Соприкосновение ч. 3 глава 15

Глава 15

Пробуждение Лины совпало с днем весеннего солнцестоя.
В горах еще свирепствовала зима, но тут, в теплой долине уже чувствовалось приближение весны.
Волглые, набравшие воду после недавнего дождя сероватые сугробы, исходя паром, томно истаивали на теплом солнышке - на южных склонах и вовсе их не осталось. От земли пахло свежей травой, глиной, прошлогодней полынью и грибами. Словно малые солнышки то тут, то там из земли показывались пушистые тусефолии и голубые подснежники, а на теплых кочках красовался гадючий лук.
Там, куда солнце не дотягивалось в течение дня, еще лежал снег. Долина словно поделилась на две части – снежную зимнюю, и теплую летнюю. Но с каждым днем, зимняя часть становилось все меньше и меньше. Словно весна, длань за дланью отвоевывала свои владения.
Мэйтон и Кейт вздохнули с облегчением – наконец-то, это самая долгая в их жизни зима подходила к концу.

***

Лина была одна.
Она точно знала это, словно чувствуя кожей, но абсолютно не понимала, где находится. Вокруг клубился туман, такой плотный, что на расстоянии вытянутой руки было не разглядеть даже своих пальцев. Посмотрела наверх, вниз, по сторонам -- никакой разницы. Зато обнаружила, что раздета. Она не помнила, когда так было, но раньше, точно бы застеснялась. Удивительно, но сейчас, это нисколько не смущало.
Солнца тут не было и в помине, но было довольно светло, как в летний пасмурный день. Ей было не холодно, а длинные белые волосы приятно грели плечи и спину, скрывая наготу словно накидкой.
У нее белые волосы? Странно, но это тоже не удивляло. Так должно быть. Так было. Когда было? Впрочем, пока не так важно. 
Зачем она здесь?
Ответ пришел сам по себе, словно и об этом давно знала -- она ищет.
Так всегда бывает во сне. С тобой происходят абсолютно невероятные и нелогичные вещи, а кажется, что так должно быть. Да и вообще, по-другому быть просто не может.
Но вот кого ищет? Вспомнить пока никак не получалось.
Устав стоять на одном месте маленькими шажками пошла вперед. Как только сделала первый шаг, перед ней появилась узкая, почти невидная в белом мареве тропка.
Туман отступил, но ровно настолько, насколько это было необходимо для того, чтобы видеть дорогу под ногами. А под ногами была желтая осенняя трава. Именно такая, какая устилает солнечные поляны поздней осенью. Мягкая, сухая и теплая.
Она шла и шла, и время ничего не значило в этом месте.
Ей был нужен тот, кого она давно потеряла. Предательница-память никак не могла выделить определенный образ и в голове вместо этого, будто порхали белые крылья, мельтеша, не давая разглядеть, кто же там: мотыльки или птицы? А может не то и не другое.
Вдруг она услышала слабый голос. Остановилась, обернулась, прислушалась.
Действительно, ее звали по имени. Странно, имя ей знакомо и оно принадлежит ей, но какое-то неправильное. Или так только кажется?
Голос смолк, а потом на лицо хлынула вода - стылая, как из проруби.
Вздрогнув от неожиданности, задохнулась, судорожно сглатывая ее вместе с воздухом, попятилась и осмотрелась по сторонам. Но, ни туч, ни дождевых облаков над ней не было. Тогда откуда вода?
Ее опять звали. Но она не хотела возвращаться. Если возвратиться, то придется начинать все сначала, а она уже прошла половину пути.
Вытерла лицо ладонью, отжала намокшие волосы и упрямо направилась дальше.
