Всех невзгод сильней. Глава двадцать первая

Как обычно бывает в травматологии, в этот вечер пострадавших было очень много, но очередь двигалась довольно быстро. Все обошлось бы более-менее благополучно, если бы  уставшая и измученная болью Лиза не испугалась бы, когда из кабинета врача, в очереди к которому они сидели после рентгеновского снимка, раздался вопль пациента. Девушка вздрогнула, а потом у нее вновь начался нервный озноб. Миша, которому тоже стало не по себе от страшного крика, попытался ее обнять, но Лиза заупрямилась.

- Убери руки. Не трогай меня.

- Лизанька, солнышко, успокойся. Все будет хорошо. Ему, наверное, не сделали обезболивающий укол, а у нас лекарство с собой. Тебе сделают укольчик, и ты ничего не почувствуешь.

- Убери руки. Здесь нельзя…

- Почему?

- Посмотри, сколько народу. На нас смотрят. Веди себя прилично.

- Не обращай на них внимания. - посоветовал Миша, обрадовавшийся, что нельзя не потому, что противно, а потому, что девочке не хочется свое личное выставлять на всеобщее обозрение. - Никому до нас нет никакого дела, сюда каждый первый с бедой пришел. У каждого своя боль. Не стесняйся, родная. Лучше попытайся успокоиться и хоть немножко отдохнуть.

- Семьсот восемнадцатая отдыхающая. - пробормотала Лиза.

Миша понял, что она имела в виду, но место и время не располагало к подобным разговорам. Он ограничился тем, что, не убирая руку, легонько поцеловал ее в висок и ласково прошептал на ухо:

- Ах, ты, дурочка моя ревнивая.

И сел на банкетку верхом, чтобы девушка смогла поудобнее устроиться в его объятиях.

У Лизы на глаза навернулись непрошеные слезы. Чтобы Миша их не заметил, она прикрыла глаза и прислонилась к нему, уткнувшись лицом в плечо. Он осторожно, чтобы не причинить лишней боли, удобно пристроил ее сломанную руку, обнял девушку и стал тихонько поглаживать ей спину. Постепенно Лиза угомонилась, расслабилась и даже минут за пять до того, как подошла их очередь, задремала.
 
Услышав ее сонное сопение, Анна Михайловна, усердно делавшая вид, что читает какой-то журнал, взятый ею на подоконнике, оторвалась от своего занятия и удивленно повернулась к Мише. Он улыбнулся ей счастливой улыбкой.  Так они сидели молча до тех пор, пока не подошла их очередь идти в кабинет врача-травматолога. Молодой человек разбудил Лизу поцелуем.

- Лизанька, просыпайся, наша очередь подходит.

Проснувшись, Лиза опять испугалась. Миша показал ей пакет с лекарствами, который передала ему Анна Михайловна.

- Смотри, девочка, лекарство уже у меня. Ничего не бойся. Я иду с тобой. В присутствии мужчины никто тебя обидеть не посмеет.

- Тебя выставят из кабинета. - испуганно сказала Лиза.

- Не посмеют. Я скажу, что ты - моя жена.

Вышедшая из кабинета медсестра пригласила следующего. Лиза и Миша встали. Анна Михайловна тоже поднялась, но Михаил жестом показал ей, чтобы она осталась в коридоре.

Молодые люди вместе вошли в кабинет врача, но пробыли там недолго – Лизе на руку наложили гипсовую лангету, выписали больничный лист, назначили время следующего посещения доктора и отпустили с условием, что она должна подождать, пока не застынет гипс, и только потом надевать пальто.

Когда Михаил вывел Лизу из кабинета, Анна Михайловна испуганно поднялась им навстречу.

- Все уже почти в порядке. - успокоил ее молодой человек. - Врачи здесь опытные. Лишних страданий Лизаньке не причинили. Даже обезболивающее не потребовалось.

- Тогда почему она такая бледная?

- Переволновалась в ожидании боли. Мы здесь посидим, пока гипс немного не подсохнет, а Вам нужно с этим направлением пойти в регистратуру, чтобы Лизаньке оформили больничный лист. Потом поедем домой.

- Может быть, оставим не потребовавшееся лекарство здешним эскулапам? - поинтересовалась Анна Михайловна.

- Зачем? Нам оно пригодится дома. Перелом будет болеть еще недели две. Мы используем лекарство для того, чтобы девочка могла спать по ночам.

- Я не умею делать уколы.

- Я умею. - ответил Михаил. - Меня Вадим научил, когда дед болел...



Когда они приехали домой, Анна Михайловна сразу, с Мишиной помощью, уложила измученную дочку в постель, а сама пошла на кухню готовить ужин, предупредив гостя, что голодным она его домой не отпустит. Молодые остались одни. Миша, набравшись наглости, осторожно прилег рядом с Лизой и обнял ее. На сей раз девушка не сопротивлялась, хотя ее предполагаемый порядковый номер в списке Мишиных побед коробил ее ничуть не меньше, чем раньше. Но в эти минуты ей, больной и усталой, было не до гордости и не до сопротивления. Лиза прильнула к нему, прижалась щекой к его плечу, прикрыла глаза и блаженно притихла, а Михаил гладил ее спину, плечи и волосы, целовал и шептал ей на ушко ласковые слова, от которых у нее кружилась голова и сладко сжималось сердце.

