собака лаяла...

Галимов--татарин невысокого роста, ладно скроенный, крепкий мужчина лет тридцати с наивным детским взглядом. Этот взгляд--его тайное оружие. Он профессиональный шахматист-катала. Играет в силу "гросса", но ранняя судимость поставила крест на его карьере. Числится в каком-то журнале ведущим рубрики и всё свободное время разъезжает по третьестепенным турнирам. Звание кандидата позволяет ему комфортно разместиться в серединке таблицы и не мешает вести настоящий турнир в фойе гостиниц. Каждому охота побить нахального провинциала, дающего дурацкие советы,и, заодно, срубить по-лёгкому трояк. Трояки сбиваются в десятки и оседают в карманах у Галимова. На удочку попадалась и рыбёшка покрупнее. Чего только стоила публичная порка чемпиона СССР Цешковского во Львове.
Сейчас он в "свободном плавании", до следующего турнира три недели. Устраиваю ему два платных сеанса. Результат ошеломляющий--30 из 30 и 27из27. "Морда татарская,-говорю ему с укоризной.-Хоть бы одну ничью сделал". Смотрит невинными глазками:"Зачем?"
Едем с ним в райцентр. Там всё серьёзно: шахматный клуб, директор, бухгалтер. Правда выше третьего места команда не поднималась: два первых железобетонно удерживает наш посёлок. Предлагаю Гусеву, директору и по совместительству чемпиону района в блице, провести платный сеанс. "Кто такой?"--интересуется он. "Кандидат",--скромно говорю я. "Подумаешь! У нас и мастера из пятидесяти процентов не вылезали". Я сообщаю ему результаты двух последних сеансов."Да, ладно?.."--недоверчиво тянет чемпион. Галимов между тем уселся за столик и листает "Курс дебютов" Эстрина. Гусев делает стойку--книги в те времена были редкостью. "Продай". "Три рубля". Простофиля лезет в карман. "Нет,--останавливает его Галимов. -Выиграешь--забирай. Проиграешь--с тебя три рубля". Гусев бросается в бой. Я пытаюсь его образумить, но он слишком самонадеян. "Собака лаяла,.."-напевает Галимов, расставляя шахматы. Столик обступают члены клуба и меня оттесняют. Но я и так знаю, что будет дальше: Гусев побежит за деньгами, его место займёт другой "жаждущий". Потом Галимов будет давать фору пешками, лёгкими фигурами, ограничит себя двумя минутами. На результате это никак не скажется--продуют все. Шахматная болезнь похожа на графоманию: кажется--ещё чуть-чуть,ещё одно усилие и жар-птица окажется в руках. Но, увы...
На автобус нас провожают всем клубом. Галимову жмут руку с восхищением и суеверным страхом. В воскресенье состоятся два сеанса. При полном аншлаге.