Дорога вела наверх. Камней стало больше. Округлые и гладкие, как морские голыши, серые и рыжие, крапчатые и полосатые, маленькие и большие. Они словно шляпки грибов торчали среди холмиков сухой травы, но не ранили голых ступней, а лишь холодили.
Неожиданно трава пропала, а тропинка запетляла между мшистыми валунами, выводя к подножию горы. Лина не видела ее в безбрежном тумане, но знала, что не ошибается.
Подъем был легкий и она, словно на прогулке, не запыхавшись, выбралась на ровную поверхность -- площадку, едва видную сквозь мглу.
Вдруг, все вокруг поменялось.
Туман истаял, отступил на задний план и стало видно небо. Вернее высокие, плотные, серо-сизые тучи, готовые расплакаться быстрым, сильным дождем. Среди них, то тут, то там полыхали безмолвные зарницы, окрашивая их в багровые, золотые и сиреневые тона. Они клубились, перетекали, медленно закручиваясь в гигантскую воронку, центром которой, казалось, была та площадка, на которой она находилась.
Сейчас Лина видела их сверху словно стояла намного выше. Там, под ногами, за плотным слоем вихрящихся масс, что-то происходило, но это было неважно сейчас. Важнее то, что она нашла.
Обернулась и заметила темный проем -- вход в пещеру.
Добралась.
В пещере было темно, тепло и сухо. Глаза мгновенно привыкли к полумраку, перестроившись в другой диапазон. Стала видеть все в черно-белых тонах, как на старой фотографии.
В глубине, в небольшом гроте спал он.
Голые ступни беззвучно касались ровного каменного пола. Девушка не слышала своих шагов. Но он услышал, и резко подняв голову, приоткрыл янтарные глаза с узкими стилетами зрачков.
-- Аэлинн. Ты пришла. -- со сдержанной радостью, спокойно сказал дракон. Его слова прозвучали у нее в голове. Лину это не удивило, словно она всю жизнь только и делала, что общалась мысленно.
В его голосе, отчетливо слышалось облегчение, словно он не надеялся ее увидеть, хотя и очень ждал.
Лина замерла в нескольких шагах от него. Как же давно она не слышала этот голос! С легкой хрипотцой, насмешливый, а сейчас немного усталый.
Дракон был большой, похожий на белую гигантскую ящерицу только с крыльями, плотно сложенными у изогнутой спины с вырастающим из нее костяным гребнем. Чешуя с золотистыми прожилками, казалось, слабо светилась в темноте, а под ней, пробегали еле заметные искорки, повторяя золотистый рисунок узорчатого окраса.
-- Я тебя искала, -- улыбнулась девушка. И подойдя вплотную, крепко обняла за гибкую шею. Он был теплый и пах сеном. Да-да, тем самым сеном, что сохнет на лугах в жаркий июльский полдень. Терпким, сладким клевером с легкой полынной ноткой.
Вопреки расхожему мнению о том, что драконы холоднокровные мерзкие ящерицы, это совершенно не так. Драконы горячие. Однако, они хорошо умеют регулировать свою температуру в зависимости от внешних факторов.
Он обвил ее длинным хвостом, усадил в кольца хвоста и нежно лизнул раздвоенным языком в щеку. Глаза его радостно прищурились, и он стал похож на довольного белого кота, досыта нализавшегося халявной сметаны.
Лина погладила голову между рогатых отростков за ушами, что срастались в единый гребень на спине, и уткнулась лбом в его лоб. Ей, наконец, стало так спокойно, что казалось, больше ничего в этом мире и не надо. Только сидеть вот так - в тишине и слушать стук его сильного сердца.
