О покойниках не говорят плохо Гл. 2

Гл.2


Следом за Зориным поспешил Юра Овчинников, так и не докурив сигарету. Он затушил её о пол, а окурок положил себе в карман, при этом скривился, понимая, что весь халат провоняет табаком.

-   А что, уже сняли?  -  Зорин посмотрел на девушку, лежащую в зале на паласе. Возле неё суетился фотограф.

-   Так Костя уже заходил.  -  поспешил оправдаться Юра.  -  Или мы вас до ночи должны ждать, пока вы все соизволите с трупом ознакомиться? Да и что, собственно, с ног сшибающего? Висела вот на этой люстре.  -  криминалист почему-то поднял вверх сразу две руки и Зорин невольно проследил за его жестом.

Круглый диск железной люстры был крепко вмонтирован в потолок. От него отходило три ответвления, заканчивающиеся стеклянными лампочками, похожими на какой-то цветок. Кажется, на лилии.

"Ага, выдержала значит, даже проводов не заметно. Да и кого тут держать? Девчонка так себе, хоть бы бараний вес оправдала."  -  подумал опер и обернулся на Веру.

-   Кто ж тебя так, сердечная?  -  Зорин присел на корточки и хорошенько осмотрел заплывшее от множества гематом, лицо. Потянулся и убрал в сторону на голове прядь волос, синяки и там были. Чуток расстегнул её клетчатую серую рубашку, чтобы получше разглядеть тёмно-фиолетовый след от верёвки.

-   На чём висела?  -  с недовольством спросил он у экспертов, лишний раз им напоминая, что они поспешили.

-   Да вон, на поясе от халата.  -  вновь ответил Овчинников, указывая на стул, где был брошен этот пояс. Зорин встал и прошёлся к трёх-дверному лакированному шифоньеру и распахнул его. Розовый длинный халат сразу бросился в глаза.

-   Странно. Сама одета в джинсы и рубашку, а повешена на поясе от халата.  -  пробурчал себе под нос опер.

-   И что тут странного?  -  вспылил Юра.  -  Преступник нашёл в шкафу "орудие" убийства, взял и использовал его.

-   Ага, ему прямо всё известно, где у неё что лежит. Особенно её одежда. Обычно, кто задумал подобное, тот приходит со своим "материалом". - не согласился Зорин.

-   Да может, её вовсе не собирались убивать, а получилось всё само собой. А что до пояса, то может он на видном месте находился. Андреич, ты постоянно такой недоверчивый, никогда не соглашаешься с очевидным.

-   С очевидным? И что, Юра, ты тут явно увидел?

-   Убийство. И до бабки не ходи. А ты как считаешь?

Зорин молчал. Он не спеша переходил из одной комнаты в другую, заглянул в мусорное ведро на кухне, вывернул его, но ничего интересного для следствия не нашёл. Там валялись картофельные очистки недельной давности, луковая шелуха и порванные пакеты, возможно, из-под продуктов.

-   Стол чистый, никакого намёка на пьянку. Посуду давно мыли, она сухая, а трупу на вид несколько часов.  -  заключил старший опер.

-   И что?  -  Юра надул перчатку, прежде чем надеть её.  -  Андреич, если ты думаешь, что мне не всё равно, то ошибаешься. Хоть убийство это, хоть самоубийство, искать вам, а не мне.

-   Тогда чего печёшься? Делай свою работу, ну, а я свою никому не навешиваю.  -  и с этими словами он направился к выходу, в надежде застать там Костю Новожилова, но следователя и след простыл.

"Наверное, по хатам двинулся?"  -  предположил Зорин и постучался в ту, где, по словам Новожилова и проживает та соседка, что первая обнаружила труп.

-   Да я всё уже рассказала вашим коллегам.  -  в проёме двери показалась особа среднего возраста, в лёгкой белой косынке в красный горошек и точно таком же платье.

-   Правда?  -  улыбнулся ей Зорин.

-   Конечно!  -  брови женщины поползли вверх. Она тоже улыбалась.

-   Тогда давайте знакомиться. Я Никита Андреевич Зорин, оперуполномоченный УГРО.  -  и он полез в карман за удостоверением, но хозяйка махнула рукой, мол, верю.

-   А меня зовут Валентиной Макаровной, я пенсионерка.

-   Очень приятно! Так что, Валентина Макаровна, в порядке исключения не можете сейчас всё повторить? Так, вкратце...

