Пожар

Красный год Петуха подпустил петуха.
Мы горели шестого в сочельник.
Вещи, люди в дыму, без "зачем", "почему"
выбивали, пилили ельник.

  Шестого в Сочельник мы горели. Так, маленькое возгорание. Но обставлено было с размахом, по-взрослому.

  Я с семьей живу в деревянном доме. Работаю на фабрике. Отработала ночную смену, выспалась и давай переделывать дела до приезда дочери и мужа.

 Когда я одна, не включаю ни телевизор, ни музыку. Какая-то внутренняя музыка звучит во мне,плещется как вода в роднике, в согласии с думами. А вернутся домашние- и такая карусель закрутиться!- свет, звуки так и слепят и кричат со всех сторон. Телевизор, шум, смех, разговоры и все движется: люди, вещи, кошки. Вроде и весело и интересно, но как будто ты винтик не из этого механизма: то застрянешь, то провалишься в щель и закатишься куда-нибудь под стол.

  Так и в этот раз. Приехали, ввалились в дом с шумом, смехом, свежие, морозные. Кошки повскакивали со своих мест, закружились петлями между ногами, заголосили. Муж с дочерью одного роста, одинаковой комплекции толкаются у вешалки, шапки с друг друга стаскивают,кидаются ими как малые дети. Дочь скинула обувь, бросила у порога рюкзак, подхватила рыжего Тимошку на руки и только после этого согнулась передо мной, подставив лицо для поцелуя. Я попыталась обхватить ее руками, прижалась на мгновение к ней, придавив пытающегося выбраться из наших объятий кота. Но меня уже ждал пакет из супермаркета, который мне вручал супруг. Женя побежала с котом в комнату, я пошла разбирать пакет, а муж пытался втиснуть две куртки в глубину маленькой тесной вешалки. Мурка предпочла бегать за мной, так как у меня был пакет.

  Мы наскоро поужинали, болтая и смеясь за столом, и разбежались по своим углам. Время было позднее. Позади тяжелый трудовой день. Муж намерзся за день на работе, доверил следить за печью мне и улегся спать под звуки какого-то космического сериала. Я сделала несколько попыток навязать свое общество Жене. Дочь отвечала вежливо, но односложно и я отстала. Ушла в нашу с мужем половину дома, повесила большое полотенце на бельевую веревку, чтобы свет лампы не мешал ему спать, и уселась за компьютер. Скоро дочь закончила разговоры по телефону, выключила у себя свет и легла.

  Дом погрузился в темноту и тишину. Наступило мое время. Давно уже мы с домашними живем в разных ритмах времени. Они дневные птахи, я- ночная. Компьютер ждал своего часа и приглашал заглянуть в манящие недра интернета.

  Где-то около двух часов ночи мне показалось, что в доме запахло гарью. Я подумала, что рано закрыли задвижку в печи и полезла ее открывать. Но обнаружила легкие светлые струйки дыма, еле заметно просачивающиеся в щели вагонки, которой были заделаны стены дома. Муж спал тут же за печкой в облаке этих струй, но ничего не чувствовал. При всей очевидности происходящего мне не верилось в то, что мы горим. Я стала расталкивать мужа:" Саша, просыпайся! Кажется, мы горим!" И трясла его,пока он не пришел в себя.

  Муж очнулся, попытался сообразить, что я ему говорю. Потом подскочил и уставился на стену. В следующее мгновение он ухватился за кровать и мы стали ее отодвигать от стены, чтобы освободить проход к месту горения. Треска и огня не было, но дым уже валил из щелей. Из соседней комнаты прибежала дочь. Она услышала разговор. "Мама, что мне делать?" Я  осмотрелась вокруг,подумала, что мы еще не совсем горим, возможно даже еще сможем справиться с огнем и первым делом нужно вынести пакет с документами. Он всегда у нас собран и под рукой. Я схватила с лежанки чьи-то вязанные носки, сунула их дочери: "Женя, одевайся потеплее в зимнее, а потом документы... Неси в баню. Знаешь где документы?" Мотнула головой в сторону шкафа, где они лежали . Дочь в ответ кивнула, натягивая носки, и побежала за теплыми вещами. Я схватила свои домашние теплые вещи, начала одеваться.
 