Да, она раньше всегда так и делала: лежала у него на груди, и, слушая стук сердца, спокойно засыпала, вдыхая его запах. Он перебирал ее длинные волосы, задумчиво повторяя пальцем сложную вязь рисунка татуировки на спине.
«Ух ты! Оказывается, раньше у нее была татуировка!»
Лина пыталась вспомнить, как он тогда выглядел, но никак не могла. Просто вспоминала отголоски своих чувств, случившихся когда-то, очень давно. В другой жизни.
-- Я, наверное, все забыла, -- задумчиво проговорила она, -- Просто чувствую, что ты дорог мне, а вот почему? Никак не могу вспомнить.
«Может, она любила его?»
-- Так и должно быть, Белая, по-другому и не бывает. Тебя слишком долго не было. Придет время и ты всё вспомнишь. А сейчас, просто давай наслаждаться обществом друг друга. Ты тут ненадолго... А ведь знаешь, нам было хорошо вместе, – задумчиво добавил он.
Лина кивнула.
-- Да, теперь я знаю, -- улыбнулась она.
Немного помолчав, он словно прислушивался к ней и с удивлением спросил.
-- Ты уже выбрала? – в его голосе появилось легкое недовольство и разочарование.
-- Что, или кого я должна была выбрать? – не поняла она.
-- Я знаю, выбрала, -- уже как о свершившемся факте пробурчал он, -- Ты пока сама не понимаешь, но я-то вижу.
Он прищурился, устремив свой взгляд куда-то, казалось, сквозь толщу камня и времени, молча кивнув головой.
-- Одобряю, -- примирительно шепнул он. В голосе отчетливо сквозила горечь.
Лина мучительно хотела понять, о чем он пытается ей сказать. Она наверно должна выбирать правильно в этот раз. В тот, прошлый раз, случилось что-то плохое, отчего, сейчас все так, как происходит.
Она вздохнула, ловя взгляд янтарных глаз.
-- Не мучай себя, -- мягко сказал дракон, -- Это само придет.
И еще раз лизнул ее в щеку.
-- Но и в этот раз, я все равно буду рядом, так просто ты от меня не отделаешься.
Улыбнулся, приподняв вверх краешки губ, и в темноте сверкнули белоснежные клыки.
Лина благодарно обвила его шею тонкими руками, прижавшись к нему, такому теплому всем телом. И в голове промелькнули образы, от которых замерло сердце, кинуло в жаркую краску, потом в мурашки, до дрожи.
-- И это тоже было, -- ухмыльнулся он, заворачивая ее в объятья своих колец еще сильнее. -- Я все равно принимаю твой выбор, каким бы тяжелым он для меня не был. Так надо.
-- Не понимаю, о чем ты говоришь, но уверена, что буду тебе благодарна за это, -- сказала Лина, умиротворенно прикрывая глаза от накатившей дрёмы, прижимаясь щекой к его белому боку.
Дракон тоже замер, боясь вспугнуть свои воспоминания. Он так долго не видел ее, что не стал торопить. Уложил рогатую голову на хвост и стал наблюдать, как она спит.
-- Тебе пора, -- через некоторое время шепнул он, тепло дыхнув ей в затылок. Отчего по шее, вниз, к животу Лины вновь пробежали сладкие мурашки.
-- Мне так не хочется, -- грустно ответила, открывая глаза -- Там столько боли! Мне было так плохо, перед тем, как я сюда попала.
-- Я знаю маленькая, но больше ее не будет, обещаю.
С неохотой, выбралась из его теплых объятий и отступила на пару шагов, чтобы полюбоваться им еще раз.
-- Аэлинн, я…
Дракон прикрыл глаза.
-- Я знаю Ингвариоэнн. Я тоже.
Имя всплыло в памяти внезапно. Его имя. Такое родное и давно забытое. Тем приятней было произнести его сейчас.
Печально улыбнулась ему, стараясь спрятать подступившие слезы. Развернулась и пошла прочь, даже не обняв на прощанье. Иначе, вообще не хватило бы духу уйти.
Её опять звали. На этот раз она не сопротивлялась.

