дело, когда на каждое существо смотришь по отдельности в гораздо меньших масштабах, а при виде такого зрелища, - он распростер кверху руки, - захватывает дух. Как вам? Я ничуть не обижусь, если вы посчитаете меня слегка спятившим – так, наверное, считают меня все, кто заходил сюда – мне просто интересно ваше мнение.
   Глаза мужчины блеснули.
   Дима чуть было, не сказал, что все изображения – плод нездорового воображения, но вовремя прикусил язык. В одном он был согласен с Виктором Александровичем – все это захватывает. Какую бы неприязнь он не испытывал, что-то заставляло рассматривать фрески. Человеческая природа загадочна. Мало кто, проезжая мимо места столкновения автомобилей, не повернется и не посмотрит на изувеченные тела, застрявшие в искореженном металле. Уродство, как и красота, привлекает. Чем дольше Дима находился под высокими сводами, тем физически ослабевшим себя чувствовал. Слегка подташнивало.
   - Так что вы скажите, как художник? – спросил Виктор Александрович. Дима, подумав над ответом, решил, что его мнение не должно сильно расходиться со вкусом первого покупателя, как ни как нужно создавать о себе приятное впечатление и вместе с тем должно звучать правдоподобно. Если он скажет «какая прелесть», то может серьезно обидеть хозяина лестью.
   - Действительно захватывающее зрелище, - сказал Дима, - правда, не многие оценят такую тематику, но если приглядеться, то ощущается как будто исходящая от фресок жизнь. В этом много интересного, много оригинального, хотя не совсем близко к моему творчеству.
   Виктор Александрович внимательно слушал со скрещенными руками на груди. Димин ответ, очевидно, его удовлетворил. Мужчина сказал:
   - Вы единственный человек, согласившийся с моими догадками, будто картина излучает жизненную энергию. Напрашивается вопрос: если бы я попросил вас написать нечто подобное, вы бы справились?
   Конечно, нет.
   - Наверное.
   Самому себе Дима задал тот же вопрос и не нашел точного ответа. Хватило бы духу ему написать подобное уродство? После десятки, нет, сотни написанных им светлых жизнерадостных пейзажей взяться за мрачные полные отвращения картины? Может быть. Но писал бы он без души, а картина, сотворенная без души – неживая, а значит, постоянно пересматривать ее не захочется. Так, думал он. Конечно, если Виктор Александрович готов за такие вещи платить деньги, какое-то время Дима будет писать, как бы аморально это для него не было, но малевать постоянно разных чудовищ в темных тонах он не готов даже за высокую плату.
   - Пойдемте в гостиную, - предложил хозяин.
   Вздох облегчения вырвался из Диминой груди. Ему показалось без всякого преувеличения, постой он еще несколько минут под расписанным потолком, он обессилено рухнул бы на пол. За все время нахождения в доме мужчины в ушах у Димы нарастал шум точно при посадке самолета. В голове дали о себе знать первые толчки нарастающей боли.
   - В этом доме я отдыхаю, - говорил Виктор Александрович, неспешно шагая вглубь особняка по длинному коридору мимо дверей. Он возвышался над гостем почти на полголовы, хоть Димин рост был выше среднего; манера поведения и разговора выдавали в нем решительного, привыкшего действовать начальника.
   - Семья моя живет в другом месте, и сюда приезжает крайне редко. Жена сознательно старается не появляться здесь.
   Почему я не удивлен, про себя усмехнулся Дима.
   - Впрочем, ее не сложно понять.
   Представляю ее реакцию, когда бы она застала изменения.
   - Фрески написаны относительно недавно, - Виктор задержал на Диме взгляд, тот выдержал его
   - Сами понимаете, какое впечатление обо мне может сложиться у гостей, после увиденного. Потому этот дом негостеприимен и является своего рода картинной галереей. В этом вам скоро предстоит убедиться. Здесь работают всего три человека: горничная, повар и садовод. Одно из важных качеств приема ко мне на работу – стрессоустойчивость, потому что ни один человек, не обладавший устойчивостью к стрессам или имевший слабые нервы не отработает тут и дня, - после этих слов мужчина чуть усмехнулся.
   Дима кивнул.
   - Пойдемте, чай готов.
   Они вошли в гостиную.
   Здесь Димины картины аккуратной стопкой стояли у стены.
   - Вы потрудились полотна вставить в рамы? – удивился хозяин. Дима пожал плечами.
   - Да.
