Всех невзгод сильней. Глава двадцать пятая

Около трех часов ночи в квартире Лялиных раздался стук в дверь.  Усталая Анна Михайловна открыла ее и впустила Михаила в дом.

- Миша, Вы меня потрясли своей пунктуальностью. Прошло три с половиной часа.

- Ничего особенного. Пацан сказал – пацан сделал. Как Лиза?
 
- Температура высокая, от боли металась. Я ее отвлекала разговорами, пока не подействовали лекарства, и она не задремала. Извините, мы Вам косточки мыли. Вам не икалось?

- А что? Должно было? – спросил Миша, распаковывая сумки.

- Зачем Вы привезли столько продуктов?

- Вы мне толком не сказали, что Лиза любит кушать, а сам я пока не знаю. На всякий случай, взял все, что попалось под руку из того, что люблю сам.
 
- Так можно разбаловать до свинства.

- Анна Михайловна, баловство тут ни при чем. Лизе сейчас плохо, аппетита, естественно, нет, а накормить ее нужно. Наша задача – поставить на стол то, что она любит, от чего не сможет отказаться. Авось, что-нибудь проскочит.

- Торт точно проскочит. Можете не сомневаться. Как Вы угадали, что она обожает именно такой?

- Ничего я не угадывал – взял в ночном магазине тот, который люблю сам. Надеюсь, он свежий. Анна Михайловна, говорите мне "ты".

- Я смотрю, хозяйственный ты мужичок. Предусмотрительный. Соленья на рынке купил?

- Обижаете. Сам все сделал из овощей со своего огорода. Грибы тоже сам собирал.

- Чтооо? Консервировать умеешь? И в огороде копаешься? В грибах разбираешься? А варенье кто варил?

- Сам сделал из урожая собственного сада по рецепту Нины Константиновны.
 
- С ума сойти! Может быть, ты и готовить умеешь?

- Умею, но без фанатизма. Могу приготовить обед, но без кулинарных вывертов.

- Любишь простую пищу?

- Да. Анна Михайловна, уже поздно. Ложитесь спать. Завтра у всех нас будет тяжелый день.




Вопреки ожиданиям, усталой и измученной Лизе удалось пристроить свою сломанную руку так удобно, что боль не то, чтобы утихла совсем, но стала терпимой настолько, что девушка смогла проспать до пяти часов утра. Проснувшись, она в свете ночника увидела спящего на диване Мишу. Рядом с диваном стояли его тапочки.

Он лежал на спине и выглядел таким уютным, домашним и родным, что Лиза засмотрелась на него, не в силах оторвать глаз. Ей было жаль, что Михаил спал одетым в тонкую белую майку, открывающую только сильные мускулистые руки с крупными ладонями, действительно выдающими человека, привыкшего заниматься тяжелым физическим трудом.

Вскоре он проснулся. Как только Миша открыл глаза, девушка, не хотевшая, чтобы молодой человек узнал, что она любовалась им сонным, притворилась спящей сама. Лиза слышала, как он встал и тихо вышел из комнаты. Открыв глаза, она прислушивалась к тому, как он передвигался по дому, и отчаянно желала, чтобы так начинался каждый день ее жизни.

Как только девушка услышала, что шаги приближаются, она почла за благо снова притвориться спящей. Войдя в ее комнату, Миша подошел к кровати, склонился над Лизой и поцеловал ее в плечо, а потом в висок.

- С добрым утром, Лизанька.

Реакции не последовало. Девушка упорно притворялась спящей. Миша поцеловал еще, а потом еще, и еще…

- Не притворяйся – я слышу, что ты не спишь.

Лиза старательно засопела. Молодой человек рассмеялся и стал ее зацеловывать везде, куда смог добраться.

В ответ девушка захрапела.

- Ах, ты, Лиса Патрикеевна! Нет, ты не лиса, ты – мой маленький хулиганистый Лисенок.

Храп стал довольным.

- Понравилось?

