Легенды и сказки Волшебной Страны

Сказка о буквах, забавной чехарде и маленьком гилли ду



Гилли ду – веселый и добродушный народец. Они живут в березовых рощах, у них длинные волосы и зеленые озорные глаза. Одежда гилли ду скроена из мха и палой листвы. Они заботятся о детях, помогают заплутавшим в лесу вернуться домой, а голодным показывают, где можно найти съедобные ягоды и орехи.

Каждый год в начале мая фейри переселяются с зимних квартир на летние (ну, как будто на дачу переезжают). Только никто никаких коробок, тюков и чемоданов не собирает и не таскает – всё как-то само собой получается. Никакой суеты, никаких забот. Раз – и готово! Как по мановению волшебной палочки. И день этот – Белтайн – в Волшебной Стране не обычный день, а самый настоящий праздник.
Утром маленький народец прихорашивается – кто как умеет: эльфы кружевные воротнички разглаживают, гоблины колпаки стирают, тилвит тег завивают волосы, а тролли расчёсывают грязные, спутанные космы. Ровно в полдень начинаются торжества. Сначала открывается ярмарка фейри. Огромные шатры вырастают буквально из-под земли, расцветают и начинают перемигиваться гирляндами маленьких огоньков.
Чего там только ни бывает! Ковры-самолеты, скатерти-самобранки, шапки-невидимки, сапоги-скороходы,  амулеты,  обереги,  любые  снадобья  волшебные,  мечи-кладенцы,  заговоренные стрелы, мертвая вода, живая вода. Нигде и никогда больше нельзя купить таких изящных украшений из серебра, таких нежных и тонких тканей, словно сплетенных из лунного света и ночных шорохов, или удивительно сладких конфет, от которых никогда не заболят зубы.
Правда, людей там встретишь редко: не многие отваживаются заходить. Если человек гостеприимен, радушен и щедр, его на майской ярмарке ждёт награда. Фейри с радостью купят у него любую безделушку и расплатятся за нее лепестками цветов, которые поутру превратятся в золотые монеты. А вот скупердяям, грубиянам и неряхам лучше держаться от чудесной ярмарки подальше. Стоит им всего лишь пройтись между палатками, как до конца жизни они останутся уродами и калеками. Да и лентяев маленький народец не жалует: всё, что бездельники купят у фейри, утром обратится в пыль и труху.
Два часа шумит ярмарка. Потом внезапно стихает. Раздаётся мелодичное «Дзинь!», а на ее месте появляются длинные и широкие дубовые столы. Это принцесса эльфов дает торжественный обед для своих подданных и тех сидов, кто удостоится чести быть приглашенными на этот необыкновенный пир.
Необыкновенный? Конечно же! Только вот почему он – необыкновенный, я лишь догадываюсь, а точно, дружок, не знаю: людей туда никогда не пускают. Им слышны лишь повизгивания флейт, звон бокалов и взрывы хохота. Наверное, там весело…
Ближе к вечеру пикси начинают водить хороводы, гонять по лесам волков и пугать филинов. А в Заколдованной Бухте – на лужайке под вековыми соснами – Туата Де Дананн проводят Конкурс Магии.  Зачем это нужно величайшим чародеям Волшебной Страны?  Такова традиция:  раз в год  – во время майского праздника – тот из чудесной семейки, кто будет признан самым искусным магом, получит особый приз. Он сможет провести целый день в Заоблачном Городе, где живут Вина Ши. Любой из фейри мечтает хоть раз там побывать, хоть одним глазком взглянуть на это удивительное место.
Мечтал об этом и маленький гилли ду, живший в глубокой норе неподалёку от города Валь-де-Валь. Вообще-то гилли ду обычно предпочитают гнёзда, свитые из берёзовых веток. Но наш герой, в отличии от своих сородичей, жил именно в норе. И ни за что на свете не согласился бы променять ее пусть даже на самое замечательное гнездо. Да что там гнездо! Маленький гилли ду не согласился бы променять своё жилище даже на королевский дворец. Ведь нора была не простая, а волшебная. Она появилась давным-давно на том месте, куда плюнул Изумрудный Дракон. Ядовитая слюна прожгла землю, и получилась глубокая извилистая нора. Вроде, нора как нора: ничем не отличается от десятка других, вырытых поблизости суетливыми кротами. Ан, нет! Изумрудные Драконы были невероятно волшебными существами даже по меркам Волшебной Страны. Поэтому, куда бы они ни наступили, земля там еще долго буквально искрилась магией. А уже если плюнули… Эти места оказывались навечно заколдованными. И, может быть, именно потому, что маленький гилли ду родился, вырос и жил как раз в таком месте, он приобрел весьма необычный талант.
На первый взгляд, его талант был настолько же бестолковым, как умение гоблинов сморкаться не через ноздри, а через уши. Зачем – непонятно, а сопли – во все стороны летят. Все шарахаются, плюются, ругаются, а гоблины от этого почему-то в дикий восторг приходят. Но это, так, к слову. Просто талант гилли ду был настолько незначительным, что ни у кого никаких эмоций вообще не вызывал: малыш всего лишь умел заменять буквы в словах. Ты не понимаешь, в чём заключался его талант, дружок? Ты тоже умеешь заменять буквы в словах? Замени, например, хотя бы одну букву в слове «кошка». Что у тебя получилось? Не «кошка», а «зошка»? Ну, это же абракадабра: такого слова нет. А вот маленький гилли ду, если видел кошку, мог щелкнуть пальцами, поменять букву «к» на букву «м», и кошка превращалась в самую настоящую мошку. Представляешь, вместо хвостатой-усатой рыжей-полосатой кошки вдруг появлялась маленькая крылатенькая жужащая мошка. Кошка-мошка, всё очень просто! Как будто буквы со словами в чехарду играли – с места на место из слова в слово перепрыгивали.
Гилли ду частенько гулял в лесу и понемногу развлекался – свой талант тренировал. Видит, стоит около тропинки старый поросший мхом пень. Пальцами щелкнет, букву «п» на букву «т» заменит, и пень превращается в тень. В плоскую серую тень. Ни от чего тень: просто так. Тени в Волшебной Стране сами по себе могут существовать.
Или ещё. Видит гилли ду – после дождя лужи остались. Он пальцами щёлкнет, букву «у» на букву «ы» заменит, и там, где были лужи, появляются лыжи. Забавно? Забавно. Только кому летом после теплого мягкого дождика лыжи нужны? Никому. Вот над гилли ду и посмеивались все, кому не лень.
Однажды маленький фейри так обиделся на гнома, который потешался над ним, что не на шутку разозлился и стал раз за разом пальцами щёлкать. И гном тут же превратился в гром. Гром не успел даже загрохотать, как превратился в грим, а грим только задумался, кому бы на лицо лечь, превратился в гриб. За секунду зловредный гном превратился в безобидный гриб, а ведь гилли ду всего лишь три раза буквы поменял.
Тут все призадумались: похоже, талант у малыша не такой уж и безобидный.
- Ты, вот что, - сказал ему старый богл по имени Хендли. – Поосторожней пальцами-то щёлкай. Гном, конечно, был не прав, что над тобой насмехался. Но нельзя же так сразу его в гриб превращать.
- Но я же его потом обратно расколдовал, - начал оправдываться гилли ду.
- Всё равно так нельзя. Лучше, если тебе неймётся, майку преврати в зайку, или мышку в мушку.
- Ну, да, - согласился гилли ду. – А знаете, дядюшка Хендли, я ведь знаю, как шашки превратить в ласты, - похвастался малыш.
- Да, ну? – не поверил богл. – Покажи!
Гилли ду достал деревянную доску, разделенную на чёрные и белые квадратики, и маленькие фишки. Тоже чёрные и белые. Шашки. Внимательно посмотрел на них, щёлкнул пальцами, и они превратились в саблю. Это была шашка – гилли ду поменял букву «и» на букву «а». Старый богл даже крякнул от удивления. Малыш приободрился, и дальше дело пошло быстрее. Сабля превратилась в говорящую, но абсолютно безмозглую голову: шашка – башка. Потом на ее месте появился стеклянный сосуд: башка – банка. Та, в свою очередь, рассыпалась крупой: банка – манка. Гилли ду еще раз щёлкнул пальцами,  и внезапно налетевший ветер  закружил маленьким тайфунчиком  манку, слепив из неё маску. Смешную или страшную – богл разглядеть не успел: она тут же превратилась в юркого зверька с хищным оскалом мелких острых зубов. Ты уже догадался, дружок? Правильно: маска – ласка. Гилли ду заменил букву «к» на букву «т»: ласка – ласта.
- Сильно! – восхитился Хендли. – Но ты же обещал не одну, а две ласты.
- Проще простого, - пожал плечами маленький фейри.
Вместо буквы «а» он подставил букву «ы», и тут же ласта раздвоилась – получились ласты.
- Браво, гилли ду! Браво, малыш! Знаешь, что я тебе скажу? С твоим талантом ты обязательно должен принять участие в Конкурсе Магии.
- Вы так думаете, дядюшка богл? А меня туда пустят?
- Я убежден, что ты должен там выступить, и я уверен, что ты победишь. Если, конечно, как следует подготовишься. И то, что Конкурс состоится почти через год – так это тебе на руку. У тебя будет достаточно времени, чтобы продумать своё выступление в мельчайших деталях.
Воодушевленный старым боглом маленький гилли ду немедленно начал готовиться. Прежде всего, нужно было, конечно же, придумать, что и во что превращать.
Сначала он решил превратить дом в мел. Дом-ком, ком-кол, кол-мол, мол-мел. Получалось вполне изящно, но тут гилли ду сообразил, что на поляне, где будет проводиться Конкурс Магии, может не оказаться ни одного строения, которое даже отдаленно было бы похоже на дом.
«Зато там есть сосны!» - вспомнил гилли ду и сразу же придумал, как превратить сосну в доску. Сосна-соска, соска-тоска, тоска-доска. Но и от этой идеи пришлось отказаться. Во-первых, нагонять тоску на зрителей не хотелось, а, во-вторых, было непонятно, как отнесутся Туата Де Дананн к тому, что красивые вековые сосны превратятся в свежеструганные доски.
«Ещё скажут, что я – не маг, а лесоруб. Так не пойдёт», - решил гилли ду.
Он крепко задумался. «А ведь, кажется, поблизости от этого места была гора! Во что бы ее превратить?». Решение неожиданно нашлось само собой: гора-кора, кора-корт, корт-торт. «А поскольку гора – большая, то и торт получится огромным», - рассуждал гилли ду. – «Его хватит на всех, и все будут очень довольны».
Весь год маленький фейри тренировался. Он делал маленькие горки из песка, земли, листвы и снега и, щелкая пальцами, превращал их в бисквитные тортики со сливочным кремом.
- Ты точно уверен, что не хочешь стать кондитером? – интересовался у него богл Хендли. – Торты у тебя получаются отменные.
- Нет. Я всего лишь хочу выиграть Конкурс Магии.
И вот долгожданный день настал. Маленький гилли ду надел новую рубашку из дубовых листьев, осиновые мокасины, берестяной пояс и точно в назначенный час явился на заветную лужайку. Здесь на берегу Заколдованной Бухты уже собрались многочисленные фейри, ожидавшие начало состязания.
Гилли ду так волновался, что до тех пор, пока не объявили его имя, он просидел, зажмурив глаза, и непрерывно бормотал себе под нос:
- Гора-кора, кора-корт, корт-торт! Гора-кора, кора-корт, корт-торт!
И лишь когда он вышел в ярко освещенный круг, чтобы показать своё искусство… Лишь тогда, оглядевшись по сторонам, он увидел, что никаких гор поблизости не видно! Что же делать? Гилли ду опешил и начал судорожно озираться.
- Ну же, молодой человек, начинайте! – поторопил его один из Туата Де Дананн, который этим вечером исполнял роль распорядителя Конкурса.
- Сейчас-сейчас, - забормотал гилли ду.
- Начинай, малыш, не бойся! – приободрила его Морская Владычица, которая во главе своей флотилии тоже прибыла посмотреть на выступления лучших магов Волшебной Страны.
Гилли ду окончательно растерялся, рассеяно улыбнулся грозной властительнице и начал щёлкать пальцами, как говорится, направо и налево.
Внезапно он превратил море в морс. Испугался и превратил морс в шавку: морс-мопс. Потом - морскую пену в кинотеатр. Пена-вена, вена-вина, вина-вино, вино-кино. Внезапно севшие на мель (ведь моря больше не было) капитаны фрегатов и корветов лишь разводили руками и не понимали, что происходит. Но удивлялись они не долго. Их всех вместе взятых гилли ду превратил в… пруд! Флот-плот, плот-плут, плут-прут, прут-пруд. Пруд с кувшинками и лилиями. И вот нет уже ни моря, ни морской пены, ни величественных кораблей под белыми парусами. А вместо этого посреди пруда сидит маленькая собачка и смотрит мультики.
Сначала повисла гробовая тишина. Через секунду послышалось сдавленное хихиканье, которое переросло в оглушительный хохот. Собравшиеся на Конкурсе Магии фейри смеялись до слёз. Да, что там! Как показалось некоторым, даже у бесстрастных Туата Де Дананн на лицах промелькнула тень улыбки.
Не смеялась только Морская Владычица – она была в бешенстве. Ее благородное надменное лицо из зеленого на глазах превращалось в ярко-красное, изящные пальцы сжимались и разжимались в беззвучной ярости. Вдруг она вскочила со своего места и завизжала:
- Этот маленький злобный пакостник должен быть навечно изгнан из Волшебной Страны!!!
Морская Владычица решила, что писки захотел подшутить над ней, и теперь бесновалась, как десять тысяч ураганов. Туата Де Дананн насилу успокоили ее. Маленького гилли ду, разумеется, не выгнали из Волшебной Страны – Вина Ши не могли допустить такой несправедливости – но, чтобы успокоить Морскую Владычицу, навсегда запретили ему участвовать в Конкурсах Магии.
Малыш невероятно расстроился. Он вернулся к себе домой – в свою маленькую норку и рыдал всю ночь, забывшись тревожным сном лишь на рассвете.
Утром его разбудило вкрадчивое, но настойчивое покашливание.
- Э, кхе-кхе-кхе. Не здесь ли живёт знаменитый волшебник, умеющий переставлять буквы?
Гилли ду не забыл вчерашней обиды и вспыхнул от негодования. «Этот наглец издевается надо мной!» У него прямо-таки зачесались кулаки. Не то, чтобы чесотка одолела, но ему очень захотелось отвесить кое-кому звонкую оплеуху. Но вдруг это огр развлекается? Или темный эльф? Рисковать не стоило. Маленький гилли ду осторожно выглянул из своего жилища.
Стоявший около входа в нору гость был совсем не похож ни на огра, ни на дроу. По правде говоря, больше всего он напоминал гриб-сморчок: пожилой, высохший, сморщенный человечек в огромной слегка помятой шляпе.
- Разрешите представиться, - почтительно произнёс человек-сморчок. – Меня зовут Кент. Или, если Вам угодно, доктор Кент.
Доктор Кент показался гилли ду вполне достойным и благовоспитанным человеком.  Наш  герой выбрался из норы и поздоровался с незнакомцем.
Ах, как зачастую обманчиво первое впечатление! Если бы маленький фейри знал тогда, кто скрывался под личиной добродушного старичка…
Это так говорится, дружок, «скрывался под личиной». То есть прикидывался, притворялся, выдавал себя за другого, а не за того, кем являлся на самом деле. Но доктор Кент, кроме всего прочего, действительно скрывался. Скрывался не потому, что был злым волшебником и наделал за свою жизнь много гадостей, а потому, что был УЖАСНО злым волшебником и наделал за свою жизнь УЖАСНО много гадостей. Раньше он просто боялся, а с недавних пор УЖАСНО боялся, что рассерженные жители Волшебной Страны когда-нибудь всё-таки поймают его и расплатятся по заслугам. «В лучшем случае, ремнём выпорют», - размышлял обычно доктор Кент. Но сколько бы гадостей злой волшебник ни сделал, ему всегда мало. И вот, увидев вчера неудачное выступление гилли ду на Конкурсе Магии, Кент придумал новую пакостную-распакостную пакость. Оставалось только подговорить простодушного, но честного фейри. А как это можно сделать? Никак. Разве обмануть…
- Видишь ли, мой маленький милый друг, - проникновенно начал колдун.- Я – диетолог.
Гилли ду не знал, кто такой «диетолог», и, на всякий случай, чуть-чуть испугался.
- А Вы меня не съедите? Я – невкусный.
- Нет, что ты! – засмеялся доктор Кент. – У меня и в мыслях такого не было. Наоборот, я всем объясняю, что есть гилли ду нельзя. Это неправильно.
- Ой, как правильно! – обрадовался маленький фейри.
- И есть фей – неправильно.
- Тоже правильно.
- И брауни кушать нельзя.
- Точно!
- И вообще есть вредно!
Здесь вышла заминка.
- Да. То есть, нет… То есть… как?!
Гилли ду еще не завтракал, поэтому голодное урчание в животе настойчиво твердило, что «есть очень даже хочется», и никак не могло согласиться с тем, что «есть вредно».
- Есть – очень вредно, - упорствовал доктор Кент. – От еды толстеют, болеют и какают. И когда болеют, то какают. И, конечно же, толстеют, когда болеют, потому что не могут правильно покакать, а если не покакают, то от этого еще больше толстеют, потому что уже болеют, а всё из-за того, что едят. Есть – вредно!
Разумеется, всё это – от первого до последнего слова - было полнейшей чушью! Доктор Кент просто пудрил мозги маленькому доверчивому фейри. Но злой колдун так убежденно вещал, так размахивал руками, так раздувал щёки и подмигивал правым глазом, что гилли ду не мог ему не поверить.
- Диета, - продолжал доктор Кент. – Это наука о том, как не есть. Я изучал ее тридцать лет. Сначала на лекциях в Университете, а потом – на практике. Я двадцать пять лет ставил опыты!
- Двадцать пять лет! – ахнул гилли ду.
- Двадцать пять лет, - подтвердил колдун. – Я не ел мясо, потом не ел рыбу, потом не ел овощи, потом снова не ел мясо, а потом снова рыбу. После этого я не ел сосиски, ветчину, буженину и паштет. Не ел омаров, осьминогов, устриц, креветок. Я специально – целый год – не ел курицу, рис и помидоры. Я не ел огурцы, картошку, абрикосы, сливы и вишневый джем. В прошлом году я совершил подвиг: поставил перед собой четыре порции шоколадного мороженого и не съел!
- Вы – настоящий волшебник, - восторженно выдохнул гилли ду.
- И вот тогда я понял, что достиг совершенства. Я овладел тайным знанием и готов нести его людям. Но люди…, - горестно вздохнул доктор Кент.
- Они ничего не поняли… или не захотели понять, - догадался фейри.
- Ты прав, малыш.
- Но я: я понял! Я Вас понимаю. Ах, как хорошо я Вас понимаю. Ведь меня… Мой талант тоже не поняли и тоже не оценили.
- Я знаю, малыш, - доктор Кент заключил маленького гилли ду в объятия и крепко прижал к своей груди. – Вот я и подумал, что вместе…
- Вместе мы сможем объяснить…
- Объяснить, что есть – вредно, - закончил колдун. – Никто, кроме тебя – великого мага, не сможет мне помочь.
- Я готов! – воскликнул гилли ду.
Союз был заключен. Оставалось лишь обговорить детали. На это не потребовалось много времени. Вечером того же дня состоялась первая репетиция.
Доктор Кент и гилли ду тайком пробрались к ярко освещенным окнам крестьянского дома. На кухне за большим столом собралась ужинать вся семья: отец, мать, бабушка, дедушка, двое дочерей и сын.
- Давай, малыш, - шепнул злой колдун. – Видишь, сколько еды они приготовили? Нельзя допустить, чтобы этот вкусный, но очень вредный ужин был съеден.
- Конечно, нельзя! – шепнул в ответ гилли ду.
Он щёлкнул пальцами, поменял букву «н» на букву «к»: был ужин, стал ужик. Семейство ошарашено смотрело на внезапно опустевший стол и извивавшуюся на нём крохотную змейку. «Но вдруг они захотят съесть змею?» - испугался гилли ду. Он еще раз щёлкнул пальцами: буква «в» заменила букву «у». Ужик – вжик. Что значит «вжик»? А то и значит, что ужик – вжик – и исчез. Как не бывало.
Крестьяне легли спать голодными.
Доктор Кент хохотал до слёз и злобно потирал руки. Всё получилось именно так, как он хотел. Пакостнейшая пакость!!! А то ли еще будет?! Главное, чтобы гилли ду обман не заподозрил.
Пока беспокоиться было не о чем. На следующий день маленький гилли ду, ободренный похвалами злого колдуна, разошёлся не на шутку. Доктор Кент, посадив своего помощника в рюкзак, где малышу, кстати говоря, было вполне комфортно, едва успевал бормотать заклинания и перелетать из одного города Волшебной Страны в другой.
Сначала гилли ду научился делать так, что вилки буквально вылетали у людей из рук. На самом деле вылетали, по-настоящему. Как? Очень просто. Вилка-пилка, пилка-палка, палка-галка. Только человек захочет кусок мяса на вилку наколоть или макаронину подцепить, бах! – вилки нет, а вместо нее – нахальная галка, которая то ли в нос клюнуть норовит, то ли еду склевать. А без вилок, как мясо есть прикажете? С ножа зубами рвать? Жители Волшебной Страны так не приучены – не огры все-таки.
Ну, ладно, мясо можно рыбой заменить. Не тут-то было! В тот же день маленький гилли ду научился превращать рыбу в красивые, но очень колючие, и поэтому абсолютно несъедобные цветы. Рыба-роба, роба-роса, роса-роза.
В общем: ни рыбы, ни мяса. Ну, ладно взрослые – дети без нормальной еды остались. Только матери своим чадам кашу сварили, гилли ду тут как тут. Кашка-кишка, кишка-киска, киска-миска. Вот и сидят проголодавшиеся дети с ложками перед пустыми мисками. Хозяйки, увидев такое дело, ахнули и кинулись пироги и пышки печь. Только пышки стрелять начали (пышка-пушка), а пироги, когда их в печь засунули, все повзрывались! Пирог-порог, порог-порох. После этого хлеб выпекать побоялись. А старого хлеба, даже черствого, не осталось. Одно сплошное мычание. Почему? Хлеб превратился в хлев. А там некормленые быки и коровы; вот и мычат.
Мёда не осталось – он в траву превратился (мёд-лёд, лёд-лён), соль разлетелась (соль-моль), бобы из тарелок разбежались (боб-бог, бог-бег), сыр расползся в разные стороны (сыр-сор, сор-сок, сок-бок, бок-бык, бык-рык, рык-рак). Люди бросились раков ловить – какая-никакая еда, а они в пыль рассыпались (раки-руки, руки-рука, рука-мука).
Кое-кто всё же решился муку собрать и еще раз тесто замесить. И тогда Волшебная Страна погрузилась в кромешную тьму. Тоже без гилли ду не обошлось: тесто-тесно, тесно-темно. У доктора Кента аж дух захватило! Вот это да! Мрак и голод. Голод и мрак. Злой колдун ликовал. Такого он и вообразить себе не мог.
Но, как ты уже догадываешься, дружок, счастье его было недолгим.
На радостях волшебник решил отпраздновать свой успех. Когда утомленный гилли ду свернулся калачиком и сладко захрапел, доктор Кент торжественно уселся за праздничный стол. Про диету и то, что есть вредно, он, разумеется, всё выдумал, чтобы обмануть гилли ду. Какая там диета! Колдун чавкал, наслаждаясь фасолевым супом, вгрызался зубами в жареных перепелок, и смачно хрустел малосольными огурчиками. Свой поздний ужин доктор Кент запивал сладким персиковым вином, бочонок которого (равно, как и всё остальное) предусмотрительно припрятал от своего не в меру шустрого компаньона. «Кто его знает, в какую гадость он захотел бы превратить эти отменные кушанья», - размышлял злой волшебник. От вина он довольно быстро захмелел, развалился в кресле и закурил трубку. Вскоре клубы ароматного дыма просочились под дверь в соседнюю комнату, где спал гилли ду. Непривычный запах разбудил малыша, и фейри вышел посмотреть, что происходит. Ах, какая ужасная картина открылась перед его заспанными глазами! Доктор Кент попытался хищным движением руки прикрыть остатки пиршества, но было уже поздно: гилли ду всё понял. И про то, как его обманули, и про то, какие ужасные вещи он сегодня натворил, и про то, кем был на самом деле этот казавшийся поначалу безобидным старичок. А когда он всё это понял, то ему стало невероятно стыдно, и он сразу же захотел всё исправить. Но сначала… Сначала надо было расквитаться с колдуном.
Доктор Кент, кстати говоря, тоже всё понял и, недолго думая, кинулся к двери, намереваясь, как можно скорее, скрыться от разъяренного фейри. Поздно! Гилли ду щёлкнул пальцами, и дорогу злому волшебнику преградил огромный тигр. Дверь-зверь. Впрочем, испугаться колдун не успел. В то же мгновение буквы запрыгали, и доктор Кент жалобно задрыгал коротенькими ножками и зашевелил длинными усиками, превратившись в… жука! Маг-мак, мак-лак, лак-лук, лук-жук.
«Раздавить бы эту гадость», - подумал гилли ду, но пачкать новую обувь не хотелось. Тут он заметил ключ, наверное выпавший из кармана волшебника. «Вот и решение!» - обрадовался фейри. И превратил ключ в клюв, а тот сразу же склевал противное насекомое.
Здесь мой рассказ можно было бы и закончить, но тебе же, дружок, наверняка хочется узнать, что случилось дальше с маленьким гилли ду? Поспешу тебя успокоить – для него эта история завершилась вполне благополучно.
В ту же ночь, когда со злым волшебником было покончено, гилли ду исправил всё, что сумел исправить. Как исправил? Расколдовал. Всего-то делов – буквы обратно переставить. А потом отправился к Вина Ши и во всём им повинился. Те, в свою очередь, простили малыша. И не просто простили, а, обрадовавшись тому, что наконец-то удалось избавить Волшебную Страну от мерзкого колдуна, пригласили нашего героя на целую неделю в Заоблачный Город. Маленький гилли ду был безмерно счастлив.
Кстати, с тех пор темных магов в Волшебной Стране почти не осталось. А те, которые остались, ведут себя тише воды – ниже травы. Ведь никому не хочется превратиться по щелчку пальцев в жука-долгоносика. Злых колдуний, правда, еще много, но я уверен, что однажды маленький гилли ду придумает, как можно хитрым образом переставить буквы, и тогда в Волшебной Стране останется только чистая светлая радостная и добрая магия.
     Я ни на секунду в этом не сомневаюсь.