«За все в этой жизни надо платить. В этот раз, за твою жизнь, я готов заплатить своим одиночеством. В прошлом, ты сделала для меня значительно больший подарок», подумал он, грустно смотря ей вслед.

***

Тропа побежала вниз. И вновь под ногами камни, облака, мутные всполохи зарниц и воспоминаний…

Город в огне. Словно тучи воронья, летящие отовсюду черные стрелы. Люди. Много людей. Живых и уже нет, лежащих грудами под городскими стенами. Крики, стоны, звон металла о металл, гудение стрел рассекающих воздух. Запах озона от летящих со всех сторон заклинаний.
Жухлая трава в тумане под ногами.
Она отбивается от кого-то, одновременно плетя заклинания и кидая энергетическими зарядами по противнику. Рука немеет от собранной в ней магии обжигающей кожу, струящейся по венам жидким огнем.
Он тоже с ней рядом. Спиной к спине. Она видит его руки, держащие меч и белые доспехи, залитые чужой кровью. Им кричат, что коридор свободен и можно отступать.
Но упрямый ратник не желает умирать, умело отбивая удар за ударом. Залитый кровью черный шлем и наручи. Она видит его глаза; голубые, с золотистыми точками. Они пустые от страха и безнадежности.
«Что я делаю, почему я тут, зря я вообще в это ввязался», -- она чувствует его мысли и это помогает ей побеждать. Удар, еще удар. Враг повержен, они готовы отступать.
Чьи-то руки тянут ее в сторону, под защиту спасительных стен. Но она успевает кинуть пару энергетических шаров, почти полностью истощая себя.
Откуда появился тот ратник, она не видела. Только лезвие его меча целилось не в нее. Не раздумывая не мгновения, она заслонила любимого собой. Удара в грудь не почувствовала. Только слышала, как кто-то выкрикнул ее имя, надсадно, беспомощно, отчаянно.
Голос. Его голос, то удаляющийся, то приближающийся вновь….
Он пытается ей помочь, остановить кровь, но это не в его власти. Серое небо в тумане пожарищ заслонили огромные янтарные глаза. И это последнее, что она увидела.