   - Похвально. Обычно мне приносят свернутые полотна.
   Дима поколебался.
   - Вы хотите посмотреть?
   Виктор Александрович остановил его жестом руки.
   - Мы обязательно посмотрим, только чуть позже. Сначала я покажу вам свою коллекцию, предмет моей гордости. Присаживайтесь.
   Они сели в глубокие кожаные кресла. На столике перед ними стояли исходящие паром фарфоровые чашки с чаем, поднос с пирожными и ваза наполненная фруктами. Виктор сказал:
   - Узнав, что вы собираетесь предложить мне картины, я кое-что узнал о вас. Собрал небольшие сведения и получил рецензии. Я связался через Валерия с вашим очаровательным педагогом Олесей Викторовной.
   - С Олесей Викторовной? – Дима был удивлен.
   - Именно, - улыбнулся собеседник, - прежде всего в целях безопасности.
   - Объясните.
   - Я убедился, что вы действительно художник и всерьез занимаетесь живописью. Видите ли, после одного случая… Я, как вам уже известно, владелец кое-каких крупных предприятий, а значит, к сожалению, становлюсь объектом внимания недоброжелателей. Статус обеспеченного человека несет много минусов: ты постоянно находишься под угрозой в лучшем случае ограбления и в худшем… покушения на жизнь.
   Дима начинал понимать.
   - Расскажу вам один случай. Прошлым летом со мной связалась девушка с предложением показать свои картины. Андрей, мой водитель, так же как и вас привез ее сюда. Перед этим я кое-что узнал о ней, однако, о ее увлечениях живописью никаких сведений не нашлось. Меня несколько смутил этот факт, тем не менее, я назначил встречу на свой страх и риск. Пока показывал свою коллекцию, девушка из внутреннего кармана куртки достала пистолет и направила на меня.
   Дима подался вперед. Виктор Александрович беззвучно рассмеялся.
   - Не беспокойтесь, я вас ни в чем не подозреваю, - сказал он.
   - Ну и что же произошло дальше? – спросил Дима.
   - Девушка потребовала деньги, естественно. Я попросил ее одуматься, не делать глупостей, а уйти, при таком раскладе я пообещал, что не стану привлекать ее к ответственности и на произошедшее закрою глаза.
   - Но она все же…
   - Да, совершила глупость, - мужчина взял чашку, сделал несколько небольших глотков. Дима последовал его примеру. Чай оказался действительно изу-у-умительным.
   - Преступница начала угрожать пистолетом. Тогда я отвел ее к сейфу. Она потребовала взять пакет и набить его деньгами, я сделал, как она велела. После этого девушка начала отступать к выходу, а когда заметила, что я поднимаюсь с колен, вероятно, от испуга выстрелила. Наверное, подумала, я собираюсь поднять тревогу. Не знаю, куда она целилась или целилась ли вообще, но пуля попала мне в плечо. На выстрел тут же подоспел Андрей, он то и обезоружил глупую девушку.
   Дима переваривал информацию.
   - Теперь вы понимаете, какую цель я преследовал, связываясь с Олесей Викторовной. Она, конечно же, скажет вам, что я интересовался о вас и вы, вероятно, захотите знать, что мне было нужно. Поэтому я решил заранее ответить на ваши вопросы.
   - Ясно.
   - Кроме того, я поинтересовался о ваших творческих успехах. Олеся Викторовна сказала, что вы единственный в ее практике ученик, который пишет ни сколько не хуже ее самой. Она считает вас талантливым художником.
   Дима поерзал в кресле, чувствую, как лицо заливается краской.
   - А это подтверждает мысль, что вам меньше всего придет в голову прихватить с собой пистолет.
 Дима позволил себе улыбнуться. Да, как и следовала ожидать, Виктор Александрович предусмотрителен.
   Парень огляделся. В гостиной стояло много гипсовых бюстов. В основном то были исторические личности. Из десятка скульптур он распознал только Македонского и Кутузова. Стены гостиной были отделаны под дерево, единственное окно занимало почти все стену от пола до потолка. Единственное место, где Дима чувствовал себя комфортно.
   Они отставили пустые чашки.
   - Прежде чем я перейду к изучению ваших картин, пройдемте в мою святые святых, вы должны оценить коллекцию.