   
  Спустя четверть часа Анна Михайловна пришла позвать их ужинать. Как она и ожидала, потрясения прошедшего дня не прошли для Лизы просто так. Она, как всегда на нервной почве, не могла съесть ни крошки. Мать не стала настаивать. Она знала, что ее девочке нужно просто успокоиться, тогда и аппетит вернется.

За столом Анна Михайловна задала очень интересующий ее вопрос:

- Миша, я поняла, что Вы с Лизой знакомы не первый день...

- И даже не первый год. - перебил ее Михаил. - Точнее, скоро два года.

        - Как так получилось, что за два года Вы не побывали у нас в гостях ни разу?

- У Вас в родне был Иван Сусанин. - вздохнул Миша.

- Чтоооо?

- Когда я провожал Лизаньку домой после той злосчастной свадьбы,  Ваша лукавая доченька привела меня в какой-то другой двор и, на голубом глазу, объявила, что живет там. Не только дом – окно "свое" показала, кодовый замок открыла, сдуру в чужой подъезд зашла, а я, как последний идиот, ей поверил. На следующий день, как дурак, пошел вечером к ней в гости с цветами и шампанским…

Лиза смутилась и густо покраснела.

- Да, солнце мое, тебе только и остается краснеть от стыда. - язвительно прокомментировал Миша. – Радуйся, что прошло два года, и я уже не очень сильно хочу выпороть тебя так, чтобы ты неделю сесть не смогла.

- За что? – удивилась Анна Михайловна.

- За то, что не подумала, дуреха, о собственной безопасности! Сначала от станции метро повела меня в чужой двор, находящийся,  как выяснилось только сегодня, слишком далеко от дома. Потом не побоялась зайти в чужой подъезд, в котором, как выяснилось, обитает семейство буйных алкоголиков. Потом рисковала, когда в темноте одна шла через незнакомый, плохо освещенный двор, а потом, как выяснилось опять же только сегодня, топала в потемках через весь Есенинский бульвар. Я уже молчу о том, что неизвестно, насколько осторожно Лиза в тот вечер переходила дорогу. Обнадеживает только то, что она сидит здесь живая. И все эти глупости девочка натворила с единственной целью – сделать так, чтобы я не смог ее найти.

- В какой двор ты, коза драная, Мишу завела? – грозно спросила мать.

- В Иркин. - пискнула Лиза.

- Умничка Шапокляк не ошиблась. - подумал Михаил.

- Ты в каком месте Волгоградку переходила? - спросила побледневшая Анна Михайловна обманчиво мягким тоном.

Вместо ответа Лиза опустила глаза, мысленно прикидывая вероятность получить по заднице старым отцовским ремнем. Шансы были хороши, как никогда.

- Даже так? – рассвирепела мать. – Взять бы сейчас папин ремень, да и всыпать так, чтобы ты две недели сесть не могла.

- Двое здоровых на одну в гипсе?  – попыталась отшутиться Лиза. – Так нечестно.

- Зато справедливо. – ответила Анна Михайловна.

- Маленьких ам низ-зя! – процитировала девушка кого-то из юмористов.

- Чтобы ума вложить – можно и нужно.

- Подержать ее, пока Вы пороть будете? - предложил свою помощь Миша.

- Бедная я, несчастная. - заголосила Лиза. - Всем меня выпороть не терпится! А попка у меня только одна! Пожалейте инвалидку! Не калечьте окончательно!

- Кончай орать! – приказала дочери Анна Михайловна. - Рассказывай, за каким хреном ты на свою задницу приключений искала? Почему сразу домой мальчика не привела? Чего ты так испугалась, что полезла на тот переход, где погиб папа?

От последнего вопроса побледнел уже Миша.

- Не твое дело. - ответила матери Лиза.

- Анна Михайловна, не мучайте ее. - попросил Михаил.- Все равно Лизанька Вам правду не скажет.

- А Вам?

- Мне ее объяснения не нужны – я и так все знаю.

- Вы понимаете, почему она так поступила?

- Да.

- Объясните.

- Не могу. Извините - очень личное. Не переживайте, свою пайку люлей за содеянное я получил от Нины Константиновны в тот же вечер.

- Ты обсуждал меня с ней? – задохнулась от возмущения Лиза.

- Нет, солнышко, она обсуждала тебя со мной. Между прочим, Шапокляк тебе очень симпатизирует.

- Как Вы узнали, что в том подъезде, который Лиза назвала своим, живут буйные алкоголики? – спросила Анна Михайловна.