***

Она медленно возвращалась назад, вливаясь в новую себя тонкой дымной струйкой. Робко, на цыпочках пробираясь в закоулки своего брошенного сознания.
Вокруг было холодно и все незнакомо. Словно попадаешь в когда-то оставленный, дом, где в твое отсутствие изменили планировку и переставили мебель. Ты теперь не знаешь расположения комнат, все чуждое, неведомое тебе, и понадобиться время, чтобы обжиться в новых апартаментах. Вымести пыль, растопить печь, открыть занавешенные плотными шторами окна, впуская солнечный свет. Постепенно привыкать к новым предметам, делая их родными и дорогими себе, вытирая налет беспамятства на вещах, вспоминая былое.
Тепло зародившееся где-то в груди томными волнами разлилось по телу, последним, коснувшись кончиков пальцев.
Вначале возвратилось осязание. Почувствовала что лежит, только когда нащупала пальцами мягкий мех одеяла, жесткие доски под спиной и неудобно сбившейся валик подушки под ухом.
Потом зрение. Слабый свет падающий на веки, и мельтешение теней перед лицом, то и дело загораживающее его.
Вернулся слух -- словно кто-то медленно поворачивал вертушку регулятора, увеличивая громкость; и обоняние -- запах костра, шкур, влажных камней, и еще, очень неприятный, от которого свербило в носу и хотелось отвернуться.
-- Лина-а-а!
Судорожно вдохнув, побеждая боль в груди, чихнула и открыла тяжелые от долгого сна веки. Ресницы были мокрые от слез. Она плакала?
Над ней склонилась Кейт. Глаза ее были испуганные и немного полоумные от растерянности.
-- Ты жива, ты жива! – облегченно всхлипывая и заключая в объятия, прогнусавила она.
-- А чего мне помирать-то? – пробормотала Лина, смотря ей за плечо на Мэйтона, -- Сначала опоили отравой какой-то, а теперь рыдаете, -- мягко укорила она. Параллельно, пытаясь вспомнить, что же ей такого приснилось. Знала, что это важно. Но сон, словно туман на солнце, испарялся бесследно и неотвратимо. Он, как и все сны, быстро терял над ней власть, вновь возвращая в реальность, оставляя ощущения какой-то непонятной тревоги и взволнованности.
Рядом, на коленях перед ней сидел Мэйтон, держа в руках флягу с водой.
-- Вода! -- одними губами прошептала Лина, -- Так это ты меня водой поливал?
-- Нет. Просто пил сейчас. Хочешь? – протянул флягу.
Лина неуверенно кивнула, нахмурилась, но флягу не взяла, с трудом вспоминая сон. Странно, теперь она совершенно отчетливо помнила воду.
Отстранившись от Кейт, облегченно вздохнула и сев удобней, медленно потерла ладонями сонные глаза. Движения давались с трудом, как после тяжелой болезни. Пальцы непослушные, деревянные, еще плохо гнулись, путаясь в складках одеяла. Голова была тяжелая, и первым желанием было вновь откинуться на «подушку». Но непонятность обстановки не давали ей этого сделать. Слишком много неясного сейчас происходило с ней. Она пока не понимала, что конкретно. Это как чувство опасности: когда вроде ничего плохого не происходит, но каким-то шестым чувством, понимаешь – вот оно, сейчас!
Пробежав глазами по окружающей обстановке, удивленно выдохнула. Последнее, что  помнила - это метель и нарастающую с каждой минутой дурноту. Потом разноцветные круги перед глазами и вязкая тьма.
-- Где это мы?
-- Мы все-таки дошли до долины и тут перезимовали, -- Кратко, но довольно ёмко ответил Мэйтон.
-- Пере… Что!? Хочешь сказать, зима уже закончилась? -- У Лины пересохло в горле. Она закашлялась.
Мэйтон подал ей флягу, но Лина опять не отпила. Так и держала перед собой, словно хватаясь за ускользающую от нее реальность.
Обвела глазами сидящих перед ней товарищей. И ей показалось, что они что-то скрывают. Наблюдают за ней, как наблюдают в микроскоп за жизнью бактерий.
-- Да, сегодня день солнцестоя! Кстати, с праздничком тебя! – Мэйтон попробовал улыбнуться, но вышло довольно криво.
Лина закрыла лицо руками, пытаясь уложить в голове последние новости, заодно откинула щекотавшие шею волосы
Волосы!
Схватилась за длинную прядь и невольно вскрикнула.
Они были седыми!
Безмолвно задыхаясь от ужаса, подняла полные отчаянья глаза на приятелей, словно пытаясь отыскать ответ в их лицах.
-- Что это? Что она…, что вы со мной сделали!? – дрожащим голосом прошептала она, роняя частые слезинки на голые колени с которых сползло одеяло.
Кейт в надежде уставилась на Мэйтона, и тот понял, что как всегда отдуваться придется ему.
-- Они не седые, -- ловя ее руки, уверил он, -- Они просто белые.
Лина недоверчиво посмотрела на него.
-- Почему!? Вы что меня перекрасили пока я спала? -- предположила она, сердито обводя взглядом товарищей.