   Муж в старой куртке, одетой на голое тело, уже успел сбегать в сарай за ломом и топором. Он разобрал часть вагонки и лил воду из ведра в расширенные щели стены, но оттуда еще гуще повалил дым. Дом быстро наполнялся дымом, не помогали раскрытые настежь двери. Было трудно дышать. Прибежала дочь. Я велела ей снести в баню теплые куртки и какие-нибудь теплые вещи из шкафов, чтобы в худшем случае не лишиться среди зимы хотя бы элементарного. Попыталась охватить комнату взглядом: холодильник, стиралка, телевизор. Нет, слишком тяжело тащить, дом и имущество застрахованы. Пожар возможно еще не сильный и надо спасать дом. Муж уже выломал вагонку с двух сторон, ободрал себе кисть руки и пытался то выпилить, то вырубить куски бревна. Мешал дым, бил в глаза и ноздри едкой гарью. Дочь вернулась и мы сообща подтаскивали воду, пытались заливать в образовавшиеся проломы, но дым мешал оценить реальный объем возгорания. Он белыми клубами валил уже через щели по всей высоте стены.

 Смотрю на мужа, а он в трусах, теплой куртке на голое тело и тапках на босых ногах бегает из комнаты в комнату и с разных сторон пытается стену разобрать, подобраться к очагу, сам задыхается и кашляет. Я тоже бегаю с водой.  Только теперь наливаем ее в  пустые пластиковые бутылки из ведер и льем прямо в щели. Так меньше воды течет мимо цели.

  В какой-то момент, глядя на то, как фанатично, но малоэффективно трудится муж; видя его ободранную голую руку; нас с Женей, мечущихся с водой и дым, затянувший комнату, подумала: "А ведь можем и не успеть. Задохнемся, выскочим из дома и пропади все пропадом. Надо вызывать пожарных. Сами можем не справиться." Я крикнула мужу, что надо вызывать пожарных. И дочь поддержала меня.

  Муж на секунду повернулся ко мне и как-то обреченно согласился с этим: "Вызывай." Я схватилась за телефон. Мы вспоминали как звонить пожарным. Я сделала несколько неудачных попыток и  вспомнила, что в памяти телефона есть все срочные службы, открыла страницу и нажала на нужную строку. Трубку телефона взяли почти сразу же и сонный голос сообщил, что слушает меня. Я начала со слов: "Мы горим..." Потом попыталась собрать свое внимание и последовательно сообщила подробный адрес. Голос явно проснулся, попросил повторить сказанное и уточнил кто хозяин дома. Я подробно отвечала. Меня уверили, что бригада сейчас выедет и  положили трубку. Я сказала домашним, что дозвонилась, пожарные едут и стала помогать подтаскивая воду. Муж до сих пор работал в тапках и куртке на голое тело. Я напомнила ему, что едут люди и давно пора одеться. Он схватил трико и напялил на себя.

  Звуки пожарной машины услышала первой Женя. Я попросила ее встретить пожарных, так как номер дома у нас не указан. Но и сама побежала за ней следом. Две машины проследовали мимо, не обращая на нас внимание. Я мельком проследила за движением машин и увидела, что в конце улицы из какого-то открытого колодца валит пар. Видно это и привлекло пожарных.  А наш дом выглядел вполне благополучным в свете уличных фонарей. Увидев бегущих вслед машинам людей с развернутым шлангом, мы с Женей стали махать и кричать уже вслед им, что горим мы. Пожар в доме от печи. Сначала они не обратили на нас внимание, но вскоре повернули назад.

