Государственный преступник Непрочитанный Ленин

Валерий Алексухин

Государственный преступник
       Непрочитанный  Ленин
Обзор сочинений В. И. Ленина в 30-ти томах,
под редакцией Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина, В. М. Молотова и др., издание третье,  Государственное издательство, М. – Л., 1927– 1937 гг.




Извечные вопросы, над которыми бились русские люди последние полторы сотни лет – «Кто виноват?» и «Что делать?», сменились теперь недоуменным вопросом: «Почему мы так живём?». Ответ на вопрос «почему» прост: мы живём по ленинскому наследию, а значит, в состоянии гражданской войны.





 

















©Текс В. Н. Алексухин, 2012

Сергиев Посад
 Всё для Вас
     2012

Предисловие
Написанием этой работы я должен был исполнить долг чести.

Двадцать с лишним лет назад мне в руки случайно попало третье, так называемое «красное», Собрание сочинений В. И. Ленина. Едва пролистав несколько томов, я понял, что это издание непременно нужно приобрести: произведения Ленина здесь не были ещё должным образом отредактированы – приводимые документы и материалы зачастую опровергали непререкаемый авторитет автора, и имели расхождение с тогдашними идеологическими установками. Для меня это был новый материал, и у меня родилась благая  мысль – зачерпнув из первоисточника, сделать обзор произведений Ленина. Тем более что мне неоднократно приходилось слышать расхожую фразу: «Мы потому так плохо живём, что Ленина исказили и переврали».

 Я понимал, что разобраться в ленинском наследии – это нелегкая задача. Но мне хотелось, по библейскому выражению, взвесить Ленина «на весах правды» (Иов, 31, 6), с тем, чтобы у заинтересованного читателя сложилось своё собственное мнение о мировоззрении и человеческом образе Ленина, скрытом от нас последующими наслоениями. Ведь все правители России, которые с мавзолея клялись в преданности делу Ленина, переделывали его учение под себя, причём самыми некультяпистыми методами.

Либералы всех мастей не устают повторять, что Февральская революция в России была неизбежна, а коммунистическая пропаганда почти убедила нас в необходимости Октябрьской революции. Но ведь результат получится плачевный: цена революции прозорливо была определена Достоевским в 100 миллионов голов, а фактические потери составили, с учётом демографии, примерно 110 миллионов человек. Для населения России революция превратилась в кровавый кошмар: большевики вели себя, как нелюди; они были хуже, чем оккупанты; любая губернская ЧК, образно говоря, уничтожила людей больше, чем вся инквизиция за сто лет. Вирус, которым Ленин заразил наше общество, не исчез до сих пор: гражданская война продолжается, и остаётся только сожалеть, что конца запущенному им механизму не видно, потому что мы до сих пор живём по ленинскому наследию.
 
Другой результат революции – надругательство над Верой, преследование и уничтожение верующих, и возведённое в ранг государственной политики оскорбление национальных чувств русского народа. У власти были поставлены незаконнорожденные, иноверцы, люди с дурной наследственностью; правительство было составлено из ранее судимых. В Кремле было засилье националистов, а сам октябрьский переворот не зря называли «еврейской революцией»: руководящую основу РСДРП, а затем и ВКП(б) составили выходцы из Бунда. Главным делателем революции был Лев Троцкий (Бронштейн), который, по мнению Р. Пейна, «видел в России одну большую лавку», и «очень болезненно относился к своему еврейскому происхождению». Тень Троцкого потому до сих пор и витает над страной, что на этот счёт есть признание самого Маркса: «Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.1, с. 408, 412).».

Нам трудно представить себе, какой процветающей была Россия до революции, и какие высокие темпы экономического развития и прироста населения она имела. Сведущие люди говорят: «наше представление о том, что коллективный разум может заменить саморегулирующийся хозяйственный механизм, на поверку оказалось всего лишь иллюзией». И далее: «если бы убеждение в том, что разум может управлять экономической деятельностью так, чтобы её результаты соответствовали бы тем нравственным ценностям, которые мы проповедуем, то было бы ошибкой не принять такой метод управления».

Известно, что в книгах Нового Завета, называемых Евангелие, выявлены все помышления людей; оттуда же явлены нам и скрытые помыслы коммунистов, которые «связывают бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф 23, 4);  «также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель!» (Мф 23, 6;7); «сии, поядающие домы вдов» (Мк 12,40).
Нам всё время говорили о том, что советская власть освободила от угнетения народы бывшей царской России. Но когда я начал спрашивать у своих друзей и знакомых: что для них Ленин? – то был удивлен единодушно негативной оценкой его деятельности: все они видели в Ленине врага своего народа, потому что никому из них Ленин не сделал добра. И все в один голос уверяли меня (украинцы, грузины, армяне, татары, евреи, корейцы, латыши), что именно их народ более других пострадал от советской власти. В этом перечне нет русских, потому что они терпимее других относятся к Ленину, хотя жители коренных русских областей и казаки всех двенадцати казачьих войск не просто пострадали, но и подверглись геноциду. При этом русские люди менее всего виноваты в том, что при советской власти притеснялись другие народы, а ведь именно их националисты в этом и обвиняют. 

Сочинения Ленина были обязательны для изучения в учебных заведениях всех типов; парадокс ситуации заключался в том, что сами коммунисты Ленина не знали. А чтобы никто к Ленину не цеплялся, его возвели в ранг гения, и приписали ему знание абсолютной истины, что в принципе невозможно: Абсолютная истина – это Бог. Но стоило только мне заговорить о прочтении работ Ленина, как все вокруг начинали уверять меня, что ни один нормальный человек читать Ленина не будет – именно потому, что это желание у них отбили на стадии обучения. Но из этого не следует, что мы не должны знать свою историю: мы просто обязаны осознать, что методы построения социализма в нашей стране – это аморальный путь развития. Сейчас до Ленина никому нет дела – кому нужно это чучело? Но это не значит, что никто не имеет права его судить: у каждого человека свой счет к Ленину (и не только в нашей стране).

Обозревая русскую историю ХХ века, можно задаться вопросом – почему Россия дала ввергнуть себя в пучину несчастий? Ведь это партиям нужна была идеология и власть, а русский человек испокон века мечтал о земле и воле, и добродетелью для него было служение Отечеству. Но революция – это сплошное искушение: пришли лжепророки, и народ, прельстившись, отверг библейские заповеди; а тот, кто верит, что построит рай на земле, превращает её в ад. Сколько же можно повторять: не сотвори себе кумира, чти отца и матерь твою, не убий, не послушествуй на друга своего свидетельства ложна, не желай себе всего того, что есть у ближнего твоего.
Крушение империи и гибель православной цивилизации для многих останется загадкой и болью; обычному человеку это не под силу; значит, без нечистой силы, вкупе с мировой закулисой, здесь явно не обошлось.

У Ленина был очень узкий и ограниченный взгляд на родную страну: до революции Россия у него была отсталой, и для неё годилась только чёрная краска, а после революции Советская Россия вдруг стала напыщенной и передовой – правда, немного серой. Ленин постоянно твердил о том, что капиталисты и помещики только тем и занимались, что грабили и истязали рабочих и крестьян; но он не скрывал и того, что у коммунистов для инакомыслящих людей всех сословий только один путь – тюрьма, концлагерь, расстрел или подневольный труд. Ленин очень любил подсчитывать, сколько в России было безлошадных и безземельных крестьян; но если бы кто-нибудь сказал крестьянам, что после коллективизации все они будут бесправными и безземельными – разве стали  бы они тогда воевать за красных? (Не зря же ВКП(б) очень метко  называли «второе крепостное право большевиков».)

Нас до сих пор убеждают в том, что в царской России всё время был голод, а положение народных масс ухудшалось со времён Ивана Грозного; по этой доктрине народ к 1917-му году вымер бы, и не для кого было бы делать революцию. Да, из-за войн и стихийных бедствий в России действительно не раз был неурожай хлеба, но никогда голод не доводил людей до людоедства, и никогда в истории России не было такого времени, чтобы за деньги нельзя было купить хлеба. Как тут не вспомнить, что до Первой мировой войны Россия была житницей Европы, а потом единственной из всех воюющих стран, в которой не было карточной системы.

Самый распространённый и устоявшийся штамп, который люди и словари, не задумываясь, любят повторять – это то, что Ленин был основателем «первого в мире государства рабочих и крестьян». Насчёт рабочих – ещё куда ни шло, хотя и враньё, а вот насчёт крестьян… Вспомним, как об этом сказано у А. Платонова: «… в Москве уже вторую неделю  у власти стоят рабочие и беднейшие крестьяне – а в Москве нет беднейших крестьян».

Не менее распространённый штамп – сама советская власть: её, как власти Советов, тоже не было. Власть, дурная и убогая, держалась жестокостью и насилием, и в этих формах осуществлялась, прежде всего, в России. В то же время в союзных и автономных республиках на первом месте всегда стоял национализм; там были свои законы, кланы и обычаи; беззастенчиво процветали местничество, коррупция, феодализм и теневой рынок.

В советское время у взрослых людей была такая мода – показывать детям труп Ленина (чтобы кичиться потом этим друг перед другом); предполагалось, наверное, что дети от этого становились умнее и послушнее. Мне тоже «повезло» увидеть Ленина лицом к лицу: мы были проездом в Москве, и родители повели меня в мавзолей. Отстояв в очереди, на жаре, четыре часа, мы, одуревшие, спустились в полумрак и прохладу подземелья. Меня при виде одутловатого, как у вурдалака, лица Ленина, охватил прямо-таки мистический ужас (как при чтении «Вия» Гоголя). Мне даже показалось, что я почувствовал смрад, и мне захотелось побыстрее убежать из этого склепа; но сделать этого было нельзя не только ребёнку, но и взрослому – можно было только идти затылок в затылок.

При подготовке к государственному экзамену по «Научному коммунизму» – самому смешному из всех, которые мне приходилось сдавать, я из вредности прочёл все 17 ленинских работ, которые были рекомендованы к экзамену. А по-размыслив, пришёл к неожиданному для самого себя выводу: если бы сейчас, в 1977-м году, кому-нибудь удалось выступить с конспектом ленинских работ перед рабочими, допустим, Кировского завода, то они взбунтовались бы против советской власти. Но когда я начал осторожно говорить об этом со студентами (даже своими единомышленниками), никто из них не захотел меня понять: одни считали, что это пустая тема, а другие – что советская власть всё равно будет существовать вечно.

А дальше всё пошло по эволюции: сначала друзья намекнули мне, что «самый человечный человек» был очень кровожадным, но я им не поверил. Потом у Набокова («Дар») я прочитал: «кое-как скончался Ленин», и меня покоробило, что его имя было произнесено без пиетета. Потом Горбачев призвал всех строить социализм с человеческим лицом, и... пошёл уже такой обвал информации, что хоть караул кричи. Писали, что у всей семьи Ульяновых был врождённый сифилис, и поэтому ни у кого из них не было своих детей, а все эти внучатые племянники Ленина – от приёмных детей. Обидно было узнать, что Ленин умер от сифилиса мозга – всё-таки вождь и учитель, и вдруг такая болезнь. Был и такой факт в конце двадцатых годов: как-то в Кремле прорвало канализацию, и она залила мавзолей Ленина; народ увидел в этом знак: по мощам – и елей.

Было время, когда «гениальное» учение Ленина  представлялось мне совершенно недоступным для восприятия. Вначале мне действительно трудно было разобраться в терминах, а потом трудно стало потому, что Ленин вдруг оказался таким занудой и пустомелей, что прямо скулы сводило от скуки. Когда я видел, как Ленин очернял русскую историю, у меня просто руки опускались, а иногда мне было противно его читать, когда я представлял, какие гадости завещал Ленин народам России.

 Своеобразным эпиграфом к этому обзору мне хотелось бы поставить слова
А. И. Деникина, которые он написал 27 декабря (ст. стиля) 1917 года, говоря о целях, преследуемых Добровольческой армией: « Лично для меня было и осталось непререкаемым одно весьма важное положение, вытекавшее из психологии октябрьского переворота:
Если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступления большевицкой власти и принести свою кровь и жизнь  за разрушаемую родину, – это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока».  (А. И. Деникин. Очерки русской смуты, том второй. М., Айрис Пресс, 2005, стр. 202-203).







Часть I
        1893 – 1917

 Том I
       1893 – 1896
Как пишет в предисловии к этому тому Л. Б. Каменев, первой работой, которая потрясла революционную среду того времени, была брошюра Ленина «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?». Не очень понятно, каким образом брошюра Ленина, изданная на гектографе тиражом в несколько десятков экземпляров, и известная на «момент своего появления лишь… незначительному кругу первых работников-марксистов», могла произвести такой эффект? В печати она появилась в 1924-м году, пролежав 30 лет в тайниках охранных отделений. А знаменита эта работа Ленина была тем, что именно с неё миллионы людей начинали изучение марксизма-ленинизма, и это навсегда отбивало у них охоту к чтению ленинских работ. В этой брошюре Ленин обосновал задачи «революционного марксизма и пролетарского движения на русской почве».
Критикуя народников, и в частности, Н. Михайловского, который «в “Капитале” Маркса увидел образчик соединения логической силы с эрудицией, соединённой  с кропотливым исследованием, – как всей экономической литературы, так и соответствующих фактов», Ленин сетует на то, что так мало понимают «Капитал» Маркса в публике.
Ленин кратко цитирует Маркса: «при материальном производстве людям приходится стать в известные отношения друг к другу, в “производственные отношения”. Последние всегда соответствуют той степени развития производительности, которою в данное время обладают их экономические силы. Совокупность этих производственных отношений образует экономическую структуру общества, реальное основание, над которым возвышается политическая и юридическая надстройка, и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Таким образом, производственный порядок обусловливает социальные, политические и часто духовные процессы жизни».
Эти несколько положений, да еще «вывод о зависимости хода идей от хода вещей» (чисто марксистское утверждение), как «единственно совместимый с науч-ной психологией», – были тем немногим, о чём люди впервые узнавали у Ленина о марксизме. Сюда можно добавить материалистическое понимание истории как единственно научно доказанное положение и понимание её.
Чем же провинились народники в глазах Ленина – помимо того, что в своих теориях исходили из представления об особом укладе народной жизни? Тем, что ощущали глубокую вину перед народом, и, прежде всего, – перед крестьянством. Народники верили в «коммунистические инстинкты “общинного” крестьянина», и потому видели «в крестьянстве прямого борца за социализм». Дальнейшая разработка этой теории «привела к выработке такой программы, которая выражает со-бой интересы мелкой буржуазии... Вера в коммунистические инстинкты мужика… требовала от социалистов, чтобы они отодвинули политику и “шли в народ”. Решено было…, что дело не в мужике, а в правительстве, – и вся работа была направлена на борьбу с правительством; борьбу эту, во имя социализма, вели уже только интеллигенты и примыкавшие иногда к ним  рабочие. Но «…мифическое представление об  особом (общинном) укладе крестьянского хозяйства от прикосновения с действительностью» рассеялось, «и из крестьянского социализма получилось радикально-демократическое представительство мелкобуржуазного крестьянства». Здесь сразу возникал «вопрос:  как следует относиться рабочему классу к мелкой буржуазии и её программам?» У мелкой буржуазии, как класса (куда причисляют и крестьян), «двойственный характер. Он является прогрессивным, поскольку выставляет общедемократические требования, т.-е. борется против остатков средневековой эпохи и крепостничества; он является реакционным, поскольку борется за сохранение своего положения, как мелкой буржуазии, стараясь задержать  общее развитие страны в буржуазном направлении».
Поэтому «социал-демократы будут самым энергичным образом настаивать на возвращении крестьянам отнятой у них земли, на полной экспроприации помещичьего землевладения… Этот… пункт, совпадающий с национализацией земли, не заключает в себе ничего социалистического…, но он крайне важен в демократическом смысле, как единственная мера, которая могла бы окончательно сломить благородных помещиков». 
«Вообще, русским коммунистам, последователям марксизма…, следует именовать себя социал-демократами и никогда не забывать в своей деятельности громадной важности демократизма».
*
 В этой работе обращает на себя внимание удивительная непоследовательность Ленина, когда его захватывает полемический задор.

Том II
       1897 – 1899
29 января 1897 года состоялось скреплённое Николаем II «Высочайшее повеление» о высылке Ленина в Восточную Сибирь, под надзор полиции, на три года. 12 февраля МВД удовлетворяет просьбу матери Ленина о разрешении ему ехать в ссылку не «по этапу», а за свой счет, по проходному свидетельству. 14 февраля Ленин был выпущен из тюрьмы, и получил разрешение пробыть в Петербурге три дня «для сборов в дорогу и совета с врачами»; потом он четыре дня жил в Москве у матери. 22февраля Ленин выехал из Москвы, 6 марта прибыл в Красноярск, и только 8 мая прибыл в
с. Шушенское. Ему было назначено установленное законом пособие на содержание, одежду и квартиру в размере 8 рублей ежемесячно. 29 января 1900 года наступил конец ссылки, и рано утром 30 января Ленин выехал в Псков. Вот такое наказание Ленин, «попавший в плен к царизму», получил за создание подпольной организации, которая ставила своей целью свержение существующего режима.
                *
В предисловии к этому тому Л. Б. Каменев указывает, что «в ряду вопросов, особо привлекших внимание Владимира Ильича в период тюрьмы и ссылки, можно выделить… завершение борьбы с народничеством…»
«Народное хозяйство, – писал в 1896 г. народник С. Южаков, – приходит постепенно в упадок… община, большая семья, артель, кустарные и домашние промыслы, натуральное хозяйство – всё медленно готовится к вымиранию, …если мы не сумеем найти… в своих руководящих классах  достаточно разума и совести, знания и патриотизма, чтобы спасти наше отечество и наш народ от горестных путей западно-европейского экономического развития». По мнению Ленина, «народничество является теперь теорией реакционной и вредной, играющей на руку застою и всяческой азиатчине».
Досталось от Каменева (как редактора), и другим критикам Маркса, в том числе и т. Розе Люксембург, которая в работе «Накопление капитала» (1912 г.), характеризуя борьбу русских легальных марксистов с народниками по вопросу рынка, приходит к заключению, что марксисты Струве, Булгаков и Туган-Барановский дали теоретическое доказательство возможности вечного сущест-вования капитализма. При этом у этих легальных марксистов «ход доказательств, начинавшийся с возможности капитализма в России, заканчивался невозможностью социализма». Р. Люксембург тоже усомнилась в доказательствах Маркса об объективной неизбежности крушения капитализма. «Ей показалось, наоборот, что учение Маркса о возможности накопления, реализации прибавочной стоимости и расширенного воспроизводства в капиталистическом обществе ведет к признанию того, что “экономическому развитию капитализма не поставлено никаких границ”, и что, тем самым, “из-под социализма вырывается гранитная основа его объективной исторической необходимости”».
Маркс считал, что капитализм неизбежно погибнет от внутренних противоречий, и, как добавлял Ленин – в результате противоречий  между производством и потреблением. Далее Ленин приходит к пониманию того, «что основой для победы пролетариата над дворянской  монархией должно явиться крестьянское восстание против помещиков», как революционное решение вопроса о земле.
В работе «От какого наследства мы отказываемся?»  Ленин широко цитирует Энгельгардта («Письма из деревни», «Отечественные записки», 1872 г.), особенно его высказывания по крестьянскому вопросу: о тенденциях мужика в хозяйственной деятельности –  «известной дозой кулачества обладает каждый крестьянин»; «кулаческие идеалы царят в крестьянской среде»; «забота о мужике всегда составляла и составляет главную печаль интеллигентных людей. Кто живет для себя? Все для мужика живут!.. Мужик глуп, сам собою устроиться не может. Если никто о нем не заботится, он все леса сожжет, всех птиц перебьет, всю рыбу выловит, землю попортит и сам весь перемрёт». А далее Ленин даёт сумму воззрений народников:
«1. Признание капитализма в России упадком, регрессом. Увлеченный желанием задержать и прекратить ломку вековых устоев капитализмом, – пишет Ленин, – народник  забывает о том, что позади этого капитализма нет ничего, кроме такой же эксплуатации в соединении с бесконечными формами кабалы и личной зависимости, отягчавшей положение трудящегося, ничего, кроме рутины и застоя в общественном производстве, а, следовательно, и во всех сферах социальной жизни.
2. Признание самобытности русского экономического строя вообще и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частности. Лучше застой, чем капиталистический прогресс – такова, в сущности, точка зрения каждого народника на деревню.
3. Игнорирование связи “интеллигенции” и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов. Здесь Ленин приводит реплику героя романа Боборыкина «По-другому», о том, что вместо самобытности марксисты (глазами народников) мечтают «о казарме с нестерпимым деспотизмом регламентации».
В общем, народники  берут за критерий интересы труда, и становятся на точку зрения мелкого производителя.
Говоря далее о книге К. Каутского «Аграрный вопрос», Ленин отмечает, что Каутский верно подметил, как «крестьянское искусство голодать может вести к экономическому превосходству мелкого производства» – через пустой желудок. Мелкие крестьяне понижают свои потребности ниже уровня потребностей наемных рабочих и надрываются над работой несравненно сильнее. Отсюда следует, что батрак находится в лучшем положении, чем мелкий крестьянин. А превосходство крупного производства в земледелии  имеет место лишь до известного предела, главным образом в производстве зернового хлеба и скотоводстве.

Документы и материалы, № 7
Из «Проекта программы русских социал-демократов,
     составленной группой “Освобождение труда” в 1887 г.».
«…Русское революционное движение, торжество которого послужило бы, прежде всего, на пользу крестьянству, почти не встречает в нём ни поддержки, ни сочувствия, ни понимания. Главнейшая опора абсолютизма заключается именно в политическом безразличии и умственной отсталости крестьянства». Но «разложение общины создаёт у нас новый класс промышленного пролетариата. Более восприимчивый, подвижный и развитой, класс этот легче отзывается на призыв революционеров, чем отсталое земледельческое население».
13 – 15 марта 1898 года девять представителей от нескольких «Союзов борьбы за освобождение рабочего класса» провели в Минске I съезд РСДРП. А 23 – 24 марта произошёл «разгром партии правительством» и арест почти всех участников съезда.

Том III
 1899 г.
Третий том  Сочинений содержит, по мнению редакции тома, капитальный труд Ленина «Развитие капитализма в России»; это – «гениальное произведение, обосновывающее на громадном фактическом материале тот непреложный факт, что капитализм в России к концу ХIХ столетия уже стал основной формой производства». (Это утверждение не согласовывается с последующими высказываниями Ленина, в том числе и об отсталости России.)
В этой книге Ленин проявил себя, как статистик: он скрупулёзно подсчитывает количество рабочего скота и надельной земли; учитывает, кто был на жатве и косьбе; считает, сколько было дворов с батраками; пересчитывает кустарей и заводы и т. д. «Насыщенная руганью в адрес не марксистов» и статистическими таблицами, эта книга потеряла свою актуальность уже через несколько лет после выхода второго издания  в 1907-м году – слишком быстры-ми темпами развивалась тогда Россия.  Кстати, П. Берлин в своей рецензии на книгу Ленина отмечает, что «знаменитые схемы второго тома “Капитала” суть, конечно, чисто абстрактные построения; кроме того, теория Маркса не охватывает земледелия. Маркс не дал аграрной теории, и многое заставляет думать, что он явно сознавал различие между тенденцией развития промышленности и тенденцией развития сельского хозяйства».

Том IV.
        1900  – 1902
В июле 1900 года Ленин выехал в Германию – создавать общероссийскую газету «Искру» и готовить II съезд РСДРП. «Одним из результатов работы “Ис-кры” вообще и “Что делать?” в частности, –  пишет Каменев, – было уничтожение экономизма. Книга Ленина его добила. После её появления “экономизм” исчез с политической сцены. Он смог возродиться только через несколько лет… в форме меньшевизма».
По мнению А. Н. Потресова, некоторые главы книги «Что делать?» возвышаются до поэзии; наверное, он имел в виду вот эти: «Дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию». Там же – знаменитое высказывание Ленина: «Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем. Мы соединились, по свободно принятому решению, именно для того, чтобы бороться с врагами, и не оступаться в соседнее болото, обитатели которого с самого начала порицали нас за то, что мы выделились в особую группу и выбрали путь борьбы, а не путь примирения... Но только оставьте… наши руки, не хватайтесь за нас и не пачкайте великого слова свобода…».
Ленин утверждает, что в половине 90-х годов отмечалось повальное увлечение теорией марксизма у русской образованной молодёжи, и что рабочие начинают с жадностью стремиться к социализму. А далее он пишет: «Мы сказали, что социал-демократического сознания у рабочих и не могло быть. Оно могло быть принесено только извне. История всех стран свидетельствует, что исключительно своими  собственными  силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, то есть убеждение в необходимости объединяться в союзы. Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Основатели современного научного социализма, Маркс и Энгельс, принадлежали и сами, по своему социальному положению, к буржуазной интеллигенции».
В работах уже этого времени Ленин – непримиримый ругатель всех и всего, в том числе революционеров и товарищей, прошедших через тюрьмы и ссылки. Потом у него и Троцкий «пустозвон», и Вера Засулич социал-шовинистка, и Каутский «ренегат». А сам Ленин просто свихнулся на критике «экономизма» Бернштейна.
У Ленина проявляется какая-то сатанинская уверенность в том, что нужно осчастливить мир именно таким способом – через насилие и нетерпимость. Произведения Ленина читали только любители экономической беллетристики, а социал-демократов было тогда несколько сотен человек на многомиллионную страну. У Ленина была феноменальная уверенность в неотразимости своих идей, и в значимости каких-то решений: напыщенно представлять себе, что вся Россия жила только собраниями и съездами социал-демократов – это самолюбование. И как бы не были актуальны эти статьи и книги в момент их написания,  заставлять людей изучать их через 30-50 лет после написания – это уже полнейший бред: при огромной эрудиции Ленина зачастую это были сваленные в кучу, как хлам, какие-то зацепки и ссылки.

  Том V
        1902 – 1903
Ленинские работы и документы этого тома были использованы как черновые для подготовки II съезда РСДРП, а затем были повторены в шестом томе уже в материалах самого съезда.
Документы и материалы, № 1.
Из «Проекта программы РСДРП, выработанного редакцией “Искры” и “Зари”.
…Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия ставит своей ближайшей задачей низвержение царского самодержавия и замену его республикой на основе  демократической конституции, обеспечивающей:
1. Самодержавие народа, т.е. сосредоточение всей государственной власти в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа;
2. Всеобщее, равное и прямое избирательное право при выборах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления для всякого гражданина, достигшего 20 лет…;
3. Неприкосновенность личности и жилища;
4. Неограниченную свободу совести, слова, печати, собраний, стачек и сою-зов;
…
10. Отделение церкви от государства и школы от церкви;
11. Даровое и обязательное общее и профессиональное образование для всех детей обоего пола до 16-ти лет; снабжение бедных детей пищей, одеждой и учебными пособиями за счёт государства».
Примечание 19.
Партия социалистов-революционеров возникла в конце 1901 года в ре-зультате объединения нескольких революционно-народнических групп. В от-личие от социал-демократии, признававшей только пролетариат последовательно революционным классом, эсеры рассматривали пролетариат, крестьянство и интеллигенцию как общественные силы, на которые в равной мере может опираться  революционная партия, стремящаяся осуществить социалистические идеалы. Поэтому марксистское понятие классовой борьбы эсеры подменяли борьбой «всех» трудящихся и эксплуатируемых, а по своему классовому содержанию являлись партией революционной интеллигенции и мелкобуржуазного крестьянства.


    Том VI
  1903 – 1904
II съезд  РСДРП состоялся в июле – августе 1903 года, в Брюсселе и Лондоне. 43 делегата представляли 25 социал-демократических организаций: 20 де-легатов – ленинцы, 23 – антиленинцы; но после ухода пяти делегатов от Бунда и двух от «Рабочего дела»  ленинцы оказались в большинстве (20 против 16). Отсюда и пошли знаменитые «большевики» и «меньшевики».
Всё содержание тома – никому теперь не интересная дискуссия, переходящая в грызню и склоку; и все у Ленина – плохие, в том числе и часть ленинцев. Впервые упоминается Троцкий, а затем и поп Гапон, как руководитель Общего собрания членов «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга» (октябрь 1904 года).
Ещё до открытия съезда  началась дискуссия по поводу заявления Бунда о федеративном вхождении в РСДРП; Ленин был против того, чтобы Бунд был единственным представителем еврейского пролетариата в партии. «…Апелляция Бунда к идее еврейской нации – это сионистская идея, совершенно ложная и реакционная по своей сущности», –  пишет Ленин. «“Евреи перестали существовать как нация, немыслимая без определенной территории”, – говорит один из самых выдающихся марксистских теоретиков, Карл Каутский. Еврейский вопрос стоит именно так: ассимиляция или обособленность? – и идея еврейской “национальности” носит явно реакционный характер». «А Карл Каутский, –  пишет Ленин, – имея в виду специально русских евреев, выражается еще энергичнее. Враждебность к инородным слоям населения может быть устранена “только тем, что инородные слои населения перестанут быть чужими, сольются с общей массой населения”. Это единственно возможное разрешение еврейского вопроса, и мы должны поддерживать всё то, что способствует устранению еврейской обособленности». После того, как съезд отклонил предложение Бунда, его делегаты ушли со съезда.
Еврейский Рабочий Союз – Бунд  (Всеобщий Еврейский Рабочий Союз в Польше, Литве и России) образовался в 1897 г. на съезде в Вильне, и развил широкую работу преимущественно в массах еврейских ремесленников. Бунд вошёл в РСДРП  на I съезде в 1898 как автономная организация, на II съезде в 1903 г. – вышел из партии, на IV съезде в 1906 г. – опять вошёл. После Февральской революции Бунд ведёт борьбу с  большевизмом, но в 1919-1921 гг. вливается в РКП(б). Бунд представлял собой одну из сильнейших социал-демократических организаций в России, обладавшей значительными кадрами профессиональных революционеров, а по своей технической опытности превосходившей другие русские организации.

  Том VII
1904 – 1905
Едва ли не самое интересное в этом томе, помимо подготовки и проведения III съезда РСДРП в Лондоне (полемика, переходящая в свару), это отношения Ленина с «провокатором попом Гапоном», как писали в учебниках по истории СССР. Гапон стал знаменит после Кровавого воскресенья 9 января 1905 г., когда он вывел толпу рабочих к Зимнему дворцу с петицией царю.
Гапон Г. А. (1870-1906) – священник; будучи студентом Петербургской духовной академии, вёл миссионерские беседы среди рабочих. В 1902 году Гапон знакомится с Зубатовым (начальник московского охранного отделения, вдохновитель и организатор «полицейского социализма»), по совету которого он организует кружки среди рабочих для удовлетворения их религиозно-нравственных запросов. В феврале 1904 года Гапон добился утверждения устава «Собрания русских фабрично-заводских рабочих
г. С.-Петурбурга», которым к концу года было охвачено 9 тысяч рабочих. После 9 января Гапон эмигрировал за границу, и пытался политически самоопределиться, для чего вёл переговоры с Плехановым, Лениным, эсерами, Бундом и др.  По возвращению в Россию Гапон возобновил свои сношения с департаментом полиции; установив этот факт, эсер Рутенберг привёл в исполнение постановление ЦК партии эсеров о смертной казни, и Гапон был повешен на даче в Озерках.
Поп Гапон, по мнению заграничных газет, был провокатором, а по мнению Ленина – бессознательным орудием коварного правительства, либералом, реформатором в среде русского духовенства; правда, позднее, в августе 1918 года, Ленин, не называя его по имени, говорит о нем – «сумасшедший поп». В январе 1905 года Ленин называет его «поп Гапон»,  в феврале – «священником» (так же он назван и в примечаниях к тому); на III съезде РСДРП Ленин называет его «т. Гапон», а Гапон обращается к нему «дорогой товарищ». Ленин пишет, что свящ. Георгий Гапон стал героем дня Петербурга, а за Петербургом и всей европейской печати. «Человек, носивший рясу, веривший в Бога и действовавший под высоким  покровительством Зубатова и охранного отделения, не мог не внушать подозрений. Искренне или неискренне рвал он на себе рясу и проклинал свою принадлежность к подлому сословию, сословию попов, грабящих и развращающих народ, этого не мог с уверенностью сказать никто… Это могли решить только развертывающиеся исторические события, только факты, факты и факты. И факты решили этот вопрос в пользу Гапона». В феврале 1905 года в Женеве Ленин, при свидании с Гапоном, обсуждает вопросы боевого сотрудничества революционных партий; затем т. Гапон выступает на III съезде РСДРП в Лондоне, а потом, опять в Женеве, в июле 1905 года, Ленин ведет переговоры с Гапоном об организации закупки и отправки в Россию оружия. По предложению Ленина Гапон отправился в Лондон, где находился организационный центр по приобретению и транспортированию оружия.
Зная отношение Ленина к религии, приходится только удивляться его бес-принципности. Да мыслимое ли это дело – выступление священника на партийном съезде: тут либо священник – не священник, либо партия – не партия. Совершенно невозможно, чтобы священник (как Гапон на III съезде РСДРП, и в других своих выступлениях) призвал к вооружённому восстанию против царизма, к бомбам и динамиту, к террору единичному и массовому. Тут уж, как говорится: кому Церковь – не мать, тому Бог – не отец.
Сам III съезд РСДРП прошёл без меньшевиков, которые провели свою конференцию; так что конституирование съезда весьма спорно.

 Том VIII
   1905
В ноябре 1905 Ленин возвращается в Россию, и легально живет в Петербурге – после стольких лет ругани и клеветы в адрес правительства, и призывов к свержению самодержавия. В России – еврейские погромы в черте оседлости, вернее «разборки» на национальной почве между евреями и местным, нерусским населением на окраинах Российской империи. Забастовки, столкновения с войсками, армяно-татарская резня (татарами называли азербайджанцев). 13 октября 1905 года в Петербурге на всех фабриках и заводах происходят выборы в Совет Рабочих Депутатов. 17 октября был издан царский  Манифест о даровании свобод, а 22 октября была объявлена амнистия за политические преступления. 27 ноября, после ареста председателя Исполкома Совета Хрусталева (Носаря;  меньшевик, расстрелян советскими войсками на Украине в 1918 году), председателем Исполкома Петросовета был избран Троцкий. В примечаниях к тому указано: «Меньшевики и их лидер в Исполкоме  Л. Д. Троцкий видели в Совете осуществление излюбленной меньшевиками идеи “революционного самоуправления” (возможного, по взглядам меньшевиков, до победы восстания и без победы восстания). Стирая грани, отделяющие понятие партии от понятия класса, видя в Совете средство заменить старую социал-демократическую партию широкой рабочей партией, меньшевики в Совете культивировали идею беспартийности. Партия должна была, по взглядам меньшевиков, играть служебную роль по отношению к Совету, так как она только “организация в пролетариате”, тогда как “Совет есть организация пролетариата”. (Слова Троцкого)».
Моссовет с 7 декабря 1905 года объявил всеобщую забастовку с переходом к вооруженному восстанию, и 9 – 18 декабря произошло восстание и баррикадные бои в Москве.
Все публикации Ленина этого времени носят характер обычной газетной те-кучки: он сам был руководителем Центрального Органа – редактором, сам и печатал свои материалы; часть написанного им материала была опубликована лишь в 1926 – 27 годах.
Посмотрим, о чем писал Ленин в статье «Чего хотят и чего боятся наши либеральные буржуа?», критикуя историка Виноградова, например.
«…Ученый лакей …буржуазии… боится победы народа. Он ненавидит с-модержавие, но погибели для России он ждет не от сохранения самодержавия, не от отравления народного организма медленным гниением неумерщвлённого паразита монархической власти, а от полной победы народа».  И это при том, «…что именно благодаря застарелой самодержавной мерзости в России Европа вот уже десятки лет стоит на месте или пятится назад в политическом отношении». Досталось здесь и меньшевикам, которые полагали, что вступление социал-демократов во временное правительство «повело бы… к отпадению от социал-демократической партии широких масс пролетариата, …так как социал-демократия, несмотря на захват власти, не сможет удовлетворить насущным нуждам рабочего класса, вплоть до осуществления социализма» и «заставит буржуазные классы отшатнуться от дела революции и тем ослабит ее размах».
Не забывал Ленин (в статье «Социализм и крестьянство») и о роли несчастного крестьянства в революции, не скрывая того, что на этапе «демократической революции» «победа… возможна лишь в  виде революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». А в социалистическом перевороте начнется борьба пролетариата против самих основ буржуазного общества, и Ленин считает недопустимым для социалиста «льстить собственническим инстинктам крестьянских масс», и немыслимую неизбежность исчезновения мелких хозяйств он считает отголоском буржуазной политэкономии. «Мы сначала поддерживаем до конца, всеми мерами, до конфискации, –  крестьянина вообще против помещика, а потом (и даже не потом, а в то же самое время), мы поддерживаем пролетариат против крестьянина вообще». Ленин так прямо и пишет в наставлении сельскому пролетариату: «вместе с крестьянами-хозяева-ми против помещиков, вместе с городским пролетариатом против всей буржуазии и всех крестьян-хозяев».
И уж совсем неожиданно звучат призывы Ленина к отрядам революционной армии. Помимо «…руководства толпой… отряды должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, лопата для стройки баррикад, колючая проволока, гвозди (против кавалерии) и пр.
 и т. д.)».
Прямо-таки наставление для бандитов, да и только.
Но больше всего уже тогда пострадала наша литература. В статье «Партийная организация и партийная литература» Ленин пишет:
«…Теперь партия у нас сразу становится массовой, …теперь к нам войдут неминуемо многие непоследовательные… люди, может быть, даже некоторые христиане, может быть, даже некоторые мистики. У нас крепкие желудки, мы твёрдокаменные марксисты. Мы переварим этих непоследовательных людей. Жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Свобода буржуазного писателя …есть лишь…лицемерно маскируемая… зависимость от денежного мешка. И мы, социалисты, разоблачаем это лицемерие, срываем фальшивые вывески, – не для того, чтобы получить неклассовую литературу…(это будет возможно лишь в социалистическом внеклассовом обществе), а для того, чтобы лицемерно-свободной, а на деле связанной с буржуазией, литературе, противопоставить действительно-свободную, открыто связанную с пролетариатом литературу».
Не обошёл своим вниманием Ленин и религию. Провозглашая в программных документах свободу совести, Ленин в статье «Социализм и религия», тем не менее, писал, что «…религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь». Ну что же, сказано хлёстко. И далее. «Партия наша есть союз сознательных, передовых борцов за освобождение рабочего класса. Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой союз, РСДРП, между прочим, именно для такой борьбы против всякого религиозного одурачения рабочих.
Было бы буржуазной ограниченностью забывать о том, что гнёт религии над человечеством есть лишь продукт и отражение экономического гнёта внутри общества.
Вот почему мы не заявляем и не должны заявлять в нашей программе о нашем атеизме; вот почему мы не запрещаем и не должны запрещать пролетариям, сохранившим те или иные остатки старых предрассудков, сближение с нашей партией».
Ни слова о знаменитом восстании на броненосце «Князь Потемкин-Таврический»;
 может быть, потому, что его подняли меньшевики.


Тома IХ, Х
1906 - март 1907
Главное событие – IV Объединительный съезд РСДРП в Стокгольме (Швеция) в апреле 1906 года. Предполагалось, что в партии около тридцати тысяч членов: 18 тысяч меньшевиков и 13 тысяч большевиков. По представительству – один делегат от трехсот (но допускалось и от 150 членов партии) было избрано 62 меньшевика и 46 большевиков; то есть по факту  меньшевики стали большевиками. Ленин много выступал, но  не был избран ни в ЦК, ни в ЦО (центральный орган). Кроме того, в РСДРП были приняты национальные партии, представлявшие 14 тысяч латышей, 26 тысяч поляков и 33 тысячи бундовцев. И получается, что в РСДРП одних бундовцев стало больше, чем было всех русских социал-демократов. Для большевиков (ленинцев) это был, конечно, крах: их теперь в партии было меньше 15%.
Из событий того времени обращают на себя внимание две экспроприации в марте 1906 года: кавказская – 315 тысяч рублей, и московская – 875 тысяч рублей. Ленин считал это ведением партизанской войны против правительства, и не скрывал, что эти деньги идут на нужды партии.
Большевики призывали бойкотировать выборы в I Государственную Думу, но приняли участие в выборах во II  Думу; Ленин по этому поводу писал: «Самый дикий, самый бесстыдный произвол черносотенного правительства, реакционнейшего во всей Европе. Самый реакционный избирательный закон во всей Европе. Самый революционный в Европе состав народного представительства в самой отсталой стране!»
Из текстов двух томов ясно видно, что меньшевики и эсеры (по сравнению с большевиками), были не так кровожадны и предлагали более мягкие формы революции, хотя и не исключали террор. Ленин навсегда заклеймил их как врагов народа, хотя здравого смысла у них было намного больше, чем у большевиков; эсеры прямо говорили, что диктатура пролетариата в крестьянской стране, где рабочих всего
5% – абсурд.
Какое всё-таки самомнение было у Ленина и его последователей –  будто в России ничего, кроме фракционной борьбы социал-демократов, не было. Ленин проявил радость по поводу того, что на каком-то предвыборном участке эсеры победили меньшевиков, с которыми большевики формально были в одной партии. С тем же успехом самих большевиков можно было считать оппортунистами, отщепенцами и фракционерами.
Ленин считал себя человеком правдивым, но из его биографии совсем не следовало, что он писал по принципу: живи – как пишешь, пиши – как живешь. Оппоненты прямо обвиняли  Ленина в бонапартизме; об этом же глухо говорили его товарищи по партии.

Том ХI
  1907
После бурных событий революции – это очень грустный том в Собрании сочинений Ленина. Революция пошла на спад и, несмотря на более левую II Государственную Думу, можно было сказать, что Россия замирилась сама в себе. Основной вопрос революции – о власти, отошёл на второй план, потому что, что бы не говорил Ленин, крестьянин, по его же словам, борется не за власть, и «не за передачу всех средств производства в руки общества, но за конфискацию крестьянством земли у помещиков». В выступлениях крестьян – депутатов Думы, звучал только один призыв: «Земля и воля!». А «революционное настроение крестьян не имеет ничего общего с социал-демократией: крестьянин – буржуазно-демократический революционер и совсем не социалист».
Коварные меньшевики склонялись к взгляду, что в буржуазной революции двигателем и определителем её размаха должна быть буржуазия. Пролетариат руководить буржуазной революцией не может, он должен выполнить лишь роль крайней оппозиции, не стремясь к завоеванию власти. Идею революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьянства меньшевики самым решительным образом отвергали.
Аграрный вопрос, так или иначе, поднимался на всех съездах партии, но Ленин, конечно, отрицал оба принципа, которые имели ещё народнические корни: трудовое начало – землю тем, кто её обрабатывает, и уравнительность – раздел помещичьей, удельной, церковной и т. д. земли.
Меньшевики стояли на своём: идти к крестьянам с идеей национализации земли – значит оттолкнуть их от себя. Даже казаки поднимутся против тех, кто пытается провести эту идею, и это сразу породит контрреволюцию и народные восстания против власти.
На прошедшем в Лондоне V съезде РСДРП Ленина опять не выбрали в ЦК. В июне он возвращается в Финляндию и поселяется в Куоккала, а в конце декабря эмигрирует за границу.

  Том ХII
1907 – 1908
12 июня 1907 г. – тифлисская экспроприация (341 тыс. рублей), организованная Камо-Петросяном.
В статье «Аграрный вопрос в России к концу ХIХ века» Ленин пишет, «что для сведения концов с концами в земельном состоятельном хозяйстве нужны не менее 15 десятин земли» (более 15 га); советская власть и 15 соток, а то и 6 соток, еле-еле давала. Впрочем, всё остальное – статистические выкладки и борьба с ревизионистами,  – потеряло свой смысл в 1917-м году.
Самая известная статья в этом томе – «Лев Толстой, как зеркало русской революции». В связи с восьмидесятилетием со дня рождения Толстого Ленин пытается (как он сам пишет), дать «ответ на вопрос: чем вызываются кричащие противоречия “толстовщины”, какие недостатки и слабости нашей революции они выражают?».
«…Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого – действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны – помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны – замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, –  с другой стороны, “толстовец”, то есть истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: “я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками”. С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации…; с другой стороны,  – юродивая проповедь “непротивления злу” насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; – с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, то есть культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины.
Толстого надо оценивать с точки зрения того протеста против надвигающегося капитализма, разорения и обезземеления масс, который должен был быть порожден патриархальной русской деревней. Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, – и поэтому совсем мизерны заграничные и русские “толстовцы”, пожелавшие превратить в догму как раз самую слабую сторону его учения. Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции. Противоречия во взглядах Толстого, с этой точки зрения, – действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые поставлена была историческая действительность крестьянства в нашей революции. С одной стороны, века крепостного гнета и десятилетия форсированного пореформенного разорения накопили горы ненависти, злобы и отчаянной решимости. Стремление смести до основания и казенную церковь и помещиков и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных крестьян, – это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции, и несомненно, что идейное содержание писаний Толстого гораздо больше соответствует этому крестьянскому стремлению, чем отвлеченному “христианскому анархизму”, как оценивают иногда “систему” его взглядов.
Вся прошлая жизнь крестьянства научила его ненавидеть барина и чиновника, но не научила и не могла научить, где искать ответа на все вопросы. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения  и посылала “ходателей”, – совсем в духе Льва Николаевича Толстого! И, как всегда бывает в таких случаях, толстовское воздержание от политики… делало то, что за сознательным и революционным пролетариатом шло меньшинство, большинство же было добычей тех беспринципных, холуйских, буржуазных интеллигентов, которые под названием кадетов бегали с собрания трудовиков в переднюю Столыпина, клянчили, торговались, примиряли, обещали примирить, –  пока их не выгнали пинком солдатского сапога. Толстовские идеи, это – зеркало слабости, недостатков нашего крестьянского восстания, отражение мягкотелости патриархальной деревни и заскорузлой трусливости “хозяйственного мужичка”.
Под молотом Столыпинских уроков, при неуклонной, выдержанной агитации революционных социал-демократов, не только социалистический пролетариат, но и демократические массы крестьянства будут неизбежно выдвигать все более закаленных бойцов, все менее способных впадать в наш исторический грех толстовщины!»
Вот такой образчик взглядов Ленина.