Янтарная роза (эльфийская легенда)

 

Пять тысяч лет Короли Альвов безраздельно правили Волшебной Страной. Суровые, мудрые, справедливые и милосердные. Не только альвы, но и все фейри беспрекословно подчинялись им. Даже буйные огры и тролли, даже мрачные лейнон ши, даже сами Вина Ши почитали великих Королей и признавали их власть. Неисчислимы были сокровища Альвов. Волшебные гобелены украшали сотни залов королевского дворца: вышитые на них птицы перелетали с одного ковра на другой. Тысячи окон каждый вечер зажигались огнем танцующих витражей. Миллионы зеркал отражали сотни тысяч сундуков, в которых хранились могущественные амулеты. Их сила была такой, что лишь самые искусные волшебники – и те не без страха - могли пользоваться ими: остальные просто сгорели бы, прикоснувшись к тайнам древней магии.
Но главным сокровищем Королей Альвов была Янтарная роза. Давным-давно Морская Владычица подарила первому из Королей кусок янтаря размером с голову феникса. Огромный
камень глубокого медового цвета, казалось, был наполнен мягким и нежным теплом песка и солнца. Прошли века, и кусок янтаря значительно уменьшился в размерах: по установившейся традиции каждый из Королей, прежде чем передать корону своему преемнику, вырезал в янтаре лепесток и наполнял его своей волшебной силой. Так по прошествии тысяч лет янтарная глыба стала похожа на изящный бутон чайной розы, состоящий из ста десяти магических лепестков.
Сто одиннадцатый лепесток с тяжелым сердцем и со слезами на глазах вырезал Зимлинг – последний из Королей Альвов. У него не было наследника, да и самих альвов больше не было. Благородные фейри разделились на два враждебных лагеря: лесных эльфов и темных эльфов (или, как они сами себя называли – дроу). Зимлинг удалялся в изгнание, оставляя свои владения, охваченными пожаром эльфийской войны.
До сих пор жители Волшебной Страны с ужасом вспоминают те страшные годы. Земля тряслась и стонала под копытами эльфийской конницы. Ветра, понуждаемые вихрями из эльфийских стрел, пели песню смерти. Камни плакали кровью бесстрашных воинов.
Красота и гармония, мир и спокойствие. Именно их веками охраняли альвы. Именно их они в мановение ока разрушили.

* * *

Однажды на балу у Зимлинга разгорелся жаркий спор.
- В Волшебной Стране развелось столько всякого сброда и столько всякой дряни, что давно пора было бы преподать всей этой нечисти достойный урок, как себя надлежит вести, - ворчал верховный маг Айнистам. – Тупорылые гоблины вполне заслуживают сурового наказания.
- Лучшим уроком для них должна служить не взбучка, а наше – альвийское – безупречное поведение, - возражала двоюродная сестра Айнистама прекрасная Тамиско – лучшая среди альвов скрипачка. – Глядя на нас, на наши игры, на наши картины и статуи, на наше богатство, они поймут, как и что они теряют, ведя беспутный и никчемный образ жизни. А когда поймут, то изменятся к лучшему.
- Как же! Поймут! Поймут и изменятся! Только разбегутся и поженятся! Эти бестолочи не могут запомнить даже, где право, а где лево. Они путают зиму с летом, а духи с помоями. Я сам видел гоблина, который чуть не умер с перепуга, когда я сорвал у него с головы и постирал в ручье грязный вонючий колпак.
- А я слышала, что несчастный гоблин чуть не умер потому, что после этого ты, кузен, отвесил ему такую оплеуху, что он перелетел овраг и ударился головой о ствол дуба, - внешне невинно произнесла Тамиско, даже не глядя в сторону Айнистама.
Айнистам взорвался:
- Если я о чём и жалею, сестрёнка, так это о том, что я не дал ему пинка, после которого он ласточкой перелетел бы через весь лес и в лепешку размазался о стену нашего замка.
Айнистама поддержал его брат Кангерот.
- Ладно, гоблины. Те, хотя бы живут сами по себе - в своих деревушках. А вот гарпии летают по всей стране и гадят, где попало. Им бы я уж точно перья повыдергивал, а общипанные тушки ограм скормил – пусть подавятся.
- А поговорить ты с ними не пробовал? Или только рычать умеешь? – не унималась Тамиско.
- Сама попробуй! Только каркать научись сначала, - огрызнулся Кангерот.
- Насилие и грубость – не лучший способ убеждения. Возможно, нас будут бояться, но этим мы ничего не добьёмся, - встал на сторону Тамиско Дантагор – искусный оружейник, умевший натянуть тетиву на луке так, что ее звон напоминал соловьиную трель.
- Подумай о своем будущем, Дантагор! Твои луки отсыреют, а изящные алебарды заржавеют в потоках слез Тамиско. Наше оружие – и только оно - вразумит эту падаль. Альвы не должны, сложа руки, наблюдать за тем, как гибнет Волшебная Страна!
- Волшебная Страна быстрее погибнет от твоей злобы и ненависти, Айнистам. Мир превыше всего. Война – это всегда разрушение и зло. И ничто не может оправдать войну.
Так говорила Тамиско, и многие мудрые альвы соглашались, кивая ее словам. Но, к сожалению, большинству понравилась идея Айнистама - мечами и стрелами вправить мозги тем фейри, которые редко мылись, еще реже причесывались и никогда не чистили зубы. Впрочем, и у Тамиско оказалось немало сторонников. Тщетно Король Зимлинг пытался вернуть согласие в сердца своего народа. Молодые и горячие альвы объединились вокруг Айнистама, объявив его своим новым повелителем – Великим Герцогом Дроу. Остальные встали на сторону Тамиско, которую теперь стали называть принцессой эльфов.
- Иногда глупость сияет ярче солнца. Сегодня она ослепила наших братьев, - с непривычки слегка волнуясь, принцесса эльфов почти вырывала слова из глубины своей светлой души. В окружении друзей она стояла на резном балконе замка Дингинлин, на площади перед которым собрались ее подданные. – Мы не должны допустить, чтобы от рук дроу погибли тысячи фейри. Они ни в чем не виновны: они просто другие. Мы должны дать им право на жизнь!
Айнистам захлебывался от ярости:
- Мир немыслим, пока мы не выколотим из голов наших братьев все бредни Тамиско. Отныне она и ее соратники – наши враги, предатели идей красоты и совершенства. Лишь смерть очистит их  от скверны.
И радостный звон оружия восторженных дроу стал началом эльфийской войны.
Перед тем, как навсегда удалиться в Заоблачный Город, последний Король Альвов встретился с Тамиско.
- Я разрушил мой дворец и уничтожил наши фамильные сокровища…
- Зачем же?
- Не перебивай меня. Теперь никто из вас – ни ты, ни Айнистам - не сможет воспользоваться их силой. Мы, Короли Альвов, превыше всего ценили и ценим справедливость. Пусть восторжествует справедливость!
- Да будет так, - покорно согласилась Тамиско.
- И всё же… Мне кажется, что правда на твоей стороне. Поэтому… поэтому я решил отдать тебе самое ценное из того, что у нас есть… было…
С этими словами Зимлинг протянул Тамиско Янтарную розу.
- Каждый из ее лепестков один раз поможет разрушить любую магию или защитить того, кто воспользуется силой лепестка. Но всего лишь один раз. Распорядись этой розой с умом, девочка моя: война будет долгой, а в бутоне всего лишь сто одиннадцать лепестков.
Принцесса эльфов преклонила колено и бережно приняла бесценный дар.
Предсказание последнего Короля Альвов сбылось: эльфийская война длилась долгих семнадцать лет. На сторону эльфов перешли многие фейри, но в рядах дроу сражались могущественные волшебники и искусные воины. На третий год войны всем показалось, что дроу вот-вот будут разгромлены, но уже через год эльфы оказались зажатыми в ущельях Вилсайдских гор, и их судьба висела буквально на волоске. И кто знал, чем бы всё закончилось, если в такие моменты Тамиско не прибегала к помощи Янтарной розы. Волшебные лепестки бессчетное число раз спасали эльфийское воинство от полного разгрома. Нет, не бессчетное. Ровно сто семь раз. А после этого лепесток мутнел, и, как будто, пропитавшись кровью, превращался из янтарного в рубиновый. Четыре лепестка оставалось у эльфов к концу семнадцатого года войны.
В начале августа их силы оказались разделены. Принцесса Тамиско во главе небольшого отряда защищала замок Дингинлин, а генерал Дантагор руководил основными силами, сражавшимися с дроу на подступах к городу Ай-Али. Дингинлин, окруженный горами и отвесными обрывами, был великолепно защищен, и Принцессе легко было оборонять свое родовое гнездо. Поэтому-то она и отдала Янтарную розу Дантагору. Генерал всего лишь раз воспользовался волшебным предметом, чтобы отвести в сторону песчаную бурю, созданную магией дроу, и успевшей в одно мгновение похоронить под барханами две сотни эльфийских стрелков. Лепестков осталось всего лишь три.
Однажды на рассвете генерала разбудил адъютант.
- Наши разведчики захватили офицера дроу, который уверяет, что ему известна какая-то важная тайна, и он готов обменять ее на свою жизнь.
- Странно, - изумился Дантагор. – Темный эльф – предатель и трус? Вот кого-кого, а трусов я среди них не встречал.
- Взгляните, и Вы всё поймёте сами, Ваше превосходительство, - почтительно поклонился адъютант.
Заинтригованный генерал накинул плащ и вышел из шатра. Перед ним на коленях стоял Кангерот, брат Айнистама – Великого Герцога Дроу.
- Ах, вот кто этот трусливый щенок, - с презрением процедил сквозь зубы Дантагор. – Ты подбивал своего буйного братца к войне, наслаждался горем и страданиями нашего народа, а теперь дрожишь за свою мерзкую шкуру?
Пленник поднял глаза. Нет, в них не было ни капли отчаяния или страха. Наоборот, глаза Кангерота сверкали презрением и превосходством.
- Я, и правда, хотел бы сохранить свою жизнь.
- Зачем она тебе?
- Чтобы увидеть, как вы – эльфы – жалкие предатели - будете повержены и растёрты в прах и пепел!
- Тогда тебе придётся прожить еще не одну сотню лет, - усмехнулся генерал. – И что же? Всё это время ты предлагаешь нам кормить и поить тебя? А, может быть, еще и прикажешь колыбельную по ночам петь, чтобы тебе слаще засыпалось? Или пятки чесать?
- Издевайся-издевайся. Лучше скажи, ты готов обменять мою тайну на мою жизнь?
- Руки об тебя пачкать не хочется. Говори! – приказал Дантагор.
Глубкая складка залегла на лбу генерала, когда Кангерот закончил свой рассказ. Да, уж, было от чего задуматься эльфийскому военачальнику. Пленный дроу поведал, что Айнистам последний год провел на Острове Отражений, где постиг темную магию хобий. Благодаря этому, ему стали подвластны многие древние заклинания, и теперь всю мощь одного из них – Зеркала Мысли – он хотел обрушить на Тамиско. Чтобы убить принцессу эльфов? Ах, если бы. Дантагор уже слышал об этом заклинании и, не медля, созвал военный совет.
- Зеркало Мысли превратит нашу принцессу в покорную рабыню Айнистама. Она будет говорить лишь то, что тот пожелает, и делать лишь то, что он ей позволит.
- Значит, Тамиско перейдёт на сторону дроу и будет убеждать эльфов подчиниться воле Великого Герцога? – воскликнул один из офицеров.
- Боюсь, что этого не избежать, если…
- Если?
- Если мы не успеем предупредить Тамиско и, самое главное, доставить ей Янтарную розу. С ее помощью принцесса не только защитит себя: наши отряды получат шанс одержать решающую победу в этой, слишком уж, затянувшейся войне.
На лицах собравшихся застыло недоумение.
- Зеркало Мысли - это очень сильное и сложное заклинание, - пояснил Дантагор. – Чтобы оно сработало, Айнистаму потребуется не только вся его сила, но и вообще все силы дроу. Иначе ничего не получится.
- И когда он сотворит это заклинание, а принцесса отразит его с помощью Янтарной розы, то враги ослабеют, на время лишатся своих магических способностей и не смогут противостоять нашему натиску, - догадался офицер.
- Именно так, - кивнул генерал. – Осталось лишь решить, как доставить Янтарную розу принцессе. Точнее говоря, кто сможет это сделать?
Возникла заминка –  задачка была не из лёгких. Добровольцу предстояло пересечь Волшебную Страну с юго-востока на северо-запад и, при этом, не попасть в плен к дроу, чьи войска охраняли все дороги, тропинки и даже звериные тропы.
- Отец, разреши это сделать мне, - поднялся молодой капитан эльфийской конницы по имени Эрл. Он был единственным сыном старого генерала. За годы войны Эрл своей отвагой и смекалкой смог завоевать всеобщее уважение. Дантагор по праву гордился им.
Генерал тяжело вздохнул: он понимал, сколько опасностей будет подстерегать юношу. Увидит ли он вновь своего мальчика? Прикоснётся ли к его шелковистым кудрям? Прижмёт ли к своей груди? Но он знал, что только Эрлу под силу справиться с этим заданием.
- Будь осторожен, малыш, - шепнул Дантагор на прощание. – Но торопись! У тебя в запасе всего два дня, а то и меньше. На розе осталось три лепестка, принцессе нужен один – значит, два в твоём распоряжении, и…
- Да, папа?
Дантагор хотел сказать: «Постарайся вернуться живым!», но вместо этого вслух произнёс:
- И не жалей коня, сынок! Не жалей коня!!
Вместе с Эрлом в опасный путь отправились двенадцать лучших эльфийских рыцарей. Каждый был готов сражаться до последней капли крови, чтобы вода, а не кровь, вновь потекла в ручьях и реках Волшебной Страны.
Уже через два часа темные эльфы выследили смельчаков.
- Я вижу, что они направляются в Дингинлин, - уверенно заявил маг из войска дроу. – Но зачем? Этого я не вижу.
- Так жахни по ним, и дело с концом, - приказал командир.
Маг кивнул, вскинул руки, и над маленьким отрядом из ниоткуда сгустились зловещие серные тучи.
Прежде чем Эрл заметил их, четверо эльфов упали на землю, заснув вечным сном. Капитан не растерялся: коснувшись лепестка Янтарной розы, он развеял чары. Использованный лепесток превратился в рубин, а девять всадников продолжили свой путь.
Дроу вновь обнаружили их почти день спустя, когда путешественники уже приближались к Озеру Бэньши. На этот раз темные эльфы решили использовать куда более сильную магию: земля задрожала, кони испуганно заржали, и восемь эльфов с диким воплем ужаса рухнули во внезапно появившиеся  расщелины. Спастись удалось лишь Эрлу – он в последний момент успел коснуться лепестка Янтарной розы. Отдышавшись, капитан в одиночку поскакал к замку Дингинлин.
Вот уже показались флаги над остроконечными башнями, вот его уже заметили дозорные на крепостных стенах… Но что это? Дорогу Эрлу преградил строй лучников в коричневых одеждах.
Недаром темных эльфов называют повелителями стрел: никто не может превзойти их в искусстве обращения с луком. Выпустить сто стрел в минуту для любого из них - легче легкого. Тропинка, ведущая к замку, была до невозможности узкой: двум лошадям не разъехаться. У Эрла не было ни малейшего шанса увернуться. Конечно, на Янтарной розе оставался последний лепесток, но он был нужен принцессе! А что такое «долг» эльфийскому капитану объяснять не требовалось.
Воспользовавшись секундной паузой, Эрл размотал свой пояс, крепко-накрепко привязал себя к седлу и пришпорил коня. Дроу сначала растерялись, но уже через мгновение облако смертоносных стрел окутало отважного юношу. Он влетел на своем скакуне через открывшиеся лишь на миг ворота замка и мертвым рухнул перед ногами принцессы Тамиско, сохранив для неё и для всего эльфийского народа последний  лепесток Янтарной розы.
Через день эльфийская война завершилась поражением дроу. Айнистам направил на Дингинлин Зеркало Мысли; Тамиско при помощи Янтарной розы развеяла заклинание. У темных эльфов ни на что не осталось больше сил, и они, как и предполагал Дантагор, сдались на милость победителя. К безумной радости всех фейри мир и спокойствие вновь воцарились в Волшебной Стране.
Спустя неделю после описанных событий принцесса эльфов пригласила генерала в свои покои.
- Дантагор, а ты уверен, что Эрл доставил мне ту  самую Янтарную розу? – спросила она.
- Какие могут быть сомнения?! Да и откуда взяться другой?!
Тамиско открыла ларец из вишневого дерева.
- Посмотри: после того, как я коснулась ее, чтобы отбить магическую атаку Айнистама, лепесток не изменился. Он не стал рубиновым, а остался, как и был, янтарным.
Дантагор взглянул и только развёл руками.
- Древняя магия таит в себе немало загадок.
- Похоже, я знаю ответ, мой  генерал, - задумчиво произнесла принцесса. – Твой сын отдал всю силу своей души и весь жар своего сердца Янтарной розе, и она навсегда – в благодарность - сохранила их для нашего  народа.

* * *

В столице Волшебной Страны напротив Зала Героев на высоком постаменте в центре хрустального куба хранится Янтарная роза со ста десятью рубиновыми лепестками и одним янтарным. Как незыблемый символ истинного благородства и настоящего мужества, которые недоступны никому, кроме эльфийских рыцарей.
 

Удивительный магазин игрушек

 


Как же мне озаглавить эту историю: «Удивительный магазин игрушек» или «Магазин удивительных игрушек»? Нет, ну, правда, что может быть удивительного в магазине? Ничего. Магазин как магазин. С витринами, полками, кассой.  Всё, как везде. Значит, всё-таки не «Удивительный магазин игрушек», а «Магазин удивительных игрушек»? Но, с  другой стороны, игрушки, которые продавались в этом магазине, были самыми обычными. Хотя, я бы не сказал, что совсем обычными. Это были старые, сломанные, выброшенные игрушки. Некоторые из них были затёрты и затисканы прежними хозяевами до такой степени, что уже невозможно понять, как они изначально выглядели на самом деле: кто был розовым слоном, а кто голубой обезьяной.  А что делала на одной из полок магазина половинка резинового мячика? Или кукла с оторванной левой ногой? Или зелёный паровозик без колёс? И ведь все они были выставлены на продажу. Где ещё такое удивишь? Это, действительно, был удивительный магазин, и, эта история должна называться именно историей об УДИВИТЕЛЬНОМ магазине игрушек и никак иначе.
А вот история это или сказка?
Конечно, больше похоже на сказку, ведь в удивительном магазине игрушек происходило и происходит столько всего необычного, что только диву даёшься. Хотя, с другой стороны, эта самая обычная история. Обычная для Волшебной Страны.
Где же еще, как ни в столице Волшебной Страны, можно найти такой магазин? А здесь - вот он - пожалуйста. В самом конце Стеклянного переулка. Два старинных кованных фонаря перед входом, а рядом – маленькая скамеечка, на которой любил посиживать, греясь на солнышке и починяя старый башмак, хозяин магазина старенький лепрекон - Дядюшка Луц. Прямо под нелепой деревянной вывеской, на которой был нарисован оранжевый единорог.
- А разве единорог может быть оранжевым? Ой, то есть, здравствуйте! Меня зовут Беатрис, - сделала книксен рыжеволосая девочка в коричневом платье с белым кружевным передником.
Лепрекон пыхнул трубкой (лепреконы никогда не выпускают её изо рта – даже погасшую).
- Доброго дня, дочка. Что-то я никогда тебя раньше не встречал. Ты не здешняя?
- Да, то есть, нет, то есть, да. Ну, я уже со вчера тутошная.
Лепрекон усмехнулся.
- Ты так смешно говоришь. Как жители Лягушачьих Островов.
- А я там и выродилась. Мы с роднюками позавчера в этот город причапали.
- Нужно говорить не «выродилась», а «родилась»; не с «роднюками», а с «родителями»; и не «причапали», а «приехали», - поправил Дядюшка Луц. – Иначе над тобой в столице все будут смеяться.
Беатрис ужасно расстроилась.
- Не хочу, чтобы надо мной смеялись. А по-другому болтать я не выучена.
- Не «болтать», а «говорить», - вновь поправил Дядюшка Луц. - Это совсем не сложно, а ты - я вижу – девочка умная и понятливая. Давай так: я научу говорить тебя, как столичная штучка, а ты мне расскажешь про Лягушачьи острова? Давненько в тех краях не бывал. Идёт? По рукам?
- А Вы бывали на Лягушачьих? А давно? А когда? А что это такое: «штучка столичная»? Наверное, дразнилка какая-нибудь? А что Вам про острова наболтать? То есть рассказать. И как Вас зовут? А почему всё-таки единорог – вон там – оранжевый? Вы – башмачник? У Вас обувная лавка? Разве в столице единорогам обувь нужна?  - из девочки вопросы сыпались, как конфетти из хлопушки.
Дядюшка Луц нахмурил брови и строго поднял указательный палец.
- Урок первый: задавать сразу много вопросов невежливо.
Беатрис кивнула.
- А один можно?
- Можно.
- Почему мячи всегда круглые?
Лепрекон слегка растерялся.
- Я думаю… Мне кажется…
- А я знаю: если бы мячи были не круглыми, а квадратными, они были бы не мячами, а кубиками.
- Точно! А вот ты знаешь, почему сахар сладкий?
- Конечно! Если бы он был солёным, то был бы солью, а не сахаром.
- Угадала.
- Теперь моя очередь. Чем бегемот похож на землянику?
Дядюшка Луц изумлённо поднял брови.
- Не знаю.
- И я тоже не знаю, - захихикала девочка. – Но, страх, как узнать хочется. Правда?
- Ну да, - улыбнулся лепрекон.
Так они проболтали весь день, и только, когда уже стало смеркаться, Беатрис вспомнила, что так и не узнала ни про то, как зовут забавного человечка, ни про то, что такое «столичная штучка», ни про то, почему единорог оранжевый… В общем, ничего из того, что ей хотелось узнать в самом начале.
- Мне, наверное, пора домоооооой, - разочаровано протянула девочка.
- Похоже на то, - согласился фейри. – Уже темнеет.
- А завтра мне можно подгрести сюда?
- Не «подгрести», а «прийти». Приходи, милая, буду рад тебя видеть.
На следующий день Беатрис узнала, что ее нового знакомого зовут Дядюшка Луц, еще через день выяснила, что Дядюшка Луц – не башмачник, как ей сначала показалось, а лепрекон (кстати, сама могла бы догадаться), еще через день с изумлением выслушала историю о том, как Дядюшка Луц целых двести лет прожил на Лягушачьих Островах, охраняя старинный клад, а когда поссорился с тамошним драконом, то перебрался в столицу Волшебной Страны и купил в Стеклянном переулке удивительный магазин игрушек.
- Магазин игрушек? Это не обувная лавка, а магазин игрушек? – девочка буквально подпрыгнула на месте. На самом деле она была так поражена сделанным открытием, что ухитрилась аж три раза подпрыгнуть на месте, в то время, как ее бант всего лишь один раз успел подпрыгнуть вместе с хозяйкой. – Что же Вы раньше молчали? Магазин игрушек – это же самое-самое-самое-самое-самое…
Лепрекон смешно растопырил пальцы и вытянул губы дудочкой.
- Тююююююююююююю! Остынь, чайничек, а то весь выкипишь. Мой магазин – это не совсем магазин игрушек, а УДИВИТЕЛЬНЫЙ магазин игрушек.
- Тем более! – воскликнула Беатрис. – Можно я посмотрю?
И не дождавшись разрешения, бросилась внутрь. Через пять минут она вышла из магазина притихшая и то ли огорченная, то ли испуганная, то ли ничего не понимающая… То ли и то, и другое, и третье понемножку всего вместе.
- Но это же… Но там же… У Вас продаются только старые, сломанные и никому не нужные игрушки. Это - просто ХЛАМ!
Прежде чем ответить, Дядюшка Луц отложил свой молоточек, раскурил ароматную трубку, пососал ее с удовольствием, выпустил колечко дыма и лишь после этого пугающе тихим голосом произнёс:
- Во-первых, я предупреждал тебя, что это не обычный, а УДИВИТЕЛЬНЫЙ магазин игрушек. Во-вторых, не стоит говорить об игрушках из магазина, что они – хлам. Вдруг нечаянно услышат и ещё, чего доброго, обидятся. В-третьих, как это «никому не нужные»? Игрушки, даже старые и сломанные, всегда кому-нибудь нужны. Просто люди этого не знают… Или не понимают, - вздохнул лепрекон.
Если уж честно, Беатрис тоже абсолютно не понимала, кому, когда и зачем могут понадобиться старые игрушки. Но думала она о другом: ей в этот момент стало очень жаль старенького Дядюшку Луца. «Он такой добрый», - размышляла девочка. – «Так забавно пыхтит своей трубкой и так задорно смеется. В этом городе, кроме него, у меня нет друзей; и, по правде говоря, если бы не было Дядюшки Луца, мне, наверное, жилось здесь тоскливо и одиноко. Он такой славный. Но совсем-совсем глупый. Старые сломанные игрушки. Вздор какой-то. Вот поэтому в его магазин никто не ходит и ничего не покупает. А раз так, с чего ему тогда жить?»
На следующий день, перед тем, как снова отправиться к Дядюшке Луцу, Беатрис приняла непростое решение. Она достала копилку, куда уже полтора года складывала мелкие монетки, и аккуратно вытрясла все свои накопления на скатерть. Девочка мечтала о большой говорящей кукле, которую видела, когда была в гостях у дочери судьи – еще там, на Лягушачьих Островах. Кукла знала двадцать восемь детских песенок, умела рассказывать сказки и танцевать кадриль. Невероятная кукла. Правда и стоила она о-го-го: пятьдесят золотых.
Беатрис полчаса раскладывала монетки по столбикам, шевелила губами и пересчитывала свои сокровища. Ну, насчёт «сокровищ» я, кончено, погорячился. У девочки набралось чуть больше золотого.
- Да, на куклу лет сорок копить придётся: разве что внучкам моим достанется, - пришла к неутешительному выводу Беатрис и, пересыпав монетки в кошелек, направилась к Дядюшке Луцу.
Едва поздоровавшись, девочка сразу же спросила:
- Дядюшка, а можно мне у Вас сегодня что-нибудь купить?
- Конечно, солнышко. А что бы ты хотела?
- Ну, я не знаю, - замялась Беатрис. – Если честно, то у меня не так уж много денег… Может быть, какую-нибудь коробочку или шкатулочку? Точно! У меня есть чудесное ожерелье из ракушек, а шкатулки для него нет.
- Посмотри на нижней полке слева от входа, - хитро прищурился лепрекон.
Беатрис выбрала сафьяновую шкатулку в форме сердечка. Стоила она недорого и смотрелась довольно прилично. Лишь придя домой, девочка обнаружила досаднейшую вещь: изнутри шкатулка была обита синим бархатом, который настолько истрепался, что лопнул, едва она дотронулась до него. Из под порвавшейся ткани показался маленький голубой листочек. Беатрис вытащила его, развернула и ахнула! Это был подарочный купон на говорящую куклу и, вдобавок, самый настоящий кукольный домик.
Девочка тут же побежала обратно.
- Дядюшка Луц! Дядюшка Луц! – закричала она, едва увидев в конце переулка сидящего на скамейке лепрекона. – Смотрите, что я нашла в шкатулке! Это купон! На куклу! Именно такую куклу, как я и хотела! И еще на домик для нее!
- Не может быть, - чуть притворно изумился маленький человечек. – Ну и повезло же тебе. Э, да ты – похоже везунчик.
Беатрис перевела дух и задумалась.
- А мне кажется, что Вы нарочно подложили этот купон в шкатулку.
- Как же я мог это сделать? Ведь шкатулку выбирала ты сама. Неужели ты думаешь, что в каждой шкатулке лежит вот такой купон? – в глазах Дядюшки Луца заиграли веселые искорки.
- Спасибо большое, дядюшка, - девочка бросилась к лепрекону, звонко чмокнула его в небритую щеку и слегка смущенная побежала в настоящий магазин игрушек за своей новой куклой.
Вот здесь эту историю можно было бы и закончить. Ты говоришь, дружок, не историю а сказку? Ну, да, сказку. Хотя… У сказок должен быть счастливый конец, а у этой истории - вполне обычное окончание.
На следующий день Беатрис, как всегда, отправилась в гости к Дядюшке Луцу. Ей так хотелось показать ему говорящую куклу, и её чудесные наряды, и то, как кукла умеет танцевать кадриль. Но в конце Стеклянного переулка на месте удивительного магазина игрушек теперь стояла… самая обыкновенная булочная.
- А где же Дядюшка Луц? – забыв поздороваться, растеряно спросила девочка у  румяной продавщицы.
- Старенький смешной лепрекон? Он вчера продал мне свою лавочку, вечером вывез свой хлам и куда-то уехал, - пожала плечами новая хозяйка. – Хочешь булочку с изюмом?
- Нет, благодарю Вас, сударыня,  - прошептала Беатрис. – И, Вы знаете, - воскликнула она. - В этом магазине… в этом магазине… никогда не продавался хлам!
Продавщица непонимающе пожала плечами, а девочка грустно побрела домой.
Беатрис уже научилась говорить так, как говорят в столице, узнала, что такое «столичная штучка», и была уверена, что когда-нибудь ей обязательно станет (так, кстати говоря, и вышло)… Но Дядюшка Луц был ее самым лучшим другом… А ещё ей очень хотелось снова оказаться в удивительном магазине игрушек, но теперь, увы, это было невозможно: сегодня она выучила главный урок в своей жизни, и теперь поняла, почему единорог на вывеске был оранжевым.
А ты, дружок, как думаешь, почему? Ну?
 