  Я вытащила пса за цепь из будки и пыталась запихнуть в боковую дверь гаража. Он упирался и стоило трудов закрыть за ним дверь. Мимо меня в дом пробежало несколько человек. Посыпались вопросы: где, что и как? В доме отвечал муж, что из-за морозов перетопили и видно занялась стена от горячей печной кладки. А в коридоре я объясняла и показывала как попасть на чердак. Мы приволокли раскладную лестницу из сарая и по ней двое поднялись на чердак, обследовать обстановку. Двое пожилых мужчин присоединились к мужу и, подхватив уже принесенный им инструмент, стали помогать в разборке стены. Мне приказали найти еще ломы, пилы, топоры и другой инвентарь. Я побежала в смежный с домом сарай, показывая одному из пожарников, где что лежит. Сама подхватила гвоздодер и вернулась с ним в комнату. С чердака сообщили, что на верху ни у трубы, ни на крыше возгорания нет.

   Мужчины работали принесенным инструментом. Убирали вагонку с низа несущей стены, а также отдирали ее с находящейся за стеной трубы-стояка, чтобы заглянуть, что делается в самой трубе. Дым едко бил в глаза, нос, горло. Глаза щипало, они слезились, слышался кашель. Молодые парни приволокли рукав шланга и ждали команды пускать воду.

  Мне сказали убрать куртки и одеяла, чтобы разобрать стену, развернуть и отодвинуть шкаф. Мы с Женей подхватили в охапку вещи и одеяла и потащили их через двор в каменную баню. В первой комнате бани горел свет и я увидела скинутые на пол вещи, пакеты с документами. Я перекинулась с дочерью соображениями, что ей придется идти ночевать к бабушке и пусть она подготовит свой рюкзак. Но она уже перенесла его сюда.
 
  У меня возникла мысль, что с приездом пожарных мы быстрее справимся с пожаром и муж отвезет дочь к бабушке на машине. Сама бросить все и идти провожать ее я не могла. И отпустить ребенка среди ночи одного, в мороз, у меня не хватало духа. В зимнее время кругом бегает много отпущенных или просто сорвавшихся с цепи псов. Они сбиваются в стаи и бывают очень агрессивны.

  Мы вернулись в дом. Освобождая место у стен, в обеих комнатах была сдвинута мебель и вещи скиданы сверху кучей. Нашу кровать уже тоже успели вытащить из угла и она громоздилась посреди комнаты с кучей одеял и подушек. Посоветовали завернуть паласы и ковры. Мы кинулись их сворачивать в рулон. Мужчины вместе с мужем успели выпилить и выбить часть обуглившегося бревна и сразу залили его водой. Теперь были слышны треск и шипение. Из дыры валил едкий дым. Возникла проблема: как достать ту часть бревна которая находилась внизу между трубой и кладкой самой печи. Приказали подавать воду и стали заливать ее в вырубленное отверстие в стене. Теперь уже пар, смешанный с дымом, распространился по всему дому.

  Но рукав пожарного шланга лопнул и вода потекла по дощатому полу, впитываясь коврами и стекая в щели. Дали команду отключить воду и протащить рукав с другой машины. На время задержки мы брали воду из ведер, что находились дома. В зимнее время у нас постоянно стоят набранные впрок ведра и канистры с водой для хозяйственных нужд. Они, как никогда, пригодились нам.

  Дом был полон людей. Откуда-то появился сосед, к тому же еще и работающий со мной на одном предприятии. Мелькнула мысль, что реклама нам обеспечена. Его жена к тому же работает со мной в одной смене. Почему-то было стыдно, что у нас случился пожар. Какие-то смутные чувства теснились в груди. Но я сама,отчего-то первая, сказала ему:" Смотри, сосед, горим."

  Мужчины работали слаженно. Воду со второго шланга уже закачивали в проем стены. Пожарные работали вместе с мужем, зрители прохаживались по комнатам (народу достаточно), я носилась по поручениям, таская удлинители, инструменты, воду и ловила себя на мысли, что давно не наблюдаю собственной дочери. Она не маленькая, недавно исполнилось восемнадцать лет. Но ночь, пожар и зима. Полно чужих лиц, а ее нет. Порывалась пойти посмотреть ее во дворе и завести в дом. Даже при открытых дверях в доме сохранялось относительное тепло. Но опять кто-то давал поручение и я бежала искать, подавать, объяснять.