Том ХIII
   1908
Представленная в этом томе книга Ленина «Материализм и эмпириокрити-цизм»» – самая трудная и непонятная из всех его работ; это главный философский труд Ленина, благодаря которому он и был причислен к разряду философов. Приступать к ней мне было как-то боязно; поэтому для некоторых комментариев мною было использовано справочное пособие  «Слово Истины: Начало познания вещей Божественных и человеческих» М., «Сибирская Благо-звонница», 2003. Но Ленин и сам признаётся, что он «…тоже – “ищущий” в философии. Именно: в настоящих заметках я поставил себе задачей разыскать, на чём свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путаное и реакционное».
Обстоятельства, которые способствовали написанию этой книги, и её содержание наводят на мысль, что Ленин просто искал повод высказаться; поэтому смело можно сказать, что значение этой книги слишком завышено. До революции это была всего лишь одна из многих работ по философии марксизма; гораздо большим авторитетом пользовались работы Плеханова, Каутского и Богданова. А после революции философия в России, как научная дисциплина, была исключена из оборота; её заменили террор и насилие.
Эмпириокритицизм («критика опыта»), или махизм, – субъективно-идеалистическое течение, разновидность позитивизма. Считая основным законом познания «экономию мышления», эмпириокритицизм «очищает» понимание опыта от понятий материи (субстанции), необходимости, причинности и т. д. как «априорных апперцепций» (рассудочных понятий), якобы незаконно привносимых в опыт. В итоге эмпириокритицизм выдвигает представление о мире как совокупности «нейтральных элементов», или «ничьих» ощущений. Вводя учение о принципиальной координации, т. е. неразрывной связи субъекта и объекта, эмпириокритицизм превращается в систему субъективного идеализма. (Философский словарь, 6-е изд., М.: Политиздат, 1991. стр. 537-538)   
Формально работа была написана против взглядов А. А. Богданова, которого один из рецензентов книги Ленина, М. Булгаков, считал автором единственной настоящей пролетарской философии:  «Краткий   курс экономической науки» Богданова, выдержал, например, десять изданий. И сам Ленин ещё в 1898 году в журнале «Мир Божий» признавал, что этот «курс – замечательное явление», имеющее «выдающиеся достоинства».
А. А. Богданов (1873-1928) – литературный псевдоним А. А. Малиновского; по образованию он – естественник и медик; к рабочему движению Богданов примкнул с середины 90-х годов, был членом ЦК РСДРП, делегатом  III, IV, V съездов партии. В 1909 году вместе с Луначарским и при содействии М. Горького Богданов  организовал на Капри партийную школу для группы рабочих из 13 человек, вызванных из России; Ленин и Троцкий отказались работать в ней из ревности. Позднее Богданов отошёл от большевизма, во время войны был мобилизован на фронт в качестве врача, в революции участия не принимал, в сборнике «Вопросы социализма» (1918 г.) выступал против коммунизма. В последние годы жизни Богданов был организатором и директором Московского Института переливания крови; он погиб, произведя на себе неудачный эксперимент. Факт именно такой смерти Богданова неизменно подчёркивается в указателе имён, чтобы никто не задавался вопросом, от чего же он умер. Чтобы показать беспристрастность составителей, аналогичную подробность в биографии имеет и другое лицо из словаря-указателя имён: «Илиодор, иеромонах, один из вожаков черносотенцев, родом донской казак. После Октябрьской революции Илиодор пытался пристроиться в Советской России, но это ему не удалось, и ныне он в Америке, служит швейцаром в гостинице».
Несдержанность Ленина по отношению к Богданову (в примечаниях к тому), рецензенты объясняют тем, что Богданов вступает в полемику не с ним, а с Плехановым. Поэтому Богданов, партийный товарищ Ленина, оказывается у него реакционером, и проверяется им с точки зрения социал-демократической благонадёжности: Ленин делает вывод о том, что Богданов «покинул материалистическую точку зрения». Далее в примечаниях пишется, что в области исторического материализма Богданов ревизировал марксовское учение о значении идеологий, рассматривая идеологии как организующие формы всей общественной практики, и искал различия между классами не в  отношении их к владению средствами производства, а в отношении между организаторами, обладателями организационного опыта, и исполнителями. Вследствие этого и путь к победе социализма, по Богданову, лежит не через социальную революцию, а через овладение организационной наукой, организационным опытом, при помощи создания особой «пролетарской культуры».
О своём отношении к работам Богданова Ленин пишет, в частности, в письме к М. Горькому от 25.02.1908 г. «Прочитав, озлился и взбесился необычайно: для меня ещё яснее стало, что он идёт архиневерным путём, не марксистским». Ленин оговаривается, что он «…бесновался от негодования… –  учить рабочих “религиозному атеизму” и “обожанию”  высших человеческих потенций … – черпать из вонючего источника».
Ленин признаёт, что материализм, как философия, везде на Западе был в загоне; а их марксистский орган, «Neue Zeit», во главе с Каутским, «равнодушен к философии, никогда не был ярым сторонником философского материализма, а в последнее время печатал, без единой оговорки, эмпириокритиков» (к которым и принадлежал Богданов). Тем не менее, борьбу среди самих большевиков по философским вопросам Ленин считал неизбежной, но борьба эта свелась у Ленина к борьбе с фракционными разногласиями между большевиками и меньшевиками. Даже после революции, в 1920-м году, когда всем было не до философии, Ленин не успокоился и науськивал против Богданова, например, тов. В. И. Невского – ректора Свердловского университета, который и написал ругательную статью, в которой отмечал, что «умирающие классы и их представители… пропитывают сознание борющихся масс ядом гниющего трупа».
В чём, собственно говоря, Ленин обвиняет Богданова? В том, что Богданов – марксист, который уклонился от марксизма в сторону идеализма. Положения обыденного мышления, без нас существующий мир, Ленин упорно называет, вслед за Энгельсом, материализмом, хотя они обычно характеризуются термином реализма. Материализмом же называются более спорные положения: что подлинная сущность действительности, и в том числе психических явлений, материальна. Считая основным положением материализма признание объективной реальности, Ленин приписывает всем нематериалистическим философским системам отрицание её, а значит, и субъективный идеализм. А это означает, что против веры и религии, как одной из основ буржуазного строя, теоретикам пролетариата  надлежит бороться всеми силами.
*   
«С лёгкой руки Энгельса, – пишет Ленин, –  философы были поделены на “два больших лагеря” – материалистов и идеалистов. Основное различие между ними Энгельс “видит в том, что для материалистов природа есть первичное, а дух вторичное, а для идеалистов наоборот”. Другой материалист, энциклопедист Дидро, пишет, что “идеалистами называют философов, которые, признавая известным только своё существование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого”. По Дидро, эту экстравагантную систему “могли бы создать только слепые”; ведь “в сношениях между людьми нет ничего, кроме звуков и действий”». 
И далее у Ленина идёт уже сплошная белиберда: длинные цитаты он перемежает такими словечками, как субстанции, эклектицизм, солипсизм, фидеизм, абстракция, имманенты, интеллигибельное существование, иллюзионизм, махизм, эмминация и т. д.
«В начале своей трудовой деятельности Энгельс, – пишет Ленин, – был пайщиком торгового дома в Манчестере. Он не только сидел в фабричной конторе, но и ходил по грязным кварталам, где ютились рабочие, сам своими глазами видел их нищету и бесправие. Результатом этих походов стала книга “Положение рабочего класса в Англии” (1845 г.), в которой Энгельс делал вывод о том, что у рабочих, в борьбе за своё освобождение, нет выхода вне социализма». (При этом Энгельс был, конечно, «хорошим» капиталистом, потому что на деньги, полученные им от эксплуатации «своих» рабочих, он содержал Маркса, чтобы тот писал «Капитал» и был учителем современного пролетариата во всём мире.)
«Если Кант, – продолжает Ленин, – допускает существование “вещи в себе”, то есть вещей вне нашего сознания, но объявляет её непознаваемой, то основная посылка материализма есть признание внешнего мира: все материалисты стоят за познаваемость вещей в себе. Иными словами: нашим представлениям о вещах соответствуют реальные и отдельные объекты вне нас. С этим положением марксизма – что необходимо отличать оригинал от перевода, все “уклонисты” и спорили, так же как и с тем, что существует объективная истина, то есть такое содержание в человеческих представлениях, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества. Другими словами – что физический мир существует независимо от человечества. Отсюда и современный фидеизм (учение, ставящее веру на место знания), который отвергает претензию науки на объективную истину: всё знание – из опыта,  и объективной истины быть не может».
«Итак, вся школа Фейербаха, Маркса и Энгельса пошла от Канта влево, к полному отрицанию всякого идеализма». (Л. Фейербах (1804-1872) – виднейший немецкий философ-материалист; на склоне жизни вступил в социал-демократическую партию и изучал «Капитал».)
Следующий посыл Ленина – что «для материалиста наши ощущения суть образы единственной и последней объективной реальности,  – последней в том смысле, что кроме неё нет и не может быть другой. А понятие объективной реальности и есть материя. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них».  И вот «перед нами тезис материализма: только чувственное существует; нет другого бытия, кроме материального бытия. Для Богданова признание относительности наших знаний исключает самомалейшее допущение абсолютной истины. Для Энгельса из относительных истин складывается абсолютная истина».
*
Вопросы эти спорные (Абсолютное воспринимается не разумом, а только через веру. Абсолютное и Бог – понятия тождественные), но не для марксистов; один из них, Иосиф Дицген, (1828-1888), кожевник по профессии, самоучка, рабочий-философ, друг Энгельса, высоко оценивался всеми марксистами, начиная с Маркса. Для И. Дицгена, которого широко цитирует Ленин, «все со-временные буржуазные профессора – дипломированные лакеи, оглупляющие народ вымученным идеализмом».
Материализм на  уровне выражений: «буржуазия требует от профессоров реакционности», «Пуанкаре, крупный учёный и мелкий философ» –  это никакая не философия. Марксистский философский материализм опирается на рефлексологию, полагая, что мир – движущаяся материя, закономерно развивающаяся от низших форм к высшим, и что сознание порождается материей; отсюда следует, что мысль есть материальное свойство физиологической формы движения материи в мозгу человека.
Эта ребяческая философия. Если бы у людей существовали только рефлексы, которые наблюдаются извне, то некому было бы их наблюдать. Материализм практический, то есть материализм в самой жизни, считающий материальное довольство и материальную силу самыми высшими и единственны-ми мотивами в жизни – вот та плодотворная почва, которая всегда может по-родить материалистическое учение. Не было ни одного столетия, чтобы материализм себя открыто не заявлял. Борьба между  материалистами и идеалистами началась и не прекращалась. В этой борьбе материализм пытался, во что бы то ни стало, обосновать свои взгляды на достижениях якобы передового естествознания, отбросив в сторону всё то, что могло бы противоречить его взглядам, пусть это будет наука, опыт, факты, Библия и христианская религия.
                *
«Существует только вечный материальный мир, – пишет Ленин, – за пределами которого ничего не существует. Общественное сознание отражает общественное бытие – вот в чём состоит учение Маркса. Сознание вообще отражает бытие – это общее положение всего материализма».
«Основные формы всякого бытия, – поучает Энгельс Дюринга, – суть пространство и время; бытие вне времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства». И далее: «человек и природа существуют только во времени и пространстве, существа же вне времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые воображением невежественной и забитой массы человечества, суть большая фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного общественного строя».
«Химики пошли дальше,  – пишет Энгельс, – проникли внутрь тел, анализировали их, разложили их на элементы, потом произвели обратную процедуру, то есть синтез, составили тела из их элементов: с того момента, как человек оказывается в состоянии из этих элементов производить вещи для своего употребления, он может считать, что знает вещи в себе. Бог христиан, если бы он существовал и если бы он создал мир, не сделал бы ничего большего».
*
Здесь Энгельс, мягко говоря, не прав: далеко не всегда (особенно в органической химии), разложив вещество на составляющие, удаётся вновь его синтезировать; по крайней мере, это достаточно сложно без специальных условий  и катализаторов. Не жизнь есть часть науки, а наука есть часть жизни, так что голая химия пригодна для аптекарей, а не для суждения.
Материализм – это философское учение, превозносящее тело над духом; материализм фактически не развивается, его метафизика слаба и неубедительна. В объяснении внешнего мира материализм является наивным реализмом; нравственность сводит к ощущению приятного и достижению полезного, и по-этому экономически материализм антисоциален и антиморален.
Материализм всё существующее, от простых камней и кончая человеком, выводит из бесчувственной, безжизненной материи. Одна, мол, эта материя существует  в истинном смысле этого слова: она вечна, она всё, и кроме неё нет ничего, нет души, нет совести, нет добродетели, нет Бога.
Материалисты… вернулись к воззрениям дитяти, к грубым началам человеческого умосозерцания. Материализм только достал старое оружие из арсенала прошедшего, и всю гниль, всё то, над чем уже давно произнесён окончательный приговор, приправив новым набором фраз, предложил публике как слово науки: материя есть первичная основа всего существующего, и кроме материи нет ничего.
Но ведь сущность и внутренняя природа материи – вещь мало познаваемая. Говорят о видоизменении из количества в качество различных форм. В ложной системе материализма высказываемое не новость, а что говорится в ней нового, то не истинно, ибо не ново даже и её заблуждение.
Нельзя отрицать той высказываемой материализмом истины, что в основе всех разнообразных по своему строению телесных веществ заключается телесный, вещественный элемент – это ведь такая истина, которая всегда признавалась наукой.
Атомы, по учению материалистов, абсолютны и вечны, но тогда они должны быть и неизменными, так как вечность служит мерой или свойством неизменного, а время служит мерой всего изменяемого. Но атомы (их сочетание) изменяемы, потому что изменяемость составляет существенное свойство всех тел, производимых материалистами из этих атомов. Атомы должны быть безусловны, самобытны и самостоятельны, но как же они взаимно обуславливаются и зависят друг от друга и соединяются?  Атомы полностью лишены сознания, и, однако же, из них оно должно произойти; они не свободны, и, однако же, из них должна явиться свобода; из чего-то слепого, мертвого и бездушного должны явиться движение, жизнь и дух. Говорят, что различие свойств и существ зависит от разности группировок, соединений. Но кто им дал порядок, форму, правило, закон? Тогда атомы нужно было бы считать существами, имеющими сознание, нужно было бы считать их духом, а не материей. Несомненно: Бог расположил всё мерою, числом и весом (Премудрость Соломона, 11, 21).
Материя, не имея в себе способности к движению и деятельности, доказывает собой бытие духа; Платон говорит, что дух – основная сила всякого движения, причина всего. У некоторых форм материи есть так называемые поля (гравитационные, магнитные, электромагнитные), и они некоторых свойств материи – пространственной протяженности, видимости, весомости, не имеют. Душа же, как неделимая, простая, невидимая, невесомая, – духовна и идеальна, и отличается от материального тем, что у неё отсутствуют не некоторые, а абсолютно все свойства, присущие материи.
*
«Философия, которая учит, что сама физическая природа есть производное, –  есть чистейшая философия поповщины. Если природа есть производное, то понятно само собою, что она может быть производным только от чего-то такого, что больше, богаче, шире, могущенственнее природы, от чего-то такого, что существует, ибо для того, что “произвести” природу, надо существовать не-зависимо от природы. Значит, существует нечто вне природы и, при том, производящее природу. По-русски это называется богом».
*
Так говорит Ленин, критикуя Богданова, и добавляет, что «абсолютная воля, универсальный дух, мировая воля – бредни философского идеализма, на-смешка над естествознанием, потому что идея, дух, воля – функция нормально работающего человеческого мозга». Однако сведение мышления и других функций сознания человека к физиологическим его отправлениям есть ничем не прикрытый вульгарный материализм. Нервная деятельность не есть ещё психическая деятельность. Чтобы быть именно психической деятельностью, нервная деятельность должна иметь ещё особое специфическое свойство –  субъективного отражения объективного мира.
*
«Энгельс, критикуя старых французских материалистов XVIII века, говорит об их ограниченности: они применяли исключительно масштаб механики к процессам химической и органической природы; в этом антидиалектичность их философии; а области общественной науки – непонимание исторического материализма».
«Маркс с Энгельсом и И. Дицген выступили на философском поприще тогда, когда в передовой интеллигенции вообще, в рабочих кругах в частности, царил материализм».
*
 А в рабочей среде, как считал Ленин, были популярны Фейербах, Дюринг и Бюхнер – разносчики материализма, которые, правда, упрощали материализм – материализм внизу, идеализм наверху. Дицген считал, что «материя есть граница духа; дух не может выйти за пределы материи. Дух есть продукт материи, но материя есть большее, чем продукт духа».
Материализм претендует на окончательные, абсолютно правильные, годные на все времена решения мировоззренческих вопросов. И этим он противоречит сам себе, объявляя себя «строго научной» и даже «единственно научной» философией: в науке, как известно, не может быть окончательных, абсолютных решений тех или иных вопросов.
Диалектический метод в марксистском истолковании – это признание объективно существующего, вне человеческого сознания, реального мира, и принципиальную познаваемость этого мира человеком. Но эти же предпосылки являются одним из основных элементов христианского мировоззрения – и только изумительное невежество философов-марксистов в области философии (особенно христианской), заставляет их делать совершенно нелепые утверждения о том, что, якобы,  всё принципиальное различие между диалектическим материализмом и религиозной философией сводится к тому, что первый утверждает объективное существование реального мира, а вторая – отрицает это.
 Признаком, действительно отличающим диалектический материализм от христианского мировоззрения, является утверждение материалистов, что та объективная  реальность, которую они называют «материей» (и которую признает христианская философия), есть единственная, кроме которой ничего нет, и потому вечная во времени и бесконечная в пространстве, и самобытная (то есть имеющая причину своего существования в самой себе). Но, прежде всего, вечность, бесконечность, самобытность всегда были необходимыми атрибутами Божества (см. курс догматического богословия), и материалисты переносят, таким образом, атрибуты Божества на материальный мир, и в этом смысле его обожествляют. Это они делают для того, чтобы избежать неприятного для них вопроса: откуда произошёл мир? Таким путём они для себя снимают этот вопрос. Кроме того, их утверждение о вечности, бесконечности мира явно метафизического характера, ибо они выходят за пределы доступного опыту, за пределы научной проверки методами точных наук. Видимый физический мир условен, он порождён миром идеальным.
Отметим, что метафизика есть путь истины через знание; это та часть философии, которая трактует о вопросах и предметах, выходящих за пределы обычного, чувственного восприятия и научного опыта, и которые в связи с этим нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
Таким образом, материалисты-диалектики так крепко держатся за материалистическую метафизику именно потому, что только она служит тем водоразделом, который отделяет материализм от христианской идеологии, и это несмотря на то, что она
(т. е. метафизика), не имеет ничего общего ни с эмпирической наукой, ни с диалектическим методом.  В результате сторонники диалектического материализма с одной стороны утверждают научность своей философии – отсюда логически неизбежный отказ от всякой метафизики; с другой стороны они понимают, что отказаться от материалистической метафизики – значит стереть ту грань, перейти тот водораздел, который отделяет их философию от религиозной. А это не позволяет им сделать их атеистическая вера. Чтобы быть последовательными, им необходимо или отказаться от претензий на научность своей философии, чтобы сохранить метафизику, или отказаться от последней, чтобы сохранить научность, обоснованность своей философии на данных эмпирической науки.
*
Добрую четверть своей книги Ленин посвятил, (как он сам признаётся), «новейшим открытиям в физике, на которых некоторые люди свихнулись в идеализм, именно потому, что не знали диалектики. Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, и она бесконечно существует –  вот это-то единственно… безусловное признание её существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм... от идеализма. …Механика была снимком с медленных реальных движений, а новая физика – есть снимок с гигантски быстрых реальных движений. Признание теории снимком, приблизительной копией с объективной реальности – в этом и состоит материализм. …Кроме общих предрассудков всего образованного мещанства против материализма, на самых выдающихся теоретиках сказывается полнейшее незнакомство с диалектикой».
Энгельс утверждал, что «движение немыслимо без материи», Дицген ещё в 1869 году таких естествоиспытателей, которые это допускали, называл духовидцами. «Материализм, – гремит этот урядник на профессорской кафедре (Мах), превращает человека в автомата».
«Научная поповщина, – писал И. Дицген, – серьёзнейшим образом стремится пособить религиозной поповщине. В особенности область теории познания, непонимание человеческого духа является такой вшивой ямой, в которой “кладёт яйца” и та, и другая поповщина. Дипломированные лакеи с речами об “идеальных благах”, отупляющие народ при помощи вымученного идеализма», –  вот что такое профессора философии для И. Дицгена. «Как у боженьки антипод – дьявол, так у поповского профессора – материалист».
«Ни единому из этих профессоров (Оствальду, Маху, Пуанкаре, Томсону) – пишет Ленин, – способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии. Почему? По той же причине, по которой ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований, нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя – такая же партийная наука в современном обществе, как и гносеология. В общем и целом профессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философии – ученые приказчики теологов.
…Раз вы отрицаете объективную реальность, данную нам в ощущениях, вы уже потеряли всякое оружие против фидеизма (религии). И вражда к материализму, тучи клевет на материалистов – всё это в цивилизованной и демократической Европе порядок дня».
Свой тезис о партийности Ленин обосновывает так: «борьба партий в философии неизбежна – новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет назад. Борющимися партиями по сути дела, прикрываемой гелертерски-шарлатанскими новыми кличками или скудоумной беспартийностью, являются материализм и идеализм. Все учителя эмпириокритицизма воюют с «метафизикой» не только открытого, сознательного философского материализма, но и естествознания, стихийно стоящего на точке зрения материалистической теории познания. А беспартийные люди в философии такие же безнадежные тупицы, как и в политике. Гениальность Маркса и Энгельса в том и состоит, что они в течение полустолетия развивали материализм. В нежелании считаться с ублюдочными прожектами примирения материализма и идеализма на деле и со-стоит величайшая заслуга Маркса, шедшего вперед по резко определённому философскому пути».
*
Не вдаваясь в подробности, отметим одно явление из области ядерной физики, которое подтверждает растерянность физиков-материалистов перед новыми открытиями: нейтрино (элементарная частица) не имеет массы покоя.
Но Ленин продолжает долбить, как заведённый, что «мир есть движущаяся материя, и законы движения этой материи отражает механика по отношению к медленным движениям, электромагнетическая теория – по отношению к движениям быстрым. Разрушимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и её движения всегда были опорой диалектического материализма». И далее пускается в описание свойств электрона – но как агрессивный дилетант.
«Кризис физики» ХХ века  привел к «исчезновению материи» – развенчанию культа обожествления материи, то есть к исчезновению тех вульгарных и поверхностных позиций, которыми материализм тешил себя. Секира релятивистской физики подкосила древо материализма и лишила его природной связи со своим корнем – материей. Отсюда получился сиротствующий материализм, потому что современная механика несовместима с материализмом. Онтология материализма основана на иллюзии, что можно экстраполировать в атомную область непосредственную «действительность» окружающего нас мира. Однако эта экстраполяция невозможна. Для описания динамики физического поля в квантовой теории требуется вероятностный подход, потому что частица может существовать одновременно в разных точках и представлять собой странную разновидность реальности – середину между существованием и несуществованием. Если раньше считалось, что один и тот же реальный предмет не мог находиться в двух и более разных местах, то квантовая механика это теперь признает (волновая теория).
Электрон сильно подвёл Ленина: в соответствии с принципом неопределённости Гейзенберга невозможно точно сказать, где он находится, движется ли, или находится в покое. Электроны, соединяясь с позитронами, аннигилируют (самоуничтожаются), образуя ;-кванты электромагнитного излучения. И наоборот, если ;-квант с энергией большей 1,02 Мэв взаимодействует с ядром атома, происходит образование пары частиц – электрона и позитрона.  Таким образом, во вселенной имеют место процессы превращения вещества (частиц) в излучение (энергию) и, наоборот, превращение энергии в частицы.
Положение о единстве материи и движения, об источнике движения, лежащем в самой материи, оказалось ложным. Эти смысловые установки не совместимы с новейшими данными. Материя есть объективная реальность, однако свойства, состояния, формы бытия этой объективной реальности тоже объективная реальность, но они не являются материей. И в спорах «о высших материях» возникли два антагонистических утверждения:
1. В мире нет ничего, кроме движущейся материи, и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени.
2. Энергия (микрочастица) есть возможное, математическая величина, сим-вол, а не материя.
Смысловая установка материализма вошла в неизгладимое противоречие с квантовой физикой. Жизнь подтвердила правоту квантовой физики, а квантовая механика обличила духовные болезни материализма, и неоспоримо явила, что с наукой спорит не религия, а атеизм, у которого нет сколько-нибудь серьезных доводов, помимо своих философских построений: материализм мог бы противопоставить научным фактам, доказываемым теорией и практикой, только труды собственных классиков.
Богом создана вселенная из ничего, ибо не было вечной материи, как вообще нет материи, а только энергия в её различных формах, конденсация которой и является в форме материи. Материя представляет собой устойчивую форму внутриатомной энергии, а теплота, свет, электричество – неустойчивые формы той же энергии.
Материализм философию делает партийной, и ей ставятся задачи в преобразовании познания. Немецкая критическая мысль совершила философскую революцию, а Маркс подтасовал науку и тем подготовил целый комплекс пролетарских и иных кровавых революций.
Коммунистическая идеология имела своей основой теорию эволюции Дарвина, и без неё была бы невозможна; но она использовала «дарвинизм» как философскую доктрину, имеющую мало отношения и к Дарвину, и к науке. Гипотеза о естественном происхождении живых существ (биосистем) из неживой материи имеет фатальную уязвимость именно с научной точки зрения: не могут обычные химические соединения «сами собой» вдруг объединиться в простейшие организмы, которые, в свою очередь, станут дальше развиваться в более сложные.
У Дарвина истоки эволюции берут своё начало от престола Божия. Дарвин систематизировал знания во временную гипотезу, и допускал первоначальное со-творение живых существ Богом: по его теории всё разнообразие произошло от родоначальника при перерождении первого экземпляра; но от скрещивания пород животных получаются уроды, которые не живучи. Поэтому представления Дарвина о роли отбора должны быть коренным образом пересмотрены. Отбор не является ни творческим, ни специфическим биологическим процессом. Волны морские тоже отлагают в зоне прибоя гальку, гравий и песок, так что отбор есть во всяком процессе, но отбор сам по себе ничего создать не может. Обезумевшие фанатики дарвинизма утверждали: «Человек есть животное четвероногое»; тогда можно сказать, что атеист и происходит от обезьяны. Но эволюционная теория не даёт ответа на вопрос, как вывести дух нематериальный из материального субстрата серого вещества мозга; этого никакая наука не в силах объяснить. Таким образом, экономический материализм низводит человека до положения вещи, наделённой сознанием и волей. Организм существует в семени, как в потенции; нет самозарождения, этого бреда праздной фантазии; но люди легче соглашаются, что человек произошёл от большого червя, чем признают, что он сотворён Богом. И здесь необходимо подчеркнуть, что Маркс и его соратники, будучи против Бога, не были атеистами, как современные марксисты. То есть, отрекаясь от Бога открыто, они бросили вызов не существованию Бога, а Его верховной власти. И Дарвин не делал вывода, что Бога нет… Материализм гордо претендовал на абсолютное знание и разочаровался, что человек не подобен Богу, и с чрезвычайной высоты низринулся в тину материи и животного состояния. У материалистов люди находятся в разряде животных; но человек руководствуется разумом, а животное – инстинктом. Естество человека в том, что господствует ум; душевные силы не следуют за распоряжениями тела, а тело следует душе.
В диалектическом материализме произошло искажение и извращение диалектики. Диалектика есть созерцание диады (противоположности): познание и бытие, субъект – объект, отрицательный и положительный полюса, дух и материя. Диалектика – это и принцип противоположения: ум – мышление и созерцание, добро и зло.
Закон единства и борьбы противоположностей в богоборчестве является од-ним из основных законов диалектики, выражающий источник самодвижения и развития явлений природы, и социально-исторической действительности. В материалистической диалектике он занимает центральное место, являясь сутью, «ядром» диалектики, и выступает как всеобщий закон познания. Материалистическая философия предлагает единство и борьбу противоположностей как важнейший закон в природе, обществе и мышлении, отвергая сверхъестественные силы, то есть, становясь на путь богоборчества.
В противоположности не должно быть противоречия, противодействия, конкуренции и соперничества с их последствиями: враждой, борьбой и взаимоистреблением. Всякие следы наличия этих элементов указывают на нарушение подлинной диалектики, на извращение взаимоотношений между тезисом и антитезисом, на ненормальность, неестественность и противоестественность.
Философия человека, фундаментирующего материалистическую психологию, исторически несостоятельна и психологически безграмотна. Она явилась квинтэссенцией атеистического угара в науках о человеке. Борьбе нет места в естественной диалектике. Господство насилия – это и есть марксизм.
*
Рецензенты единодушно отметили ругательства Ленина по адресу не-угодных ему философов, и отмечали, что читатель будет сильно разочарован, если будет искать в его работе новое, более глубокое трактование диалектического материализма. По существу Ленин не сказал ничего такого, что не было бы сказано раньше.
Одна из рецензентов, Ортодокс, посчитала, что в области политики Ленин, подобно всем махистам-большевикам, сам принимал все свои ощущения и все свои представления за реальную действительность.


  Том XIV
1909 – 1910
Из статьи  «Об отношении рабочей партии к религии».
«Социал-демократия строит своё миросозерцание на научном социализме, то есть марксизме. Философской основой  марксизма является диалектический материализм, безусловно атеистический, решительно враждебный всякой религии. Религия есть опиум народа, – это изречение Маркса есть краеугольный камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии. Все современные религии и церкви, все и всяческие религиозные организации марксизм рассматривает всегда, как органы буржуазной реакции, служащие защите эксплуатации и одурманению рабочего класса.
И в то же время, однако, Энгельс неоднократно осуждал попытки людей, желавших быть “левее” или “революционнее” социал-демократии, внести в программу рабочей партии прямое признание атеизма в смысле объявления войны религии. Энгельс трактует это как глупость; только классовая борьба рабочих масс, всесторонне втягивая самые широкие слои пролетариата в сознательную и революционную общественную практику, в состоянии на деле освободить угнетённые массы от гнёта религии, тогда как провозглашение политической задачей рабочей партии войны с религией есть анархическая фраза. Энгельс не менее решительно осуждает якобы революционную идею Дюринга о запрещении религии в социалистическом обществе. Энгельс требовал от рабочей партии умения терпеливо работать над делом организации и просвещения пролетариата, делом, ведущим к отмиранию религии, а не бросаться в авантюры политической борьбы с религией. “Объявление религии частным делом” –  этот знаменитый пункт Эрфуртской программы (1891 года) закрепил указанную политическую тактику социал-демократии.
Эта тактика успела уже стать рутинной, успела породить новое искажение марксизма в обратную сторону, в сторону оппортунизма. Стали толковать положение Эрфуртской программы в том смысле, что мы, с.-д., наша партия считает религию частным делом, что для нас, как с.-д., для нас, как партии, религия есть частное дело. Энгельс подчеркнул, что социал-демократия считает религию частным делом по отношению к государству, а отнюдь не по отношению к себе, не по отношению к марксизму, не по отношению к рабочей партии.
Такова внешняя история выступлений Маркса и Энгельса по вопросам религии. Для людей, неряшливо относящихся к марксизму, эта история есть комок бессмысленных противоречий и шатаний марксизма: какая-то, дескать, каша из “последовательного” атеизма и “поблажек” религии, какое-то “беспринципное” колебание между
р-р-революционой войной с богом и трусливым желанием “подделаться” к верующим рабочим, боязнью отпугнуть их и т. д. и т. п.
Но кто сколько-нибудь способен серьезно отнестись к марксизму, вдуматься в его философские основы, тот легко увидит, что тактика марксизма по отношению к религии глубоко последовательна и продумана.
Марксизм есть материализм. В качестве такового, он так же беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Борьбу с религией …надо поставить в связь с конкретной практикой классового движения, направленного к устранению социальных корней религии. Почему держится религия в отсталых слоях городского пролетариата, в широких слоях полу-пролетариата, а также в массе крестьянства? По невежеству народа, отвечает буржуазный прогрессист, радикал или буржуазный материалист. Следовательно, долой религию, да здравствует атеизм… Марксист говорит: неправда. В современных капиталистических странах это – корни, главным образом, социальные.

Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитализма, который причиняет ежедневно и ежечасно в тысячу раз больше самых ужасных страданий, самых диких мучений рядовым рабочим людям, чем всякие из ряда вон выходящие события вроде войн, землетрясений и т. д., – вот в чем самый глубокий современный корень религии. “Страх создал богов”. Страх перед слепой силой капитала, которая слепа, ибо не может быть предусмотрена массами народа, которая на каждом шагу жизни пролетария и мелкого хозяйчика грозит принести ему и приносит “внезапное”, “неожиданное”, “случайное” разорение, гибель, превращение в нищего, в проститутку, голодную смерть, – вот тот корень современной религии, который, прежде всего и больше всего, должен иметь в виду материалист. Никакая просветительская книжка не вытравит религии из забитых капиталистической каторгой масс, зависящих от слепых разрушительных сил капитализма, пока эти массы сами не научатся объединённо, организованно, планомерно, сознательно бороться против корня религии, против господства капитала во всех формах.
Следует ли из этого, что просветительская книжка против религии вредна или излишня? Нет. Из этого следует, что атеистическая пропаганда социал-демократии должна быть подчинена её основной задаче: развитию классовой борьбы эксплуатируемых масс против эксплуататоров.
Человек, не вдумавшийся в основы диалектического материализма, т.-е. философии Маркса и Энгельса, может не понять этого положения. Как это так? Подчинить идейную пропаганду, проповедь известных идей, борьбу с тем врагом культуры и прогресса, который держится тысячелетия (т.-е. с религией), –  классовой борьбе, т.-е. борьбе за определённые практические цели в экономической и политической области?
Подобное возражение принадлежит к числу ходячих возражений против марксизма, свидетельствующих о полном непонимании марксовой диалектики. Отделять абсолютной, непроходимой гранью теоретическую пропаганду атеизма, т.-е. разрушение религиозных верований у известных слоев пролетариата, и успех, ход, условия классовой борьбы этих слоёв – значит насильственно разрывать то, что неразрывно связано в живой действительности. Возьмём пример. Пролетариат данной области делится, положим, на передовой слой довольно сознательных социал-демократов, которые являются, разумеется, атеистами, и довольно отсталых, связанных ещё с деревней и крестьянством, рабочих, которые веруют в бога, ходят в церковь или даже находятся под прямым влиянием местного священника, основывающего, допустим, христианский рабочий союз. Положим, далее, что экономическая борьба в такой местности привела к стачке. Для марксиста обязательно успех стачечного движения поставить на первый план, обязательно решительно противодействовать разделению рабочих  в этой борьбе на атеистов и христиан, решительно бороться против такого разделения. Атеистическая проповедь может оказаться в таких условиях и излишней и вредной – не с точки зрения обывательских соображений о неотпугивании отсталых слоёв, о потере мандата на выборах и т. п., а с точки зрения действительного прогресса классовой борьбы, которая… во сто раз лучше приведёт христиан-рабочих к социал-демократии и к атеизму, чем голая атеистическая проповедь. Проповедник атеизма в такой момент и при такой обстановке сыграл бы только на руку попу и попам, которые ничего так не желают, как замены деления рабочих по участию в стачке делением по вере в бога. Анархист, проповедуя войну с богом во что бы то ни стало, на деле помог бы попам и буржуазии (как всегда анархисты на деле помогают буржуазии). Марксист должен быть материалистом, т.-е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлечённой, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле и воспитывающей массы больше всего и лучше всего. Марксист должен уметь учитывать всю конкретную обстановку, всегда находить границу между анархизмом и оппортунизмом (эта граница относительна, но она существует), не впадать ни в абстрактный, словесный, на деле пустой “революционаризм” анархиста, ни в обывательщину и оппортунизм мелкого буржуа или либерального интеллигента, который трусит борьбы с религией, забывает об этой своей задаче, мирится с верой в бога, руководится не интересами классовой борьбы, а мелким, мизерным расчётцем: не обидеть, не оттолкнуть, не испугать, – премудрым правилом: “живи, и жить давай другим”, и т. д. и т. п.
С указанной точки зрения следует решать все частные вопросы, касающиеся отношения социал-демократии к религии. Например, часто выдвигается вопрос, может ли священник быть членом с.-д. партии, и обыкновенно отвечают на этот вопрос без всяких оговорок положительно, ссылаясь на опыт европейских с.-д. партий. Нельзя раз-на-всегда и для всех условий объявить, что священники не могут быть членами социал-демократической партии, но нельзя раз-на-всегда выставить обратное правило.
Другой пример: можно ли при всех условиях одинаково осуждать членов с.-д.  партии за заявление: “социализм есть моя религия” и за проповедь взглядов, соответствующих подобному заявлению? Нет. Отступление от марксизма (а, следовательно, и от социализма) здесь несомненно, но значение этого отступления, его, так сказать, удельный вес, могут быть различны в различной обстановке. Одно дело, если агитатор или человек, выступающий перед рабочей массой, говорит так, чтобы было понятнее, чтобы… реальнее оттенить свои взгляды в терминах, наиболее обычных для неразвитой массы. Другое дело, если писатель начинает проповедовать “богостроительство” или богостроительный социализм (в духе, например, наших Луначарских и К;). Положение “социализм есть религия” для одних есть форма перехода от религии к социализму, для других от социализма к религии». (Здесь Ленин имеет в виду мнение Луначарского, что «научный социализм – самая религиозная изо всех религий, и истинный социал-демократ – самый глубоко-религиозный человек». Богостроители проповедовали культ человечества, таящего в себе колоссальные «потенции», которые необходимо обожать и «представлять в венце славы для того, чтобы крепче любить их». Потому всё человечество есть «Бог, как Всезнание, Всеблаженство, Всемогущество, Всеобъемлющая, Вечная Жизнь».)
«Партия пролетариата требует от государства  объявления религии частным делом, отнюдь не считая “частным делом” вопрос борьбы с опиумом на-рода, борьбы с религиозными суевериями и т.д. Оппортунисты извращают дело таким образом, как будто бы социал-демократическая партия считала религию частным делом!
Заявив с думской трибуны, что религия есть опиум народа, наша фракция поступила вполне правильно и создала, таким образом, прецедент, который должен служить основой для всех выступлений русских с.-д. по вопросу о религии. Следовало ли идти дальше, развивая ещё подробнее атеистические вы-воды? Мы думаем, что нет. Это могло бы грозить преувеличением борьбы с религией со стороны политической партии пролетариата; это могло бы вести к стиранию грани между буржуазной и социалистической борьбой с религией».
*
В статье «Л. Н. Толстой» Ленин так откликнулся на смерть писателя.
«Толстой-художник известен ничтожному меньшинству даже в России. Чтобы сделать его великие произведения действительно достоянием всех, нужна борьба и борьба против такого общественного строя, который осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный труд и нищету, нужен социалистический переворот.
…Принадлежа, главным образом, к эпохе 1861-1904 годов, Толстой поразительно рельефно воплотил в своих произведениях – и как художник, и как мыслитель и проповедник – черты исторического своеобразия всей первой русской революции, её силу и её слабость.
Противоречия во взглядах Толстого – не противоречия его только личной мысли, а отражение тех в высшей степени сложных, противоречивых условий, социальных влияний, исторических традиций, которые определяли психологию различных классов и различных слоёв русского общества в пореформенную, но дореволюционную эпоху.
И поэтому правильная оценка Толстого возможна только с точки зрения… социал-демократического пролетариата.
…Посмотрите на оценку Толстого в правительственных газетах. Они льют крокодиловы слёзы, уверяя  в своём уважении к “великому писателю” и в то же время защищая “святейший” синод. А святейшие отцы только что проделали особенно гнусную мерзость, подсылая попов к умирающему, чтобы надуть народ и сказать, что Толстой “раскаялся”. Святейший синод отлучил Толстого от церкви. Тем лучше. Этот подвиг зачтется ему в час народной расправы с чиновниками в рясах, с жандармами во Христе, с тёмными инквизиторами, которые поддерживали еврейские погромы и прочие подвиги черносотенной царской шайки».
*
Из других материалов тома отметим анонимные высказывания т. Троцкого в газете «Vorwarts». Читатель узнаёт, что «никогда ещё русские эмигранты, которые в нашей партии играют непропорционально большую роль, не были так чужды интересам и потребностям русского рабочего движения, как теперь»; и что “большевики отличаются формальным и внешним радикализмом”».
Из приложений к тому считаем необходимым привести трактовку понятия «ликвидаторство». Ликвидаторство – это  «господствовавшее в эпоху реакции среди меньшевиков течение, отрицавшее революционную классовую борьбу пролетариата, ликвидировавшее идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, стремившееся к созданию легальной партии, приспособленной к условиям столыпинского режима, принципиально отвергавшее подполье, как революционную “иллюзию”, и ставившее во главу угла социал-демократической работы легальную “во что бы то ни стало” деятельность в профсоюзах, кооперативах, культурно-просветительских обществах и других совершенно открытых организациях». Ликвидаторы утверждали, что «социал-демократия привыкла до сих пор исходить не из реального анализа действительности, а из революционных иллюзий. Она никогда не владела до сих пор не только революцией, но и тем слоем, среди которого имела наибольшее влияние – пролетариатом». Ликвидаторы отрицательно относились к попыткам воскресить нелегальные формы партийной деятельности, и утверждали, что партия «пришла в полное расстройство и очутилась в роли какого-то пятого колеса при рабочем движении». Дело кончилось тем, что Пражская конференция РСДРП в январе 1912 года исключала ликвидаторов из партии, а они  создали в августе 1912 года под председательством Л. Д. Троцкого «августовский блок», в который вошло большинство партии – Бунд, латыши, троцкисты и меньшевики.
Следует привести и ленинское понятие оппортунизма из статьи «Два мира»: «Оппортунизм потому и является оппортунизмом, что он коренные интересы движения приносит в жертву минутным выгодам или соображениям, основанным на самом близоруком, поверхностном расчёте».

Документы и материалы, № 6.
Выдержки из «Открытого письма» (16 русских меньшевиков ликвидаторов).
«…. Меньшевики, …которых облыжно именуют “ликвидаторами”, уходя из партийных ячеек в широкие рабочие организации, не уходят от рабочего движения, а пытаются к нему приобщиться. Их уход констатирует только общеизвестное явление омертвелости партийных ячеек, с которой они признают себя в данный момент бессильными бороться…
“Ликвидаторы” могут сказать про себя, что, быть может, они ошибаются, но, что, во всяком случае, не они ликвидируют партию. Партию ликвидируют те, кто, цепляясь за отжившие формы, мешает её свободному развитию».


Том XV
        1910 – 1912
Весь том посвящен борьбе с либералами, ликвидаторами, отзовистами и даже большевиками, которые не разделяли личных взглядов Ленина. К «чистым» большевикам, помимо Ленина и Крупской, можно было причислить всего несколько человек. Но даже его явный сторонник – Зиновьев в своей книге «Ленинизм» (1925 г.) подверг ревизии основные положения ленинизма.
*
Из  статьи  «Трудовики и рабочая демократия».
«Рабочая демократия стоит на точке зрения классовой борьбы. Наёмные рабочие составляют определённый класс в современном обществе. Положение этого класса коренным образом отличается от положения мелких хозяйчиков, крестьян. Поэтому не может быть и речи об их объединении в одной партии.
…Теорию марксизма  подтвердил опыт 1905 года, показавший невозможность в России единой крестьянско-рабочей партии.
…Надо прямо признать глубокую, неустранимую в пределах капиталистического общества, в пределах господства рынка, классовую рознь крестьян и рабочих в России.
…Всякие попытки созидания “надклассовой” партии, попытки объединить крестьян и рабочих в одну партию … –  крайне вредны, губительны для русской свободы, потому что ничего, кроме разочарований, потери сил, затемнения сознания не может получиться от таких попыток».
*
Ленин признаёт, что «последние годы были для Р.С.-Д.Р.П. годами шатаний и дезорганизации. В течение трёх лет партия не могла созвать конференцию, а за два последних года ЦК не мог развернуть никакой деятельности. Партия, правда, продолжала существовать, но только в виде отдельных групп, которые, при отсутствии Центрального Комитета, жили своей обособленной жизнью, во всех сколько-нибудь значительных городах».
Причины этого были во внутрипартийной борьбе; по мнению Троцкого, «борьба шла за влияние на политически незрелый пролетариат».  «“Иллюзия” думать, – заявляет Троцкий, – будто меньшевизм и большевизм “пустили глубокие корни в глубинах пролетариата”».
В статье «Памяти Герцена» Ленин пишет знаменитые слова, которые потом, как заклинание, были на слуху у всех:  «Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала – дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.
Её подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями “Народной Воли”. Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом. “Молодые штурманы будущей бури” –  звал их Герцен. Но это не была ещё сама буря.
Буря, это – движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой, революционной борьбе миллионы крестьян».
Вот только Ленин был не совсем прав, когда писал, что «Герцен обратил свои взоры к Интернационалу, которым руководил Маркс». Герцен в книге «Былое и думы» называл марксистов «марксидами», и считал, что они, по своим моральным устоям, хуже самых грязных подонков лондонского общества. И в личной жизни Герцена счастья было мало, и умер он в политическом одиночестве. Но оптимист Ленин считал, что пролетариат, «раздавив ту гадину, царскую монархию, против которой Герцен первый поднял великое знамя борьбы», «пробьёт себе дорогу к свободному союзу с социалистическими рабочими всех стран».
 
  Том XVI
         1912 – 1913
Произведения этого тома напечатаны, главным образом, в легальной большевистской печати того времени. Самая известная из них работа Ленина – «Три источника и три составных части марксизма».
*
«Учение Маркса вызывает к себе во всём цивилизованном мире величайшую вражду и ненависть всей буржуазной (и казённой, и либеральной) науки, которая видит в марксизме нечто вроде “вредной секты”. Иного отношения нельзя и ждать, ибо “беспристрастной” социальной науки не может быть в обществе, построенном на классовой борьбе. Так или иначе, но вся казённая и либеральная наука защищает наёмное рабство, а марксизм объявил беспощадную войну этому рабству.
…История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на “сектантство”, в смысле чего-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма.
Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнёта. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма.
I
Философия марксизма есть материализм. В течение новейшей истории Европы, и особенно в конце XVIII века, во Франции, где разыгралась реши-тельная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреждениях и в идеях, материализм оказался единственной последовательной философией, верной всем учениям естественных наук, враждебный суевериям, ханжеству и т.п. Враги демократии старались поэтому всеми силами “опровергнуть”, подорвать, оклеветать материализм и защищали разные формы философского идеализма, который всегда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии.
Наиболее ясно и подробно изложены взгляды Маркса и Энгельса в сочинениях Энгельса: “Людвиг Фейербах” и “Опровержение Дюринга”, которые – подобно “Коммунистическому Манифесту” – являются настольной книгой всякого сознательного рабочего.
Но Маркс не остановился на материализме XVIII века, а двинул философию вперёд. Он обогатил её приобретениями немецкой классической философии, особенно системы Гегеля, которая в свою очередь привела к материализму Фейербаха. Главное из этих приобретений – диалектика, т.-е. учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от однотипности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи. Новейшие открытия естествознания – радий, электроны, превращение элементов – замечательно подтвердили диалектический материализм Маркса, вопреки учениям буржуазных философов с их “новыми” возвращениями к старому и гнилому идеализму». (К. Маркс радикально изменил метод Гегеля: если по Гегелю диалектическое развитие – лишь процесс мышления, развитие самих идей, происходящее в сознании, то по Марксу этот процесс происходит в объективном, реальном мире, существующем вне нашего сознания, т. е. в природе, и представляет собой объективный процесс, только отражаемый нашим сознанием.)
«Углубляя и развивая философский материализм, Маркс довёл его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества. Величайшим завоеванием научной мысли явился исторический материализм Маркса. Хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и политику, сменились поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил, другой, более высокий, – из крепостничества, например, вырастает капитализм». (Суть исторического материализма – в положении, что экономический фактор является определяющим, и что сознание человека, его идеология обусловлена экономическими условиями его жизни, и поэтому движущей силой истории являются экономические интересы общественных групп и классов и борьба классов.)
«Точно так же, как познание человека отражает независимо от него сущест-вующую природу, т.-е. развивающуюся материю, так общественное познание человека (т.-е. разные взгляды и учения философские, религиозные, политические и т. п.) отражает экономический строй общества. Политические учреждения являются надстройкой над экономическим основанием. Мы видим, например, как разные политические формы современных европейских государств служат укреплению господства буржуазии над пролетариатом».
(Нет ничего удивительного в том, что Маркс, сам сатанист, опирался на систему Гегеля, как апостола сатаны; и что Фейербах, как  философ-материалист, был предшественником марксизма, когда заявил: «Не Бог сотворил человека, а человек сотворил богов».)

II
«Признав, что экономический строй является основой, над которой возвышается политическая надстройка, Маркс всего более внимания уделил изучению этого экономического строя.
Классическая политическая экономия до Маркса сложилась в Англии – самой развитой капиталистической стране. Адам Смит и Давид Рикардо, исследуя экономический строй, положили начало трудовой теории стоимости. Маркс продолжил их дело. Он строго обосновал и последовательно развил эту теорию. Он показал, что стоимость всякого товара определяется количеством общественно-необходимого рабочего времени, идущего на производство товара.
Там, где буржуазные экономисты видели отношение вещей (обмен товара на товар), там Маркс вскрыл отношение между людьми. Обмен товаров выражает связь между отдельными производителями при посредстве рынка. Деньги означают, что эта связь становится всё теснее, неразрывно соединяя всю хозяйственную жизнь отдельных производителей в одно целое. Капитал означает дальнейшее развитие этой связи: товаром становится рабочая сила человека. Наёмный рабочий продаёт свою рабочую силу владельцу земли, фабрик, орудий труда. Одну часть рабочего дня рабочий употребляет на то, чтобы покрыть расходы на содержание своё и своей семьи (заработная плата), а другую часть дня рабочий трудится даром, создавая прибавочную стоимость для капиталиста, источник прибыли, источник богатства класса капиталистов.
Учение о прибавочной стоимости есть краеугольный камень экономической теории Маркса.
Капитал, созданный трудом рабочего, давит рабочего, разоряя мелких хозяев и создавая армию безработных. В промышленности победа крупного производства видна сразу, но и в земледелии мы видим то же явление: превосходство крупного капиталистического земледелия увеличивается, растёт применение машин, крестьянское хозяйство попадает в петлю денежного капитала, падает и разоряется под гнётом отсталой техники.
Побивая мелкое производство, капитал ведёт к увеличению производительности труда и к созданию монопольного положения крупнейших капиталистов. Самое производство становится всё более общественным, – сотни тысяч и миллионы рабочих связываются в планомерный хозяйственный организм, – а продукт общего труда присваивается горстью капиталистов. Растёт анархия производства, кризисы, бешеная погоня за рынком, необеспеченность существования для массы населения. Капитализм победил во всем мире, но эта победа есть лишь преддверие победы труда над капиталом».
III
«Когда было свергнуто крепостничество и на свет божий явилось “свободное” капиталистическое общество, – сразу обнаружилось, что эта свобода означает новую систему угнетения и эксплуатации трудящихся. Различные социалистические учения немедленно стали возникать, как отражение этого гнёта и протест против него. Но первоначальный социализм был утопическим социализмом. Он критиковал капиталистическое общество, осуждал, проклинал его, мечтал об уничтожении его, фантазировал о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации.
Но утопический социализм не мог указать действительного выхода. Гениальность Маркса состоит в том, что он сумел раньше всех сделать отсюда и провести последовательно тот выход, которому учит всемирная история. Этот вывод есть учение о классовой борьбе.
Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов.
Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозябали доныне все угнетённые классы. Только экономическая теория Маркса разъяснила действительное положение пролетариата в общем строе капитализма».
*
В примечаниях к тому было напечатано замечание А. Ерманского против Ильина (псевдоним Ленина): «Ясно, что, на самом деле, здесь только один Ильин подменяет изучение действительного положения вещей своими квалификациями, да ещё шаблонной меркой по ученическим образцам из истории великой французской революции».
Сказано не в бровь, а в глаз: и через 120, и через 200 лет после французской революции коммунисты продолжают учить нас по этим меркам, и будут продолжать – до скончания века.
Несколько перлов Ленина из этого тома.
«Народные учителя голодают и мерзнут в нетопленных и почти не жилых избах. Народные учителя живут вместе со скотом, который крестьяне зимой берут в избу», –  пишет Ленин летом 1913 года.
«В России есть две нации, наиболее культурные и наиболее обособленные в силу целого ряда исторических и бытовых условий… Это – Финляндия и Польша».
«Царская монархия исключает свободу и равноправие национальностей, будучи, кроме того, главным оплотом варварства, зверства и реакции как в Европе, так и в Азии».
«Евреи в Галиции и в России скорее каста, чем нация, и попытки конституировать еврейство, как нацию, суть попытки сохранения касты».