-   Ох!  - та нарочно закатила глаза.  -  Ну, раз в порядке исключения... Выхожу, значит, я на лестничную клетку, ага, собралась в магазин. А когда стала замыкать свою дверь, то Веркина и хлопнула в этот момент. Я было подумала, будто она тоже выходит, глядь, а там никого. Может, думаю, подсматривает за мной, так с какой стати? Угу. Вот, а я потом смотрю, а дверь-то её не прикрытая. Ой, а дальше я не хочу ничего говорить. Я как зашла, так чуть сама там не осталась. От, пожалуйста, жила не по-людски и померла не так, как положено.

-   А как положено?

-   В старом возрасте положено, а ей ещё жить и жить. Ни детей, ни семьи, от горечко.

-   Валентина Макаровна, вы кого-либо подозреваете? Всё-таки жилища ваши рядышком.

-   Да кто его ведает, если честно. У неё тут куча ухажёров огиналось, но в последние пол-года только один иногда появлялся.

-   Кто такой, не в курсе?

-   Да откуда мне знать, помилуйте?! Она что, передо мной объяснялась? Да я её постоянно гоняла, так она десятой дорогой меня обходила и не здоровалась со мной.

-   А описать его можете?

-   Описать? Да...  -  женщина пожала плечами.  -  Ну, обыкновенный... Такой высокий, чернявый. Постоянно во всё кожаное одет. И брюки, и куртка. Я ещё сомневалась, что у него к ней серьёзно. Хлопчик-то красивый, а Верочка, ох, царствие ей небесное, невзрачненькой была, худющая вся. Ни кожи, ни рожи. Да ещё и выпивала крепко. А он, такой холёный и никогда его пьяным не видела. Ну что могло их связывать, ума не приложу?

-   А наркотики Вера не употребляла?

-   Нет!  -  пенсионерка резко махнула рукой.  -  Пить - пила, а вот до наркотиков дело не доходило.

-   А этот "красивый" на машине приезжал или пешком?

-   Без понятия. Мои окна не выходят во двор, поэтому...

-   Понятно. Валентина Макаровна, если что вспомните, то вот мои телефоны.  -  Зорин подал ей листок, на котором были написаны два стационара: домашний и рабочий.  -  Спасибо вам и если что - звоните.

"Нормально.  -  радовался Зорин.  -  Уже при первом опросе кое-что сказали, а ещё впереди тринадцать квартир."

Уже на четвёртом этаже к нему присоединился младший оперуполномоченный Дмитрий Попов. Он доложил, что его сюда Новожилов прислал, а тот, мол, помчался на рынок, который допоздна работает, чтобы расспросить там тех, кого подменяла Алабышева.
Но дальше им не везло, никто больше ничего не добавил, кроме тех данных, что уже у них были. Правда, в трёх квартирах никого из жильцов они не застали.
Кто-то уехал к родственникам, кто за покупками отлучился, а Лёшка, с тридцать седьмой - неизвестно, где его черти носят, того алкаша.  -  так выразилась словоохотливая старушка, сидящая на лавочке возле подъезда.

-   Андреич, от что на твой взгляд случилось? Убийство?  -  поинтересовался Попов, когда они отправились в отдел.

-   Не могу так сразу, но закрадываются мысли, будто никто её не трогал.

-   А синяки?

-   Да мало ли...

-   Так что, тогда сама себя, что ли?

Зорин вздохнул.

-   Кабы я знал, Митя.
Ладно, дождёмся экспертов, а потом опросим ещё одну старушку. Нынче её дома не оказалось. Говорят, что она всё о всех знает. По всей пятиэтажке. Есть у меня молодой человек, которого бы я хотел допросить, но пока не придумаю, как его отыскать. Да, как-то подозрительно стул там лежал. Криминалисты божились, что не трогали его.

-   А что со стулом?  -  насторожился Митя.

-   Да знаешь, вот как будто она сама его так перекинула. Если бы эта была продуманная маскировка, то обязательно бы ошиблись. Я чётко расспросил, как висело тело, в какую сторону лицом и прочее. Ни следов борьбы тебе, ничего.

-   Преступник мог потом всё убрать за собой.

-   Убрать, убрать... В общем, я ж говорю, давай ждать заключения, а утром снова нам с тобой в адрес. Да и Костя нам должен что-то принести. А пока по домам.

-   Хорошо.  -  обрадовался Митя, пожал на прощание Зорину руку и рванул к остановке.

-   Мить.  -  остановил его Зорин.

-   Чего, Андреич?  -  опер замер, настроение его сразу испортилось.

-   Да нет, я уже ничего не заставлю. Просто хотел... Понимаешь, её матери в Германию позвонили, а она сказала, что не получится прилететь. Представляешь?

-   А чего?  -  вернулся Митя.

-   Кабы я знал... Жизнь, она штука сложная. - устало проговорил Никита Андреевич.