Сказка о молочной реке с кисельными берегами

 

Как-то весной Волшебной Страной правил король ХихИка VIII. Ой, как это у меня так в рифму получилось? Ну, неважно. Важно, почему его называли «Восьмой», и как он правил. Правил он, сразу надо сказать, бездарно; и «Восьмым» его прозвали не случайно. У королей как заведено: появляется, скажем, король по имени Барран (а до этого королей с таким смешным именем никогда не бывало); и его начинают звать не просто «Барран», а «Барран Первый». Это очень разумно! Иначе бы подданные говорили: «У нас король – Барран», и получалось, как будто, они короля дразнят. Если бы говорили : «У нас король – Первый Барран» - еще хуже выходило бы. А так – довольно прилично: Барран Первый. Потом проходит время, и снова появляется король с таким же именем. Его начинают звать – Барран II, чтобы просто «Барраном» не звать и с «Первым» не путать. Потом королей по имени Барран начинают называть Барран III, Барран IV и так далее.
А вот с Хихикой получилось  по-другому. До этого в Волшебной Стране королей по имени Хихика не было, и нового короля по всем законам и правилам надлежало величать Хихика Первый. Как бы не так! Даже огры безмозглые сообразили: не Первый, а Восьмой, и никак иначе! Потому что у Хихики было восемь воскресений в неделю. Ты говоришь, дружок, что в неделе всего семь дней, и восьми воскресений быть в принципе не может? Ну, да, жителям Волшебной Страны тоже так казалось. Ровно до тех пор, пока Хихика на трон не взошёл. А когда взошёл, все убедились: ещё как может. Слава Богам Волшебной Страны, что восемь, а не девять или десять.
Хихика вообще НИЧЕГО не делал, только требовал, чтобы его развлекали. С утра до вечера. Как только солнышко покажется, Хихика начинал капризничать и ножками сучить. «Клоунов хочу! Жонглёров хочу! Мороженого-пирожоного хочу! И чтобы еще музыка играла! И мне сказку читали! И кино показывали!» Все только и делали, что пытались бездельника ублажить – король всё-таки. Лишь по ночам, когда Хихика засыпал, люди начинали делами заниматься. А ночью – какая работа? Спать же хочется. К тому же на улицах – темень беспросветная: саламандры днем настолько уставали для Хихики фейерверки устраивать, что к вечеру буквально валились с ног и забывали фонари зажигать. Но это, может, даже и к лучшему было: ведь по всем улицам всех городов днём и ночью драконы носились, всех затаптывали и всё сшибали. В том числе и столбы фонарные. А был бы там огонь? Не ровен час, пожар бы случился, и вся Волшебная Страна, как спичка, сгорела. Почему драконы по улицам бегали? Так Хихика их в пятнашки играть научил. Драконам понравилось, они летать перестали и бегать начали. Многие люди поэтому вообще боялись нос на улицу высунуть.
Но страх страхом, а терпеть такое безобразие жители Волшебной Страны долго не стали. Двух недель не прошло, как все вместе собрались и Хихику свергли: то ли просто из дворца вытолкали, то ли с башни сбросили. Теперь уж никто не помнит, а тогда все, ух, какие злые были: могли ведь бывшего короля и в червяка превратить. Но, вроде, пожалели – не стали. Зато нового короля выбирали тщательно-претщательно. Целый месяц судили-рядили, кандидатов на площадь водили. Там народ митинговал, им вопросы задавал. Наконец выбрали. В мантию завернули, корону на голову нахлобучили, и назвали Оррядком Полным.
Почему так назвали? Ну, во-первых, потому, что его действительно Оррядком звали. Во-вторых, потому, что он  был  довольно толстым -  таких в детстве дразнили: «Толстячок-пуфячок! Эй, жирдяй! Не зевай!». Но одно дело – карапуз, а король – это вам не фунт изюма. Его толстым или жирным не всякий назвать решится: голову отрубить могут за неуважение к Его Королевскому Величеству. Жители Волшебной Страны своими головами особо рисковать не хотели: отрубят – шляпу будет не на чем носить; поэтому и назвали Оррядка не Толстым, а Полным. Новому королю прозвище понравилось. Он, когда его первый раз услышал, прямо-таки расцвёл:
- Какой у меня народ догадливый! Всё понимает. До меня – Оррядка Полного - в нашей стране цирк и всяческие безобразия творились, а теперь будет поррррядок полный!  Полный порррядок!
И начал в Волшебной Стране порядок наводить. Поначалу все были только «за»! Всеми руками, ногами, хвостами и ластами. Одним словом, у кого, что было, тот тем и был «за». Ещё бы! Ведь Оррядок Полный в первый же день драконов успокоил, на второй – саламандр построил, на третий – гоблинов шуганул, на четвёртый - … А на четвёртый день Оррядок Полный велел все газоны в Волшебной Стране постричь.
- Зачем? – удивились жители Волшебной Страны. – У нас и так газоны пострижены.
- Как это пострижены? Вы посмотрите – как пострижены! – чуть не задохнулся от возмущения король.
- Нормально, вроде, - с недоумением огляделись по сторонам подданые.
- Ах, вы бестолочи! Учишь вас, учишь, а толку? Ноль без палочки! Газоны как должны быть пострижены? Так, чтобы каждая травинка была высотой ровно в три сантиметра. Если хоть одна будет выше, ну, вот хоть на столечко, то полного порррядка вам не видать, как своих ушей! Без разговоров! Быстро! Все газоны постричь!
- А в зеленый цвет их покрасить не надо? – в толпе острослов нашёлся.
- Так уж и быть! – смилостивился Оррядок Полный. – Покрасить можете завтра. Я пока для вас указание подготовлю, каким должен быть настоящий зеленый цвет. Вы же без моих указаний наверняка в разные цвета газоны покрасите: кто – в темно-зеленый, кто – в светло-зеленый, кто – в изумрудный. Ну, вперёд! Да здравствует Порядок!
Жители Волшебной Страны, почёсывая затылки, разбрелись стричь газоны. Было над чем задуматься. С одной стороны, все, конечно, по-прежнему были за порядок – всеми хвостами и ластами, а с другой стороны – бестолковую работу выполнять не очень-то и хотелось. Постричь газон так, чтобы каждая травинка была бы высотой ровно в три сантиметра сложно. Но можно. А смысл? Ведь завтра травинки вырастут, и что? Начинай всё сначала? И что каждый день газоны красить? То есть, стричь, а не красить. А потом еще и красить. А потом снова стричь. А потом снова красить. А делами когда заниматься? Хотя… всё лучше, чем от драконов, играющих в пятнашки, по подвалам прятаться. Вот и начали подданные Оррядка Полного стричь и красить, красить и стричь. Так насобачились: хоть завтра всем дипломы траво-мураво-парикмахеров выдавай. Но только об этом заикнулись, король ногами затопал и велел стены домов белить.
- Зачем? – возмутились жители Волшебной Страны. – У нас дома и так красивые. У кого розовый, у кого голубой, у кого зеленый.
- Ну, вы – бестолочи! Зеленые? Трава должна быть зеленой. Голубые? Это небо должно быть голубым!  А дома у всех должны быть белыми. И чтобы без единого пятнышка! Порррядок превыше всего!
Народ покряхтел-повздыхал, но бунтовать не стал. Двух дней не прошло – всё готово было, все дома перекрашены: очень уж короля уважали. А Оррядок Полный недоброе заподозрил: «Как это им удалось? Так сильно возмущались и так быстро сделали? Что-то не верится. Наверное, обхитрить меня решили».
На утро созвал король всех министров, всех бургомистров, всех своих помощников и, до кучи, уличных лотошников. Созвал и объявил:
- Завтра я – ваш любимый король - отправляюсь в путешествие. С инспекцией, - строго добавил он.
- Ваше Величество, а Инспекция – это кто? Ваша матушка? Сестра? Или кузина?
- В лесу малина! – огрызнулся король. – С инспекцией – это значит с проверкой. По всем городам моей страны. Хочу лично проверить, все ли газоны подстрижены и покрашены, все ли стены побелены, все ли постели застелены. И вообще, чтобы везде был поррррррррррррррррррядок!!!
Бургомистры всех городов ужасно перепугались, а больше всех – бургомистр Радуграда. Ведь к нему первому король должен был с инспекцией приехать. «Ну, ладно», - решил бургомистр. – «Пока король со свитой до Радуграда доберётся, пара дней пройдёт: они же на каретах поедут.  А я на лошади за день доскачу. Итого: день в запасе. За день, глядишь, порррррррядок в городе наведём».
Сказано-сделано. Уже к вечеру во дворах, на проспектах, в переулках и на набережных Радуграда закипела работа. Правда, как сделать так, чтобы везде поррррррррррядок был, горожане толком не понимали, но изо всех сил старались. А бургомистр забрался на самую высокую в Радуграде башню, вооружился подзорной трубой и командовал:
- Это тащи налево. Это тащи направо. Это не тащи, а кати. А вот это не кати, а толкай. Да не туда толкай - в другую сторону. Да не туда. И не туда. Ну, как-то так. В реку упало? Пускай. Глядишь король на дно не полезет. Теперь: вон там – за аптекой – бочку убрать. Вон там – перед булочной – скамейку поставить. Нет,  не красиво. Убрать и поставить между ателье и булочной. Не влезает? Впихните как-нибудь. Впихнули? Не красиво. Убрать и на помойку выбросить. И того гоблина, которого скамейкой задавили, пока ее впихивали – тоже убрать и на помойку выбросить. А это что??????!!!!!!!!!!!!! 
- Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам!!!!
- Это часы на городской башне девять утра пробили, - услужливо подсказали бургомистру чиновники.
- Сам вижу, то есть слышу, что часы. Я про вон тот сарай. Почему зеленый? Король велел все стены в белый цвет покрасить!
- Этот сарай – волшебный, господин градоначальник. В нём эльфы эльфийскую пыль хранят. Их сколько раз просили сарай перекрасить, а они – ни в какую. «Так, мол, и так», - говорят. - «Сарай должен быть только зелёным, иначе вся пыль разлетится». 
Бургомистр глаза выпучил и от натуги два раза крякнул: задачка была не из лёгких. Оставлять сарай зеленым было нельзя – король сразу непорррядок заметит и голову велит отрубить. Но и с эльфами ссориться не хотелось. А потом – шут их знает – может и впрямь волшебная пыль из белого сарая разлетится. А вместе с ней и всё остальное летать начнёт; такое уж свойство у эльфийской пыли: на что она ни опустится – то сразу взлетает. И чем больше пыли попадёт – тем выше взлетает. Бургомистр, как представил, что в его городе кошки выше ласточек летают, так его чуть удар не хватил.
- Эльфов ко мне!!! – рявкнул бургомистр. – Живо!!!
Городские чиновники перепугались, засуетились, забегали, и через полчаса пятнадцать эльфов стояли перед бургомистром. Высокие, надменные. У всех за плечами колчаны и луки, а в руках алебарды.
- Сарай перекрашивать не будем, - заявили они  с порога. – И не просите.
- Я и не прошу, - бургомистр струхнул, в лице переменился, как уж вился. – По мне - зелёный цвет -  так это: оно самое. Да что там! Если вам хочется: покрасьте в серо-буро-малиновый. Мне-то что? Мне и так понравится. Только, сделайте милость: после того, как король уедет. А сейчас, умоляю вас: всего лишь на денёк, но в белый.
- Нельзя, - вздохнули эльфы. – Пыль разлетится.
Бургомистр схватился за голову и начал по потолку бегать. Потом ойкнул, остановился и с потолка свалился.
- А  давайте так, - предложил он. – У меня в подвале ратуши стоит пятьсот зеленых сундуков – от прежнего бургомистра остались. Если мы сейчас туда ваш запас магической пыли перенесём – на время, чтобы не разлетелась – а ваш зеленый сарай разрушим, то после визита короля  я вам новое хранилище построю. В два раза больше. И там, где хотите.
- В два раза больше?
- Честное бургомистерское!
Эльфы подумали и согласились. Но кто будет мешки с пылью перетаскивать? Решили пикси поручить: все остальные были заняты – порррррррядок наводили. А пикси – хоть и маленькие  - вроде как, справиться должны были. Пыль-то - летучая, и мешки почти невесомые получаются.
Об одном не подумали: о ветре. А он, в тот самый момент, когда самый маленький пикси по мосту мешок с эльфийской пылью тащил, возьми да и подуй. Пикси взвигнул, как поросёнок, и полетел.
- Эй, ветер! – закричал бургомистр с башни. - Что за безобразие? Слушай мою команду: дуть перестать, пикси на место вернуть!
Ветер испугался – понял, что перестарался. И первую команду тут же выполнил – дуть перестал.  А как только дуть перестал,  пикси сразу спускаться начал. Неторопливо, как на парашюте: он же мешок с летучей пылью из рук не выпускал. И пока ветер думал, как вторую команду выполнить – пикси на место вернуть – малыш (аккуратно так) спустился на самую середину реки. И в воду плюхнулся. А плавать он не умел - тонуть начал. Перепугался, опять визжит, ручками-ножками дрыгает. Наконец на мешок вскарабкался. Мешок лёгкий: как надувная игрушка по реке плыл. Плыл-плыл и размок, размок и прохудился. Эльфийская пыль из него в реку попала и к чешуйкам рыб пристала.
Ты уже понял, дружок, что дальше случилось? Ну, да, правильно. Как только эльфийская пыль пристала к чешуйкам рыб, рыбы тут же взлететели. И высоко, кстати – до самых облаков: ведь в реку целый мешок пыли попал. Следом за рыбами  над городом начали парить лягушки, раки, черепахи и крокодилы – ну, все, кто в реке жил.
Бургомистр глаза закатил - понял, что порррррядка стало еще меньше, чем до того, как его – этот порррядок пресловутый – наводить начали.
- Два мешка золота в награду тому, кто придумает, как рыб в реку вернуть!
Но горожане только руками разводили: виданное ли дело рыб в небе ловить? Самые жадные, правда, попробовали сети закинуть, но высоко подбросить не смогли, а когда сети вниз упали, сами в них и запутались.
- Три мешка золота в награду!! Четыре мешка!!! Пять мешков!!!! – надрывается бургомистр.
Вдруг чувствует, его кто-то за подол теребит. Обернулся – нет никого. Посмотрел вниз: вот они – Кро и Фро – два братца-хулиганца. Фантазёры-хитрецы, забияки-сорванцы. Они к старому знакомому – гремлину – в гости приехали. За два дня всё, что в карманах было, в карты проиграли – и теперь соображали: как домой-то возвращаться? А тут – такая удача!
- Эй, ты, кричалка-верещалка. За шесть  мешков золота – по три на брата – мы, так уж и быть, согласны помочь.
- Миленькие! – обрадовался бургомистр. – О чём речь? Шесть – так шесть! Если что нужно – только скажите.
- Значит,  так,  - деловито заявил Кро. – Нам нужно: мешок эльфийской пыли, сто вёдер киселя и сто бидонов молока.
- Всё будет,  -  заверил бургомистр. -  Всё-всё-всё.
- Всё-всё-всё не надо. Надо пыль, молоко  и кисель.
Через час,  когда пыль, молоко и кисель на набережную доставили,  Кро и Фро рукава засучили и к делу приступили. Сначала вёдра с киселем эльфийской пылью натёрли. Вёдра к облакам взлетели. Бургомистр ужаснулся.
- Эй, вы что творите?! Я же рыб в реку просил  вернуть, а не ведра в небе подвесить!
Братья даже ухом не повели, сами эльфийской пылью натёрлись, мешок с остатками пыли – хвать и…  вжик – прямо к облакам. Там они эльфийскую пыль начали в кисель замешивать и кисель из вёдер вытряхивать. А когда закончили  - над  Радуградом вместе с рыбами, крокодилами и пустыми вёдрами парили кисельные облака.
Бургомистр уже не кричал -  он давно в глубоком обмороке валялся. А горожане – головы задрали и только рты разинули.
- Эй, чего стоите – галок ловите? – кричат сверху Кро и Фро. – Давайте, молоко в реку выливайте!
Сто бидонов молока в реку выплескнули - она молочной стала. А как стала молочной, увидела, что кисельных берегов-то у неё нет. И забеспокоилась: где  же они? Ведь даже ребёнку известно, что у молочной реки обязательно должны  быть кисельные берега. Река осмотрелась, и… оппаньки: вот же они – прямо над ней. Река дугой изогнулась и в небо – к кисельным облакам - взмыла. А как только она там оказалась, рыбы, лягушки, крокодилы и раки сразу в неё и попрыгали.
Кро и Фро эльфийскую пыль с одежды смахнули, на землю опустились, бургомистра в чувство привели и пальцами в небо тыкают.
-  Готово! Принимай работу – все рыбы в реке. Теперь деньги давай.
Бургомистр глаза щурит, головой мотает, ничего не понимает. Тут, как раз, король со свитой в Радуграде появляется. Ну, ясное дело, Оррядок Полный небесную реку сразу заметил. Заметить-то заметил, а что это такое – понять тоже  не может. Но, кажется….
- Непоррррррррррядок! Бургомистру голову отрубить!
Бургомистр снова – плюх! - в обморок.
- Как это отрубить? – тихо ойкнул Кро. – А кто же нам награду выдаст?
Тут Фро вмешался.
- Почему непорядок? – рассердился он. – Какой такой непорядок? Где непорядок?
- Да вон – дуга в небе.
- В небе? Так это же: РАДУГА! Вы же в Радуград прибыли, Ваше Величество. Мы с братом к Вашему приезду и устроили в Радуграде радугу. Чтобы, как Вы и хотели, во всём был полный порядок.
Оррядок Полный даже  прослезился от счастья.
- Молодцы! Какие же молодцы! – всплеснул он руками. – Учитесь! Учитесь! – погрозил он министрам пальцем. – Вот как надо порядок наводить! 
Лежащему на земле бургомистру орден к груди прикрепил и поехал другие города проверять.
Кро и Фро бургомистра растолкали, всё ему рассказали, орден на груди показали. Тот обрадовался! И выдал каждому из братьев по серебряной монетке. Братцы-хулиганцы изумились.
- Как же так? Мы же на шесть мешков золота договаривались.
А бургомистр жадный был. И глупый: не понял, с кем связался. «Теперь», - думает, - «когда всё так хорошо закончилось, этим оборванцам можно и не заплатить».
- А кисель? Сто вёдер! А молоко? Сто бидонов? Я их стоимость – по-честному - из вашего гонорара вычел, - отмахнулся от Кро и Фро и в ратушу поспешил: королевской наградой перед зеркалом любоваться.
Братья только рты разинули. Постояли они, постояли, потом сильфов позвали и о чём-то с ними шептаться начали.
В это время Оррядок Полный уже из города выехал. Едет он и думает: «Что-то не так. Похоже, меня всё-таки обманули. Ах! Ну, да! Какая же это радуга? Радуга должна  быть разноцветной. А  та -  в  Радуграде – была белой».
- Эй! Разворачивай карету! – высунувшись из окна, закричал король.
Въезжает он обратно в город, а ему бургомистр на встречу спешит: еще один орден получить надеется. И в это самое время…
Кро и Фро не зря с сильфами шептались. Маленькие проказники по просьбе братьев разогнали кисельные облака, а когда разогнали, то молочная река сразу вниз упала – что ей в небе без кисельных берегов делать? Упала и смыла: и жадного бургомистра, и короля, и всех его министров.
И знаешь, дружок,  с этого самого момента в Волшебной Стране сразу же – безо всяких королей и министров, сам по себе, раз и навсегда – установился…. ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК.
Вот нам бы так.
 

Колдовской ребенок (легенда о Киме)
   

«Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь»
Н.С. Гумилев «Память»