   Поднявшись, они вышли из гостиной и отправились по коридору. Пока они шли, хозяин спросил, что Диму подвигло всерьез взяться за кисть. Так сразу сформулировать точную мысль Дима не мог, поэтому высказался просто: желание взглянуть на мир по-новому. А если серьезно причин быть художником имелось несколько, одна из которых удовольствие от самого процесса. Когда картина пишется, будто сама по себе (большинство его произведений создано именно так), быстро и легко, ты буквально чувствуешь, как выделяются эндорфины, точно при беге, и понимаешь: какая превосходная получается вещь. В его понимание счастье – это любимое занятие, потому он по праву может считать себя счастливым человеком, даже не смотря на серую рутину – учеба, работа, дом. Другая причина заключалась в вызове у зрителя положительных эмоций. Виктор Александрович в свою очередь рассказал, почему он покупает живопись.
   - Понимаете, - сказал он, - с двадцати трех лет моя жизнь – это бесконечные встречи с деловыми людьми. На первый взгляд, кажется, быть владельцем крупной компании, значит иметь только одни привилегии. Скажу, все не так просто. Вы это понимаете.
   Дима понимающе кивнул.
   - Все время и силы уходят в работу. Голова постоянно забита бесконечными контрактами, переговорами, поездками. Но как только я приезжаю сюда, - хозяин выдержал паузу, - я забываю обо всем. Здесь я пополняю энергию и просто могу позволить расслабиться.
   - Понимаю.
   - Это и есть главная причина. Здесь я теряю свою важность и становлюсь обычным человеком.
   Пока они шли, по пути им попадались полотна известных художников. Дима не сдержался и слегка сбавил шаг, чтобы лучше разглядеть произведения.
   - Вижу, вас заинтересовала эта вещица, - мужчина подошел к картине, осмотрел ее.
   - Это же «Крик», - скорее самому себе произнес Дима, продолжая пожирать взглядом изображение.
   - Совершенно верно. Прелюбопытнейшая работа Эдварда Мунка. Одно из самых бредовых творений, которых мне приходилось встречать. И все же она притягивает взгляд. Именно поэтому мне удалось приобрести оригинал.
   - Оригинал? Вы сказали оригинал?
   - Да, а почему нет? Я могу себе это позволить. Я частенько посещаю разные аукционы. «Крик» был куплен именно на одном из них в Берлине.
   - А эту работу вы тоже приобрели на аукционе? – Дима указал на «Плачущего мальчика», мрачный, наводящий тоску портрет.
   - Ха, нет. Это репродукция. Не всегда удается достать оригинал. Порой не хватай времени на поездки. Вы слышали историю создания картины?
   - Да, - ответил Дима. Ему было неприятно долго задерживать взгляд на полотне. Пристально смотрящий с картины мальчик со слезами на пухленьких щеках и с озлобленными и обиженными глазами вселял в душу самые гнусные чувства.
   - Художника можно назвать редкостной сволочью, если верить истории, - сказал Дима, - он писал портрет со своего сына. Хотел запечатлеть ребенка со слезами. Но так как тому не удавалось заплакать, отец прибегал к спичкам. Поджигал их у лица ребенка и пугал.
   - Вижу, вы неплохо просвещены не только в сами творения, но и в их истории. Полагаю, легенду, что «Мальчик» приносит несчастье, вы тоже знаете, - хозяин дома перевел взгляд на парня.
   - Вы про пожары?
   - Да. Что якобы там, где находится картина, рано или поздно случаются пожар. Как вам?
   - Думаю, все это домыслы. Вы ведь тоже так считаете, раз «Мальчик» висит у вас дома.
   Виктор Александрович только улыбнулся. Диме показалось, что в его глазах блеснул огонек.
   - Что ж настало время взглянуть на мою коллекцию.
   Опять же показалось или нет, но Дима уловил в его словах вызов. 
  Они подошли к закрытой двухстворчатой двери. Дверь, как подумал Дима, была не совсем обычной, а облицована металлическим покрытием. Чтобы ее открыть, следовало набрать нужный код. Виктор Александрович повернулся к Диме. Парень встретил его острый взгляд. Потом мужчина серьезно сказал:
   - Это комната определит, захотите ли вы сотрудничать со мной, прежде чем свое решение вынесу я.   
   Снова ощущение нереальности происходящего.
   Вновь силы постепенно начали оставлять Диму. Предчувствие чего-то нехорошего мрачной тучей кружилось над головой. Внутри с нарастающей скоростью защелкал таймер, в любую секунду готовый взорвать бомбу. Напряжение росло.
   Еще не войдя в комнату, гость напрягся тугой струной.