          Том XVII
         1913 – 1914
Как написано в предисловии, содержание тома посвящено борьбе с оппортунистами, ликвидаторами, националистами, троцкистами и другими противниками фракции Ленина. Роза Люксембург в письме в Международное Социалистическое Бюро (М.С.Б.) обвинила именно Ленина в том, что эта борьба вносит раскол в ряды РСДРП. 14 декабря 1913 года, на заседании М.С.Б. в Лондоне, К. Каутский заявил, что «старая социал-демократическая партия в России умерла. Необходимо её восстановить, опираясь на стремление к единству рабочих». Понятно стремление Ленина к борьбе против ликвидаторов нелегальной социал-демократической партии; он прекрасно знал, к чему приводит легальная рабочая партия в развитых странах: в Англии рабочее движение замкнулось на профсоюзах; в Германии депутаты рейхстага от социал-демократов стали оппортунистами; в Австрии – тем более; в США рабочие практически не выдвигали политических требований. А уже в ближайшем будущем, с началом Первой мировой войны, почти все социалисты стали шовинистами: национализм перевесил интернационализм.
Оппоненты Ленина, в частности левонародник Ф. Михайлов, в газете «Вольная мысль» № 3, 14(1) ноября 1913 г., писал:  «Мы заявляем открыто, что притязания одной фракции большевиков вобрать в себя всё рабочее движение в той же мере безрассудны и нелепы, как и стремление двух фракций с.-д. воплотить в себе всё социалистическое движение в России».
Из «Резолюции летнего (октябрьского) 1913 года совещания Ц.К. Р.С.-Д.Р.П.» по национальному вопросу:
«…Неслыханное национальное угнетение большинства населения России царской монархией, которая представляет из себя самый реакционный и варварский государственный строй по сравнению с соседними государствами в Европе и в Азии.
Социал-демократия должна при этом иметь в виду, что помещики, попы и буржуазия угнетённых наций нередко прикрывают националистическими лозунгами стремления разделить рабочих и одурачить их, заключая за их спиной сделки с помещиками и буржуазией господствующей нации в ущерб трудящимся массам всех наций».
 «Во II Думе большевики имели 47% рабочей курии (11 депутатов из 23), в III Думе - 50% (4 из 8), а в IV Думе – 67% (6 из 9)». ( Из общего числа в 442 депутата).
Но Ленин делает вывод, что « рабочие всё более и более переходили на сторону большевиков», и что «свыше двух третей рабочих разделяют взгляды и направление шести рабочих депутатов» (большевиков). «На их стороне подавляющее большинство сознательных рабочих, участвующих в политической жизни».
Очень неприятный момент в жизни большевиков – дело Р. В. Малиновского (1878-1918), члена ЦК РСДРП, председателя социал-демократической рабочей фракции (большевиков) в  IV Думе, провокатора. Рабочий, токарь, Малиновский в 1906-10 гг. работал в союзе рабочих по металлу и был одно время секретарём союза, состоя секретным сотрудником (1910) московского охранного отделения и департамента полиции. Уже с 1911 года среди рабочих стали возникать слухи о его причастности к сотрудничеству с полицией, но они не подтвердились. В мае 1914 года, опасаясь раскрытия связи с полицией, Малиновский уехал за границу и отказался от звания депутата Государственной Думы. Летом 1914 года ЦК назначил следственную комиссию, куда вошли Ленин и Зиновьев, но они убедились в его личной честности. После Февральской революции факт службы Малиновского в департаменте полиции подтвердился. В 1918 он году приехал в Советскую Россию, добровольно отдался в руки суда и был расстрелян по приговору Верховного Трибунала.
В конце концов, большевики придумали такое оправдание деятельности Малиновского – что он, мол, был агентом ЦК в полиции. Вот только как быть с арестованными полицией товарищами?
В статьях и программных документах Ленин неоднократно возвращается к национальному вопросу, при этом резко осуждает лозунг «культурно-национальной автономии». «Этот лозунг (защищаемый в России всеми буржуазными  партиями еврейского национализма) противоречит интернационализму социал-демократии. Мы против национальной культуры – как одного из лозунгов буржуазного национализма. Мы за интернациональную культуру демократического до конца и социалистического пролетариата».
«…У нас только бундовцы, вместе со всеми буржуазными еврейскими партиями, защищали до сих пор “культурно-национальную автономию”, тогда как и Бауэр и Каутский не признают национальной автономии для евреев, а Каутский прямо заявляет, что евреи восточной Европы (Галиции и России) каста, а не нация.» (К. Каутский высказал мысль, что «евреи не являются современной нацией и что на востоке Европы они представляют собой пережиток средневековой касты».)
Наиболее полно эти вопросы рассмотрены Лениным в работе «О праве наций на самоопределение», которая написана как реакция на полемику с оппортунистами по параграфу 9 (о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения) программы российских марксистов, говорящей об этом праве. Доводы оппонентов Ленина были основаны на статье Розы Люксембург 1908 –1909 года «Национальный вопрос и автономия».
*
«…Во всём мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всех препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец – условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем.
Образование национальных государств, наиболее удовлетворяющих этим требованиям современного капитализма, является, поэтому, тенденцией (стремлением) всякого национального движения. Самые глубокие экономические факторы толкают к этому, и для всей Западной Европы – более того: для всего цивилизованного мира – типичным, нормальным для капиталистического периода является, поэтому, национальное государство.
Следовательно, если мы хотим понять значение самоопределения наций, …то мы неизбежно придём к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства. Национальное государство есть правило и “норма” капитализма, пёстрое в национальном отношении государство – отсталость или исключение. С точки зрения национальных отношений, наилучшие условия для развития капитализма представляет, несомненно, национальное государство. Это значит, что “самоопределение наций” в программе марксистов не может иметь, с историко-экономической точки зрения, иного значения кроме как политическое  самоопределение, государственная самостоятельность, образование национального государства».
*
Роза Люксембург, характеризуя государственный строй России как «азиатский деспотизм», восстает против лозунга независимости Польши, и доказывает исключительное право королевства Польского на автономию в связи со сбытом фабричных продуктов в России. Р. Люксембург считала, будто среди факторов, соединяющих Россию с Польшей, преобладают уже чисто экономические факторы. «Начиная свой поход против § 9 марксистской программы, – пишет Ленин, – Роза Люксембург подсовывает нам понимание этого пункта, как “чистейшего общего места”, заявляя, будто этот пункт “очевидно, одинаково применим” к России, Германии и т. д., потому что “мы не находим его ни в одной программе современных социалистических партий”».
*
«…Если толковать марксистскую программу не по-ребячьи, а по-марксистски, то весьма нетрудно смекнуть, что она относится ко всем случаям
буржуазно-демократических национальных движений.
…В большинстве западных стран национальный вопрос давным-давно решен. …В Западной, континентальной, Европе эпоха буржуазно-демократических движений охватывает… промежуток времени… с 1789 по 1871 год. …Западная Европа превратилась в сложившуюся систему буржуазных государств, по общему правилу при этом национально-единых государств.
В Восточной Европе и в Азии эпоха буржуазно-демократических революций только началась в 1905 году… Именно потому и только потому, что Россия вместе с соседними странами переживает эту эпоху, нам нужен пункт о праве наций на самоопределение в нашей программе».
*
Роза Люксембург ставит вопрос о том, что программа австрийской социал-демократии не содержит принципа о праве наций на самоопределение.
*
«Во-1-х, ставим вопрос о завершении буржуазно-демократической революции. В Австрии она началась 48 годом и закончилась 67-ым. С тех пор почти полвека там господствует установившаяся, в общем и целом, буржуазная конституция, на почве которой легально действует легальная рабочая партия.
Во-2-х, особенно большое значение имеет совершенно различное соотношение между национальностями в Австрии и в России. Австрия не только была долгое время государством с преобладанием немцев, но австрийские немцы претендовали на гегемонию среди немецкой нации вообще. Эта “претензия” разбита войной 1866 года». (Австрия потерпела поражение в австро-прусской войне, с территориальными потерями.) «Господствующая в Австрии нация, немецкая, оказалась за пределами самостоятельного немецкого государства, создавшегося окончательно в 1871 году. С другой стороны, попытка венгров создать самостоятельное национальное государство потерпела крушение ещё в 1849 году, под ударами русского крепостного войска.
Таким образом, создалась чрезвычайно своеобразное положение: со стороны венгров, а затем и чехов, тяготение как раз не к отделению от Австрии, а к сохранению целости Австрии именно в интересах национальной независимости, которая могла бы быть совсем раздавлена более хищническими и сильными соседями! Австрия сложилась, в силу этого своеобразного положения, в двухцентровое (дуалистическое) государство, а теперь превращается в трехцентровое (триалистическое: немцы, венгры, славяне).
Есть ли что-либо похожее в России? Есть ли у нас тяготение “инородцев” к соединению с великоруссами под угрозой худшего национального гнета?
Своеобразные условия России, в отношении национального вопроса, как раз противоположны тому, что мы видели в Австрии. Россия – государство с единым национальным центром, великорусским. Великоруссы занимают гигантскую сплошную территорию, достигая по численности приблизительно 70 миллионов человек. Особенность этого национального государства, во-1-х, та, что “инородцы” (составляющие в целом большинство населения – 57%) населяют как раз окраины; во-2-х, та, что угнетение этих инородцев гораздо сильнее, чем в соседних государствах (и даже не только в европейских); в-3-х, та, что в целом ряде случаев живущие по окраинам угнетённые народности имеют своих сородичей по ту сторону границы, пользующихся большей национальной независимостью; в-4-х, та, что развитие капитализма и общий уровень культуры нередко выше в “инородческих” окраинах, чем в центре государства».
 «…Буржуазия, которая естественно выступает в начале всякого национального движения гегемоном (руководителем) его, называет практическим делом поддержку всех национальных стремлений. Но политика пролетариата в национальном вопросе… лишь поддерживает буржуазию в определённом на-правлении, но никогда не совпадает с её политикой. Рабочий класс поддерживает буржуазию только в интересах национального мира…, в интересах равноправия, в интересах наилучшей обстановки классовой борьбы. Всякая буржуазия хочет в национальном деле либо привилегий для своей нации, либо исключительных выгод для неё…
…Буржуазия всегда на первый план ставит свои национальные требования… Для пролетариата они подчинены интересам классовой борьбы.
Вся задача пролетариев в национальном вопросе “непрактична”, с точки зрения националистической буржуазии каждой нации, ибо пролетарии требуют “абстрактного” равноправия, принципиального отсутствия малейших привилегий, будучи враждебны всякому национализму.
…Увлечённая борьбой с национализмом в Польше, Роза Люксембург за-была о национализме великоруссов, хотя именно этот национализм и страшнее всего сейчас, именно он менее буржуазен, но более феодален, именно он главный тормоз демократии и пролетарской борьбы. В каждом буржуазном национализме угнетённой нации есть общедемократическое содержание против угнетения, и это-то содержание мы безусловно поддерживаем, строго выделяя стремление к своей национальной исключительности, борясь с стремлением польского буржуа давить еврея и т. д. и т. д.
Это – “непрактично” с точки зрения буржуа и мещанина. Это – единственно практичная и принципиальная и действительно помогающая демократии, свободе, пролетарскому союзу политика в национальном вопросе.
Возьмём позицию угнетающей нации. Может ли быть свободен народ, угнетающий другие народы? Нет. Интересы свободы великорусского населения требуют борьбы с таким угнетением.
…Мы видели, что одним из главных своих “козырей” в борьбе против про-граммы российских марксистов Роза Люксембург считает такой довод: при-знание права на самоопределение равняется поддержке буржуазного национализма угнетенных наций. …Боясь национализма буржуазии угнетённых наций, Роза Люксембург оказывается на деле играющей на руку черносотенному национализму великоруссов! С другой стороны, говорит Роза Люксембург, если понимать под этим правом только борьбу против всякого насилия по отношению к нациям, то особый пункт программы не нужен… Второй довод есть, в сущности, боязливое уклонение от вопроса: включает ли или не включает признание национального равноправия признание права на отделение?
…Позиция “бюрократии” и феодальных помещиков общеизвестна. Безусловное отрицание и равноправия национальностей и права на самоопределение. Старый, взятый из времён крепостного права лозунг: самодержавие, православие, народность, причём под последней имеется в виду только великорусская. Даже украинцы объявлены “инородцами”, даже их родной язык преследуется.
С точки зрения демократии вообще признание права на отделение уменьшает опасность распада государства». (Кадеты предостерегали, что при-знание права на отделение увеличит опасность «распада государства».) «Не ясно ли, что чем больше свободы будет иметь украинская национальность в той или иной стране (Австрии или России), тем прочнее будет связь этой национальности с данной страной? …В капиталистическом государстве отрицание свободы самоопределения, т.-е отделения наций означает лишь защиту привилегий господствующей нации и полицейских приёмов управления в ущерб демократическим.
Реальное классовое значение либеральной вражды к принципу политического самоопределения наций – одно и только одно: национал-либерализм, от-стаивание государственных привилегий великорусской буржуазии.
Наёмному рабочему всё равно, будет ли его преимущественным эксплуататором великорусская буржуазия предпочтительно перед инородческой или польская предпочтительно перед еврейской и т. д.… Развитие капитализма идёт и будет идти вперёд, так или иначе, и в едином пёстром государстве, и в отдельных национальных государствах.
…Для Восточной Европы и Азии, в эпоху начавшихся буржуазно-демократических революций, в эпоху возникновения самостоятельных пролетарских партий, задача этих партий в национальной политике должна быть двухсторонняя: признание права на самоопределение за всеми нациями, ибо буржуазно-демократическое преобразование ещё не закончено, ибо рабочая демократия отстаивает равноправие наций, – и теснейший, неразрывный союз классовой борьбы пролетариев всех наций данного государства…
С точки зрения марксизма вообще, вопрос о праве самоопределения не представляет трудностей. Трудность создаёт до известной степени то, что в России борется и должен бороться рядом пролетариат угнетённых наций и пролетариат угнетающей нации.
Полное равноправие наций; право самоопределения наций; слияние рабочих всех наций – этой национальной программе учит рабочих марксизм, учит опыт всего мира и опыт России».
*
«Всем известно, что пободного рода государственный строй обладает очень большой прочностью в тех случаях, когда в экономике данной страны преобладают совершенно патриархальные, докапиталистические черты и ничтожное развитие товарного хозяйства и классовой дифференциации», –  пишет Ленин о государстве «азиатского деспотизма». А разве не такое государство было создано им и просуществовало 70 лет?
Все работы Ленина по национальному вопросу были направлены на разрушение национальной, самодержавной России, на подъём окраинного антирусского национализма и сепаратистских настроений. По сути, Ленин разбил Россию на многочисленные нации, уравняв русский народ со всеми другими, в том числе и малочисленными народами, которые играли второстепенные (и не всегда положительные) роли в становлении Русского государства. Право наций на самоопределение превратилось в политическую практику большевиков по расчленению России и закреплению власти инородцев через идею равноправия наций. После того, как власть была захвачена, право наций на отделение советские лидеры «оставили в качестве морковки, подвешенной перед мордой осла, до которой ему никогда не добраться».
Право наций на самоопределение антироссийскими силами было использовано в современной истории России дважды – во время Гражданской войны 1918 – 22гг., и с 1991-го года по настоящее время. Причем оба раза  для разрушения единого государства, созданного славянскими народами, право наций на самоопределение было использовано односторонне и целенаправленно для притеснения, изгнания и уничтожения русского народа. Особенно явно это проявилось на Кавказе, и это лишний раз доказывает, что только сильная цен-тральная власть может прекратить междоусобицы и усмирить межнациональную и племенную вражду.
*
В двух письмах А. М. Горькому, в ноябре и декабре 1913-го года, Ленин пишет: «Богоискательство отличается от богостроительства или богосозидательства или боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем жёлтый чёрт отличается от чёрта синего. Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположества (всякий боженька есть труположество – будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, всё равно), … это во сто раз хуже, чем не говорить совсем. Именно потому, что всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо встречаемая демократической буржуазией, –  именно поэтому это – самая опасная мерзость, самая гнусная “зараза”».
«“Народное” понятие о боженьке и божецком есть “народная” тупость, забитость, темнота, совершенно такая же, как “народное представление” о царе, о лешем, о таскании жён за волосы. Как можете вы “народное представление” о боге называть “демократическим”, я абсолютно не понимаю».
В именном указателе к тому, который вышел в свет в мае 1932-го года, Сталин И. В. впервые обозначен как «наиболее выдающийся продолжатель дела Ленина и его наиболее ортодоксальный ученик, вдохновитель всех главнейших мероприятий партии в её борьбе за построение социализма, крупнейший теоретик марксизма-ленинизма, вождь партии и Коминтерна, со времени смерти Ленина». В предыдущих томах Сталин – просто «крупнейший деятель партии большевиков.

 Том XVIII
1914 – 1915
Статья «Карл Маркс», излагающая биографию Маркса и его учение, была написана Лениным для энциклопедического словаря Гранат.
*
«Карл Маркс родился 5 мая 1818 г. в городе Триере (прирейнская Пруссия). Отец его был адвокат, еврей, в 1824 г. принявший протестантство. Семья была зажиточная, культурная, но не революционная. В 1841 г. Маркс окончил университет…, в 1844 г. в Париже познакомился с Энгельсом, в 1849 г. уехал в Лондон, где и жил до самой смерти. В 1848 году Маркс и Энгельс составили знаменитый “Манифест Коммунистической Партии”. В 1864 в Лондоне был основан 1-й Интернационал, “Международное Товарищество Рабочих”. Маркс  был душой этого общества, автором его первого “обращения” и массы резолюций. 14 марта 1883 г. Маркс тихо заснул в своём кресле.
Марксизм – система взглядов и учения Маркса. Маркс явился продолжателем и гениальным завершителем трёх главных идейных течений XIX века, принадлежащих трём наиболее передовым странам человечества: классической немецкой философии, классической английской политической экономии и французского социализма в связи с французскими революционными учениями вообще.
“Для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всём и во всём видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед нею, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу”. Таким образом, диалектика, по Марксу, есть “наука об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления”.
Если материализм вообще объясняет сознание из бытия, а не обратно, то в применении к общественной жизни человечества материализм требовал объяснения общественного сознания из общественного бытия.
…Распространение материализма на область общественных явлений устранило два главных недостатка прежних исторических теорий. Во-1-х, они в лучшем случае рассматривали лишь идейные мотивы исторической деятельности людей, … не усматривая корней этих отношений в степени развития материального производства; во-2-х, прежние теории не охватывали как раз действий масс населения… Марксизм указал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций, … вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенденций в состоянии материальных производительных сил.
Что стремления одних членов данного общества идут в разрез с стремлениями других, что общественная жизнь полна противоречий, что история показывает нам борьбу между народами и обществами,… эти факты общеизвестны. Марксизм дал руководящую нить, позволяющую открыть закономерность в этом кажущемся лабиринте и хаосе, именно: теорию классовой борьбы. “История всех до сих пор существовавших обществ –  говорит Маркс в «Коммунистическом Манифесте» – была историей борьбы классов. Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционном переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов… Вышедшее из недр погибшего феодального общества современное буржуазное общество не уничтожило классовых противоречий. Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собою действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности; пролетариат же есть её собственный продукт. Средние сословия: мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин – все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти своё существование от гибели. Они, следовательно, не революционны, а консервативны. Даже более, они реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории. Если они революционны, то постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата, поскольку они защищают не свои настоящие, а свои будущие интересы: поскольку они покидают свою собственную точку зрения для того, чтобы встать на точку зрения пролетариата”.
“Конечной целью моего сочинения – говорит Маркс в предисловии к «Капиталу» – является открытие экономического закона движения современного общества”. В капиталистическом обществе господствует производство товаров, и анализ Маркса начинается поэтому с анализа товара.
Товар есть, во-1-х, вещь, удовлетворяющая какой-либо потребности человека; во-2-х, вещь, обмениваемая на другую вещь. Полезность вещи делает её потребительной стоимостью. Меновая стоимость (или просто стоимость) является прежде всего отношением, пропорцией при обмене известного числа потребительных стоимостей одного вида на известное число потребительных стоимостей другого вида. Что же общего между этими различными вещами, постоянно приравниваемыми друг к другу?  Общего между ними то, что они – продукты труда. Производство товаров есть система общественных отношений, …следовательно, тем общим, что есть во всех товарах, является не конкретный труд определённой отрасли производства, а абстрактный человеческий труд… И, следовательно, каждый отдельный товар представляется лишь известной долей общественно-необходимого рабочего времени. “Как стоимости, товары суть лишь определённые количества застывшего рабочего времени”. …Денежной формой стоимости, …всеобщим эквивалентом, является золото. Будучи высшим продуктом развития обмена и товарного производства, деньги затушёвывают, прикрывают общественный характер частных работ, общественную связь между отдельными производителями, объединёнными рынком.
На известной ступени развития товарного производства деньги превращаются в капитал. Формулой товарного обращения было – Т (товар) – Д (деньги) – Т (товар), т. е. продажа одного товара для покупки другого. Общей формулой капитала является, наоборот, Д – Т – Д, т.е. покупка для продажи (с прибылью). Прибавочной стоимостью называет Маркс это возрастание первоначальной стоимости денег, пускаемых в оборот. Именно этот “рост” превращает деньги в капитал, как особое, исторически определённое, общественное отношение производства. Чтобы получить прибавочную стоимость, владелец денег должен найти на рынке такой товар, процесс потребления которого был бы в то же самое время процессом создания стоимости. И такой товар существует. Это – рабочая сила человека. Потребление её есть труд, а труд создаёт стоимость. Владелец денег покупает рабочую силу по её стоимости, определяемой, подобно стоимости всякого другого товара, общественно-необходимым рабочим временем, необходимым для её производства  (т. е. стоимостью содержания рабочего и его семьи). В капитале, с точки зрения процесса производства, необходимо различать две части: постоянный капитал, расходуемый на средства производства, и переменный капитал, расходуемый на рабочую силу.
Исторической предпосылкой возникновения капитала является, во-1-х, накопление известной денежной суммы в руках отдельных лиц…, и, во-2-х, на-личность “свободного” в двояком смысле рабочего, свободного от всяких ограничений… продажи  рабочей силы и свободного от земли и вообще от средств производства, бесхозяйного рабочего, “пролетария”, которому нечем существовать кроме как продажей рабочей силы.
Увеличение прибавочной стоимости возможно путем удлинения рабочего дня и путем сокращения необходимого рабочего дня.
Громадное значение в процессе развития капитализма и превращения его в социализм имеет более быстрое возрастание доли постоянного капитала (в общей сумме капитала) по сравнению с долей переменного капитала.
“Историческую тенденцию капиталистического накопления” Маркс характеризует в следующих знаменитых словах: “Экспроприация непосредственных производителей производится с самым беспощадным вандализмом и под давлением самых подлых, самых грязных, самых мелочных и самых бешеных страстей. Частная собственность, добытая трудом собственника” (крестьянина и ремесленника), “основанная, так сказать, на срастании отдельного независимого работника с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталистической частной собственностью, которая покоится на экспроприации чужой, но формально свободной рабочей силы… Теперь экспроприации подлежит уже не рабочий, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют” («Капитал», I).
Из предыдущего видно, что неизбежность превращения капиталистического общества в социалистическое Маркс выводит всецело и исключительно из экономического закона движения современного общества. Обобществление труда, в тысячах форм идущее вперёд всё более и более быстро, и проявляющееся особенно наглядно в росте крупного производства, картелей, синдикатов и трестов капиталистов, а равно в гигантском возрастании размеров и мощи финансового капитала, –  вот главная материальная основа неизбежного наступления социализма. Интеллектуальным и моральным двигателем, физическим выполнителем этого превращения является воспитываемый самим капитализмом пролетариат. Его борьба с буржуазией… неизбежно становится политической борьбой, направленной к завоеванию политической власти пролетариатом (“диктатура пролетариата”). Обобществление производства не может не привести к переходу средств производства в собственность общества, к “экспроприации экспроприаторов”. Социализм, ведя к уничтожению классов, тем самым ведёт к уничтожению государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения будет становиться в одной области за другой излишним и прекратится само собой. Управление людьми заменится управлением вещами и регулированием производственного процесса. Государство не будет “отменено”, оно “отомрёт”.
Наконец, по вопросу об отношении социализма Маркса к мелкому крестьянству…: “Когда мы овладеем государственной властью, мы не будем и думать о том, чтобы насильственно экспроприировать мелких крестьян (всё равно, с вознаграждением или нет), как это мы вынуждены будем сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам будет состоять прежде всего в том, чтобы их частное производство и частную собственность перевести в товарищескую, но не насильственным путём, а посредством примера и предложения общественной помощи для этой цели”.
*
«Философский словарь» определяет «социализм как различные учения, теории, ставящие целью обоснование социалистического идеала и путей его достижения», то есть не только в форме марксизма-ленинизма. Маркс и Энгельс четко отделили научный социализм от грубого, уравнительного, «казарменного» социализма, связав становление нового общества с высшим уровнем развития материального производства, демократии и личности. Согласно их представлениям, это будет планово-регулируемое, самоуправленческое и бестоварное общество, где нет паразитических слоёв, трудящиеся объединены на основе совместного владения, распоряжения и пользования средствами производства, а государство постепенно перерастёт в самоуправление народа.
Ленин никогда не претендовал на создание особой, целостной теоретико-философской системы и рассматривал себя только учеником Маркса и Энгельса. Тем не менее, в начале 20-х годов был введён термин «марксизм-ленинизм». Деформация идеалов и принципов социализма с конца 20-х годов в СССР нанесли серьезный ущерб марксизму-ленинизму, привели к его догматизации и вульгаризации, отрыву от реальных проблем жизни.
*
Есть и другой взгляд на жизнь Маркса. В роду Маркса (Мардохея) было шесть поколений раввинов, сам он был крещён в детстве, и в ранней юности был христианином. Но через знакомство с Мозесом Гессом, основателем двух идеологических учений – коммунизма и сионизма, Маркс принял социалистический идеал. Но социализм был лишь приманкой, чтобы привлечь пролетариат и интеллигенцию к воплощению диавольского идеала – принести в жертву сатане всё человечество; главная цель была – удар по религии, а не социализм. Таковы были ожидания тех, кто посвящал Маркса в глубины сатанизма. В книге «Нищета философии» Маркс писал, что идея преобразования мира посредством диктатуры пролетариата может осуществиться только в том случае, если совершиться революция в философии.
Роберт Пейн в своей книге пишет: «У Маркса был демонический взгляд на мир, и он обладал демонской злобой». Гениальность противоположна таланту. Психиатры Моро, Ломброзо сравнивают гения с сумасшедшим и на гениальность смотрят как на прогрессивный вид дегенерации. А святитель Григорий Палама ясно говорит, что в людей безнравственных, в развращенных философов, вселяются демоны-гении, принуждающие человека делать, говорить и мыслить по воле демона, и тогда они готовы попрать все устои морали, этики, целомудрия, любви, ибо исполнены злобы и лжи.
Всё поведение Маркса, его речь, образ мышления имели демонический характер. Маркс не любил человечество: будучи евреем, написал антиеврейскую книгу «Еврейский вопрос»; он говорил о «глупом немецком народе» и о том, что «немцев, китайцев и евреев можно сравнить с мелкими уличными торговцами». Русских он считал людьми низшего сорта, «варварской расой», славян называл «этническими отбросами».
Маркс не любил пролетариев и называл их болванами, дурачками, глупцами, ослами; а своих товарищей в борьбе за коммунистические идеалы – свиньёй, скотиной, чванливой обезьяной, ослом, еврейским негром, волом. Маркс не чувствовал себя обязанным работать для материального обеспечения семьи, хотя легко мог бы делать это уже с помощью одного только превосходного знания языков. Трое его детей умерли от недоедания, дочь Лаура, жена социалиста Лафарга, вместе с мужем покончила жизнь самоубийством; другая дочь, Элеонора, сделала то же самое. Маркс жил подачками Энгельса: за свою жизнь он получил от него около 6 млн. франков.
Ещё при жизни на сатаниста Маркса обрушилась кара Господня. В 1863 г. к застаревшей болезни печени прибавился чудовищный карбункулёз. Более 20 лет, треть своей жизни, Маркс мучился гигантскими карбункулами, которые иногда покрывали всё тело и оставляли много шрамов. Язвы и гной, разлагая его тело, смердели и отгоняли от него людей. И в этом мы можем видеть проявление милости Божией. Во-первых, это был призыв к покаянию самого болящего, а во-вторых, смрад, распространяемый Марксом, уберёг от блуда с этим человеком, считавшим брак одной из форм проституции, очень многих женщин.
Марксизм скрывает тайну, в которую посвящены были весьма немногие марксисты. Ленин, например, писал, что спустя почти полстолетия ни один марксист не постиг Маркса. Откровение Ленина по делу Маркса таково: «Нас всех…надо вешать на вонючих верёвках. И я ещё не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это повесят».
Марксизм был несовместим с религией и относился к любой его форме резко отрицательно. Очнувшись от бреда, марксисты и коммунисты Франции, Италии, Испании, Польши и даже России, отбрасывая диалектику и метафизику из марксизма, оставляя научный социализм, обращаются к Богу и идут в церковь.
Ещё при жизни К. Маркса М. Бакунин подверг критике его политические позиции, считая, что осуществление марксизма приведёт к замене капиталистической эксплуатации ещё большим угнетением со стороны государственной бюрократии. В 1872 году марксисты на конгрессе в Гааге исключили М. Бакунина из Интернационала, но большинство федераций Интернационала не признали этих решений, и вышли из марксистского Интернационала, создав свой.
 Бакунин М. А. (1814-1876), один из основоположников революционного анархизма, точно определил наиболее уязвимые точки марксистской теории – прежде всего он считал необоснованным утверждение Маркса о ключевой роли пролетариата в обществе. Особенно отрицательно он относился к идее диктатуры пролетариата, считая, что она не приведёт к свободе.
К. Маркс и Ф. Энгельс считали, что, завершив борьбу с буржуазией, диктатура пролетариата сама собой отомрёт. Под диктатурой пролетариата понималась диктатура партии, действующей от имени пролетариата и управляющей всей социально-экономической жизнью из одного центра и по единому плану. Концентрируя внимание на социально-классовой борьбе, марксисты недооценивали важность психологических и культурно-национальных факторов. Но пролетарии не имеют культурных навыков для управления обществом в целом, поэтому руководство государством диктатуры пролетариата будут осуществлять бывшие работники и интеллигенты-коммунисты. Но рабочий, став чиновником, будет действовать уже как чиновник, а не как рабочий, поэтому новая бюрократия сохранит эксплуатацию и угнетение.
Никакого отмирания государства не произошло, и нигде общество не стало бесклассовым. Вопреки прогнозам К. Маркса, коммунисты не смогли победить в странах развитого капитализма.
*
«Тезисы о войне». («Задачи революционной социал-демократии в европейской войне».)

«1) Европейская всемирная война имеет ярко определённый характер буржуазной, империалистической, династической войны. Борьба за рынки и грабёж чужих стран, стремление пресечь революционное движение пролетариата внутри стран, стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натравив наёмных рабов одной нации против наёмных рабов другой на пользу буржуазии – таково единственное реальное содержание и значение войны.

2) Поведение вождей немецкой с.-д. партии, самой сильной и влиятельной партии 2-го Интернационала (1889 – 1914), голосовавшей за военный бюджет и повторяющей буржуазно-шовинистические фразы прусских юнкеров и буржуазии, есть прямая измена социализму…
3) Такого же осуждения заслуживает поведение вождей бельгийской и французской с.-д. партий, которые предали социализм, вступая в буржуазные министерства.

4) Измена социализму большинства вождей 2-го Интернационала означает идейно политический крах этого Интернационала. Основной причиной этого краха является фактическое преобладание в нём мелко-буржуазного оппортунизма, на буржуазность коего и опасность давно указывали лучшие представители революционного пролетариата всех стран. Оппортунисты давно подготовляли крах 2-го Интернационала, отрицая социалистическую революцию и подменяя её буржуазным реформизмом; отрицая классовую борьбу, с её необходимым превращением, в известные моменты, в гражданскую войну, и проповедуя сотрудничество классов; проповедуя буржуазный шовинизм под видом патриотизма и защиты отечества… и игнорируя или отрицая основную истину социализма, …что рабочие не имеют отечества…
5) …Когда французские буржуа ссылаются… на защиту родины и проч., они… лгут, ибо на деле они защищают более отсталые в отношении капиталистической техники и более медленно развивающиеся страны, нанимая на свои миллиарды черносотенные банды русского царизма для наступательной войны, т.-е. грабежа австрийских и немецких земель. Обе воюющие группы наций ничуть не уступают друг другу в жестокостях и варварстве войны.
6) …С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и её войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России  и разжигающих национальную вражду для усиления гнёта великоруссов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии.
7) Лозунгами социал-демократии в настоящее время должны быть: во-1-х, всесторонняя, распространяющаяся и на войско и на театр военных действий, пропаганда социалистической революции и необходимости направить оружие… против реакционных и буржуазных правительств и партий всех стран; во 2-х, пропаганда, как одного из ближайших лозунгов, республики немецкой, польской, русской и т. д., на ряду с превращением всех отдельных государств Европы в республиканские соединённые Штаты Европы; в 3-х, в особенности, борьба с царской монархией и великорусским, панславистским, шовинизмом и проповедь революции в России, а равно освобождения и самоопределения угнетённых Россией народов…»
*
Касаясь вопросов войны и кризиса II Интернационала, Ленин не устаёт повторять, что «русский царизм – самая реакционная и варварская монархия Европы», и призывает «российский пролетариат не останавливался ни перед какими жертвами, чтобы освободить человечество от позора царской монархии». «Десятилетия так называемой мирной эпохи накопили во всех странах Европы массу мелко-буржуазно-го, оппортунистического навоза внутри социалистических партий. С другой стороны, эта эпоха породила тенденцию к отрицанию классовой борьбы и к проповеди социального мира, к отрицанию социалистической революции, к принципиальному отрицанию нелегальных организаций, к признанию буржуазного патриотизма и т. д.».
«Оппортунизм есть либеральная рабочая политика». «Главное в оппортунизме есть идея сотрудничества классов… союз части рабочих с буржуазией против массы пролетариата».
К. Каутский, рассуждая о «крахе социал-демократии», делает такое заключение: «Это просто не правда, будто война чисто империалистическая, будто альтернатива при наступлении войны стояла так: империализм или социализм, будто социалистические партии и пролетарские массы Германии, Франции, во многих отношениях Англии без размышления, по одному только призыву горстки парламентариев бросились в объятия империализма, предали социализм и вызвали таким образом беспримернейший во всей истории крах». И далее: «Кто решится утверждать, что для 4 миллионов сознательных немецких пролетариев достаточно одного приказа горстки парламентариев, чтобы в 24 ча-са повернуть направо кругом против своих прежних целей?»
К. Каутский, по мнению Ленина, довёл «проституирование марксизма» до крайности, а Роза Люксембург прямо назвала Каутского «проституткой».
*

Из статьи «О национальной гордости великороссов».
«Как много говорят, толкуют, кричат теперь о национальности, об отечестве!..
Попробуем и мы, великорусские социал-демократы, определить своё отношение к этому идейному течению. Нам, представителям великодержавной нации крайнего востока Европы и доброй доли Азии, неприлично было бы забывать о громадном значении национального вопроса; – особенно в такой стране, которую справедливо называют “тюрьмой народов”…
Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы её трудящиеся массы… поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнёту и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, …что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика.
Мы помним, как полвека тому назад великий русский демократ Чернышевский… сказал: “жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы”. …Это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда её не было. Теперь её мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами.
…Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает своё рабство (например, называет удушение Польши, Украйны и т. д. “защитой отечества” великороссов), такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам.
“Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы”, так говорили величайшие представители последовательной демократии XIX века, Маркс и Энгельс, ставшие учителями революционного пролетариата. …Мы говорим: нельзя в XX веке, в Европе, …“защищать отечество” иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т.-е. худших врагов нашей родины…
Нам возразят, что кроме царизма и под его крылышком возникла и окрепла уже другая историческая сила, великорусский капитализм, который делает прогрессивную работу, централизируя экономически и сплачивая громадные области… Допустим даже, что история решит вопрос в пользу великорусского великодержавного капитализма против ста и одной маленькой нации. Это не невозможно, ибо вся история капитала есть история насилий и грабежа, крови и грязи. И мы вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы, безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений…
…Если история решит вопрос в пользу великорусского великодержавного капитализма, то отсюда следует, что тем более великой будет социалистическая роль великорусского пролетариата, как главного двигателя коммунистической революции, порождаемой капитализмом. А для революции пролетариата необходимо длительное воспитание рабочих в духе полнейшего национального равенства и братства»…
*
Из статьи «О поражении своего правительства в империалистической войне».
«Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству.
Это – аксиома.  И оспаривают её только сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов.
…Во всех империалистических странах пролетариат должен теперь желать поражения своему правительству…
Революция во время войны есть гражданская война, а превращение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами (“поражением”), а с другой стороны, – невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению». (Как тут не вспомнить приводимые Лениным слова Цицерона, что «величайшим бедствием является гражданская война».)
«Кто серьезно хотел бы опровергнуть “лозунг” поражения своего правительства…, тот должен был бы доказать…, что невозможно соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах. Последнее соображение особенно важно для России, ибо это – самая отсталая страна, в которой социалистическая революция непосредственно невозможна».
*

Из брошюры «Социализм и война»
«…Почти все признают теперешнюю войну империалистической, но большей частью искажают это понятие… Империализм есть высшая ступень развития капитализма, достигнутая лишь в XX веке… Из освободителя наций, каким был капитализм в борьбе с феодализмом, империалистический капитализм стал величайшим угнетателем наций. Капитализм из прогрессивного стал реакционным, он развил производительные силы настолько, что человечеству предстоит либо перейти социализму, либо годами и даже десятилетиями переживать вооружённую борьбу «великих» держав за искусственное сохранение капитализма посредством колоний, монополий, привилегий и национальных угнетений всяческого рода.
…С точки зрения буржуазной справедливости и национальной свободы Германия, безусловно, была бы права против Англии и Франции, ибо она “обделена” колониями, её враги угнетают несравненно больше наций, чем она, а у её союзника, Австрии, угнетённые славяне пользуются, несомненно, большей свободой, чем в царской России, этой настоящей “тюрьме народов”. Но Германия сама воюет не за освобождение, а за угнетение наций. Не дело социалистов помогать более молодому и сильному разбойнику (Германии) грабить более старых и обожравшихся разбойников. Социалисты должны воспользоваться борьбой между разбойниками, чтобы свергнуть всех их.
“Война есть продолжение политики иными” (именно насильственными) “средствами”. Это изречение принадлежит одному из самых глубоких писателей по военным вопросам, Клаузевитцу…
Социал-шовинисты тройственного… согласия больше всего любят ссылаться на пример Бельгии. Но этот пример говорит против них. Германские империалисты бесстыдно нарушили нейтралитет Бельгии, как делали везде и всегда воюющие государства, попиравшие в случае надобности все договоры и обязательства. Допустим, что все государства, заинтересованные в соблюдении международных договоров, объявили бы войну Германии с требованием освобождения и вознаграждения Бельгии. В этом случае сочувствие социалистов было бы, конечно, на стороне врагов Германии. Однако дело как раз в том, что война ведётся “тройственным” согласием не из-за Бельгии… Англия грабит колонии Германии и Турцию, Россия – Галицию и Турцию, Франция добивается Эльзаса-Лотарингии и даже левого берега Рейна… На почве теперешней войны теперешних правительств нельзя помочь Бельгии иначе как помогая душить Австрию или Турцию и т. д.! Причём же тут “защита отечества”??
В России капиталистический  империализм новейшего типа показал себя в политике царизма по отношению к Персии, Маньчжурии, Монголии, но вообще в России преобладает военный и феодальный империализм. Нигде в мире нет такого угнетения большинства страны, как в России: великороссы составляют только 43% населения, т.-е. менее половины, а все остальные бесправны, как инородцы. Из 170 миллионов населения России около 100 миллионов угнетены и бесправны». (Правда, Ленин приводит и другие данные по России, как великой державе, в которой  колонии занимают 17,4 млн. кв. км, а жителей в них –  33,2 млн.; при этом  метрополия имеет 5,4 млн. кв. км и 136,2 млн. жителей.) «Царизм ведёт войну для захвата Галиции и окончательного придушения свободы украинцев, для захвата Армении, Константинополя и т. д. Царизм видит в войне средство отвлечь внимание от роста недовольства внутри страны и подавить растущее революционное движение. Теперь на двух великороссов в России приходится от двух до трех бесправных “инородцев”: посредством войны царизм стремиться увеличить количество угнетаемых Россией наций, упрочить их угнетение и тем самым подорвать борьбу за свободу и самих великороссов… Таким образом, со стороны России война отличается сугубой реакционностью и противо-освободительным характером.
Социал-шовинизм есть защита идеи “обороны отечества” в данной войне. Из этой идеи вытекает, далее, отказ от классовой борьбы во время войны, вотирование военных кредитов и т. под. Социал-шовинисты повторяют буржуазный обман народа, будто война ведётся из-за защиты свободы и существования наций, и тем самым переходят на сторону буржуазии против пролетариата. Социал-шовинизм, будучи на деле защитой привилегий, преимуществ, грабежей и насилий “своей” (или всякой вообще) империалистической буржуазии, представляет из себя полную измену всем социалистическим убеждениям…
В течение всей эпохи II Интернационала повсюду шла борьба внутри с.-д. партий между революционным и оппортунистическим крылом…
Экономическая основа оппортунизма и социал-шовинизма одна и та же: интересы ничтожного слоя привилегированных рабочих и мелкой буржуазии, отстаивающих своё привилегированное положение, своё “право” на крохи прибылей, полученных “их” национальной буржуазией от грабежа чужих наций, от выгод великодержавного положения и т. д.
Идейно-политическое содержание оппортунизма и социал-шовинизма одно и то же: сотрудничество классов вместо борьбы их, отказ от революционных средств борьбы, помощь “своему” правительству в затруднительном его положении вместо использования его затруднений для революции.
Кризис показал, что буржуазия нарушает её» (легальность) «во всех, даже самых свободных странах, и что нельзя вести к революции массы, не создавая нелегальной организации для проповеди, обсуждения, оценки, подготовки революционных средств борьбы…
Считать совместимым с принадлежностью к с.-д. партии отрицание нелегальных приёмов пропаганды и высмеивание их в легальной печати есть измена социализму.
…Только буржуа, верящий, что война, начатая правительствами, непременно кончится, как война между правительствами, и желающий этого, находит “смешной” или “нелепой” идею о том, что социалисты всех воюющих стран выступили с пожеланием поражения всем “своим” правительствам. Напротив, именно такое выступление соответствовало бы затаённым мыслям всякого сознательного рабочего и лежало бы по линии нашей деятельности, направленной к превращению империалистической войны в гражданскую.
Социалисты должны разъяснять массам, что для них нет спасения вне революционного низвержения “своих” правительств и что затруднения этих правительств в теперешней войне надо использовать именно для этой цели.
Кто хочет прочного и демократического мира, тот должен быть за граждан-скую войну против правительств и буржуазии.
Социалисты не могут достигнуть своей великой цели, не борясь против всякого угнетения наций. Поэтому они безусловно должны требовать, чтобы с.-д. партии угнетающих стран (т. наз. “великих” держав особенно) признавали и отстаивали право угнетённых наций на самоопределение, и именно в политическом смысле слова, т.-е. право на политическое отделение. Социалист великодержавной или владеющей колониями нации, не отстаивающий этого права, есть шовинист.
Социалисты угнетённых наций, в свою очередь, должны безусловно бороться за полное… единство рабочих угнетённых и угнетающих народностей. Идея правового отделения одной нации от другой (т. наз. “культурно-национальная автономия”…) есть реакционная идея… Не может быть социалистическим пролетариат, мирящийся с малейшим насилием “его” нации над другими нациями».
*
Итогом антивоенной деятельности Ленина стало руководство им левым крылом Международной Социалистической конференции в Циммервальде (Швейцария), 5 – 8 сентября (23 – 26 августа) 1915 года.
*
Документы и материалы № 2.
Из «Манифеста Базельского международного социалистического конгресса (24 – 25. XI. 1912).
…Конгресс с радостью констатирует полнейшее единодушие социалистических партий и профессиональных союзов всех стран в войне против войны.
С великой радостью приветствует Конгресс стачки протеста русских рабочих; он приветствует их как доказательство того, что пролетариат России и Польши начинает оправляться от ударов,  нанесённых ему царской контрреволюцией. В этом Конгресс видит наибольшую гарантию против преступных интриг царизма, который, потопив в крови народы своей собственной страны, бесчисленное количество раз предательски выдав балканские народы их врагам, колеблется теперь между страхом перед последствиями, которые может навлечь на него война, и страхом перед вызванным им самим националистическим движением.
Ведь царизм – надежда всех реакционных сил Европы, самый ужасный враг всей демократии вообще и народов, над которыми он господствует в частности. Его низвержение весь Интернационал должен рассматривать как одну из самых главных задач».
*
Первая мировая война показала всю тщетность попыток Интернационала предать забвению национальные вопросы: все социалисты, входящие в представительные органы, выступили за войну, кроме нескольких человек (крайне левых) в Германии и в России. Оппортунисты, уповая на  экономическую эффективность, отошли от крайностей марксизма-ленинизма, и не хотели доводить революцию до конца, за которым наступает экономический крах. А рабочим ни к чему были политические права: в парламент всё равно всех не выберут, так что лучше бороться за высокую оплату труда.
Черчилль, бывший в момент революции английским военным министром, свидетельствовал, имея в виду войну: «Ни к одной стране судьба не была столь жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была уже в виду. Она уже перетерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена…, фронт был обеспечен и победа бесспорна».
И далее он пишет: «Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тринадцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по возрастанию сил, на которые оказалась способна. Бремя последних решений лежало на Николае II. Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нём воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную силу – к этому моменту выиграл войну для России».

Том ХIХ
       1916 – 1917
«Социалистическая революция и право наций на самоопределение».
Тезисы.
«Империализм есть высшая стадия развития капитализма. Капитал в передовых странах перерос рамки национальных государств, поставил монополию на место конкуренции, создав все объективные предпосылки осуществимости социализма… Победоносный социализм необходимо должен осуществить полную демократию, а, следовательно, не только провести полное равноправие наций, но и осуществить право на самоопределение угнетённых наций, т.-е. право на свободное политическое отделение.
Конечно, демократия есть тоже форма государства, которая должна исчезнуть, когда исчезнет государство, но это будет лишь при переходе от окончательно победившего и упрочившегося социализма к полному коммунизму.
Чем ближе демократический строй государства к полной свободе отделения, тем реже и слабее будут на практике стремления к отделению, ибо вы-годы крупных государств и с точки зрения экономического прогресса и с точки зрения интересов массы несомненны, причём они всё возрастают с ростом капитализма.
Целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их. Подобно тому, как человечество может придти к уничтожению классов лишь через переходный период диктатуры угнетённого класса, подобно этому и к неизбежному слиянию наций человечество может придти лишь через переходный период полного освобождения всех угнетённых наций, т.-е. их свободы отделения.
Не одно требование самоопределения наций, а все пункты нашей демократической программы-минимум были раньше, ещё в XVII и XVIII веках, выставлены мелкой буржуазией. И мелкая буржуазия до сих утопически ставит все их, не видя классовой борьбы и её усиления при демократии, веруя в “мирный” капитализм. Именно такова обманывающая народ и защищаемая каутскианцами утопия мирного союза равноправных наций при империализме.
Пролетариат не может обходить молчанием особенно “неприятного” для империалистической буржуазии вопроса о границах государства, покоящегося на национальном гнёте. Пролетариат не может не бороться против насильственного удержания угнетённых наций в границах данного государства, а это и значит бо-роться за право на самоопределения.
Ибо буржуазия угнетённых наций постоянно превращает лозунги национального освобождения в обман рабочих: во внутренней политике она использует эти лозунги для реакционных соглашений с буржуазией господствующих наций (напр., поляки в Австрии и России, входящие в сделки с реакцией для угнетения евреев и украинцев); во внешней политике она старается заключить сделки с одной из соперничающих империалистических держав ради осуществления своих грабительских целей (политика мелких государств на Балканах).
В противовес мелкобуржуазным демократам, Маркс видел во всех без исключения демократических требованиях не абсолют, а историческое выражение борьбы руководимых буржуазией народных масс против феодализма. Нет ни одного из этих требований, которое бы не могло служить, и не служило, при известных обстоятельствах, орудием обмана рабочих со стороны буржуазии. …Маркс выдвигал на первый план… коренной принцип интернационализма и социализма: не может быть свободен народ, угнетающий другие народы.
Социалисты должны будут разъяснять массам, что… русские (социалисты), не требующие свободы отделения Финляндии, Польши, Украины… поступают как шовинисты, как лакеи покрывших себя кровью и грязью империалистических  монархий и империалистической буржуазии».
*
«Империализм, как высшая стадия капитализма».
Как пишет Ленин в предисловии к своей брошюре и повторяет в тексте, им были использованы сочинения Дж. А. Гобсона, Р. Гильфердинга, Кестнера, и других авторов. Статистику, взятую Лениным у этих авторов, мы опускаем, так как она устарела уже в 1914 году, с началом Первой мировой войны.
*
«Громадный рост промышленности и замечательно быстрый процесс сосредоточения производства во всё более крупных предприятиях являются одной из наиболее характерных особенностей капитализма.
Факты показывают, что различия между отдельными капиталистическими странами, напр., в отношении протекционизма или свободной торговли, обуславливают лишь несущественное различие в форме монополий или во времени появления их, а порождение монополии концентрацией производства во-обще является общим и основным законом современной стадии развития капитализма.
Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований.
Производство становится общественным, но присвоение остаётся частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнёт немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее.
Поучительно взглянуть просто хотя бы на перечень тех средств современной, новейшей, цивилизованной, борьбы за “организацию”, к которым при-бегают союзы монополистов: 1) лишение сырых материалов; 2) лишение рабочих рук посредством “аллиансов” (т.-е. договоров капиталистов с рабочими союзами о том, чтобы последние принимали на работу только на картелированных предприятиях); 3) лишение подвоза; 4) лишение сбыта; 5) договор с покупателем о ведении торговых сношений исключительно с картелями; 6) планомерное сбивание цен; 7) лишение кредита; 8) объявление бойкота.
Перед нами уже не конкуренционная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически передовых предприятий. Перед нами – удушение монополистами тех, кто не подчиняется монополии, её гнёту, её произволу.
…Развитие капитализма дошло до того, что, хотя товарное производство по-прежнему “царит” и считается основой всего хозяйства, но на деле оно уже подорвано, и главные прибыли достаются “гениям” финансовых проделок.
…Монополия, создающаяся в некоторых отраслях промышленности, усиливает и обостряет хаотичность, свойственную всему капиталистическому производству в целом.
А кризисы – всякого рода, экономические чаще всего, но не одни только экономические – в свою очередь в громадных размерах усиливают тенденцию к конкуренции и к монополии.
Монополия – вот последнее слово “новейшей фазы в развитии капитализма”.
Что касается до тесной связи между банками и промышленностью, то именно в этой области едва ли не нагляднее всего сказывается новая роль банков.
…Развивается, так сказать, личная уния банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли, слияние тех и других посредством владения акциями, посредством вступления директоров банков в члены наблюдательных советов… торгово-промышленных предприятий и обратно.
Получается, с одной стороны, всё большее слияние или, как выразился удачно Н. И. Бухарин, сращивание банкового и промышленного капиталов, а с другой стороны, перерастание банков в учреждения поистине “универсального характера”.
Итак, XX век – вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала.
Для старого капитализма, с полным господством свободной конкуренции, типичен был вывоз товаров. Для новейшего капитализма, с господством монополий, типичным стал вывоз капитала.
Капитализм есть товарное производство на высшей ступени его развития, когда и рабочая сила становится товаром.
…Неравномерность развития и полуголодный уровень жизни масс есть коренные, неизбежные условия и предпосылки этого способа производства.
Вывоз капитала за границу становится средством поощрять вывоз товаров за границу. Сделки между особенно крупными предприятиями бывают при этом таковы, что они стоят… “на грани подкупа”.
Страны, вывозящие капитал, поделили мир между собою, в переносном смысле слова. Но финансовый капитал привел и к прямому разделу мира.
Монополистические союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты, делят между собою, прежде всего, внутренний рынок, захватывая производство данной страны в своё, более или менее полное, обладание. Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всяческие заграничные и колониальные связи и “сферы влияния” крупнейших монополистических союзов, дело “естественно” подходило к всемирному соглашению между ними, к образованию международных картелей.
Это – новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем предыдущие.
Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли; при этом они делят его “по капиталу”, “по силе” – иного способа дележа не может быть в системе товарного производства и капитализма.
В эпоху наибольшего процветания свободной конкуренции в Англии, в 1840 – 1860-х годах, руководящие буржуазные политики её были против колониальной политики, считали освобождение колоний, полное отделение их от Англии неизбежным и полезным делом. …В 1852-м г. …Дизраэли говорил: “Колонии, это – мельничные жернова на нашей шее”. А в конце XIX века героями дня в Англии стали Сесиль Родс и Джозеф Чемберлэн, открыто проповедовывшие империализм и применявшие империалистскую политику с наибольшим цинизмом.
Чемберлэн проповедывал империализм “как истинную, мудрую и экономную политику”, указывая особенно на ту конкуренцию, которую встречает теперь Англия на мировом рынке со стороны Германии, Америки, Бельгии.  …Сесиль Родс… говорил… по поводу своих империалистских идей в 1895 г.: “…Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединённого Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда го-ворил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами”».
(Далее Ленин проводит данные по территориальному разделу мира. В России, при общей площади 22,8 млн. кв. км и населении 169,4 млн. жителей, метрополия площадью 5,4 млн. кв. км с населением 136, 2 млн. человек имела 17,0 млн. кв. км колоний с населением в 15,9 млн. человек. При этом Англия имела соответственно 0,3 млн. кв. км и 46,5 млн. жителей  и 33,5 млн. кв. км и 393,5 млн. жителей. По отношению к России вопрос Ленином был поставлен некорректно: так можно найти «внутренние колонии» в любой стране, в том числе и во Франции, в Англии и Германии. И тогда термин «передовые страны», который Ленин так любил применять к этим странам, нельзя было использовать, потому что передовыми они были за счёт колоний.)
«Империализм вырос как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализма вообще. Но капитализм стал капиталистическим империализмом лишь на определённой, очень высокой ступени своего развития, когда некоторые основные свойства капитализма стали обращаться в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обнаружились черты переходной эпохи от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу. Экономически основное в этом процессе есть смена капиталистической свободной конкуренции капиталистическими монополиями. Свободная конкуренция есть основное свойство капитализма и товарного производства вообще; монополия есть прямая противоположность свободной конкуренции, но эта последняя на наших глазах стала превращаться в монополию, создавая крупное производство, вытесняя мелкое, заменяя крупное крупнейшим, доводя концентрацию производства и капитала до того, что из неё вырастала и вырастает монополия. И в то же время монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют её, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов.
…Империализм есть монополистическая стадия капитализма.
…Пять основных его признаков: 1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого “финансового капитала”, финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящих мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами.
Как мы видели, самая глубокая экономическая основа империализма есть монополия. Это – монополия капиталистическая, т.-е. выросшая из капитализма и находящаяся в общей обстановке капитализма, товарного производства, конкуренции, в постоянном и безысходном противоречии с этой общей обстановкой. Но, тем не менее, как и всякая монополия, она порождает неизбежное стремление к застою и загниванию. Поскольку устанавливаются, хотя бы на время, монопольные цены, постольку исчезают до известной степени побудительные причины к техническому, а, следовательно, и ко всякому другому прогрессу, движению вперёд; поскольку является, далее, экономическая возможность искусственно задерживать технический прогресс.
Империализм есть громадное скопление в немногих странах денежного капитала... Отсюда – необычайный рост класса или, вернее, слоя рантье, т.-е. лиц, живущих “стрижкой купонов”, – лиц, совершенно отделённых от участия в каком бы то ни было предприятии, – лиц, профессией который является праздность.
Доход рантье (в Англии)  впятеро превышает доход от внешней торговли в самой “торговой” стране мира! Вот сущность империализма и империалистического паразитизма.
Понятие: “государство-рантье”, или государство-ростовщик, становится по-этому общеупотребительным в экономической литературе об империализме. …Пять промышленных государств являются определённо выраженными странами-кредиторами: Англия, Франция, Германия, Бельгия, Швейцария. Соед. Штаты являются кредитором лишь по отношению к Америке.
Государство рантье есть государство паразитического, загнивающего капитализма, и это обстоятельство не может не отражаться на всех социально-политических условиях данных стран вообще.
Из всего сказанного выше об экономической сущности империализма вытекает, что его приходится характеризовать, как переходный, или, вернее, умирающий капитализм».