Ким был сыном ведьмы Аллонды и темного мага Доллинга. Он родился на севере Волшебной Страны в фамильном замке отца Доллингшлосс. Старинная крепость стояла неподалеку от города Нейл на пересечении пяти дорог. Одинокая и неприступная. Окруженная еловым лесом. Переполненная страданиями, болью и страхом, как и любое жилище темных волшебников. Время от времени по ночам Доллингшлосс освещался призрачными фиолетовыми огнями, а его башни начинали печально гудеть наподобие огранных труб. Птицы, звери и фейри в ужасе разбегались и разлетались во все стороны, стараясь укрыться в берлогах, гнёздах и норах как можно дальше от этого мрачного места. Все они знали, что в такие ночи Аллонда и Доллинг готовятся к колдовской охоте. Ведьмак и ведьма бормотали таинственные заклинания и кружились в водовороте темных сил. Супруги, как губки, впитывали энергию Смерти, чтобы на следующий день, обернуться воронами и со злобным клёкотом парить над обрывистыми берегами реки Улль, высматривая добычу. Заметив зазевавшуюся косулю или жирного кабана, они камнем бросались вниз, а из их глаз вылетали зеленые и красные молнии, разившие наповал несчастное животное. Аллонда и Доллинг опускались на землю, снова превращались в людей, отращивали вместо рук длинные, острые, как бритвы, клинки и освежевывали дичь. Потом они разделывали её, и довольные возвращались к себе домой с торбами, набитыми большими кусками сочного, ещё дымящегося мяса. Лес с облегчением выдыхал.
Кима же колдовская охота совершенно не пугала. Во-первых, он с малых лет привык к ней, а, во-вторых, пока родителей не было в замке, с мальчиком оставалась его нянюшка – привидение по имени Кларисса. Она была нежная, добрая и ласковая. Никогда, в отличие от отца и матери, не заставляла его учить темную магию и превращать ящериц в саламандр или петухов в василисков, а, напротив, придумывала для своего воспитанника невероятно интересные занятия. Например, как сделать из желудей, пластилина и спичек маленьких человечков. Ким уже умел оживлять кукол, и его поделки весело отплясывали на большом столе под звуки флейты, на которой играла Кларисса. Однажды утром - под Новый год - привидение научило мальчика вырезать из листов белой бумаги снежинки, и Киму это так понравилось, что к возвращению родителей весь замок был увешан ажурными декорациями. Как будто белыми плетистыми розами. Наверное, маме понравится? Ну, не может же не понравиться!
- Фу, какие мерзкие глупости! – раздраженно фыркнула, едва появившись, Аллонда.
Мальчик, с нетерпением ждавший похвалы, буквально сжался в комочек и спрятался за портьерой. Ведьма легким движением руки воспламенила бумажные украшения, и через секунду они обратились в сероватый пепел.
- Так-то лучше. Малыш, - позвала мать. – Пошли со мной. Сегодня я научу тебя делать смертельно опасный яд из лягушачьей крови.
Расстроенный Ким послушно поплёлся в классную комнату. Ему совсем не хотелось заниматься черной магией.
Однажды он поделился своими мыслями с отцом.
- Фу, какие мерзкие глупости! – раздраженно фыркнул Доллинг, точь-в-точь, как Аллонда. – Ты – сын колдуна и ведьмы. Ты просто обязан изучать магию Огня и магию Хаоса. Что может быть важнее этого?
- Но, пап. Представь, как было бы здорово, если мы – все втроем – ты, я и мама поиграли бы сейчас в лото и…
Ким не успел договорить.
- Как ты только мог подумать о том, чтобы тратить своё драгоценное время на это… эти… эту чушь?! Какой позор! Мой сын - сын тёмного мага - мечтает об игре в лото вместо того, чтобы прилежно зубрить заклинания. Кто вбил тебе в голову этот бред? А, я догадываюсь. Кларисса! Кто же ещё? Я покажу мерзавке. Завтра же утром духу её не будет в Доллингшлоссе!
Ким бросился к нянюшке.
- Ну-ну-ну, успокойся, - поспешило утешить мальчика любимое привидение. – Твой отец просто погорячился: он не может заставить меня покинуть Доллингшлосс.
- Никогда-никогда?
- Никогда-никогда, - заверила Кима Кларисса. – Любое привидение, прожив сто лет (а я прожила куда как больше), оказывается навсегда привязанным к своему дому. Крепко-накрепко. И никакой магии не под силу разорвать эту таинственную связь. Даже если замок будет разрушен, я вечно буду жить в его руинах. Такова судьба привидений.
- Значит, мы снова будем вместе? Значит, я не останусь в одиночестве среди этих мрачных коридоров и холодных комнат? – заметно повеселел мальчик.
- О каком одиночестве ты говоришь? Ведь у тебя есть мама, есть отец. Он зачастую вспыльчив и далеко не всегда приветлив. Но я уверена, что он любит тебя. И мама, конечно же, любит…
- Хотел бы я тоже полюбить своих родителей, - вздохнул Ким.
- А разве ты их не любишь?
- Я не знаю. Я очень хочу их любить. Но в последнее время это почему-то не получается. Любовь – это тепло и свет, а вокруг меня только холодные сумерки.
Кларисса едва слышно вздохнула, не найдя подходящих для ответа слов. «Холодные сумерки, - размышляла она. – Холодные сумерки. Точнее не скажешь. Ах, мой мальчик. Как же тонко ты чувствуешь! Как жаль, что эти сумерки постепенно проникают в тебя – я-то вижу. Пройдёт лет десять, ты превратишься в колдуна, и такие же холодные сумерки окутают твою душу и погасят внутри тебя твоё маленькое солнышко».
Холодные сумерки. Киму, стоявшему над гробом отца, казалось, что эти страшные тени проглотили весь замок и теперь медленно растворяют окрестности: дерево за деревом, травинку за травинкой. Доллинг случайно погиб на колдовской охоте, не заметив пролетавшего поблизости голодного дракона. Маг и Аллонда попытались сбить чудовище, выпустив целый сноп молний, но дракон уже успел перекусить крыло ворона, и раненный Доллинг рухнул на землю. Ведьма отказалась превращать своего мужа в зомби, и спустя три дня на маленьком кладбище во дворе замка проходили пышные похороны.
Мальчик не плакал, он только шептал: «Папа, папа, почему же всё так случилось?» Чья-то рука в перчатке из грубой кожи легла ему на плечо. Ким обернулся. За его спиной стояли Аллонда и её брат – дядя Циммер.
- Я думаю, что тебе и маме лучше – хотя бы на время – перебраться ко мне, в Нейл. Здесь одним вам будет… неуютно. У меня в городе огромный дом. Моему сыну скоро исполнится десять лет, и я уверен, что вы подружитесь. А ещё я продолжу учить тебя тайнам чёрной магии.
Дядя Циммер загадочно улыбнулся и слегка потрепал племянника по голове.
- В память об отце ты должен стать великим колдуном. Таким, каких ещё не бывало в Волшебной Стране.
Киму совсем не хотелось уезжать из Доллингшлосса и расставаться с Клариссой, но он понял, что спорить со взрослыми бесполезно, и обречённо кивнул в ответ.
- Вы правы: так будет лучше, дядя.
В Нейле у Циммера действительно был огромный пятиэтажный дом, обнесенный высоким кирпичным забором. «Как будто никуда и не переезжал, - размышлял Ким. – Здесь также пусто и мрачно. И те же холодные сумерки». Только Клариссы не было… А Цанзер - сын дяди Циммера… Это было сущее наказание.
- Эй, деревенщина. Ну и дурацкий у тебя камзол, - так он поздоровался с Кимом.
- Почему дурацкий? – обиделся мальчик.
- Ты – дурак, и камзол у тебя дурацкий.
Ким пожал плечами и еще больше обиделся. Но это были ещё цветочки.
Цанзер постоянно дразнил и задирал двоюрного брата по любому поводу. Однажды дело дошло даже до драки. Аллонда и Циммер, не разбираясь, кто прав, кто виноват, обвинили во всём Кима и в качестве наказания на шесть часов заперли мальчугана в сыром подвале.
«Ничего, ничего», - не сдавался Ким. – «Через две недели я пойду в школу. Там будет много детей, и я обязательно с кем-нибудь подружусь. Мы будем вместе играть, сможем вместе гулять. Всё будет хорошо!»
Увы, его надеждам не суждено было сбыться. Одноклассники сторонились колдовского ребёнка: дети очень боялись сына ведьмы.
- Да, ну его, - перешёптывались они между собой. – Кто знает, что у него на уме?
- Ага. Обидится – убьёт и не поморщится. Он же колдун, хоть и маленький.
- И мне мама говорила: держись от чёрной магии подальше. Чем дальше, тем лучше.
- Во-во! Отойдём-ка в сторону – Ким идёт.
Когда перед уроком он входил в классную комнату, все игры и разговоры тут же прекращались. В гробовом молчании Ким, насупившись, проходил к последней парте в самом дальнем от окна ряду (за ней никто не хотел сидеть). Про себя он называл такие моменты – «молчаливой пыткой», и, чтобы избежать её, начал по утрам опаздывать в школу, а после переменок старался заходить в класс вместе с учителем, когда все уже расселились, успокоились и приготовились к занятиям.
Одноклассницей Кима была девочка по имени Грейс – внучка волшебницы Ико, жившей в том же городе. Грейс – добрая душа – сочувствовала Киму и очень жалела его, но подойти и подружиться с мальчиком духа у неё не хватало.
- Вдруг на меня начнут коситься, как на него? – поделилась она сомнениями со своей бабушкой.
- А тебе хочется подружиться с ним?
- Я была бы не против. Он такой тихий, спокойный. Очень умный и, мне кажется, добрый… Но этого никто не замечает. И потом, разве ты не будешь против?
- Почему я должна быть против?
- Он - сын ведьмы, и, как говорят, будущий колдун, а ты – добрая волшебница.
- Запомни, девочка, - подняла палец Ико – она всегда так делала, когда хотела объяснить внучке что-то очень-очень важное. – В Волшебной Стране не бывает злых и добрых людей. Их вообще не бывает. Бывают злые и добрые дела, бывают поступки, за которые должно быть стыдно, и поступки, которыми можно гордиться. Лично я считаю, твои одноклассники по отношению к Киму ведут себя далеко не лучшим образом, а твоё желание подружиться с ним – весьма похвально. Пригласи-ка его к нам в пятницу вечером на чашечку чая.
- А он согласится?
- Я уверена, что он не просто согласится, а даже обрадуется. Ведь ты сама говорила, что у него нет друзей.
- Да, это правда. Но как я приглашу его?
- Просто подойди и пригласи.
Грейс так и сделала. Попутно она убедилась, что бабушка, как всегда, оказалась права: Ким настолько обрадовался приглашению, что разнервничался и два раза ломал карандаш в руках, пока пытался записать адрес – бульвар Эдельвейсов, дом 2.
«В гости нельзя идти с пустыми руками», - размышлял мальчик. – «По-хорошему, надо было бы купить какой-нибудь подарок, но…». Карманных денег Киму ни Аллонда, ни, тем более, Циммер не давали.
Может быть, нарвать букет цветов? Это была хорошая мысль, но, к сожалению, зима в городе Нейл наступает очень рано, и в середине сентября цветов в тех краях днём с огнём не сыщешь.
«Стоп! А ведь я же могу их наколдовать», - сообразил Ким. Ему не нравилось изучать магию, но занимался он прилежно и к восьми годам уже многому научился.
В пятницу вечером Ким постучался в дверь дома, где жила волшебница Ико, держа в руках огромный букет из красных, розовых и белых цветов. Как они назывались, мальчик не знал. По правде говоря, он даже не знал, существуют ли вообще такие цветы – ведь он их сам нафантазировал.
Открыв дверь, пожилая волшебница ахнула.
- Какой восхитительный букет! Какие красивые цветы! Просто невероятно! Спасибо, Ким. Заходи, пожалуйста.
Ким робко прошёл в прихожую.
- Судя по этому букету, ты великолепно научился колдовать…
Мальчик испугался.
- Вы… Вы… Вы прогоняете меня?
- Почему ты так подумал? Ах, да, - засмеялась Ико. - Ты - сын ведьмы, а я - добрая волшебница?
Ким судорожно сглотнул. Ему так хотелось остаться в этом тёплом и уютном доме хотя бы ещё на пять минут, так хотелось подружиться с Грейс: сил кивнуть уже не было – вдруг действительно выгонят?
- Поверь мне, - ласково улыбнулась Ико. – Всё это не имеет никакого значения. Эти глупости придумали люди, которые ничего не понимают в магии, и поэтому боятся волшебников и всего того, что с ними связано.
Ким слега успокоился, а Ико тем временем продолжала.
- Я отнюдь не собиралась тебя прогонять. Я очень рада тому, что ты пришёл, и мне очень понравился твой букет. Ну, не стой, как столб - проходи в комнату. Стол уже накрыт, плюшки остывают, а Грейс ждёт тебя не дождётся.
И она легонько подтолкнула мальчика. Впрочем, того и не надо было уговаривать: Ким не вошёл в комнату, а буквально влетел, едва не врезавшись от волнения в дверной косяк. А дальше…
Дальше всё было просто замечательно.
Ико, Грейс и Ким пили вкуснейший грушевый чай с ванильными пышками и черничным вареньем. Потом волшебница показала Киму свой сад, где росли белоснежные лилии, каждый бутон которых по утрам на радость окрестной детворе наполнялся молочным коктейлем. А потом он вместе с Грейс два часа собирал из конструктора замок эльфов. Это был лучший вечер в жизни мальчика!
Набравшись смелости, перед уходом Ким хотел спросить Ико, нельзя ли хотя бы ещё один раз прийти к ней в гости, но волшебница его опередила.
- Ким, я жду тебя через неделю – в следующую пятницу. А если хочешь, приходи прямо завтра. Или в тот день, когда захочешь.
- Завтра, завтра! – запрыгала Грейс.
- Да. Да. Да. Конечно! – сердце Кима от радости забывало биться и прыгало то вправо, то влево, то вверх, то вниз.
Теперь – каждый раз, когда Киму удавалось сбежать от Аллонды и Циммера – он спешил в гости к доброй волшебнице и Грейс, где его неизменно ждал радушный приём. Впрочем, матушка и дядя в последнее время, почти не обращали внимания на мальчика: с раннего утра они запирались в лаборатории на чердаке дома, входить куда детям строжайше запрещалось. Киму это было только на руку.
Однажды - он как раз спешил на бульвар Эдельвейсов - его кто-то окликнул:
- Ким! Ким!
Мальчик огляделся по сторонам. Никого.
- Ким! Посмотри налево и вверх.
В переплетении черных веток старого вяза он заметил какой-то расплывчатый силуэт.
- Ким! Это я – Кларисса. Твоя нянюшка из Доллингшлосса.
- Кларисса! Милая нянюшка! Как хорошо, что ты появилась. Пошли скорее - меня ждут в гости, и я уверен, что и тебе будут рады. И Ико, и Грейс. Они такие добрые и замечательные. Как ты. Вам обязательно надо познакомиться…
- Послушай, Ким, сейчас не время… 
- Но…, – Ким внезапно осёкся. - Но ты же говорила, что не можешь покинуть замок. Как ты оказалась здесь?
- В этом-то всё и дело. Я родилась и выросла в этом городе. Я любила и люблю его всем сердцем и всей душой. Но сейчас над Нейлом нависла смертельная опасность, поэтому я выпросила у Вина Ши разрешение на один час покинуть Доллингшлосс, чтобы прилететь сюда и предупредить тебя. Спеши домой, Ким. Подслушивать нехорошо, но иногда необходимо. Узнай, что задумали Аллонда и Циммер. Узнай и постарайся им помешать. Прощай. Я в тебя верю…
Силуэт Клариссы растворился в вечерней дымке, а обеспокоенный Ким развернулся и побежал домой, перепрыгивая через лужи и кучи палой листвы. Подбежав к воротам и отдышавшись, мальчик пробормотал заклинание невидимости, добавил заклинание бестелесности и просочился сквозь кирпичный забор и каменную стену внутрь дома.
По счастливой случайности Ким сразу же попал в комнату, где находились Аллонда и Циммер. Тёмный маг, завернувшись в коричневый плащ, большими шагами расхаживал по комнате, а ведьма сидела за столом и нервно постукивала пальцами по столешнице. Оба были взволнованы и не заметили Кима, хотя в обычной ситуации заклинания юного волшебника, конечно же, не смогли бы скрыть его от глаз мамы и дядюшки.
- Ну, Аллонда, - потирал руки Циммер. – Всё готово. Наш час пробил. Сегодня мы покажем Нейлу – да что там Нейлу, всей Волшебной Стране – кто настоящий хозяин всего и всех.
- Настоящие хозяева, - поправила брата Аллонда.
- Да-да, ты права, сестрёнка. Мы! Сегодня или никогда. Мы разрушим этот город, сотрём его в порошок. Страх перед нашей силой заставит людей преклоняться перед нами, сделает короля Волшебной Страны нашим покорной слугой. Могущество. Власть. Богатство. Эк-са-ла-ти-ум. Эк-са-ла-ти-ум, - повторил колдун, наслаждаясь каждым слогом, как драгоценными глотками дорогого вина.
Ким оцепенел от ужаса. Он знал, что Эксалатиум – это одно из древнейших заклинаний чёрной магии – заклинание абсолютного разрушения. Оно вызывает тёмные силы из чрева Вселенной, и никакая светлая магия не может им противостоять.
- И всё-таки я беспокоюсь. Получится ли? – нервно закусила губу Аллонда.
Ким думал о том же. Эксалатиум – невероятно сложный ритуал: одно неверное движение, одно неправильное произнесённое слово – и все силы Хаоса обрушиваются на мага, превращая его самого (а не то, что он хотел уничтожить) в прах и пепел.
- Не волнуйся, сестрёнка. Мы с тобой столько раз репетировали. И потом, - Циммер расплылся в злорадной улыбке. – Никто до нас не додумался, как привлечь для этого ритуала тренированных бесов.
- А будут ли мелкие твари слушаться нас?
- Сестрёнка! Ты задаёшь мне этот вопрос уже в десятый раз, и я в десятый раз отвечаю тебе: бесы сделают всё, как надо. Я наложил на них заклятие четырёх колец, и теперь они – послушные овечки в моих руках.
- Но если кто-нибудь захочет освободить их именно в этот момент…
- Не стоит даже думать об этом, - отмахнулся Циммер. – Освободить бесов под силу только тёмному магу, а все наши друзья, едва почуяв, что мы начинаем произносить Эксалатиум, замрут и будут с нетерпением и восторгом ждать окончания этого спектакля.
- Ну, что ж, - вставая, вздохнула Аллонда. – Ты прав: мы, похоже, предусмотрели всё. Поспешим же, брат! Времени до начала лунного затмения остаётся не так уж много.
А как спешил Ким! Он опрометью выскочил из дома и, не обращая ни на что внимания, понёсся к дому волшебницы Ико.
Дверь ему открыла Грейс.
- Ким! Что случилось? Ты похож на…
- Где Ико? Где Ико?! – срываясь на свистящий шёпот, хрипел Ким.
Через пять минут мальчик, сидя в кресле, дрожа и сжимая в руках чашку с ароматным чаем, закончил пересказывать волшебнице всё, что он случайно узнал этим вечером. Ико притихла и расстроено покачала головой.
- Они задумали страшное, Ким. И самое страшное в том, что я не знаю, как им помешать. Светлая магия бессильна против Эксалатиума.
Ким выронил из рук чашку, больно обжёгся горячим чаем, но даже не заметил этого.
- Я! Я знаю! Я знаю как. Я же говорил. Надо освободить бесов.
- Для этого нужно знать чёрную магию, - возразила Ико. – Ты… Ты?!!!
- Да! Я знаю. Я умею. Я никогда не пробовал, но уверен, что у меня получится! Только…
- Что «только»?
- Только не могли бы Вы чуть-чуть мне помочь? – почти шёпотом произнёс Ким.
- С радостью, малыш, но чем я могу помочь тебе? Я не знаю чёрной магии. Она мне противна и ненавистна.
- А Вам и не придётся ничего делать, - поспешил заверить волшебницу мальчик. – Просто встаньте рядом со мной и… держите меня за руку.
- И всё? Разве это поможет?
- Я прошу Вас.
Через минуту они уже стояли до дворе дома, и Ико держала Кима за руку.
- Прости, но я всё-таки не могу понять: зачем ты позвал меня? Мы - светлые маги - берёмся за руки, чтобы объединить энергию и помочь друг другу. Вам – тёмным магам – насколько я знаю, это не к чему: вы же - каждый сам за себя.
- Я прошу, госпожа Ико. Ни о чём не спрашивайте и не бойтесь – я не причиню Вам зла.
- Я и не боюсь, - пожала плечами волшебница. – Просто всё это очень странно.
Прошло полчаса. Становилось зябко и неуютно. Вдруг воздух подёрнулся рябью, явственно запахло серой.
- Бесы, - прошептала Ико.
- Бесы! - уверенно подтвердил Ким. Куда девался щуплый испуганный мальчишка? Почувствовав приближение опасности, Ким напрягся, распрямил плечи, расправил грудь. Его губы превратились в тонкую полоску, а в глазах зажёгся холодный бешеный огонь. Ико не на шутку перепугалась, но не подала виду.
Ким начал колдовать. Пальцы свободной руки сжались в кулак. Ногти вонзились в ладонь. Закапала кровь. Зубы заскрежетали и начали крошиться, а всё тело сотрясалось в причудливых корчах.
Внезапно прогремел гром. Небо вспыхнуло яркими полосами. Они закрутились, слились в одну и молнией ударили прямо в Кима. Мальчик вскрикнул и рухнул, как подкошенный.
- Ким! Ким! – склонилась над ним Ико. Волшебница всё поняла: Ким освободил бесов и принял на себя их смертельный удар, который предназначался для ни в чём неповинного города. Нейл был спасён.
- Ким! Ким! – всхлипывая, продолжала звать Ико.
Вдруг фигура мальчика начала таять, а потом вспыхнула и исчезла. И в тот же миг в темном осеннем небе зажглись и начали переливаться таинственные, но безобидные огни Северного сияния, в которое превратился Ким.

* * *

В Волшебной Стране легенду о Киме рассказывают детям, чтобы объяснить им, откуда появилось Северное сияние. Но мне, дружок, кажется, что смысл этой истории совсем не в этом.
В чём, ты спрашиваешь?
Да в том, что любому человеку очень нужно, чтобы рядом с ним всегда был кто-нибудь, кого можно взять за руку. Просто так. Но всегда. И рядом.
 

Как в Волшебной Стране появились ролики

 



Пикси Перри – Король Волшебной Страны – очень любил зимой … рубить головы своим подданным. Что это такое я написал? Рубить головы? Конечно же, нет! Это, наверное, гремлины у меня из-за спины подглядывали, а потом в шариковую ручку залезли, и всё переврали. Ну, ладно, попробуем начать ещё раз.
Пикси Перри – Король Волшебной Страны – очень любил зимой кататься на коньках. Вот теперь получилось почти так, как я и хотел. Всего лишь три ошибочки.
Во-первых, Перри полюбил кататься на коньках задолго до того, как он стал Королем Волшебной Страны. И даже задолго до того, как он женился на Элли и стал принцем. Правильнее было бы написать: «Писки Перри с самого раннего детства очень любил зимой кататься на коньках». Вот, так уже точнее. Но и здесь есть две ошибочки. Точнее говоря, неточности.
Ведь Перри не только любил, но и очень хорошо умел кататься на коньках. Едва наступала зима, а реки и озёра в Волшебной Стране сковывал лёд, пикси, дрожа от нетерпения, хватал коньки и бежал на каток.
Вжик! Вжик! Вжик!
Несмотря на маленький рост, Перри удавалось обгонять не только всех детей, но и большинство взрослых. Причём делал он это легко и непринужденно.
Разгоряченный и слегка запыхавшийся Король подлетал к берегу реки, где в окружении своих фрейлин стояла Королева, и эффектно тормозил перед ней.
- Дорогая, я ещё немножко потренируюсь и буду готов занять должность королевского скорохода. Ты видела, как я обогнал герцога Аскольди?
- Видела, дорогой. Только должность королевского скорохода тебе занять не удастся.
- Почему?
- Прежде всего, эта должность уже занята – у нас есть великолепный скороход.
- Ну, и что?
- А, во-вторых, ты не можешь стать королевским скороходом, потому что ты – Король. Если станешь скороходом, то перестанешь быть Королём. А как может существовать королевский скороход без Короля? Это будет также нелепо, как копыта без лошади, - улыбалась Королева.
- Да, ну тебя, - отмахивался Перри и ехал кататься дальше.
Пикси умел крутить на льду такие пируэты, что, пока он был Королём, соревнования по фигурному катанию в Волшебной Стране не проводились. Бесполезно: всё равно Перри был бы объявлен чемпионом.
Итак: «Пикси Перри с самого раннего детства очень любил зимой кататься на коньках, и это у него отлично получалось».
Вроде так. Так, да не так. Всё равно одна ошибочка осталась. Малюсенькая, но очень важная.
Дело в том, что Перри любил кататься на коньках не только зимой: он вообще любил кататься на коньках. И хотел бы кататься и зимой, и весной, и летом, и осенью… Но вот получалось у него кататься только зимой, и это его ужасно огорчало.
Как только морозы начинали ослабевать, уступая место весне, Король Волшебной Страны впадал в уныние. Ведь скоро растает лёд, а значит на восемь, а то и на девять месяцев, о катании на коньках можно будет забыть.
- Знаешь, - жаловался он Королеве. – Я бы очень хотел уехать из нашего дворца и поселиться во владениях Снежной Королевы. Там всегда холодно, всегда лежит снег, всюду лёд, а значит круглый год я смогу там кататься на коньках.
- Милый, - возражала Элли. – Я тебе очень сочувствую, но мы не можем покинуть наш дворец и перебраться на далёкий-далёкий север. Ты – Король, а Волшебная Страна не может остаться без Короля.
- Да, ты права, - вздыхал пикси. – Но очень хотелось бы.
Ему так хотелось, что Перри старался кататься до последнего. Когда все уже переставали кататься, опасаясь, что лёд подтаял и может проломиться под коньками, пикси всё ещё катался. Он был маленький и лёгкий, и тонкий весенний лёд вполне выдерживал его вес. И лишь когда у берегов озёр и рек появлялась полоска воды, через которую перешагнуть было невозможно, Перри с сожалением вешал коньки на гвоздик в своём кабинете. До следующей зимы.
- Дорогой, ты неоправданно рискуешь, катаясь весной по тонкому льду, - каждый раз переживала Королева.
- Со мной ничего не может случиться, - успокаивал её Король.
Но однажды всё-таки случилось.
В тот год Перри решил никуда далеко не идти, а напоследок просто покататься вокруг своего замка – благо, крепостные стены были окружены глубоким рвом с водой, которая зимой, разумеется, замерзала. Маленький человечек надел коньки, осторожно пощупал лёд – нет, вроде бы, всё нормально – оттолкнулся и поехал.
Вжик! Вжик! Вжик! Разворот. Пируэт. Прыжок. Бац! Хрясь! Бульк!
Тонкий лёд проломился, и Перри оказался в холоднющей воде.
- На помощь! На помощь! – закричал он.
Пикси умел неплохо плавать, но попробуй проплыть хотя бы вот столечко, когда всё тело сводит от холода, а на ногах коньки, которые тянут ко дну. И они – коньки – совсем не похожи на ласты.
Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если тонущего короля не заметил один из стражников, стоявший на своём посту – на башне замка. Насквозь промокшего и продрогшего Перри вытащили из ледяной воды, завернули в шерстяной плед, напоили горячим отваром из целебных трав и уложили спать.
- Я же тебе говорила, - укоряла Элли супруга.
- Ничего страшного: всё обойдётся. Ап-чхи! Ап-чхи! – раздавалось из-под одеяла.
Королева расстроено покачала головой.
Ночью у Перри поднялась температура, и появился кашель, а утром врач поставил диагноз – воспаление лёгких.
Конечно же, его вылечили, хотя для этого потребовалось больше месяца. И когда осунувшийся, слегка зеленоватый после перенесённой болезни Король поднялся с постели, уже приближался месяц май, а вместе с ним и праздник Белтайн.
Перри просто обожал этот день. Каждый год он ходил на ярмарку фейри, потом от души веселился на торжественном обеде у принцессы эльфов, а затем, посвистывая на любимой дудочке, лихо отплясывал с лепреконами и до потери памяти кружился в хороводах фей. Не стал исключением и этот год.
Нахлобучив - для важности – на голову корону, пикси отправился на празднества. Сначала всё шло, как обычно: шумная ярмарка, не менее шумная пирушка, танцы до упаду. Но ближе к вечеру пикси случайно заметил эльфов. Они не скакали, как ненормальные между гоблинами и брауни, а степенно и торжественно исполняли какой-то медленный загадочный танец чуть поодаль от всеобщего бурного веселья. Перри пригляделся. Благородные кавалеры и изящные дамы легко скользили, едва касаясь земли, как будто на ногах у них были не остроносые туфли, а…
«Коньки!» - осенило писки. – «Ну, да. Они танцуют в воздухе, почти также, как я катаюсь на коньках. Если узнаю их секрет, то смогу весь год, а не только зимой, оттачивать моё мастерство конькобежца и фигуриста!»
Перри поспешил к эльфам.
- Как вам это удаётся?
- Что именно, Ваше Величество?
- Ну, вот так легко скользить по воздуху. Вы придумали воздушные коньки? Поделитесь со мной их секретом. Пожалуйста, прошу вас.
Эльфы недоуменно переглянулись.
- Ваше Величество, мы не изобретали никаких коньков. Любой ребёнок в Волшебной Стране знает наш секрет. Да, и не секрет это вовсе: эльфийская пыль. Благодаря ей, мы можем летать, а можем, как Вы выразились, легко скользить по воздуху.
- Ну, точно! – хлопнул себя по лбу Перри. – Как же это я раньше не догадался! Прошу вас, дайте мне прямо сейчас немножко этой волшебной пыли.
Разумеется, эльфы не могли не выполнить просьбу Короля.
От нетерпения («Вот сейчас, сейчас: Вжик! Вжик! Вжик!») Перри не рассчитал и втёр в подошвы своих башмаков сразу две горсти чудесного средства. Он оттолкнулся от земли, надеясь заскользить в воздухе также легко и свободно, как эльфы, но вместо этого…
В общем, получился… Как бы это сказать?... Конфуз!
Вместо того, чтобы заскользить над землёй, пикси буквально взмыл над ней. Испугался, растерялся, потерял ориентацию, потом потерял равновесие (или сначала равновесие, а потом ориентацию, что впрочем неважно), перевернулся вверх ногами, запутался в своей мантии и камнем рухнул вниз. Сверху на него упала корона. Жалобно звякнула, ударившись о пряжку пояса, и покатилась по земле.
Со стороны всё это выглядело очень смешно. Но фейри, проявляя уважение к Королю, сделали вид, что ничего не заметили, как будто, ничего не произошло. Всё бы и обошлось, но тут захихикали гоблины и заржали тролли. На них зашипели и зашикали, однако было поздно. Перри, едва придя в себя после досадного падения, услышал и хихиканье, и ржанье… Раздосадованный пикси подобрал корону, кое-как поблагодарил эльфов и опрометью бросился к себе во дворец.
Целый месяц он не показывался на людях; даже еженедельные балы отменил: Перри ужасно переживал произошедшее недоразумение. В одиночестве Король бродил по роскошным залам и анфиладам комнат и думал, думал, думал. Чем больше он думал, тем больше ему хотелось придумать что-то такое, что, с одной стороны, позволило бы ему кататься на коньках и весной, и летом, а, с другой стороны, поразило бы всех настолько, что заставило позабыть о досадном происшествии.
И вот в один из дней Перри забрёл в Перламутровый Зал, в котором придворные полотёры только-только натёрли полы самой лучшей мастикой.
- Осторожнее, Ваше Величество! Не поскользнитесь, - предупредил один из слуг.
- А почему это я должен поскользнуться? – неприветливо буркнул Перри.
- Мы только что натёрли полы. Разве Вы не видите, как они блестят? Одно неверное движение, и Вы можете заскользить по ним, как по льду.
- Как по льду? – ахнул пикси.
Он стремглав бросился к себе в спальню, перерыл два или три ящика в комоде и – вот они: носки из тончайшего шёлка, подаренные ему в знак примирения лордом Уитни в день свадьбы с принцессой Элли. Надев носки, Перри поспешил обратно.
Вжик! Вжик! Вжик!
Маленький пикси легко и свободно заскользил по паркету.
- Вот это да! – восхищённо воскликнул он.
Жизнь во дворце вернулась в привычное русло. Король снова был бодр и весел. Утром он занимался государственными делами, а после обеда спешил в Перламутровый Зал.
Вжик! Вжик! Вжик!
Через месяц произошла трагедия. Ну, вообще-то, такое случается довольно часто, и никто никогда не придаёт этому особого значения, но для пикси это была настоящая трагедия: носки порвались! Те самые замечательные носки из тончайшего шёлка.
Поначалу Перри не сильно расстроился и велел немедля послать гонца к лорду Уитни с  вопросом, нельзя ли прислать во дворец ещё одну пару таких же замечательных носок. Не бесплатно, разумеется. Ответ пришёл через день. И вот тогда наш герой понял – случилась трагедия. Лорд Уитни в учтивейших выражениях сообщал своему монарху, что ни о каких деньгах и речи быть не может, но помочь своему Королю, он, увы, не в силах. Эти замечательные носки были семейной реликвией. Они достались ему от пра-пра-пра-пра-прадеда, а где взять вторые такие, Уитни не имеет ни малейшего понятия. Но готов, прямо завтра, отправиться за ними куда-нибудь в поход, если ему выделят из казны пятьдесят лошадей, сто золотых упряжей, две тысячи бутылок лучшего вина, четыре тонны клубничной карамели… Дальше шёл список на восемнадцати страницах.
Опустошать казну Перри не стал. Вместо этого, он перепробовал самые разные варианты: пытался кататься в шерстяных носках, в махровых носках, в обычных носках, в носках с двойной пяткой. Не скользят, и всё! Хоть ты тресни! Видимо, фамильные носки лордов Уитни были чуть-чуть, но волшебными.
Пикси вновь погрузился в уныние. Как же всё-таки летом покататься на коньках? Он ничего не мог придумать.
Однажды утром Перри захандрил настолько, что наотрез отказался после завтрака идти в Тронный Зал разбирать просьбы и жалобы своих подданных.
- Пусть вместо меня сегодня этим займётся Канцлер. Или кто-нибудь из министров, - капризничал Король.
- Ваше Величество, это абсолютно невозможно, - горячо возражал ему Министр Общественного Порядка. – Именно сегодня Вы должны разобраться с великаном-хулиганом.
- С великаном? А почему не с двумя или тремя? Отстаньте от меня. Не хочу никого видеть!
- Ваше Величество, - продолжал настаивать министр. – Этот великан случайно забрёл вчера в столицу и устроил такой кавардак на Базарной площади, что все горожане в один голос требуют примерно наказать негодяя.
Король понял, что ему не отвертеться, и уныло побрёл в Тронный Зал. Приставив к трону специальную лесенку и с трудом взобравшись по ней, Перри махнул рукой.
- Ну, ведите сюда этого Вашего негодяя.
Закованный в цепи, сопровождаемый отрядом гвардейцев великан чуть ли не на четвереньках еле-еле протиснулся в огромные двери Тронного Зала.
- Что натворил, бестолочь ты эдакая?
Великан замычал, зарычал, загудел. Разобрать, что он говорит, было решительно невозможно.
- Ваше Величество, можно мне? – попросил слова Министр Общественного Порядка.
- Валяй, - разрешил Перри. Он, хоть и был Королём, но вёл себя запросто (особенно, когда был не в духе).
- Дело было так, - начал объяснять министр. – По словам очевидцев, вчера этот оболтус примерно в 9 часов утра вышел из леса около хутора Кигнельцебаум и направился по дороге, ведущей в деревню Опраунамбеле, со средней скоростью 15 км/час. В 9 часов 27 минут его заметили около…
- Давай без этих подробностей, - прервал министра Король. – Что он там на Базарной площади-то?
Министр порылся в своих бумагах, нашёл нужное место, прокашлялся и продолжил.
- Он там, на Базарной площади… Ну, жажда его, видимо, начала мучить. Одним махом пятьдесят бидонов кефира выпил.
- Пятьдесят бидонов?- ахнул Король.
- Пятьдесят бидонов, - подтвердил министр. – А когда он их выпил, то сразу же опьянел.
- Как это опьянел?
- Кто их этих дылд-переростков разберёт? Опьянел, и всё. Буянить начал: гусей давить, палатки топтать. Его утихомирить попытались, а он ещё пуще разошёлся. Шест высокий выдернул – начал в носу ковыряться. Козявку достал, выбросил. Она в колодец упала и запечатала его намертво. А потом…
- Что потом?
- Потом он две телеги схватил, с них сено стряхнул, канатом к ступням привязал и начал на них, как на коньках, по всей площади кататься.
- Что? Что? Что? – от изумления Перри чуть не подпрыгнул. – Как ты сказал? Как на коньках?
- Ну, да, - невозмутимо продолжал министр. – Как на коньках. В одну сторону – в другую, в одну сторону – в другую.
Великан закивал и попытался показать. Да только он был в цепи закован – ничего у него не получилось. Головой мотнул, люстру сшиб, на полу растянулся и нос расшиб. В Тронном Зале поднялся переполох. Все бегают, суетятся, кричат, визжат, боятся.
А Король, под шумок, с трона кое-как слез и вприпрыжку к дверям.
- Вы куда, Ваше Величество? – воскликнули министры. – Вы хоть скажите, что нам с великаном-хулиганом делать?
- А, - отмахнулся пикси. – Нашлёпайте его, если сможете, и отпустите восвояси. Лично мне - некогда.
Перепрыгивая через две ступеньки, Перри влетел в мастерскую.
- Где? Где?! Где?!! Где?!!!
Наконец он нашёл дощечку, две верёвочки и четыре колёсика, то есть две дощечки, четыре верёвочки и восемь колёсиков. Полчаса пикси пыхтел и кряхтел. К каждой дощечке он приделал по четыре колесика, привязал дощечки с колёсиками к ботинкам и… выкатился из дворца на настоящих роликовых коньках! Самых первых в Волшебной Стране. Так, собственно говоря, ролики и появились.
Нужно ли говорить, что уже через неделю все жители Волшебной Страны от мала до велика, подражая Королю, забросили свои кареты, повозки, велосипеды и самокаты и начали кататься на роликовых коньках. И так до самой поздней осени. А когда осень закончилась, и наступила зима, они надели настоящие коньки (а самым первым, конечно же, Король Перри), и…
По белому хрустальному льду…
Вжик! Вжик! Вжик!
 

