Саранка

                Саранка.

                С бабушкой по материнской линии, «Бабой Полей», связано много историй. Интересных, курьёзных, смешных и поучительных.
                Она каждую весну заставляла меня ходить за берёзовым соком специально для неё.  Только с полулитровыми стеклянными бутылками. Причём собирать сок с берёз, расположенных рядом с муравьиной тропой и ставить бутылки утром, а снимать сразу после уроков. Когда я забирал посуду с соком, в ней оказывался немалый слой муравьёв. Бабушка процеживала всё это через марлю, разбавляла родниковой водой пополам и пила после еды по столовой ложке утром и вечером, а после обеда маленький стаканчик. Интересно, что этот раствор не портился в подполье до зимы. (О холодильниках тогда даже не слышали).
                Бабушка учила различать и правильно собирать полезные травы, растущие вокруг дома и в ближайшем лесу. Глубоко в лес она не заходила, так как совершенно не умела ориентироваться и могла заблудиться «в трёх соснах». По ягоды мы ходили только вместе с её подругами. Мой отец был заядлым грибником, но ягоды собирать не любил. Мать ходила редко. Травы бабушка сушила в пучках на веранде, потом измельчала и делала настои. Мать своему знахарству она так и не научила.
                Когда я ходил за грибами, она просила меня собирать молодые, нераскрывшиеся мухоморы. Давала для этого холщёвый мешочек с завязкой, который каждый раз тщательно стирала. Мухоморы крошила специальным ножом и сушила на солнце, после чего настаивала на водке. Настойку не позволяла пить никому, принимала только сама.
                В первое же лето моей жизни на Урале бабушка взяла  меня с собой за земляникой (по землянку – как она говорила).  Пошли в компании с двумя её подругами и с тремя их разновозрастными внучатами. Бабушки собирали ягоды в небольшие плетёные корзинки, а мы, малышня, в разнокалиберные кружки-набирушки. Из кружек потом высыпали землянику в корзинки своих бабушек. Обедать вышли на опушку большой поляны. Там лежали два осиновых ствола без коры. На них и устроились. Обед был простым: на ломоть чёрного ржаного хлеба толстым слоем рассыпали ягоды и запивали молоком опять же с земляникой.
                Тогда я и увидел на поляне эти красивые крупные цветы. Сначала я, конечно, заметил среди травы какие-то розовые пятна. Побежал посмотреть, и увидел  среди луговой травы растения с круглыми крепкими стеблями, с которых поочерёдно свисали розовые одиночные цветы. Лепестки цветов загибались дугой вверх наподобие китайских фонарей или тюрбанов и были покрыты многочисленными красно-бурыми точками. Цветоносные стебли были выше моих колен.  В двух шагах рос ещё цветок, дальше ещё и ещё. Хотя они росли редко, на лугу их оказалось довольно много.
                Я сорвал (вернее сломал) один цветок и побежал обратно.
                -- Баба Поля, посмотри, какой красивый цветок я нашёл! Надо будет маме букет нарвать, когда пойдём домой. Там они ещё есть!
                Бабушка повертела цветок в руках, понюхала, зачем-то пожевала  губами. – Это саранка. Очень полезный цветок. Рвать мы их не будем, а в конце месяца, когда поспеет черника, придём сюда с маленькой лопаткой. Зачем? Сейчас поймёшь. Найди какой-нибудь крепкий сучок и возьми пустую кружку. Эй, ребятки! Айдате-ко с нами! А вы подруги тут посидите, отдохните, да ягоды покараульте.
                Когда мы подошли к первому цветку, бабушка велела мне выкопать его с корнем. Вот для чего, оказывается, понадобился сучок. Земля оказалась влажной и рыхлой. С помощью сучка и кружки я быстро докопался до корня. Но это оказался никакой не корень, а самая настоящая белая луковица, величиной с пятак (медный  пятак в пятидесятые годы был крупной монетой). Только луковица эта состояла из плотно прилегающих мясистых долек.
                Бабушка вытащила из-за отворота кофты носовой платок и тщательно вытерла луковицу. Отломила одну дольку, пожевала и протянула мне. Я тоже отломил и затолкал в рот. Раздавил зубами. Вкус был маслянисто-кисловатый, но приятный. Проглотил и отломил ещё дольку, улыбнулся, довольный. Пацаны, буквально глядевшие мне в рот, протянули руки и мгновенно раздёргали луковку на дольки. В те времена лакомства редко попадали нам в руки, а о деликатесах мы и не слышали. У всех заблестели глаза.
                -- Бабушка, можно мы ещё покопаем?
                -- Луковки-то махонькие, вот недельки через три поспеют, тогда нужно прийти и накопать сколько хочется.
                -- Маленькие, да вон какие вкусные. Ну, можно ещё?
                -- Ладно! Вот вам платок, грязь в рот не тащите. Но только по одной на каждого. И не больше!  А то животы разболятся! Будете маяться всю дорогу.