Том ХХ
  1917
Из «Прощального письма к швейцарским рабочим»
«…Мы прекрасно знаем, что пролетариат России менее организован, подготовлен и сознателен, чем рабочие других стран. Не особые качества, а лишь особенно сложившиеся исторические условия сделали пролетариат России на известное, может быть, очень короткое, время застрельщиком революционного пролетариата всего мира.
Россия – крестьянская страна, одна из самых отсталых европейских стран. Непосредственно в ней не может победить тотчас социализм. Но крестьянский характер страны, при громадном сохранившемся земельном фонде дворян-помещиков, на основе опыта 1905 года,  м о ж е т придать громадный размах буржуазно-демократической революции в России и сделать из нашей революции пролог всемирной социалистической революции, ступеньку к ней.
В России не может непосредственно и немедленно победить социализм. Но крестьянская масса может довести неизбежный и назревший аграрный переворот до конфискации всего необъятного помещичьего землевладения.
Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции. Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для неё, который в известном смысле начнёт ее. Он может облегчить обстановку для вступления в решительные битвы своего г л а в н о г о, самого верного, самого надёжного сотрудника, е в р о  п е й с к о г о и американского с о ц и а л и с т и ч е с к о г о пролетариата.
Объективные условия империалистической войны служат порукой в том, что революция не ограничится первым этапом русской революции, что революция не ограничится Россией.
Немецкий пролетариат есть вернейший, надёжнейший союзник русской и всемирной пролетарской революции.
Да здравствует начинающаяся пролетарская революция в Европе!
Н. Ленин.
Написано 8 апреля (26 марта) 1917 г.»
*
16 (3) апреля 1917 года Ленин приехал в Петроград.
*
«О задачах пролетариата в данной революции».
Тезисы.
«1. В нашем отношении к войне… недопустимы ни малейшие уступки “революционному оборончеству”.
На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала.
2. Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
3. Никакой поддержки Временному Правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий.
4. Признание факта, что в большинстве Советов Рабочих Депутатов наша партия в меньшинстве, и пока в слабом меньшинстве, перед блоком всех мелкобуржуазных оппортунистических, поддавшихся влиянию буржуазии и проводивших ее влияние на пролетариат, элементов…
5. Не парламентская республика, –  возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, – а республика Советов Рабочих, Батрацких и Крестьянских Депутатов по всей стране, снизу до верху.
Устранение полиции, армии, чиновничества. (Т.-е. замена постоянной армии всеобщим вооружением народа.)
Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.
6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Сов. Батр. Депутатов.
Конфискация всех помещичьих земель.
Национализация всех земель в стране, распоряжение землёю местными Сов. Батр. и Крест. Депутатов. Выделение Советов Депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем Батр. Депутатов и на общественный счёт.
7. Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля за ним со стороны С.Р.Д.
8. Не “введение” социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов.
9. Партийные задачи:
а) немедленный съезд партии;
б) перемена программы партии, главное:
1) об империализме и империалистической войне.
2) об отношении к государству и наше требование “государства-коммуны”.
3) исправление отсталой  программы-минимум;
в) перемена названия партии.
10. Обновление Интернационала.
Инициатива создания революционного Интернационала, Интернационала против социал-шовинистов и против “центра”».
*
Это – знаменитые «Апрельские тезисы» Ленина.
Первый русский революционер-марксист, Г. В. Плеханов, не только активно поддерживал Временное правительство и призывал к продолжению войны с Германией до полной победы, но и предупреждал об опасности возникновения гражданской войны. Плеханов полемизировал с Лениным по поводу «Апрельских тезисов», которые характеризовал как «безумную и крайне вредную попытку посеять анархическую смуту в Русской земле», и предостерегал, что захват власти «одним классом или (что того хуже) одной партией может иметь печальные последствия».
*

Из брошюры «Задачи пролетариата в нашей революции».
(Проект платформы пролетарской партии).
«…3. В области внешней политики, которая теперь в силу объективных условий выдвинута на первый план, новое правительство является правительством продолжения империалистической войны, войны в союзе с империалистическими державами, Англии, Франции и т. д. из-за дележа капиталистической добычи, из-за удушения мелких и слабых народов.
Подчиненное интересам русского капитала и его могучего покровителя и хозяина, богатейшего во всём мире англо-французского империалистического капитала, новое правительство, вопреки пожеланиям, высказанным самым определённым образом от имени несомненного большинства народов России, через Совет Солдатских и Рабочих Депутатов, не сделало никаких реальных шагов к прекращению бойни народов из-за интересов капиталистов. Оно не опубликовало даже тех тайных договоров заведомо грабительского содержания (о разделе Персии, о грабеже Китая, о грабеже Турции, о разделе Австрии, об отнятии Восточной Пруссии, об отнятии немецких колоний и
 т. д.), которые заведомо связывают Россию с англо-французским империалистическим грабительским капиталом. Оно подтвердило эти договоры, заключенные царизмом, который в течение веков грабил и угнетал больше народов, чем другие тираны и деспоты, –  царизмом, который не только угнетал, но позорил и развращал великорусский народ, превращая его в палача других народов.
…
5. Самой большой особенностью нашей революции, особенностью, которая наиболее настоятельно требует вдумчивого отношения к ней, является создавшееся в первые же дни после победы революции двоевластие.
Это двоевластие проявляется в существовании двух правительств: главного, настоящего, действительного правительства буржуазии, “Временного Правительства” Львова и Ко, которое имеет в своих руках все органы власти, и добавочного, побочного, “контролирующего” правительство в лице Петроградского  Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, которое не имеет в своих руках органов государственной власти, но опирается непосредственно на заведомо безусловное большинство народа, на вооруженных рабочих и солдат.
6. Следующей, в высшей степени важной особенностью русской революции является то, что Петроградский Совет Солдатских и Рабочих Депутатов, пользующийся, судя по всему, доверием большинства местных советов, добровольно передаёт государственную власть буржуазии и её Временному Правительству, добровольно уступает ему первенство, заключив с ним соглашение о поддержке его, ограничиваясь ролью наблюдателя, контролёра за созывом Учредительного Собрания…
Это чрезвычайно своеобразное, невиданное в такой форме в истории, обстоятельство создало переплетение вместе, воедино двух диктатур: диктатуры буржуазии (правительство Львова) и диктатуры пролетариата и крестьянства (Совет Рабочих и Солдатских Депутатов).
Не подлежит ни малейшему сомнению, что долго продержаться такой “переплёт” не в состоянии. Двух властей в государстве быть не может.
Двоевластие выражает лишь переходный момент в развитии революции, когда она зашла дальше обычной буржуазно-демократической революции, но не дошла ещё до “чистой” диктатуры пролетариата и крестьянства.
Классовое значение (и классовое объяснение) этого переходного неустойчивого положения состоит в следующем: как и всякая революция, наша революция потребовала величайшего героизма, самопожертвования массы для борьбы с царизмом, а также сразу втянула в движение неслыханно громадное количество обывателей.
Одно из главных, научных и практически-политических признаков всякой действительной революции состоит в необыкновенно быстром, крутом, резком увеличении числа “обывателей”, переходящих к активному, самостоятельному, действенному участию в политической жизни, в устройстве государства.
Так и Россия. Россия сейчас кипит. Миллионы и десятки миллионов, политически спавшие десять лет, политически забитые ужасным гнётом царизма и каторжной работой на помещиков и фабрикантов, проснулись и потянулись к политике. А кто такие эти миллионы и десятки миллионов? Большей частью мелкие хозяйчики, мелкие буржуа, люди, стоящие посредине между капиталистами и наёмными рабочими. Россия наиболее мелкобуржуазная страна из всех европейских стран.
Гигантская мелкобуржуазная  волна захлестнула всё, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т.-е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику.
Недостаточная численность пролетариата в России, недостаточная сознательность и организованность его – вот другая сторона той же медали.
…
9. Самым крупным, самым ярким проявлением мелкобуржуазной волны, захлестнувшей “почти все”, надо признать революционное оборончество. Именно оно – злейший враг дальнейшего движения и успеха русской революции.
Революционное оборончество есть, с одной стороны, плод обмана масс буржуазией, плод доверчивой бессознательности крестьян и части рабочих, а с другой – выражение интересов и точки зрения мелкого хозяйчика, который заинтересован до известной степени в аннексиях и банковских прибылях и который “свято” хранит традиции царизма, развращавшего великороссов палачеством над другими народами.
Буржуазия обманывает народ, играя на благородной гордости революции и изображая дело так, будто социально-политический характер войны со стороны России изменился от этого этапа революции, от замены царской монархии Гучково-Ми-юковской почти-республикой. И народ поверил – на время – благодаря, в значительной степени, предрассудкам старины, заставляющим видеть в других народах России, кроме великорусского, нечто вроде собственности или вотчины великороссов. Подлое развращение великорусского народа царизмом, приучавшим видеть в других народах нечто низшее, нечто “по праву” принадлежащее Великороссии, не могло рассеяться сразу.
Массовые представители революционного оборончества добросовестны, –  не в личном смысле, а в классовом, т.-е. они принадлежат таким классам (рабочие и беднейшие крестьяне), которые действительно от аннексий и от удушения чужих народов не выигрывают.
…
11. Советы Рабочих, Солдатских, Крестьянских и пр. Депутатов не понятны не только в том отношении, что большинству неясно их классовое значение, их роль в русской революции. Они не понятны ещё и в том отношении, что они представляют из себя новую форму, вернее, новый тип государства.
Наиболее совершенным, передовым из буржуазных государств является тип парламентской демократической республики: власть принадлежит парламенту; государственная машина, аппарат и орган управления обычный: постоянная армия, полиция, чиновничество, фактически несменяемое, привилегированное, стоящее над народом.
Но революционные эпохи, начиная с конца XIX века, выдвигают высший тип демократического государства, такого государства, которое в некоторых отношениях перестаёт уже, по выражению Энгельса, быть государством, “не является государством в собственном смысле слова”. Это – государство типа Парижской Коммуны, заменяющее армию и полицию прямым и непосредственным вооружением самого народа. В этом суть Коммуны, которую оболгали и оклеветали буржуазные писатели, которой ошибочно приписывали, между прочим, намерение немедленно “ввести” социализм.
12. Замена полиции народной милицией – есть преобразование, вытекшее из всего хода революции и проводимое теперь в жизнь в большинстве мест России. Мы должны разъяснить массам, что в большинстве буржуазных революций обычного типа такое преобразование оказывалось крайне недолговечным, и буржуазия восстановляла полицию старого, царистского типа…
Чтобы не дать восстановить полицию, есть только одно средство: создание всенародной милиции, слияние её с армией (замена постоянной армии всеобщим вооружением народа). В такой милиции должны участвовать поголовно все граждане и гражданки от 15 до 65 лет. Капиталисты должны платить наёмным рабочим, прислуге и пр. за дни, посвящённые общественной службе в милиции. Без привлечения женщин к самостоятельному участию не только в политической жизни вообще, но и к постоянной, поголовной общественной службе нечего и говорить не только о социализме, но и о полной и прочной демократии.
13 . …Мы должны требовать национализации всех земель, т.-е. перехода всех земель в государстве в собственность центральной государственной власти. Но всё распоряжение землёй, всё определение местных условий владения и пользования должно находиться всецело и исключительно отнюдь не в бюрократических, чиновничьих руках, а в руках областных и местных Советов Крестьянских Депутатов.
Особенно важно при этом настаивать на необходимости увеличить производство съестных продуктов для солдат на фронте и для городов, –  на абсолютной недопустимости какого бы то ни было ущерба или порчи скота, орудий, машин, построек и пр. и пр.
14. …Пролетарская партия стремится к созданию возможно более крупного государства, ибо это выгодно для трудящихся, она стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций, но этой цели она хочет достигнуть не насилием, а исключительно свободным, братским союзом рабочих и трудящихся масс всех наций.
15. Партия пролетариата никоим образом не может задаваться целью “введения” социализма в стране мелкого крестьянства, пока подавляющее большинство населения не пришло к сознанию необходимости социалистической революции.
…
19. …Мы должны называться Коммунистической партией, –  как называли себя Маркс и Энгельс.
Мы должны повторить, что мы марксисты и за основу берём “Коммунистический Манифест”, извращённый и преданный социал-демократией…
Название “социал-демократия” научно неверно, как показал Маркс... От капитализма человечество может перейти непосредственно только к социализму, т.-е. общему владению средствами производства и распределению продуктов по мере работы каждого. Наша партия смотрит дальше: социализм неизбежно должен постепенно перерасти в коммунизм, на знамени которого стоит: “каждый по способностям, каждому по потребностям”.
…Научно неправильна и вторая часть названия нашей партии (социал-демократы). Демократия есть одна из форм государства. Между тем мы, марксисты, противники всякого государства.
Марксизм отличается от анархизма тем, что признает необходимость государства для перехода к социализму, – но не такого государства, как обычная парламентская буржуазная демократическая республика, а такого, как Парижская Коммуна 1871 г., как Советы Рабочих Депутатов 1905 и 1917 годов.
Слово демократия не только научно неверно в применении к коммунистической партии. Оно теперь, после марта 1917 года, есть шора, одеваемая на глаза революционному народу и мешающая ему свободно, смело, самочинно строить новое: Советы Рабочих, Крестьянских и всяких иных Депутатов, как единственную власть в “государстве”, как предвестник “отмирания” всякого государства.
…Надо считаться с объективным всемирным положением социализма.
Оно не таково, каким было в 1871 – 1914 г.г., когда Маркс и Энгельс сознательно мирились с неверным, оппортунистическим термином: “социал-демократии”. Ибо тогда, после поражения Парижской Коммуны, история по-ставила на очередь дня: медленную организационно-просветительскую работу. Анархисты неверно оценили момент, не поняв всемирной ситуации: развращенный империалистическими прибылями рабочий класс Англии, разбитая Коммуна в Париже, только что победившее (в 1871 г.) буржуазно-национальное движение в Германии, спящая вековым сном полукрепостная Россия.
Маркс и Энгельс верно учли момент, поняли международную ситуацию, поняли задачи медленного подхода к началу социальной революции.
А мы хотим перестроить мир. Мы хотим покончить всемирную империалистическую войну, в которую втянуты сотни миллионов людей, запутаны интересы сотен и сотен миллиардов капитала, которую нельзя кончить истинно демократическим миром без величайшей в истории человечества пролетарской революции.
И мы боимся сами себя. Мы держимся за “привычную”, “милую”, грязную рубаху…
Пора сбросить грязную рубаху, пора надеть чистое бельё».
*
Из статьи «К солдатам и матросам». (Написано в апреле 1917 г.)
«Капиталисты лгут, пуская слухи, что мы за отдельный (сепаратный) мир с немцами, что мы совещались или хотели совещаться в Стокгольме с такими германскими социалистами, которые стоят на стороне своего правительства».
*
Из «Заключительного слова по докладу о “текущем моменте” 27 (14) апреля 1917 г.».
«Коммуна крестьянству вполне подходит. Коммуна – значит полное само-управление, отсутствие всякого надзора сверху. На это крестьянство должно пойти на девять десятых».
*
Из статьи «Каша в головах»
Еще об аннексиях.
«Редакторы “Известий”, находящихся в руках блока народников и меньшевиков, побивают все рекорды путаницы. …Они пытаются полемизировать с “Правдой”… У “Правды”, видите ли, туманное, вводящее в обман, понятие насчёт аннексий.
…Но факт есть факт, именно, что только наша партия дала в точных, официальных резолюциях определение аннексии. Аннексия (захват) есть насильственное удержание чужого народа в границах данного государства.
В чём состоит возражение народнических и меньшевистских редакторов “Известий”? Только в том, что при нашем взгляде приходится будто бы “воевать до тех пор, пока Германия не превратится в герцогство Бранденбургское….  Россия – в великое княжество Московское”!! Аннексия, – поучает своих читателей редакция,  – “это значит насильственный захват территории, бывшей в день объявления войны во владении другого государства”.
Когда наша партия говорит: “мир без аннексий”, она всегда поясняет…, что этот лозунг надо ставить в  неразрывную связь с пролетарской революцией».
*
Из статьи «Как запугивают народ капиталисты?»
« “Финансовая Газета” в передовице от 17 мая 1917 года пишет:
“Политический переворот, столь желанный и жданный, принимает форму, не бывшей ещё нигде, революции социальной. Законная, естественная в свободной стране «классовая борьба» приняла у нас характер классовой войны.
Для политической революции достаточно было взять у Николая II отречение и арестовать десяток его министров. Это легко было сделать в один день. Для революции же социальной нужно получить отречение от всех своих имущественных прав от десятков миллионов граждан и арестовать всех несоциалистов. Этого не сделать и в десятки лет”.
*
Из «Речи по аграрному вопросу 4 июня (22 мая) 1917 г.  на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов».
«…Для того чтобы выйти из-под ига капитализма, для того, чтобы общенародная земля перешла в руки трудящихся, есть только один основной путь: это путь организации сельскохозяйственных наёмных рабочих, которые будут руководствоваться своим опытом, своими наблюдениями, своим недоверием к тому, что говорят им мироеды, хотя они выступают с красными бантиками и называют себя “революционной демократией”.
Второй шаг, который наша партия рекомендует, состоит в том, чтобы из каждого крупного хозяйства, из каждой, например, помещичьей экономии крупнейшей, которых в России 30.000, образованы были, по возможности, скорее образцовые хозяйства для общей обработки их совместно с сельскохозяйственными рабочими и учёными агрономами, при употреблении на это дело помещичьего скота, орудий и т. д. Без этой общей обработки под руководством Советов сельскохозяйственных рабочих не выйдет так, чтобы вся земля была у трудящихся. …Социалистическое учение, …наблюдение над другими народами …привело нас к твёрдому убеждению, что без общей обработки земли сельскохозяйственными рабочими с применением наилучших машин и под руководством научно-образованных агрономов, нет выхода из-под ига капитализма.
Вот почему мы говорим: хозяйство на отдельных участках, хотя бы “вольный труд на вольной земле” – это не выход из ужасного кризиса, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужно величайшее бережное использование человеческого труда. Нужна необыкновенно сильная и твёрдая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность; её не могут провести чиновники, её могут провести только Советы Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов…»
*
Однако резолюция по аграрному вопросу, предложенная Лениным, не встретила сочувствия съезда и собрала незначительное число голосов. Съезд единодушно высказался за полное доверие Временному Правительству, одобрил коалицию с буржуазией и участие социалистов во Временном Правительстве и горячо поддержал готовившееся на фронте наступление.
А в резолюции I Всероссийского съезда Советов Р. и С. Депутатов прямо сказано: «Требование низвержения Временного Правительства есть государственный переворот».

Том ХХI
   1917
Хронологически начать изложение материалов этого тома придётся с примечания № 8 Приложений.
Н. В. Чайковский, народный социалист, на объединённом заседании Ц. И. К. Советов Р. и С. Д. и И. К. Советов Крестьянских Депутатов 17(4) июля 1917 г., участвуя в прениях по вопросу «о кризисе власти», произнёс следующее: «Грозность нашего положения заключается в том, что мы ведём мировую войну, от которой мы не можем отказаться, и в то же время волей неволей должны совершать социальную революцию. В Петрограде забывают про войну, на фронте не думают о социальной революции. Война требует денег, она требует не только военной мощи, но и финансовой мощи. Если социалисты возьмут власть в свои руки, они через месяц окажутся банкротами. Это значит, что тогда придет голод, анархия… и появится немецкий диктатор». («Известия» № 109, 18(5) июля 1917 г.).
Ленин откликнулся на это выступление статьей «Близко к сути» («Листок Правды», 19(6) июля 1917 г.).
«На заседании Центр. Исп. Комитета вечером 4-го июля гражданин Чайковский удивительно близко подошёл в своей речи к сути дела.
Он возражал против взятия власти Советом и привёл, между прочим, такой, можно сказать, “решающий” довод: мы должны вести войну, а войну нельзя вести без денег, а денег не дадут англичане и американцы, если власть будет у “социалистов”, деньги дадут только при участии кадетов.
Близко к сути».
*
Из статьи «Крестьяне и рабочие».
«В № 88 “Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов” от 19 августа напечатана чрезвычайно интересная статья, которая должна бы стать одним из основных документов в руках всякого партийного пропагандиста и агитатора, имеющего дело с крестьянством, в руках всякого сознательного рабочего, направляющегося в деревню или соприкасающегося с ней.
Эта статья – “Примерный наказ, составленный на основании 242-х наказов, доставленных местными депутатами в 1-й Всероссийский Съезд Крестьянских Де-путатов в Петрограде в 1917 году”.
Земельные требования крестьянства, по сводке наказов, состоят, прежде всего, в безвозмездной отмене частной собственности на земли всех видов, вплоть до крестьянских; в передаче государству или общинам земельных участков с высококультурными хозяйствами; в конфискации всего живого и мертвого инвентаря конфискованных земель (исключаются малоземельные крестьяне), с передачей его государству или общинам; в недопущении наёмного труда; в уравнительном распределении земли между трудящимися, с периодическими переделами, и т. д.».
(Неизвестно, кто именно были эти «местные депутаты», но явно это были люди, далёкие не только от земли, но и от нормальной хозяйственной деятельности, потому что исполнение этих наказов привело бы к экономическому краху и голоду – что, впрочем, и произошло после октября 1917-го года).
«Напомним читателю, что говорил Энгельс незадолго до своей смерти о крестьянском вопросе. Энгельс подчёркивал, что социалисты в мыслях не имеют экспроприировать мелких крестьян, что лишь силой примера будут выясняться им преимущества машинного социалистического земледелия.
Мы не претендуем на то, что Маркс или марксисты знают путь к социализму во всей его конкретности. Это вздор. Мы знаем направление этого пути, мы знаем, какие классовые силы ведут по нему, а конкретно, практически это покажет лишь опыт миллионов, когда они возьмутся за дело.
Доверьтесь рабочим, товарищи крестьяне, рвите союз с капиталистами!
А когда в союзе с городскими рабочими, в беспощадной борьбе против капитала вы начнете осуществлять программу 242-х наказов, тогда весь мир придёт на помощь вам и нам, тогда успех этой программы – не в её данной формулировке, а в ее сути – будет обеспечен. Тогда наступит конец государству капитала и наёмному рабству. Тогда начнётся царство социализма, царство мира, царство трудящихся».
*
Из статьи «Русская революция и гражданская война».
«Если есть абсолютно бесспорный, абсолютно доказанный фактами урок революции, то только тот, что исключительно союз большевиков с эс-эрами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной. Ибо против такого союза, против Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов никакая буржуазией начатая гражданская война не мыслима, этакая “война” не дошла бы даже ни до одного сражения, буржуазия, во второй раз после корниловщины, не найдёт даже и “дикой дивизии”, даже прежнего числа эшелонов казачества для движения против Советского правительства!»
*
Из статьи «Задачи революции».
«Перед демократией России, перед Советами, перед партиями эсэров и меньшевиков, открывается теперь чрезвычайно редко встречающаяся в истории революций возможность обеспечить созыв Учредительного Собрания в назначенный срок без всяких оттяжек, возможность обезопасить страну от военной и хозяйственной катастрофы, возможность обеспечить мирное развитие революции. Если Советы возьмут теперь в руки, всецело и исключительно, государственную власть…то Советам обеспечена не только поддержка девяти десятых населения России, рабочего класса и громаднейшего большинства крестьянства. Советам обеспечен и величайший революционный энтузиазм армии и большинства народа, тот энтузиазм, без которого победа над голодом и войной невозможна.
Ни о каком сопротивлении Советам теперь не могло бы быть и речи, если бы не было колебаний с их стороны. Ни один класс не посмеет поднять восстание против Советов, и помещики с капиталистами, проученные опытом корниловщины, уступят власть мирно перед ультимативным требованием Советов. Для того, чтобы преодолеть сопротивление капиталистов программе Советов, достаточно будет надзора за эксплуататорами со стороны рабочих и крестьян и таких мер наказания ослушникам, как конфискация всего имущества, соединённая с непродолжительным арестом».
*
Из статьи «Удержат ли большевики государственную власть?»
«Пролетариат не сможет, говорят нам, привести в движение государс-венный аппарат.
Россией управляли после революции 1905 года 130.000 помещиков, управляли посредством бесконечных насилий над 150 миллионами людей, посредством безграничных издевательств над ними, принуждения огромного большинства к каторжному труду и полуголодному существованию.
И Россией, будто бы, не смогут управлять 240.000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых. Эти 240.000 человек имеют за себя уже теперь не менее одного миллиона голосов взрослого населения, ибо именно такое соотношение числа членов партии к числу подаваемых за неё голосов установлено опытом Европы и опытом России, хотя бы, напр., августовскими выборами в Питерскую думу. Вот у нас уже “госу-дарственный аппарат” в один миллион людей, преданных социалистическому государству идейно, а не ради получения 20-го числа ежемесячно крупного ку-ша.
Мало того, у нас есть “чудесное средство” сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, средство, которым ни одно государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело – привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством.
Идеи становятся силой, когда они овладевают массами. И именно теперь большевики, т.-е. представители революционно-пролетарского интернационализма, своей политикой воплотили ту идею, которая двигает во всем мире необъятными трудящимися массами.
… Не найдётся той силы на земле, которая помешала бы большевикам, если они не дадут себя запугать и сумеют взять власть, удержать её до победы всемирной социалистической революции».
*

И вот, наконец, решающее «Письмо членам Ц. К.» от 6 ноября (24 октября): «Промедление в выступлении смерти подобно».
*

Из брошюры «Государство и революция».
«Начнем с самого распространённого сочинения Фр. Энгельса: “Происхождение семьи, частной собственности и государства”», –  пишет Ленин, и далее приводит цитату.
«“Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, всё более и более отчуждающая себя от него, есть государство”.
Здесь с полной ясностью выражена основная идея марксизма по вопросу об исторической роли и значении государства. Государство есть продукт и про-явление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.
Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям.
С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи…       “подправляют” Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По  Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание “порядка”, который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение, значит, примирять, а не отнимать у угнетённых классов определённые средства и способы борьбы за свержение угнетателей.
С другой стороны, “каутскианское” извращение марксизма гораздо тоньше.  “Теоретически” не отрицается ни то, что государство есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречие непримиримы. Но упускается из виду…следующее: если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и “в с ё   б о л е е  и  б о л е е     о т  ч у ж д а ю щ а я себя от общества”, то явно, что освобождение угнетённого класса невозможно не только без насильственной революции, н о  и  б е з
  у н и ч  т о ж е н и я того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это “отчуждение” воплощено.
…“По сравнению со старой гентильной (родовой или клановой) организацией, –  продолжает Энгельс, – государство отличается, во-первых, разделением подданных по территориальным делениям”…
…“Вторая отличительная черта – упреждение общественной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя, как вооружённая сила. Эта особая общественная власть необходима потому, что самодействующая вооружённая организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы… Эта общественная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооружённых людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые неизвестны родовому (клановому) устройству общества”…
Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы государственной власти, но – разве может это быть иначе? На вопрос о том, почему явилась надобность в особых… отрядах вооружённых людей, западноевропейский и русский филистер склонен отвечать… ссылкой на усложнение общественной жизни, на дифференциацию функций и т. п.
Такая ссылка кажется “научной” и прекрасно усыпляет обывателя, затемняя главное и основное: раскол общества на непримиримо враждебные классы.
Не будь этого раскола, “самодействующая вооруженная организация населения” … была бы возможна.
Она невозможна потому, что общество цивилизации расколото на враждебные и притом непримиримо враждебные классы… Складывается государство, создаётся особая сила, особые отряды вооружённых людей, и каждая революция, разрушая государственный аппарат, показывает нам воочию, как господствующий класс стремится возобновить служащие ему особые отряды вооружённых людей, как угнетенный класс стремиться создать новую организацию этого рода, способную служить не эксплуататорам, а эксплуатируемым.
…“Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самых столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает, таким образом, новые средства для подавления и эксплуатации угнетённого класса”… Не только древнее и феодальное государства были органами эксплуатации рабов и крепостных, но и “современное представительное государство есть орудие эксплуатации наёмного труда капиталом. В виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними”…
Таково – добавим от себя – правительство Керенского в республиканской России после перехода к преследованиям революционного пролетариата, в такой момент, когда Советы благодаря руководству мелкобуржуазных демократов уже бессильны, а буржуазия ещё недостаточно сильна, чтобы прямо разогнать их.
Надо отметить ещё, что Энгельс с полнейшей определённостью называет всеобщее избирательное право орудием господства буржуазии. Всеобщее избирательное право, говорит он, есть “показатель зрелости рабочего класса. Дать большее оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве”.
“Итак, государство существует неизвечно. На определённой ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором”.
Слова Энгельса об “отмирании” государства пользуются такой широкой известностью, они так часто цитируются, так рельефно показывают, в чём состоит соль обычной подделки марксизма под оппортунизм, что на них необходимо подробно остановиться:
“Пролетариат берёт государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство. Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял всё общество: в древности оно было государством рабовладельцев – граждан государства, в средние века – феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы (крайности), которые проистекают из этой борьбы,  –  с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно, как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества – является в то же время последним самостоятельным актом его, как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не “отменяется”, оно отмирает. На основании этого следует оценивать фразу про “свободное народное государство”, фразу, имевшую на время агитаторское право на существование, но в конечном счёте научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также требование так называемых анархистов, чтобы государство было отменено с сегодня на завтра”.
Не боясь ошибиться, можно сказать, что из этого… рассуждения Энгельса действительным достоянием… мысли в современных социалистических партиях стало только то, что государство “отмирает”, по Марксу, в отличие от анархического учения об “отмене” государства. Так обкарнать марксизм значит свести его к оппортунизму, ибо при таком “толковании” остаётся только смутное представление о медленном, ровном, постепенном изменении, об отсутствии скачков и бурь, об отсутствии революции.
…Энгельс говорит, что, беря государственную власть, пролетариат “тем самым уничтожает государство как государство”. …Энгельс говорит об “уничтожении” пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции.
… “Особая сила для подавления” пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся горстками богачей должна смениться “особой силой для подавления” буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата). В этом и состоит “уничтожение государства как государства”. И само собою очевидно, что такая смена одной (буржуазной) “особой силы” другою (пролетарскою) “особою силою” никак уже не может произойти в виде “отмирания”.
Об “отмирании” и о “засыпании” Энгельс говорит совершенно ясно и определённо по отношению к эпохе после  “взятия средств производства во владение государством от имени всего общества”, т.-е. после  социалистической революции. Мы все знаем, что политической формой “государства” в это время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов… не приходит в голову, что речь идёт здесь… у Энгельса о “засыпании” и “отмирании” демократии. Это кажется на первый взгляд очень странным. Но “непонятно” это только тем, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство и что, следовательно, демократия тоже исчезнет, когда исчезнет государство. Буржуазное государство может “уничтожить” только революция. Государство вообще, т.-е. самая полная демократия, может только “отмереть”.
“Свободное народное государство” было программным требованием и ходячим лозунгом немецких социал-демократов 70-х годов. Никакого политического содержания, кроме мещански напыщенного описания понятия демократии, в этом лозунге нет. Поскольку в нём легально намекали на демократическую республику, постольку Энгельс готов был “на время” “оправ-дать” этот лозунг с агитаторской точки зрения. Но этот лозунг был оппортунистичен, ибо выражал не только подкрашивание буржуазной демократии, но и непонимание социалистической критики всякого государства вообще. Мы за демократическую республику, как наилучшую для пролетариата форму государства при капитализме, но мы не вправе забывать, что наёмное рабство есть удел народа и в самой демократической буржуазной республике. Всякое государство есть “особая сила для подавления” угнетённого класса. Поэтому всякое государство несвободно и ненародно.
Смена буржуазного государства пролетарским невозможна без насильственной революции. Уничтожение пролетарского государства, т.-е. уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем “отмирания”.
…“Рабочий класс – пишет Маркс в «Нищете философии» –  поставит, в ходе развития, на место старого буржуазного общества такую ассоциацию, которая исключает классы и их противоположность; не будет уже никакой собственно политической власти, ибо именно политическая власть есть официальное выражение противоположности классов внутри буржуазного обще-ства”.
Пролетариату нужно государство – это повторяют все оппортунисты…, “забывая” добавить, что, во-первых, по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство… А, во-вторых, трудящимся нужно “государство”, “то есть организованный в господствующий класс пролетариат”.
Трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления экплуататоров, а руководить этим сопротивлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат.
Учение о классовой борьбе, применённое Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, т.-е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооружённую силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное, сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы.
Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный взять власть и вести весь народ к социализму, направлять и организовывать новый строй, быть учителем, руководителем, вождём всех трудящихся и эксплуатируемых в деле устройства своей общественной жизни без буржуазии и против буржуазии. Наоборот, господствующий ныне оппортунизм воспитывает из рабочей партии отрывающихся от массы представителей лучше оплачиваемых рабочих, “устраивающихся” сносно при капитализме, продающих за чечевичную похлёбку своё право первородства, т.-е. отказывающихся от роли революционных вождей народа против буржуазии.
Но если пролетариату нужно государство, как особая организация насилия против буржуазии, то отсюда сам собой напрашивается вывод, мыслимо ли создание такой организации без предварительного уничтожения, без разрушения той государственной машины, которую создала себе буржуазия?
Все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а её нужно разбить, сломать.
Централизованная государственная власть, свойственная буржуазному обществу, возникла в эпоху падения абсолютизма. Два учреждения наиболее характерны для этой государственной машины: чиновничество и постоянная армия. …Это “паразит” на теле буржуазного общества, паразит, порождённый внутренними противоречиями, которые общество раздирают, но именно паразит, “затыкающий” жизненные поры. Господствующий ныне в официальной социал-демократии каутскианский оппортунизм считает взгляд на государство, как на паразитический организм, специальной и исключительной принадлежностью анархизма.
Но чем больше происходит «переделов» чиновничьего аппарата между раз-личными буржуазными и мелкобуржуазными партиями, тем яснее становится угнетённым классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу. Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых демократических и “революционно-демократических” в том числе, усиливать репрессии против революционного пролетариата, укреплять аппарат репрессий, т.-е. ту же государственную машину. Такой ход событий вынуждает революцию “концентрировать все силы разрушения” против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, а разрушение, уничтожение её.
Чем заменит её пролетариат, об этом поучительнейший материал дала Парижская Коммуна.
Постановка вопроса Марксом в 1852 году.
“Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я раскрыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими битвами, свойственными развитию производства, 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов”…
Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это не верно. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признаёт только борьбу классов, тот ещё не марксист, тот может оказаться ещё не выходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма. Оппортунизм не доводит признания классовой борьбы как раз до самого главного, до периода перехода от капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения её. В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточённой классовой борьбы, невиданно острых форм её, а, следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии).
Формы буржуазных государств чрезвычайно разнообразны, но суть их одна: все эти государства являются, так или иначе, но в последнем счёте обязательно диктатурой буржуазии. Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата.
…“Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и за-мена его вооружённым народом”…
…“Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в любое время сменяемы. Большинство их состояло, само собою, разумеется, из рабочих или признанных представителей рабочего класса”…
…“Полиция, до сих пор бывшая орудием государственного правительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время… То же самое – чиновники всех остальных отраслей управления… Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи денег на представительство высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами… По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти старого правительства, Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие духовного угнетения, силу попов… Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость… они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми”…
“Коммуна – писал Маркс – сделала правдой лозунг всех буржуазных революций, дешевое правительство, уничтожив две самые крупные статьи расходов, армию и чиновничество”.
Громадное большинство крестьянства во всякой капиталистической стране… угнетено правительством и жаждет свержения его, жаждет “дешевого” правительства. Осуществить это может только пролетариат и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к социалистическому переустройству государства.
“Коммуна – писал Маркс – должна быть не парламентской, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы”…
Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это – утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это не утопия, это – опыт Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата.
Организуем крупное производство, исходя из того, что уже создано капитализмом, сами мы, рабочие, опираясь на свой рабочий опыт, создавая строжайшую, железную дисциплину, поддерживаемую государственной властью вооружённых рабочих, сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых “надсмотрщиков и бухгалтеров” – вот наша пролетарская задача, вот с чего можно и должно начать при совершении пролетарской революции. Такое начало, на базе крупного производства, само собою ведёт к постепенному “отмиранию” всякого чиновничества, к постепенному созданию такого порядка, … когда всё более упрощающиеся функции надсмотра и отчётности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей.
…“В том коротком очерке национальной организации, который Коммуна не имела времени разработать дальше, говорится вполне определённо, что Коммуна должна была… стать политической формой даже самой маленькой деревни”…От коммун выбиралась бы и «национальная делегация» в Париже.
…“Коммунальное устройство привело бы сельских производителей под духовное руководство главных городов каждой области и обеспечило бы им там, в лице городских рабочих, естественных представителей их интересов”.
…“Разнообразие истолкований, которые вызвала Коммуна… доказывают, что она была в высшей степени гибкой политической формой… Её настоящей тайной было вот что: она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего, она была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда”…
“Без этого последнего условия коммунальное устройство было бы невозможностью и обманом”…
Маркс вывел из всей истории социализма и политической борьбы, что государство должно будет исчезнуть, что переходной формой его исчезновения (переходом от государства к негосударству) будет “организованный в господствующий класс пролетариат”. Но открывать политические формы этого будущего Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением французской истории, анализом её и заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной машины.
Коммуна – первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государственную машину и “открытая наконец” политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое.
…“По учению философов, государство есть «осуществление идеи» или, переведённое на философский язык, царство Божие на земле, государство является таким поприщем, на котором осуществляется или должна осуществиться вечная истина и справедливость. А отсюда вытекает суеверное почтение к государству и ко всему тому, что имеет отношение к государству, –  суеверное почтение, которое тем легче укореняется, что люди привыкают с детства думать, будто дела и интересы, общие всему обществу, не могут быть иначе выполняемы и охраняемы, как прежним способом, т.-е. через посредство государства и его награжденных доходными местечками чиновников. Люди воображают, что делают необыкновенно сильный шаг вперёд, если они отделываются от веры в наследственную монархию и становятся сторонниками демократической республики. В действительности же, государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передаётся пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности”.
…“В настоящее время (писал Энгельс в 1894 году), … это слово («социал-демократ») может, пожалуй, сойти, хотя оно и остаётся неточным для такой партии, экономическая программа которой не является просто социалистической вообще, а прямо коммунистической, –  для партии, политическая конечная цель которой есть преодоление всего государства, а, следовательно, и демократии. Названия действительных политических партий, однако, никогда вполне не соответствуют им; партия развивается, название остаётся”.
Пожалуй, иной шутник и нас, большевиков, стал бы утешать по-энгельсовски: у нас есть действительная партия, она развивается отлично; “сойдёт” и такое бессмысленное, уродливое слово, как “большевик”, не выражающее абсолютно ничего, кроме того, чисто случайного обстоятельства, что на Брюссельско-Лондонском съезде 1903 года мы имели большинство… Может быть, теперь, когда… преследования нашей партии сделали слово “большевик” таким всенародно почётным… я поколебался бы в своём апрельском предложении изменить название нашей партии. Может быть, я предложил бы своим товарищам по партии “компромисс”: назваться коммунистической партией, а в скобках оставить слово большевики…
В обычных рассуждениях о государстве… постоянно забывают, что уничтожение государства есть уничтожение также и демократии, что отмирание государства есть отмирание демократии.
Демократия не тождественна с подчинением меньшинства большинству. Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, т.-е. организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою.
Мы не ждём пришествия такого общественного порядка, когда бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства большинству. Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, ибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и без подчинения.
…“Между капиталистическим и коммунистическим обществом – продолжает Маркс – лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата”…
В капиталистическом обществе, при условии наиболее благоприятного развития его, мы имеем более или менее полный демократизм в демократической республике. Но этот демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической эксплуатации и всегда остаётся поэтому, в сущности, демократизмом для меньшинства, только для имущих классов, только для богатых. Современные наёмные рабы, в силу условий капиталистической эксплуатации, остаются настолько задавленными нуждой и нищетой, что им “не до демократии”, “не до политики”, что при обычном, мирном течении событий большинство населения от участия в общественно-политической жизни отстранено.
Какова же наиболее высокая из наблюдавшихся в капиталистическом обществе доля политически сознательных и деятельных рабов? Один миллион членов партии социал-демократов – из 15 миллионов наёмных рабов! Три миллиона профессионально организованных – из 15 миллионов!
А диктатура пролетариата, т.-е. организация авангарда угнетённых в господствующий класс для подавления угнетателей, не может дать просто только расширения демократии. Вместе с громадным расширением демократизма, впервые становящегося демократизмом для бедных, демократизмом для народа, а не демократизмом для богатеньких, диктатура пролетариата дает ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам. Их мы должны подавить, чтобы освободить человечество от наёмного рабства, их сопротивление надо сломить силой, –  ясно, что там, где есть подавление, есть насилие, нет свободы, нет демократии.
Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т.-е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), только тогда “исчезает государство и можно говорить о свободе”. И только тогда демократия начнёт отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленная от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством.
Коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и, чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрет сама собою.
Другими словами: при капитализме мы имеем государство в собственном смысле слова, особую машину для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством. Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идёт в состоянии рабства, крепостничества, наёмничества.
Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, “государство” еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства экплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько сравнительно лёгкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле.
Маркс, не пускаясь в утопии, определил подробнее то, что можно теперь определить относительно этого будущего» (отмирания государства), «именно: различие низшей и высшей фазы коммунистического общества.
“Мы имеем здесь дело”» (при разборе программы рабочей партии в 1875 году) «“не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, носит ещё отпечаток старого общества, из недр которого оно вышло”.
Средства производства уже вышли из частной собственности отдельных лиц. Средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную долю общественно-необходимой работы, полу-чает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответствующее количество продуктов. За вычетом того количества труда, которое идёт на общественный фонд, каждый рабочий, следовательно, получает от общества столько же, сколько он ему дал.
Царствует как будто бы “равенство”… “справедливое распределение”… “равное право каждого на равный продукт труда”.
“ «Равное право» – говорит Маркс – мы здесь действительно имеем, но это ещё «буржуазное право», которое, как и всякое право, предполагает неравенство. Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость”.
А между тем отдельные люди не равны, один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т. д.
Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать ещё не может: различия в богатстве останутся, и различия несправедливые, но не-возможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и проч. в частную собственность. … Маркс показывает ход развития коммунистического общества, которое вынуждено сначала уничтожить только ту “несправедливость”, что средства производства захвачены отдельными лицами, и которое не в состоянии сразу уничтожить и дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении предметов потребления “по работе” (а не по потребностям).
“Кто не работает, тот не должен есть”, этот социалистический принцип уже осуществлён; “за равное количество труда равное количество продукта” – и этот социалистический принцип уже осуществлён.
Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя.
Но государство ещё не отмерло совсем, ибо остаётся охрана “буржуазного права”, освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм.
Маркс продолжает:
…“На высшей фазе коммунистического общества после того, как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям»”.
Только теперь мы можем оценить всю правильность замечаний Энгельса, когда он беспощадно издевался над нелепостью соединения слов: “свобода” и “государство”. Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства.
Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя.
Эта экспроприация даст возможность гигантского развития производительных сил. И, видя, как теперь уже капитализм невероятно задерживает это развитие, как многое можно было бы двинуть вперед на базе современной, уже достигнутой, техники, мы вправе с полнейшей уверенностью сказать, что экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производительных сил человеческого общества.
До тех пор, пока наступит “высшая” фаза коммунизма (предвидение великих социалистов), социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооружённых рабочих.
Учет и контроль – вот главное, что требуется для “налажения”, для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества. Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковыми являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного “синдиката”. Всё дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали по-ровну.
Когда большинство народа начнет производить самостоятельно и повсеместно такой учет, такой контроль за капиталистами (превращёнными теперь в служащих), и за господами интеллигентиками, сохранившими капиталистические замашки, тогда этот контроль станет действительно универсальным, всеобщим, всенародным, тогда от него нельзя будет никак уклониться, “некуда будет деться”.
Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством оплаты.
Ибо, когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных “хранителей традиций капитализма”, тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьёзным наказанием  (ибо вооружённые рабочие – люди практической жизни, а не сан-тиментальные интеллигентики, и шутить с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой».
*
Эта работа Ленина определила магистральный путь развития нашей страны на десятилетия, но в своих романтических предположениях Ленин поддался иллюзиям и, как Манилов, совершенно оторвался от действительности. «Кто не работает, тот не должен есть» – это каннибальский принцип, обрекающий на голодную смерть детей, инвалидов и стариков, в противовес библейскому: “трудящийся достоин пропитания”. «За равное количество труда равное количество продукта»  – и этот социалистический принцип никогда в СССР не был осуществлён. Правила общежития, на которые так уповает Ленин, широко применялись в артелях и крестьянских сообществах, а в идеале могут осуществиться только в монастыре, или, в негативной форме, в тюрьме.
Вместо отмирания государства произошло усиление его роли; более того: идеологи КПСС ввели термин “общенародное государство”, что находится в прямом противоречии со взглядами К. Маркса. Ленин применил мёртвую схему, бездушную механику в устроении государства, где не было места человеку. Да и как могло быть по-иному, если для России 1917-го года применялись рецепты Западной Европы 1851,1871 и 1875 годов. Отсюда и крайний примитив в оценке государства, классов и будущего России.
Накануне Первой мировой войны английский писатель М. Беринг справедливо отмечал: «Не было, пожалуй, ещё никогда такого периода, когда Россия более процветала бы материально, чем в настоящий момент, или когда огромное большинство народа имело, казалось бы, меньше оснований для недовольства». И, удивляясь оппозиционным настроениям, царившим в интеллигентских кругах, восклицал: «У случайного наблюдателя могло бы явиться искушение воскликнуть: да чего же большего ещё может желать русский народ?». 
   

Часть II
       1917 – 1922 гг.
Предваряя вторую часть обзора произведений Ленина, я посчитал необходимым привести несколько высказываний известных в прошлом людей.
На вопрос о том, созрела ли Россия для демократии, социализма, той или другой  из реформ, диктуемых современным пониманием прогресса, К. П. Победоносцев, Обер-прокурор Синода, отвечал, что парламентское правление – «великая ложь нашего времени». «История свидетельствует, что самые существенные, плодотворные для народа и прочные меры и преобразования исходили от центральной воли государственных людей, или от меньшинства, просветлённого высокой идеей и глубоким знанием; напротив того, с расширением выборного начала происходило принижение государственной мысли и вульгаризация мнения в массе избирателей». Зло парламентского правления К. П. Победоносцев видит в том, что на выборах получается не отбор лучших, а только «наиболее честолюбивых и нахальных». Особенно опасна избирательная борьба в государствах многоплеменных: «Монархия неогра-ниченная успевала устранять или примирять все подобные требования и порывы – и не одною только силой, а уравнением прав и отношений под одной властью. Но демократия не может с ними справиться, а инстинкты национализма служат для неё разъедающим элементом: каждое племя из своей местности высылает представителей – не государственной и не народной идеи, но представителей племенных инстинктов, племенного раздражения, племенной ненависти – и к господствующему племени, и к другим племенам, и к связующему все части государства учреждению».
И как тут не вспомнить слова Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия. Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».
Но когда Ленин говорит о светлом социалистическом будущем России, он никогда о Великой России не упоминает.
Пролетарская революция в России была сродни монгольскому нашествию – то же насилие и разорение, подати и обман; и причиной поражения белых в гражданской войне можно считать отсутствие единства и междоусобицу – как в монгольский период среди русских князей.
В Совет Народных Комиссаров вошли Ленин, Радек, Покровский, Рыков, Каменев, Троцкий, Свердлов, Бухарин, Зиновьев, Крыленко, Коллонтай, Сталин. Все они были ранее судимыми. Кто в России знал эти фамилии? Правда, потом почти все они стали врагами народа, или умерли невзначай, но потянули за собой десятки тысяч своих явных или ложных сторонников…
И далее (по словам Ленина), к вопросу о двоевластии: «Выше, лучше, такого типа правительства, как Советы Рабочих, Батрацких, Крестьянских, Солдатских Депутатов, человечество не выработало, и мы до сих пор не знаем».


 Том XXII
1917 – 1918 гг.
«К гражданам России!»
«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-
революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства, это дело обеспечено.
Да здравствует революция солдат, рабочих и крестьян!
Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.
7 ноября (25 октября) 1917г.
10 ч. утра».
Примечание 1. Военно-революционный комитет при Петроградском Совете Р. и С. Д. (первоначально «Революционный комитет по обороне Петрограда») был создан на заседании Петроградского Совета Р. и С. Д. 22(9) октября 1917 г. «для противодействия попыткам штаба Петроградского военного округа вывести революционные войска из Петрограда». Функции В.- Р. К. сводились к разработке мер по обороне Петрограда и контролю за действиями штаба округа. На деле… В.- Р. К. в теснейшем контакте с большевистской Военной организацией руководил формированием отрядов Красной гвардии и вооружением рабочих. В.- Р. К. разработал… оперативный план восстания, проведённый в жизнь 6 – 7 ноября (24 – 25 октября) под непосредственным руководством Вл. Ильича.
*
«Заседание Петроградского Совета Р. и С. Д.
7 ноября (25 октября) 1917 г.
1.
ДОКЛАД О ЗАДАЧАХ ВЛАСТИ СОВЕТОВ.
Краткий газетный отчет.
«Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась.
Какое значение имеет эта рабочая и крестьянская революция? Прежде всего, значение этого переворота состоит в том, что у нас будет Советское правительство, наш собственный орган власти, без какого бы то ни было участия буржуазии. Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат, и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций.
Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная третья русская революция должна в своём конечном итоге привести к победе социализма.
Одной из очередных задач наших является необходимость немедленно за-кончить войну. Но для того, чтобы кончить эту войну, тесно связанную с нынешним капиталистическим строем, –  ясно всем, что для этого необходимо побороть самый капитал.
В этом деле нам поможет то всемирное рабочее движение, которое уже начинает развиваться в Италии, Англии и Германии.
Внутри России громадная часть крестьянства сказала: довольно игры с капиталистами, – мы пойдём с рабочими. Мы приобретём доверие со стороны крестьян одним декретом, который уничтожит помещичью собственность. Крестьяне поймут, что только в союзе с рабочими спасение крестьянства.
В России мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского социалистического государства.
Да здравствует всемирная социалистическая революция!»
Примечание 3. После того, как успех восстания в Петрограде уже опред-лился, и власть фактически перешла в руки В.- Р. К., последний собрал в     2 ч. 30 м. дня 7 ноября (25 октября) заседание Петроградского Совета Р. и С. Д. для оформления перехода власти к Советам.
*
«Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д.

1.
РАБОЧИМ, СОЛДАТАМ И КРЕСТЬЯНАМ!
Второй Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов от-крылся. На нём представлено громадное большинство Советов. Полномочия соглашательского Ц. И. К. окончились. Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, Съезд берет власть в свои руки.
Временное правительство низложено. Большинство членов Временного правительства уже арестовано.
Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.
Съезд призывает солдат в окопах к бдительности и стойкости. Съезд Советов уверен, что революционная армия сумеет защитить революцию от всяких посягательств империалистов, пока новое правительство не добьётся заключения демократического мира, который оно непосредственно предложит всем народам. Новое правительство примет все меры к тому, чтобы обеспечить революционную армию всем необходимым, путем решительной политики реквизиций и обложения имущих классов, а также улучшит положение солдатских семей.
Д а  з д р а в с т в у е т   р е в о л ю ц и я!

2.
ДОКЛАД  О  МИРЕ  8  НОЯБРЯ (26 ОКТЯБРЯ).
ДЕКРЕТ  О  МИРЕ.
Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 6 – 7 ноября (24 – 25 октября) и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом  демократическом мире.
Справедливым или демократическим миром… правительство считает не-медленный мир без аннексий (т.-е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций.
Обращаясь с этим предложением мира к правительствам и народам всех воюющих стран, временное рабочее и крестьянское правительство России обращается также в особенности к сознательным рабочим трёх самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии. Рабочие этих стран оказали наибольшие услуги делу прогресса и социализма…
_______

Наше обращение должно быть направлено и к правительствам, и к на-родам. Мы не можем игнорировать правительства, ибо тогда затягивается возможность заключения мира, а народное правительство не смеет это делать, но мы не имеем никакого права одновременно не обратиться и к народам. Везде правительства и народы расходятся между собой, а поэтому мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира. Мы, конечно, будем всемерно отстаивать всю нашу программу мира без аннексий и контрибуций. Мы не будем отступать от нее, но мы должны вышибить из рук наших врагов возможность сказать, что их условия другие, и поэтому нечего вступать с нами в переговоры. Нет, мы должны лишить их этого выигрышного положения и не ставить наших условий ультимативно. Поэтому и включено положение о том, что мы рассмотрим всякие условия мира, все предложения. Рассмотрим, это еще не значит, что примем. Мы внесем их на обсуждение Учредительного собрания, которое уже будет властно решать, что можно и чего нельзя уступить. Мы боремся против обмана правительств, которые все на словах говорят о мире, справедливости, а на деле ведут захватные грабительские войны. Ни одно правительство не скажет всего того, что думает. Войну нельзя кончить отказом, войну нельзя кончить одной стороне. Мы предлагаем перемирие на три месяца, но не отвергаем и более короткого срока, чтобы хоть на короткое время могла вздохнуть свободно измученная армия и, кроме того, во всех культурных странах необходимо созвать народные собрания, чтобы обсудить условия. 

3.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ  СЛОВО  ПО  ДОКЛАДУ  О  МИРЕ.
Я буду высказываться решительно против того, чтобы наше требование о мире было ультимативным. Ультимативность может оказаться губительной для нашего дела.
Мы наше обращение разошлём повсюду, все будут знать. Скрыть об условиях, выдвинутых нашим рабоче-крестьянским правительством, будет нельзя.
Нельзя скрыть о нашей рабоче-крестьянской революции, свергнувшей правительство банкиров и помещиков.
При ультимативности, правительства могут не ответить, при нашей редак-ции они должны будут ответить. Пусть каждый будет знать, что думают их правительства. Мы не хотим тайны. Мы хотим, чтобы правительство всегда было под контролем общественного мнения своей страны.
Полное осуществление наших мыслей зависит только от свержения всего капиталистического строя. …Нам главное надо раскрыть всю мерзость, все негодяйство буржуазии и ее коронованных и некоронованных палачей, по-ставленных во главе правительства.

  4.
ДОКЛАД  О  ЗЕМЛЕ  8  НОЯБРЯ  (26  ОКТЯБРЯ).
Мы полагаем, что революция доказала и показала, насколько важно, чтобы вопрос о земле был поставлен ясно. Возникновение вооруженного восстания, второй октябрьской революции ясно доказывает, что земля должна быть передана в руки крестьян. Преступление совершало то правительство, которое свергнуто, и соглашательские партии меньшевиков и с.-р., которые под разными предлогами оттягивали разрешение земельного вопроса и тем самым привели страну к разрухе и к крестьянскому восстанию. Фальшью и трусливым обманом звучат их слова о погромах и анархии в деревне. Где и когда погромы и анархия вызывались разумными мерами? Если бы правительство поступало разумно, и если бы его меры шли навстречу нуждам крестьянской бедноты, то разве крестьянская масса стала бы волноваться?
Я прочту вам те пункты декрета, который должно выпустить ваше Советское правительство.
ДЕКРЕТ  О  ЗЕМЛЕ.
1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.
2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем живым и мертвым инвентарем, усадебными по-стройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.
3) Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом.
4) Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией “Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов” и опубликованный в номере 88 этих “Известий” (Петроград № 88, 1 сентября (19 августа) 1917 г.).
5) Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются.
Крестьянский  наказ  о  земле.
“Вопрос о земле, во всём его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием.
Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:
1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема.
…
6) Земледельцы, вследствие старости или инвалидности, утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.
7) Землепользование должно быть уравнительным, т.-е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительской норме.
8) Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению.
Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарём и проч. должно взять на себя государство.
Переселение производится в следующем порядке: желающие безземельные крестьяне, затем порочные члены общества, дезертиры и проч. и, наконец, по жребию, либо по соглашению”.
Все содержащееся в этом наказе, как выражение безусловной воли огромного большинства сознательных крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь до Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности немедленно, а в известных своих частях с той необходимой постепенностью, которая должна определяться уездными Советами крестьянских депутатов.
_______

Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были не согласны. И если даже крестьяне пойдут и дальше за социалистами-революционерами и если они даже этой партии дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: – пусть так. Жизнь – лучший учитель, а она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос.