Жемчужина Семи Ветров (легенда о капитане Джеймсе)

 

Как, дружок, ты не знаешь, кто такой капитан Джеймс? Быть того не может! Ну, а что такое «Медуза» тебе известно? Ах, это ты знаешь. И что же это такое? Нет-нет-нет-нет-нет: я отнюдь не имел ввиду противный кусок студня с щупальцами. Да будет тебе известно, что «Медузой» назывался фрегат капитана Джеймса, а сам Джеймс Бормор был самым знаменитым капитаном Волшебной Страны, первым, кому Король присвоил звание «Морского Волка», и первым, кто был награждён Орденом Золотого Альбатроса.
Насколько хорошим капитаном был Джеймс? Слово «хороший» здесь неуместно. Он был великолепным, невероятным, гениальным, непревзойдённым. Нет, всё не то. Что-то я даже не могу придумать, как бы это сказать. Он был… Давай я лучше расскажу тебе одну историю, и тебе всё сразу же станет понятно. Я случайно увидел, как в порту Гель-Гью богато одетый купец размахивал руками и ожесточённо торговался на причале с одним из капитанов.
- Вы хотите пятьдесят золотых, чтобы доставить мой груз в Арнерум? Да это же грабёж среди бела дня! Посмотрите на Ваш корабль! Эта старая посудина того и гляди развалится. Из её парусов давно пора делать рыболовные сети. А якорная цепь? Нет, Вы взгляните: она проржавела так, что уже рассыпается в труху! И Вы просите пятьдесят дукатов? Что за наглость?!! Да любой другой капитан не взял бы больше десяти золотых за этот рейс. Здесь ходу-то два дня. Почему пятьдесят?
Старый моряк выпустил колечко дыма из изогнутой трубки и спокойно ответил:
- Сэр! Я служил юнгой у капитана Джеймса!
Купец ойкнул и сразу отсчитал пятьдесят золотых монет.
Ну, дружок, теперь тебе понятно? Даже тот, кто был на «Медузе» всего лишь юнгой, до сих пор считается в Волшебной Стране одним из самых искусных мореплавателей. А уж сам Джеймс Бормор…
Прошло уже много лет, но все капитаны Волшебной Страны стараются во всём подражать этому удивительному человеку. Та самая изогнутая трубка – которую курил моряк на причале в Гель-Гью – все капитаны курят изогнутые трубки, набивая их ароматным вишнёвым табаком, как это делал капитан Джеймс. И носят такие же тяжеленные кожаные ботфорты, как носил капитан Джеймс. И чёрные треуголки с голубым кантом. И зелёные камзолы с медными пуговицами. А на каждой пуговице – обязательно! – должен быть изображён маленький якорь и три волны. И даже ругаться они стараются также, как ругался Джеймс Бормор.
- Фок-грот-стапель тебе в нос и четыре весла в каждое ухо, карась копчёный!
Но хоть ругайся, хоть одевайся, а стать таким же великим мореходом, как Джеймс, так пока никому и не удалось. Да и, наверное, не удастся.
Джеймс Бормор первым обошёл на своём фрегате все моря и океаны, омывающие Волшебную Страну. Он первым обогнул каждый из многочисленных островов и после этого первым составил точные карты всех заливов и проливов. Именно он научился ходить под парусами против ветра, закладывая галсы, и придумал самые прочные на свете морские узлы, которыми завязывают канаты, и секрет которых известен лишь настоящим морякам. Он изобрёл компас, вещь абсолютно необходимую любому мореплавателю, и в честь капитана Джеймса ту часть стрелки, которая показывает на север, теперь красят в синий цвет, а ту часть стрелки, которая показывает на юг, - в красный, потому что левый глаз у капитана был синий, а правый – красный.
Бормора редко видели на суше, а когда он всё-таки покидал палубу своего фрегата, то всегда надевал сапоги, в подошву которых были запаяны десятки маленьких колёсиков, чтобы и на земле чувствовать морскую качку.
Тебе это кажется забавным, дружок? Это ещё что! Вот когда Джеймс заходил в портовый кабак, то перед ним всегда ставили огромный таз с морской водой и большущий вентилятор. Лопасти пропеллера непрерывно вращались и осыпали капитана дождём мелких солёных брызг.
- Вашим пресным воздухом, крысы сухопутные, дышать невозможно, - жаловался он.
Джеймс Бормор не боялся выходить в море ни в шторм, ни в бурю.
- Подумаешь, - фыркал он. – Волны! Да они всегда есть. Ну, чуть повыше, чуть пониже… Какая разница? Привяжемся получше леерами, и делов-то куча. А ну, не дрейфь! Грот опустить, фок поднять! Лево руля! Не зевай, малёк камбалы, а то чайки утащат! Полный вперёд!
Но удаль удалью, а шутить с океаном никому не позволено: много раз «Медуза» садилась на мель, а иногда даже разбивалась на рифах.
- Фу, ты, какая незадача, - то ли возмущался, то ли удивлялся Джеймс и доставал свой волшебный рожок.
Этот рожок подарили ему давным-давно морские девы. За какие-такие заслуги – неизвестно. Если у Бормора спрашивали об этом, он только кривил губы в хитрющей улыбке и ничего не отвечал. Но рожок был. И был самым, что ни на есть, волшебным. Стоило капитану семь раз прогудеть в него, морские фейри тут же являлись ему на помощь: спасали тонущих матросов, латали бреши во фрегате и приводили корабль в безопасную бухту.
Однажды, когда «Медуза» разбилась почти в хлам на атолле Кюкюкю-Сюсюсю, Лойсон – принцесса морских дев – держа за ноги головой вниз чудом спасённого ей боцмана, не выдержала:
- Джеймс? Не пора ли тебе утихомириться? У меня такое впечатление, что я и мои подданные только и делаем, что вытаскиваем тебя из всяческих передряг. Даже волосы толком расчесать некогда!
- Вот ещё! – закашлялся капитан, но не от смущения, а потому что в этот раз он тоже прилично наглотался воды. – Мне ещё нужно побывать в северной части Жёлтого Океана, и исследовать холодные течения около Осторова Теней, и тёплые – около мыса Вангат, ну знаешь, там недалеко от Хрустального Водопада, и ещё… В общем, куча дел.
- Тогда почему бы тебе не отправиться к Морской Владычице и не попросить у неё Жемчужину Семи Ветров?
- Жемчужину Семи Ветров?
- Ну, да. Тебе она очень пригодилась бы, и нас, глядишь, в покое хоть на время оставил.
- Никогда не слыхал о такой.
- Не мудрено: жемчужина – очень ценная, и Морская Владычица бережёт её, как зеницу ока.
- А что в ней такого ценного? Зачем она мне?
- Эта жемчужина может управлять всеми семью ветрами: Нордом – северным ветром, Зюйдом – южным ветром, восточным ветром – Остом, западным ветром – Вестом, лёгким Бризом, безжалостным и бешеным Ураганом и Штилем, ветром, которого нет.
- Ух, ты! – восхитился Джеймс. – Ушам своим не верю. Да я, да с этой жемчужиной! Только… Разве Морская Владычица отдаст мне такое сокровище? Или украсть? – хищно заблестели глаза капитана.
- Украсть не получится, - покачала головой Лойсон. – Чтобы смертный перехитрил Вина Ши? Быть такого не может!
- Тогда как же?
- Видишь ли, Джеймс, - пояснила морская дева. – Жемчужина Семи Ветров не по праву принадлежит Владычице. Она её украла у ангела Локи, а ангел Локи сам украл её у дрейды Лисбет, а дрейда Лисбет украла её у старого Герцога Дроу…
- Вот они – боги Волшебной Страны, - хмыкнул капитан. – Прямо-таки воровская шайка!
- Ну, это не твоего ума дело, человечишка, - одёрнула Бормора Лойсон. – Тебе надо знать лишь то, что после всех этих краж на Жемчужине Семи Ветров теперь лежит проклятие, и Морская Владычица обязана беспрекословно отдать её тому, кто ответит на три вопроса. Каких? Не знаю, но ты настолько хитрый и умный, что наверняка справишься с испытанием.
- Это-то да, - почесал бороду капитан Джеймс. – А вот как мне добраться до Морской Владычицы? Я уж столько морей и океанов избороздил, а ни разу с ней не встретился.
- Легче лёгкого. Тебе нужно всего лишь построить плот из семи брёвен, заплыть на своём фрегате подальше от берега, остаться на плоту, и… Добро пожаловать к Владычице Морей!
- А каких брёвен?
- Вот этого я, к сожалению, не знаю. Я точно знаю, что брёвен должно быть семь. Я знаю, что каждое из брёвен должно быть связано с морем, чтобы Морской Царице было приятно. Но какими именно должны быть эти брёвна – мне, увы, неизвестно.
Капитан Джеймс крепко задумался: он очень хотел добраться до Морской Владычицы и получить заветную Жемчужину Семи Ветров. Семь месяцев он думал, семь недель прикидывал, потом ещё семь дней размышлял и наконец решил попробовать. Как говорится, попытка – не пытка, а жираф – не улитка.
Два первых бревна капитан основательно просмолил, как смолят доски, которыми обшивают корабли, чтобы солёная вода не разъела дерево. Два других бревна капитан как следует просолил – что больше связано с морем, чем морская соль? Ещё два бревна капитан отварил. Нет, дружок, не в супе – он же не был огром, в конце концов. Джеймс отварил два бревна в молоке, чтобы они стали беловато-серыми, как любимые питомцы Морской Владычицы – барашки, украшающие гребни волн. А вот седьмое – центральное – бревно плота капитан решил сделать особенным и покрасил его золотой краской, потому что никогда в жизни не видел ничего более красивого, чем лунная дорожка, манящая ночью в бескрайние морские просторы.
В тот же день, когда брёвна были связаны прочным канатом, «Медуза» отправилась в путь. Насколько далеко нужно отплыть от берега, Джеймс не знал и рассудил, что путешествие должно продолжаться семь дней (уж очень многое сходилось: Жемчужина Семи Ветров, плот из семи брёвен). И он оказался абсолютно прав! Стоило ему спустить плот на воду, спрыгнуть на него и оттолкнуться шестом от своего фрегата, внезапно появился огромный осьминог, вытянул длинное щупальце и утащил капитана в морскую пучину. Экипаж «Медузы», видевший всё это, ахнуть не успел.
Впрочем, как и сам Джеймс. Одно мгновение – и он уже во дворце Морской Владычицы.
Великолепие тронного зала настолько поразило видавшего виды мореплавателя, что он буквально разинул рот и даже не задумался, как это ему удаётся дышать под водой? В перламутровых зеркалах многократно отражались янтарные колонны, увитые гирляндами чёрного жемчуга. Огоньки рыб-удильщиков мерцали над двумя шеренгами морских коньков, замерших по стойке «смирно» вдоль ковровой дорожки из бордовых водорослей, ведущей к гигантскому кораллу. Там в окружении своих охранников – белых акул – на троне, представлявшим из себя причудливую раковину, восседала Морская Владычица. Её одежда переливалась серебряными и золотыми чешуйками, а пышную причёску венчала корона, между зубцами которой извивались морские змеи – мурены.
- Я знаю, зачем ты явился ко мне, Джеймс Бормор.
- Ваше Величество…
Морская Владычица недовольно поморщилась и жестом приказала капитану замолчать.
- Не будем терять время. Ты достоин того, чтобы получить Жемчужину Семи Ветров. Если, конечно, ответишь на три моих вопроса, - с лёгкой усмешкой добавила она. – Начнём?
- Да, Ваше Величество.
- Итак, смотри, - Морская Владычица взмахнула рукой, и в дальнем конце зала открылась потайная дверь. – Это – моя сокровищница. Там – один за другим – стоят семьдесят семь ларцов. В одном из них – Жемчужина. Знаешь в каком?
- Нет, Ваше Величество.
- В том по счёту, сколько мурен украшает мою корону. Пересчитай моих милых змеек и покажи мне тот самый ларец. У тебя одна попытка. Ошибёшься – тут же окажешься на «Медузе» с пустыми руками. А прийти ещё раз за Жемчужиной уже не сможешь.
Джеймс нервно сглотнул и начал пересчитывать мурен. Пустое! Змеи непрерывно двигались, самым немыслимым образом изгибались и время от времени злобно шипели на капитана. А того аж пот прошиб: вот так – сломаться на самом первом вопросе. Ну, уж нет. «А может их семь?» - подумал Джеймс. – «Семь ветров, семь брёвен, семь дней в пути. Нет, не стоит рисковать. Надо что-то придумать!»
А змеи всё шипели и шипели на него, открывая пасти и показывая мелкие острые зубы.
- У, противные, - прошептал капитан. – Фок-грот-стапель вам в нос и четыре весла в каждое ухо!
И вдруг он так разозлился, что сам зашипел на мурен. От удивления – ведь на них никто никогда не шипел – змеи замерли и недоумённо уставились на Джеймса. А тому только того и надо было. Раз-два-три-четыре-пять… В короне Морской Владычицы оказалось семнадцать мурен.
Бормор гордо прошёл в сокровищницу и указал на семнадцатый ларец.
- Я думаю, Ваше Величество, что Жемчужина Семи Ветров лежит именно здесь.
- Это так, - кивнула Морская Владычица. – Но сможешь ли ты ответить на второй вопрос? Если да – шкатулка откроется, если нет – увы, ты покинешь мой дворец.
- Я готов, - приободрился капитан.
- Тогда слушай. Этот ларец подарила мне моя двоюрная сестра. Как её зовут?
Джеймс крякнул от изумления. Ишь ты! Ну и задачка! Честно говоря, он даже и слыхом не слыхивал, что у Морской Владычицы есть сёстры.
- Ладно-ладно, - рассмеялась повелительница морей и океанов. – Я, так и быть, дам тебе одну подсказку. В её дворце нет ни запада, ни востока, а куда ни пойди, всегда будешь двигаться на юг.
«Ничего себе подсказочка», - растерялся капитан. – «Нет ни запада, ни востока. Как это так? Они же везде есть! А всегда на юг… всегда на юг… Да!»
- Ваша кузина живёт на Северном полюсе: там нет ни запада, ни востока, и двигаясь в любую сторону всегда идёшь на юг. А величают Вашу кузину – Снежной Королевой.
- Ты очень догадлив, Джеймс Бормор, - похвалила его Морская Владычица. – Можешь открыть ларец.
Капитан едва коснулся крышки ларца, и она сразу же поднялась. Внутри на голубом бархате сияла огромная жемчужина. От неё просто веяло волшебством и древней магией. Никакого сомнения, это именно она – Жемчужина Семи Ветров. Джеймс протянул руку, но тут же отдёрнул – в пальцы вонзились сотни раскалённых иголок.
- А вот взять её, Джеймс Бормор, - торжественно объявила Морская Владычица. – Ты сможешь, если правильно ответишь на мой третий вопрос. Два первых, не скрою, были сложными, третий будет простым.
Капитан довольно потёр руки.
- Давай-давай-давай.
- Какого цвета море?
- Синее! Это же любой ребёнок знает!
- Ты уверен?
- Постой, - задумался Джеймс. – А ещё оно бывает бирюзовым, и изумрудным, а иногда - зелёным, перед штормом – серо-стальным, а в шторм - пепельным и иссиня-черным.
- Мне нужен ответ в одно слово, - потребовала Морская Владычица.
Джеймс хотел что-то сказать, но вместо этого только беззвучно открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.
Прошло много-много лет, но до сих пор знаменитый капитан сидит в растерянности перед открытым ларцом в сокровищнице Морской Владычицы и думает, какого же цвета море.
Вот так, дружок. Что у нас, что в Волшебной Стране, сложные вещи и сложные вопросы кажутся сложными, пока ты не начнёшь искать ответ, а потом они сами по себе становятся очень простыми. А те, которые кажутся простыми, на самом деле, такие сложные, что на их решение может не хватить и всей жизни.
Какой бы длинной она ни была.
 

Как в Волшебной Стране появились пальмы

Эта сказка была придумана моей дочерью - Анной Марией Луизой - и написана в соавторстве с ней. Мне ещё никогда не было так приятно работать над текстом.

 