Лиза утвердительно то ли всхрапнула, то ли хрюкнула. Миша поцеловал ее плечико и жалобно попросил:

- Лисенок, пощади. Ты такая соблазнительная, такая желанная и сладкая, что я еле сдерживаюсь.

Храп  стал сердитым.

- Не веришь? Потрогай.

Он взял Лизину здоровую руку и положил на свой детородный орган. Храп умолк. "Спящая" Лиза поперхнулась.

- Почувствовала, как он к тебе хочет?
 
В ответ Лизина ручка погладила возбужденное место.

Через пару секунд Мишино белье уже валялось на полу, а сам он нырнул к Лизе под одеяло. Еще через несколько секунд пейзаж дополнила ее ночная сорочка…



Миша и Лиза проснулись от того, что хлопнула входная дверь – Анна Михайловна ушла на работу. Начинать новый день не торопились. Им было очень хорошо лежать, обнявшись, и тихонько болтать.

        Первым делом Миша спросил:

- Лисенок, я сделал тебе очень больно?

- Терпимо. - не открывая глаз, томно ответила Лиза, разнежившаяся от ласки.

- Давай не будем стирать эту простынку.

- Зачем?

- На память о сбывшейся мечте.

- Ты хотел быть первым? - удивилась Лиза.

- Да. Я, наверное, сентиментальный дурак, но мне хотелось стать твоим первым мужчиной.

Они немного полежали молча, а потом Михаил задал следующий вопрос.

- Лисенок, ты простишь моего младшего брата?

- Чем он меня заразил? – томно поинтересовалась девушка.

- Что ты? Ничем, конечно.

- Тогда в чем он провинился?

- Не смог дотерпеть до свадьбы.

- До какой свадьбы?

- До нашей.

- Чтооо???

Лиза от удивления открыла глаза и попыталась приподняться, но попытка упереться гипсом в Мишину грудь оказалась неудачной - девушка охнула от боли и, не удержавшись, рухнула обратно.

- Все-все-все. Потерпи, маленькая, сейчас боль утихнет. Лежи спокойно, моя хорошая, и привыкай к мысли о том, что я хочу быть у тебя не только первым, но и единственным.

- Аппетиты растут. Чего ты еще хочешь?

- Чтобы ты не сомневалась во мне и чувствовала себя не семьсот какой-то, а любимой и единственной. Тебе стало легче?

- Пока нет.

Он встал, дал Лизе выпить таблетку обезболивающего, а потом снова лег рядом с девушкой, обнял ее и прошептал на ушко:

- Лизанька, родная, никогда не смей унижать себя ревностью и ставить себя на одну доску с моими бывшими подружками. В перечне моих любовниц для тебя номера не будет никогда. Ты будешь моей законной венчанной женой, и номер твой – только первый, а донжуанский список я закрыл.

Лиза, совершенно не ожидавшая, что Миша сам вернется к болезненной для нее теме, да еще  в такой неудачный момент, восприняла его слова, как жестокую шутку, разозлилась и "выпустила иголки".

- Синьору надоел список любовниц, и он решил открыть список жен?

- Надеюсь, что ты у меня будешь первой и единственной женой на всю  жизнь.

- Мне полагается быть польщенной?

- Тебе полагается согласиться и поцеловать меня.

- Ты ждешь, что я сейчас уткнусь носом в твою шерсть и разрыдаюсь от восторга?

- Да, моя ласточка. Я жду, когда ты поймешь, что я действительно собираюсь жениться на тебе, обрадуешься и прослезишься, прильнув личиком к моей груди.

- Перебьешься!

Миша молча вздохнул.

- Не дождешься! - прошипела Лиза.

- Дождусь. Ты еще засыпать у меня на груди будешь.

До Лизы начало доходить, что он не шутит.

- Миша, ты что, серьезно? На третий день знакомства?

- Серьезно – что? Сделал тебе предложение руки и сердца?

- Да, - смутилась Лиза.

