О друзьях и дружбе

      Как-то так получается, что человек, который был с тобой почти единым целым, внезапно исчезает из круга твоего общения. Ты ещё помнишь, как это было здорово быть вместе, и не понимаешь толком, почему это вы так долго не виделись, да и не звонили даже, только вот на День Рождения поболтали минут пять о всякой ерунде. Расспросили, кто из близких жив-здоров, кто болен, кто кого родил, кто умер, кто куда переехал, кто что купил… Тебе даже всё это и не интересно, но спросить было обязательно надо, это вежливо, ответ выслушать тоже надо… И тебя потом спросят из вежливости, и ты тоже ответишь, и оба вы знаете, что всё это другу твоему совсем не важно, но так надо. Кому надо, интересно? Ладно, пусть не надо, но положено. Кем положено и куда?

- Ну что ты привязался? Так все делают, так принято и не цепляйся за слова! Это вежливо, это правильно и всё тут!

      Это кто сказал? Неужели я сам? Жуть какая!

      Ритуальное шарканье при общении – могила дружбы, так с близкими людьми себя не ведут, так общаются только с дальними знакомыми, чьи имена мучительно вспоминают половину срока общения. С друзьями всё иначе, помнишь ведь, как твои друзья вваливались к тебе среди ночи, как сам к ним вваливался с какими-то бутылками без всякого повода, просто так, без предварительных звонков, без круглых дат, и даже в мыслях не было, что ты там кому-то доставишь неудобство. Тесно, денег мало, надо куда-то уходить (уезжать), поздно уже, шуметь неудобно… Тоска!!! Всё было не важно, кроме того, что твой друг приехал, какая разница, что там вокруг творится?!

      Боже, куда же всё это делось? Может быть, всё дело в том, что это была молодость? Не было кандалов обрыдлых дел, занудства повседневности, этой противной обязательной целесообразности в поступках (сейчас не ко времени, дел много…). Как-то всё было естественно и просто, без этих омерзительных лживых реверансов. Поступки не обдумывались, чувства были сильными и прямыми в своей непреклонности, вера была непрекословной, любовь была только навсегда и со смертельным исходом, а потому и счастьем безмерным. Под ногами плавилась земля, от огня внутри вспыхивали не к месту попавшиеся на пути берёзы. Душа радостно вопила от избытка чувств. Ты был сжатой до боли пружиной, дрожащей от желания распрямиться с разбойничьим свистом и снести всё вокруг. Не стой на пути! 
Ну, признайся наконец, что ты и сам теперь такая же зануда! Тысячу раз подумаешь, прежде чем отодрать свой зад от кресла и поехать просто так, без повода к своему другу, ворваться в его унылый быт, взбаламутить это болото обыденности, сидеть на кухне со стаканом какой-то ерунды, рассказывать что-то загадочное, читать новые стихи, петь новые песни, читать какие-то новые рассказы… Это же то, что тебе всегда нравилось, почему ты так не делаешь? Боишься, что тебе не будут рады?
       Вот ты стоишь в прихожей, а вместо радостного вопля тебя встречает невнятное бормотание типа:
- Привет, как хорошо, что приехал (глаза бегают), мы, правда, уже собрались ложиться спать, но это можно отложить на часок (сомнение в голосе)… Проходи на кухню, чай пить будешь?
- Да нет, я просто случайно мимо проезжал по делам, решил заскочить, раз уж тут оказался, просто посмотрю на вас и поеду, поздно уже, меня дома ждут (вру, но это всем нравится). Чайку можно, чтоб согреться, но я буквально на пару минут.

          Потом уезжаешь, дав себе слово больше никогда не думать, что всё осталось без изменений, нет былого, нет, как и не было. Можно поплакать, но вернуть нельзя. Без предварительной договорённости больше сюда ни ногой!

- Всё, поскакал! Рад был тебя увидеть! Удачи!