Кро и Фро – два братца-хулиганца – были не только балагурами, непоседами, чёрти чем и оглоедами, они ещё были сладкоежками. На самом деле, таких, как они, в Волшебной Стране называют не просто сладкоежками, а тонтортамамами, что в переводе на наш язык означает «тот, кто может за один присест съесть тысячу тортов, и у него ничего не слипнется». Ты представляешь, тысячу тортов! Вот ты бы, дружок, так смог? О, то-то же… А Кро и Фро запросто. Ну, насчёт тысячи тортов, не буду врать, не знаю, но однажды эта парочка пришла в самую большую столичную кондитерскую и за один вечер умяла девятьсот пятьдесят шесть тортов. Они бы ещё съели, только торты закончились – и не только в этой кондитерской, но и во всех кафе и ресторанах. И не только в столице Волшебной Страны, но и в пяти окрестных городах, в семи окрестных хуторах, и во всех окрестных деревнях. С горя Кро и Фро закусили двумя тысячами эклеров и слопали четыре тысячи безе. Именно после этого случая Кро избрали Почётным Председателем Общества Сладкоежек, а Фро – Понечётным Председателем. Один день – по чётным числам – Кро, а другой день – по нечётным числам – Фро. И справедливо, и удобно. Когда же в Волшебной Стране нашёлся другой – более достойный – тонтортамам, который вообще только одними шоколадками и кремовыми корзиночками питался, Кро и Фро с чувством глубочайшего уважения и восхищения передали ему Председательский белый колпак и Председательскую большую ложку. Но и после этого братья всегда оставались желанными гостями на любом заседании Общества Сладкоежек.
А вот в Карамельном Городе ни Кро, ни Фро желанными гостями никогда не были. Жители Зефирного Острова раз и навсегда решили ни одного тонтортамама на пушечный выстрел к побережью не подпускать. Но не из вредности, а потому что за свою родину очень сильно боялись. А как не бояться, если в Карамельном Городе, как ты помнишь, дружок, всё такое вкусное, всё такое кондитерское: даже тротуары из пастилы сделаны. Если бы хоть один сладкоежка туда пробрался, то уже горожанам несладко пришлось. А если бы двое или трое сладкоежек на остров проникли, то это было бы, как цунами, пожар и торнадо, причём сразу и вместе: ведь тонтортамамы и крепостные стены сгрызли бы, и светофоры бы съели, и крыши с домов слизали.
Но Кро и Фро были самыми настойчивыми и самыми хитрыми сладкоежками Волшебной Страны. Раз уж им какая-нибудь блажь в голову приходила, то они всеми правдами и неправдами своего добивались. Вот и с Зефирным Островом так получилось: как-то раз вечером братьям так вдруг захотелось туда попасть, что с тех пор только об этом и думали. И нашли способ, как всех перехитрить. Подговорили одного бесшабашного капитана, наняли его баркас: отправились в путешествие.
Братья рассчитали время отправления так, чтобы добраться до заветной цели ближе к вечеру. И не спроста.
Когда недалеко от берега их лодку остановил катер пограничников, то Кро оделся в длинный-предлинный чёрный плащ, нахлобучил широкополую чёрную шляпу, надвинул её на глаза и забрался на плечи Фро. Пограничники на палубу баркаса прошли, с капитаном поздоровались, всё осмотрели, всё обыскали, ничего подозрительного не нашли и напоследок решили у незнакомца поинтересоваться: а Вы, мол, кто такой?
- Я – Кро из Волшебной Страны, - честно признался Кро.
- Кро? – насторожился Главный Пограничник.
- Кро, - подтвердил Кро. – Собственной персоной.
- У меня есть информация, - продолжает Главный Пограничник. – Что некто Кро – это очень опасный тонтортамам. А сладкоежкам на наш остров нельзя.
- Это очень правильно, господин Главный Пограничник, - отвечает Кро. – Уму непостижимо, сколько бед эти сладкоежки у вас натворили бы. Только меня Вы можете пропустить: я – совсем не тот Кро.
- Не тот?
- Совсем не тот, и ни вот столечки. Того Кро я знаю. Мы с ним просто тёзки, а я даже внешне на него не похож. Тот Кро – маленький, а я – хоть и невысокий – но вполне нормального роста.
Главный Пограничник кивнул.
- А, во-вторых, - уверенно продолжает хитрый фейри. – Вы же знаете, что Кро всегда вместе со своим братом путешествует: таким же маленьким, нагленьким, гаденьким. Его… его… его…, вроде, Фро зовут…
Тут Фро, на плечах которого Кро стоял, разозлился и пыхтеть начал.
- Вы уж простите, господин Главный Пограничник. Это у меня в животе забурчало, - объясняет Кро. – Ну, так вот: я, как Вы видите, один-одинёшенек, и никакого второго, такого же, как я, со мной рядом нет.
Главный Пограничник ещё раз внимательно всё осмотрел, никакого подвоха в темноте не углядел и со спокойной совестью пропустил Кро и Фро на Зефирный Остров.
Как только наши герои высадились на берег, Фро первым делом как следует отмутузил брата за то, что Кро обозвал его нагленьким и гаденьким. Кро в долгу не остался и тоже две оплеухи брату отвесил. После этого они поняли, что сильно проголодались, поэтому помирились, снова подружились и стали вместе думать, чем бы подкрепиться. К несчастью (или счастью?) капитан баркаса высадил их на пустынном пляже в Южной бухте. Под ногами скрипел и хрустел сахарный песок (чем же ещё мог быть покрыт пляж на Зефирном Острове), а больше ничего съедобного поблизости видно не было.
Кро и Фро зачерпнули по две горсти сахарного песка, пожевали, почмокали. И вкусно, и сладко, только много его не съешь, ещё чего-нибудь хочется. Марципановые ракушки, попадавшиеся на берегу, были слишком твёрдыми. Засахаренные орешки, которые на том пляже были вместо камешков, Кро и Фро особо не любили. Как же поужинать? Братья так надеялись, что на Зефирном Острове вдоволь наедятся сладкого, что никакой провизии с собой не захватили.
И вдруг Фро заметил в отдалении какие-то высокие деревья.
- Слушай, - толкнул он брата локтём в бок. – Пойдём-посмотрим, может на них что-нибудь съедобное растёт. Плюшки с джемом или ватрушки с изюмом?
Но ни плюшек, ни ватрушек на деревьях не оказалось. Вместо них под широкими зелёными листьями висели гроздьями какие-то жёлтые плоды, напоминающие толстые изогнутые карандаши. Это были бананы. Но ни Кро, ни Фро этого не знали, так как нигде в Волшебной Стране (кроме как на Зефирном Острове) банановые пальмы не росли, и братья их никогда до сих пор не видели.
- Может камнем запустить – сбить попробовать? – задумался Кро.
- Ну, давай что ли, - почесал затылок Фро. – Высоко только.
Кро подобрал камень, взвесил его в руке, прицелился, кинул. Мимо! Одно дело звёзды по небу, где ни попадя, раскидывать, а другое дело – точно в цель попасть.
- Слабак, - Фро презрительно сплюнул сквозь зубы. – Смотри – учись.
Теперь Фро подобрал камень, взвесил его в руке, прицелился, кинул. Ай! Камень описал в воздухе красивую дугу, попал в толстый ствол пальмы, отскочил от него, как резиновый мячик, и угодил Кро точно в лоб.
- Ах, ты, - разъярился Кро и, размахивая кулаками, бросился на брата. Тот быстро прикинул, что к чему, и решил в драку не ввязываться, а пустился в бегство. Только куда же убежишь, где спрячешься на пляже? Вот Фро и обхватил руками и ногами ствол дерева, а потом ловко, как обезьянка, забрался на самую верхушку.
- Эй, - крикнул он Кро. – Я же говорил – достану!
И тут же отгыз от дерева и сбросил вниз большущую гроздь бананов.
Кро оторвал один из них, аккуратно очистил, осторожно попробовал и…
- Давай! Отгрызай – кидай ещё! – завопил он брату. – Это - объедение просто!
Всю неделю, пока к Зефирному Острову снова не причалил капитан баркаса, с которым они договорились, чтобы через семь дней их забрали, братья, забыв о тортах, карамелях, ирисках и барбарисках, питались только бананами. Уж так они им понравились. Фро и Кро ели их просто так, варили из них суп, запекали в углях, как картошку, тушили, жарили. Как ни приготовишь, вкусно – просто пальчики оближешь. На борт судёнышка, несмотря на протесты капитана, Кро и Фро погрузили столько бананов, что ещё чуть-чуть и лодка бы утонула. Еле-еле добрались путешественники до берегов Волшебной Страны. Правда, к концу пути капитану стало полегче – бо(/)льшую часть бананов братья, пока плыли, схомячили. Но килограммов сто с собой привезли.
А когда домой вернулись, стали думать: что же делать? Сильнее всего Кро и Фро хотели съесть все эти бананы прямо сейчас. Но тогда их вообще не останется – хоть лапу соси. Есть понемножку? Испортиться могут. Вот если бы придумать, как эти бананы размножить, чтобы и сейчас вдоволь наесться, и завтра было бы чем полакомиться.
- Кро, - говорит Фро. – А как эти бананы размножаются?
- А шут их знает, - пожал плечами Кро.
- Может сами по себе?
- А где ты видел, чтобы фрукты сами по себе размножались?
- Ну, - задумался Фро. – Например, бешеные яблоки. Слушай, а вдруг нам повезло, и мы не простые бананы привезли, а бешеные? Посмотрим?
Братья аккуратно сложили все несъеденные бананы на стол и стали внимательно наблюдать. Прошёл час, другой – ничего не происходит. Кро и Фро решили, что они, может, бананам мешают и надо отойти подальше. Окно открыли – лучше видно будет, в дальнем углу сада под кустом спрятались; в бинокли теперь наблюдают. Час зыркают, два зыркают – бананы, как лежали, так и лежат. Братья приуныли.
- Ну какие же мы дураки, - внезапно оживился Фро. – Бананы – фрукты редкие, изысканные. Они же - не кролики, чтобы днём размножаться. Они, наверняка, только ночью, пока никто не видит.
Вскоре стемнело. Кро и Фро принесли из дома тёплые пледы, завернулись в них, сидят под кустом, ждут. К утру холодно стало, у братьев зуб на зуб не попадает. Ничего, ради того, чтобы бананы размножились, решили потерпеть, но с первыми лучами солнца наперегонки бросились в комнату. Носами хлюпают (ночью простудились), бананы считают. Считают-считают, считают-считают. Два раза пересчитали, три раза перепроверили: ни одного – даже самого маленького бананчика – не прибавилось.
- Нет, - говорит Кро. – Так, братец, ничего не получится. Насморк мы уже подхватили, можно, конечно, ещё и ангину попробовать заработать, но бананов, чувствуется, у нас с тобой от этого больше не станет.
- Твоя правда, - соглашается Фро. – А что же тогда нам делать?
- Давай рассуждать ло-ги-чес-ки, - важно поднял палец Кро.
- Давай.
- Бананы мы с тобой где достали?
- На Зефирном Острове.
- Правильно. Но мы же их не из земли выкопали?
- Нет, конечно. С этих – как это? – пальм пообрывали.
- Вот! А как они на пальмах появились?
- Ну, не знаю… Развесил их кто-нибудь там.
- Развесил, - передразнил Кро Фро. – Дурында ты фейрическая. Кто же их там для нас развешивал? Кому охота была по деревьям лазить? Выросли они на пальмах. Вы-рос-ли.
- Точно! – охнул Фро. – Ну и голова у тебя, братец. Тебе не в хулиганы, а в академики идти.
Кро отмахнулся и сделал вид, что пропустил комплимент мимо ушей.
- А раз так, - важно продолжал он. – То мы должны сделать пальму. На ней вырастут новые бананы, и наша проблема разрешится сама собой.
Фро от радости по всему дому забегал, в ладоши захлопал. Бегает и кричит:
- Делаем пальму! Делаем пальму!
Потом остановился и спрашивает:
- А как её делать-то?
Кро ничего не ответил. Взял карандаш, точилку, линейку, ластик, большой лист бумаги и заперся в мансарде под крышей. Целый день не выходил: не завтракал, не обедал, не ужинал. Только вечером спустился вниз за свечкой и новым карандашом. Фро его на кухне ждал-ждал и не заметил, как заснул. Утром просыпается, глядь, перед ним Кро стоит. Рот до ушей, хоть завязочки пришей, а в руках держит тот самый большой лист бумаги, весь изрисованный, а сверху надпись: «ЧЫРТОЖ ПАЛМИ».
- И что это такое? – недоверчиво спрашивает Фро.
- Читать что ли разучился? Это – чертёж, то есть план, по которому мы пальму сделаем.
Фро затылок почесал, чертёж изучил, даже понюхал. Потом говорит:
- Знаешь что, братец: я в этих чёртах и ежах плохо разбираюсь. Ты, давай, начинай делать, а я тебе лучше помогать буду.
На том и порешили.
Сначала Кро послал Фро по всему двору собирать щепочки и палочки, а сам взял небольшое круглое брёвнышко и один его конец закопал в горшок с землёй. Когда Фро щепочки-палочки принёс, Кро их со всех сторон на брёвнышко наклеил, а сверху пять листьев лопуха воткнул. Отошёл – полюбовался на своё творение. Ну, ни дать ни взять: настоящая пальма.
Стали братья за «деревом» ухаживать: поливают, землю в горшке рыхлят. Бананов ждут. А «пальма» как-то особо расти и не хочет: щепочки со «ствола» отваливаться начали, листья завяли. Фро рукой махнул.
- Бесполезно всё это.
- А ты что предлагаешь? – огрызнулся Кро.
- Я предлагаю научиться самим бананы делать. Без всяких твоих пальм.
Кро только пальцем у виска покрутил, а Фро пошёл в мастерскую, взял брусок, вырезал из него что-то очень на банан похожее, облизал, в сахарный песок обмакнул, жёлтой бумагой обклеил и брату принёс.
- Вот! Банан! Так и быть, пробуй первым.
Надо сказать, что внешне творение Фро очень походило на настоящий спелый банан, поэтому Кро не дал себя долго уговаривать, быстренько «банан» очистил и откусить попытался.
Кхр!
Это передний зуб у Кро треснул и на две части разломился, а «банану» хоть бы хны.
- Дай сюда! – завопил Фро. Завопил он не потому, что за «банан» испугался, а потому, что Кро как раз этим «бананом» замахнулся и явно хотел во Фро запустить. – Дай сюда! Я всё понял!
- И што ше ты понял? – злобно прошепелявил Кро.
- Я понял, что с бананом не так – он не созрел!
- Как не созрел?
- Ну, так: не созрел. Поэтому и жёсткий.
- А как же ему созреть?
- Как бананы созревают: ему на дереве надо повисеть.
Фро быстренько новый «банан» сделал, и братья начали искать, куда же его подвесить. Смотрят – огромный дуб стоит.
- Во, - говорит Фро. – Повесим его сюда: дуб – дерево крепкое, точно выдержит.
Подвязали «банан» к ветке, сидят, снова ждут. Но уже не вдвоём: все эльфы, зайцы, бэньши, и дятлы собрались. Тоже сидят-смотрят: виданное ли дело – среди желудей «банан» болтается. Через два дня Фро говорит:
- Наверное, созрел. Попробуем?
Кро кивнул.
Сняли «банан» с дуба. Очистили. Передними зубами решили больше не рисковать: коренными по кусочку отгрызли. Жуют-причмокивают.
- Нет, - говорит Кро. – Жестковат, и вкус не тот.
- Не созрел ещё, - соглашается Фро. И вдруг схватился за живот.
- Ты что, брат? – испугался Кро. И сам чувствует, как в животе начинает что-то щемить, колоть и буртыхляться.
Три дня пролежали с больными животами. А всё потому, что Фро сделал «банан» не из берёзы, сосны или осины, а из грустного дерева. Оно было такое грустное, такое расстроенное, что сразу вызвало расстройство желудка. Но Фро по-другому решил:
- Мы не на то дерево банан повесили – вот он и не созрел.
- А на какое надо было?
- На пальму, конечно же.
- А разве у нас есть пальма?
- Ну, пальма – не пальма, а ты там какую-то штуку соорудил. На неё и прицепим.
В общем, Фро третий «банан» смастерил, а Кро свежие лопухи к пальме присобачил. «Банан» повесили и решили лечь спать – авось, к утру созреет.
Посреди ночи Кро проснулся и думает: «А вдруг банан опять не созреет? Опять мучиться? В первый раз зуб сломал, во второй раз живот разболелся, теперь – что? – нога отвалится? Повешу-ка я лучше на свою пальму настоящий банан. Их у нас от этого, конечно, не прибавится, но здоровье - дороже». Так и сделал, и снова спать лёг.
А «пальме» из щепочек и палочек так понравилось, что на ней висит большой, жёлтый, спелый банан, что она подумала-подумала и превратилась в настоящую. И утром на ней, к неописуемой радости Кро и Фро, появились две грозди маленьких, зелёных, но вполне всамделешных бананов.
Вот так пальмы в Волшебной Стране и появились.
А то, что сейчас на них иногда растут огурцы, баклажаны и птеродактили, к этому ни Фро, ни Кро не имеют никакого отношения. Это как-то само собой получилось.
В Волшебной Стране и не такое бывает!
 

Сказка о кошке в лукошке

 

Киссенджеру
Ты был не только лучшим, но и настоящим

Когда Злате Шенли исполнилось семнадцать лет, она решила поступить в Университет. Её родители – лорд Алан и леди Дью, разумеется, одобрили это решение, и, тем более разумеется, они тут же начали спорить: на каком факультете должна учиться их дочь.
- Злата должна поступить на факультет, где готовят будущих Министров. Двух мнений тут быть не может, - заявил лорд Алан. – Наша дочь – наследница лордов Шенли!
- Ну и что? – искренне удивилась леди Дью.
- Как это что?! Неужели ты не понимаешь?? – возмутился лорд Алан.
- Нет, - честно призналась леди Дью.
- Мы – Шенли, испокон веков были среди приближенных Короля, помогая ему управлять Волшебной Страной.
- Ой, - сказала леди Дью.
- Наша Злата, когда закончит Университет, сможет стать Министром развлечений или Министром по делам изготовления малиновой жевательной резинки, - размечтался лорд Алан. – Или, чем чёрт не шутит, даже Министром по организации полетов воздушных шариков.
- Насколько я знаю, знаменитый волшебник - Повелитель Воздушных Шариков неплохо справляется со своими обязанностями, и никакой такой министр не нужен.
- Но Министерство-то такое есть!
- Мало ли что у нас в Волшебной Стране есть, - отмахнулась леди Дью. – У нас и коровы с крыльями встречаются, и ватрушки с пирогами, и лягушки с рогами. Ты бы так и сказал: «хочу, мол, чтобы моя единственная и любимая дочь Злата стала  рогатой лягушкой с красной попой»!
Лорд Алан недоумённо поднял правую бровь.
- Потому что Королю от твоих министров пользы, как от лягушек с рогами, - пояснила леди Дью. – А попы у них красные из-за того, что они делать ничего не умеют и не хотят, а только в своих кабинетах штаны целыми днями протирают. Пусть Злата лучше поступит на факультет, где учат Домоводству.
Тут настала очередь лорда Алана.
- Домоводству?! Достойное занятие для наследницы рода Шенли. Домо-водство! Она что будет дома водить? Представляю себе эту картинку: «Домик, дорогой, доброе утро! Просыпайся и давай ручку: я отведу тебя в туалет, чтобы ты пописал, и в ванную, чтобы ты умылся. А теперь давай ручку, и я отведу тебя позавтракать. Всё съел? Умница. Давай ручку – я веду тебя в школу. А после школы мы пойдём в зоопарк, а после зоопарка – в кружок пения». Нам в Волшебной Стране только поющих домов не хватало, - раздражённо фыркнул отец семейства.
- Перестань издеваться! Ты прекрасно знаешь, что домоводство – это не искусство водить дома, а искусство управлять домом.
- Тоже мне искусство!
- Хорошо, - согласилась леди Дью. – Я сейчас же забуду всё, чему меня учили на факультете Домоводства, и начну приводить наш замок в порядок. Во-первых, я закажу нашему повару на обед салат из очень полезных отварных медуз, протёртый суп из цветной капусты с рыбьим жиром и паровые морковные котлетки. И ты ТОЖЕ будешь это ЕСТЬ!
- Но… - попытался возразить лорд Алан.
- А после этого, я разбужу брауни и договорюсь с ними, чтобы ближайшей ночью вся твоя коллекция фамильного оружия была перекрашена в розовый цвет. С голубенькими цветочками и сиреневыми бантиками!
- Бантиками?!!! – поперхнулся лорд Алан. – Знаешь что, дорогая... Поскольку мы несколько, ну, не сходимся во взглядах… Почему бы нам не посоветоваться с фейри? Они просто обожают Злату, и я уверен, что ничего плохого не предложат.
Маленький народец принял самое горячее участие в обсуждении. Идеи сыпались одна за другой.
- Моя воспитанница может стать звездой факультета Изящных Искусств, - уверенно заявил эльф Аррениус. – Она уже знает семь законов Красоты, девять принципов Гармонии и все девятьсот семьдесят пять оттенков  зелёного цвета.
- Да, это было бы замечательно, - поддержала своего подданного Майя – принцесса эльфов. – Тем более что на этом факультете у неё будет прекрасный выбор: кафедра Цветочных Венков и Орнаментов, кафедра Утренней Дымки, кафедра Фруктовых Ароматов, кафедра Вечерних Теней.
- Возможно это не совсем то, что ей нужно, - усомнился Великий Герцог Тёмных Эльфов. – Злата, как всем известно, с самого раннего детства питает страсть к рискованным путешествиям. Факультет Боевой Магии – вот что будет ей хорошим подспорьем по жизни.
- Да, но все её приключения были связаны в основном с Подземным Миром, - вмешался гном Белхут Робсверн. – Почему бы Злате не поступить на факультет Геологии? Мой народ поможет ей стать лучшим исследователем недр Волшебной Страны.
- Мне кажется, любая наука – это очень скучно для молодой и красивой девушки, - перебил Белхута Кро.
- Ооооочень скучно - закивал Фро. – А скажите, в этом вашем Уси-вер-ни-тете нет ли факультете Мелких Жуликов? Мы с Кро за неделю подготовили бы Злату к экзаменам.
- Такой «факультете» есть не в «Уси-вер-ни-тете», а в городской тюрьме! - передразнила братцев-хулиганцев Фрида Робсверн – жена гнома Белхута. – И вместо парт там одиночные камеры и решётки на окнах.
Кро и Фро испуганно вжали головы в плечи.
- Лично моё мнение, - продолжала Фрида. – Злате нужно поступать на Медицинский факультет. Это достойная и уважаемая профессия.
С этим заявлением никто особо спорить не стал: все собравшиеся знали, что гномка была самой знаменитой целительницей среди пещерных жителей. Тем не менее, ни один из предложенных вариантов не получил всеобщего одобрения, и тогда слово взяла дрейда Марген.
- А почему бы нам не спросить у самой Златы, где она хочет учиться?
- Благодарю Вас, уважаемая Вина Ши, - поклонилась молодая Шенли, скромно сидевшая до этого на табуретке в углу комнаты. – Спасибо большое, милые фейри, за ваши предложения. Они все – просто замечательные. Честное слово. Спасибо вам всем ещё раз. Я никого не хочу обидеть, но больше всего мне по душе пришлась идея о Медицинском факультете.
Фрида Робсверн толкнула супруга локтем и радостно запыхтела.
- С одной лишь поправкой. Я хотела бы стать не врачом, а ветеринаром, и лечить не людей, а помогать зверушкам и птицам.
- Это прекрасный выбор! – в один голос воскликнули дрейда Марген и леди Дью.
- Ну, может быть, со временем моя дочка всё-таки станет Министром по удалению молочных зубов у драконов? - разочаровано промямлил лорд Алан.
В начале сентября Злата Шенли блестяще поступила на Ветеринарный факультет столичного Университета, получив пятерки на всех экзаменах (хотя, если быть точнее, семь пятерок и одну шестерку – так поразили старенького профессора ее познания в ботанике).
Как она училась? Да почти непрерывно. В шесть утра Злата уже сидела в библиотеке, потом лекции, потом семинары (это – как уроки в школе, только гораздо сложнее), а из лаборатории она уходила ближе к полуночи, незлобно переругиваясь с местными брауни, которым давно пора было приниматься за уборку. И так семь дней в неделю. Только на большие праздники выбираясь навестить родителей и отоспаться в фамильном замке. И снова – в Университет. Как она училась? Подожди, дружок, я же только что ответил тебе на этот вопрос. Ах, ты спрашиваешь не об этом, а о том, каковы были её успехи. Вот оно что! Оценка «блестяще» здесь не подходит – для этого нужно какое-то другое слово, посильнее… Но вот какое – я что-то придумать не могу. Ведь Злата бесспорно была лучшей студенткой! И не просто самой лучшей, а самой-самой лучшей. Ведь самые лучшие студенты получают именные стипендии, а Злата получала не одну, а две именные стипендии: стипендию имени Доктора Айболита и стипендию имени Страшилы Мудрого. И, конечно же, все фейри, не говоря уже о лорде Алане и леди Дью, очень гордились успехами молодой Шенли.
Пять лет пролетели незаметно. Закончив обучение, Злата на недельку съездила домой, повидалась с родителями и эльфом Аррениусом, заглянула в пещеры гномов и отправилась в Айберген. Там она открыла свою собственную ветеринарную клинику, и опять начала работать с раннего утра до самого позднего вечера. Дураки любят повторять, что много работают лишь те, кто работать не умеет. В данном случае, всё было с точностью наоборот. Злата была таким прекрасным специалистом, что очередь у дверей её лечебницы выстраивалась задолго до восхода солнца. Шенли очень любила всех своих четвероногих и крылатых пациентов и стремилась помочь каждому, чего бы это ей ни стоило – вот и приходилось работать допоздна. Звери чувствовали доброе сердце девушки, и вскоре многие владельцы кошек, собак, хомячков, попугаев и канареек начали подозревать, что их питомцы нарочно симулируют недомогание, чтобы ещё раз попасть на приём к этому чудесному доктору.
Всё шло своим чередом, но вот как-то раз поздно вечером Злата – уставшая после работы, но очень довольная тем, скольким несчастным зверушкам она сегодня помогла - возвращалась домой. Фонари на всей Черепаховой улице предательски мигали, не столько разгоняя темноту, сколько превращая её в страшноватую сказку. Девушка, бормоча под нос что-то нехорошее о саламандрах, которые совсем забыли о своих обязанностях городских фонарщиков, крутилась перед крыльцом, пытаясь поймать хоть лучик света и отыскать в своей сумочке связку ключей. Вдруг, откуда-то снизу…
- МЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!
Злата от удивления чуть не подпрыгнула на месте.
- МЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!
Приглядевшись, она увидела трущегося об её туфли черного котёнка, которому она, наверное, нечаянно, наступила в темноте на хвост. Впрочем, все кошки обладают удивительной способностью крутиться под ногами у людей так, что на них невозможно не наступить, и после этого усатых хитрецов приходится брать на руки, жалеть, гладить и кормить всякими вкусностями (ради чего весь этот цирк ими на самом деле и затевался). Как бы там ни было, данный котёнок своего добился, и уже через секунду его обнимали, целовали и тискали. И вдруг снова…
  - МЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! – котёнок выпустил когти.
- Что ты, маленький? Почему мы такие сердитые? Чем это мы так недовольны? А что это у нас с лапкой? Ой! Она же сломана! Подожди-подожди, не вырывайся!
Злополучная связка сразу же нашлась в сумочке. Старый дверной замок вместо того, чтобы скрипеть, кряхтеть и сопротивляться, мелодично щёлкнул, едва ключ проник в замочную скважину. Быстрее, быстрее. Зажечь лампу, достать волшебную мазь, волшебную притирку. Гипс. Шина. Бинт.
- Ну, моя хорошая (это оказался не котик, а кошечка). Ну, вот и всё. К утру ты уже будешь резвиться и прыгать, как ни в чём не бывало, - Злата ласково гладила мурчащий чёрный комочек. – А сейчас отдохни. Где бы тебе переночевать? Вот это я думаю, тебе вполне подойдёт.
Девушка, сдёрнув по пути со спинки стула яркую кружевную шаль, направилась к подоконнику, взяла стоявшую там корзинку с яблоками, переложила их в вазочку и уютно разместила своего пациента внутри плетеного лукошка на мягкой подстилке.
- Ты такая лапочка! Может быть, останешься жить со мной?
Кошка мяукнула.
- Вот и славно! Как же мне тебя назвать? Мусенька?
Кошка отвернулась.
- Марусенька? Лапусенька?
Злата начала тереть глаза.
- Я так устала за день. Придумаем завтра. А пока, усатая мордочка, ты просто будешь называться «Кошка в лукошке». Подходит?
Кошка повернулась к новой хозяйке и явственно мяукнула:
- Мря!
Любой, у кого хоть раз в жизни жила кошка, знает, что «мря» в переводе с кошачьего означает «так и быть, я согласна».
- Кошка в лукошке? – засмеялась Злата. – А что? Весьма оригинально. Значит, решено: ты будешь «Кошка в лукошке»! Спокойной ночи, «Кошка в лукошке».
На самом деле, у кошки было другое имя. Её звали Элизабет Ван Стан Дрю Максима Лоркармон Ден Хален Амбитуар, и она была младшей дочерью знаменитой Клаудии Лоренц Ван Стан Дрю Максима Лоркармон Ден Хален Амбитуар – знаменитой Мамы-Кошки-Всех-Кошек-И-Всех-Котят и волшебника Киссинга – Повелителя кошек, живших не где-нибудь, а в Заоблачном Городе, среди Богов Волшебной Страны.
Как чёрная киска оказалась около двери Златы? Да ещё со сломанной лапкой? Дело в том, что за несколько часов до описанных мною событий между Элизабет Ван Стан-ну-и-так-далее и дрейдой Марген состоялся один очень и очень серьёзный разговор.
- Дорогая, знаешь ли ты братьев Эспо – повелителей стихий? – поинтересовалась прежде всего могущественная Вина Ши.
- Мяу, - подтвердила  кошка.
- А знаешь ли ты сиятельных лордов Шенли и их дочь Злату?
- Мяу.
- А известна ли тебе история о том, как однажды братья Эспо попытались уничтожить лорда Алана и леди Дью, и лишь маленькое, но бесстрашное привидение встало на их защиту?
- Мяу.
Ну, ещё бы: эту историю знал каждый житель Волшебной Страны.
- Так вот, моя красавица, - торжественно объявила дрейда. – Пришла твоя очередь защитить Шенли.
- Мяу, - произнесла кошка и начала чесать задней лапкой за ухом, как будто речь шла то ли о чём-то абсолютно обыденном (как, например, об опостылевшей когтеточке), то ли о чём-то таком, что её совершенно не интересовало (как, например, о космических кораблях). Это, кстати, было не особо вежливо по отношению к собеседнице, но кошки никогда не рассуждают на тему «вежливо-невежливо», хочется – значит так и надо.
- Это очень важно, моя дорогая. Ты должна постараться!
Вместо ответа Элизабет Ван Стан-ну-и-так-далее спрыгнула с пуфика, на котором она сидела до этого, и вскарабкалась на колени Марген, всем своим видом показывая, что не готова вести разговор дальше до тех пор, пока её не погладят между ушками, не почешут ей носик и не поскребут под подбородком. Дрейде ничего не оставалось, как исполнить все вышеперечисленные требования, и только после этого продолжить объяснять кошке, что от неё требуется. Правда, теперь их общение сопровождало непрерывное довольное мурлыкание.
- На этот раз братья Эспо подготовились куда серьёзнее. Им удалось – уж право не знаю как – достать Сонное Облако, Ледяное Дыхание, Молот Разрушений и три ключа Любую-Дверь-Открою. Этой ночью младший из братьев проберётся в спальню Златы и, выпустив из хрустального флакончика Сонное Облако, усыпит её. Следом появится средний брат и направит из волшебного жезла Ледяное Дыхание прямо на тело спящей девушки. Третьим должен появиться старший из братьев Эспо, вооруженный Молотом Разрушений. Если младшие братья успешно справятся со своими частями плана, то он легко раскрошит наследницу рода Шенли в мельчайшую ледяную пыль, которая в тот же момент растает и исчезнет.
Довольное мурлыканье прервалось.
- Да, моя красавица, ты абсолютно права, - кивнула дрейда. – Они задумали ужасное преступление, и ты должна помешать им. Ты уже догадалась как? Ах, ты - моя умница. Тогда не будем терять времени.
Дрейда потёрла магические перстни, в изобилии украшавшие её тонкие белые пальцы, и маленькая чёрная кошечка с якобы сломанной лапкой в тот же миг очутилась около крыльца дома на Черепаховой улице, где и встретилась со Златой Шенли.
Однако продолжим нашу историю.
Когда девушка погасила свет и сладко заснула, Элизабет Ван Стан-ну-и-так-далее сразу же выбралась из лукошка на подоконнике, слегка покрутившись по комнате, избавилась от ненужного гипса и перевязок, запрыгнула на кровать, свернулась клубком на большом пуховом одеяле, которым была укрыта Злата, и стала ждать.
Часы пробили полночь.
Из прихожей донеслось еле слышное шуршание – даже мыши скребутся тише. Спящий человек, каким бы чутким ни был его сон, никогда в жизни не обратил бы внимания на эти звуки. Но кошка, ведь, не была человеком! Эти таинственные звуки привлекли бы её внимание, даже если бы она не была предупреждена о скором появлении незваных гостей: слуху кошек можно только позавидовать. Итак, появился первый из братьев Эспо.
Элизабет Ван Стан оценила про себя, как неслышно ему удалось проникнуть в квартиру, где жила Злата, мгновенно сориентироваться в темноте, найти спальню, не издавая ни единого шороха, достать из-под плаща маленький пузырёк, открыть тугую пробку и вытряхнуть Сонное Облако прямо над спящей девушкой. Если бы Сонное Облако коснулось Златы, замыслы коварных чародеев наверняка бы осуществились: молодая Шенли не меньше, чем на неделю погрузилась бы в беспробудный сон, и никак не смогла бы противостоять ни Ледяному Дыханию, ни Молоту Разрушений. Надо отдать должное братьям Эспо – они разработали безупречный план. Почти безупречный. Единственное, что они не учли, было то, что в самый ответственный момент между Сонным Облаком и Златой оказалась маленькая чёрная кошка. Как могло подействовать на Элизабет Ван Стан Сонное Облако? Да никак! Кошки – они сами - повелительницы сна. Так спать, как умеет спать самая обычная дворовая кошка, не умеет ни одно живое существо ни на Земле, ни в Волшебной Стране. А наша героиня была не просто кошкой, а кошкой, если так можно сказать, «королевских кровей»; и уж искусством сна она владела как никакая другая из её близких и дальних родственниц.
Одним словом, кошка в лукошке, ну, то есть, кошка на одеяле сладко зевнула и… целиком проглотила Сонное Облако. «Я-то думала, - разочарованно протянула кошка. – Ничего особенного». Она слегка фыркнула и поудобнее свернулась на теле хозяйки. Волноваться было не о чем: Сонное Облако Злату не окутало, зато ту его часть, которую Элизабет Ван Стан выдохнула наружу, вдохнул младший Эспо и, как подкошенный, в тот же миг рухнул около кровати. «Может ему глаза выцарапать? – лениво подумала кошка. – Да ну его! Пусть так валяется. Пока второй не заявился, я лучше подремлю».
Средний брат Эспо не заставил себя долго ждать. В этот момент Элизабет Ван Стан дрыхла без задних лап (вообще-то кошки в таких случаях говорят «без заднего хвоста», но мне не удалось ни у одной из них выяснить, где именно расположен передний хвост, поэтому я позволю себе рассказывать сказку так, как я привык – без задних лап). Так вот, в этот момент Элизабет Ван Стан дрыхла без задних лап. Но не надо думать, дружок, что защитница Златы забыла о своих обязанностях и просто нежилась на пуховом одеяле. Наоборот! Кошка решила особо тщательно подготовиться ко второй, куда более серьёзной, схватке: одно дело противостоять почти безобидному Сонному Облаку, а вот столкнуться с древней магией из волшебного жезла – это Вам уже не зевнуть и выдохнуть. Поэтому-то Элизабет Ван Стан и спала. Но не просто спала, а особым кошачьим образом разогревалась. Каждый, кому посчастливилось спать в обнимку с кошкой (и кому она позволяла это сделать), знает, что лучшей грелки в принципе быть не может (хотя никто не знает, как маленькому шерстяному комочку удаётся так быстро согреться и так долго дарить всем вокруг своё нежное мягкое тепло). Поэтому, когда второй брат Эспо подобрался к кровати Златы, не заметив лежащего прямо у его ног младшего брата, и, будучи уверенным, что девушка спит беспробудным сном, метнул из волшебного жезла Ледяное Дыхание… ничего ровным счётом не произошло. Мягкая тёплая кошка без труда  растворила в себе ледяную стрелу и даже не поёжилась. Ну, внутри-то она конечно поёжилась – Ледяное Дыхание пришлось ей не по вкусу, и тогда Элизабет Ван Стан просто выбросила его обратно. Да так сильно, что у кровати хозяйки теперь лежали уже два колдуна, больше похожих не на грозных врагов, а на две огромные сосульки.
«Не растаяли бы до утра, - подумала кошка, свесив голову вниз и рассматривая поверженных противников. – А то лужа будет о-го-го. Злата наступит – ноги промочит». Элизабет слегка передёрнула ушами, усиленно соображая. «Ну, ладно, - наконец решила она. – Сейчас с третьим разберёмся, и потом что-нибудь придумаю».
Только как разобраться с третьим? Он ведь не с пустыми руками пожалует, а с самой страшной находкой Эспо – Молотом Разрушений!  Еще секунду подумав, кошка решила покрепче зажмурить глаза. Она испугалась? Нет, кончено. Она опять-таки тщательно подготовилась.
Через пять минут почти также бесшумно, как младшие братья, появился старший из злодеев. Он прокрался в спальню, подошёл к кровати, чудом не споткнувшись о ледяные фигуры, и со злорадной ухмылкой поднял над Златой Шенли пятипудовый Молот Разрушений. Страшный Молот, Ужасный Молот - тысячу веков назад цверги выковали его для асов – древних богов Волшебной Страны – из серебряных слёз крылатой гидры. И в эту самую секунду Элизабет Ван Стан Дрю Максима Лоркармон Ден Хален Амбитуар широко открыла глаза! Ты уже понял, дружок, что произошло? Нет? Ну, представь себе: в абсолютной тишине, в кромешной темноте, вдруг, откуда не возьмись, зажигаются два ярко-жёлтых кошачьих глаза. Тут любой испугается. Не стал исключением и Эспо.
- Мама! – пискнул двухметровый гигант.
- Мя-а! – передразнив, пискнула ему в ответ чёрная кошечка.
После этого, всё закончилось буквально за одну секунду. Колдун выронил гигантский молот, со страха обкакался и выбежал из квартиры Златы раньше, чем тяжеловесное оружие коснулось пола. Здесь, я, конечно, не прав: Молот Разрушений пола не коснулся – он на него рухнул, раздробив в мелкую пыль две ледяные статуи, проделав огромную дыру в паркете и провалившись глубоко под землю в пещеры гномов, которые и вернули его потом законным хозяевам.
«Мдяу, - осмотревшись вокруг, заключила Элизабет. – Славненько всё так получилось. И последний быстро смотался – запаха не осталось. Только дырка в полу. Ну, ничего, это мы сейчас исправим». Она махнула хвостиком, и паркет сам собой сложился так, что даже самый лучший сыщик Волшебной Страны не смог бы догадаться о том, что произошло здесь всего лишь несколько мгновений назад.
По идее, больше дел у кошки в квартире Златы не осталось, но возвращаться к себе домой ей не очень хотелось.
«Кстати, было довольно весело, - рассуждала она. – Давненько я так не потешалась над двуногими олухами. Хозяйка - весьма милая особа. И не глупа. Ну, для человечки не глупа. А корзинка! Корзинка! Мур-мур-мур. Поживу-ка я пока здесь. Думаю, мама не обидится». Элизабет Ван Стан-ну-и-так-далее потянулась, выгнув хвост трубой и перепрыгнула на подоконник.
На следующее утро Злата Шенли проспала. Понежиться утром в кровати – это был, по сути, её единственный недостаток (не с точки зрения кошек, кстати сказать). Когда девушка, по старой привычке вдоволь наслушалась утра, она приоткрыла правый глаз и с ужасом увидела, что часы на стене показывают почти десять утра. Она должна была быть в лечебнице час назад! Там – в ожидании звериного доктора – уже наверняка стоит длиннющая очередь.
Умыться! Одеться! Причесаться? Нет времени. Кофе? Не судьба. Быстрее, быстрее. Выбегая из квартиры, Злата Шенли лишь на секунду задержалась в дверях, обернулась и послала  воздушный поцелуй в сторону окна, где на подоконнике, свернувшись внутри плетеной корзинки на мягкой подстилке из яркой кружевной шали, безмятежно спала её «беззащитная» «Кошка в лукошке».
 