- Совершенно серьезно, но немного пафосно. Извини, Лизанька, особенности личности, дурное влияние педагога-словесника, плюс генетическая память, доставшаяся от благородных предков. Сегодня вечером я буду, как положено в хороших семьях, просить твоей руки у Анны Михайловны, а завтра мы поедем расписываться.

- Зачем завтра куда-то ехать? Заявление можно подать и в будний день, после праздника, а еще лучше, когда с меня снимут гипс.

- Я так долго не протяну. Сдохну.

- За два года не сдох, а сейчас вдруг надумал… Отчего вдруг так приспичило именно жениться? Чего тебе не хватает? Я на законном браке не настаиваю, а все остальное у тебя уже есть.

- Лизанька, выключи дурака. Ты умная девочка и прекрасно понимаешь, что, если мужчина хочет на тебе жениться, значит ему нужно не только твое тело.

- Тогда тем более нельзя спешить. Нам необходимо присмотреться друг к другу, понять, сможем ли мы жить под одной крышей...

- Нам предстоит долго учиться жить вместе, так давай не будем тратить время на теорию и сразу перейдем к практике. Глупостями пусть занимаются другие.

- Ничего себе! Присмотреться друг к другу – не глупость.

- До свадьбы? Чушь, выдуманная ханжами. Конфетно-букетный период приятен, но не информативен. К тому же, отлично сочетается с медовым месяцем.

- Давай не будем торопиться. Можно некоторое время пожить пробным браком. Чем не практика? Подойдем друг другу – поженимся.

- Мне не нужен эрзац в виде ни к чему не обязывающего сожительства, стыдливо называемого теми же ханжами пробным браком. Только законный брак! Поняла?

- Допустим.

- Тогда пойми, что нам надо расписаться как можно скорее. Лучше всего – завтра.

  - Чтобы годовщина нашей свадьбы всегда была выходным днем?

- Правильно мыслишь.

- Решил сэкономить на подарках? – улыбнулась Лиза.

- Два праздника – два подарка. Обещаю.

- Ловлю на слове, но завтра нас никто не распишет. Не надейся.

- Распишут, как миленькие.

- Синьор шутки шутить изволит? Всех два-три месяца мурыжат, а ему трах-бах и сразу? Откуда такие привилегии? Ты что – ветеран Полтавской битвы?

- Скорее, Бородинской, а ты - инвалид Ледового Побоища, и тоже имеешь право на льготы. Ты не поверишь, Лизанька, но деньги еще и не на такие чудеса способны, особенно, если знать, кому, когда и сколько дать на лапу.

- А ты знаешь?

- Помнишь, на свадьбе была сестра Вадима, Ольга? Она работает в ЗАГСе. Как только ты согласишься, я ей позвоню, чтобы она уболтала свое начальство…

- Хорошо устроился. А развод она нам по блату тоже быстро организует?

- Развод я тебе не дам никогда.

- Так уж и никогда?

- Запомни. Я тебя от себя не отпущу.

- Почему?

- Ты до сих пор не поняла? Мы с тобой – две половинки единого целого.

- С чего ты взял?

- Чувствую. А ты?

- Тоже чувствую. - неожиданно для себя самой призналась Лиза  и, поцеловав Мишу, смущенно уткнулась лицом в его плечо.

- Вот видишь. Лизанька, нам разлучаться нельзя.

- Из какой это пьесы?

- Из нашей. Общей.

- А как же ты на гастроли поедешь? – спросила девушка, забыв, что Миша вчера говорил Анне Михайловне, что артист он бывший.

- Лизанька, не будет больше ни гастролей, ни концертов. Я маме правду сказал - отовсюду меня вышибли. Теперь кручу баранку. Был артистом – стал таксистом.

- Так вот почему ты вчера оказался в нашем дворе. - догадалась Лиза. - Клиента привез. Действительно, судьба была встретиться. Видимо, время пришло…

- Правильно. А ты что подумала? Прикидывала, у кого я был в гостях?