5.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ  ОБ  ОБРАЗОВАНИИ  РАБОЧЕГО 
И  КРЕСТЬЯНСКОГО  ПРАВИТЕЛЬСТВА.
Всероссийский съезд советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановляет:
Образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного собрания, временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом народных комиссаров.
Контроль над деятельностью народных комиссаров и право смещения их принадлежит Всероссийскому съезду советов… и его Центральному исполнительному комитету.
В настоящий момент Совет народных комиссаров составляется из следующих лиц:
Председатель Совета – Владимир Ульянов (Ленин);
Народный комиссар по внутренним делам – А. И. Рыков
Земледелия – В. П. Милютин;
Труда – А. Г. Шляпников;
По делам военным и морским – комитет в составе: В. А. Овсеенко (Ан-тонов), Н. В. Крыленко и П. Е. Дыбенко;
По делам торговли и промышленности – В. П. Ногин;
Народного просвещения – А. В. Луначарский;
Финансов – И. И. Скворцов (Степанов);
По делам иностранным – Л. Д. Бронштейн (Троцкий);
Юстиции – Г. И. Оппоков (Ломов);
По делам продовольствия – И. А. Теодорович;
Почт и телеграфа – Н. П. Авилов (Глебов);
Председатель по делам национальностей – И. В. Джугашвили (Сталин)».

Примечание 4. Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдат-ских депутатов, с участием представителей уездных и губернских Советов крестьянских депутатов, назначенный В. Ц. И. К. С. Р. и С. Д. первого созыва на 2 ноября (20 октября), открылся 7 ноября (25 октября) 1917 г. в 10 час. 45 мин. вечера. По данным мандатной комиссии, на съезде присутствовало 670 делегатов: 300 большевиков, 193 эсера (из них 169 левых), 68 меньшевиков, 14 объединенных с.-д. интернационалистов, 10 – Н. П. С и П. С.-Д., 49 других партий и 36 беспартийных.
(Уже по этих данным можно сомневаться в полномочиях съезда: не были полностью представлены своими депутатами крестьяне, которые составляли большинство населения России, да и представительство солдат было весьма со-мнительно – шла война. Непропорционально большое количество депутатов-большевиков говорит о том, что они были представлены в ущерб другим партиям, что и подтвердили выборы в Учредительное собрание.)
Основными вопросами съезда было создание Советского правительства  и принятие декретов о земле и о мире. Съезд имел всего два заседания – 7 и 8 ноября (25 и 26 октября). Первое заседание его было посвящено конструированию президиума и прениям по вопросу о полномочиях съезда. Меньшевики и эсеры, огласив декларации протеста против «военного заговора и захвата власти, устроенного большевиками за спиной других партий и фракций, представленных в Советах», покинули съезд. К ним присоединились также меньшевики-интернационалисты, бундовцы и члены еврейской соц.-дем. партии «Поалей-Цион». (После этого легитимность Съезда тем более сомни-тельна).
На этом же заседании… съезд принял …воззвание о переходе власти к Советам. Так как Ленин на этом заседании не присутствовал, то воззвание было оглашено
 А. В. Луначарским.
Второе и последнее заседание съезда происходило  с 9 час. вечера 8 ноября (26 октября) до 5 час. 15 м. утра 9 ноября (27 октября). Съезд принял постановление об отмене смертной казни, декреты о земле, об образовании Советского правительства и избрал В. Ц. И. К. в составе 101 человека (62 большевика, 29 левых эсеров, 10 от других партий). При этом было принято постановление, что состав В. Ц. И. К. должен быть пополнен представителями крестьянских Советов, армейских организаций, а также групп, ушедших со съезда.
Печатаемые речи Ленина являются газетными отчетами. Стенограммы речей на съезде не велись из-за саботажа стенографисток.
*
Бонапартизм Ленина и его стремление к захвату власти тут же создали первый кризис Советской власти.
РСДРП(м), то есть меньшевики, и правые эсеры, настаивали даже на неучастии в правительстве «персональных виновников Октябрьского переворота Ленина и Троцкого».
Примечание 18. Запрос левых эсеров, оглашенный на заседании В. Ц. И. К. 17(4) ноября, гласил: «фракция левых эсеров предлагает Ц. И. К. обратиться к председателю Совета народных комиссаров Ульянов-Ленину со следующим спешным запросом: на Втором съезде С. Р. и С. Депутатов было установлено, что Ц. И. К. является верховным органом, перед которым в полной мере ответственно правительство. Между тем за последние дни опубликован ряд декретов (от имени правительства) без всякого обсуждения и санкций Ц. И. К. В том же порядке проведены правительственные действия, фактически отменявшие начала гражданских свобод.
Мы предлагаем запрос к председателю совета комиссаров.
1. На каком основании проекты декретов и иных актов не предоставляются на рассмотрение Ц. И. К.
2. Намерено ли правительство отказаться от произвольно установленного им совершенно недопустимого порядка декретирования законов».

Документы и материалы, № 3.
«Заявление В. П. Ногина и др. об уходе из С. Н. К.
17 (4) ноября 1917 г.
Мы стоим  на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий. Мы считаем, что только образование такого правительства дало бы возможность закрепить плоды героической борьбы рабочего класса и революционной армии в октябрьские-ноябрьские дни.
Мы полагаем, что вне этого есть только один путь: сохранение чисто-большевистского правительства средствами политического террора. На этот путь вступил Совет народных комиссаров. Мы на него не можем и не хотим вступать. Мы видим, что это ведёт к отстранению массовых пролетарских организаций от руководства политической жизнью, к установлению безответственного режима и к разгрому революции страны. Нести ответственность за эту политику мы не можем и потому слагаем с себя пред Ц. И. К. звание народных комиссаров.
Народный комиссар Торговли и Промышленности В. Ногин.
Народный комиссар по Внутренним делам А. Рыков. 
Народный комиссар Земледелия В. Милютин.
Народный комиссар по Продовольствию Т. Теодорович.

К настоящему заявлению присоединяются: Д. Рязанов. Комиссар по делам печати Н. Дербышев. Комиссар Государственной типографии И. Арбузов. Комиссар Красной Гвардии Юренев. Заведывающий отделом конфликтов в Министерстве Труда Г. Федоров – (председатель рабочей секции). Заведывающий отделом Законод. Предпр. Комиссар
Гр. Ю. Ларин».

Документы и материалы, № 4.
«Заявление в Ц. К.  Р. С.- Д. Рабочей Партии (большевиков)
17(4) ноября 1917 г.
Ц. К. Р. С.- Д. Р. П. (большевиков) 14(1) ноября принял резолюцию, на деле отвергающую соглашение с партиями, входящими в Совет р. и с. депутатов, для образования социалистического Советского правительства.
Мы считаем, что только немедленное соглашение на указанных нами условиях дало бы возможность пролетариату и революционной армии закрепить завоевания Октябрьской революции, укрепиться на новых позициях и собрать силы для дальнейшей борьбы за социализм.
Мы считаем, что создание такого правительства необходимо ради предотвращения дальнейшего кровопролития, надвигающегося голода, разгрома революции калединцами, обеспечения созыва Учредительного собрания в назначенный срок и действительного проведения программы мира…
Неимоверными усилиями нам удалось добиться пересмотра решения   Ц. К. и новой резолюции,  которая могла бы стать основой создания советского правительства.
Однако это новое решение вызвало со стороны руководящей группы    Ц. К. ряд действий, которые явно показывают, что она твёрдо решила не допустить образования правительства советских партий и отстаивать чисто большевистское правительство, во что бы то ни стало и каких бы жертв от рабочих и солдат это ни стоило бы.
Мы не можем нести ответственность за эту гибельную политику Ц. К., про-водимую вопреки воле громадной части пролетариата и солдат, жаждущих скорейшего прекращения кровопролития между отдельными частями демократии.
Ю. Каменев, А. И. Рыков, В. Милютин, Г. Зиновьев, В. Ногин».
*
Впоследствии, уже 12 декабря (29 ноября), при обсуждении заявления об обратном приеме их в ЦК партии, Ленин ответил, «что назад их не принимаем». Но приняли.
Каменев Л. Б. (Розенфельд), в 1918 – 1926 гг. был председателем Моссовета, «в январе 1935 г. был присужден к тюремному заключению на 10 лет, а в августе 1936 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верхсуда как главный руководитель подпольного контр-революционного троцкистско-зиновьевского центра, имевшего целью восстановление капитализма в С. С. С. Р., и как непосредственный организатор злодейского убийства товарища С. М. Кирова и подготовки террористических актов против товарища Сталина и других руководителей В. К. П.(б) и советского правительства».
Зиновьев Г.Е. (Радомысльский), в 1917 – 1926 – председатель Петросовета, «в январе 1935 г. присуждён к тюремному заключению на 5 лет» по тем же статьям, что и Каменев; его тоже расстреляли.
Рыков А. И., в 1924 – 1930 гг. был председателем Совнаркома, до 1936 г. – нарком связи СССР. В 1938 г. по делу «Правотроцкистского антисоветского блока» приговорен к расстрелу.
 Ногин В. П., нарком текстильной  промышленности, умер в 1924 г.
*

«ОТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ (БОЛЬШЕВИКОВ).

Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России.
Товарищи!
Всем известно, что Второй Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов дал большинство делегатов из партии большевиков.
Этот факт является основным фактом для понимания только что состоявшейся и победившей как в Петрограде и в Москве, так и во всей России революции. Именно этот факт постоянно забывают и обходят все сторонники капиталистов и бессознательные пособники их, подрывающие основное начало новой революции, именно: вся власть Советам. В России не должно быть иного правительства, кроме Советского правительства. В России завоёвана советская власть, и переход правительства из рук одной советской партии в руки другой партии обеспечен без всякой революции, простым решением Советов, простым перевыбором депутатов в Советы. Второй Всероссийский съезд советов дал большинство партии большевиков. Только правительство, составленное этой партией, является, поэтому, Советским правительством. И всем известно, что Центральный Комитет партии большевиков… призвал на свое заседание трех виднейших членов группы левых эсеров…, и предложил им участвовать в новом правительстве. Мы крайне сожалеем, что товарищи левые эсеры отказались, … мы во всякое время готовы включить левых эсеров в состав правительства, но мы заявляем, что, как партия большинства на Втором Всероссийском съезде советов, мы вправе и обязаны перед народом составить правительство. Всем известно, что Второму Всероссийскому съезду советов Центральный комитет нашей партии предложил чисто большевистский список народных комиссаров и что Съезд этот список чисто большевистского правительства одобрил.
Поэтому абсолютно лживы, и только от врагов народа, только от врагов советской власти исходят и могут исходить обманные заявления, будто большевистское правительство не есть советское правительство. Напротив, только большевистское правительство может быть теперь, после Второго, Всероссийского съезда советов, впредь до созыва третьего, или впредь до перевыборов Советов, или впредь до составления нового правительства Центральным исполнительным комитетом, – только большевистское правительство может быть теперь признано Советским правительством.
*      *
    *
Товарищи! Несколько членов Ц. К. нашей партии и Совета народных комиссаров, Каменев, Зиновьев, Ногин, Рыков, Милютин и немногие другие, вышли вчера, 17 (4) ноября, из Ц. К. нашей партии и – три последних – из Совета народных комиссаров. В такой большой партии, как наша, несмотря на пролетарски-революционный курс нашей политики, не могло не оказаться отдельных товарищей, недостаточно стойких и твёрдых в деле борьбы с врагами народа. Задачи, стоящие сейчас перед нашей партией, поистине неизмеримы, трудности огромны, – и несколько членов нашей партии, занимавшие раньше ответственные посты, дрогнули перед натиском буржуазии и бежали из нашей среды. Вся буржуазия и все её пособники ликуют по поводу этого, злорадствуют, кричат о развале, пророчат гибель большевистского правительства.
Припомните, товарищи, что двое из дезертиров, Каменев и Зиновьев, уже перед восстанием в Петрограде выступили, как дезертиры и как штрейк-брехеры, ибо они голосовали… против восстания…
Мы твердо стоим на принципе Советской власти, т.-е. власти большинства, получившегося на последнем Съезде советов, мы были согласны и остаемся согласны разделить власть с меньшинством Советов, при условии лойяльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, …состоящую в постепенных, но твёрдых и неуклонных шагах к социализму. Но никаким ультиматумам интеллигентских группок, за коими массы не стоят, за коими на деле стоят только корниловцы, савинковцы, юнкера и пр., мы не подчинимся».
*
Примечание 35. Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов проходил в Петрограде 23 ноября – 8 декабря (10 – 25 ноября) 1917 г. На съезде присутствовало 330 делегатов, из них 195 левых эсеров, 65 правых эсеров и центра, 37 большевиков и 33 прочих. Съезд проходил очень бурно. Борьба с правыми эсерами на съезде осложнялась шатанием левых, пытавшихся сохранить единство партии эсеров. Правые (эсеры)… покинули съезд через несколько дней (после начала съезда). Большинство съезда отказалось… выслушать доклад Совнаркома. «Если мы дадим слово Народным комиссарам, мы тем самым предрешим вопрос об образовании власти». Поэтому Ленину пришлось выступать на съезде не от имени Совнаркома, а как члену съезда… Первоначально левые эсеры защищали свое старое предложение о создании «однородного социалистического правительства» и провели на съезде соответствующую резолюцию: «Власть организуется Исполнительным комитетом Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов из всех социалистических партий, от народных социалистов до большевиков включительно». Однако после того как по вопросу о власти между большевиками и левыми эсерами было достигнуто соглашение, съездом единогласно была принята резолюция, одобряющая политику Совнаркома и условия соглашения.
*
«ДЕКРЕТ  ОБ АРЕСТЕ  ВОЖДЕЙ ГРАЖДАНСКОЙ  ВОЙНЫ
ПРОТИВ  РЕВОЛЮЦИИ.
Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов на-рода, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов.
На местные Советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов в виду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции.
Декрет вступает в силу с момента его подписания.
Председатель Совета Народных Комиссаров.
Вл. Ульянов (Ленин).
Петр.,
11 декабря (28 ноября) 1917 г.
10;  час. вечера». 
Примечание 47. Непосредственным поводом к изданию Декрета об аресте вождей гражданской войны против революции была контр-революционная демонстрация, организованная кадетами «в защиту Учредительного собрания» 11 декабря (28 ноября) 1917 г. После демонстрации несколько десятков членов Учредительного собрания – кадетов и эсеров, ворвавшись в Таврический дворец, попытались явочным порядком открыть заседание Учредительного собрания, «чтобы создать, таким образом, видимость “законного” прикрытия для калединской контр-революции». 
По распоряжению Совнаркома, здание Таврического дворца было занято Красной гвардией, а «совещание членов Учредительного собрания» распущено. В целях подавления кадетско-калединской контр-революции, в тот же день вечером Совнарком принял декрет и воззвание об объявлении кадетов врагами народа.
*
«ЗАСЕДАНИЕ В. Ц. И. К. 14 (1) ДЕКАБРЯ 1917 Г.
1.
ВЫСТУПЛЕНИЕ  ПО ВОПРОСУ  О  СОЗДАНИИ
ВЫСШЕГО  СОВЕТА  НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА.
Газетный  отчет.
В защиту советского проекта выступает Ленин, указывающий, что Высший совет народного хозяйства не может быть сведён к парламенту, а должен быть таким же боевым органом для борьбы с капиталистами и помещиками в экономике, каким Совет народных комиссаров является в политике».
Примечание 51. Организация В. С. Н. Х. Идея создания Высшего совета народного хозяйства («Высшего экономического совета»),  –  была выдвинута Центральным Советом фабрично-заводских комитетов в первые же дни после захвата власти. Уже 8 ноября (26 октября) в Смольном состоялось совещание под председательством Ленина, на котором было принято решение о создании руководящего общехозяйственного центра.
8 декабря (25 ноября) В. Ц. И. К., после доклада Н. И. Бухарина о проекте организации В. С. Н. Х., в виду протеста левых эсеров, требовавших на основании решения Чрезвычайного крестьянского съезда, чтобы половина мест в В. С. Н. Х. была отдана представителям крестьянской секции, передал вопрос в комиссию для дополнительной разработки.
В окончательной форме вопрос обсуждался на заседании В. Ц. И. К. 14 (1) декабря. …Левые эсеры снова внесли поправки об увеличении представительства крестьянской секции в В. С. Н. Х. и об организации его не при Совете народных комиссаров, а при В. Ц. И. К. Против этих поправок выступил Ленин. Поправки большинством 161 против 104 были отвергнуты.
При этом решающее большинство в В. С. Н. Х. было отдано рабочим представителям (от крестьянской секции входило 5 человек).
2.
Примечание 52. Вопрос об аресте кадетов был поставлен на заседании В. Ц. И. К. 14(1) декабря по требованию фракции левых эсеров, внесшей запрос: «на каком основании  арестованы члены Учредительного собрания, которые должны пользоваться личной неприкосновенностью, как члены верховного органа всенародной власти». После прений большинством 150 против 98 при 3 воздержавшихся были приняты резолюции о декретах по поводу к.-д. партии и о созыве Учредительного собрания: «Ц. И. К. считает, что решение Совета народных комиссаров созвать Учредительное собрание при наличности в Петрограде 400 депутатов, предъявивших свои полномочия, является самым целесообразным способом обеспечить в кратчайший срок созыв Учре-дительного собрания».
*
РЕЧЬ  ПО  ВОПРОСУ  ОБ  УЧРЕДИТЕЛЬНОМ  СОБРАНИИ
И  АРЕСТАХ  ЧЛЕНОВ  КАДЕТСКОЙ  ПАРТИИ.
Протокольная запись. 
«Если брать Учредительное собрание вне обстановки классовой борьбы, дошедшей до гражданской войны, то мы не знаем пока учреждения более совершенного для выявления воли народа. Но нельзя витать в области фантазий. Учредительному собранию придётся действовать в обстановке гражданской войны. Начали гражданскую войну буржуазно-калединские элементы.
Нам предлагают созвать Учредительное собрание так, как оно было задумано. Нет-с, извините! Его задумывали против народа. Мы делали переворот для того, чтобы иметь гарантии, что Учредительное собрание не будет использовано против народа, чтобы гарантии эти были в руках правительства. В нашем декрете ясно, недвусмысленно сказано, когда будет созвано Учредительное собрание. Мы сказали, когда будут 400 человек, мы Учредительное собрание созовем.
Вы говорили, надо изолировать буржуазию. Но кадеты, прикрываясь … лозунгом Учредительного собрания, на деле открывают гражданскую войну. Они говорят: “Мы хотим в Учредительном собрании сидеть и в то же время организовать гражданскую войну, а вы на это отвечаете фразами об изоляции”.
Далее Ленин останавливается на возражении, что большевиков также объявляли врагами народа. Нам грозили, что нас объявят врагами народа, но этого не сделали. Они этого не смели сделать, они ловили отдельных лиц, клеветали. Мы скажем народу правду. Мы скажем народу, что его интересы выше интересов демократического учреждения».
Примечание 53. Ленин имеет в виду следующий декрет: «К открытию Учредительного собрания»:
«1) первое заседание Учредительного собрания собирается по пригла-шению комиссара над Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание Комиссией по прибытии в Петроград более четырехсот членов Учредительного собрания;
2) заседание открывается лицом, уполномоченным на то Советом на-родных комиссаров при наличности в зале заседания не менее четырехсот членов Учредительного собрания».
По постановлению Совнаркома, для руководства деятельностью Комиссии, 6 декабря (23 ноября) над нею был назначен комиссар М. С. Урицкий. После отказа комиссии работать под его руководством, она была в тот же день арестована, но вскоре, 10 декабря (27 ноября), по распоряжению Ленина, освобождена. Чтобы ликвидировать все претензии комиссии, Совнарком и принял 9 декабря (26 ноября) настоящий декрет.
*

Примечание 56. Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов – был открыт от имени президиума Чрезвычайного крестьянского съезда М. А. Спиридоновой 9 декабря (26 ноября) 1917 г. В состав его входили делегаты губернских Советов крестьянских депутатов, приглашенные Исполнительным комитетом Всероссийского Совета крестьянских депутатов первого созыва, и Чрезвычайный крестьянский съезд в полном составе. Съезд проходил в очень напряженной обстановке. Особенно острая борьба разгорелась на нем по вопросу об отношении к Учредительному собранию в связи с постановлением Совнаркома об отсрочке его открытия и декретом об объявлении кадетов врагами народа.
Для доклада по этим вопросам на съезд прибыл Ленин. По его докладу на съезд были внесены две резолюции: правых эсеров, объявлявших деятельность Совнаркома «преступной», и левых, одобрявших, хотя и с некоторыми оговорками, декрет Совнаркома. Съезд принял первоначально резолюцию правых эсеров, а затем при переголосовании – резолюцию левых. Съезд окончательно раскололся 16 (3) декабря по вопросу о предоставлении слова Л. Д. Троцкому для доклада о мирных переговорах. Правые отказались заслушать его доклад, покинули съезд и в дальнейшем заседали отдельно.
Съезд… избрал ВЦИК советов крестьянских депутатов в составе 108   человек (81 левых с.- р., 20 большевиков и 7 прочих).
*
  «РЕЧЬ  НА  ВТОРОМ  ВСЕРОССИЙСКОМ  СЪЕЗДЕ
 КРЕСТЬЯНСКИХ  ДЕПУТАТОВ  15(2)  ДЕКАБРЯ  1917 Г.
«…Когда я пришел сюда, я слышал часть речи последнего оратора, который,  обращаясь ко мне, сказал вам, что я хочу разогнать вас штыками».
Примечание 57. Ленин имеет в виду заявление делегата съезда Моисеева: «У нас не власть Советов, а власть Ленина, которому вы только что аплодировали… Ульянов знает, что если вы с ним не согласитесь, он разгонит вас штыками». 
«Товарищи, я хочу вам сказать, как мы понимаем переворот 7 ноября (25 октября). Товарищи, здесь говорили, что новая волна революции, быть может, сметет Советы. Я говорю: это не будет. Я твердо убежден, что Советы никогда не погибнут; революция 7 ноября (25 октября) доказала нам это. Советы никогда не погибнут, потому что они образовались… не по чьему-то личному почину, а по воле народных масс, снизу. Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собраний. (Шум, крики: “ложь!”.) Партия большевиков всегда говорила, что высший орган – Советы. Нельзя говорить, что это ложь, потому что через Учредительное собрание революции, которые были в Европе и кото-рые свергали монархию, образовывали буржуазную республику. Такая револю-ция, какая произошла у нас, никогда и нигде ещё не была.
…Вы знаете, товарищи, как происходили выборы в Учредительное собрание. Это один из самых передовых способов выбирать, потому что здесь выбираются не отдельные лица, а партийные представители. И это шаг вперед потому, что революцию делают не лица, а партия. Когда происходили выборы в Учредительное собрание, была одна партия эсеров, партия, которая имеет большинство в Учредительном собрании. Теперь этого нет… Когда происходили выборы, народ выбирал не тех, кто выражает его волю, его желание. Вы говорите, что мы объявили целую партию кадетов врагами народа. – Да, мы это сделали, выражая волю второго съезда советов рабочих и солдатских депутатов… Когда люди устраивают восстание против рабочих и крестьян, против Советов, а другой рукой показывают на высокий мандат в Учредительное собрание, мы перед этим не остановимся… И мы говорим, что они, партия кадетов – партия буржуазии, враги народа, и мы будем бороться с ней».
*
Из статьи «Как организовать соревнование».   
«Буржуазные писатели исписали и исписывают горы бумаги, воспевая конкуренцию, частную предприимчивость и прочие великолепные доблести и прелести капиталистов и капиталистического порядка. Социалистам ставили в вину нежелание понять значение этих доблестей и считаться с “натурой чело-века”. А на самом деле капитализм давно заменил мелкое товарное самостоятельное производство, при котором конкуренция могла в сколько-нибудь широких размерах воспитывать предприимчивость, энергию, смелость почина, крупным и крупнейшим фабричным производством…
Социализм не только не угашает соревнования, а напротив, впервые создаёт возможность применить его действительно широко, действительно в массовом размере, втянуть действительно большинство трудящихся на арену такой работы, где они могут проявить себя, развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе – непочатый родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами и миллионами.
Наша задача теперь, когда социалистическое правительство у власти, –  организовать соревнование.
Прихвостни и прихлебатели буржуазии рисовали социализм, как однообразную, казённую, монотонную, серую казарму. Лакеи денежного мешка, холопы эксплуататоров – господа буржуазные интеллигенты – “пугали” социализмом народ, именно при капитализме осуждённый на каторгу и казарму безмерного, нудного труда, полуголодной жизни, тяжелой нищеты. Первым шагом к освобождению трудящихся от этой каторги является конфискация помещичьих земель, введение рабочего контроля, национализация банков.
Каждая фабрика, где выкинут вон капиталист или хотя бы обуздан на-стоящим рабочим контролем, каждая деревня, где выкурили помещика-эксплуататора и отобрали его землю, является теперь, и только теперь, поприщем, на котором может проявить себя человек труда, может разогнуть немного спину, может выпрямиться, может почувствовать себя человеком. Впервые после столетий труда на чужих, подневольной работы на эксплуататоров является возможность работы на себя, и притом работы, опирающейся на все завоевания новейшей техники и культуры.
Конечно, эта величайшая в истории человечества смена труда подневольного трудом на себя не может произойти без трений, трудностей, конфликтов, без насилия по отношению к закоренелым тунеядцам и их прихвостням. На этот счет ни у кого из рабочих иллюзий нет: закаленные долгими и долгими годами каторжной работы на эксплуататоров, бесчисленными издевательствами и надругательствами с их стороны, закаленные нуждой, рабочие и беднейшие крестьяне знают, что нужно время, чтобы сломать сопротивление эксплуататоров. Рабочие и крестьяне нисколько не заражены сантиментальными иллюзиями господ интеллигентиков, всей этой новожизненской и прочей слякоти, которые “кричали” против капиталистов до хрипоты, “жестикулировали” против них, “громили” их с тем, чтобы расплакаться и вести себя подобно побитому щенку, когда дошло до дела, до реализации угроз, до выполнения на практике дела смещения капиталистов.
Великая смена труда подневольного трудом на себя, трудом, планомерно организованным в гигантском, общегосударственном (в известной мере и в интернациональном, в мировом) масштабе, требует также – кроме “военных” мер подавления сопротивления эксплуататоров – громадных организационных, ор-ганизаторских усилий…
Во что бы то ни стало надо разбить старый, нелепый, дикий, гнусный и мерзкий предрассудок, будто управлять государством, будто ведать организационным строительством социалистического общества могут только так наз. “высшие классы”, только богатые или прошедшие школу богатых классов.
Учёт и контроль – вот главная экономическая задача каждого Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, каждого потребительского общества, каждого союза или комитета снабжения, каждого фабрично-заводского комитета или органа рабочего контроля вообще.
Учёт и контроль, если они производятся Советами… как верховной государственной властью или по указаниям, по полномочию этой власти, – учёт и контроль повсеместный, всеобщий, универсальный, –  учёт и контроль за количеством труда и за распределением продуктов – в этом суть социалистического преобразования, раз политическое господство пролетариата создано и обеспечено.
Учёт и контроль, которые необходимы для перехода к социализму, могут быть только массовым. Только добровольное и добросовестное, с революционным энтузиазмом производимое, сотрудничество массы рабочих и крестьян в учёте и контроле за богатыми, за жуликами, за тунеядцами, за хулиганами может победить эти пережитки проклятого капиталистического общества, эти отбросы человечества, эти безнадежно гнилые и омертвевшие члены, эту заразу, чуму, язву, оставленную социализму по наследству от капитализма.
Рабочие и крестьяне, трудящиеся и эксплуатируемые! Земля, банки, фабрики, заводы перешли в собственность всего народа! Беритесь сами за учет и контроль производства и распределения продуктов, – в этом и только в этом путь к победе социализма, залог его победы, залог победы над всякой эксплуатацией, над всякой нуждой и нищетой! Ибо в России хватит хлеба, железа, леса, шерсти, хлопка и льна на всех, лишь бы правильно распределить труд и продукты, лишь бы победить не только в политике, но и в повседневной экономической жизни врагов народа: богатых, их прихлебателей, – затем жуликов, тунеядцев и хулиганов.
Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся. Чтобы обезвредить социалистическое общество от этих паразитов, надо организовать… учёт и контроль… А чтобы  организовать этот учёт и контроль, вполне доступный, вполне подсильный всякому честному, толковому, распорядительному рабочему и крестьянину, надо… возбудить в них – и наладить в общегосударственном масштабе – соревнование по части организаторских успехов, надо, чтобы рабочие и крестьяне ясно поняли разницу между необходимым советом образованного человека и необходимым контролем “простого” рабочего и крестьянина за разгильдяйством, столь обычным у “образованных” людей. Интеллигенты сплошь да рядом дают великолепнейшие советы и руководящие указания, но оказываются до смешного, до нелепого, до позорного “безрукими”, неспособными провести в жизнь эти советы и указания, провести практический контроль за тем, чтобы слово превращалось в дело.
Вот где без помощи и без руководящей роли практиков-организаторов из “народа”, из рабочих и трудящихся крестьян ни в коем случае не обойтись. Ибо “теория, друг мой, сера, но зелено вечное дерево жизни”.
Надо, чтобы каждая “коммуна” – любая фабрика, любая деревня, любое по-требительское общество, любой комитет снабжения – выступили, соревнуя друг с другом, как практические организаторы учёта и контроля за трудом и распределением продуктов. Программа этого учёта и контроля проста, ясна, понятна всякому: чтобы хлеб был у каждого, чтобы все ходили в крепкой обуви и в недраной одежде, имели тёплое жилье, работали добросовестно, чтобы ни один жулик не гулял на свободе, а сидел в тюрьме или отбывал наказание на принудительных работах тягчайшего вида… “Кто не работает, тот пусть не ест” – вот практическая заповедь социализма.
Тысячи форм и способов практического учёта и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами должны быть выработаны и испытаны на практике самими коммунами, мелкими ячейками в деревне и в городе. Разнообразие здесь есть ручательство жизненности, порука успеха в достижении общей единой цели: очистки земли российской от всяких вредных насекомых, от блох – жуликов, от клопов – богатых и прочее и прочее. В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы. В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, жёлтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвёртом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт… ибо только практика может выработать – наилучшие приёмы и средства борьбы».
*
Если «суть социалистического преобразования» в повсеместном учёте и контроле, то это самое что ни на есть тоталитарное общество, в котором нет места главному – человеку. А если расстреливать на месте «виновных» в тунеядстве, то какой же это социализм, то есть светлое будущее всего человечества?

*
ИЗ  «ПРОЕКТА  ДЕКЛАРАЦИИ  ПРАВ  ТРУДЯЩЕГОСЯ  И
ЭКСПЛУАТИРУЕМОГО  НАРОДА.
Учредительное собрание постановляет:
I. 1. Россия объявляется республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Сове-там.
2. Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик.
II. Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации чело-века человеком, полное устранение деления общества на классы… и победу социализма во всех странах, Учредительное собрание постановляет далее:
1.Частная собственность на землю отменяется.
2. Подтверждается советский закон о рабочем контроле и о Высшем совете народного хозяйства…
3. Подтверждается переход всех банков в собственность рабоче-крестьянского государства, как одно из условий освобождения трудящихся масс из-под ига капитала.
4. В целях уничтожения паразитических слоев общества вводится всеобщая трудовая повинность.
…
III. …
 3. Как первый удар международному банковому, финансовому капиталу, Учредительное собрание рассматривает закон об аннулировании займов, заключенных правительством царя, помещиков и буржуазии, выражая уверенность, что Советская власть пойдёт твёрдо по этому пути вплоть до полной победы международного рабочего восстания против ига капитала.
IV. Будучи выбрано на основании партийных списков, составленных до Октябрьской революции, когда народ не мог ещё всей массой восстать против экплуататоров… Учредительное собрание считало бы в корне неправильным, даже с формальной точки зрения, противопоставлять себя Советской власти.
По существу же Учредительное собрание полагает, что теперь, в момент последней борьбы народа с его эксплуататорами, – эксплуататорам не может быть места ни в одном из органов власти.
Поддерживая Советскую власть и декреты Совета народных комиссаров, Учредительное собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества».
*
Выработанный Лениным проект Декларации был внесен им на заседание ВЦИК 16(3) января 1918 года, и был принят единогласно. Декларация от имени ВЦИК была внесена на заседание Учредительного собрания 18(5) января, но «соглашательское большинство последнего отказалось даже обсуждать ее». И это естественно, потому что из текста Декларации следует, что Учредительному собранию отводятся чисто декоративные функции при Советах, в то время как Учредительное собрание должно было определить будущую форму государственного устройства России. А после принятия Постановления ВЦИК (см. ниже)  участь Учредительного собрания была предрешена.
*

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ  В. Ц. И. К. 16 (3) ЯНВАРЯ  1918  Г.
На основании всех завоеваний Октябрьской революции и согласно принятой на заседании Центрального исполнительного комитета 16 (3) января с. г. Декларации трудового и эксплуатируемого народа вся власть в Российской Республике принадлежит Советам и советским учреждениям. Поэтому, всякая попытка со стороны кого бы то ни было, или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема, как контр-
революционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении Советской власти средствами, вплоть до применения вооружённой силы».
*
Примечание 85. Учредительное собрание. Точный состав Учредительного собрания не установлен. Удалось установить 715 депутатов: 412 эсеров, 183 большевика, 17 меньшевиков, 81 национальных групп, 16 кадетов, 2 народных социалиста и 4 неизвестных.
Заседание Учредительного собрания было открыто 18 (5) января в 4 часа дня от имени ВЦИК Я. М. Свердловым, а председателем был избран 244 голосами против 151 В. М. Чернов (кандидатура М. А. Спиридоновой, выдвинутая большевиками и левыми эсерами, собрала 153 голоса).
В виду отказа большинства Учредительного собрания обсуждать «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», большевистская фракция, а затем и левые эсеры покинули Учредительное собрание. А вскоре после их ухода П. Е. Дыбенко отдал караулу приказ разогнать оставшуюся часть членов Учредительного собрания. Заседание…затянулось до 4-х часов ночи, когда и было распущено караулом.
В ночь с 19 (6) на 20 (7) января ВЦИК принял по докладу Ленина декрет о роспуске Учредительного собрания.
Примечание 86. В. М. Чернов на заседании Учредительного собрания заявил: «Учредительное собрание представляет собой самое живое единство всех народов России, и потому уже фактом открытия провозглашается конец гражданской войне между народами, населяющими Россию».
*

ИЗ  «РЕЧИ О  РОСПУСКЕ  УЧРЕДИТЕЛЬНОГО  СОБРАНИЯ 
НА  ЗАСЕДАНИИ  В. Ц. И. К.  19 (6)  ЯНВАРЯ 1918  Г.
Товарищи! Столкновение между Советской властью и Учредительным собранием подготовлено всей историей русской революции, которая была поставлена перед неслыханными задачами социалистического переустройства общества. После событий 1905 года не подлежало никакому сомнению, что царизм доживает свои последние дни, и лишь благодаря отсталости и невежеству деревни ему удалось выкарабкаться из бездны. Революция 1917 года сопровождалась тем явлением, что, с одной стороны, буржуазная империалистическая партия превратилась силою событий в республиканскую партию, а с другой стороны возникли демократические организации – Советы, созданные еще в 1905 году, ибо уже тогда социалисты поняли, что организацией этих Советов создаётся нечто великое, новое и небывалое в истории мировой революции. Советы, которые народ сумел создать вполне самостоятельно, это – форма демократизма, не имеющая себе равной ни в одной из стран.
…По сравнению с царизмом и республикой Керенского, Учредительное собрание было для нас лучше их пресловутых органов власти, но, по мере возникновения Советов, последние, конечно, как всенародные революционные организации, стали несравненно выше всех парламентов всего мира.
Вся власть Советам – сказали мы, и за это мы боремся. Народ хотел созвать Учредительное собрание – и мы созвали его. Но он сейчас же почувствовал, что из себя представляет это пресловутое Учредительное собрание. И теперь мы исполнили волю народа, – волю, которая гласит: вся власть Советам. …Когда я попал из бьющего ключом, полного жизни Смольного – в Таврический дворец, я почувствовал себя так, как будто бы я находился среди трупов и безжизненных мумий.
…По воле Советской власти Учредительное собрание, не признавшее власть народа, распускается».
*

«ТЕЗИСЫ  ПО  ВОПРОСУ  О  НЕМЕДЛЕННОМ  ЗАКЛЮЧЕНИИ
СЕПАРАТНОГО  И  АННЕКСИОНИСТСКОГО  МИРА.
1. Положение русской революции в данный момент таково, что почти все рабочие и громадное большинство крестьян, несомненно, стоит на стороне Советской власти и начатой ею социалистической революции. Поэтому успех социалистической революции в России обеспечен.
2. В то же время гражданская война, вызванная бешеным сопротивлением имущих классов, превосходно сознавших, что перед ними последний и решительный бой за сохранение частной собственности на землю и на средства производства, еще не достигла своего высшего пункта.
3. Кроме того, это сопротивление в его менее активных и невоенных формах: – саботаж, подкуп босяков, подкуп агентов буржуазии, втирающихся в ряды социалистов для того, чтобы погубить их дело, … – это сопротивление оказалось таким упорным, … что борьба с ним неизбежно затянется еще некоторое время… и едва ли закончится… через несколько месяцев.
…
6. … Международная ситуация на 4-ом году войны сложилась так, что вероятный момент взрыва революции и свержения какого-либо из европейских империалистических правительств совершенно не поддается учету. Нет сомнения, что социалистическая революция в Европе должна наступить и наступит. Все наши надежды на окончательную победу социализма основаны на этой уверенности и на этом научном предвидении…
7. Мирные переговоры в Брест-Литовске вполне выяснили…, что у германского правительства, безусловно, взяла верх военная партия, которая по сути дела уже поставила России ультиматум. Ультиматум этот таков: либо дальнейшая война, либо аннексионистский мир, т.-е. мир на условии, что мы отдаём все занятые нами земли, германцы сохраняют все занятые ими земли и налагают на нас контрибуцию (прикрытую внешностью платы за содержание пленных), в 3 миллиарда рублей, с рассрочкой платежа на несколько лет.
…
9. Рассматривая доводы за немедленную революционную войну, мы встречаем прежде всего тот довод, что сепаратный мир будет теперь, объективно, соглашением с немецкими империалистами, “империалистической сделкой”, что, следовательно, такой мир был бы полным разрывом с основными принципами пролетарского интернационализма.
Кто называет оборонительной и справедливой войной войну с германским империализмом, а на деле получает поддержку от анго-французских империалистов и скрывает от народа тайные договоры с ними, тот изменяет социализму…
10. Другой довод за немедленную войну тот, что, заключая мир, мы объективно являемся агентами германского империализма… Но и этот довод явно неверен, ибо революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма…
Другими словами: не тот принцип должен теперь лежать в основе нашей тактики, которому из двух империализмов выгоднее помочь теперь, а тот принцип, как вернее и надежнее можно обеспечить социалистической революции возможность укрепиться или хотя бы продержаться в одной стране до тех пор, пока присоединятся другие страны.
…
14. Нет сомнения, что наша армия в данный момент и в ближайшие недели… абсолютно не в состоянии успешно отразить немецкое наступление…
…
21. Действительно революционной войной в настоящий момент была бы война социалистической республики против буржуазных стран с ясно постав-ленной… целью свержения буржуазии в других странах. Между тем этой цели в данный момент мы себе заведомо не можем ещё поставить. Мы воевали бы теперь, объективно, из-за освобождения Польши, Литвы и Курляндии. Но ни один марксист, не разрывая с основами марксизма и социализма вообще, не может отрицать, что интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение».
*
Примечание 88. Вопрос о подписании сепаратного мира с Германией стал практически перед Советским правительством в середине января 1918 г. н. ст. в связи с отказом «союзников» примкнуть к переговорам о мире и переменой политики немецкой делегации в Бресте. В первый и второй период мирных пере-говоров (2 – 5 и 22 – 28 декабря н. cт. 1917 г.), германская делегация проводила сравнительно либеральную линию в переговорах, согласившись даже 25 (12) декабря положить в основу их советский декрет о мире без аннексий и контрибуций – при условии присоединения к этому принципу государств Антанты.
На первых же заседаниях после перерыва немецкая делегация заявила об отказе от декларации 25 (12) декабря, «ввиду отказа союзников примкнуть к переговорам». На заседаниях 15 (2) и 18 (5) января немцы потребовали «оставления войск по стратегическим соображениям» во всей Польше, Литве, большей части Латвии и Белоруссии, т.-е., по существу, их аннексии.
Московское областное бюро Р. С.- Д. Р. П. (б) (партийные организации Московской, Ярославской, Тверской, Костромской, Владимирской, Нижегородской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Калужской и Орловской губерний) приняло 10 января 1918 г. (28 декабря 1917 г.) резолюцию, требовавшую «прекращения мирных переговоров с империалистами Германии, а также и разрыва всяких дипломатических сношений со всеми дипломированными разбойниками всех стран» и выдвинуло требование созыва партийной конференции или совещания для обсуждения вопроса о мире. Петербургский комитет партии также принял 10 января 1918 г. тезисы, в которых категорически протестовал против возможности заключения империалистического мирного договора с Германией. С другой стороны, Л. Д. Троцкий, возглавлявший тогда русскую мирную делегацию в Бресте, выдвинул предложение разорвать мирные переговоры и объявить состояние войны прекращенным, не подписывая аннексионистского мира.
Точка зрения Ленина не была принята ЦК партии, и на рассмотрение съезда Советов предложена была формула: «войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем».
Примечание 92. Третий Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. происходил в Петрограде 23 – 31 (10 – 18) января 1918 г. Съезд избрал ВЦИК, пропор-ционально числу делегатов, в составе 306 человек, в том числе 160 большевиков, 125 левых эсеров, 7 правых эсеров.
Документы и материалы, № 7.
«Заявление русской делегации, оглашенное Л. Д. Троцким в Брест-Литовске 10 февраля 1918 г.».
 «Именем Совета народных комиссаров правительство Российской федеративной республики настоящим доводит до сведения правительств и народов воюющих с нами союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, со своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращённым. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту».
Примечание 114. Германский император Вильгельм II посчитал, что «неподписание Троцким мирного договора автоматически влечет за собой прекращение перемирия». 16 февраля германское военное командование официально сообщило Советскому правительству о прекращении перемирия с Советской республикой с 12 часов дня 18 февраля… На заседании ЦК партии вечером 17 февраля 6 голосами против 5 было отвернуто немедленное предложение Германии вступить в новые переговоры, но «за революционную войну» не голосовал никто. Единогласно при трех воздержавшихся было принято… постановление: «Если мы будем иметь как факт немецкое наступление, и революционного подъёма в Германии и Австрии не наступит, – заключаем мир».
18 февраля началось наступление немцев. ЦК партии заседал весь день – с небольшими перерывам. Предложение: «немедленно обратиться с предложением о возобновлении мирных переговоров» – на первом заседании было отвергнуто 7 голосами против 6. На втором заседании был поставлен на голосование вопрос: «следует ли немедленно обратиться к немецкому правительству с предложением немедленного заключения мира?» Это предложение было принято 7 голосами против 5. В ночь с 18 на 19 февраля в Берлин, на имя правительства Германии, была послана телеграмма с текстом обращения.
Примечание 120. Ответ на советскую радиограмму с изложением условий мира был получен в Петрограде 23 февраля в 10 1/2 час. утра. Условия мира, по сравнению с предъявленными 10 февраля, были значительно ухудшены. Лифляндия и Эстляндия должны были быть немедленно очищены от Красной армии, и в них вводилась немецкая полиция; Россия обязывалась заключить мир с буржуазными Украинским и Финляндским правительствами и т. д.

*
Итак, 12 или 13 большевиков решили участь России, хотя никто их на это не уполномочивал. Под контроль Германии отходили 780 тыс. кв. км территории бывшей Российской империи, с 66 млн. населения, в том числе Прибалтика, Бессарабия, Украина и часть Белоруссии. Россия теряла до 1 млн. кв. км,  до 40% промышленного потенциала, около трети продовольственных ресурсов. По этому договору часть территории российского Кавказа так и остались в составе Турции. СССР в 1945 – 1953 гг. требовал вернуть их, но США, Великобритания и ФРГ не поддержали эти требования. Финансовые условия мира были таковы, что Россия долго не смогла  бы проводить активную политику на западном и южном направлениях, и восстанавливать мощь своих вооружённых сил. Но самое главное, что, согласно архивным данным, условия Брестского мира Германия, Австрия и Турция согласовали со своими противниками в Первой мировой войне – с Великобританией, Францией, США, Бельгией и Италией.
Германия не могла и мечтать о достижении такого успеха военными средствами; со стороны большевиков это было уже третье предательство интересов России (вопреки всем предыдущим заявлениям) – после Октябрьского переворота и разгона Учредительного собрания. 
*
Из статьи «Странное и чудовищное»
«В резолюции, принятой 24 февраля 1918 г., Московское областное бюро нашей партии вынесло недоверие Центральному Комитету, отказалось подчиняться тем постановлениям его, “которые будут связаны с проведением в жизнь условий мирного договора с Австро-Германией”, и… заявило, что “находит едва ли устранимым раскол партии в ближайшее время”.
Во всем этом ничего не только чудовищного, но и странного нет. Совершенно естественно, что товарищи, резко расходящиеся с Ц. К. в вопросе о сепаратном мире, резко порицают Ц. К. и выражают убеждение в неизбежности раскола. Это все законнейшее право членов партии, это вполне понятно.
Но вот что странно и чудовищно. К резолюции приложен “Объяснительный текст”. Вот он полностью:
“Московское Областное бюро находит едва ли устранимым раскол партии в ближайшее время, причём ставит своей задачей служить объединению всех последовательных революционно-коммунистических элементов, борющихся одинаково как против сторонников заключения сепаратного мира, так и против всех умеренных оппортунистических элементов партии. В интересах международной революции мы считаем целесообразным идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной. Мы по-прежнему видим нашу основную задачу в распространении идей социалистической революции на все иные страны и в решительном проведении рабочей диктатуры, в беспощадном подавлении буржуазной контр-революции в России”.
Подчеркнуты здесь нами те слова, которые… странны и чудовищны.
По первому вопросу, мысль авторов состоит, очевидно, в том, что в интересах международной революции целесообразно идти на возможность поражения в войне, которое ведет к утрате Советской власти, т.-е. к победе буржуазии в России. Высказывая эту мысль, авторы косвенно признают правильность высказанного мной в тезисах…, именно, что неприятие условий мира, предложенных нам Германией, приведет Россию к поражению и к свержению Советской власти.
Вся суть моих тезисов и моих доводов состоит в указании на необходимость принять архитяжкий мир сейчас, в данную минуту, при одновременной серьёзной подготовке революционной войны.
Раз, дескать, германские империалисты будут драть с нас дань, раз они будут запрещать нам пропаганду и агитацию против Германии, то и Советская власть теряет значение, “становится чисто формальной”, таков, вероятно, ход “мысли” авторов резолюции».
*
Примечание 131. «Левое» течение внутри большевистской партии оформилось в начале 1918 г., в связи с разногласиями по вопросу о внешней политике Советской власти. Ряд крупнейших партийных организаций: Московское областное бюро, Петербургский комитет, Уральский областной комитет и др. приняли резолюции с требованием разрыва мирных переговоров.
На заседании ЦК 23 февраля группа «левых» членов ЦК и наркомов подали заявление об отказе от работы в ЦК и уходе со всех ответственных советских постов, и ушли в отставку в начале марта, после подписания прелиминарного мира с немцами.
К «левым» коммунистам принадлежали: Р. Абрамович, И. Арманд, Г. Бо-кий, Н. И. Бухарин, К. Бела-Кун, А. Коллонтай, С. Коссиор, В. Куйбышев, Г. Пятаков, К. Радек, А. Сольц, М. Урицкий, И. Уншлихт, Ем. Ярославский и др.

Документы и материалы, № 10.
«Заявление в Ц. К. группы его членов и народных комиссаров
23 февраля 1918 г.
В центральный комитет Р. С. - Д. Р. П. (большевиков).
Уважаемые товарищи!
На наступление германских империалистов, открыто провозгласивших своей целью подавление пролетарской революции в России, Ц.К. партии ответил согласием заключить мир на тех условиях, которые за несколько дней перед этим были отвергнуты русской делегацией в Бресте. Это согласие, данное при первом же натиске врагов пролетариата, является капитуляцией передового отряда международного пролетариата перед международной буржуазией. Решение заключить мир во что бы то ни стало, принятое под давлением мелкобуржуазных элементов… неизбежно влечет за собой потерю пролетариатом руководящей роли внутри России. Изъятия из сферы действия экономической программы Советской власти, которые мы вынуждены будем сделать при заключении мира для капиталов германского происхождения, сведет на нет работу социалистического строительства, проделанную пролетариатом со времени Октябрьской революции. Сдача позиций пролетариата вовне неизбежно подготовляет сдачу и внутри.
Мы считаем, что… перед пролетариатом с неизбежностью встает задача развития гражданской войны в международном масштабе, задача, ради выполнения которой он не может останавливаться ни перед какими опасностями. Отказ от нее ведет к гибели от внутреннего разложения, равносилен самоубийству.
Мы с презрением отвергаем нападки на Советскую власть со стороны тех соглашательских элементов, для которых борьба с германскими империалистами лишь предлог для установления гражданского мира и которые вместо гражданской войны с международной буржуазией хотят вести национальную войну с Германией на основании единения классов и союза с англо-французской коалицией. Отказ от диктатуры пролетариата во имя войны для нас так же неприемлем, как и отказ от неё во имя мира.
Члены Ц.К. Р.С.- Д.Р.П.  Г. И. Оппоков (А. Ломов), Н. И. Бухарин, А. Бубнов;
В. Смирнов, Ин. Стуков, М. Бронский, В. Яковлев, А. Спундэ, М. Н. Покровский, Георгий Пятаков, М. Урицкий».
А. Иоффе, Н. Крестинский, Ф. Дзержинский посчитали решение ЦК по вопросу о немедленном предложении мира неправильным, но присоединиться к заявлению не смогли, так как полагали, что это может повести к расколу.
*
СЕДЬМОЙ  СЪЕЗД  Р. К. П.(Б). 6 – 8 марта 1918 г.
1.
«ДОКЛАД  О  ВОЙНЕ  И  МИРЕ  7  МАРТА.