   Хозяин таинственно задержал на нем взгляд, затем набрал сложную комбинацию цифр. Послышался негромкий писк, оповещавший, что код введен верно. Мужчина потянул на себя тяжелую дверь – она оказалась не облицованной металлом, а была полностью металлической.
   - Прошу.
   Они вошли в темную комнату.

   Прежде чем зажегся свет, Дима уловил три отличия этой комнаты от всего остального. Во-первых, температура воздуха на несколько градусов была ниже. Напрашивался вывод: раз это место хранение картин, стало быть, тут, как и в большинства музеях установлен режим регулирования температуры воздуха и влажности. Во-вторых, запах. Специфический, чужой. Он у Димы ассоциировался почему-то с космосом. И наконец, ощущение чего-то запредельного. Если охарактеризовать одним словом – параноидального.
   Виктор Александрович включил лампы и закрыл дверь. Свет ни сколько не ослепил, он загорелся постепенно.
   Первое, что предстало перед глазами – огромная зала метров тридцать в длину. Сверкающая и холодная. По стенам длинными рядами тянулись картины. У парня голова пошла кругом от потери ориентации в пространстве. Он оказался в самой что ни на есть картиной галерее. В огромной картинной галерее. Дима посмотрел на хозяина особняка, чтобы убедиться, что все реально, что они находятся в доме, а не в другом времени другого измерения. Стоит напомнить, только оказавшись в особняке Виктора Александровича, Дима точно потерял контакт с привычной действительностью, теперь же он вовсе пребывал в астрале. Острый изучающий взгляд хозяина теперь его совсем не смущал. Напротив, Дима был рад ему. Мужчина стоял со сцепленными за спиной руками. Парень выдавил:
   - Все ваше?
   Мужчина ничего не сказал, лишь слегка улыбнулся. Вопрос прозвучал риторически и не требовал ответа.
   Когда Дима, наконец, перевел взгляд на картины, над каждой их которых висела лампа, проливавшая мягкий свет, был миг, когда парень ни сколько, не сомневался, что внутри него оборвалась какая-то важная нить, и рассудок покинул тело. От загривка до ягодиц прокатилась ледяная волна.
   Как и говорил Валерий, большую часть коллекции составляли портреты.
   Незнакомых людей.
   Портреты малоизвестных художников.
   На картинах были изображены трупы.
   Что?!
   Дима не поверил глазам, точнее отказывался верить. Он зажмурился. Точно окатили холодной водой. Он…
   Что за…
    Из горло вырвался хрип. Диму прошиб пот. Ледяной пот. Не холодный, а именно ледяной. 
   Сотни произведений – сотни изувеченных самыми дикими способами людей в обнаженном виде.
   Парню показалось, что эта даже не картины, а фотографии. Слишком уж правдоподобно были запечатлены тела.
   Его взгляд остановился на портрете мужчины средних лет, сидевшем на стуле с запрокинутой головой. Его тело словно побывало на столе патологоанатома. Плоть на груди при помощи чего-то острого, наверное, скальпеля, была вспорота, а затем будто расстегнутая рубашка распахнута, обнажая багряную грудную клетку. Красно-черная краска ничем не отличалась от настоящей свернувшейся крови, отсюда складывалось впечатление правдоподобности. На следующей картине… Нет! Дима не мог поверить. Все портреты – а их по его скромным подсчетам насчитывалось сотни три – были выдержаны в подобном стиле. Куда ни глянь – на каждом полотне краснели кровавые цвета. Дима с нечеловеческими усилиями (ему показалось, что кости издали металлический скрежет, как механизм после долгого бездействия) повернулся к Виктору Александровичу – он понимающе смотрел прямо в глаза.
   - Я хочу выйти, - тихо, но решительно сказал Дима. Мужчина, этот сумасшедший кивнул и открыл дверь. Они снова (слава богу!) оказались в пустынном коридоре. Когда мужчина запер дверь, Дима опять же не без усилия спросил:
   - Зачем… вы собираете эти картины? Неужели... подобные вещи... могут вызвать положительные эмоции... могут привлечь?
   Виктор Александрович внимательно смотрел на гостя.
   - Они отвлекают меня от суеты, - сухо сказал хозяин.
   - Кто эти люди?
   - Никто. Плоды воображения, - пожал плечами Виктор Александрович. Дима старался прийти в себя; смутно осознал, что сильно трясутся ноги.
   - Я не хотел вас пугать. Только скажите и я готов заплатить за моральный ущерб. Я вас, как ни кто другой понимаю.