Если так, то они вновь отрастут и станут прежними. Лина сразу подумала о том, что мама, наверное, расстроиться. Она не одобряла, когда девушки осветляли совершенно здоровые волосы.
-- Нет, -- мягко ответил Мэйтон, еще сильнее сжимая ее ладони, и пытаясь правильно подобрать слова.
-- Они стали такими пока ты спала. Но ты не волнуйся, -- быстро заговорил он, пытаясь предотвратить возникшие в ее глазах вопросы, -- Это ни сколько тебя не портит, наоборот…
Лина недоверчиво посмотрела на Мэйтона, аккуратно высвобождаясь из его хватки. Выбрала прядку из общей массы и стала разглядывать, вертя меж пальцев. Волосы не выглядели поврежденными, наоборот - мягкие, шелковистые и густые как прежде. Даже еще длиннее стали.
Сон! Так и есть! Во сне у нее были такие же! Она тряхнула головой, собирая их все вперед. Так и есть -- длиннющие, почти по пояс!
Подняла глаза, встретившись взглядом с Кейт и Мэйтоном, и ей показалось, что они ей опять что-то не договаривают.
-- Что еще? – вновь испуганно спросила она.
-- Ты только не волнуйся, -- начала успокаивать ее Кейт, но своими словами еще больше напугала. Губы у Лины задрожали, она начала судорожно ощупывать лицо, голову, шею, уши…
-- Уши! – упавшим голосом прошептала она.
Кейт отвела свои волосы в сторону, приоткрывая такие же.
-- Тебе же всегда нравились как у меня, правда?
Интонация была странная. Словно она заставляла Лину вспоминать то, чего никогда не говорила.
-- Нет! – крикнула Лина, -- Я не хочу! Верните мне прежние!
-- Я так и знал, что ей не понравится – обреченно сказал Мэйтон, смотря на Кейт.
-- Ты?! Это все ты! – Лина накинулась на него с кулаками, -- В кого ты меня превратил? Гадкий колдун! Я теперь на чучело похожа!
Мэйтон тяжело вздохнул, вяло отгораживаясь от кулачков. Признаваясь самому себе, что в гневе она довольно соблазнительна, тем более без одежды.
Поймав на себе его откровенный оценивающий взгляд, девушка опустила глаза вниз, от стыда закусив губы и краснея. Щеки горели не хуже раскаленных углей. На глаза навернулись жгучие слезы. Нервно нашарила одеяло, завернулась в него с головой и свернувшись калачиком зарыдала.
Кейт только открыла рот, чтобы ее успокоить, но Мэйтон приложил палец к губам, показывая, что не стоит. Пусть выплачется.
Он схватил ее в охапку прямо с одеялом, усадил себе на колени и принялся гладить по белоснежной макушке.
Пока она спала, они с Кейт вполне разглядели ее, и беспокоиться Лине было совершенно не о чем. На его вкус так вообще, стало намного лучше, чем было.
-- Оставьте меня одну! -- Приглушенным от слез и одеяла голосом, попросила она, выкручиваясь из его объятий. Мэйтон отпустил, подвинув к лежанке.
Они с Кейт с сомнением переглянулись, раздумывая, стоит ли оставлять ее одну в таком состоянии.
-- Уйдите! -- зло рявкнула на них Лина, высунувшись из складок покрывала.
Пока друзья медлили, разозленная девушка вышла из себя.
-- Да что вы вообще понимаете? Один носится со своими тайнами, другая - со своей внешностью, и вам нет никакого дела до того, что со мной происходит! Ты...! – она повернулась к Мэйтону, который удивленно выгнул бровь от такого бесцеремонного обращения в свой адрес.
-- ...Приволок меня к оракулу, запудрил мне мозги какой то билебердой, позволил опоить отравой и еще удивляешься, почему я кричу? Я застряла в вашем гребанном драконами мире, и никто не знает, как отправить меня обратно! Вы только говорите загадками, да делаете многозначительные лица! Меня теперь мама не узнает, понимаете вы это, или нет? Как я буду жить в своем мире с такими лопухами? – Лина отодвинула волосы, красноречиво демонстрируя совершенно нормальные с точки зрения всякого порядочного эльфа, аккуратные уши.
-- Про волосы вообще молчу. Я вас ненавижу, а тебя Мэйтон в особенности. Ты только притворяешься добреньким, а у самого на уме наверняка какая-нибудь гадость. Может, теперь продашь меня в бродячий цирк?! Или своему учителю на опыты? А может сразу – в кунсткамеру и заспиртуете, как неизвестный науке редкий экземпляр? Да мне чхать на ваши пророчества, мне не нужна ваша магия, мне плевать на вашу войну! Я просто! хочу! домой!
Мэйтон подумал, что наверно пока она спала, ее сущность кто-то подменил, это совсем не похоже на Лину. Тем более, обидно слушать в свой адрес беспочвенные обвинения. Ту отраву ей Эитна подсунула.
-- Вон! – Лина указала пальцем на выход, гневно сверкая глазами.
«Ничего, денек сегодня солнечный, пусть свежим воздухом подышат».
Они переглянулись и пожав плечами, понуро вышли из домика. Вернее Мэйтон уволок упирающуюся от праведного гнева Кейт.
-- Вот тебе и вся благодарность, -- удрученно бубнила Кейт, -- Носишься с ней, носишься, а в ответ слышишь – "Пошли вон"!