                Мы дружно закивали головами и она ушла. 
                Луковица саранки (лилия кудреватая)
Конечно же, по одной нам было мало, и мы выкопали на четверых десять луковок. И ничего с нашими животами не случилось!
                В конце июля, увидев ягодников, несущих из леса чернику, я вспомнил бабушкино обещание и позвал её за саранкой.  Она попросила позвать ребят, которые ходили с нами за земляникой, но я отказался, ссылаясь на то, что их больше не видел, и не знаю, где они живут. На следующее утро мы отправились вдвоём, прихватив почти ведёрную корзину и маленькую лопату. На лугу не было никаких саранок! Я недоумённо смотрел на бабушку.
                -- А ты что, помнишь только одни цветы? – Улыбнулась она – ну-ка, ну-ка напрягай память!
                -- Я помню толстенькие крепкие стебли – медленно начал вспоминать я – листочки прямо на стебле собраны в кружки. Это внизу. Таких кружков несколько, а выше они уже росли поодиночке.
                -- Вот и ищи давай! – продолжала улыбаться бабушка – а я пока отдохну.
                Довольно долго я бродил по лугу, пока не укололся об какой-то жёсткий стебель. Попытался его выдернуть, но не тут-то было. Стебель не поддавался. Я с любопытством на него уставился. Что-то знакомое!  Круглый, не гнущийся буровато-зелёный стебель. Внизу его венчики пожухлых листьев. Вверху поочерёдно висят на тонких черешках сухие гранёные коробочки, как бы обрезанные на конце. Самая верхушка обломана – об неё-то я и укололся. Потряс коробочку. На ладонь выпало треугольное семечко. А  не спелая саранка ли это? – неожиданно возникла мысль, и я побежал к бабушке, дремавшей на лежащей осине.
                -- Баба Поля! Я понял! Понял! – Обрадованно сообщил ей, пойдём копать…
                Выкопав первую луковицу, опять удивился. Она была величиной с полтора спичечных коробка. Дольки-чешуйки были толще и  мясистее. Отломил дольку, пожевал. Вкусно! Отломил вторую…
                -- Хватит, хватит землю в рот пихать – стукнула по руке бабушка. Обратно пойдём, в роднике у дамбы помоешь и ешь, сколько хочешь. Корзину-то зачем брали?
                Полную корзину несли по очереди. У начала дамбы я спустился вниз и в ледяной воде родничка вымыл аж четыре луковицы. Но съел только две, больше не захотелось. Бабушка же за всю дорогу с трудом сжевала одну луковицу. Мать ещё не пришла с работы, отец спал перед вечерней сменой, сестрёнка рядом с ним и куклой. Бабушка перемыла луковицы саранки, заполнила ими половину чугунка, залила водой и поставила на плитку. «Томить» -- как она сказала. Оставшиеся чистые луковицы  разложила на столе веранды на чистую тряпочку, предварительно заставив меня обрезать до основания корешки. Когда луковицы сварились, чугунок был убран с электроплитки и закутан толстой шалью.
                Пришла с работы мать, разбудили отца и сели ужинать. Бабушка раскутала чугунок и сняла крышку.  Повалил пар с каким-то непонятным запахом. Отвар бабушка слила в банку и унесла к себе в комнату. Принялись за еду. Женская часть семьи – с удовольствием, отец с опаской. Мне томлёные луковицы сначала не понравились, так как были без соли. Баба Поля это заметила и сказала, что кому не нравится, пусть солит сам. Мы с отцом посолили и только тогда уже стали есть.  Когда чугунок опустел, отец заявил, что с такой еды он к концу смены протянет ноги и соорудил себе три толстых бутерброда с колбасой. А меня от еды и усталости потянуло ко сну.
                В последствие, мы сходили ещё раз. Луковицы ели сырыми, томили несколько  раз, и даже жарили. Бабушка применяла сырые и подсушенные дольки от зубной боли и расстройства желудка. (Помогало – испытал на себе). А сушёную саранку добавляла в супы.
                На следующее лето я уже ходил в лес самостоятельно, с каждым разом удлиняя свой маршрут. За год я познакомился со всеми мальчишками с нашего околотка, и у нас создалась команда из семи человек. Разница в возрасте между старшим и младшим была два года.  Мы вместе играли, гоняли футбол, вместе рыбачили и купались, вместе ходили в лес за грибами и ягодами. В конце июля я повёл всех на знакомую полянку. Корзины взяли только трое, остальным родители запретили приносить неизвестно что домой. Корзинки наполнили быстро, костёр уже горел, и дождавшись, когда он прогорит в горячую золу заложили молодую картошку и чистые луковицы саранки. Воду принесли с собой. Набрав её во фляжки и бутылки в роднике. Когда картофелины и луковицы пропеклись, началось пиршество.
                Казалось, нет ничего вкуснее наших печёнок с чёрным хлебом, зелёным луком с крупной жёлтой солью.