Валшебная ёлка

 


Город Айберген жители Волшебной Страны часто называли городом Ста Ремёсел. Конечно же и в других городах жило немало искусных мастеров, но нигде и никогда их не было столько, сколько в Айбергене. Каждая улица, каждая площадь, каждый бульвар и даже каждый переулок был там назван в честь какой-нибудь профессии: улица Бондарей, площадь Аптекарей, бульвар Библиотекарей, переулок Жонглёров. Что ты смеёшься, дружок? Ты не ослышался: переулок Жонглёров. Эта весьма древняя и уважаемая профессия. Без их выступлений не обходится не одно представление в цирке. А, ты решил, что это не профессия? Как не профессия? Ей же надо долго и терпеливо учиться. Ты так не думаешь? Ну, попробуй. Давай-давай. Возьми пять, нет, хотя бы три предмета и пожонглируй ими. Только не трогай эти любимые мамины чашечки с голубыми незабудками!!! Дзинь-ай-яй!!!!! Да, бывает. Тащи совок и веник – будем осколки собирать. И что мы теперь скажем маме? Скажем «мама, ты должна быть безумно счастлива»? Ах, ну да – блюдца-то остались. Ладно, чашки – дело наживное, купим другие. Вот если бы мы подарили маме стеклянные чашки из Айбергена…
Я ни разу в жизни не видел ничего более красивого, чем чайные сервизы, продающиеся там на проспекте Стеклодувов. Честно говоря, когда я первый раз туда попал, то подумал, что заблудился и вместо проспекта Стеклодувов попал на проспект Волшебников. Но, прежде чем об этом подумать, я буквально прилип к витрине одного из магазинов и минут пять смотрел-смотрел-смотрел, смотрел, не отрываясь, и, по-моему, даже забывал дышать. Это было невероятно! На сиреневых вазах взмахивали крыльями золотые фениксы, тарелки и блюда постоянно меняли свой цвет, переливаясь, как радуга, подвески люстр подмигивали холодными огоньками, а внутри самих люстр казалось распускаются жёлтые розы. А это что? Неужели эти ёлочные украшения сделаны из стекла? Они были так прекрасны, что в это просто не верилось!
Кстати, ведь именно с них и началась та история, которую я хочу тебе рассказать.
Как-то раз в конце декабря к господину Мюнстелю – бургомистру Айбергена – пожаловал в гости Глава Гильдии Стеклодувов. У градоначальника было в тот день отличное настроение: город к празднику украшен, на главной площади ёлка установлена и наряжена, ратуша гирляндами обмотана, каток залит, карусели вертятся, младший магистр средней магии – полупрофессор Тамтрямпампулус – поклялся здоровьем своего ручного дракона, что в новогоднюю ночь он обеспечит лёгкий морозец и белый пушистый снежок. В довершении ко всему, этим утром горожане преподнесли в дар бургомистру двенадцать фарфоровых колокольчиков и триста шестьдесят пять пар шерстяных носок. И вот теперь после сытного обеда, сдобренного кружкой горячего красного вина, Мюнстель – в самом что не на есть распрекрасном расположении духа – развешивал подаренные ему носки на своей ёлке. По мере того, как количество неразвешанных носков убывало, лесная красавица становилась всё больше и больше похожей то ли на неизвестного науке шерстяного зверька, то ли на маленького огра, объевшегося леденцами и заболевшего разноцветной лихорадкой.
И тут раздался стук в дверь.
- Входите, входите – не заперто!
На пороге гостиной появился Глава Гильдии Стеклодувов.
- Рад Вас видеть, милейший Джанкарло, - поприветствовал его бургомистр. – Как Вам моя ёлочка?
- Я как раз пришёл поговорить с Вами, господин бургомистр, о ёлочных украшениях, - вместо «здравствуйте» недовольно проскрипел Джанкарло Линзетти.
«Какой же он всё-таки неприятный тип», - поёжился про себя Мюнстель, но виду не подал.
- Я Вас внимательно слушаю, милейший Джанкарло. Не угодно ли пройти в мой кабинет?
- Не угодно.
- Тогда… хм-м-м-м… может быть, по кружечке горячего вина? Мне вчера прислали из Орляндии…
- А потчевать Вы меня будете из глиняной кружки? – язвительно поинтересовался Линзетти, довольно грубо перебивая бургомистра.
- Простите, милейший, я отказываюсь Вас понимать! – терпение Мюнстеля таяло на глазах.
- А я…, а я…, - взорвался Линзетти.
«Свинья», - срифмовал про себя бургомистр.
- Я отказываюсь понимать, почему в этом городе так неуважительно относятся ко мне и моим коллегам! – выпалил Глава Гильдии Стеклодувов.
- Вот-те раз, - растерялся Мюнстель. – Это ж кто посмел?
- Да все, все, - бушевал Линзетти. – И вы, господин бургомистр.
- Я?
- Вы!
«Бедный Джанкарло сошёл с ума», - подумал Мюнстель.
- Посмотрите на Вашу ёлку, - продолжал Линзетти. – Это же форменное безобразие!
Бургомистр внимательно осмотрел ёлку, обошёл её со всех сторон, потом, на всякий случай, нацепил на нос очки с маленькиими круглыми линзами, ещё раз осмотрел ёлку, ещё раз обошёл её со всех сторон, и удивлённо повернулся к собеседнику.
- Милейший Джанкарло, я согласен – моя ёлка выглядит несколько необычно, но называть её «форменным безобразием» - это перебор.
- Да? А где же на Вашей ёлке сосульки из золотого стекла? А где стеклянные шары? А где гирлянды из серебряных и синих стеклянных бусинок? Не ищете! Даже если Вы наденете три пары очков и ещё одну вставите себе в нос, Вы их там не найдёте. Их там нет!
- Ах, вот Вы о чём! – благодушно разулыбался Мюнстель. – Да, их там нет.
- Вот видите! – снова начал горячиться Глава Гильдии Стеклодувов.
- Подождите, подождите, - успокаивающе поднял руку бургомистр. – Позвольте, я Вам всё объясню. Каждый год я наряжаю ёлку по-новому. Три года назад она была украшена мандаринами и конфетами в ярких обёртках. Два года назад я развесил на ней пряники и фигурки из марципана. В прошлом году моя ёлка, если Вы помните конечно, была похожа на пирамиду из стекла. Да-да, именно так: благодаря сосулькам из золотого стекла, стеклянным шарам и сине-серебряным гирляндам, о которых Вы говорили. Ну, а в этом году я решил использовать шерстяные носки. Почему бы нет?
- Это – заговор! – взвизгнул Линзетти. – Все поголовно решили украсить ёлки чем угодно, но только не стеклянными шариками. Почитайте, что пишут в городских газетах! «Самое модное в уходящем году: изумрудные гирлянды и фарфоровые зайчики». Зайчики! Фарфоровые! Или вот это: «В каждом доме на ёлке должны висеть волшебные дудочки». Или здесь: «Жители Айбергена с раннего утра занимают очередь за оранжевым виноградом из Гель-Гью. Его грозди просто обязаны свисать с вашей ёлки». Обязаны, господин бургомистр. Вы слышали? Обязаны! И ни слова о стеклянных игрушках.
Мюнстелю совсем не хотелось ругаться с Линзетти. Ещё меньше ему хотелось объяснять рассерженному Главе Гильдии азбучные истины: что мода – особа переменчивая; в прошлом году людям нравились стеклянные игрушки, сегодня – волшебные дудочки и оранжевый виноград, а через год все будут украшать ёлки чем-то ещё. Он задумчиво листал кипу газет, которую ему всучил Линзетти, и вдруг взгляд бургомистра остановился на большом красочном объявлении:

КОНКУРС!
ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА!
КОНКУРС!
ТОЛЬКО В АЙБЕРГЕНЕ!
КОНКУРС!
ДЛЯ ВСЕХ ТРОЛЛЕЙ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ!
КОНКУРС!
КТО ГРОМЧЕ ВСЕХ КРИКНЕТ «ДУРАКО-МАКАКА»!
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ!
ТРИ ВЕДРА ПРОТУХШИХ ПОГАНОК!

- О! – обрадовался Мюнстель. – Гениальная идея!
Линзетти недоверчиво посмотрел на бургомистра.
- Милейший Джанкарло! Вы утверждаете, что люди не хотят покупать стеклянные игрушки? Так докажите им, что самая красивая новогодняя ёлка – это та, которая украшена именно стеклянными игрушками! А чтобы Вам это было легче сделать, я объявляю… КОНКУРС! Итак, слушайте: я сейчас же распоряжусь поставить на главной площади нашего города – площади Ста Ремёсел – множество ёлок. Пусть каждая Гильдия украсит ёлку так, как она сочтёт нужным. Через три дня жюри, состоящее из самых уважаемых горожан, выберет лучшую ёлку. И если Ваша ёлка – ёлка Гильдии Стеклодувов – будет признана лучшей, то, милейший Джанкарло, я уверен, что жители Айбергена за день скупят у Вас и Ваших товарищей все стеклянные шары, сосульки и шишки.
- Наша ёлка будет лучшей, - Линзетти, забыв попрощаться, также, как он забыл до этого поздороваться, пулей вылетел за дверь.
Вечером того же дня на главной площади Айбергена было установлено сто ёлок, и лучшие мастера гильдий сразу же начали их наряжать. Работа кипела всю ночь. А утром пришедшие поглазеть на удивительный конкурс горожане так дружно ахнули, что их «Ах» повис в воздухе, и ещё неделю сильфы гоняли его над всей Волшебной Страной, распугивая лепреконов и белок.
Да уж, на конкурсе было на что посмотреть.
Мало кого оставила равнодушной ёлка Гильдии Стеклодувов: ведь её украшали пять тысяч разноцветных шаров. Худощавый Джанкарло Линзетти так раздулся от гордости, что стал похож на пять тысяч первый шар, катающийся по площади и хлопающий себя по бокам. Правда, он довольно быстро сдулся и помрачнел, увидев ёлки других гильдий, которые ни в чём не уступали ёлке Гильдии Стеклодувов.
Ёлка, украшенная ювелирами, сразу же приковывала к себе внимание мерцанием бриллиантовых колье. Она была опутана паутиной из тончайших золотых нитей и увенчана огромной рубиновой звездой.
Рядом стояла самая сладкая ёлка – ёлка Гильдии Кондитеров. Хотя мнения горожан относительно неё разделились: одни говорили, что это – ёлка, другие утверждали, что это – торт. И я быстрее согласился бы со вторыми, нежели с первыми. На колючих зелёных ветках лежали огромные хлопья снега из воздушного безе и нежнейшего зефира. Вокруг малиновых цукатов водили хороводы шоколадные мишки, а над ними кружили дирижабли, сделанные из ванильных эклеров.
А вот самой вкусной ёлкой (в этом были единодушны все городские собаки и кошки) была ёлка Гильдии Колбасников. С её веток, обмотанных гирляндами сосисок и копчёных сарделек, свисали ароматные окорока, тоненькие батончики сырокопчёной колбасы и пузатые батоны салями.
Самой громкой была ёлка Гильдии Часовщиков - она тикала, звенела, пищала, дребезжала и, разумеется, непрерывно куковала. Самой страшной была ёлка Гильдии Оружейников – огромный ёж, ощетинившийся остриями шпаг, рапир, кинжалов и сабель. Какая ёлка была самой смешной? Ты думаешь, дружок, ёлка Гильдии Клоунов? Нет, это была ёлка Гильдии Башмачников. Вокруг неё парило облако хихиканья, то и дело разрываемое на куски взрывами хохота.
- Ой, не могу!
- Ой, держите меня!
- Оооооууууёй, сейчас животики надорву!
- Ой, сейчас описаюсь!
- Да сдаётся мне, братец, ты уже того… Что это за лужа под тобой?
- Ой, умора!
Увидев эту ёлку, бургомистр Айбергена сначала оторопел, потом заржал, а потом, утирая слёзы, отозвал Главу Гильдии Башмачников в сторонку.
- Милейший Сандалетти. Я высоко ценю Ваше тонкое чувство юмора, но то, что Вы сделали, это – в чистом виде издевательство. И не перебивайте меня! Если к завтрашнему дню Вы не украсите свою ёлку достойным образом, то я распоряжусь посадить Вас в тюрьму, а эту… как бы поаккуратнее выразиться?... мерзкую гадость с площади выбросить на помойку, где ей самое место.
С этими словами Мюнстель схватил Сандалетти за шкирку и буквально ткнул носом в ёлку Гильдии Башмачников. Она на самом деле представляла из себя убогое зрелище. Обувных дел мастера пожадничали и решили нарядить ёлку тем, чем не жалко: каблуками сломанными, сапогами дырявыми, стельками рваными, ботинками, которые каши просили, и лаптями, которые сто лет не носили. На верхушке ёлки вместо звезды или изящного наконечника нагло торчал полусгнивший валенок.
- Ух, скряги! Ух, скопидомы! – возмущался Мюнстель, покидая площадь. – Нет, я их в тюрьму сажать не буду! Я из них тапочки сделаю! А Сандалетти я в шлёпанцы раскатаю!
Глава Гильдии Башмачников стоял ни жив, ни мёртв, трясся, как осиновый лист, и комкал в руках свой парадный бежевый цилиндр. Потом он что-то сообразил, подпрыгнул и опрометью кинулся к младшему магистру средней магии полупрофессору Тамтрямпампулусу.
- Го-го-го-сподииииин полупрофессор, - жалобно блеял Сандалетти. – По-по-могииииите. Спа-спа- сииииите. Что-нибудь придуууууумайте!
Тамтрямпампулус с важным видом открыл свою самую большую колдовскую книгу и долго-долго что-то бурчал себе под нос, перелистывая пергаментные страницы. Глава Гильдии Башмачников всё это время клацал зубами и обещал полупрофессору сто лет бесплатно обувать его и всех его родственников, включая троюродную сестру внучатой племянницы и сводного брата двоюродного дяди. Через два часа, когда количество обещанной обуви стало таким, что полупрофессор и вся его родня могли запросто превратиться в сороконожек и то не остались бы босыми, Тамтрямпампулус поднял глаза от магического трактата и заявил:
- Я нашёл его! Я знаю, что нам поможет! Заклинание Иллюминартро!
Полупрофессор и Сандалетти, не мешкая, отправились на площадь Ста Ремёсел, чтобы привести ёлку Гильдии Башмачников в божеский вид. Всю дорогу Тамтрямпампулус убеждал Сандалетти, что после того, как он – великий маг и чародей – тщательно подготовится и ровно в полночь произнесёт волшебные слова, ёлка башмачников станет такой… такой… такой… Полупрофессор не мог толком объяснить, какой станет ёлка, но был абсолютно уверен, что именно её жюри признает лучшей. В противном случае он обещал превратиться в мышь и скормить самого себя любимой кошке бургомистра.
На следующее утро те горожане, которые не успели прийти на площадь в первый день конкурса, чтобы полюбоваться на ёлки, и решили это сделать на второй день, с дикими воплями носились по всему Айбергену, преследуемые летающими ботинками и сапогами. Взбесившаяся обувь при каждом удобном случае норовила поставить подножку и больно пнуть зазевавшегося беглеца.
- Я перепутал всего лишь два слова в заклинании, - пытался оправдаться полупрофессор. – Это очень сложное заклинание. Если бы у меня всё получилось, ваша обувь стала бы сверкать, а не летать.
Что касается бургомистра, то он был просто вне себя от ярости. Забравшись на башню ратуши, Мюнстель брызгал слюной и орал:
- Сандалетти! Ты меня слышишь, Сандалетти? Подлец ты эдакий! Если завтра… Слышишь? Завтра! Если твоя ёлка не станет нормальной, я посажу тебя на вот эту башню и заставлю весь год… Слышишь? Весь год!!! … махать руками и каркать на потеху детворе.
Онемевший Глава Гильдии Башмачников, предчувствуя неминуемый позор, был готов сквозь землю провалиться. В этот момент он почувствовал, что кто-то тянет его за рукав.
- Господин Сандалетти, разрешите я Вам помогу.
Перед ним стоял высокий нескладный юноша.
- Меня зовут Алек Алеф, - представился он.
Да-да-да, это был знаменитый Алек Алеф. Только тогда он был не Великим Магистром Белой Магии, а всего лишь начинающим волшебником.
- Я тут одну штуку придумал. Это будет по-настоящему волшебная ёлка, - и, наклонившись, что-то горячо зашептал на ухо Главе Гильдии.
Постепенно лицо Сандалетти начинало светлеть, и уже через пару минут он радостно хихикал и хлопал в ладоши.
- Только вот это всё сначала расколдуйте, пожалуйста.
- Это-то? Мигом.
Алек Алеф взмахнул своей волшебной палочкой, и летающая обувь тут же исчезла.
И вот настал последний день конкурса. Жюри, возглавляемое бургомистром, обходило площадь и выбирало лучшую ёлку. Выбор был невероятно трудным - споры ни на минуту не стихали. Кому-то больше всего понравилась ёлка Гильдии Стеклодувов, кому-то – ёлка Гильдии Кондитеров, кому-то – ёлка Гильдии Кузнецов. Подойдя к ёлке Гильдии Башмачников, все члены жюри начали испуганно озираться, ожидая какого-нибудь подвоха вроде вчерашнего. Но всё было тихо, мирно и вполне себе обычно. Кроме ёлки. Её-то обычной назвать было нельзя. От развешанного на ветвях просто в глазах рябило: мячи, калачи, книжки, коврижки, плюшки, игрушки, жилетки, таблетки. Всего не перечислишь.
- Извольте-ка объясниться, господин Сандалетти, - ледяным тоном произнёс бургомистр. – Что всё это значит? Что делает на ёлке Гильдии Башмачников вот этот, скажем, конверт? Вы же не Гильдия Почтальонов!
Мюнстель ткнул тросточкой в сероватый конверт с красной сургучной печатью, висящий на одной из веток.
- Можно мне? – поднял руку Алек Алеф.
- Прошу Вас, молодой человек.
- Видите ли, господин бургомистр, этот конверт здесь неспроста. Разве смогли бы почтальоны разносить газеты и письма, если бы у них не было удобных ботинок? Ноги бы себе сбили – и все дела.
- Разумно, - согласился Мюнстель. – А вот это ружьё?
- Для солдата в походе хороший сапог – лучший друг.
- А при чём здесь золотая монета?
- А как же? Вот представьте, пришли Вы в банк, а Вам навстречу босой банкир выходит. Вы такому деньги доверите?
Бургомистр хмыкнул.
- Ну, пусть будет так. А зачем скрипка на вашей ёлке вальс играет?
- Господин бургомистр! Кто же Вас без бальных туфель на королевский бал пустит? Взашей вытолкают.
На каждый вопрос у Алека Алефа был готов ответ. Горожане, стоявшие вокруг, кивали головами и соглашались – да, без обуви никуда – всем нужны сапоги, ботинки и тапочки.
- Вот моё решение! – наконец воскликнул Мюнстель. - Я – бургомистр Айбергена, города Ста Ремёсел – объявляю ёлку Гильдии Башмачников победительницей нашего конкурса.
И все, кроме Линзетти, так надеявшегося на победу Гильдии Стеклодувов, бурно зааплодировали.
Ёлки на главной площади (к радости горожан) простояли до самого Нового Года, и все, кто хотел, смогли не раз ими полюбоваться. И слегка похихикать… перед ёлкой Гильдии Башмачников. Почему? Помнишь, дружок, Алек Алеф обещал Сандалетти сделать по-настоящему волшебную ёлку? Ну так вот, получается, что слово своё он сдержал, но чтобы никто не сомневался, поставил перед ёлкой табличку, на которой было написано…
С соображалкой у Алека Алефа всё было в порядке, и магию он уже тогда неплохо знал. А вот с правописанием - беда.
Под ёлкой Гильдии Башмачников стояла табличка с надписью: ВАЛШЕБНАЯ ЁЛКА!
Без единой буквы «о»!
 