Лине хотелось побыть одной. Привыкнуть к себе, разобраться в чувствах, понять, что с этим всем теперь делать, в конце концов, вспомнить сон. Там было так славно! Тепло, спокойно и ее там... любили.
Не дожидаясь пока они покинут помещение, Лина отвернулась к стене и вновь дала волю слезам. Когда же это, наконец, закончится!? С первого дня как она сюда провалилась, она только и делает, что убегает от кого-то и постоянно ревёт!

Вышла наружу, закутанная в одеяло, ёжась от налетающего с гор морозного ветра и щуря отвыкшие от солнца глаза.
Глаза. Свои новые глаза она тоже рассмотрела в зеркало, и ничего приятного в этом не было. Вкупе с волосами и ушами – теперь, ею только детей пугать!
Кейт сидела у костра, задумчиво глядя в огонь, протянув замерзшие руки почти к самым языкам пламени.
Какое-то время, они молча смотрели друг на друга. Лина безмолвно извинялась за сказанные сгоряча слова, а Кейт всем своим видом показывала, что не обижается. В конце концов, это Мэйтон должен больше обижаться.
Через мгновения невысказанных предложений и слов, Кейт кивнула на склон горы на противоположной стороне долины и Лина увидела его.
Благодарно кивнув в ответ, она направилась вверх по склону.
Чем ближе подходила, тем больше ее не покидало ощущение чего-то знакомого в его позе. Когда до великана оставалось ровно половина пути, ее вдруг осенило!
Мэйтон сидел на камне на краю осыпи вполоборота к ней, задумчиво обняв колени руками. Вся его поза: выражение лица, его движение, поворот головы, нервно сплетенные пальцы рук, напоминали ей Врубелевского «Демона». Пылающий закат за спиной и даже разбросанные вокруг острые камни причудливых цветов и размеров, реалистично дополняли картину.
У Лины тоскливо сжалось сердце.
«Зачем только все это ему наговорила? В конце концов это Эитна отраву мне подсунула»
Он не повернулся, когда она подошла, но выражение на лице стало мягче. Разгладилась морщинка над переносицей, дрогнули губы, сдерживая улыбку, напряженные плечи расслабились.
Лина молча села рядом на подогретые подземным теплом камни.
-- Прости, я не должна была все это говорить, -- прошептала она, спустя несколько десятков ударов бешено колотящегося сердца, — Даже не знаю, что на меня нашло?
Мэйтон безмолвно кивнул, задумчиво глядя вдаль, на садящееся за горизонт красное солнце, пылающее отсветами на снежных вершинах гор. Кинул вдаль камушек, подобрал еще один.
Лина расценила его молчание, как все еще не ушедшую обиду.
-- Можешь мне не верить, но я не думаю о тебе так, как сказала. Это было глупо с моей стороны, но хотелось просто ударить побольнее, зацепить, чтобы ты хоть на минуту почувствовал, то отчаянье, что я сейчас испытываю, -- Лина судорожно вздохнула, проглатывая вновь подступающие слезы.
-- Я не обижаюсь и верю тебе, -- задумчиво ответил он, -- Иногда кажется, что ты самый несчастный на всем белом свете, однако, как показывает опыт, всегда может быть еще хуже. Намного хуже. И кажется, что все дороги по которым ты шел, заводили тебя в тупик, когда неожиданно понимаешь, что это судьба вела тебя к той одной - правильной, на которой сейчас стоишь. И то, что ты считал полным провалом, обернулось твоей удачей. Так что, поживем – увидим.
Мэйтон улыбнулся, обернулся к ней, укладывая подбородок на плечо. Взгляд синих глаз, наконец, потеплел.
Он задумчиво смотрел на ее с высоты своего роста. На белую макушку, на поникшие узкие плечики и тонкие, почти прозрачные пальцы, нервно теребившие край потрепанного одеяла.
-- Ты простишь меня? – чуть слышно прошептала она, поднимая на него огромные, зеленые глаза с красным ободком радужки.
-- Уже давно, -- улыбнулся он, борясь с подступающим желанием поцеловать ее в белоснежную макушку.
-- Я вчера двух зайцев подстрелил. Есть хочешь?
-- Зверски!



продолжение:http://www.proza.ru/2017/01/31/749