… Первые успехи Февральской революции были обусловлены тем, что за пролетариатом шла не только  деревенская масса, но и буржуазия. Отсюда легкость победы над царизмом, чего не удалось достигнуть в 1905 году. Самочинное, стихийное создание Советов рабочих депутатов в Февральскую революцию повторило опыт 1905 года – нам пришлось провозгласить принцип Советской власти. Корниловщина и последующие события, как практические уроки, сделали возможной октябрьскую победу. …Советская власть стала неизбежной.  Далее следует наше триумфальное шествие по всей России, сопутствуемое стремлением всех к миру.
…То, что нами предсказывалось в начале революции и даже в начале войны, и к чему тогда в значительной части социалистических кругов относились с недоверием или даже с насмешкой, именно превращение империалистической войны в гражданскую, 7 ноября (25 октября) 1917 года стало фактом для одной из самых больших и самых отсталых стран, участвовавших в войне. В этой гражданской войне подавляющее большинство населения оказалось на нашей стороне, и вследствие этого победа давалась нам необычайно легко.
Войска, уходящие с фронта, приносили оттуда всюду, куда только они являлись, максимум революционной решимости покончить с соглашательством, и соглашательские элементы, белая гвардия, сынки помещиков оказались лишенными всякой опоры в населении.
Вот почему сплошным триумфальным шествием были первые месяцы русской революции после 7 ноября…
Задача победы над внутренним врагом была в высшей степени легкой за-дачей. Республика Советов родилась сразу. Но оставались еще две гигантской трудности задачи…
Во-первых, это были задачи внутренней организации, стоящие перед всякой социалистической революцией. Отличие социалистической революции от буржуазной состоит именно в том, что во втором случае есть готовые формы капиталистических отношений, а советская власть – пролетарская – этих готовых отношений не получает.
…Вторая из гигантских трудностей – международный вопрос. …Мы по-лучили возможность столь легкого перехода от триумфа к триумфу… только потому, что специально сложившаяся международная конъюнктура временно прикрыла нас от империализма. Только благодаря тому, что наша революция попала в этот счастливый момент, когда ни одна из двух гигантских групп хищников не могла немедленно наброситься одна на другую, ни соединиться против нас, – только этим моментом международных политических и экономических отношений могла воспользоваться и воспользовалась наша революция... Только этим объясняется то, что у нас явились интеллигенты-сверхчеловеки, которые дали себя увлечь этим триумфальным шествием, которые сказали: с международным империализмом мы справимся; там тоже будет триумфальное шествие, там настоящей трудности нет. Мы слишком гордые революционеры, мы прежде всего заявляем: “Немец не сможет наступать”.
Конечно, если брать это дело во всемирно-историческом масштабе, не подлежит никакому сомнению та истина, что если бы наша революция осталась одна, если бы не было революционного движения в других странах, то дело наше было бы безнадежным. Наше спасение… – повторяю – во всеевропейской революции. Итак, совершенно никчемная авантюра – перенесение старого метода решения вопроса борьбы триумфальным шествием на новый исторический период, который перед нами поставил не гнилушек Керенского и Корнилова, а международного хищника – империализм Германии… Брестские переговоры должны были показать, что немец наступит, что немецкое общество не настолько беременно революцией, что она может разразиться сейчас. Если мы вынуждены были демобилизовать армию, то мы отнюдь не забыли, что путём одностороннего приказа втыкать штык в землю войну кончить нельзя.
Как вообще вышло так, что ни одно течение, ни одна организация нашей партии не была против демобилизации? Что же мы – совершенно с ума сошли? Нисколько. Офицеры, не большевики, говорили еще до Октября, что армия не может воевать, что ее на несколько недель на фронте не удержать». (Это было прямым следствием Февральской революции, и двоевластия – Временного пр-вительства и Советов). «Вот почему такой глубокой ошибкой, такой горькой переоценкой событий была революционная фраза: “Немец не может наступать”, из которой вытекала другая: “Мы можем объявить состояние войны прекращенным. Ни войны, ни мира”. Но если немец наступит? “Нет, он не сможет наступать”. …Тот тяжелый кризис, который переживает наша партия, в связи с образованием левой оппозиции, является одним из величайших кризисов, переживаемых русской революций.
Этот кризис будет изжит. Никоим образом ни наша партия, ни наша революция на нем себе шеи не сломают, хотя в данный момент это было совсем близко, совсем возможно. Немецкая революция имеет несчастие идти не так быстро. Это урок, потому что абсолютна истина, что… если немецкая революция не наступит, – мы погибнем.
Сначала сплошное триумфальное шествие в октябре, ноябре, – потом вдруг русская революция разбита в несколько недель немецким хищником, русская революция готова принять условия грабительского договора».
*
Примечание 139. Седьмой съезд Р. К. П. (б) состоялся в Москве 6 – 8 марта 1918 г. Точный состав съезда не установлен. По имеющимся сведениям, на съезде присутствовало 46 делегатов с правом решающего, 24 – с правом совещательного голоса и 10 с неустановленным правом голоса. На съезде было представлено около 300 тыс. членов партии. Центральным вопросом съезда был вопрос о ратификации мирного договора с Германией. Резолюция Ленина была принята 28 голосами против 9 при 1 воздержавшемся.
Предложенное Лениным на VII съезде название – «Российская коммунистическая партия (большевиков)» было принято большинством голосов.
*
И опять возникает вопрос: имели ли право 28 человек, которые не представляли в полном объеме даже РКП(б), решать судьбу России?
*
Документы и материалы, № 11.
«Тезисы о современном моменте, предложенные VII партийному съезду группой противников заключения мира (“левых”).
1. Империалистическая война повсеместно вызывает уже разложение капиталистических производственных отношений…
2. …Германия будет неизбежно стремиться сокрушить советскую власть во что бы то ни стало.
3. Таким образом, момент классовой борьбы… делает невозможным мирное сожительство Советской России с империалистической коалицией…
4. Это положение вещей чрезвычайно ярко проявилось в условиях мира, которые фактически означают полный подрыв советской власти не только в её внешней, но и в её внутренней политике.
5. Эти условия отрезывают центры революции от питающих промышленность производительных областей, разъединяют очаги рабочего движения, убивая ряд крупнейших его центров (Латвия, Украина), сводят на нет международное значение русской революции (отказ от интернациональной пропаганды)…
6. Не давая никакой отсрочки по существу, подписание мира разлагает революционную волю пролетариата к борьбе и задерживает развязывание международной революции.
7. При полном разложении старой армии, революционная война в своей начальной стадии может быть только войной партизанских летучих отрядов, втягивающих в борьбу как городской пролетариат, так и беднейшее крестьянство, и превращая военные действия с нашей стороны в гражданскую войну трудящихся классов с международным капиталом…
8. Кроме того, в условиях распада пролетариата как производительного класса, в связи с безработицей и общей экономической разрухой, мобилизация пролетарской армии удерживала бы пролетариат от распада и закрепляла бы кадры безработных, как солдат пролетарской революции.
9. Поэтому основной задачей партии является ясная тактическая линия войны с империализмом и интенсивнейшая работа по организации обороны со-циализма в процессе этой войны.
10. Между тем политика руководящих учреждений партии была политика колебаний и компромиссов, политикой, которая объективно мешала делу под-готовки революционного отпора и постоянными колебаниями деморализовала даже те передовые отряды, которые с энтузиазмом шли в бой.
11. Социальной основой такой политики был процесс перерождения нашей партии из чисто пролетарской в «общенародную», что не могло не происходить при ее гигантском росте. …Партия вместо того, чтобы поднимать до себя крестьянские массы, спустилась сама до их уровня, из авангарда революции превратилась в «середняка».
12. А между тем даже крестьянство, при дальнейшей борьбе с международным империализмом, будет неизбежно вовлекаться в эту борьбу, так как ему угрожает громадная опасность потерять землю.
13. При таких условиях задачей партии… является:
1. Аннулирование договора о мире».
«Коммунист» № 4, 8 марта 1918 г.
*

Примечание 169. Четвёртый чрезвычайный Всероссийский съезд Советов происходил в Москве с 14 по ночь 16 марта 1918 г. На съезде присутствовало 1204 делегата, их них 795 большевиков, 284 левых эсера, 14 анархистов, 3 украинца-эсера, 24 максималиста, 29 эсеров центра, 38 меньшевиков и 17 бес-партийных. За ратификацию (мирного договора) было подано 734 голоса, против 276, воздержалось от голосования 118.
Съезд принял написанное Лениным постановление о переносе столицы в Москву.
16 марта левые эсеры вышли из Совнаркома, но продолжали сотруднич-ство с большевиками и участвовали в местных органах власти.
Примечание 131. Характерна попытка левых эсеров привлечь «левых» большевиков в лице Бухарина Н. И. к заговору, преследовавшему цель ареста Ленина и создания правительства из левых эсеров и «левых» коммунистов. (Рассказ Н. И. Бухарина, «Правда» № 2, 3 января 1924 г.)
*
Документы и материалы, № 12.
«Тезисы “левых коммунистов” о текущем моменте.
От редакции. Всякому товарищу, следящему за жизнью партии, известно, что ещё в начале января текущего года в партийных рядах возникли серьёзные разногласия вокруг вопроса о заключении мира с Германией.
Эти разногласия дважды обсуждались Центральным Комитетом вместе с ответственными партийными работниками: 20 (7) января, и 3 февраля (21янва-ря). На этих заседаниях наметилось два основных течения, из которых одно, получившее название “правого”, высказывалось за скорейшее заключение мира на предложенных тогда условиях, не доводя дело до разрыва переговоров, и другое, получившее название “левого” – за неприятие этих условий и ведение революционной войны. Промежуточное течение высказывалось за то, чтобы захватного мира не подписывать, но войны также не вести.
Как известно, победило сперва это последнее, промежуточное течение. После начала германского наступления, которое было ответом на тактику прекращения войны без подписания мира, вопрос был снова поставлен на обсуждение в Центральном Комитете и, в конце концов, был решён в сторону необходимости подписания мира. В результате меньшинство, настаивавшие на принятие боя с германским империализмом, вышло из состава Ц. К., и вслед за тем товарищи, примыкавшие к этому течению, покинули ответственные места в органах Советской власти.
…
2. В начале  марта перед пролетарско-крестьянской революцией стал выбор: принять бой или уклонить от боя. Решающее большинство организаций рабочих, солдат и крестьян избрало последний путь. Это большинство составилось из представителей усталой и деклассированной солдатской массы, из представителей части рабочих северной, промышленной полосы России, где оторванность от южных источников сырья, угля и хлеба, в связи с общей хозяйственной разрухой, создала голодание, усиленный распад промышленности, безработицу, перерывы в правильной производительной работе, а следовательно и тенденцию к деклассированию пролетариата и, во всяком случае, к понижению его классовой боеспособности; наконец, из представителей отощавшего... крестьянства северной и центральной промышлен-ной области. Ради сохранения промышленного Севера, который в предшествующее время был центром революции, был заключен мир за счет фактического отделения промышленного Севера от хлебородного и промышленного юга.
3. …Заключение этого мира, как победа отсталых и усталых слоев рабочих и крестьян, есть факт объективный, создающий…новое сочетание классовых сил. …Закрепление в массах бездеятельной «психологии мира» есть объективный факт политического момента.
Но… пролетарские коммунисты… определяют свои задачи, исходя из интересов рабочих всей России в целом и ставя эти задачи в связь с нарастающим международным революционным движением. Не сохранение во что бы то ни стало завоеваний рабочих и крестьян на нынешней, урезанной территории Советской республики, ценою пожертвования этими завоеваниями на остальном пространстве России и ценою мелкобуржуазного перерождения нынешнего Советского государства, а развитие и укрепление всей России, как отряда между-народной рабочей революции против международного империализма…
…
5. Заключение захватного мира в данный момент, безусловно, сильно задержало развитие психологических предпосылок международной революции, которые назревали к весне 1918 года.
Обострение материальных противоречий на почве продовольственного и хозяйственного кризиса в центральных державах (особенно в Австрии), не может быть существенно задержано захватом Украины, так как… германский капитал не сумеет извлечь оттуда необходимых средств продовольствия и производства. Украина захватывается в момент окончания хлебных заготовок, в огне гражданской войны, в момент, когда заводы и копи лишены необходимых рабочих рук, кокса, леса, бензина и т. п.…
Попытки дипломатического маневрирования советской власти… демонстрируют не силу, а слабость революции. Самый факт заключения захватного мира укрепляет оборонческие течения в отсталых слоях международного пролетариата. В Германии империалисты, ссылаясь на этот мир, усиленно обещают рабочим мир и хлеб путем империалистических побед.
6. Расчеты германских империалистов при заключении мира с советской республикой сводились к следующему. С одной стороны, представлялось выгодным отложить военный захват севера России, непосредственное низвержение Советской власти и прямое овладение хозяйством северной России; с другой стороны, было важно подчинить своему влиянию и использовать для нужд германского капиталистического хозяйства хлебородный и промышленный юг; в-третьих, …разрушать социальные завоевания рабочей революции и тем внутренне, с корня, подрывать Советскую власть.
7. Кроме натиска германского империализма, Советской республике грозит натиск союзнической коалиции. Планы немецкого империализма в ближайшее время будут направлены на подчинение хозяйства северной России внутреннему влиянию германского финансового капитала, путем вымогательств у Советской республики, путем попыток выхолостить ее революционное содержание, а не путем прямого низвержения ее. Планы англо-французского и японского империализма будут направлены на полу-оккупацию, полу-реставрацию буржуазно-соглашательского порядка в отдельных областях Дальнего Востока. Наконец, стремления Америки сводятся к тому, чтобы, действуя через советскую власть и не играя на истощение Советской республики (как Германия), подчинять ее влиянию американского капитала.
8. …Мир должен был спасти красную столицу, но он спас только территорию Петербурга и обескровил его, как революционную силу. Петербург лишился значения главного хозяйственного и революционного центра…
9. …В связи с ближайшими последствиями мира… весьма возможной становится тенденция к уклонению большинства коммунистической партии и руководимой ею Советской власти в русло мелко-буржуазной политики нового образца.
В случае если такая тенденция получит осуществление, рабочий класс пере-стает быть гегемоном социалистической революции, ведущим беднейшее крестьянство к уничтожению господства финансового капитала и помещиков; он оказывается силой, вкрапленной в ряды полупролетарско-мелкобуржуазной массы, которая ставит себе задачей не пролетарскую борьбу в союзе с западно-европейским пролетариатом за низвержение империалистической системы, а оборону фермерского отечества от тягот империализма, что возможно достигнуть и путём компромисса с ним. “Оборона социалистического отечества” на деле окажется тогда обороной мелкобуржуазной родины, подчиненной влиянию международного капитала.
10. Перед партией пролетариата стоят открытыми два пути. Один из них – путь охраны и укрепления уцелевшей части Советского государства, которое сейчас со стороны экономической… является лишь переходной к социализму, а со стороны политической из оболочки диктатуры пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством, может превратиться в орудие господства полу-пролетарско-мелко-буржуазной массы и оказаться только переходной стадией к полному господству финансового капитала.
Этот путь может быть оправдан стремлением во что бы то ни стало сберечь для международной революции революционные силы и Советскую власть, хотя бы только в “Великороссии”.
Форма государственного управления должна развиться в сторону бюрократической централизации, господства различных комиссаров, лишения местных советов самостоятельности и фактического отказа от типа управляющегося с низов “государства коммуны”.
Попытки восстановления всеобщей воинской повинности, поскольку они не обречены на неудачу, по существу вели бы к вооружению и организации мелко-буржуазных и буржуазных контр-революционеров.
…
13. Пролетарские коммунисты считают необходимым иной путь политики. Не путь сохранения советского оазиса на севере России при помощи уступок, перерождающих его в мелко-буржуазное государство. Не переход к “органической внутренней работе”, подкрепляемый тем соображением, что “острый период” гражданской войны закончен.
Острый период гражданской войны закончен только в смысле отсутствия объективной надобности в преобладающем применении наиболее острых физических методов революционного насилия. Раз буржуазия разбита и уже неспособна к открытому бою, “военные” методы, большею частью, отпадают. Но острота классового противоречия… не может ослабеть: как и прежде, позиция пролетариата по отношению к буржуазии сводится к полному отрицанию, уничтожению ее, как класса. …“Органическое строительство” социализма… может совершаться только силами самого пролетариата при участии техников и администраторов, а не в том или ином сотрудничестве с “цензовыми элементами”, как таковыми.
Российская рабочая революция не может “сберечь себя”, сойдя с международного революционного пути, непрерывно избегая боя и отступая перед натиском международного капитала, делая уступки “отечественному капиталу”.
Не капитуляция перед буржуазией и ее мелко-буржуазными интеллигентскими приспешниками, а добивание буржуазии и окончательная ломка саботажа. Не введение сдельной оплаты и удлинение рабочего дня, которые в обстановке растущей безработицы являются бессмысленными, а введение местными советами народного хозяйства и професс. cоюзами норм выработки и сокращение рабочего дня с увеличением числа смен и широкая организация производительных общественных работ.
Предоставление широкой самодеятельности местным Советам и отказ от укорачивания их деятельности комиссарами, посылаемыми центральной властью. Советская власть и партия пролетариата должны искать себе опору в классовой самодеятельности широких масс, на развитие которой должны быть направлены все усилия.
…
15. Свое отношение к большинству партии пролетарские коммунисты определяют, как позицию левого крыла партии и авангарда российского пролетариата, сохраняющего с партией полное единство…».
«Коммунист», № 1, 20 апреля 1918 г.
*
Из брошюры «Очередные задачи Советской власти».
«Первой задачей всякой партии будущего является – убедить большинство народа в правильности её программы и тактики.
Второй задачей нашей партии было завоевание политической власти и подавление сопротивления эксплуататоров.
На очередь выдвигается теперь, как очередная и составляющая своеобразие переживаемого момента, третья задача – организовать управление Россией.
Мы, партия большевиков, Россию убедили. Мы Россию отвоевали – у богатых для бедных, у эксплуататоров для трудящихся. Мы должны теперь Россией управлять.
Если взять масштаб западно-европейских революций, мы стоим сейчас приблизительно на уровне достигнутого в 1793 году и в 1871 году. Мы имеем законное право гордиться, что поднялись на этот уровень и в одном отношении пошли, несомненно, несколько дальше, именно: декретировали и ввели по всей России высший тип государства, – Советскую власть
Русский человек – плохой работник по сравнению с передовыми нациями. И это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права. Учиться работать – эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всём её объеме».
 
  Том XXIII
          1918 – 1919
Документы и материалы, № 2.
«Декрет о предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими.
Гибельный процесс развала продовольственного дела страны, тяжкое наследие четырехлетней войны, продолжает все более расширяться и обостряться. В то время как потребляющие губернии голодают, в производящих губерниях в настоящий момент имеются по-прежнему большие запасы даже не обмолоченного еще хлеба урожаев 1916 и 1917 годов. Хлеб этот находится в руках деревенских кулаков и богатеев, в руках деревенской буржуазии. Сытая и обеспеченная, скопившая огромные суммы денег, вырученных за годы войны, деревенская буржуазия остается упорно глухой и безучастной в стонам голодающих рабочих и крестьянской бедноты, не вывозит хлеб к ссыпным пунктам в расчёте принудить государство к новому и новому повышению хлебных цен и продает в то же время хлеб у себя на месте по баснословным ценам хлебным спекулянтам-мешочникам.
Этому упорству жадных деревенских кулаков-богатеев должен быть по-ложен конец. Продовольственная практика предшествующих лет показала, что срыв твёрдых цен на хлеб и отказ от хлебной монополии, облегчив возможность пиршества для кучки наших капиталистов, сделал бы хлеб совершенно недоступным для многомиллионной массы трудящихся и подверг бы их неминуемой голодной смерти.
На насилия владельцев хлеба над голодающей беднотой ответом должно быть насилие над буржуазией.
Обсудив создавшееся положение, …ВЦИК Советов постановил:
1) Подтверждая незыблемость хлебной монополии и твердых цен, а также необходимость беспощадной борьбы с хлебными спекулянтами-мешочниками, обязать каждого владельца хлеба весь избыток, сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого по-становления в каждой волости.
2) Призвать всех трудящихся и неимущих крестьян к немедленному объединению для беспощадной борьбы с кулаками.
3) Объявить всех, имеющих избыток хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, а также расточающих хлебные запасы на самогонку, – врагами народа, предавать их революционному суду с тем, чтобы виновные приговаривались к тюремному заключению на срок не менее 10-ти лет, изгонялись навсегда из общины, все их имущество подвергалось конфискации, а самогонщики, сверх того, присуждались к принудительным общественным работам.
4) В случае обнаружения у кого-либо избытка хлеба, не заявленного к сдаче, согласно пункту 1-му, хлеб отбирается у него бесплатно, а причитающаяся по твердым ценам стоимость незаявленных излишков выплачивается в половинном размере тому лицу, которое укажет на сокрытые излишки, после фактического поступления на ссыпные пункты, и в половинном размере – сельскому обществу…
…
Подписали: Председатель ВЦИК Советов Я. Свердлов. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин).
9 мая 1918 года».
*
Продразвёрстка – одна из важнейших составляющих политики «военного коммунизма». Вначале продразвёрстка была распространена на Витебскую, Вятскую, Калужскую, Тульскую и другие губернии Центральной России, которые в силу климатических и географических условий не могли производить больших излишков хлеба и других продуктов. Продразвёрстка производилась продотрядами, и в течение первых трех месяцев после издания декретов из голодающих губерний ушло на заготовку хлеба около 30 тысяч человек. Позднее продразверстка была распространена на всю территорию Советской России. Из-за неспособности советского чиновничьего аппарата эффективно организовать перевозку, хранение и распределение даже собранного продовольствия значительная часть его просто сгнивала. Бойцов продотрядов советская власть повязала кровью, потому что изъятие продуктов сопровождалось насилием, грабежами и убийствами. Но самое главное было то, что на следующий год уже не было охотников производить излишки хлеба – все равно их изымут.
Примечание 34. Комитеты бедноты, или комбеды официально были учреждены декретом ВЦИК от 11 июня 1918 г., но возникновение комбедов относится к более раннему времени. Сущность декрета 11 июня – «Об организации деревенской бедноты и снабжении ее хлебом, предметами первой необходимости и сельскохозяйственными орудиями» – в основных чертах сводится к следующему: избирать и быть избранными в комбеды могли быть все, за исключением заведомых кулаков и богатых хозяев, имеющих излишки хлеба или других продовольственных продуктов, имеющих торгово-промышленные заведения, пользующихся батрацким или наемным трудом.
Комитеты бедноты фактически превратились в органы пролетарской диктатуры в деревне. Благодаря именно объединению вокруг них, беднота не только сумела отнять у кулаков излишки земель, но… перераспределить и сельскохозяйственный инвентарь и рабочий скот.
В особенности велико было влияние комбедов в смысле подрыва экономической и политической мощи кулаков. Раскулачивание деревни, ее осереднячивание было в значительной степени результатом деятельности комитетов бедноты. Однако, несмотря на громадную политическую роль комбедов, эти организации не могли оставаться долго в таком виде, в каком они оказались в конце 1918 года – существование официальных Советов приводило к двоевластию.  21 декабря 1918 г. ВЦИК издал инструкцию об… упразднении комбедов.
*
На V съезде Советов, в июле 1918 года, лидеры левых эсеров резко вы-ступили против декретов о продовольственной диктатуре, обвинили большевиков в забвении интересов крестьян, назвали съезды крестьянской бедноты – съездом деревенских лодырей, «ибо кроме лодырей никто туда не пошёл». О продовольственных отрядах было сказано, что «в отряды из центра идет не передовая часть рабочих, наиболее сознательных, а те, кто хочет ограбить деревню».
*
Таким образом, в мае-июне 1918 года, началась гражданская война против крестьян, а значит – против большинства населения России; с вариациями  она продолжается до сих пор.
*
Из «Речи к делегатам комитетов бедноты Московской области 8 ноября 1918 года.
…Мы, большевики, были против закона о социализации земли. Но все же мы его подписывали, потому что мы не хотели идти против воли большинства крестьянства. Воля большинства для нас всегда обязательна, и идти против этой воли – значит совершить измену революции. Мы не хотели навязывать крестьянству чуждой ему мысли о никчемности уравнительного разделения земли. Мы считали, что лучше, если сами трудящиеся крестьяне собственным горбом, на собственной шкуре увидят, что уравнительная дележка – вздор.
Дележка хороша была только для начала. Она должна была показать, что земля отходит от помещиков, что она переходит к крестьянам. Но этого недостаточно. Выход только в общественной обработке земли.
Этого сознания у нас не было, но жизнь сама приводит нас к этому убеждению. Коммуны, артельная обработка, товарищества крестьян – вот где спасение от невыгод мелкого хозяйства, вот в чем средство поднятия и улучшения хозяйства, экономия сил и борьбы с кулачеством, тунеядством и эксплуатацией.
Мы хорошо знали, что крестьяне живут, точно вросшие в землю: крестьяне боятся новшеств, они упорно держатся старины.
Но  теперь бедняки сами начинают с нами соглашаться. Жизнь показывает им, что там, где нужно, скажем, 10 плугов, потому что земля разделена на 100 участков, при коммунальном хозяйстве можно обойтись меньшим количеством плугов, ибо земля не дробится так сильно. Коммуна позволяет целой артели, целому товариществу сделать такие улучшения в хозяйстве, какие недоступны отдельным мелким собственникам и так далее.
В этом деле громадную роль играют комбеды. Необходимо, чтобы комбеды покрыли всю Россию.
Если понадобятся интеллигенты-специалисты, мы их пошлём. Они в большинстве хоть и контрреволюционеры, но комбеды сумеют их запречь, и они будут работать для народа не хуже, чем работали на эксплуататоров.
Кулакам… мы говорим: мы… против вас ничего не имеем, но отдайте ваши излишки хлеба, не спекулируйте и не эксплуатируйте чужого труда. До тех пор, пока этого не будет, мы будем с вами вести беспощадную войну. У трудящихся мы ничего не отнимаем, но у тех, кто пользуется наёмным трудом, кто наживается на других – у тех мы экспроприируем всё».
*
 
Из «Доклада на собрании партийных работников Москвы,
        27 ноября 1918 г. 
Товарищи, я бы хотел побеседовать о тех задачах, которые ложатся на нашу партию и на советскую власть, в связи с вопросом об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии… Для того… я прочту несколько заявлений, сделанных Энгельсом в его статье “Крестьянский вопрос во Франции и Германии”. Вот как отзывался тогда Энгельс (в 1894 или 1895 году), об отношении пролетариата: “Во-первых, …мы предвидим неизбежную гибель мелкого крестьянина, но ни в коем случае не призваны устранять ее своим вмешательством. А во-вторых, точно также очевидно, что, обладая государственной властью, мы не будем думать о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян, с вознаграждением или нет, это безразлично, как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит, прежде всего, в том, чтобы их частное производство, собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели”. И, наконец, …рассуждение о богатых крестьянах, по-русски выражаясь, о кулаках, о таких значит крестьянах, которые не обходятся без употребления наемных сил. “Если эти крестьяне поймут неизбежность гибели их теперешнего способа производства и сделают из этого необходимые выводы, то пусть они идут к нам и нашей обязанностью будет посильно облегчить также и им переход к новой форме производства. В противном случае мы должны их представить собственной судьбе…”
…Нет сомнения, что… мелкий крестьянский класс, – мы называем средним такого, который не продает своих сил, – этот крестьянин в России, во всяком случае, есть главный экономический класс, который является основой широкого разнообразия политических течений буржуазной демократии. У нас в России эти течения больше всего связаны с партией меньшевиков и эсеров. История социализма в России знает длительную борьбу большевиков с этими партиями, причем западно-европейские, например, социалисты постоянно смотрели на эту борьбу, как на борьбу внутри социализма. До сих пор… они смотрят на дело так, что борьба меньшевиков с революционерами – есть борьба внутри, т.-е. борьба, означающая раскол социализма в России.
Эта смешная ошибка западно-европейских социалистов объясняется тем, что они смотрят назад, а не вперед, и забывают, что революция каждый день показывала, что ни меньшевики, ни эсеры, которые проповедуют социализацию, не являются тем, чтобы относить их к социалистам.
…Политика меньшевиков и эсеров в революции, на наших глазах доказывает окончательно наше положение, что считать их социалистами – ошибка.
…Мелкая буржуазия в вопросах о парламентаризме наиболее патриотична, она наиболее патриотична, если сравнивать ее с пролетариатом и крупной буржуазией. Последняя более интернациональна потому, что мелкая буржуазия менее подвижна, не связана так с другими народами и не втянута в мировой торговый оборот. Поэтому нельзя было иного ожидать, как именно того, что по вопросу о парламентаризме всего больше должна была проявиться мелкая буржуазия. Нам пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма. Мы говорили: если ты социалист, так ты должен свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции, которая придет, которой ещё нет, но в которую ты должен верить, если ты интернационалист.
Нам пришлось осуществлять… диктатуру пролетариата в ее самой суровой форме. Нам пришлось разбить мелкобуржуазную иллюзию о том, что народ есть нечто единое и что народная воля может быть выражена в чем-либо ином вне классовой борьбы.
Мы говорили о диктатуре пролетариата, что пролетариат должен быть господствующим над всеми остальными классами. Мы не можем уничтожить различия между классами до полного введения коммунизма. Классы останутся, пока мы не уничтожим эксплуататоров – крупную буржуазию и помещиков, которых мы беспощадно экспроприируем. Но мы не можем сказать этого по отношению к среднему и мелкому крестьянству. И здесь  требуется применение господства пролетариата над другими классами. Мы должны действовать беспощадно, экспроприируя буржуазию и помещиков, но привлекая к себе мелкобуржуазную демократию.
Мы строим власть из элементов, оставленных нам капитализмом. Мы не можем строить власть, если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано».
*
«ПРОЛЕТАРСКАЯ  РЕВОЛЮЦИЯ  И  РЕНЕГАТ  КАУТСКИЙ». 
«Вышедшая недавно в Вене брошюра Каутского “Диктатура пролетариата” представляет из себя нагляднейший пример того полнейшего и позорнейшего банкротства II Интернационала, о котором давно говорят все честные социалисты. Вопрос о пролетарской революции становится теперь практически в порядок дня в целом ряде государств. …Каутский был открыто обвинен мной в ренегатстве задолго до того, как большевики взяли государственную власть и были за это осуждены Каутским.
Основной вопрос, затрагиваемый Каутским в его брошюре, есть вопрос о коренном содержании пролетарской революции, именно о диктатуре пролетариата.
Каутский ставит вопрос таким образом, что “противоположность обоих со-циалистических направлений” (т.-е. большевиков и не-большевиков) есть “противоположность двух в корне различных методов: демократического и диктаторского”.
Отметим мимоходом, что, называя не-большевиков в России, т.-е. меньшевиков и эсеров, социалистами, Каутский руководится их названием, т.-е. словом, а не тем действительным местом, которое они занимают в борьбе пролетариата с буржуазией.
Сейчас надо взять главное: великое открытие Каутского о “коренной противоположности”  “демократического и диктаторского методов”. В этом гвоздь вопроса. В этом вся суть брошюры Каутского.
Вопрос о диктатуре пролетариата есть вопрос об отношении пролетарского государства к буржуазному государству, пролетарской демократии к буржуазной демократии.
Но ведь заглавие брошюры Каутского есть все же “Диктатура пролетариата”. И Каутскому пришлось, после всей болтовни не на тему, привести слова Маркса о диктатуре пролетариата.
Как это проделал “марксист” Каутский, это уже прямая комедия! Слушайте:
“На одно слово Карла Маркса опирается тот взгляд” (который Каутский объявляет презрением к демократии)… что (большевики) “вспомнили вовремя словечко… о диктатуре пролетариата, употребленное Марксом однажды в 1975 году в письме”.
Вот это “словечко” Маркса:
“Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть не чем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата”».
Примечание 93. Цитата взята из так называемой «Критики Готской программы» –  письма К. Маркса к Браке 5 мая 1875 г., которое… было написа-но в связи с предстоящим объединительным съездом «лассальянцев» и «эйзенах-цев». Маркс и Энгельс были противниками объединения и выработанного к съезду проекта программы. Преобладающее среди германских рабочих настроение в пользу объединения было известно Марксу, но он не признавал программу, как «крайне уродливую и деморализующую партию». Основные мысли Маркса, однако, не были приняты германской социал-демократией полностью не только в 1875, но даже и в 1891 году, и нашли себе полное признание только в программе ВКП (б) и Коминтерна.
«Во-первых, назвать это знаменитое рассуждение Маркса…“словечком” – значит издеваться над марксизмом… Каутский не может не знать, что и Маркс и Энгельс и в письмах и в печатных произведениях говорили о диктатуре пролетариата многократно, особенно и до и после Коммуны. Каутский не может не знать, что формула: “диктатура пролетариата” есть лишь более исторически-конкретное и научно-точное изложение той задачи пролетариата “разбить” буржуазную государственную машину, о которой (задаче) и Маркс и Энгельс, учитывая опыт революций 1848 и еще более 1871 года, говорят с 1852 до 1891 года, в течение сорока лет. 
Еще более… замечательно “истолковал” Каутский “словечко” Маркса о диктатуре пролетариата. Слушайте:
“Маркс, к сожалению, упустил указать подробнее, как он представляет себе эту диктатуру… Буквально слово диктатура означает уничтожение демократии. Но, разумеется, взятое буквально это слово означает также единовластие одного отдельного лица, не вязанного никакими законами. Единовластие, которое отличается от деспотизма тем, что оно мыслится не как постоянное государственное учреждение, а как преходящая мера крайности.
Выражение «диктатура пролетариата», следовательно, не диктатура одного лица, а одного класса, уже исключает, что Маркс имел в виду при этом диктатуру в буквальном смысле слова.
Он говорил здесь не о форме правления, а о состоянии, которое по необходимости должно наступить повсюду там, где пролетариат завоевал политическую власть. Что Маркс здесь не имел в виду формы правления, это доказывается уже тем, что он держался взгляда, что в Англии и в Америке переход может совершиться мирно, следовательно, путем демократическим”.
Мы нарочно привели полностью все это рассуждение, чтобы читатель мог ясно видеть, какими приёмами оперирует “теоретик” Каутский.
Чтобы из либерального и лживого утверждения, данного Каутским, сделать марксистское и истинное, надо сказать: диктатура не обязательно означает уничтожение демократии для того класса, который осуществляет эту диктатуру над другими классами, но она обязательно означает уничтожение… демократии для того класса, над которым или против которого осуществляется диктатура.
Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами.
Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами.
Надо отличать, видите ли, “состояние ” от “формы правления”.
Каутскому нужно истолковать диктатуру, как “состояние господства”, ибо тогда исчезает революционное насилие, исчезает насильственная революция. “Со-стояние господства” есть состояние, в котором бывает любое большинство при…“демократии”. Таким мошенническим фокусом революция благополучно исчезает.
При определении диктатуры Каутский изо всех сил старался спрятать от читателя основной признак этого понятия, именно: революционное насилие. А теперь правда вылезла наружу: речь идёт о противоположности мирного и насильственного переворота.
Все увертки, софизмы, мошеннические фальсификации для того и нужны Каутскому, чтобы отговориться от  насильственной революции, чтобы при-крыть свое отречение от неё, свой переход на сторону либеральной рабочей политики, т.-е. на сторону буржуазии. Здесь зарыта собака.
Парижская Коммуна была диктатурой пролетариата, а выбрана она была всеобщим голосованием без лишения буржуазии ее избирательных прав, “демократически ”. И Каутский торжествует: …“Диктатура пролетариата была для Маркса состоянием, которое с необходимостью вытекает из чистой демократии, если пролетариат составляет большинство”.
Если не издеваться над здравым смыслом и над историей, то ясно, что нельзя говорить о “чистой демократии”, пока существуют различные классы, а можно говорить только о классовой демократии.
“Чистая демократия” есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих. История знает буржуазную демократию, которая идет на смену феодализму, и пролетарскую демократию, которая идёт на смену буржуазной. 
Каутский берет из марксизма то, что приемлемо для либералов, для буржуазии, и выкидывает… в марксизме то, что неприемлемо для буржуазии. Вот почему Каутский и оказывается… лакеем буржуазии.
Возьмите основные законы современных государств, возьмите управление ими, возьмите свободу собраний и печати, возьмите “равенство граждан перед законом”, – и вы увидите на каждом шагу хорошо знакомое каждому… рабочему лицемерие буржуазной демократии.
Пролетарская демократия, одной из форм которой является советская власть, дала невиданное в мире развитие и расширение демократии именно для гигантского большинства населения, для эксплуатируемых и трудящихся.
Советская власть первая в мире привлекает массы, именно эксплуатируемые массы, к управлению.
Советы – непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс, облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески, как только можно. Именно авангард трудящихся и эксплуатируемых, городской пролетариат, получает то преимущество при этом, что он наилучше объединен крупными предприятиями; ему всего легче выбирать и следить за выборами. Автоматически советская организация облегчает объединение всех трудящихся и эксплуатируемых вокруг их авангарда, пролетариата. Свобода печати перестает быть лицемерием, ибо типографии и бумага отбираются у буржуазии. Непрямые выборы в нелокальные, неместные советы облегчают съезды советов, делают весь аппарат дешевле, подвижнее, доступнее для рабочих и для крестьян в такой период, когда жизнь кипит и требует особенно быстро иметь возможность отозвать своего местного депутата или послать его на общий съезд советов.
Пролетарская демократия в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики.
Не заметить этого мог только либо сознательный прислужник буржуазии, либо человек совершенно политически мертвый, не видящий живой жизни из-за пыльных буржуазных книг, пропитанный насквозь буржуазно-демократическими предрассудками и тем превращающий себя, объективно, в лакея буржуазии.
Если рассуждать по-либеральному, то придется сказать: большинство решает, меньшинство повинуется.
Каутский рассуждает именно так:
“По каким бы причинам надо было господству пролетариата принимать и необходимо принимать такую форму, которая несовместима с демократией?” Вывод: “Режим, который так сильно коренится в массах, не имеет ни малейшего повода посягать на демократию. Он не всегда сможет обойтись без насилия, в тех случаях, когда насилие пускается в ход, чтобы подавить демократию. На насилие можно отвечать только насилием. Но режим, который знает, что за ним массы, будет применять насилие лишь для того, чтобы охранять демократию, а не для того, чтобы уничтожать ее. Он совершил бы прямо-таки самоубийство, если бы захотел устранить свою самую надежную основу, всеобщее избирательное право, глубокий источник могучего морального авторитета”.
Вы видите: отношение эксплуатируемых к эксплуататорам из аргументации Каутского исчезло. Осталось только большинство вообще, меньшинство вообще, демократия вообще, уже знакомая нам “чистая демократия”.
Чистая демократия и просто “демократия”, о которой говорит Каутский, есть лишь пересказ того же самого “свободного народного государства”, т.-е. чистая бессмыслица. Каутский с учёностью ученейшего кабинетного дурака или с невинностью 10-летней девочки вопрошает: зачем это нужна была диктатура, ежели есть большинство? А Маркс и Энгельс разъясняют:
–  Затем, чтобы сломать сопротивление буржуазии,
–  затем, чтобы внушать реакционерам страх, 
– затем, чтобы поддержать авторитет вооруженного народа против буржуазии,   
– затем, чтобы пролетариат мог насильственно подавить своих противников.
Каутский этих разъяснений не понимает. Влюбленный в “чистоту” демократии, Каутский нечаянно совершает ту же самую маленькую ошибку, которую всегда делают все буржуазные демократы: именно, он формальное равенство принимает за фактическое! Мелочь!
Эксплуататор не может быть равен эксплуатируемому.
Эта истина, как они ни неприятна Каутскому, составляет существеннейшее содержание социализма.
Другая истина: действительно, фактического равенства не может быть, пока совершенно не уничтожена всякая возможность эксплуатации одного класса дру-гим.
Эксплуататоров можно разбить сразу, при удачном восстании в центре или возмущении войска. Но, за исключением разве совсем редких и особенных случаев, эксплуататоров нельзя уничтожить сразу. Нельзя сразу экспроприировать всех помещиков и капиталистов сколько-нибудь большой страны. Далее, одна экспроприация, как юридический или политический акт, далеко не решает дела, ибо нужно фактически сместить помещиков и капиталистов, фактически заменить их другим, рабочим, управлением фабриками и имениями. Не может быть равенства между эксплуататорами, которые в течение долгих поколений выделялись и образованием, и условиями богатой жизни, и навыками, – и эксплуатируемыми, масса коих даже в самых передовых и наиболее демократических буржуазных республиках забита, темна, невежественна, запугана, разрознена. Эксплуататоры на долгое время после переворота сохраняют неизбежно ряд громадных фактических преимуществ: у них остаются деньги (уничтожить деньги сразу нельзя), кое-какое движимое имущество, часто значительное, остаются связи, навыки организации и управления, остается более высокое образование, близость к технически высшему (по-буржуазному живущему и мыслящему) персоналу, остается неизмеримо больший навык в военном деле (это очень важно) и так далее, и так далее.
Если эксплуататоры разбиты только в одной стране – а это, конечно, типичный случай, ибо одновременно революция в ряде стран есть редкое исключение – то они остаются все же сильнее эксплуатируемых, ибо международные связи эксплуататоров громадны. Что часть эксплуатируемых или наименее развитых среднекрестьянских, ремесленных и т. п. масс идет и способна идти за эксплуататорами, это показывали до сих пор все революции, Коммуна в том числе (ибо среди версальских войск, о чем “забыл” ученейший Каутский, были и пролетарии).
Надо заметить, что вопрос о лишении эксплуататоров избирательного права есть чисто-русский вопрос, а не вопрос о диктатуре пролетариата вообще. ...Было бы ошибкой заранее ручаться, что грядущие пролетарские революции в Европе непременно дадут, все или большинство, ограничение избирательного права для буржуазии.
Советы, это – русская форма пролетарской диктатуры. 
Каутский стоит  в вопросе об Учредительном Собрании на формальной точке зрения. В тезисах (об Учредительном собрании) у меня сказано ясно и многократно, что интересы революции стоят выше формальных прав Учреди-тельного Собрания. Формально-демократическая точка зрения и есть точка зрения буржуазного демократа, который не признает, что интерес пролетариата и пролетарской классовой борьбы стоит выше. Но теперь Каутскому понадобилось (для грязного дела отречения от революции) забыть марксизм, и Каутский не ставит вопроса, органом какого класса было Учредительное Собрание в России.
Расхождение Советов с Учредительным Собранием имеет свою историю, которую не мог бы обойти даже историк, не стоящий на точке зрения классовой борьбы. Каутский стоит, в сущности, на точке зрения примирения, согласования, сотрудничества пролетариата и буржуазии; как бы Каутский не отрекался от этого, но такая точка зрения есть факт, подтверждаемый всей брошюрой Каутского. Не надо было разгонять Учредительного Собрания…
Советы – прекрасная, имеющая великое будущее, боевая организация пролетариата, признается Каутский. Раз так, вся позиция Каутского разваливается, как карточный домик или как мечтание мелкого буржуа о том, чтобы обойтись без острой борьбы пролетариата с буржуазией. Советы – орган борьбы угнетенных масс – естественно, отражали и выражали настроения и перемену взглядов этих масс неизменно быстрее, полнее, вернее, чем какие бы то ни было другие учреждения (в этом, между прочим, один из источников того, почему советская демократия есть высший тип демократии).
Учредительное Собрание отразило то же настроение масс, ту же политическую группировку, что и первый (июньский) Всероссийский Съезд Советов. Ко времени созыва Учредительного Собрания (январь 1918 года) состоялся второй Съезд Советов (октябрь 1917 года) и третий (январь 1918 г.), причём оба они показали яснее ясного, что массы полевели, революционизировались, отвернулись от меньшевиков и эсеров, перешли на сторону большевиков…
Следовательно, одна уже внешняя история советов показывает неизбежность разгона Учредительного Собрания и реакционность его. Но Каутский твердо стоит на своем “лозунге”: пусть гибнет революция, пусть буржуазия торжествует над пролетариатом, лишь бы процветала “чистая демократия”.
Вот краткие итоги Всероссийских Съездов Советов в истории русской революции:
Всероссийские Съезды                Число           Из них %
Советов                делегатов                большевиков     большевиков         