   - Не стоит. Я действительно испугался. Те химеры… Мне казалось, ужасней их я больше ничего не увижу.
   Вид мужчины сделался виноватым.
   - Самое время задать вопрос. По-прежнему после всего этого вы готовы со мной сотрудничать?
   - Вы ведь даже не видели мои работы.
   - Мне заведомо известно, что они хороши.
   Дима ответил не сразу.
   - Мое творчество другое. Оно… проще.
   - Знаю. Даже, если я их не куплю, у меня есть альтернатива, - Виктор Александрович скрестил руки, - но сперва пройдемте, посмотрим. Не просто так же вы привезли работы.
   Дима задумался. Оказывается, притащил он картины так для формальности. Этого человека они едва ли заинтересуют. Мужчина знает, что он хорошо пишет. Коллекция Виктора Александровича красноречиво говорит, чего он хочет от Димы.
   Это же безумие! БЕЗУМИЕ!
   Оказавшись в гостиной, Дима взял первую стоявшую картину, снял незамысловатый чехол. Пейзаж. От мысли, что его произведения вряд ли будут оценены, ему стало неудобно.
   - Позвольте, я помогу, - сказал Виктор Александрович, присев на корточки перед стопкой картин, - давайте расставим их вдоль стенки. Наконец, все работы были готовы к просмотру. Вид Диминых изображений успокаивал. Он следил за изучающими глазами мужчины. Диме вдруг стало ясно – картины его впечатлили. Мужчина остановился на последнем портрете.
   - С натуры писали?
   - Да, - солгал парень и тоже перевел взгляд на картину. Полуобнаженная девушка под ветками сирени. Дима не мог припомнить, что его вдохновило на эту работу. Иногда, когда  голова начинала болеть, руки сами брались за живопись, точно за лекарство.
   - Я восхищен.
   Дима почувствовал, как сердце начало набирать скорость. Разу уж он здесь для того, чтобы заинтересовать покупателя, не стоит осуждать его вкусы. Кроме портретов мертвых людей Виктора Александровича должно же что-то интересовать. В Диме появилась надежда.
   Я почти заинтересовал его. Нужно держаться этой мысли.
   Однако
   (БЕЗУМИЕ!!! Господи, как он руководит своими предприятиями, он же ненормальный! Люди с такими вкусами, не могут быть нормальными)
   мрачное впечатление от
   (трупов)
   коллекции заставляло усомниться в его выборе. Виктору Александровичу нужно вовсе не это. Ему не нужны красочные пейзажи и божественной красоты девушки. Сейчас он вежливо откажется от предложения и спровадит гостя. Раз так, то ничего не остается, как прибегнуть к помощи интернета в поиске покупателей.
; Олеся Викторовна была абсолютно права, назвав вас талантливым художником.
   Виктор снова пристально осмотрел Димины картины. Парень, не знал, всерьез они заинтересовали его или он не хотел выгладить невежливым в его глазах художника. Диме показалось, интересовался он всерьез. Со смешанными чувствами парень ждал.
   - Давно пишете?
   - Да.
   - Вы еще молоды. У вас огромные перспективы. 
   - Вы хотите сказать…
   Хозяин остановил гостя.
   - Я хочу сказать, будете ли писать по моему желанию? За приличные деньги.
   Внутри Димы все напряглось.
   - Если вы про те… картины…
   Виктор Александрович кивнул. Он не спускал с парня проницательных глаз. Дима походил на нерадивого ученика перед строгим учителем.
   - Готовы писать подобные вещи?
   - Едва ли, - после недолгих раздумий ответил он. Мужчина вздохнул, окинув Димины работы теперь уже безразличным взглядом. Появился водитель. По просьбе шефа он перенес произведения в машину. Дима с Виктором Александровичем продолжали стоять. Парень почувствовал усталость. Задался вопросом, правильно ли поступил, отказавшись от предложения. Нет, деньги не главное, утешал он себя.
   Они спустились вниз, вышли на улицу. «Седан» стоял во дворе. Мужчина повернулся к Диме:
   - Сожалею, что расстроил вас. Было приятно пообщаться.
   Когда парень садился в машину, он, упершись локтям в дверь, сказал:
   - Если измените решение, дайте мне знать. Мое предложение остается в силе.
   Дима мотнул головой. Едва ли, подумал он, вспоминая портрет мужчины с распоротой грудью. Писать подобные безумия я не способен.
   Тут он ошибся.