- Угу.

- Нет, детонька моя. Все очень прозаично. Таксист привез клиента. Тебя такой мезальянс не смущает?

- Радует.

- А что мою лапушку огорчает?

- Я не смогу оставить маму одну. Она без меня пропадет.

- А кто тебе сказал, что ты выходишь за Кощея? Мы будем жить с мамой. Мои вещи уже лежат в твоем шкафу.

- Когда ты успел?

- Пока ты спала. Лизанька, таблетка подействовала?

- Угу.

- Тогда будь хорошей девочкой, закрой глазки. Отдохни, а я тебя покараулю, чтобы страшный-престрашный Змей Горыныч о трех огнедышащих дурьих головах мою ласточку не утащил и второе крылышко ей ненароком не поломал. Он такой. Он может…

- Пугаешь? – хмыкнула Лиза. - Зачем? Хочешь, чтобы твоя жена была заикой?

- Нет. Хочу, чтобы моя жена видела во мне защитника.



Лиза прижалась щекой к Мишиному плечу и задремала, но долго им отдыхать не пришлось.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Звонила новая Лизина главбухша, пришедшая к ним совсем недавно, после того, как в декабре 1994 года Анатолий Александрович ушел работать в частную фирму. Лизу он с собой не позвал. Она и не надеялась. Он много раз говорил ей, что весной 1995 года закончат институт сразу две его племянницы. Лиза понимала, что их он на работу и возьмет.

Новая главбухша сразу невзлюбила Лизу, но претензий пока не предъявляла. Позвонила она, чтобы узнать, почему Елизаветы Николаевны в десять часов утра нет на рабочем месте. Узнав, что девушка сломала руку и находится на больничном, она сухо пожелала скорейшего выздоровления и положила трубку.

- Перед тем, как выходить на работу, нужно будет сделать копию твоего больничного листа и заверить ее у нотариуса. – сказал Миша.

- Ты думаешь, что меня ждут неприятности?

- Я допускаю все, что угодно. Времена сейчас мутные, а начальница твоя весьма недружелюбно настроена.

- Естественно! Я – человек предыдущего главбуха.

- Мужик?

- Уймись, Отелло. Ему скоро шестьдесят, и у него чудовищно ревнивая жена, которая каждый день обещает ему при малейшем подозрении на адюльтер отстрелить самое дорогое из наградного пистолета. Между прочим, она регулярно гоняется за ним по дому с заряженным оружием в руках.

- Ты уверена, что он говорил правду? Откуда у женщины оружие?

- Она – подполковник милиции.

  - Круто попал мужик. Не буду к нему ревновать. Вернемся к той овце. С собой возьмешь диктофон и будешь потихоньку записывать все, что тебе будут говорить.

- У меня нет диктофона.

- Ничего страшного. Времени у нас достаточно. В понедельник куплю. Пока перелом срастется, мы его сломать успеем.

- Ты думаешь, что мне пригодится запись разговоров для суда?

- Нет. Если они попытаются поиздеваться над тобой, ты скажешь, что у тебя есть фонограмма разговора и заверенная нотариусом копия больничного. Наверняка, мерзавцы испугаются и отпустят тебя по-хорошему. Доводить дело до заведомо проигранного суда никто не будет. А теперь пойдем завтракать.



После завтрака Михаил позвонил сестре Вадима. Он вкратце объяснил Ольге ситуацию и попросил помочь. На его счастье, восьмого марта у нее был рабочий день, и она, хоть и с очень большим скепсисом, но все же согласилась уговорить свое начальство пойти навстречу взбесившемуся мартовскому коту-шизофренику и превратить его из прожженного гуляки и бабника в примерного мужа восьмого марта в два часа пополудни. При необходимости велела соврать, что ему скоро предстоят длительные гастроли, и прослезиться.

Вторым звонком он огорошил Нину Константиновну...



Продолжение следует...