  В какой-то момент ко мне обратился молодой мужчина представительного вида. Спрашивал о хозяевах, просил ответить на вопросы. Видя, что все кругом заняты, муж помогает пожарным, я взяла эту обязанность на себя. Мужчина спросил, на ком дом, застраховано ли имущество, будем ли требовать возмещение по страховке. Муж, подумав, сказал, что скорее всего нет. Ущерб минимальный. Мужчина согласился и попросил меня подписать бумаги. Я подписала и он, поспрашивав еще кое-кого из старших пожарников о текущем состоянии, удалился. Вскорости исчез и сосед. Я вырвала минутку и побежала искать дочь.

  В свете фонарей с улицы освещалась только часть двора. Баня находилась в тени. Но, если приглядеться, то в дверную щель пробивалась тоненькая полоска света. Я надеялась застать Женю там и двинулась по направлению к бане. Из темноты двора на встречу мне выступила какая-то тень. От неожиданности я остановилась. Оказалось, это дочь, увидела меня и пошла навстречу. Она, боясь помешать людям, ушла во двор и, стоя в стороне ,в тени ,наблюдала.

  Когда ее лицо вынырнуло из темноты и осветилось светом фонаря с улицы, оно показалось мне мертвенным с растерянными и беспокойно блестящими глазами. Мое сердце упало вниз. Я уже винила себя, что так долго не могла освободиться и проверить, где она и как себя чувствует. Я спросила ее о самочувствии. Она ответила, что не очень замерзла. Но голос ее дрожал, а вид был очень неважный. Я взяла ее за руку, она была ледяная, и повела в дом. Дочь просилась идти к бабушке. Но теперь я уже не могла ее отпустить. Я провела ее мимо мужчин в дальнюю комнату, усадила на табурет среди кучи вещей и укрыла руки и ноги старым волосатым пледом. Пошарила вокруг глазами и увидела на печи плоские кирпичи, на которые я отставляю чайник или кастрюлю, чтобы вода в них не кипела. Кирпичи были теплые. Я взяла один, отнесла дочери и сунула ей под плед в руки :" Грей." Она просилась к бабушке, твердила, что в порядке, только руки немного замерзли. Я сказала, что пусть немного согреется.

  А пожарники уже собирали свои брошенные каски, рукавицы. Сворачивали шланги. Из проема стены продолжал валить дым или пар. Но старший, обшарив рукой проем, просмотрел его под светом фонарика и предположил, что это все же пар. Он посоветовал наблюдать за ситуацией на всякий случай. Даже я вынуждена была согласиться с этими доводами. Ведь столько воды вылили в подпол. Не будь у нас в подполье железных коробов, плавали бы наши банки и припасы. Дом так провонял запахом гари, что трудно было разобрать где дым, а где уже испарения от чрезмерной влажности.

  Все высыпали во двор. Пожарники попрощались и уехали. Улица опустела и если бы не следы шин от колес, ничто не указывало бы, что здесь только что проводились работы по предотвращению пожара. Муж подхватил пустые ведра и канистры и отправился к колодцу за водой. Колодец у нас свой, выкопан рядом с гаражом.

  Дочь выскочила следом за нами уже с рюкзаком за спиной. Она сказала, что звонила бабушке и ее вышли встречать. Я смотрела на нее и думала, почему я не отпустила ее сразу? Боялась взволновать стариков или что ей придется одной идти по улицам ночью среди зимы? Скорее всего надеялась, что муж сможет ее отвезти или  я сама провожу. Но муж крутился около колодца, открыл его, так как насос на морозе замерз. Он не бросит дом, а я не могу бросить его одного. Только сейчас я увидела, насколько он вымотан и на пределе.

   Я попросила Женю позвонить мне сразу, как ее встретят. В глаза бросилось, что она все еще без варежек. На руках у меня были две пары перчаток: обыкновенные вязанные и поверх них одеты рабочие. Я так хожу за водой или дровами зимой. Я сняла перчатки, разделила их и вязанные отдала дочери, требуя их одеть. Пожелала идти с богом и побежала назад на помощь мужу. Только и взглянула пару раз на удаляющуюся фигуру. Муж уже выломал ледяную корку в колодце и черпал воду ведрами. Я перехватывала ведра из его рук . Мы перетаскали их в дом. Канистры пришлось оставить, так как их набирать было бы неудобно.