1-ый  (3. VI. 1917)    790 103 13
2-ой  (25. X. 1917)    675 343 51
3-ий  (10. I. 1918)                710 434 61
4-ый  (14. III. 1918) 1.232 795 64
5-ый  (4. VII. 1918) 1.164 772 66
Достаточно взглянуть на эти цифры, чтобы понять, почему защита Учреди-тельного Собрания или речи (вроде речей Каутского) о том, что большевики не имеют за собой большинства населения, встречаются у нас только смехом».
Примечание 108. Цифровые данные о составе съездов Советов, расходятся с другими данными, так как не на всех съездах вёлся точный учёт делегатов. Так, … на II… съезде… не было точного списка делегатов, в анкетах отсутствовали сведения о полномочиях каждого делегата, в списки попал ряд товарищей с совещательными голосами и гостей; в отношении некоторых не установлена партийность. …Всего делегатов, оставшихся на II съезде, после ухода меньшевиков и правых эсеров, было 625, из них большевиков 390. На III съезде присутствовало 942 делегата. На IV съезде присутствовало 1172 делегата, из коих было 814 большевиков, и на V съезде… присутствовало 1132 делегата, из них 745 большевиков.
«Как я уже указывал, лишение буржуазии избирательных прав не составляет обязательного и необходимого признака диктатуры пролетариата. “Критика” Каутского, направленная против отнятия избирательных прав у буржуазии, отличается поэтому такой… сладенькой наивностью, которая была бы умилительна, если бы она исходила от ребенка, и которая вызывает отвращение, когда она исходит от лица, официально не признанного слабоумным.
…“Если бы капиталисты при всеобщем избирательном праве оказались незначительным меньшинством, то они скорее бы помирились со своей судьбой”… Неправда ли, мило? Умный Каутский много раз видал… таких помещиков и капиталистов, которые считаются с волей большинства угнетённых. Умный Каутский твердо стоит на точке зрения “оппозиции”, т.-е. на точке зрения внутри-парламентской борьбы.
О, ученый и политик! Не мешало бы вам знать, что “оппозиция” есть понятие мирной и только парламентской борьбы, то есть… понятие, соответствующее отсутствию революции. В революции речь идет о беспощадном враге в гражданской войне – никакие перемиады мелкого буржуа, боящегося такой войны, как боится её Каутский, не изменят этого факта.
Каутского интересует исключительно формально-юридическая сторона дела, так что, читая его рассуждения о советской конституции, невольно вспоминаешь слова Бебеля: “юристы, это – насквозь реакционные люди”. “В действительности – пишет Каутский – капиталистов одних нельзя сделать бесправными. Кто такой капиталист в юридическом смысле слова? Имущий? Даже в такой далеко ушедшей по пути экономического прогресса стране, как Германия, пролетариат которой столь многочисленен, учреждение советской конституции сделало бы политически бесправными большие массы. Следовательно, партия вполне может быть большинством среди наёмных рабочих, но меньшинством в населении”.
Капиталист, видите ли, неопределенное юридическое понятие, и Каутский на нескольких страницах громит “произвол” советской конституции. Английской буржуазии этот “серьезный ученый” позволяет веками вырабатывать и разрабатывать новую буржуазную конституцию, а нам, рабочим и крестьянам России, сей представитель лакейской науки не дает никаких сроков…
…“Произвол”! Подумайте только, какая бездна самого грязного лакейства перед буржуазией, самого тупого педантства обнаруживается таким упрёком. Когда насквозь буржуазные и большею частью реакционные юристы… в течение веков… написали десятки… томов законов, притесняющих рабочего, связывающих по рукам и ногам бедняка… – о, тогда буржуазные либералы и господин Каутский не видят тут “произвола”! Тут “порядок” и “законность”! Тут всё обдумано и прописано, как можно “дожать” бедняка.
А когда трудящиеся и эксплуатируемые классы, впервые в истории… составили свои советы, призвали к политическому строительству те массы, которых буржуазия угнетала… – тогда все мерзавцы буржуазии, вся банда кровопийц, с их подпевалой, Каутским, завопила о “произволе”! Ну где же, в самом деле, этим неучам, рабочим и крестьянам, этой “черни” суметь истолковать свои законы?
С глубоким нравственным возмущением наш ученейший Иудушка Головлев рассказывает немецким рабочим, что 14.VI.1918 Всероссийский Ц. И. К. Советов постановил исключить из советов представителей партии правых эсеров и меньшевиков. “Это мероприятие – пишет Иудушка Каутский…, – направляется не против определенных лиц, которые совершили определённые наказуемые действия…. Конституция советской республики ни слова не говорит о неприкосновенности депутатов-членов советов. Не определенные лица, а определенные партии исключаются здесь из советов”.
Не менее сильное нравственное негодование вызывает у Каутского то, что советская конституция отнимает избирательные права у тех, кто “держит наёмных рабочих с целью прибыли”. “Работник на дому или маленький хозяйчик – пишет Каутский – с одним подмастерьем может жить и чувствовать вполне по-пролетарски, а у него нет избирательного права”.
Какое отступление от “чистой демократии”! Какая несправедливость! До сих пор, правда, все марксисты полагали…, что мелкие хозяйчики самые бессовестные и прижимистые эксплуататоры наёмных рабочих, но Иудушка Каутский берет, разумеется, не класс мелких хозяйчиков, а отдельных лиц…
Пусть презренные негодяи ренегатства, приветствуемые буржуазией и социал-шовинистами *), поносят нашу советскую конституцию за то, что она отнимает избирательное право у эксплуататоров».
 *)Примечание 112. Начало передовой статьи в № 293… газеты «Франкфуртская Газета» от 22 октября 1918 г., на которую указывает Вл. И., гласит следующее: «Большевизм, который в особенности проявляется в “диктатуре пролетариата”, основан на ошибке, поскольку у него вообще есть теоретическое обоснование. Это обоснование состоит в утверждении, что в переходный период, когда пролетариат уже завоевал политическую власть, но ещё не осуществил социализм экономически, - в этот период демократия не только не является необходимой, но даже вредна. (И далее следует заявление Маркса о диктатуре пролетариата из письма 1875 г., см. стр. 122.) Вот та фраза, на основании которой опираются на Маркса, утверждая, что добившийся власти пролетариат должен отказаться от демократических принципов, которые он до сих пор защищал, и установить диктатуру до тех пор, пока социализм не будет осуществлён полностью. Известно, что германская социал-демократия отбросила этот взгляд».
«Массы угнетенных классов, сознательные и честные вожди из революционных пролетариев будут за нас. Достаточно ознакомить таких пролетариев и эти массы с нашей советской конституцией, и они скажут сразу: вот где настоящие н а ш и
 л ю д и, вот где настоящая рабочая партия, настоящее рабочее правительство.
В конце своей книги… господин Каутский горько плачет по поводу того, что “новая теория” (как он называет большевизм), “находит сторонников даже в старых демократиях, как, напр., Швейцария”. “Непонятно” для Каутского, “если эту теорию принимают немецкие социал-демократы”.
“Мы” всегда были за демократию – пишет Каутский – и вдруг мы откажемся от нее!
“Мы”, революционные марксисты, никогда не делали себе божка из “чистой” (буржуазной) демократии. Плеханов в 1903 г. был, как известно, революционным марксистом…. И Плеханов говорил тогда на съезде партии, принимавшем программу, что пролетариат в революции отнимет, при надобности, избирательное право у капиталистов, разгонит какой угодно парламент, если он окажется контрреволюционным.
“Мы” говорили буржуазии: “вы, эксплуататоры и лицемеры, говорите о демократии, в то же время ставя на каждом шагу тысячи препон участию угнетённых масс в политике. Мы ловим вас на слове и требуем, в интересах этих масс, расширения вашей буржуазной демократии, дабы подготовить массы к революции для свержения вас, эксплуататоров. И если вы, эксплуататоры, попытаетесь оказать сопротивление нашей пролетарской революции, мы вас по-давим беспощадно, мы вас сделаем бесправными, мало того: мы не дадим вам хлеба, ибо в нашей пролетарской республике эксплуататоры будут бесправны, будут лишены огня и воды, ибо мы всерьез, а не по-каутскиански – социалисты”.
Вот как говорили и будем говорить “мы”, революционные марксисты, и вот почему угнетённые массы будут за нас и с нами, а… Каутские будут в помойной яме ренегатов.
Каутский убежденнейшим образом считает и называет себя интернационалистом. Защищая меньшевиков, Каутский обнаружил замечательно наглядно, какого сорта его “интернационализм”.
…“Меньшевики хотели всеобщего мира. Они хотели, чтобы все воюющие приняли лозунг: без аннексий и контрибуций. До тех пор, пока это не достигнуто, русская армия должна была, по этому взгляду, стоять в боевой готовности. Большевики же требовали немедленного мира во что бы то ни стало, они готовы были, в случае необходимости, заключить сепаратный мир, они старались силой вынудить его, усиливая и без того уже большую дезорганизацию армии”. Большевики должны были, по мнению Каутского, не брать власти и довольствоваться учредилкой.
Признание “защиты отечества” есть на деле поддержка империалистической, грабительской буржуазии, полная измена социализму.
Меньшевики гнусно обманывали народ, называя такую войну оборонительной или революционной, и Каутский, одобряя политику меньшевиков, одобряет обман народа, одобряет роль мелких буржуа, услуживших капиталу надувательством рабочих, привязыванием их к колеснице империалистов.
Меньшевиков хвалит Каутский за то, что они настаивали на сохранении боевой готовности армии». (Напомним, что Каутский – теоретик германской социал-демократии, и Россия была враждебная для него страна.)
«Каутскианцы в Германии… рассуждают так: социализм предполагает равенство и свободу наций, их самоопределение; поэтому, когда на нашу страну нападают, или когда неприятельские войска вторглись в нашу землю, социалисты в праве и обязаны защищать  родину. Но это рассуждение есть, теоретически, либо сплошная издевка над социализмом, либо мошенническая увертка, а практически-политически это рассуждение совпадает с рассуждением совсем тёмного мужичка, который не умеет даже и подумать о… классовом характере войны и о задачах революционной партии во время реакционной войны.
Социализм против насилия над нациями. Это бесспорно. Но социализм вообще против насилия над людьми. Однако, кроме христианских анархистов и толстовцев, никто еще не выводил отсюда, что социализм против революционного насилия. Значит, говорить о “насилии” вообще, без разбора условий, отличающих реакционное от революционного насилия, значит быть мещанином, отрекающимся от революции, или это значит просто обманывать себя и других софистикой.
То же самое относится и к насилию над нациями. Всякая война состоит в насилии над нациями, но это не мешает социалистам быть за революционную войну. Классовый характер войны – вот основной вопрос, стоящий перед социалистом (если он не ренегат).
Француз, немец или итальянец, который говорит: социализм против насилия над нациями, поэтому я защищаюсь, когда враг вторгся в мою страну, предаёт социализм и интернационализм.
Все мещане и все тупые и тёмные мужички рассуждают именно так, как рассуждают ренегаты каутскианцы… именно: в моей стране враг, и больше мне ни до чего нет дела.
И ренегатство» (Каутского) «становится ещё более наглядным, когда он… переходит к критике большевистской тактики.
“Большевистская революция была построена на предположении, что она послужит исходным пунктом для всеобщей европейской революции; что смелая инициатива России побудит пролетариев всей Европы подняться.
При таком предположении было, разумеется, безразлично, какие формы примет русский сепаратный мир, какие тяжести и потери территории принесет он русскому народу, какое истолкование самоопределения наций он даст. Тогда безразлично было также, способна Россия защищаться или нет. Европейская революция, по этому взгляду, составляла наилучшую защиту русской революции, она должна была принести всем народам на прежней российской территории полное и настоящее самоопределение.
Все это было очень логично и хорошо обосновано, если только допустить основное предположение: что русская революция неминуемо должна развязать европейскую. Ну, а как же в том случае, если этого не случится?
До сих пор это предположение не оправдалось. И теперь пролетариев Европы обвиняют, что они покинули и предали русскую революцию. Это – обвинение против неизвестных, ибо кого же сделать ответственным за поведение европейского пролетариата?”
И Каутский разжевывает дополнительно, что Маркс, Энгельс, Бебель… никогда не строили своей тактики на ожидании революции в “определенный срок”, тогда как, дескать, большевики “поставили все на одну карту всеобщей европейской революции”.
…У Каутского нет и тени понимания той истины, что революционера-марксиста отличает от обывателя и мещанина умение проповедовать темным массам необходимость назревающей революции, доказывать её неизбежность, разъяснять ее пользу для народа, готовить к ней пролетариат и все трудящиеся и эксплуатируемые массы.
Когда пролетариев Европы обвиняют в измене – пишет Каутский – то это обвинение против неизвестных.
Ошибаетесь, господин Каутский! Посмотрите в зеркало, и вы увидите тех “неизвестных”, против коих это обвинение направлено. …Каутский прекрасно знает, что обвинение это выставляли и выставляют немецкие “левые”, спартаковцы, Либкнехт и его друзья. Обвинение это выражает ясное сознание того, что немецкий пролетариат совершал предательство русской (и международной) революции, когда душил Финляндию, Украину, Латвию, Эстляндию. Обвинение это направляется, прежде всего, … не против массы, которая всегда забита, а против тех вождей, которые, подобно… Каутским, не исполняли своего долга… революционной работы в массах против их косности, которые действовали фактически наперерез революционным инстинктам и стремлениям, всегда тлеющим в глубине угнетенного народа.
Тактика большевиков была правильной, была единственно интернационалистической тактикой, ибо она базировалась не на трусливой боязни мировой революции, не на мещанском “неверии” в нее… –  она была основана на правильном… учете европейской революционной ситуации. Эта тактика… проводила максимум осуществимого в одной стране для развития, поддержки, пробуждения революции во всех странах.
Большевизм популяризовал на весь мир идею “диктатуры пролетариата”, перевел эти слова с латинского сначала на русский, а потом на все языки мира, показав на примере Советской власти, что рабочие и беднейшие крестьяне даже отсталой страны… в состоянии были целый год… сохранить власть трудящихся, создать демократию, неизмеримо более высокую и широкую, чем все прежние демократии мира, начать творчество десятков миллионов рабочих и крестьян по практическому осуществлению социализма.
Большевизм помог на деле развитию пролетарской революции в Европе и в Америке так сильно, как ни одной партии ни в одной стране не удавалось до сих пор помогать.   
Не только общеевропейская, но мировая революция зреет у всех на глазах, и ей помогла, её ускорила, её поддержала победа пролетариата в России.
Русская революция буржуазная – говорили все марксисты России перед 1905 годом. Меньшевики, подменяя марксизм либерализмом, выводили отсюда: следовательно, пролетариат не должен идти дальше того, что приемлемо для буржуазии, он должен вести политику соглашения с ней. Классовое соотношение сил при буржуазной революции большевики формулировали так: пролетариат, присоединяя к себе крестьянство, нейтрализует либеральную буржуазию и разрушает до конца монархию, средневековье, помещичье землевладение.
В союзе пролетариата с крестьянством вообще и обнаруживается буржуазный характер революции, ибо крестьянство вообще есть мелкие производители, стоящие на почве товарного производства. Далее, добавляли тогда же большевики, пролетариат присоединяет к себе весь полупролетариат (всех эксплуатируемых и трудящихся), нейтрализует среднее крестьянство и ниспровергает буржуазию: в этом состоит социалистическая революция в отличие от буржуазно-демократической.
“Экономической основой России – вещает наш «теоретик» – является до-ныне сельское хозяйство, и притом именно мелкое крестьянское производство. Им живёт около 4/5, может быть, даже 5/6 населения”.
Что Советская власть есть диктатура, это бесспорно, говорит Каутский. “Но есть ли это диктатура пролетариата? Крестьяне составляют, по советской конституции, большинство населения, имеющего право участвовать в законодательстве и управлении. То, что нам выставляют как диктатуру пролетариата, оказалось бы, если бы это было проведено последовательно и если бы один класс, вообще говоря, мог непосредственно осуществлять диктатуру, что осуществимо лишь для партии, – то оказалось бы диктатурой крестьянства”.
“В начале Советской Республики Крестьянские Советы представляли из себя организации крестьянства вообще. Теперь Республика эта провозглашает, что советы представляют организации пролетариев и бедных крестьян. Зажиточные теряют избирательное право в Советы. Бедный крестьянин признается здесь постоянным и массовым продуктом социалистической аграрной реформы при «диктатуре пролетариата»”.
…“Советская Республика вмешивается в отношения между богатыми и бедными крестьянами, но не посредством нового распределения земли. Чтобы устранить нужду горожан в хлебе, в деревни посылаются отряды вооруженных рабочих, которые отнимают у богатых крестьян излишки хлеба. Часть этого хлеба отдается городскому населению, другая – беднейшим крестьянам”.
Социалист и марксист Каутский наставительно замечает: …“Они (экспроприации зажиточных крестьян) вносят новый элемент беспокойства и гражданской войны в процесс производства…, который для своего оздоровления настоятельно нуждается в спокойствии и безопасности”.
Советская конституция не писалась по какому-нибудь “плану”, не составлялась в кабинетах, не навязывалась трудящимся юристами из буржуазии. Нет, эта конституция вырастала из хода развития классовой борьбы, по мере созревания классовых противоречий.
Сначала советы объединяли крестьянство в целом. Это была пора господства мелкой буржуазии, меньшевиков и социалистов-революционеров. Мелкая буржуазия неминуемо, неизбежно колебалась между диктатурой буржуазии (Керенский, Корнилов, Савинков) и диктатурой пролетариата, ибо ни на что самостоятельное мелкая буржуазия неспособна, по коренными свойствам ее экономического положения.
В советах получили преобладание (в Питере и Москве к октябрю 1917 года) большевики, среди эсеров и меньшевиков усилился раскол.
Победившая большевистская революция означала конец колебаний, означала полное разрушение монархии и помещичьего землевладения (до октябрьской революции оно не было разрушено). Буржуазная революция была нами доведена до конца. Крестьянство шло за нами в целом. Его антагонизм к социалистическому пролетариату не мог обнаружиться в один момент. Советы объединяли крестьянство вообще. Классовое деление внутри крестьянства ещё не назрело, еще не вылилось наружу…
Все дело в том, что государство буржуазное, осуществляющее диктатуру буржуазии чрез посредство демократической республики, не может признаться перед народом в том, что оно служит буржуазии, не может сказать правды, вынуждено лицемерить.
А государство типа Коммуны, государство советское, открыто и прямо говорит народу правду, заявляя, что оно есть диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства, привлекая к себе именно этой правдой…. Советская республика посылает в деревни отряды вооруженных рабочих; в первую голову более передовых, из столиц. Эти рабочие несут социализм в деревню, привлекают на свою сторону бедноту, организуют и просвещают её, помогают ей подавить сопротивление буржуазии.
В то время как Каутский… усматривает “сужение” круга тех, кто поддерживает большевиков, в отколе левых эсеров, в это время действительный круг сторонников большевизма вырастает необъятно…
Мы потеряли сотни левых эсеров, бесхарактерных интеллигентов и кулаков из крестьян, мы приобрели миллионы представителей бедноты.
(На VI съезде советов (7 – 9 ХI 1918) было с решающим голосом 967 депутатов, из них 950 большевиков, да с совещательным 351, из них 335 большевиков. Итого 97% большевиков. Прим. ред.)
Через год после пролетарской революции в столицах наступила, под её влиянием и при её помощи, пролетарская революция в деревенских захолустьях, которая окончательно укрепила Советскую власть и большевизм, окончательно доказала, что внутри страны нет сил против него.
О том, что Советская власть отменила всякую собственность на землю, Каутский молчит.
Проводя закон о социализации земли, –  закон, “душой” которого является лозунг уравнительного землепользования, – большевики с полнейшей точностью и определенностью заявили: эта идея не наша, мы с таким лозунгом не согласны, мы считаем долгом проводить его, ибо таково требование большинства крестьян.
…Пролетарии говорят крестьянам: мы вам поможем дойти до “идеального” капитализма, ибо уравнительность землепользования есть идеализирование капитализма с точки зрения мелкого производителя.
Далее, Каутский прямо обманул немецких читателей, скрыв от них, что в за-коне о земле Советская власть дала прямое преимущество коммунам и товариществам, поставив их на первое место.
С крестьянством до конца буржуазно-демократической революции, – с беднейшей, пролетарской и полупролетарской частью крестьянства вперёд к социалистической революции! Такова была политика большевиков, и это была единственная марксистская политика.
Перейдём к вопросу о национализации земли. Наши народники, в том числе и левые эсеры, отрицают, что проведенная у нас мера есть национализация земли. Они теоретически неправы. Поскольку мы остаемся в рамках товарного производства и капитализма, постольку отмена частной собственности на землю есть национализация земли. Слово “социализация” выражает лишь тенденцию, пожелание, подготовку перехода к социализму.
Меньшевик П. Маслов, которого Каутский так неудачно выбрал в советчики себе, отрицал, чтобы русские крестьяне могли пойти на национализацию всей (в том числе и крестьянской) земли.
На деле уже в революции 1905 года обнаружилось, что громадное большинство крестьян России, и общинников, и подворников, стоит за национализацию всей земли. Революция 1917 года подтвердила это и, после перехода власти к пролетариату, осуществила это. Большевики, прежде всего, помогли наиболее радикальным, наиболее революционным, наиболее близким к пролетариату из буржуазно-демократических идеологов крестьянства, именно левым эсерам, провести то, что фактически явилось национализацией земли. Частная собственность на землю в России с 26. Х. 1917 г., т.-е. с первого дня пролетарской, социалистической, революции, отменена.
Этим создан фундамент, наиболее совершенный с точки зрения развития капитализма, и в то же время создан земельный строй, наиболее гибкий в смысле перехода к социализму. С точки зрения буржуазно-демократической, революционному крестьянству в России дальше идти некуда: ничего “идеальнее”, с этой точки зрения, как национализация земли и равенство землепользования, ничего “радикальнее” быть не может.
Мы подошли здесь к третьему из поставленных выше вопросов, к вопросу о том, насколько учла пролетарская диктатура в России необходимость перехода к общественной обработке земли.
“Тем, что известная вещь объявляется задачей, задача, к сожалению, не решается. Коллективное сельское хозяйство в России осуждено пока на то, чтобы оставаться на бумаге. Нигде ещё и никогда мелкие крестьяне не переходили к коллективному производству на основании теоретических убеждений”.
Нигде еще и никогда не было такого литературного мошенничества, до которого опустился Каутский. Он цитирует “тезисы”» (Бухарина), «умалчивая о законе Советской власти.
Конечно, несколько сот поддерживаемых государством сельскохозяйственных коммун и советских хозяйств (т.-е. за счет государства обрабатываемых товариществами рабочих крупных хозяйств), – этого очень мало. Но разве можно назвать “критикой” обход этого факта Каутским?
“Экономический анализ” промышленности начинается у Каутского следующим великолепным рассуждением:
В России есть крупная капиталистическая промышленность. Нельзя ли на этой основе построить социалистическое производство? “Так можно было бы думать, если бы социализм состоял только в том, чтобы рабочие отдельных фабрик и рудников брали их себе в собственность, чтобы отдельно вести хозяйство на каждой из фабрик.   Пароль: «фабрика – рабочим, земля – крестьянам» до сих пор был не социал-демократическим, а анархо-синдикалистским”.
Подумайте только: 5 августа, когда налицо была уже масса декретов о национализации фабрик в России, при чем ни одна фабрика не была “присвоена” рабочими, а все передавались в собственность республики, …Каутский… внушает немецким читателям мысль, будто бы в России фабрики передаются от-дельным рабочим!
Фабрики надо передавать государству, или общине, или потребительным обществам – пишет ещё и ещё раз Каутский, и добавляет:
“На этот путь и попытались теперь вступить в России”… “Как далеко это за-шло, этого ещё не видно. Эта сторона Советской Республики, во всяком случае, представляет наибольший интерес для нас, но она остаётся целиком во мраке. В декретах недостатка нет”…
“Сомнительно, получил ли русский пролетариат в смысле действительных практических завоеваний, не декретов, в Советской Республике больше, чем он получил бы от Учредительного Собрания, в котором, точно так же, как и в Советах, преобладали социалисты, хотя и другой окраски”.
Перл, не правда ли? Керенский тоже был “социалист”, товарищи-рабочие, только “другой окраски”!
…“Советская Республика, через девять месяцев своего существования, вместо того, чтобы распространить всеобщее благосостояние, оказалась вынужденной объяснять, от чего происходит всеобщая нужда”.
Кадеты приучили нас к таким рассуждениям. Решительно никакой разницы, ни тени разницы между Каутским и контрреволюционным буржуа на деле не осталось.
*       *
    *
Предыдущие строки были написаны 9 ноября 1918 г. В ночь с 9 на 10 получены известия из Германии о начавшейся победоносной революции сначала в Киле… и других городах, где власть перешла в руки Советов рабочих и солдатских депутатов…
Заключение, которое мне осталось написать к брошюре о Каутском и о пролетарской революции, становится излишним».
*
Карл Каутский (1854-1938) – один из лидеров и теоретиков II Интернационала, крупнейший философ, публицист и пропагандист марксизма, секретарь Энгельса. Исследуя новые проблемы общественной жизни, Каутский прошёл к выводу, что фаза мирного развития капитализма ставит под вопрос неизбежность и целесообразность пролетарских революций. И здесь можно сказать только одно: Каутский не только задел Ленина за живое – иначе не было бы нужды в столь горячее время, в 1918-м году, писать книгу в ответ на брошюру Каутского, но и более объективно оценивал общественно-политическую и экономическую ситуацию в России, чем Ленин.
Подтверждением этому был и Всегерманский съезд Советов – революционный парламент. В декабре 1918 г. в Берлине этот Съезд 344 голосами против 98 отверг идею Социалистической советской республики.

     Том XXIV
1919
VIII съезд РКП (б).
Из «Отчета Центрального Комитета.
…Продовольственный вопрос был у нас всегда самым трудным вопросом. В стране, где пролетариату пришлось взять власть при помощи крестьянства, где пролетариату выпала роль агента мелкобуржуазной революции, –  наша революция до организации комитетов бедноты, т.-е. до лета и даже осени 1918 г., была в значительной мере революцией буржуазной. Мы этого сказать не боимся. Мы так легко проделали Октябрьскую революцию потому, что крестьянство в целом шло с нами, потому, что оно шло против помещиков, потому, что оно видело, что здесь мы пойдем до конца, потому что мы осуществляли в виде законов то, что было напечатано в эсеровских газетах, – то, что трусливая мелкая буржуазия обещала, но чего сделать не могла. Но когда стали организовываться комитеты бедноты, – с этого момента наша революция стала революцией пролетарской. И когда мы увидели, что в деревне, летом 1918 г., началась и произошла Октябрьская революция, только тогда мы стали на свой настоящий пролетарский базис, только тогда наша революция не по прокламациям, не по обещаниям и заявлениям, а на деле стала пролетарской.   
…Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда все население будет участвовать в управлении. В буржуазных республиках это было не только невозможно: этому мешал самый закон. …Но до сих пор мы не достигли того, чтобы трудящиеся массы могли участвовать в управлении, – кроме закона, есть еще культурный уровень, который никакому закону не подчинишь. Этот низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся через передовой слой пролетариата, но не через трудящиеся массы.
Здесь перед нами задача, которую нельзя решить иначе, как длительным воспитанием. Сейчас эта задача для нас непомерно трудна, потому что, как мне не раз случалось указывать, слой рабочих, который управляет, непомерно, невероятно тонок. …Бюрократия побеждена. Эксплуататоры устранены. Но культурный уровень не поднят, и поэтому бюрократы занимают старые места.
…Последний пункт, которого мне следует коснуться, это – руководящая роль пролетариата и лишение избирательного права. Наша конституция признает преимущество пролетариата над крестьянством и лишение избирательных прав эксплуататоров».
Примечание 53.
Это преимущество нашло свое выражение в 25, 53 и 57 статьях конституции РСФСР от 19 июля 1918, послужившей образцом для конституций остальных Советских республик. Согласно этим статьям, устанавливающим нормы представительства в Советы, депутаты при выборах на Всероссийский съезд Советов должны избираться из расчета: 1 депутат на 25 тыс. избирателей от городского населения и 1 депутат на 125 тыс. жителей от сельских местностей. Это, нашедшее свое выражение в конституции, преимущество пролетариата, являющегося руководящим классом пролетарского государства, над крестьянством сохраняет свою силу и в настоящее время. ( В 1932-м году – время выхода в свет данного тома.)
«На это больше всего нападали чистые демократы из Западной Европы. Мы им отвечали и отвечаем, что они забыли самые основные положения марксизма, забыли, что у них речь идет о буржуазной демократии, а мы перешли к демократии пролетарской. Нет ни одной страны, которая сделала бы хоть десятую долю того, что сделала за истекшие месяцы Советская республика для рабочих и беднейших крестьян в смысле привлечения их к управлению государством. Никто не станет отрицать, что для демократии действительной, а не бумажной, для привлечения рабочих и крестьян мы сделали столько, сколько за сотни лет не сделали самые лучшие демократические республики и сделать не могли. Это определило значение Советов, благодаря этому Советы стали лозун-гом пролетариата всех стран.
…Трудящиеся массы других наций были полны недоверия к великороссам, как нации кулацкой и давящей.
…На деле создались только две силы: диктатура буржуазии и диктатура пролетариата.
…Ясно, что наше строительство в деревне вышло уже за те рамки, когда всё подчинено было основному требованию борьбы за власть.
Это строительство прошло две главные фазы. В октябре 1917 г. мы брали власть вместе с крестьянством в целом. Это была революция буржуазная, поскольку классовая борьба в деревне еще не развернулась. Как я уже говорил, летом 1918 г. началась настоящая пролетарская революция в деревне. Если бы мы не сумели поднять эту революцию, работа наша была бы неполна. Первым этапом было взятие власти в городе, установление советской формы правления. Вторым этапом было то, что для всех социалистов является основным, без чего социалисты – не социалисты: выделение в деревне пролетарских и полупролетарских элементов, сплочение их с городским пролетариатом для борьбы против буржуазии в деревне. Этот этап в основном также закончен. Те организации, которые мы первоначально для этого создали, комитеты бедноты, настолько упрочились, что мы нашли возможным заменить их правильно выбранными Советами, т.-е. реорганизовать сельские Советы так, чтобы они стали органами классового господства, органами пролетарской власти в деревне.
К нам присосались кое-где карьеристы, авантюристы, которые назвались коммунистами и надувают нас, которые полезли к нам потому, что коммунисты теперь у власти…. Эти люди, которые стремятся только выслужиться, пускают на местах в ход принуждение и думают, что это хорошо. А на деле это приводит иногда к тому, что крестьяне говорят: “Да здравствует Советская власть, но долой коммунию! ” (т.-е. коммунизм).
Насилие по отношению к среднему крестьянству представляет из себя величайший вред. Это – слой многочисленный, многомиллионный. Даже в Европе, где нигде он не достигает такой силы, где гигантски развита техника и культура… – никто, ни один из самых революционных социалистов не предлагал насильственных мер по отношению к среднему крестьянству.
Когда мы брали власть, мы опирались на всё крестьянство целиком. Тогда у всех крестьян была одна задача – борьба с помещиками. Но до сих пор у них осталось предубеждение против крупного хозяйства. Крестьянин думает: “Если крупное хозяйство, значит, я опять батрак”. Конечно, это ошибочно. Но у крестьянина с представлением о крупном хозяйстве связана ненависть, воспоминание о том, как угнетали народ помещики. Это чувство остается, оно еще не умерло.
Крестьянину, который не только у нас, а во всем мире, является практиком и реалистом, мы должны дать конкретные примеры в доказательство того, что “коммуния” лучше всего.
По этому вопросу мы должны сказать, что коммуны мы поощряем, но они должны быть поставлены так, чтобы завоевать доверие крестьянина. А до тех пор мы – учащиеся у крестьян, а не учителя их. Нет ничего глупее, когда люди, не знающие сельского хозяйства и его особенностей, люди, которые бросились в деревню только потому, что они услышали о пользе общественного хозяйства, устали от городской жизни и желают в деревне работать, – когда такие люди считают себя во всём учителями крестьян. Нет ничего глупее, как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянина.
Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянина, а к тому, чтобы учесть особенные условия жизни крестьянина, к тому, чтобы учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать! Вот правило, которое мы себе поставили. (Аплодисменты всего съезда.) Теперь… мы действуем не как кружок, а как партия, ведущая за собой миллионы. Миллионы не могут сразу понять перемену курса, и поэтому сплошь и рядом удары, предназначаемые для кулаков, попадают в среднего крестьянина.
Наши декреты относительно крестьянского хозяйства в основе правильны. Мы ни от одного из них не имеем оснований отказываться, ни об одном жалеть. Но если декреты правильны, то неправильно навязывать их крестьянину силой.
Нам необходимо от задачи подавления буржуазии перенести наше внимание на задачу устроения жизни среднего крестьянства. Мы должны с ним жить в мире. Среднее крестьянство в коммунистическом обществе только тогда будет на нашей стороне, когда мы облегчим и улучшим экономические условия его жизни».
Примечание 200. Центральный орган эсеровской партии, напр., писал в статье «Не голосуйте за большевиков»: «Большевики издали “декрет” о земле. Но трудовому крестьянству большевики не верят; как догматики-марксисты, большевики уверены, что у крестьян особый “антиколлективистический” череп.   И своей одной аграрной программы у них нет, – она менялась от случая к случаю. И когда пришел случай, чтобы “подловить” мужика, чтобы увлечь его большевистской авантюрой, – большевики выкинули голодному крестьянству кость, – украденный у социал-революционеров наказ о социализации земли». («Дело Народа», № 207, 25(12) ноября 1917 года.)
*
 Все, что сказал здесь Ленин о крестьянстве – это бред: не будет никакого крестьянства при социализме, как беднейшего, так и, тем более, среднего, ибо при социализме не будет классов. Вот такие нелады с теорией и практикой.
Сначала Ленин заявил на II-м Съезде Советов, что «социалистическая революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась» (как писали в учебниках по «Истории СССР»), а потом вдруг выясняется, что революция была буржуазной. Сначала украли у эсеров программу социализации земли, а потом лишили крестьян равного представительства в Советах  (в соотношении 1:5). Обман и воровство дошли потом уже и до того, что коммунисты украли у христиан заповеди Божии, и переиздали их в виде «Морального кодекса строителя коммунизма».
*
Ответ на открытое письмо специалиста.
 «Я получил сегодня нижеследующее:
Открытое письмо  “специалиста” тов. Ленину.
Прочитал в “Известиях” ваш доклад о специалистах и не могу подавить в себе крика возмущения. Неужели вы не понимаете, что ни один честный специалист не может, если в нем сохранилась хоть капля уважения к самому себе, пойти работать ради того животного благополучия, которое вы собираетесь ему обеспечить? Неужели вы так замкнулись в своем кремлевском одиночестве, что не видите окружающей вас жизни, не заметили, сколько среди русских специалистов имеется, правда, не правительственных коммунистов, но настоящих тружеников, добывших свои специальные познания ценой крайнего напряжения сил, не из рук капиталистов и не для целей капитала, а путем упорной борьбы с убийственными условиями студенческой и академической жизни прежнего строя. Эти условия не улучшились для них при коммунистической власти (для меня это не совпадает с понятием о коммунистическом строе). На этих, самых настоящих пролетариев, хотя и вышедших из разнообразных классов, служивших трудящемуся брату с первых шагов сознательной жизни и мыслью, и словом, о делом – на них, сваленных в одну зачумленную кучу “интеллигенции”, были натравлены бессознательные новоявленные коммунисты из бывших городовых, урядников, мелких чиновников, лавочников, составляющих в провинции нередко значитель-ную долю “местных властей”, и трудно описать весь ужас пережитых ими унижений и страданий. Постоянные вздорные доносы и обвинения, безрезультатные, но в высшей степени унизительные обыски, угрозы расстрела, реквизиции и конфискации, вторжение в самые интимные стороны личной жизни (требовал же от меня начальник отряда, расквартированного в учебном заведении, где я преподаю, чтобы я обязательно спал с женой в одной кровати)…
Но, верьте, из среды этих людей, которых вы огульно окрестили буржуями, контрреволюционерами, саботажниками и т. п., только потому, что они подход к будущему социалистическому и коммунистическому строю мыслят себе иначе, чем вы и ваши ученики, вы не купите ни одного человека той ценой, о которой вы мечтаете. Все же “специалисты”, которые ради сохранения шкуры пойдут к вам, они пользы стране не принесут. Специалист не машина, его нельзя просто завести и пустить в ход. Без вдохновения, без внутреннего огня, без потребности творчества ни один специалист не даст ничего, как бы дорого его не оплачивали. Все даст доброволец, работающий и творящий среди уважающих его товарищей-сотрудников в качестве знающего руководителя, а не поднадзорного, охраняемого комиссаром из коммунистов урожая 1919 года.
Если вы хотите, чтобы у вас были  не “специалисты” из-за окладов, если вы хотите, чтобы новые честные добровольцы присоединились к тем специалистам, которые и теперь кое-где работают с вами, не за страх, а за совесть, …несмотря на беспримерную бюрократическую неразбериху многих советских учреждений, губящих иногда самые живые начинания, – …то, прежде всего, очистите свою партию… от бессовестных попутчиков, возьмитесь за таких рвачей, авантюристов, прихвостней и бандитов, которые, прикрываясь знаменем коммунизма, либо по подлости расхищают народное достояние, либо по глупости подсекают корни народной жизни…
Если вы хотите “использовать” специалистов, то не покупайте их, а научитесь уважать их, как людей, а не как нужный вам до поры до времени живой и мертвый инвентарь.
М. Дукельский.
Профессор Воронежского Сельскохозяйственного Института. Председатель Центрального Управления Государственными предприятиями кожевенной промышленности».
__________

Письмо злое и, кажется, искреннее. На него хочется ответить.
У автора выходит, что мы, коммунисты, оттолкнули специалистов, “окрестив” их всякими худыми словами.
Не так было дело. 
Рабочие и крестьяне создали Советскую власть, свергнув буржуазию и буржуазный парламентаризм. Теперь трудно не видеть, что это было не “авантюрой” и не “сумасбродством” большевиков, а началом всемирной смены двух всемирно-исторических эпох: эпохи буржуазной и эпохи социализма, эпохи парламентаризма капиталистов и эпохи советских государственных учреждений пролетариата.
Саботаж был начат интеллигенцией и чиновничеством, которые в массе буржуазны и мелкобуржуазны… Озлобление рабочих и крестьян за саботаж интеллигенции неизбежно, и  “винить” если можно кого, то только буржуазию и её вольных и невольных сообщников.
Если бы мы “натравливали” на “интеллигенцию”, нас следовало бы за это повесить. Но мы не только не натравливали народ на нее, а проповедовали от имени партии и от имени власти необходимость предоставления интеллигенции лучших условий работы.
…Автор сам побивает себя, рассказывая, как о величайшей обиде, об унизительном обращении, про тот случай, когда начальник отряда… требовал у профессора, чтобы он обязательно спал с женой в одной кровати.
Во-первых, поскольку желание интеллигентных людей иметь по две  кровати, на мужа и на жену отдельно, есть желание законное, …поскольку для осуществления его необходим более высокий заработок, чем средний. Не может же автор письма не знать, что в “среднем” на российского гражданина никогда по одной кровати не приходилось!
Во-вторых. Был ли неправ начальник отряда в данном случае? Если не было грубости, оскорблений, желания поиздеваться и т. п., …то, по-моему, он был прав. Солдаты измучены, месяцами не видали ни кроватей, ни, вероятно, сносного ночлега вообще. Они защищали социалистическую республику при неслыханных трудностях, при нечеловеческих условиях, и они не вправе забрать себе кровать на короткое время отдыха? Нет, солдаты и их начальник были правы.
Автор требует товарищеского отношения к интеллигентам. Это правильно. Этого требуем и мы. В программе нашей партии как раз такое требование выставлено ясно, прямо точно.
Автор требует, чтобы мы очистили нашу партию…
Правильное требование. Пойманных бандитов, рвачей, авантюристов мы расстреливаем и расстреливать будем. Но, чтобы очищение шло полнее и быстрее, надо, чтобы искренняя беспартийная интеллигенция помогала нам в этом. Когда она будет… выступать с призывом лояльной работы в советских учреждениях, …тогда муки родов нового общественного уклада значительно сократятся и облегчатся.
 27 марта 1919 г.                Н. Ленин
“Правда ” № 67, 28 марта 1919 г.».   
*

Из «Речи на 1-м Всероссийском съезде по внешкольному образованию».
«…Энгельс был тысячу раз прав, когда писал: понятие равенства есть глупейший и вздорный предрассудок помимо уничтожения классов.
И вот мы говорим: мы ставим себе целью равенство, как уничтожение классов. Тогда надо уничтожить и классовую разницу между рабочими и крестьянами. Именно это и составляет нашу цель. Общество, в котором осталась классовая  разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество. Крестьяне – это есть класс патриархальной эпохи, класс, воспитанный десятилетиями и столетиями рабства, и в течение всех этих десятилетий крестьянин существовал, как мелкий хозяин, сначала подчиненный другим классам, потом формально свободный и равный, но собственник и владелец предметов питания.
 Положение крестьянина таково по его быту, условиям производства, условиям его жизни, условиям его хозяйства, что крестьянин – полутрудящийся, полуспекулянт.
Это – факт. Из этого факта вы не выскочите, пока не уничтожите деньги, не уничтожите обмен. Когда нам говорят: “Вы – нарушители равенства, вы на-рушили равенство не только с эксплуататорами, …– но вы нарушили равенство рабочих с крестьянами, нарушили равенство “трудовой демократии”, вы – преступники!”. Мы отвечаем: “Да, мы нарушили равенство рабочих с крестьянами и утверждаем, что вы, которые стоите за равенство – сторонники Колчака”.
…Я утверждаю, что… в момент, когда происходит революция пролетариата против буржуазии, когда голодает страна, …свобода торговли хлебом есть свобода капиталиста, свобода восстановления власти капитала. Это есть колчаковская экономическая программа, ибо Колчак держится не на воздухе.
…Рабочий и крестьянин равны, как труженики, но сытый спекулянт хлебом не равен голодному труженику. Только поэтому в нашей конституции и написано, что рабочий и крестьянин неравны.
Голос нескольких крестьян значит столько же, сколько голос одного рабочего. Это – не справедливо?
Нет, это справедливо для той эпохи, когда надо ниспровергнуть капитал. Товаровладелец, его равенство, его свобода, – вот ваши понятия о справедливости. Это мелкобуржуазные остатки мелкобуржуазных предрассудков, – вот что такое ваша справедливость, ваше равенство, ваша трудовая демократия. А для нас справедливость подчинена интересам свержения капитала».
*
Документы и материалы, № 2.
«Резолюции I Конгресса Коммунистического Интернационала
 2 – 6 марта 1919 года.
1. Платформа Коммунистического Интернационала.
Противоречия капиталистической мировой системы, которые были скрыты в ее недрах, проявились с колоссальной силой в одном гигантском взрыве – в великой империалистической мировой войне.
Капитализм пытался преодолеть свою собственную анархию организацией производства. Вместо многочисленных конкурирующих предпринимателей образовались могущественные союзы капиталистов; банковский капитал соединился с капиталом промышленным…. На место свободной конкуренции стала монополия. Безумная анархия стала замещаться организацией.
Но в той же самой мере, в какой анархия… производства замещалась… организацией в отдельных странах, все более и более обострялись противоречия, анархия мирового хозяйства. Империалистические государства, которые поделили между собою весь мир, которые превратили многие миллионы… пролетариев и крестьян в рабочий скот, должны были рано или поздно обнаружить в гигантском столкновении действительную анархическую природу капитала. Так возникло величайшее преступление – разбойничья мировая война.
Капитализм пытался также преодолеть свою противоречивую социальную структуру. За счёт ограбленных колониальных народов капитал подкупал своих наемных рабов, создавал общность интересов между эксплуататорами и эксплуатируемыми, интересов, направленных против угнетённых колоний – колониальных народов, жёлтых, чёрных, краснокожих; он приковал европейский и американский рабочий класс к империалистическому “отечеству”.
Но тот же метод постоянного подкупа, которым создавался патриотизм рабочего класса и его духовное порабощение, превратился благодаря войне в свою собственную противоположность. Физическое истребление, полное порабощение пролетариата, чудовищный гнёт, обнищание и вырождение, мировой голод, – такова была плата за гражданский мир. Он был взорван. Империалистическая война превратилась в войну гражданскую.
Родилась новая эпоха. Эпоха разложения капитализма, его внутреннего распада. Эпоха коммунистической революции пролетариата.
Человечеству, вся культура которого подверглась разрушению, угрожает опасность полного уничтожения. Есть лишь одна сила, способная его спасти, и эта сила – пролетариат. Старого капиталистического “порядка” уже нет, он не может более существовать. Конечным результатом существования капиталистического способа производства является хаос, этот хаос может преодолеть лишь самый большой производительный класс – рабочий класс. Он должен установить действительный порядок – коммунистический порядок.
Окончательная победа мирового пролетариата будет означать начало настоящей истории освобождения человечества.
По мере того, как будет сломлено сопротивление буржуазии, она будет экс-проприирована и постепенно превратится в работающий слой общества, исчезнет и диктатура пролетариата, умрет государство, а с ним и деление общества на классы.
Так называемая демократия, т.-е. буржуазная демократия, есть не что иное, как затушеванная диктатура буржуазии. А так как буржуазия представляет из себя незначительное меньшинство, то она пользуется… фикцией, …мнимой “народной волей”, чтобы под прикрытием этого красного словца утвердить своё господство над рабочим классом…. Наоборот, пролетариат, составляющий огромное большинство населения, совершенно открыто использует классовую мощь своих массовых организаций, своих Советов, чтоб устранить привилегии буржуазии и обеспечить переход к внеклассовому коммунистическому обществу.
…Сущность советской системы, этого нового типа государственной власти, состоит в том, что при ней пролетариат получает возможность на деле обеспечить себе свои права и свободу.
Буржуазная демократия с её парламентской системой лишь на словах предоставляет массам участие в управлении государством. При системе Советов управляют массовые организации, а через них сами массы, поскольку Советы привлекают все более увеличивающееся количество рабочих к управлению государством….
Буржуазная демократия и парламентаризм, благодаря разделению законодательной и исполнительной власти и отсутствию права отзыва депутатов, обостряют разобщенность масс от государства. Наоборот, советская система с её правом отзыва, соединением законодательной и исполнительной власти и вследствие способности Советов быть работающими коллегиями, связывает массы с органами управления. Эта связь обеспечивается ещё и благодаря тому, что при системе Советов выборы происходят не по искусственно созданным территориальным округам, а совпадают с производственными объединениями.
Таким путем советская система обеспечивает возможность действительной пролетарской демократии для пролетариата и внутри пролетариата, демократии, направленной против буржуазии. При этой системе промышленному пролетариату обеспечивается преимущественное положение в качестве руководящего, лучше организованного и политически наиболее зрелого класса, под гегемонией которого в состоянии постепенно подняться полупролетарские элементы и крестьянская беднота деревни. Эти временные преимущества промышленного пролетариата должны быть использованы для того, чтобы вырвать неимущие мелкобуржуазные массы деревни из-под влияния деревенских кулаков и буржуазии, организовать и привлечь их в качестве сотрудников к делу коммунистического строительства.
Разложение капиталистической системы и капиталистической трудовой дисциплины делает невозможным при данных междуклассовых отношениях восстановление производства на прежнем базисе.
Задача пролетарской диктатуры в экономической области может быть выполнена лишь в той мере, в какой пролетариат будет в состоянии создать централизованные органы управления производством и осуществить рабочее управление.
В области распределения пролетарская диктатура должна осуществить замену торговли правильным распределением продуктов….
Пролетарская диктатура заменит разделение физического и умственного труда, свойственное капитализму, объединением того и другого, и этим соединит труд и науку.
В ходе этого огромного переворота Советская власть, с одной стороны, должна неуклонно строить огромный аппарат управления во всё более централизованной форме, с другой стороны, должна привлекать к непосредственной работе управления всё большие и большие слои рабочего народа».
*
Документы и материалы, № 3.
Из «Программы РКП (большевиков), принятой VIII съездом
РКП (б) 22 марта 1919 года».
«Октябрьская революция… 1917 г. в России осуществила диктатуру пролетариата, начавшего при поддержке беднейшего крестьянства или полупролетариата созидать основы коммунистического общества.
Эта революция явилась неизбежным результатом развития капитализма, господствующего пока в большинстве цивилизованных стран.
РКП определяет задачи (пролетарской диктатуры) следующим образом:
…
В области судебной.
11. Взяв всю власть в свои руки…– пролетарская демократия вместо формулы буржуазной демократии “выборность судей народом” выдвинула классовый лозунг “выборность судей из трудящихся только трудящимися” и провела его во всей организации суда….
Отменив законы свергнутых правительств, Советская власть поручила выбираемым Советами судьям осуществлять волю пролетариата, применяя его декреты, а в случае отсутствия таковых или неполноты их, руководствоваться социалистическим правосознанием.
В области наказания организованные таким образом суды уже привели к коренному изменению характера наказания, осуществляя в широких размерах условное осуждение, введя как меру наказания общественное порицание, заменяя лишение свободы обязательным трудом с сохранением свободы, заменяя тюрьмы воспитательными учреждениями и давая возможность применять практику товарищеских судов.
В области народного просвещения.
12. 1) Проведение бесплатного и обязательного общего и политехнического… образования для всех детей обоего пола до 17 лет.
…
       4) Снабжение всех учащихся пищей, одеждой, обувью и учебными пособиями за счёт государства.
…
В области распределения.
13. В области распределения задача Советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов. Целью является организация всего населения в единую сеть потребительских коммун, способных с наибольшей быстротой, планомерностью, экономией и с наименьшей затратой труда распределять все необходимые продукты, строго централизуя весь распределительный аппарат».
…
*
Из «Резолюций VIII съезда РКП (б) 18 – 23 марта 1919 года».
«…3. По организационному вопросу.
А. Партийное строительство.
…2. Связь с массами.
Российская Коммунистическая партия, стоящая у власти и держащая в своих руках весь советский аппарат, естественно должна была отдать десятки тысяч своих членов на дело управления страной.
…Многие из членов партии, поставленные на… государственную работу, в значительной степени отрываются от масс и заражаются бюрократизмом, что относится очень часто и ко многим рабочим, членам Советов. Против этого зла необходимо начать самую решительную борьбу немедленно же. Коммунистов, членов Советов, необходимо обязать, во что бы то ни стало, давать отчёты своим избирателям не реже одного раза в две недели. Рабочих, пробывших на чисто советской работе более трёх месяцев подряд, следует возвращать на заводы, по крайней мере, на 1 месяц. Все советские работники, члены партии, обязаны нести какую-либо партийную работу в своем районе.
…
В. Взаимоотношения между партией и Советами.
…Коммунистическая партия ставит себе задачей завоевать решающее влияние и полное руководство во всех организациях трудящихся: в профессиональных союзах, кооперативах, сельских коммунах и т. д. Коммунистическая партия особенно добивается проведения своей программы и своего полного господства в современных государственных организациях, какими являются Советы.
Практической, повседневной, самоотверженной работой в Советах, выдвиганием на все советские посты своих наиболее стойких и преданных членов, РКП должна завоевать для себя безраздельное политическое господство в Советах и фактический контроль над всей их работой.
Смешивать функции партийных коллективов с функциями государственных органов, каковыми являются Советы, ни в коем случае не следует. Такое смешение дало бы гибельные результаты, особенно в военном деле. Свои решения партия должна проводить через советские органы, в рамках Советской конституции. Партия старается руководить деятельностью Советов, но не за-менять их.
…Все члены партии, какие бы важные государственные посты они ни занимали, безусловно, подконтрольны партии. А вместе с тем партийные организации никогда не должны прибегать к мелкому опекунству над Советами, должны внушать своим членам, что принадлежность к РКП не даёт никаких привилегий, а только возлагает более серьезную ответственность на них». 
*
Как неоднократно указывали противники большевиков, установление диктатуры пролетариата в России (если иметь в виду русскоязычное население) представляло проблему в силу того, что пролетариат составлял не более 10% населения, а крестьяне – 75-85%.  Со всей остротой эта проблема выявилась уже в закавказских губерниях, хотя там и действовали социал-демократические кружки, которые опирались на немногочисленный слой рабочих. Еще сложнее проблема стала в Туркестане, где туземное население составляло 95%, и где «со стороны руководящих русских работников были допущены грубые извращения в проведении национальной политики, являвшейся по существу продолжением политики колонизаторства…». «Эти работники считали, что, поскольку в Туркестане нет своего пролетариата, русские рабочие являются единственным элементом, способным осуществить диктатуру пролетариата».
В партийной жизни Туркестана «среди коммунистов из коренного населения возникло течение, объединившееся вокруг Мусбюро РКП (б) Туркестана, являвшегося руководящим органом мусульманских организаций». ЦК РКП (б) указывал, что «на основании принятой VIII съездом программы коммунистической партии… необходимо широкое пропорциональное привлечение туркестанского туземного населения к государственной деятельности, без обязательной принадлежности к партии, удовлетворившись тем, чтобы кандидатуры выдвигались мусульманскими рабочими организациями». (См. прим. 165).
В конце 1919 года в Москве прошел II Всероссийский съезд коммунистических народов Востока – съезд представителей местных мусульман-коммунистов (татар, башкир, народов Туркестана и др.) в количестве 82-х делегатов. И здесь опять мы встречаемся с парадоксом, когда несколько десятков человек решают судьбу многих народов, миллионов человек. Странно было бы видеть съезд, допустим, католиков-коммунистов, или буддистов-коммунистов, когда  Ленин заклеймил позором христианско-социалистические рабочие объединения Европы.

Том XXV
    1920
 «ДЕТСКАЯ  БОЛЕЗНЬ   “ЛЕВИЗНЫ”  В  КОММУНИЗМЕ».
«Первые месяцы после завоевания пролетариатом политической власти в России… могло казаться, что громадные отличия отсталой России от передовых западноевропейских стран сделают революцию пролетариата в этих последних очень мало похожей на нашу. Теперь мы имеем уже перед собой очень порядочный международный опыт, который говорит с полнейшей определенностью, что некоторые основные черты нашей революции имеют… не русское только, а международное значение.
…Было бы ошибочно упустить из виду, что после победы пролетарской революции хотя бы в одной из передовых стран наступит, по всей вероятности, крутой перелом, именно: Россия сделается вскоре после этого не образцовой, а опять отсталой (в “советском” и в социалистическом смысле) страной.
Но в данный исторический момент дело обстоит именно так, что русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего.
…В давно-давно прошедшие времена, когда Каутский был еще марксистом, а не ренегатом, он, подходя к вопросу, как историк, предвидел возможность наступления такой ситуации, при которой революционность русского пролетариата станет образцом для Западной Европы.
Диктатура пролетариата есть самая беззаветная и самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятерено её свержением (хотя бы в одной стране), и могущество которой состоит не только в силе международного капитала, в силе и прочности связей буржуазии, но и в силе привычки, в силе мелкого производства. Ибо мелкого производства осталось ещё на свете, к сожалению, очень и очень много, а мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе. По всем этим причинам диктатура пролетариата необходима, и победа над буржуазией невозможна без долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть, –  войны, требующей выдержки, дисциплины, твердости, непреклонности и единства воли.
Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года. Только история большевизма за весь период его существования может удовлетворительно объяснить, почему он мог выработать и удержать… железную дисциплину, необходимую для победы пролетариата.
С одной стороны, большевизм возник в 1903 году на самой прочной базе теории марксизма. Марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, …проверки, сопоставления опыта Европы.
С другой стороны, возникший на этой гранитной теоретической базе большевизм проделал пятнадцатилетнюю (1903 – 1917) практическую историю, которая по богатству опыта не имеет себе равной в свете.
Без “генеральной репетиции” 1905 года победа Октябрьской революции 1917 года была бы невозможна.
Годы реакции (1907– 1910). Царизм победил. Все революционные и оппозиционные партии разбиты. Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на место политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм, как облачение контрреволюционных настроений.
Ученые дураки и старые бабы II-го Интернационала, которые пренебрежительно и высокомерно морщили нос по поводу обилия “фракций” в русском социализме и ожесточенности борьбы между ними, не сумели, когда война отняла хваленую “легальность” во всех передовых странах, организовать даже приблизительно такого свободного (нелегального) обмена взглядов и такой свободной (нелегальной) выработки правильных взглядов, какие организовали русские революционеры в Швейцарии и в ряде других стран.
Теоретически для марксистов вполне установлено…, что мелкий собственник, мелкий хозяйчик, …испытывая при капитализме постоянное угнетение... и разорение, легко переходит к крайней революционности, но не способен проявить выдержки, организованности, дисциплины, стойкости. “Взбесившийся” от ужасов капитализма мелкий буржуа, это – социальное явление, свойственное, как и анархизм, всем капиталистическим странам.
Большевизм воспринял и продолжал борьбу с партией, всего более выражавшей тенденции мелкобуржуазной революционности, именно с партией “социалистов-революционеров”, по трем главным пунктам. Во-первых, эта партия, отрицавшая марксизм, упорно не хотела… понять необходимость строго объективного учета классовых сил и их взаимоотношения перед всяким политическим действием. Во-вторых, эта партия видела свою особую “революционность” или “левизну” в признании ею индивидуального террора, покушений, что мы, марксисты, решительно отвергали. В-третьих, “социалисты-революционеры” видели “левизну” в том, чтобы хихикать над небольшими сравнительно оппортунистическими грехами немецкой социал-демократии наряду с подражанием крайним оппортунистам этой же партии в вопросе, напр., аграрном или в вопросе о диктатуре пролетариата.
Марксизм оказался правым в конце концов, и если анархисты справедливо указывали на оппортунистичность господствующих среди большинства социалистических партий взглядов на государство, то, во-первых, эта оппортунистичность была связана с искажением и даже прямым сокрытием взглядов Маркса на государство…; во-вторых, исправление этих оппортунистических взглядов, признание Советской власти и её превосходства над буржуазной парламентской демократией, всё это шло наиболее быстро и широко именно из недр наиболее марксистских течений в среде европейских и американских социалистических партий.
Мы в России переживаем… первые шаги перехода от капитализма к социализму или к низшей стадии коммунизма. Классы остались и останутся годами по-всюду после завоевания власти пролетариатом. Уничтожить классы значит не только прогнать помещиков и капиталистов – это мы сравнительно легко сделали, –  это значит также уничтожить мелких товаропроизводителей, а их нельзя прогнать, их нельзя подавить, с ними надо ужиться, их можно (и должно) переделать, перевоспитать только очень длительной, медленной, осторожной организаторской работой. Сила привычки миллионов и десятков миллионов – самая страшная сила.
Соотношение вождей-партии-класса-масс, а вместе с тем отношение диктатуры пролетариата и его партии к профсоюзам представляется у нас теперь конкретно в следующем виде. Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков, имеющая по данным последнего партийного съезда (IV. 1920) 611 тыс. членов. Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать.
Партия непосредственно опирается в своей работе на профессиональные союзы, которые насчитывают теперь, по данным последнего (IV. 1920) съезда, свыше 4 миллионов членов, будучи формально беспартийными. Фактически все руководящие учреждения громадного большинства союзов и в первую голову, конечно, общепрофессионального всероссийского центра или бюро (В. Ц. С. П. С.) состоят из коммунистов и проводят все директивы партии.
…России в конкретной, исторически чрезвычайно оригинальной ситуации 1917 года было легко начать социалистическую революцию, тогда как продолжить ее и довести ее до конца России будет труднее, чем европейским странам.
…В самый момент октябрьского переворота мы заключили не формальный, но очень важный (и очень успешный) политический блок с мелкобуржуазным крестьянством, приняв целиком, без единого изменения, эсеровскую аграрную программу, т.-е. заключили несомненный компромисс, чтобы доказать крестьянам, что мы хотим не майоризирования их, а соглашения с ними. (Вы-боры в Учр. собр. в России, в ноябре 1917 г., по сведениям, охватывающим свыше 36 миллионов избирателей, дали 25% голосов большевикам, 13% разным партиям помещиков и буржуазии, 62% мелкобуржуазной демократии, т.-е. эсерам и меньшевикам…. Прим. ред.)
После пролетарской революции в России и неожиданных… побед этой революции в международном масштабе, весь мир стал теперь иным, буржуазия повсюду стала тоже иной. Она запугана “большевизмом”, озлоблена на него почти до умопомрачения, и именно поэтому она, с одной стороны, ускоряет развитие событий, а с другой стороны, сосредотачивает внимание на насильственном подавлении большевизма, ослабляя этим свою позицию на целом ряде других поприщ.
Но вместе с тем буржуазия видит в большевизме почти только одну его сторону: восстание, насилие, террор; буржуазия старается, поэтому, приготовиться в особенности к отпору и сопротивлению на этом поприще».
*

В книге со столь ярким названием Ленин попытался научить уму-разуму всех социалистов мира, в том числе и европейских социал-демократов, которые должны были бы признать своей конечной целью установление Советской власти и диктатуры пролетариата. И если власть Советов депутатов трудящихся социал-демократы ещё принимали, то с диктатурой пролетариата было хуже – здесь они больше прислушивались к мнению Каутского, чем Ленина.
*

«Тезисы об основных задачах
второго конгресса коммунистического интернационала.
…
2. Победа социализма (как первой ступени коммунизма) над капитализмом требует осуществления пролетариатом, как единственным действительно революционным классом, трех следующих задач. Первая – свергнуть эксплуататоров и в первую очередь буржуазию, как главного экономического и политического представителя их…. Вторая – увлечь и повести за революционным авангардом пролетариата, его коммунистической партией, не только весь пролетариат или подавляющее, огромное большинство его, но и всю массу трудящихся и эксплуатируемых капиталом; …вырвать это подавляющее большинство населения во всех капиталистических странах из зависимости от буржуазии, внушить ему на практическом опыте доверие к руководящей роли пролетариата и его революционного авангарда. Третья – нейтрализовать или обезвредить неизбежные колебания между буржуазией и пролетариатом, между буржуазной демократией и советской властью со стороны довольно еще многочисленного почти во всех передовых странах, хотя и составляющих меньшинство населения, класса мелких хозяев в земледелии, промышленности, торговле и соответствующего этому классу слоя интеллигенции, служащих и т. п.
3. …Всякое допущение мысли о мирном подчинении капиталистов воле большинства эксплуатируемых, о мирном, реформистском переходе к социализму является не только крайним мещанским тупоумием, но и прямым обманом рабочих, подкрашиванием капиталистического наемного рабства, подкрашиванием правды. Только насильственное свержение буржуазии, конфискация ее собственности, разрушение всего буржуазного государственного аппарата снизу до верху, …вплоть до поголовного изгнания или интернирования эксплуататоров наиболее опасных и упорных, установления над ними строгого надзора... в состоянии обеспечить действительное подчинение всего класса эксплуататоров.
…
5. …Поэтому главной задачей коммунистических партий… является… образование в каждой стране единой коммунистической партии… для удесятерения работы по подготовке пролетариата к завоеванию государственной власти и притом именно к завоеванию власти в форме диктатуры пролетариата.
…
8. Диктатура пролетариата есть наиболее решительная и революционная форма классовой борьбы пролетариата с буржуазией. Подготовка диктатуры пролетариата… требует также замены старых вождей коммунистами во всех решительно видах пролетарских организаций, не только политических, но и профессиональных, кооперативных, просветительных и т. д. Необходимо во сто крат смелее, чем до сих пор, вытеснять этих представителей рабочей аристократии или обуржуазившихся рабочих со всех их постов и заменять их хотя бы даже самыми неопытными рабочими, лишь бы они были связаны с эксплуатируемой массой и пользовались её доверием в борьбе с эксплуататорами. Диктатура пролетариата потребует назначения таких, не имеющих опыта, рабочих на самые ответственные государственные посты, иначе власть рабочего правительства будет бессильна, и оно не будет поддержано массой».
…
*
Примечание 188. В радиотелеграмме, адресованной В. И. Ленину, корреспондент английской буржуазной газеты «Дейли Ньюс», писал: «Отчеты французских и германских социалистических депутаций, которые недавно возвратились из России, нанесли больше вреда Вашему делу, чем вся антибольшевистская пропаганда за последние годы… Доклад, опубликованный здесь германским независимым социалистом Дитманом, еще более неблагоприятен для Вас. Он указывает, что рабочие, которые отказываются в России работать, расстреливаются. Он указывает, что 75% всего населения России крестьяне, и что они не социалисты и не коммунисты. Дитман говорит, что в России правый милитаризм, что дезертиров расстреливают, а рабочим не позволяют бастовать. Он заявляет, что в русских городах нет ни социализма, ни коммунизма, и что вместо диктатуры пролетариата существует только диктатура над пролетариатом». («Правда» № 202, 12 сентября 1920 г.)
*
Из «Речи на III Всероссийском съезде РКСМ» 2 октября 1920 г.
«…Я должен сказать, что… задачи молодежи вообще и союзов коммунистической молодежи… в частности можно было бы выразить одним словом: задача состоит в том, чтобы учиться.
Мы можем строить коммунизм только из той суммы знаний, организаций и учреждений, при том запасе человеческих сил и средств, которые остались нам от старого общества.
Одно из самых больших зол и бедствий, которые остались нам от старого капиталистического общества, это полный разрыв книги с практикой жизни, ибо мы имели книги, где все было расписано в самом лучшем виде, и эти книги, в большинстве случаев, являлись самой отвратительной лицемерной ложью, которая лживо рисовала нам коммунистическое общество.
Еще более опасным было бы, если бы мы начали усваивать только коммунистические лозунги.
Старая школа заявляла, что она хочет создать человека всесторонне образованного, что она учит наукам вообще. Мы знаем, что это было насквозь лживо, ибо все общество было основано и держалось на разделении людей на классы, на эксплуататоров и угнетенных. Естественно, что вся старая школа, будучи целиком пропитана классовым духом, давала знания только детям буржуазии. В этих школах молодое поколение рабочих и крестьян не столько воспитывали, сколько натаскивали в интересах той же буржуазии. Воспитывали их так, чтобы создавать для неё пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы её покоя и безделья.
 Старая школа была школой учебы, она заставляла людей усваивать массу ненужных, лишних, мертвых знаний, которые забивали голову и превращали молодое поколение в подогнанных под общий ранжир чиновников. Было бы ошибочно думать так, что достаточно усвоить коммунистические лозунги… не усвоив себе той суммы знаний, последствием которых является сам коммунизм. Образцом того, как появился коммунизм из суммы человеческих знаний, является марксизм.
Без ясного понимания того, что только точным знанием культуры, созданной всем развитием человечества, только переработкой ее можно строить пролетарскую культуру – без такого понимания нам этой задачи не разрешить. Пролетарская культура не является выскочившей неизвестно откуда, не является выдумкой людей, которые называют себя специалистами по пролетарской культуре. Это все сплошной вздор. Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества,  помещичьего общества, чиновничьего общества.
Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество.
Старая школа вырабатывала прислужников, необходимых для капиталистов, старая школа из людей науки делала людей, которые должны были писать и говорить, как угодно капиталистам. Это значит, что мы должны её убрать.
На место старой муштры, которая проводилась в буржуазном обществе вопреки воле большинства, мы ставим сознательную дисциплину рабочих и крестьян, которые соединяют с ненавистью к старому обществу решимость, умение и готовность объединить и организовать силы для этой борьбы, чтобы из воли миллионов… создать единую волю, ибо без этой единой воли мы будем разбиты неминуемо.
…В каком смысле отрицаем мы мораль, отрицаем нравственность?
В том смысле, в каком проведывала её буржуазия, которая выводила эту нравственность из велений бога.
Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата.
Старое общество было основано на угнетении помещиками и капиталистами всех рабочих и крестьян. Нам нужно было это разрушить, надо было их скинуть, но для этого надо создать объединение. Боженька такого объединения не создаст.
Такое объединение могли дать только фабрики, заводы, только пролетариат, обученный, пробуждённый от старой спячки.
Вот почему мы говорим: для нас нравственность, взятая вне человеческого общества, не существует; это обман.
А что такое классы вообще? Это то, что позволяет одной части общества присваивать себе труд другого.
Но уничтожить классы мы ещё не успели, всё ёще осталось разделение на рабочих и крестьян. Если крестьянин сидит на отдельном участке земли и присваивает себе лишний хлеб, т.-е. хлеб, который не нужен ни ему, ни его скотине, а все остальные остаются без хлеба, то крестьянин превращается уже в эксплуататора. Чем больше оставляет он себе хлеба, тем ему выгоднее, а другие пусть голодают: “чем больше они голодают, тем дороже я продам этот хлеб”.
Классовая борьба продолжается; она только изменила свои формы. Это классовая борьба пролетариата за то, чтобы не могли вернуться старые эксплуататоры, чтобы соединилась раздробленная масса темного крестьянства в один союз. Мы говорим: нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов.
Коммунистическая нравственность это та, которая служит этой борьбе, которая объединяет трудящихся против всякой эксплуатации, против всякой мелкой собственности, ибо мелкая собственность дает в руки одного лица то, что создано трудом всего общества. Земля у нас считается общей собственностью.
Ну, а если из этой общей собственности я беру себе известный кусок, возделываю на нем вдвое больше хлеба, чем нужно мне, и излишком хлеба спекулирую? Разве я тогда поступаю, как коммунист? Нет, как эксплуататор, как собственник. С этим нужно вести борьбу. И чтобы не дать снова восстановиться власти капиталистов и буржуазии… нужно, чтобы трудящиеся сплотились с пролетариатом и составили коммунистическое общество.
Когда нам говорят о нравственности, мы говорим: для коммуниста нравственность вся в этой сплоченной солидарной дисциплине и сознательной массовой борьбе против эксплуататоров. Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем».
*
«Из проекта резолюции “О пролетарской культуре”
…
3. Весь опыт новейшей истории и в особенности более чем полувековая революционная борьба пролетариата всех стран мира со времени проявления “Коммунистического Манифеста” доказали бесспорно, что только миросозерцание марксизма является правильным выражением интересов, точки зрения и культуры революционного пролетариата».
*
Документы и материалы, № 3.
«Резолюции IX съезда РКП (б).
29 марта – 5 апреля 1920 г.
1. Об очередных задачах хозяйственного строительства.
…
XV. Трудовое дезертирство.
В виду того, что значительная часть рабочих в поисках лучших условий продовольствия, нередко и в целях спекуляции, самовольно покидает предприятия и переезжает с места на место, чем наносит дальнейшие удары по производству и ухудшает общее положение рабочего класса, съезд одну из насущных задач советской власти и профессиональных организаций видит в планомерной, систематической, настойчивой, суровой борьбе с трудовым дезертирством, в частности путем публикования штрафных дезертирских списков, создания из дезертиров штрафных рабочих команд и, наконец, заключения их в концентрационный лагерь.
2. По вопросу о профессиональных союзах и их организации.
…
II. Профсоюзы и советское государство.
1. Советское государство является самой всесторонней и всеобъемлющей формой рабочей организации, которая практически осуществляет строительство коммунизма, вовлекая в эту работу все более широкие массы крестьянства. С другой стороны советское государство является такой рабочей организацией, которая имеет в своём распоряжении все материальные средства принуждения. Будучи пролетарской диктатурой, советское государство является рычагом экономического переворота. Поэтому не может быть речи о противопоставлении органов профессиональных союзов органам советской власти.
2. Политика есть самое концентрированное выражение экономики – и её обобщение и завершение. Поэтому противопоставление профсоюзов, как экономической организации рабочего класса, Советам, как политической организации его, вообще нелепо и является уклоном от марксизма в сторону буржуазных, в частности, буржуазно-трэд-юнионистских предрассудков. Особенно нелепо и вредно такое противопоставление в эпоху диктатуры пролетариата, когда вся его борьба и вся его деятельность, и экономическая и политическая, должны быть более чем когда-либо объединены, сосредоточены, направлены единой волей, связаны железным единством.
3. Будучи школой коммунизма и звеном, связующим отсталые и не освободившиеся ещё всецело от старой цеховой и профессиональной узости массы пролетариата с его авангардом, коммунистической партией, профсоюзы должны воспитывать…, поднимать эти массы до уровня коммунизма….
4. …Так как советская власть является наиболее широкой организацией, концентрирующей всю социальную мощь пролетариата, – ясно, что профсоюзы, по мере развития коммунистического сознания и творческой роли масс, должны постепенно превращаться в вспомогательные органы пролетарского государства, а не наоборот».

