Алиса навсегда

               
     Она стояла в углу, вся такая несчастная и злая, сверкая зелеными глазами и думая о международном еврействе, это было видно по гневным складкам в уголках некогда радостного рта, по сжатому в глубине кармана патрону 7, 62, да по - любому она психовала из - за плутократии и сложной ситуации с демократией на своей далекой говенной родине, погрузившейся в маразм с остатком и без какой - либо надежды вынырнуть, наконец, оглядеться и самоубиться, продемонстрировав миру решимость покончить с идиотическим существованием вот уже скоро как полторы тыщи лет.
     - Кусумда ! - Заорал я, скатываясь по лестнице.
     - Опять, - засовывая меня в сумку прошипела она, дергая веком. - Снова у них кусумда.
     - По жизни, любовь моя, - удобно устроившись на томике Бродского, лежавшего в ее сумке рядом с " Наганом ", фаллоимитатором и ключами от " Ламборджини ", вылез я головенкой наружу, слегка поводя шеей, чтоб не защемило молнией, - вечно на х...й, карлики, обоссанные старухи и кусумда, теперь уже с маленькой буквицы. Слышь, - крикнул я, - у вас в Америке толпы мудачья не шарахаются в память о Кеннеди, заваленном в Далласе ? Не скандируют " Не забудем, не простим " ? Дита фон Тиз не обращается к Трампу по поводу своих концертов ? Бонни Роттен не вступила в правящую партию, не награждена орденом " За заслуги перед Отечеством " ? Мерилен Мэнсон не уехал в Мексику, будучи притесняемым ? Блины не жрут с лопаты америкосы и нигры ? В говне не сидят ? Не гордятся любой ху...ей ?
     - Так, по очереди, - крепко поцеловав меня в макушку, она закурила пару сигарет, воткнула одну мне в губы и уселась на ступеньку, подложив еще один том, на этот раз Пастернака под свой упругий и наилюбимейший мною ... Короче, ты сама поняла, любовь моя Маша. - Во - первых, не было никакого Кеннеди. Был Онассис, крючконосый греческий парх, черный полковник, удравший на вертолете от революции, прихватив неприкосновенный запас и уроженца Киева Бердяева, он же Ильин, он же Лосев и Шахматов. В Майами он познакомился со стриптизершей Жаклин фон Тиз и попал в самый центр заговора целиком из говна. Там ЦРУ, - непонятно объяснила она, стряхивая пепел на свои шикарные кроссовки. - В общем, все умерли.
     - Пиз...ц, - вздохнул я, посочувствовав Лосеву. Помнится, был такой мусор совдеповский, инспектор Лосев, дичь какая - то с расхитителями и опасные жулики, гарцевавшие по притонам в тельняшках.
     - Скандируют, - продолжала она занудливым голосом, пряча довольную ухмылку, ведь я был обречен самой судьбой постоянно прикатываться к ее длинным ногам, чем срамил и Мадонну, и Бритни Спирс сотоварищи, глупых вздорных бабищ, сосущих сопли у мертвецов ( Солженицын, бля ! ), - просто с ума сводят, если честно. Выйдешь на Пятое авеню и видишь : лежит. Подойдешь, какой - нибудь палочкой ковырнешь, а оно как завоняет. И сразу понимаешь, что демократия в опасности и прибыли Уолл - стрит под угрозой. Ну, пойдешь в трактир, откушаешь буженины, сядешь в уголке со штофом зелена вина и запоешь.
     - Горит и кружится планета, - противным голосом замурлыкал я и тут же получил щелчок по лбу.
     - Сволочь ты, любимый, - хихикнула она, целуя меня в гордо задранный нос. - Теперь Дита. Это кто ?
     - Да я сам не знаю, - честно ответил я, жмуря счастливые глаза, - баушка какая - то в фуфлыге из перьев и стразов. Голая, - я весомо гукнул, выпрастывая руку из сумки и залезая ей ... Короче, ты сама поняла, любовь моя Маша.
     - Значит, обращается, - через час продолжила она, лежа на ступеньках, - причем, постоянно, то через " Эхо Бостона ", то через " Твиттер ", то на митинге несогласных, возглавляемом Сандерсом и непреклонным Бернанки. Бернанки, - она подняла палец, - это самый такой центровой оппозиционер, типа, вашего говна Кудрина, только пожижее, Кудрин - то тверд, как шанкр. А Бонни, - чихнула она, смешно наморщив длинный нос, - что Бонни, ей Героя дали, капиталистического труда и обороны. Пригласили в Белый Дом, а там гусары в галифе рейнджеров и фуражках пожарных, в мундирах уланов и сапогах апачей, там, любимый, просто завалы говна и ахинеи, в Белом Доме - то, один президет чего стоит, семнадцатый год не хочет уходить, на х...й, грит, как народ брошу, гребу, грит, все к себе и никаких.
     - И как вы тут живете, - снова вздохнул я, жалея Лосева. Помнится, был такой инженер совдеповский, товарищ Лосев, дичь какая - то с расхитителями и опасные рационализаторы, гарцевавшие по цехам и фабрикам в тельняшках.
     - Сама поражаюсь, - промурлыкала моя единственная и ненаглядная, вновь запихивая меня в сумку, я даже ненадолго задумался о вомбатах, сидящих в сумках и думающих о хорошем. - Мэнсон сидит, пыжа словил за беременную телку, вскрытую из протеста, а Мерилин не было, ведь Кеннеди - то тоже не было. Понимаешь ? - Заорала она, а я закивал, превентивно соглашаясь. - Но Монро был, от него еще доктрина осталась, до сих пор лежит в шкафу, - похвасталась она, - в папке под грифом " Двадцать - двадцать и прочая ху...ня ", ее еще Потупчик учила наизусть, пока с ума не сошла, сучка, паскуда, - неожиданно она разозлилась и со злостью плюнула в пролет лестницы.
     - Е...ть ! - Раздался крик снизу и к нам поднялись двое, мордатый и еще мордатый. Тот, что постарше вытирал голову, а младший когда - то служил во Вьетнаме. Я щелкнул пальцами и пришельцы исчезли, она же недоуменно взглянула на меня. - Они из другого кина, - пояснил я свой решительный поступок, вылез из сумки и залез ей под рубашку, туда, где ... Короче, ты сама поняла, любовь моя Маша.
    - А чо в карман перестал залазить ? - Поинтересовалась она, прижимая меня прямо к теплым округлостям.
    - Боюсь, что неправильно поймешь. - Отрезал я, подумав о грамматике. Блин, вот надо ж с маленькой буквы при таких диалогах после тире. Ладно, и так сойдет. - Ты ж жадная.
    - Экономная, - подтвердила она . - Как батарейка " Энерджайзер ".
    - Что там осталось ? - Спросила она, сбегая по лестнице. - Блины, лопаты, х...ня - говно и гордость ? Это я тебе завтра расскажу, если оно, конечно, наступит.
    Наступит, любовь моя Маша. Наверное. И я снова приду к тебе радовать и признаваться в любви. Короче, ты сама поняла.