           Ну а в детстве всё было ещё проще, но об этом теперь вспомнить сложно, только что-то туманное всплывает сквозь завесу времени, не события, а просто чувство счастья от дружбы, когда всё на двоих и время не имеет значения. Вообще всё не имеет значения, когда у меня есть мой друг! Мир состоял из этих чувств, остальные толпились где-то на задворках, питались остатками эмоций, были почти незаметны. Они копили злобу, набирали силу, кормились недовольствами и недомолвками, какими-то мелкими обидами, чтобы потом взять силу и всё разломать, оставив нас в одиночестве. Так вода точит камень, так недоверие губит веру, так ревность съедает любовь.

          Постепенно реальные друзья все куда-то подевались. Остались виртуальные, которые даже и не догадываются о моём существовании, да и слава Богу, что они со мной не знакомы! Ничего такого уж страшного во мне, конечно, нет, я не хам и не зануда (вот тут со мной кое-кто может поспорить), ну не жлоб точно, за это отвечаю. Бесчувственным себя тоже назвать не могу, и язык подвешен вполне прилично, чтоб поддержать беседу, но эти «мои» друзья пусть будут на расстоянии. Так у меня не будет опасности их потерять, а я уже не в том возрасте, когда не страшно (из-за юношеской глупости) терять друзей.

           Первые мои друзья были, конечно, как и у всего моего поколения The Beatles. Я не понимал ни единого слова их песен (школьный английский был ниже некуда), но был уверен в их романтичности и возвышенности. Музыка была настолько не похожа на всё, что я слышал раньше, что казалась музыкой другого мира, каковой, по сути, и являлась. Я до сих пор помню звучание всех их песен, каждую ноту.  У меня есть такой забавный критерий: если я, впервые услышав мелодию, испытываю нечто вроде «волосы дыбом встали», это круто. Со мной не так часто такое случается, но с The Beatles бывало, за что я им благодарен, потому что такие эмоции я считаю самыми важными в своей жизни. Эти «друзья» уже в прошлом, они перелопатили мою душу, заставили проснуться мою музыкальность, вложили в мои мозги гармонию стихов и музыкальных форм и теперь стоят на полке «особых старых друзей», которые никогда не утратят своего значения. Музейные экспонаты.  Я их давно не слушаю, просто потому что и так помню наизусть все их песни, но чту, как своих учителей. 

          Есть у меня ещё один «друг» из наших «рокеров», то есть из Питерского Рок-Клуба, не важно, кто. Я не его фанат (я вообще ни чей не фанат), но почти половину его песен слушаю по много раз и понимаю, что я бы так не смог написать. Не завидую, просто получаю удовольствие. Это такой своеобразный разговор с другом, которого знаешь безумно давно, но телефон работает только на приём, я что-то ему отвечаю, но он не слышит. Не страшно, и так хорошо.

          А ещё у меня есть несколько друзей-подруг из писательской среды. Признаюсь сразу, писательская братия вызывает у меня жестокие приступы белой зависти. Как славно пишут, черти! Боюсь, мне никогда не достичь такого лёгкого стиля, такого полёта мысли, такой нестандартной паутины событий. А это многоплановое изложение сразу с нескольких позиций, да так, чтобы не было нудно и не хотелось перелистать несколько страниц вперёд, чтоб узнать, чем всё закончилось? Ну не чудо ли?

          Как это славно, проснувшись ночью от дурного сна, схватить книжку и погрузиться в замечательный хоровод событий, написанный лёгким, как дыхание, языком. Вся тяжесть сновидения куда-то стекает, мысли улетают в чудесный мир фантазий, на душе становится легко, и только где-то в глубине души мелкий, но вреднючий червячок гложет моё самолюбие противненькой мыслью, что мне так пока не написать, слабо…

          А и хорошо, что пока не могу! Единственный способ не обрасти плесенью – двигаться вперёд. Никто не мешает это делать, так в чём проблема?

           Ведь может же такое случиться, что когда-то потом, из непонятного ниоткуда вдруг зазвучит мой голос, и терзающие меня сегодняшние страсти внезапно окажутся всё ещё живыми. Кто-то из живущих в том далёком «тогда» вдруг окажется моим другом, а я его другом. Тем самым, к кому он придёт, очнувшись от дурного сна. Тем самым, кто успокоит его больной разум и даст надежду.

             Всё нормально, друг, спи спокойно. Завтра будет хороший день. Ты же знаешь, я тебя никогда не обманываю, я просто не умею обманывать.