  Когда мы вернулись в дом, муж первый раз обратил внимание, на свой вид. Скорее всего он просто замерз. Тапки его были мокрые, ноги босые. Он вытащил себе носки. Я посоветовала ему сразу обуться в сапоги. Сама я уже давно ходила в сапогах, бегая туда-сюда по поручениям. Уже столько народу прошлось по дому в обуви, что лишние сапоги ничего бы ни испортили. Благодаря морозу и снегу обувь нанесла минимальный ущерб чистоте дома. Грязь в доме была от опилок, стружки и песка от кладки разобранной стены. Муж одел под куртку кофту с длинным рукавом. И опять вернулся к стене.От стены шел пар. Мы еще какое-то время обливали стену печи водой, чтобы максимально ее охладить. Муж периодически проверял ее на ощупь и продолжал выковыривать куски бревна.

  Зазвонил мой телефон. Я взяла трубку. Свекровь сообщила мне, что Женю встретили и все в порядке. Я поспешила заверить ее, что у нас тоже все хорошо и чтобы они не волновались, когда услышала голос дочери, что бабушка еще не в курсе и она дедам ничего не говорила. Я быстро простилась и бросила трубку, понимая, что проболталась, и предоставляя Жене все объяснить старикам.

  Мы закончили свою борьбу где-то около пяти часов утра. Саша был уже настолько вымотан и заторможен, что я предложила выпить чай и ложиться спать. Он пожаловался на боль в горле. Очень может быть, что он простудился, бегая раздетый в мокрых тапках. А может отравился гарью. Я предложила выпить теплого молока. Для горла хорошо и интоксикацию снимет. Потом мы наполнили грелки теплой водой из кастрюли, стоящей на печке. Освободили кровать от лишних вещей, принесли из бани несколько теплых одеял и подушек, поставили будильник на половину девятого и, одетые, легли спать. Мне показалось этого не достаточно. Дом был выстужен, топить печь после пожара мы не решились. Я одела шапку и натянула ее на глаза до самого кончика носа, так как ко всему прочему мы легли спать со светом.

  Утром с трудом поднялись. Мужа ломало и крутило. Он легко позавтракал, так как ничего не лезло в глотку. Мы поговорили о том, опасно ли топить печь, так как дом здорово выдуло, по полу везде были видны замерзшие лужицы пролитой воды. И решили топить, но наблюдать. Муж весь день мотался по знакомым и магазинам в поиске материалов для ремонта. А я выгребала мусор, вытаскивала ведра с опилками, стружкой, переставляла раскиданные вещи.

  Кошки в этой кутерьме тоже пострадали. Тимошка не боится чужих людей. Он не ушел, а забился под кровать, просидел там и вылез, когда все закончилось. Надеюсь, что он никому не попался под ноги за это время. А вот Мурка сразу убежала и вернулась только через сутки. Было похоже, что она была пузатая, но вернулась легкая и долго металась, прячась по углам даже от нас, хозяев.

  Мы еще в течении двух недель убирали дом. Между рабочими сменами занимались ремонтом. А дочь провела праздники в доме свекрови и уехала оттуда на учебу в Санкт-Петербург. Потом свекровь рассказывала, как встретила ее с дубинкой в руках, которую дочь прихватила с собой по дороге, чтобы отмахиваться от бродячих собак. Внучка, по словам бабушки, долго не могла согреться и прийти в себя и проспала другой день до обеда. Да я и не снимала с себя вины, что проглядела ее в этой кутерьме.

  Мне совсем не было страшно  во время возгорания и тушения, но долго потряхивало после от осознания, как легко мы отделались и ,что все могло бы кончиться гораздо хуже, не работай я в ночь и не выспись после смены. Мы могли задохнуться, даже не поняв, что к чему. Все ходим под богом. И он нас сберег. Я на многое теперь смотрю по другому. И благодарна проведению, что мои родные не пострадали.