Документы и материалы, № 4.
«Резолюции II Конгресса Коммунистического Интернационала 19 июля – 6 августа 1920 г.
…
1. Коммунистическая партия есть часть рабочего класса, именно: его наиболее передовая, наиболее сознательная, а потому наиболее революционная часть. Коммунистическая партия создается путем отбора лучших, наиболее сознательных, наиболее самоотверженных, наиболее дальновидных рабочих. Коммунистическая партия не имеет различных от рабочего класса интересов.
2. До тех пор, пока государственная власть не завоёвана пролетариатом, до тех пор, пока пролетариат раз навсегда не упрочил своего господства и не гарантировал его от буржуазной реставрации, – до этих пор коммунистическая партия по правилу будет иметь в своих организованных рядах лишь меньшинство рабочих. Лишь после того, как пролетарская диктатура лишит буржуазию таких могучих орудий воздействия, как пресса, школа, парламент, церковь, аппарат управления и пр., лишь после того, как окончательное поражение буржуазного строя станет очевидным для всех, – в ряды коммунистической партии начнут входить все или почти все рабочие.
3. Понятие партии следует строжайше отличать от понятия класса. Члены “христианских” и либеральных профессиональных союзов рабочих Германии, Англии и других стран, несомненно, являются частью рабочего класса…. При определённых исторических данных в рабочем классе возможны весьма много-численные реакционные прослойки. Задача коммунизма не в том, чтобы приспособляться к этим отсталым частям рабочего класса, а в том, чтобы поднимать весь рабочий класс до уровня его коммунистического авангарда. Смешение этих двух понятий – партии и класса – способно привести к величайшим ошибкам и путанице.
4. Коммунистический Интернационал непоколебимо убеждён в том, что крах старых “социал-демократических” партий II Интернационала ни в коем случае нельзя изображать, как крах пролетарской партийности вообще. Эпоха непосредственной борьбы за диктатуру пролетариата родит новую партию пролетариата – коммунистическую партию.
…
…8. Старое “классическое” деление рабочего движения на три формы (партия, профессиональные союзы и кооперативы) явно отжило свой век. Пролетарская революция в России выдвинула основную форму рабочей диктатуры – советы. В ближайшем будущем установятся следующие деления: 1) партия, 2) советы и 3) производственные союзы. Но и работой в советах, как и в революционизированных производственных союзах, должна неизменно и систематически руководить партия пролетариата, т.-е. коммунистическая партия.
Возникновение Советов, как главной исторически-данной формы диктатуры пролетариата, нисколько не умаляет руководящей роли коммунистической партии в пролетарской революции. Когда германские “левые” коммунисты заявляют, что “и партия должна все больше приспособляться к идее Советов и принимать пролетарский характер”, то это есть обычное выражение той идеи, что коммунистическая партия будто бы должна раствориться в Советах, что Советы якобы могут заменить Коммунистическую партию.
Эта идея глубоко неверна и реакционна.
Для того, чтобы Советы могли выполнить свою историческую миссию, напротив, необходимо существование настолько сильной коммунистической партии, чтобы она могла не просто “приспособляться” к Советам, а в состоянии была бы решающим образом воздействовать на их политику, заставить их самих отказаться от “приспособления” к буржуазии и белой социал-демократии, суметь через коммунистические фракции Советов вести Советы за коммунистической партией.
9. Коммунистическая партия нужна рабочему классу не только до завоевания власти и не только во время завоевания власти, но и после того, как власть перешла в руки рабочего класса.
10. На другой день после захвата власти пролетариатом партия его, все-таки, по-прежнему остается только частью рабочего класса. Но это есть именно та часть рабочего класса, которая организовала победу.
11. …Коммунистическая партия растворится полностью в рабочем классе лишь тогда, когда коммунизм перестанет быть объектом борьбы и весь рабочий класс станет коммунистическим.
12. Второй Конгресс Коммунистического Интернационала должен не только подтвердить историческую миссию коммунистической партии вообще, но должен указать международному пролетариату, хотя бы в основных чертах, какая именно коммунистическая партия нужна нам.
…
18. Основным началом во всей организационной работе партии и коммунистов должно быть создание коммунистических ячеек всюду, где есть хотя бы небольшое число пролетариев и полупролетариев. В каждом Совете Рабочих Депутатов, …всюду, где найдётся хотя бы три человека, сочувствующих коммунизму, следует немедленно организовать коммунистическую ячейку.
*         *
      *
…Коммунистический Интернационал… всегда будет указывать пролетариям всего мира на следующее:
1. Коммунистическая партия есть главное орудие освобождения рабочего класса. 
2. В каждой стране должна существовать только одна единая коммунистическая партия.
…
4. Всюду, где есть хотя бы десять пролетариев или полупролетариев, коммунистическая партия должна иметь свою организационную ячейку…»
*

Если называть вещи своими именами, то Коммунистический интернационал – это государственная террористическая организация, которая, для завоевания мирового господства, ставит своей целью, путем вооруженного восстания, свержение во всех странах существующего там государственного строя.
Как сказано в резолюции III Конгресса Коминтерна: «Безоговорочная поддержка Советской России была и есть первейшая обязанность коммунистов всех стран».
Деятели Коминтерна были активными сторонниками идеи «мировой революции», для чего, в том числе, занимались и созданием сети подпольных и разведывательных структур в странах Запада и Востока. Всего было созвано семь конгрессов Коминтерна – в 1919, 1920, 1921, 1922, 1924, 1928, 1935 гг. На первом конгрессе Коминтерна был образован его исполнительный комитет (ИККИ), при котором после второго конгресса была создана Военная школа.
В конце 1930-х гг. почти все деятели Коминтерна, которые жили тогда в СССР, были репрессированы – в частности, из югославской секции остался один И. Б. Тито. Однако все, кто прошел школу Коминтерна, выдвинулись потом в своих странах, и даже  стали лидерами – помимо Тито это  Г. Дмитров в Болгарии, Хо Ши Мин во Вьетнаме, Ким Ир Сен в Северной Корее, К. Готвальд в Чехословакии. Все они боролись с инакомыслием, и брали курс на установление тоталитарного режима и культа личности в своих странах.
После чистки компартий и аппарата Коминтерна 1926 – 29 гг. от сторонников Л. Троцкого с его идеей «перманентной революции», деятельность Коминтерна сошла на нет – Коминтерн изжил себя как форма международных связей компартий. А затем Коминтерн и вовсе стал помехой во внешней политике СССР, в том числе и по Антигитлеровской коалиции, и в 1943 г. ИККИ принял решение о роспуске Коминтерна.

Том XXVI
1920 – 1921
Из «Доклада на VIII Всероссийском Съезде Советов».
       22 – 29 декабря 1920г.
В вопросе о продовольственных концессиях Ленин упоминает о том, что «… количество земель, которое мы не можем обработать, не меньше, чем 3 миллиона десятин по реке Уралу, оставленных казаками в результате победоносного окончания гражданской войны». «В совхозах Донской области до 800.000 десятин, которые обработать мы не можем», –  по той же причине.
«…Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма. Это необходимо запомнить. Каждый, внимательно наблюдавший за жизнью в деревне, в сравнении с жизнью города, знает, что мы корней капитализма не вырвали и фундамент, основу у внутреннего врага не подорвали. Последний держится на мелком хозяйстве, и чтобы подорвать его, есть одно средство – перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства. Такой базой является только электричество.
Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны. Иначе страна остается мелкокрестьянской, и надо, чтобы мы это ясно сознали. Мы более слабы, чем капитализм, не только в мировом масштабе, но и внутри страны.
… Конечно, для беспартийной крестьянской массы электрический свет есть свет “неестественный”, но для нас неестественно то, что сотни, тысячи лет могли жить крестьяне и рабочие в такой темноте, в нищете, в угнетении у помещиков и капиталистов.
… Вопрос о колхозах не стоит как очередной. Я знаю, что колхозы еще на-столько не налажены, в таком плачевном состоянии, что они оправдывают на-звание богаделен.
… Надо опираться на единоличного крестьянина, он таков и в ближайшее время иным не будет, и мечтать о переходе к социализму и коллективизации не приходится».
*
Как говорили остряки, по Ленину выходит, что советская власть – это коммунизм минус электрификация. Опять же, по Ленину получается, что только крестьяне сотни, тысячи лет жили без электрического света…
*

«О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках тов. Троцкого».
Речь на соединенном заседании делегатов VIII съезда Советов, членов ВЦСПС и МГСПС – членов РКП(б) 30 декабря 1920 г.
«… Профсоюзы являются не только исторически необходимыми, но исторически неизбежной организацией индустриального пролетариата, охватывающей его, при условиях диктатуры пролетариата, почти поголовно.
…С одной стороны, поголовно охватывая, включая в ряды организации индустриальных рабочих, профсоюзы являются организацией правящего, господствующего, правительствующего класса, того класса, который осуществляет диктатуру, того класса, который осуществляет государственное принуждение. Но это не есть организация государственная, это не есть организация принуждения, это есть организация воспитательная… школа управления… школа коммунизма.
Профсоюзы, по месту их в системе диктатуры пролетариата, стоят между, если можно так выразиться, партией и государственной властью. Получается такая вещь, что партия, так сказать, вбирает в себя авангард пролетариата, и этот авангард осуществляет диктатуру пролетариата. И, не имея такого фундамента, как профсоюзы, нельзя осуществлять диктатуру, нельзя выполнять государственные функции. Осуществлять же их приходится через ряд особых учреждений опять-таки нового какого-то типа, именно: через советский аппарат. …Профсоюзы создают связь авангарда с массами, профсоюзы повседневной работой убеждают массы, массы того класса, который один только в состоянии перевести нас от капитализма к коммунизму. Это с одной стороны. С другой стороны, профсоюзы – “резервуар” государственной власти. Но диктатуру пролетариата через его поголовную организацию осуществить нельзя, ибо не только у нас…, но и во всех других капиталистических странах пролетариат всё ещё так раздроблен, так принижен, так подкуплен кое-где (именно империализмом в отдельных странах), что поголовная организация пролетариата диктатуры его осуществить непосредственно не может. Диктатуру может осуществить только тот авангард, который вобрал в себя революционную энергию класса.
…Из нашей партийной программы видно, что государство у нас рабочее с бюрократическим извращением. Наше теперешнее государство таково, что поголовно организованный пролетариат защищать себя должен, а мы должны эти рабочие организации использовать для защиты рабочих от своего государства и для защиты рабочими нашего государства. И та, и другая защита осуществляется через своеобразное сплетение наших государственных мер и нашего соглашения, “сращивания” с нашими профсоюзами».
*

«X съезд РПК (б) 8 – 16 марта 1921 г.».
«…
 5.
Доклад о натуральном налоге 15 марта.
Товарищи, вопрос о замене разверстки налогом является, прежде всего, и больше всего вопросом политическим, ибо суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству.
Нет сомнения, что социалистическую революцию в стране, где громадное большинство населения принадлежит к мелким земледельцам-производителям, возможно осуществить лишь путем целого ряда особых переходных мер, которые были бы совершенно не нужны в странах развитого капитализма, где наёмные рабочие в промышленности и земледелии составляют громадное большинство. Социалистическая революция в такой стране может иметь успех лишь при двух условиях. Во-первых, при условии поддержки её своевременно социалистической революцией в одной или нескольких передовых странах.
Другое условие, это – соглашение между осуществляющим свою диктатуру пролетариатом и большинством крестьянского населения. Нам надо – согласно нашему миросозерцанию… – ставить вопросы прямиком: интересы этих двух классов различны, мелкий земледелец не хочет того, чего хочет рабочий.
Мы знаем, что только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России, пока не наступила революция в других странах. Мы … должны говорить прямиком, что крестьянство формой отношений, которая у нас с ним установилось, не довольно, что оно этой формы отношений не хочет, и дальше так существовать не будет. Это бесспорно.
Мы должны сказать крестьянам: “Хотите вы назад идти, хотите вы реставрировать частную собственность и свободную торговлю целиком, – тогда это значит скатываться под власть помещиков и капиталистов неминуемо и неизбежно. Рассчитывайте и давайте рассчитывать вместе”.
И мы думаем, что если рассчитывать правильно, то, при всей сознаваемой глубокой розни экономических интересов пролетариата и мелкого земледельца, расчет будет в нашу пользу.
Как ни трудно наше положение в смысле ресурсов, а задача удовлетворить среднее крестьянство – должна быть разрешена. Крестьянство стало гораздо более средним, чем прежде, …данные статистики указывают совершенно бесспорно, что деревня нивелировалась, выравнилась, т.-е. резкое выделение в сторону кулака и в сторону беспосевщика сгладилось.
Если кто-либо из коммунистов мечтал, что в три года можно переделать… экономические корни мелкого земледелия, то он, конечно, был фантазёр. И – нечего греха таить – таких фантазёров в нашей среде было немало. Практика, разумеется, показала, какую огромнейшую роль могут играть всевозможного рода опыты и начинания в области коллективного ведения земледельческого хозяйства. Но практика показала, что эти опыты, как таковые, сыграли и отрицательную роль, когда люди, полные самых добрых намерений и желаний, шли в деревню устраивать коммуны, коллективы, не умея хозяйничать, потому что коллективного опыта у них не было.
Опыт этих коллективных хозяйств только показывает пример, как не надо хозяйничать: окрестные крестьяне смеются или злобствуют.
Мы должны постараться удовлетворить требования крестьян, которые не-удовлетворены, которые недовольны, и законно недовольны и не могут быть до-вольны. Вникая в этот вопрос, мы скажем себе сразу: удовлетворить мелкого земледельца, по сути дела, можно двумя вещами… Во-первых, нужна известная свобода оборота, свобода для частного мелкого хозяина, а, во-вторых, нужно достать товары и продукты.
Что же такое свобода оборота? Свобода оборота – это есть свобода торговли, а свобода торговли, значит назад, к капитализму. Мы все, кто учился хотя бы азбуке марксизма, знаем, что из этого… неизбежно вытекает… воссоздание снова капиталистического наёмного рабства, которое не с неба валится, а вырастает во всём мире именно из товарного земледельческого хозяйства.
Спрашивается, как же так, может ли коммунистическая партия признать свободу торговли, к ней перейти? Если кто думает на такой вопрос получить ответ на данном съезде, тот ошибается. Ответ на этот вопрос мы получим от нашего законодательства, наша задача установить только принципиальную линию, выставить лозунг. Наша партия – правительственная партия, и то постановление, которое вынесет партийный съезд, будет обязательным для всей республики, и здесь мы должны решить этот вопрос принципиально. Мелкий земледелец, пока он остается мелким, должен иметь стимул, толчок, побудитель, соответствующий его экономической базе, т.-е. мелкому отдельному хозяйству. Тут из местной свободы оборота не выскочишь. Если этот оборот даёт государству в обмен на продукты промышленности известное минимальное количество хлеба, достаточное для покрытия потребностей города, фабрик, промышленности, тогда экономический оборот восстанавливается так, что государственная власть в руках пролетариата остаётся и укрепляется. Крестьянство требует на практике показать ему, что рабочий, держащий в руках фабрики…, может оборот с крестьянством поставить. И, с другой стороны, громадная земледельческая страна… неизбежно предполагает известную свободу оборота местного земледелия и местной промышленности в местном масштабе. Мы в этом отношении очень много погрешили, идя слишком далеко: мы слишком далеко зашли по пути национализации торговли и промышленности, по пути закрытия местного оборота. Было ли это ошибкой? Несомненно.
Но тут… была и вынужденная необходимость: мы жили до сих пор в условиях… неслыханно тяжелой войны, когда ничего, кроме как действия по-военному, нам не оставалось и в области экономической. Но, в то же время, факт несомненный, и его не нужно скрывать в агитации и пропаганде, что мы зашли дальше, чем это теоретически и политически было необходимо.
Конечно, при местном хозяйственном обороте кооперация, которая у нас в состоянии чрезмерного задушения, нам нужна. Наша программа подчеркивает, что лучший аппарат для распределения есть оставшаяся от капитализма кооперация, что этот аппарат нужно сохранить. Исполнили ли мы это? Очень недостаточно, а частью совсем не исполняли, опять-таки частью по ошибке, частью по военной нужде. Вот почему по вопросу о кооперации я предлагаю резолюцию:
“В виду того, что резолюция IX съезда РКП об отношении к кооперации вся построена на признании принципа разверстки, которая теперь заменяется натуральным налогом, X съезд постановляет:
Указанную резолюцию отменить…”
Для нас ясно одно: резолюция IX съезда предполагала, что наше движение будет идти по прямой линии. Оказалось, как оказывалось постоянно во всей истории революций, что движение шло зигзагами.
Нам предложат вопрос и пожелают узнать: где достать товары? Ведь свобода торговли требует товаров, и крестьяне – очень умные люди и умеют великолепно издеваться. Можем ли мы теперь достать товары? Теперь можем, потому что наше экономическое положение в международном масштабе улучшилось в громадной степени. Сейчас скажу вам, что у нас есть два предложения на сумму около ста миллионов золотом. Золото-то у нас есть, но золото продать нельзя, потому что это такая штука, которую кушать нельзя.
Мы рассчитывали золотой фонд употребить на средства производства. Лучше всего делать машины, но если бы мы и купили их, мы бы этим самым построили наше производство. Но для этого нужно, чтобы был рабочий, был крестьянин, который мог бы работать; но он в большинстве случаев не может работать: он истощен, он переутомлен. Нужно поддержать его, нужно золотой фонд бросить на предметы потребления, вопреки нашей прежней программе. Прежняя наша программа была теоретически правильна, но практически несостоятельна.
Должен сказать еще относительно индивидуального товарообмена. Если мы говорим о свободе оборота, то это означает индивидуальный товарообмен, т.-е. значит поощрять кулаков. Как же быть? Не надо закрывать глаза на то, что замена разверстки налогом означает, что кулачество из данного строя будет вырастать еще больше, чем до сих пор. Оно будет вырастать там, где оно раньше вырастать не могло. Но не запретительными мерами нужно с этим бороться, а государственным объединением и государственными мерами сверху. Если ты можешь дать крестьянину машины, этим ты поднимешь его, и когда ты дашь машины или электрификацию, тогда десятки или сотни тысяч мелких кулаков будут убиты. Пока не можешь дать этого, дай известное количество товару. Крестьянство в России стало больше средним, и бояться, что обмен станет индивидуальным – нечего. Всякий что-нибудь сможет дать государству в обмен. Один сможет дать излишки хлеба, другой даст в обмен огородные продукты, третий – трудовую повинность. В основном положение такое: мы должны экономически удовлетворить среднее крестьянство и пойти на свободу оборота, иначе сохранить власть пролетариата в России, при замедлении международной революции, нельзя, экономически нельзя.
Почему нам нужно было заменить разверстку налогом? Разверстка предполагала: изъять все излишки, установить обязательную государственную монополию. Мы не могли поступить иначе, мы были в состоянии крайней нужды. Теоретически не обязательно принимать, что государственная монополия есть наилучшее с точки зрения социализма.
Этот самый оборот – стимул, побудитель, толчок для крестьянина. Хозяин может и должен стараться за свой собственный интерес, потому что с него не возьмут излишков, а только налог, который, по возможности, нужно будет определить заранее. Нам нужно строить нашу государственную экономику применительно к экономике середняка, которую мы за три года не могли пере-делать и ещё за десять лет не переделаем».
*
Из «Речи на Всероссийском съезде транспортных рабочих».
27 марта 1921 г.
«…Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат с надписью: “Царству рабочих и крестьян не будет конца”. И… когда я прочитал этот странный плакат, я подумал: а ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют у нас недоразумения и неправильное понимание. В самом деле, ежели бы царству рабочих и крестьян не было конца, то этого означало бы, что никогда не будет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов, а пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следовательно, не может быть полного социализма….
Наша деревня стала за это время более мелкобуржуазной. Это – самостоятельный класс, тот класс, который, после уничтожения, изгнания помещиков и капиталистов, остаётся единственный классом, способным противостоять пролетариату. И поэтому нелепо писать на плакатах, что царству рабочих и крестьян не будет конца».
*
Из «Речи о продовольственном налоге» на собрании секретарей и ответственных представителей ячеек РКП (б) г. Москвы и Московской губернии 9 апреля 1921 г.
«…Налог – это значит то, что государство берет с населения без всякого вознаграждения. Если этот налог определен приблизительно в половину того, как была определена разверстка в прошлом году, то рабочее государство… не может обойтись одним налогом. С одной стороны, оно хочет опереться на налог…, с другой стороны, хочет опереться на обмен продуктов промышленности, на те или иные излишки крестьянского производства.
…Никогда такого недоедания, такого голода, как в течение первых лет своей диктатуры, рабочий класс не испытывал.
…Почему на крестьянское хозяйство обращается больше всего внимания? Потому, что только оттуда мы можем получить необходимые нам продовольствие и топливо. Рабочий класс, если он хочет правильно вести хозяйство, как господствующий класс, как класс, который осуществляет свою диктатуру, должен сказать: вот где оказалось самое слабое место, – в кризисе крестьянского хозяйства…» (Наконец-то была признана истина, которая лежала на поверхности ещё в 1917-1918 гг.)
«Неимоверное разорение страны, недостаток топлива, сырья и транспорта приводят к тому, что мелкое производство существует отдельно от социализма. И я говорю: при таких условиях государственный капитализм – что это такое? – Это будет объединение мелкого производства. Капитал объединяет мелкое производство, капитал вырастает из мелкого производства. Конечно, свобода торговли означает рост капитализма; из этого никак вывернуться нельзя, и кто вздумает вывертываться и отмахиваться, тот только тешит себя словами. Но страшен ли этот капитализм нам, если мы имеем в руках фабрики, заводы, транспорт и заграничную торговлю? Таким капитализмом являются концессии.
Что такое концессия с точки зрения экономических отношений? Это есть го-сударственный капитализм. Советская власть заключает договор с капиталистом. Страшен ли он нам? Не страшен, потому, что мы будем определять, в какой мере мы концессии раздаём. …Капитализм, который неизбежно будет вырастать из свободной торговли, нам не страшен. Он будет являться результатом развития оборота, результатом обмена промышленных продуктов, хотя бы мелкой промышленности на продукты земледельческие.
…Рабочим предоставлено в некоторых отраслях промышленности, в виде натуральной премии, получить известную часть продуктов, производимых на их фабриках, для обмена на хлеб. Это нужно для того, чтобы быстрее улучшить положение рабочих и положение крестьян. В общегосударственном масштабе мы это сделать не могли бы, а надо это сделать во что бы то ни стало. Вот почему мы нисколько не закрываем глаз на то, что свобода торговли означает в известной мере развитие капитализма, и говорим: этот капитализм будет… под надзором государства».
*
 Сразу возникает вопрос: а зачем было огород городить в 1917-м году?
*

Из брошюры “О ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ НАЛОГЕ».
    (Значение новой политики и ее условия.)
«Вопрос о продналоге вызывает в настоящее время особенно много внимания, обсуждения, споров.
Обсуждение носит характер немного сутолочный. Тем более полезной будет попытка подойти к этому вопросу… с его общепринципиальной стороны.
Чтобы сделать такую попытку, я позволю себе привести… выписку из моей брошюры: “Главная задача наших дней. – О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности”. (1918 г.)
Вот, что я писал тогда:
“…Государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей Советской республике. Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм.
…Надо обнаружить ошибку тех, кто не видит мелкобуржуазных экономических условий  и мелкобуржуазной стихии, как главного врага социализма у нас.
Мы прекрасно знаем, что экономическая основа спекуляции есть мелко-собственнический, необычайно широкий на Руси, слой и частно-хозяйственный капитализм, который в каждом мелком буржуа имеет своего агента. Мы знаем, что миллионы щупальцев этой мелкобуржуазной гидры охватывают то здесь, то там отдельные прослойки рабочих, что спекуляция вместо государственной монополии врывается во все поры нашей общественно-экономической жизни”.
“Социализм немыслим без крупно-капиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов.
…Наша задача – учиться государственному капитализму немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства.
В России преобладает сейчас мелкобуржуазный капитализм, от которого и к государственному крупному капитализму, и к социализму ведёт одна и та же дорога, ведет путь через одну и ту же промежуточную станцию, называемую «общенародный учет и контроль над производством и распределением продуктов» ”.
Продналог есть одна из форм перехода от своеобразного “военного коммунизма”, вынужденного крайней нужной, разорением и войной, к правильному со-циалистическому продуктообмену. А последний, в свою очередь, есть одна из форм перехода от социализма с особенностями, вызванными преобладанием мелкого крестьянства в населении, к коммунизму.
Своеобразный “военный коммунизм” состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия….
“Военный коммунизм” был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой. Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру в мелкокрестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышленности, необходимые крестьянину.
Дать мелкому крестьянину все потребные ему продукты из производства крупной социалистической фабрики в обмен на хлеб и сырье? Это была бы самая желательная, самая “правильная” политика,  –  мы ее и начали. Но мы не можем дать всех продуктов, … –  по крайней мере до тех пор не сможем, пока не закончим хотя бы первой очереди работ по электрификации всей страны. Как же быть? Либо пытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие частного, негосударственного обмена, т.-е. торговли, т.-е. капитализма, неизбежное при существовании миллионов мелких производителей. Такая политика была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала бы ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику, терпят неминуемо крах.
Либо (последняя возможная и единственно разумная политика) не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма. Это экономически возможно, ибо государственный капитализм есть налицо – в той или иной форме, в той или иной степени – всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще.
…Кооперация есть тоже вид государственного капитализма, но менее про-стой, более запутанный и потому ставящий перед нашей властью на практике большие трудности. Свобода и права кооперации, при данных условиях России, означают свободу и права капитализму.
…“Мы” часто сбиваемся всё ещё на рассуждение: “капитализм есть зло, социализм есть благо”. Но это рассуждение неправильно, ибо забывает всю совокупность наличных общественно-экономических укладов, выхватывая только два из них.
Капитализм есть зло по отношению к социализму. Капитализм есть благо по отношению к средневековью, по отношению к мелкому производству, по отношению к связанному с распыленностью мелких производителей бюрократизму.
Возьмите вопрос о бюрократизме и взгляните на него с экономической стороны. 5 мая 1918 года бюрократизм в поле нашего зрения не стоит.
Проходит еще год. На VIII съезде РКП, 18 – 23 марта 1919 года, принимается новая программа партии, и в этой программе мы говорим прямо, не боясь признать зла, а желая раскрыть его, …мы говорим о “частичном возрождении бюрократизма внутри советского строя”.
Прошло ещё два года. Весной 1921 года, после VIII Съезда Советов, обсуждавшего… вопрос о бюрократизме, ...мы видим это зло ещё яснее, ещё отчетливее…. Каковы экономические корни бюрократизма? …Развитая буржуазия именно против революционного движения рабочих… нуждается в бюрократическом аппарате, в первую голову военном, затем судейском и т. д. Этого у нас нет. У нас другой экономический корень бюрократизма: раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие оборота между земледелием и промышленностью, отсутствие связи и взаимодействия между ними. В громадной степени это – результат гражданской войны.
…Зло бюрократизма, естественно, концентрируется в центре; Москва не может не быть в этом отношении худшим городом и вообще наихудшим “местом” в республике. На местах уклонения от среднего есть в обе стороны; уклонения в худшую сторону реже, чем уклонения в лучшую. Уклонения в худшую сторону, это – злоупотребления примазавшихся к коммунистам старых чиновников, помещиков, буржуа и прочей сволочи, которая иногда совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над крестьянством. Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и расстрел безоговорочно. Пускай Мартовы, Черновы и беспартийные мещане, подобные им, бьют себя в грудь и восклицают: “хвалю тебя, господи, за то, что я не похож на «них», что я не признавал и не признаю террора”. Эти дурачки “не признают террора”, ибо они выбрали себе роль лакействующих пособников белогвардейщины по части одурачения рабочих и крестьян. Эсэры и меньшевики “не признают террора”, ибо они исполняют свою роль подведения масс под флагом “социализма ” под белогвардейский террор».
*
«Всероссийская конференция РКП (б) 26 – 28 мая 1921 г.»
               
Из «Доклада о продовольственном налоге 26 мая.
…
2.
…При разверстке крестьянские мелкие хозяйства не имеют правильной экономической базы и на многие годы осуждены оставаться мертвыми, мелкое хозяйство существовать и развиваться не может, ибо у мелкого хозяина пропадает интерес к упрочению и развитию своей деятельности и к увеличению количества продуктов.
В силу печальных условий нашей действительности, пролетарии вынуждены прибегать к способам заработка не пролетарским, не связанным с крупной промышленностью, а мелкобуржуазным, спекулятивным и путем ли хищений, путем ли частного производства на общественной фабрике добывать продукты себе и эти продукты обменивать на земледельческие, – в этом наша главная экономическая опасность, главная опасность существования Советского строя. Вместо работающей непрерывно крупной машинной фабрики пролетарий видит другое и принужден выступить в сфере экономической, как спекулянт или мелкий производитель.
Меньшевики и эс-эры прокричали нам уши о том, что, так как пролетариат деклассирован, то поэтому от задач пролетариата нужно отказаться. Они кричали это с 1917 года, и нужно ли удивляться, что они об этом до 1921 года не устали твердить. Но когда мы слышим эти нападки, …мы говорим, …что даже тогда, когда пролетариату приходится переживать период деклассированности, …он …свою задачу завоевания и удержания власти осуществить может.
Отрицать, что условия деклассирования пролетариата есть минус, –  смешно, нелепо и абсурдно. Для того чтобы обеспечить непрерывное восстановление крупной промышленности, надо продовольственное дело поставить так, чтобы фонд, скажем, в 400 миллионов пудов, был обеспечен и правильно распределен. Собрать его путем старой разверстки мы, безусловно, не могли. 1920 и 1921 годы показали это.
3.
…Мы должны заниматься делом, а не резолюциями. В буржуазном строе делом занимались хозяева, а не государственные органы, а у нас хозяйственное дело – наше общее дело».
*
«III Конгресс Коммунистического Интернационала».
               22 июня – 12 июля 1921 г.
Из «Тезисов доклада о тактике РПК на III Конгрессе
 Коммунистического Интернационала».
«…Пролетариат передовых капиталистических стран везде уже выдвинул свой авангард, коммунистические партии, которые растут, идя неуклонно к завоеванию большинства пролетариата в каждой стране, разрушая влияние старых тред-юнионистских бюрократов и развращённой империалистическими привилегиями верхушки рабочего класса Америки и Европы.
Мелкобуржуазная демократия капиталистических стран, представленная в передовой ее части Вторым интернационалом…, является в данный момент главной опорой капитализма, поскольку под ее влиянием остается большинство или значительная часть промышленных и торговых рабочих и служащих, которые боятся, в случае революции, потерять свое сравнительное мещанское благополучие, созданное привилегиями империалистов.
…Крупные земельные собственники и капиталисты в России не исчезли, но они подверглись полной экспроприации, разбиты совершенно политически, как класс, остатки коего попрятались среди государственных служащих Советской России.
Что касается внутреннего положения нашей республики, то я должен начать с точного рассмотрения классовых отношений. За последние месяцы тут произошло изменение, поскольку мы наблюдаем образование новых направленных против нас организаций эксплуатирующего класса. Задача социализма состоит в том, чтобы уничтожить классы. Теперь, после того, как мы отразили наступление международной контрреволюции, образовалась заграничная организация русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий. …В общем и целом классовый инстинкт и классовое сознание господствующих классов стоят ещё выше самосознания угнетенных классов, несмотря на то, что русская революция в этом отношении сделала больше, чем все прежние революции.
В Сибири и на Украине контрреволюция могла временно побеждать, потому что буржуазия имела там за собой крестьянство, потому что крестьяне были против нас. Крестьяне нередко заявляли: “Мы большевики, но не коммунисты. Мы – за большевиков, потому что они прогнали помещиков, но мы не за коммунистов, потому что они против индивидуального хозяйства ”.
Но крестьяне, безусловно, выиграли в России от революции больше, чем рабочий класс. В этом не может быть никакого сомнения. С теоретической точки зрения, это, разумеется, показывает, что наша революция, в известной степени, была буржуазной. Когда Каутский выдвигал против нас этот аргумент, мы смеялись».
Примечание 207. В. И. Ленин имеет в виду, по-видимому, следующее место в брошюре К. Каутского «Диктатура пролетариата»: «Вопрос политического господства пролетариата есть вопрос только силы и, прежде всего, сплочённости пролетариата для решительной классовой борьбы. Но Россия не принадлежит к таким руководящим странам. То, что там в настоящий момент разыгрывается фактически, есть последняя буржуазная, а не первая социалистическая революция».
«…Мы были единственной партией, сумевшей довести буржуазную революцию до конца и облегчить борьбу за социалистическую революцию. Советская власть и советская система являются институтами нашего государства. Мы уже осуществили эти институты, но задача экономического взаимоотношения между крестьянством и пролетариатом еще не решена.
Без хороших отношений с крестьянскими массами мы не можем существовать».
*

   Том XXVII
   1921 – 1923
Из доклада на «II Всероссийском Съезде политпросветов».
              17 – 22 октября 1921 г.
«…Отчасти под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика, …мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нам нужное количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, – и выйдет у нас коммунистическое распределение и производство.
На мой взгляд, есть три главных врага, которые стоят сейчас перед чело-веком, независимо от его ведомственной роли, задачи, которые стоят перед политпросветчиком, если этот человек коммунист, а таких большинство. Три главных врага, которые стоят перед ним, следующие: первый враг – коммунистическое чванство, второй – безграмотность и третий – взятка.
Коммунистическое чванство – значит то, что человек, состоя в коммунистической партии и не будучи оттуда вычищен, воображает, что все задачи свои он может решить коммунистическим декретированием.
Относительно второго врага – безграмотности – я могу сказать, что… безграмотный человек стоит вне политики, его сначала надо научить азбуке. Без этого не может быть политики, без этого есть только слухи, сплетни, сказки, предрассудки, но не политика.
Наконец, если есть такое явление, как взятка, если это возможно, то нет речи о политике. Тут еще нет даже подступа к политике, тут нельзя делать политики, потому что все меры останутся висеть в воздухе и не приведут ровно ни к каким результатам».
(Всё это, в соответствии с ленинским наследием, актуально и в наши дни.)
*
«IX ВСЕРОССИЙСКИЙ  СЪЕЗД СОВЕТОВ»
23 – 28 декабря 1921 г.
«…Попытка снабдить крестьянство продуктами перешедшей в руки государства крупной промышленности нам не удалась. Раз эта попытка не удалась, то не может быть другой экономической связи между крестьянством и рабочими, т.-е. земледелием и промышленностью, как обмен, как торговля. Вот в чём суть. Замена развёрстки продналогом – вот в чем суть нашей экономической политики, это суть самая простая.
Перемена формы и сущности союза рабочих и крестьян оказалась необходимой. Мы зашли в эпоху политическую и военную гораздо дальше вперед, чем нам позволял непосредственно экономический союз рабочих и крестьян. Мы должны были это сделать, чтобы победить врага, и мы имели право это сделать. Сделали мы это с успехом, потому что мы врагов наших победили на том поприще, которое было тогда, – на поприще политическом и военном, но на поприще экономическом мы потерпели целый ряд поражений. …В области …новой экономической политики… мы начинаем едва-едва только учиться, …в условиях страны, разоренной в области крупной промышленности, в условиях, которые требуют от нас научиться, прежде всего, той экономической связи, которая сейчас неизбежна и необходима. Эта связь есть торговля. Это для коммунистов весьма неприятное открытие. Несомненно, путь союза народных масс есть единственный путь, на котором труд крестьянина и труд рабочего будет трудом на себя, а не на эксплуататора. И для того, чтобы осуществить это в нашей обстановке, необходима та экономическая связь, которая является един-ственно возможной, – связь через хозяйство. Вот причина нашего отступления, вот почему мы должны были отступить к государственному капитализму, от-ступить к концессиям, отступить к торговле. Без этого нам грозит опасность, что передовой отряд революции забежит так далеко вперед, что от массы крестьянской оторвётся. Вот почему мы сказали единодушно, что эту политику мы проводим всерьёз и надолго, но, конечно, как правильно уже замечено, не на-всегда.
…Я должен сказать, товарищи, что та задача, которую мы решаем в этом году и которую мы так плохо до сих пор решали, – соединение рабочих и крестьян в прочный экономический союз…–  поставлена нами правильно…
Та задача, которую мы решаем сейчас, пока – временно – в одиночку, кажется задачей чисто русской, но на деле это – задача, которая будет стоять перед всеми социалистами. Капитализм гибнет; …но удержать его от падения не может никакая сила. Новое общество, которое основано будет на союзе рабочих и крестьян, неминуемо. Рано или поздно, двадцатью годами раньше или двадцатью годами позже, оно придёт, и для него, для этого общества, помогаем мы вырабатывать формы союза рабочих и крестьян, когда трудимся над решением нашей новой экономической политики».
*
«Письма А. Д. Цюрупе.
    24 января – 27 февраля 1922 г.
       1.
24/I. 1922.
Тов. Цюрупа!
…
Самый коренной недостаток СНКома и С. Т. О. – отсутствие проверки исполнения. Нас затягивает поганое бюрократическое болото в писание бумажек, говорение о декретах, писание декретов, и в этом бумажном море тонет живая работа.
Умные саботажники умышленно нас затягивают в это бумажное болото. Большинство наркомов и прочих сановников  “лезет в петлю” бессознательно.
Центром тяжести Вашей работы должна быть… переделка нашей отвратительно-бюрократической работы, борьба с бюрократизмом и волокитой, проверка исполнения.
Надо… выработать письменное положение о внесении и прохождении дел и проверять не менее раза в месяц, Вам лично, соблюдается ли оно, достигает ли цели, т.-е. уменьшения бумажности, волокиты, большего обдумывания, большей ответственности наркомов, замены наскоро намеченных декретов осторожной, длительной, деловой проверкой исполнения и проверкой опыта, установлением личной ответственности (у нас полная фактическая безответственность на верхах, в наркоматах, в их отделах, и саботажники великолепно этим пользуются; в итоге – обломовщина, которая губит дело).
Посему
…
5) Бороться с безобразным обилием комиссий, заменяя их формальным требованием письменного отзыва в кратчайшие сроки….

4.
Тов. Цюрупа! У нас, кажется, остается коренное разногласие. Главное, по моему, перенести центр тяжести с писания декретов и приказов (глупим мы тут до идиотства) на выбор людей и проверку исполнения. В этом гвоздь.
Все у нас потонули в паршивом бюрократическом болоте “ведомств”. Боль-шой авторитет, ум, рука нужны для повседневной борьбы с этим. Ведомства – говно; декреты – говно. Искать людей, проверять работу – в этом всё.
Ленин.
Написано 21 февраля 1922 г.
5.
…
Недоверие к декретам, к учреждениям, к “реорганизациям” и к сановникам, особенно из коммунистов; борьба с тиной бюрократизма и волокиты проверкой людей и проверкой фактической работы; беспощадное изгнание лишних чиновников, сокращение штатов, смещение коммунистов, не учащихся делу управления всерьёз – такова должна быть линия наркомов и СНКома, его преда и замов.
Ленин.
27. II. ».
*
«О международном и внутреннем положении советской республики».
Доклад на заседании коммунистической фракции всероссийского
съезда металлистов 6 марта 1922 г.
«…Мы, действительно, находимся в положении людей (и надо сказать, что положение это очень глупое), которые всё заседают, составляют комиссии, составляют планы – до бесконечности. Был такой тип русской жизни – Обломов. Он всё лежал на кровати и составлял планы. С тех пор прошло много времени. Россия проделала три революции, а всё же Обломовы остались, так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист. Достаточно посмотреть на нас, как мы заседаем, как мы работаем в комиссиях, чтобы сказать, что старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел. Мы не подражали никому из тех, кто слово “революция” пишет с большой буквы, как это делают эс-эры. Нам нужно построить всю нашу организацию так, чтобы во главе коммерческих предприятий у нас не оказались люди, не имеющие опыта в этой области. У нас сплошь и рядом во главе учреждения ставится коммунист – человек заведомо добросовестный, испытанный в борьбе за коммунизм, человек, прошедший тюрьму, но такой, который торговать не умеет, и по этому случаю он поставлен во главе гостреста. И вот он имеет все неоспоримые достоинства, как коммунист, а купец-то его всё-таки вздует – и отлично сделает. Самый худший у нас внутренний враг – это коммунист, который сидит на ответственном (а затем и на неответственном) советском посту и который пользуется всеобщим уважением, как человек добросовестный. Он немножко дерёт, но зато в рот хмельного не берёт. Он не научился бороться с волокитой, он не умеет бороться с ней, он её прикрывает. От этого врага мы должны очиститься и через всех сознательных рабочих и крестьян мы до него доберёмся. Против этого врага и против этой бестолковщины и обломовщины вся беспартийная рабоче-крестьянская масса пойдёт поголовно за передовым отрядом коммунистической партии. На этот счёт никаких колебаний быть не может».
***

Заключение 
Судьба Ленина печальна: в декабре 1921-го года он начинает болеть, переезжает в Горки, и «ЦК запрещает посылку Вл. И. каких бы то ни было бумаг»;  в 1922-м  у него дважды случается паралич, а с марта 1923 года он уже инвалид. Остаток жизни Ленин провёл затворником  (или заточённым) в Горках – одиноким, полусумасшедшим, никому не нужным человеком. При жизни Ленин не знал ни любви, ни дружбы, а после смерти  из него сделали идола.
Кризис советской системы, основанной на диктатуре пролетариата, на-ступил ещё при жизни Ленина. «Рабочая оппозиция» уже в 1920 – 1922 гг.  обвинила «партийное руководство в “оторванности наших центров от партийных масс и всего партийного аппарата от рабочих масс”, в “ряде уклонов в сторону недоверия к творческим силам рабочего класса и уступок мелкой буржуазии…”, в перерождении партии, в недоверии рабочих масс к партии, в массовом выходе из партии рабочего элемента…».
А в документах IV Конгресса Коминтерна, в 1923 году, отмечалось, что «…конгресс напоминает пролетариям всех стран, что пролетарская революция никогда не сумеет восторжествовать в пределах одной только страны, – что она может восторжествовать только в международном масштабе, вылившись в мировую революцию».
Все преимущества советской системы управления на деле лишь показали её неэффективность: и право отзыва депутатов, и соединение законодательной и ис-полнительной власти, и выборы не по территориальным округам.
В России, даже у небогатых людей, по шкале ценностей деньги не всегда стояли на первом месте, но советская власть лишила их надежды на сносное существование, добытое своим собственным трудом. Поэтому Кондратьев Н. Д., крупнейший теоретик кооперативного движения, писал, что «социалистическое равенство – это равенство в голоде, нищете и безработице».
Историческое время должно было заставить нас правильно расставить акценты, но этого не произошло: у нас остались ещё миллионы заблудших людей, которые верят в созданный когда-то миф о социалистическом государстве, и легально существует преступная компартия, которую, перед судом народов, нужно было бы запретить, как запретили нацистскую партию.
Как определить место Ленина в истории? По мнению Роберта Пейна, автора книги «Ленин: Жизнь и смерть», имя Ленина пребудет в одном ряду с Чингисханом, Тамерланом и Наполеоном. Так что титул «великого» к Ленину вряд ли применим: он дается человеку за след, оставленный им в истории. Были и до Ленина реформаторы, которых называли Великими: Карл во Франции, Петр I и Екатерина II в России, Фридрих в Пруссии. Но был и Наполеон, перетряхнувший Францию, сплотивший Германию, породивший у поляков надежду на возрождение разделенной Польши (что в результате дало им конституцию, которой не было и в России). Был Наполеон, который оставил нам Гражданский Кодекс – первую, и настолько удачную попытку защиты прав человека, что им пользуются до сих пор; и, тем не менее, он не назван великим. А Ленин поплатился за свои деяния карой, которую не смог бы придумать и самый яростный его ненавистник: из тела Ленина сделали чучело, и оно, как проклятое, до сих пор не предано земле.
Революционная деятельность Ленина привела к уничтожению целых классов и сословий в России, в результате чего экономическая и духовная мощь нашей Родины, выражаясь революционным языком, была пущена в распыл. Попытки государства поставить под контроль любую деятельность человека, вплоть до интимных отношений, породили недовольство у всех, в том числе и привилегированных, слоёв общества. Нам не удалось, по Ленину, «победить капитализм наивысшей производительностью труда»; остался нерешённым ос-новной вопрос – земельный, а с ним и жилищный; и Россия, со своими дорогами и избами, застряла в XIX веке.
Л. Мартов (Цедербаум Ю. О.), один из соратников Ленина ещё с 1895-го года, со времён «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», называл его «культурный дикарь».
Что можно в итоге сказать о Ленине?
Ленин был материалист и обманщик.
Ленин был  русофоб и ненавистник России.
Ленин был государственный преступник.



























Содержание
Предисловие ………………………………………………………… 3
Часть I ……………………………………………………………….. 6
Часть II ……………………………………………………………… 90
Заключение ………………………………………………………… 179










































Алексухин Валерий Николаевич
 
Государственный преступник
           Непрочитанный  Ленин
Обзор сочинений В. И. Ленина в 30-ти томах, под редакцией Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина, В. М. Молотова и др., издание третье,  Государственное издательство, М. – Л., 1927– 1937 гг.


Компьютерная вёрстка ………………………………..


Подписано в печать …..      
Формат …..     Бумага…
Гарнитура
Объём …. Тираж 300 экз.