- Говорю же, на следующий день поперся в гости, попал в жуткий шалман и столкнулся с его буйными обитателями.

- И что?

- Мы не поняли друг друга. Бутылку разбили о мою голову, а потом наваляли таких охренительных люлей, что вышел я во двор кубарем с лестницы, очень похоже на Евгения Леонова в "Джентльменах  удачи".  До сих пор не могу понять, как ухитрился сломать не шею, а только руку, а потом одной рукой вести машину через весь город. Когда я приехал к Виноградовым,  Нина Константиновна узнала меня не сразу, а когда узнала - испугалась и срочно вызвала Вадима. А потом дня три с трудом находила, куда ложку совать.
 
- Лиза, ты чудовище. - усмехнулась Анна Михайловна.

- Но сладкое. - уточнил Миша.

- Вам виднее. - "кротко" согласилась Лиза.

- Кому из нас виднее? – попросил уточнить Миша.

- Обоим.

- Номер телефона она тоже отказалась продиктовать.
 
- Ябеда-корябеда. - обиженно пробурчала девушка.

- Лиза, ты неправа. - поддержала Мишу ее мать.

- Приятно найти единомышленницу. Поможете горю?

- Разумеется. Давайте записную книжку.

- Не мать, а бандерша какая-то. - беззлобно пробурчала дочка.

Анна Михайловна, пропустив ее последние слова мимо ушей, сама записала номер домашнего телефона в записную книжку молодого человека, а потом, немного подумав, записала и ее служебный номер.

После ужина Миша посмотрел на часы и обратился к хозяйке дома:

- Анна Михайловна, сейчас двенадцатый час. Мне необходимо съездить домой. Пожалуйста, дождитесь меня. Я вернусь часа через три-четыре и отпущу Вас спать.

- Миша, о чем Вы?

- Я сам два года назад ломал руку, поэтому знаю, что сегодняшняя ночь будет для Лизаньки трудной, а Вам завтра на работу. Необходимо хоть немного вздремнуть. Я перед уходом сделаю девочке укол обезболивающего...

- Так я тебе и позволила. - прошипела Лиза.

- В руку, - уточнил молодой человек, - а потом поцелую обиженное местечко.

Девушка презрительно фыркнула.

- А за десять поцелуев?

Лиза согласно кивнула.

- Она сможет уснуть после этого укола? - спросила мать, слегка ошалевшая от почти андерсеновского торга.

- Будем надеяться, но, вполне возможно, что особого облегчения лекарство ей не принесет, и беспокойно спать от жара и боли Лизанька будет еще несколько ночей. Вам с ней отдыхать не придется. После бессонных ночей дома, на работе Вы будете ни на что не годны.

- Ничего не поделаешь - придется мне потерпеть. - ответила Анна Михайловна.

- Я хочу свести к минимуму Ваши страдания.

- Как?

- Предлагаю разделить обязанности. Я буду при девочке ночью, а Вы будете спать. Утром Вы пойдете на работу, а я буду помогать Лизаньке до Вашего прихода. Вы придете – я лягу спать. Так нам нужно прожить, по крайней мере, до понедельника. Потом Лизаньке станет немножко легче, и она начнет приспосабливаться к жизни с одной рукой. Настоящее же облегчение наступит недельки через две.

- А Вам разве завтра не нужно на работу? – спросила Анна Михайловна. - Ах, да! Вы работаете по вечерам...

- Нет. Я раньше был артистом, а теперь, когда даже народные бедствуют, сменил род занятий, стал предпринимателем, занимаюсь извозом. Могу сам планировать свой график работы. Могу несколько дней не работать, если нужно. Во всяком случае, до следующего понедельника я побуду с Лизой, а потом попрошу помощи у Шапокляк.

- Вы уверены в том, что она нам поможет?

- Ей все равно на пенсии заняться нечем, а приключений хочется. Так пусть применит свою энергию в мирных целях.

- Я с благодарностью приму Вашу помощь. Спасибо!

- Не надо меня благодарить. Я не бескорыстен.

- Понятное дело. - заговорщически улыбнулась Анна Михайловна.
 
- Господа хорошие, меня вы спросить не хотите, нужно ли мне, чтобы он за мной ходил, как нянька?

- Не хотим. - спокойно ответила мать.

- Решила пустить козла в огород?

- Не вякай! Твое место в буфете!

- Значит, мое мнение тебя не интересует?

- Нет, - отрезала Анна Михайловна, - и на этом разговор будем считать оконченным.



Миша помог Лизе добраться до постели, устроил ее поудобнее, сделал обещанный укол, зацеловал, а потом уехал домой. Уже уходя, в дверях, он спросил у Анны Михайловны:

- Что Лизанька любит?

- Нервы мотать. - последовал ответ матери.

- Я спрашиваю не о том, на каком инструменте она любит играть, а что предпочитает кушать? Что она считает лакомством? Сладкое или соленое?

- И то, и другое, а еще острое.


Продолжение следует...