 Волшебный веер (легенда о Торобоане)
 

Тёплый майский вечер разливался по площадям, переулкам и улицам столицы Волшебной Страны, как густой сливовый компот. Да, именно так. Как будто, кто-то перевернул над городом банку сладкого варева и теперь оно медленно растекалось по окрестностям. Ещё полчаса назад город шумел, бурлил: пел и сопел, мяукал и лаял, смеялся и сморкался. И вдруг этот кто-то половником компот – раз – зачерпнул, два – хлобысь – выплеснул.
Хлююююююююуп. И тишина.
Куда подевались бойкие лавочники? Где суматошные зазывалы и крикливые лоточники? «Дети! Дети! Ау!» Никого нет. Прямо таки наваждение. На самом деле, никто никуда не пропадал – просто все ужинать по домам разошлись. И в этот момент тот самый кто-то второй половник: раз – хлобысь – хлююююююююуп.
Брызги компота заляпали оконные стёкла, малюсенькими капельками повисли на ветках деревьев – это на город начали наползать вечерние тени, по кусочку откусывая у яркого дневного света место для своей хозяйки – Кромешной Ночной Тьмы. Третий, четвёртый, пятый половник: хлобысь-хлобысь-хлобысь, хлюююуп-хлюююуп-хлююююююююююююююююуп. И принц-полукровка – майский вечер – сын Дня и пасынок Ночи – безраздельно вступает в свои права. Всего лишь час он на троне – куда ему до титулованных родителей – но какой это час!
Тёплый и нежный, как спящая кошка, пряный и бархатный, как восточная кухня, неуклюже-ленивый, как панда, и трогательно нежный, как поцелуй ребёнка.
- Замечательный вечер!
Ой, это не я сказал. Это сказал король Павел. Король, королева, принц Вилли и приехавшая к ним в гости волшебница Интерина сидели на балконе дворца и ужинали.
- Замечательный вечер!
- Не могу не согласиться с Вами, Ваше Величество.
- И завтра, судя по всему, будет прекрасная погода!
- Вы опять-таки правы, Ваше Величество. Все сильфы отправились на бал к лепреконам, там они протанцуют до самого рассвета и, даже если захотят, то просто не успеют к утру нагнать с океана дождевые тучи.
- Поэтому, - торжественно объявил король. - Я предлагаю завтра…
Он не успел договорить, так как в этот момент спокойный вечер внезапно взорвался диким грохотом и истошными воплями.
Топ! Топ! Топ!
Бум! Бум! Бум!
- Ааааааааааааааа!
Дзинь! Хркрк! Шлёп!
- Спасайся, кто может!
Бам! Хрям!
- Что же это такое, люди добрые?
Бух! Плюх! Бух! Плюх!
Топ! Топ! Топ!
- Стража! Стража!
- Ку-ка-ре-ку!!!
- Нет, ну это уж слишком! – Павел в раздражении смокал салфетку. – Клянусь Богами Волшебной Страны, это  переходит всяческие границы!
Король вскочил изо стола.
- Кто посмел испортить наш ужин?! Где этот хулиган?!!!
  Король Павел был волшебником. Добрым волшебником. Но даже добрые волшебники иногда выходят из себя, и тогда всем, кто не спрятался – я не виноват, в смысле лучше спрятаться и даже не дышать. Поэтому, услышав истошный вопль короля, гоблины, которые пока ещё не успели набезобразничать – вечер только начинался, попрятались по мусорным бачкам и крышки захлопнули, на всякий случай. Над столицей Волшебной Страны повисла звенящая тишина, а потом: «Ш-ш-ш-ш-ш-шшшшшш», и появились тонкие струйки дыма. Это саламандры, которые работали городскими фонарщиками и уже начали зажигать фонари на столичных проспектах, подавились своими огоньками и задымились. И вдруг снова:
- Ку-ка-ре-ку!!!
Топ! Топ! Топ!
Король кинулся к ограде балкона.
- Ку-ка-ре-ку!!!
Топ! Топ! Топ!
- Кря!
Ой, это не я сказал. Это сказал король Павел. То есть не сказал, а крякнул. От удивления.
- Кря!
Ой, это не Павел сказал. Это крякнула от удивления волшебница Интерина, которая вслед за Павлом подбежала к ограде балкона и увидела…
По Фиалковой улице бежал огромный петух. Не просто огромный, а высотой с трёхэтажный дом. И не просто бежал, а гнался за маленьким мальчиком. Такого безобразия, тем более в своей столице, король допустить, разумеется, не мог. Он перескочил балконную ограду, обернулся ястребом и понёсся навстречу чудовищу. Рядом неслась обернувшаяся беркутом Интерина.
На перекрёстке Фиалковой улицы и бульвара Единорога волшебники спустились на землю, приняли свой обычный облик и преградили дорогу гигантской птице. Маленький мальчик прошмыгнул между ними, завертел головой и нырнул в один из близлежащих дворов.
- Давай, Инта! Вместе! – крикнул Павел.
Из глаз волшебников вырвались голубые молнии, вонзились в петуха, и тот остановился, как вкопанный.
- Уфффффф!
Король и Интерина облегчённо выдохнули.
- Мальчуган-то где?
- Похоже спрятался.
- А с этим что будем делать?
Павел обошёл окаменевшее страшилище и внимательно его осмотрел.
- Сдаётся мне, что это не петух.
- Тогда кто же это такой, Ваше Величество?
- Мне кажется, что это человек.
- Человек?
- Человек. Просто заколдованный в петуха. Сейчас я его расколдую.
Король потёр массивный перстень на безымянном пальце левой руки, трёхэтажного петуха окутало зелёное облако и он превратился в …
- Волшебник Корнелиус?!! – Интерина не поверила своим глазам.
- Ко-ко-ко-ко-ко… - закудахтал маг. – Да, я - Ко-ко-корнелиус.
- Но что с Вами произошло? И почему Вы гнались за этим мальчиком? Кстати, а кто он такой?
- Ку-ка-ре… Тьфу! Ку-ка… Тьфу! Ку-ку-куда девался этот маленький мерзавец? – престарелый чародей начал в бешенстве подпрыгивать на месте и размахивать руками, как крыльями.
- Что он натворил?
Корнелиус ещё минут пять кукарекал и подпрыгивал, а тем временем, маленький мальчик, чудом спасшийся от разъярённого волшебника, буквально перелетев три двора и перепрыгнув четыре дворика, забежал в булочную, спрятался там под прилавком, и теперь объяснял пекарю и его жене причину своего внезапного вторжения.
- Меня зовут Торобоан, можно просто Торо. Понимаете, такое дело, ну, в общем, ну, я в деревне жил. Здесь, неподалёку. Из города по Южной дороге, и после берёзовой рощи за холмом налево до озера. Хинвинвуд называется. Хорошенькая такая деревенька. Домики беленькие. Крыши черепичные. А свиньи какие у нас! Жирнющие! Вы наших свиней с Кремстайдскими не ровняйте. У наших сала в два раза больше. И коровы у нас есть. Ну, не такие, конечно, как в Трайльхолде, но молоко зато вкуснее. У нас оно с шоколадным вкусом, а у этих задавак из Трайльхолда просто с клубничным. Эка невидаль! Они их клубникой кормят, вот молоко таким и получается, а мы, как положено, травой и сеном, а у нас всё равно молоко – шоколадное, и сгущёнка из него получается сразу малиновой, потому что в округе малиновок много, а ещё у нас, если рано утром встать и на речку пойти… Только не к запруде, что возле мельницы, а туда – подальше – к омуту, и червяков надо копать, не на картофельном поле, а …
- Погоди, Торо, - прервал его булочник. – Ты в столице-то как оказался?
- Я ж и рассказываю. Я как-то утром прям в омут удочки закинул, а тут этот самый – Корнелиус – маг знаменитый – мимо в карете едет. Меня с детства папаша – так, по мелочи – подколдовывать научил. А Корнелиус, когда увидел, как я сома подманиваю, из кареты выскочил, сам зелёный, глаза красные, «Поехали со мной в город», - кричит, - «Моим учеником будешь». Ну, а мне-то что? Я всё честь по чести. Про кормёжку узнал. И что мне за это будет. А чё на мага-то не выучиться? Это я завсегда, здрасьте-пожалуйста. Вон, сам-то во дворце живёт, вода из кранов горячая, ковры мягкие. Ну, я и согласился. Кабы ж я знал. Как в город приехали, он мне книгу толстенную в руки сунул и вслух читать заставил. А там заклинания всякие. Я читал-читал: самому страшно стало. А потом каждый день началось - покатись-да-рассыпься. Утром - книгу читай, вечером - колдуй. Два года, как проклятый.
- Так тебе надоело, и ты от Корнелиуса сбежал? А чтобы не с пустыми руками, прихватил что-то? – догадался пекарь.
- Да что Вы, дядечка? Я – что, вор? Да как Вы подумать могли? Меня Корнелиус любил. Одёжу новую купил, кормил – пальчики оближешь. А у меня, видимо, с памятью плоховато. Я, как книгу читаю – всё понятно, а как волшебничать – ну, колдовать, то есть – всякая чепуха получается. Вот и сегодня: мне учитель велел яйцо в ластик превратить, а я вместо этого его самого – ну, в петуха. Он, видать, рассердился и за мной погнался, а я от него улепётывать. На силу оторвался. Вот, это самое, как бы у Вас спрятаться, а?
В это же самое время Корнелиус рассказывал королю Павлу и Интерине почти ту же самую историю. Только нормальным языком, безо всех этих «завсегда», «эка невидаль» и «здрасьте-пожалуйста», а ученика своего иначе как игуаной подколодной или зимородком перепончатым и не называл.
- Ты вот что, малец…
Это не я, это -  булочник.
- В городе тебе оставаться нельзя. Корнелиус, видать, на тебя сильно осерчал. Ещё чего доброго – в гневе-то - всех горожан в мышей превратит. Ты, вот что, у нас переночуй, так и быть, а завтра… У меня брат есть – в Айбергене живёт. Там неподалёку деревня есть. Он тебе покажет. Хорошая деревня, большая. Ингдальм называется. Мне брат рассказывал: им сейчас волшебник нужен. У них старый был, да совсем старым стал. Вот они нового и ищут. Там, вроде, ничего особенного не требуется: кротов прогнать, котов в марте успокоить, дождь вызвать, град отвести, зимой – снега побольше, осенью – грязи поменьше. Ты у самого Корнелиуса два года, говоришь, учился – справишься. Тем более, сам из  деревни -  быстро освоишься.
Корнелиуса между тем какао с эклерами напоили-накормили, успокоили; Торо спать уложили. А утром Корнелиус к себе домой отправился, а мальчик потихоньку из города выбрался и в Айберген – к брату булочника. Тот его в деревню, в тот самый Ингдальм, проводил, деревенским представил, про то, как малец учился у великого мага рассказал. Деревенские – рты разинули: откуда де мол такое счастье-то на них свалилось? Ну, раз свалилось – делать нечего – разгребать надо. Пареньку большой дом выделили, двух самых лучших коров привели, ну, курочек всяких, гусей там, уточек, гусениц апельсиновых два ведра отмерили (такую в рот засунешь, разжуёшь – как будто Фанты попил). Зажил Торо припеваючи.
Колдовать, конечно, приходилось – как без этого: деревенский волшебник всё-таки. Но ведь получалось. И все довольны были. Правда, если уж совсем честно, то получалось как-то странновато. Поэтому, когда к нему с очередной просьбой приходили, душа у Торо сразу в пятки улетала (именно, улетала, а не уходила). Потом он её кое-как там – в пятках – отыскивал и колдовать начинал. Наволшебничает и глаза зажмуривает. От страха: получилось – не получилось. Если не получится, то ведь и побить могут. Потом слышит восторженные возгласы, один глаз приоткроет и облегченно выдохнет. Пронесло!!!
Один раз Торо попросили козу найти – дурёха с пастбища сбежала, похоже, в лес отправилась, в самую чащобу забралась. Паренёк колдовскую книгу полистал, заклинание нашёл, зелье сварил, на землю выплеснул, глаза зажмурил – ждёт. Чует что-то не то - переполох вокруг поднялся: коровы мычат, крестьяне кричат, собаки лают, ружья стреляют и, самое страшное, волки воют! Откуда волки-то взялись? «Теперь точно бить будут!» - решил Торо. Но один глаз решил приоткрыть. Чтоб хоть увидеть - за что. Батюшки-светы! Волки из леса выбежали, кого ни попадя из леса выгнали. Лошадь, которую года три назад потеряли, кроликов штук сто. Ну, и козу ту дурную до кучи. Крестьяне волков поперебили, кроликов переловили, лошадь на конюшню отвели, козу в хлев загнали, а для Торо – на радостях – бассейн около дома выкопали.
А в августе – вообще кошмар приключился. Тот год урожайным на яблоки выдался. Да таким, что деревенские уже в июле зелёные ещё яблоки обрывали, чтобы ветки под тяжестью плодов не обломились. А ближе к осени… Яблок в тот год столько собрали, что куда девать – никто не знал. Шарлоток напекли, повидла наварили, свиней накормили, а яблоки всё не кончаются. Тогда жители Ингдальма решили яблочного сока понаделать. Соковыжималки им Торо наколдовал (его, правда, холодильники тогда попросили сделать, но соковыжималкам все жители деревни очень даже обрадовались). Сок получался кислым. И не просто кислым, а вырви глаз. Так, дружок, называют самый кислый  сок, от которого челюсти сводит, а глаза наружу вылезают – если вырвать хочешь, то проще простого. Вот крестьяне к Торо и пришли: «Так, мол, и так. Нельзя ли, господин волшебник, сок послаще сделать?» Торо поначалу предложил в сок сахара добавить, но деревенские ни а какую: «Нельзя, господин волшебник, - сок забродит, вино получится, а нам сок нужен. Для детей. Детишки вино-то пить не будут». Пришлось Торо в колдовскую книгу лезть. С грехом пополам нужное заклинание нашёл, к котлу, куда яблочный сок налили, подошёл, волшебные слова кое-как пробормотал, пальцами щёлкнул и… Правильно! Зажмурился. Потом слышит – тишина вокруг, вроде ничего страшного не случилось. Один глаз приоткрыл. Ура!!! По крайней мере в котле, вроде, сок по-прежнему, а не медуза оранжевая. Решил попробовать. Стаканчик зачерпнул, проглотил. Ай-яй-яй! Такая кислятина, аж дух перехватило. Стоит Торо: рот отрыл, глаза навыкате. «Всё», - думает. – «Бить не будут. Просто весь котёл выпить заставят».
Деревенский староста видит, что с магом что-то не то: то ли не то, то ли что-то особенное. К котлу подошёл, стаканчик зачерпнул, проглотил и замер.
«Теперь точно всё», - решил Торо. – «Бить не будут. Пить не заставят. Просто возьмут и в котле утопят».
Деревенский староста в себя пришёл и как заорёт:
- Да здравствует, наш волшебник! Да здравствует, Торо!
И, ну, целовать мальчишку: и в левую щёку, и в правую щёку, и в лоб, и в губы.
Торо стоит – ни жив, ни мёртв – ничего понять не может.
- Ты ж нас озолотил! - орёт староста. – Эй, вы только попробуйте – такой уксус получился! Да за такой уксус нам городские, нам городские… Да нам городские за него всё, что угодно, сделают!
Ну, всё, что угодно, у городских никто и не просил, а денег за яблочный уксус (а он и вправду получился отменным) заработали столько, что и фонтан на главной площади открыли, и театр построили, и ещё на дома кирпичные и печки изразцовые всем жителям Ингдальма хватило.
С той поры Торо вообще, как сыр в масле стал кататься. Так бы и жил припеваючи – горя не знал, но тут ему судьба новое испытание приготовила.
От Туманной Леди – злой волшебницы – все слуги сбежали. Даром, что орки. Но орки – не орки, хоть они и почти безмозглые, решили, что таких издевательств больше терпеть не будут. И сбежали. А новых слуг где набрать? Никто к Туманной Леди идти работать не хотел. Ни за какие деньги – понаслышаны уже.
Тогда колдунья решила, сама по Волшебной Стране походить, по сторонам посмотреть – авось, найдётся что-нибудь. Долго ли, коротко ли добрела она до Ингдальма. Деревушка ей сразу приглянулась: чистенькая, аккуратненькая. Жители – довольные, упитанные. Из таких хорошие слуги получатся.
А вот как насчёт волшебника? Да вот же он! Ну-ка, посмотрим. Ха-ха-ха. Какой-то мальчишка – не медведь, не зайчишка. С таким справиться – ни разу не париться.
Туманная Леди произнесла заклинание Громадно-Ужасно-Страшно-Огромного Величия и прошествовала на главную деревенскую площадь. Когда крестьяне увидели злую волшебницу, которая превратилась в семиметрового великана, то, как стояли, так и замерли. Самые смелые, правда, еле слышно пискнули:
- Торо, спаси!
Но этот писк даже комары не услышали.
- Эй, вы, гуси лапчатые! Я теперь ваша повелительница! – прогрохотала Туманная Леди. – А вы отныне – мои слуги. Вам разрешается: меня любить, меня кормить, меня обувать-одевать. И пирожными, и котлетками всякими кормить. Пирожные делать умеете? Значит, научитесь. Я корзиночки люблю, с кремом. А ну-ка, раз-два-три, побежали быстренько!
Тут деревенские в себя пришли и во всё горло заорали:
- Торо, спаси!!!
Торобоан услыхал, проснулся (он после обеда в гамаке около бассейна сладко похрапывал), штаны подтянул, соплю вытер, колдовскую книгу под мышку засунул, на деревенскую площадь прибежал.
- Что тут у вас ещё за гусеница-жужелица-бабочка-корябочка? ОЙ!!!!!
Это он Туманную Леди увидел.
- Ах, волшебничек? Вот ты-то мне и нужен! Будешь складки у меня на колготках разглаживать! – захихикала Туманная Леди.
Торо разозлился, аж красным стал. Книгу свою колдовскую открыл, палец обслюнявил, страницы перелистывает – заклинание ищет. Нашёл!
Руки растопырил. Щёки надул.
- Какой жабёночек! – смеётся Туманная Леди.
А Торо изо всех сил колдует, колдует. «Сейчас», - думает. – «Я эту бяку-задаваку далеко-далеко отправлю, чтобы духу её тут не было».
Фуууууууух.
Что это? Торо оказался в каком-то зале. Колонны хрустальные, жемчугом и рубинами переплетённые, под ногами то ли паркет, то ли кружево. Над головой Луна и Солнце среди облаков хоровод водят. А над ним две строгие дамы: наклонились, рассматривают внимательно.
- Ты кто такой? И как в Заоблачном Городе оказался?
Торо вообще ничего не понимает.
- А я… Это самое… Я колдунью хотел отправить куда подальше… А как здесь? А где это я? И чё это вы на меня уставились?
- Мальчик, тебе бы сначала представиться?
- Представиться? Станцевать что ли?
- Нет, – дамы расхохотались. – Тебя как зовут?
- Торобоан. Ну, Торо – по-простому.
- А что тебе от нас нужно?
Торо пожал плечами.
- А вы кто?
- Мы? Дрейды.
Торо хоть пареньком простым был, а про дрейд наслышан: дрейды – они среди фейри самые главные: волшебницы, которым равным нет. Перепугался, конечно.
- Я, тётеньки, это самое. Нет, вы только не подумайте, я - ничего плохого. Мы в деревне-то нашей жили-жили, горя не тужили. А тут эта – какая-то страшная – все, говорит, мне будут служить, поить-кормить, и колготки разглаживать. Вот я и подумал: отправить её куда-нибудь, да подальше. А вместо этого – сами видите…
- Да уж, да уж, - усмехнулась дрейда Лисбет.
- С Туманной Леди уже давно надо было бы что-то сделать, - нахмурилась дрейда Марген.
- Не место ей в Волшебной Стране, - кивнула дрейда Лисбет.
- Не место, не место, - закивал Торо.
- А ты – смертный – помалкивай, - отрезала дрейда Лисбет.
- Вот что, мальчик, - улыбнулась дрейда Марген. – Здесь тебе точно делать нечего. А там – внизу – ты ничего сделать не можешь. Ну, сам по себе… А вот с волшебным веером…
- Волшебным веером, госпожа?
- Есть у меня волшебный веер. Да не каждому под силу с ним совладать. Справишься?
- А сложно?
- Да легче лёгкого! Первый раз взмахнёшь – твоя соперница в овцу превратится, второй раз взмахнёшь – на месте замрёт, третий раз – все её волшебные кольца да амулеты в песок рассыпятся.
- Так просто?
- Ах, ты, волшебничек, - покачала головой дрейда Марген. – В магии вообще ничего сложного нет. А, ну-ка, давай, марш бегом на землю.
И в тот же миг Торо вновь оказался перед Туманной Леди с волшебным веером в руках.
- Куда бегал? – искривила губы колдунья.
- А не твоего ума дело! – огрызнулся Торобоан. – Вон отсюда!
- Да я тебя сейчас в улитку превращу, негодник ты эдакий! – разъярилась Туманная Леди.
- Ну-ну, попробуй! – показал ей язык Торо…
И взмахнул волшебным веером.
Тем временем дрейда Лисбет задумчиво ощипывала лепестки с петуний, растущих в горшках вокруг апельсинового дерева в Заоблачном Городе.
- Ты что-то перепутала, уважаемая Марген, - вздохнула она. – Как мальчишка с Туманной Леди справится? Как же, даст колдунья себя в овцу превратить. Её кольца, браслеты и перстни сразу это заклинание рассеют. Он второй раз взмахнёт – а всё без толку. Ничего не получится.
- Всё получится, уважаемая Лисбет.
- И как же?
- А очень просто. Паренька как зовут?
- Торо. Торобоан, если полностью.
- Ну? И ты не догадалась?
- Нет.
- А произнеси справа-налево.
- Т-о-р-о. О-р-о-т.
- Нет, полностью.
- Т-о-р-о-б-о-а-н. Н-а-о-б-о-р-о-т. Наоборот?
- Наоборот, - подтвердила дрейда Марген. – У него всё наоборот получается. Ты вспомни: ему Корнелиус велел яйцо в ластик превратить, - а он, наоборот, яйцо в петуха превратил. И из маленького яйца, наоборот же, вышел огромный петух!
- А потом?
- Суп с котом. Когда Торо понадобилось козу из леса выгнать, они волков пригнал – ну, те, конечно, козу-то выгнали, только заметь: опять всё наоборот получилось. И с соком яблочным: он же кислым был, а Торо его ещё кислее сделал – в уксус превратил. Вот и с веером этим…
Торобоан в Ингдальме Туманной Леди не испугался, волшебным веером взмахнул…
Раз – все кольца и амулеты Туманной Леди в песок превратились, она даже ахнуть не успела. Торобоан второй раз веером взмахнул – Туманная Леди замерла. Торобоан третий раз взмахнул – злая колдунья в овцу превратилась.
- Ме-еееееееееееееее.

* * *

Я про что, дружок: нет, ты конечно можешь не слушаться ни маму, ни папу, ни бабушку, ни дедушку, и делать всё торобоан, то есть наоборот – да, пожалуйста. Только не надо при этом превращаться ни в глупого барана, ни в тупую овцу.
А то, так и будешь всю жизнь мемекать.
 
Серебряный дракон

 

- Ну, давай-давай! Быстрее! Почему ты достал три левых ботинка? У тебя три левых ноги? О, ужас! Парню семь лет, а он не может сам надеть башмаки! Позор, Лентолио! Я сейчас превращу тебя в воздушный шарик, покрепче привяжу к руке и пулей вылечу из дома. Может быть, тогда я успею к началу состязания. Если, конечно, твой дорогой брат…
Лентолио – пухленький мальчишка с невероятной копной непослушных льняных волос – поднял свои огромные голубые глаза на старшую сестру.
- А почему в воздушный шарик?
Хиханька Хаханька ответить не успела, потому что в комнату ворвался маленький тайфун; опрокинул стул, перевернул этажерку и затараторил.
- Я только что видел на улице огра на самокате. Представляете? Самокат трехколёсный, и все колёса – разные: одно колесо синее, другое – жёлтое, а третье – зелёное. Но насчёт третьего я не уверен: я его толком рассмотреть не успел. Потому что, когда я увидел жёлтое колесо, я вспомнил жёлтые тюльпаны, которые растут на даче у тётушки Амелии, и её вкуснейший бананово-яблочный пирог со взбитыми сливками. И начал думать: почему ни в одном продуктовом магазине не продаются взбитые сливки для огров? Мох жареный продаётся, лишайники маринованные продаются, взбитые сливки – нет. И я вот что понял: огры, они же такие огромные, значит и баллончики со взбитыми сливками для них должный быть гигантскими, то есть даже не гигантскими, а ого-го! А такой баллончик, то есть не баллончик, а баллонище – он же любую полку в магазине раздавит, а, с другой стороны…
- Балтазар! Да замолчи же ты хоть на секунду! Видишь, Лентолио вместо того, чтобы одеваться…
- Нет, ну не может такой баллон раздавить полку. Взбитые сливки, они – лёгкие…
- А какого цвета будет воздушный шарик?
- ТАК!!!!!!!!!!!!!
От этого дикого крика в погребе свернулось молоко, а горшки с геранью, стоявшие на подоконнике, сделались невидимыми. Хиханька Хаханька, маленькая добрая волшебница, была просто вне себя от бешенства.  Но почему именно в день Серебряной Игры – день, когда соревнуются лучшие маги Волшебной Страны, день состязания, на которое Хиханька Хаханька всю жизнь мечтала взглянуть хотя бы одним глазком и на которое она просто чудом достала три пригласительных билета - вот в этот самый день родители уезжают на юбилей к какому-то там троюродному дядюшке в город Ай-Али, а ей оставляют, в качестве подарочка, двух младших братьев? Почему??? Почему она должна идти на Серебряную Игру не со своими любимыми подружками, а с этими маленькими монстрами? Да и какое там «идти»? Собраться толком не получается.
На самом деле, Хиханька Хаханька очень любила Балтазара и Лентолио. Хотя иногда ей казалось, что родители, так удачно выбравшие имя для неё, сильно ошиблись с именами младших членов семьи: неуклюжего увальня Лентолио нужно было бы назвать Лентялио, а непоседливого говоруна Балтазара – Болталио.
Впрочем, все эти рассуждения исправить ситуацию не могли. «Без магии не обойтись», - решила Хиханька Хаханька щёлкнула пальцами, пробормотала заклинание, и в тот же миг оказалась сидящей в первом ряду на огромной арене Палаццио Маджико, где вот-вот должны была начаться Серебряная Игра. В кресле слева от Хиханьки недоумённо моргал Лентолио, справа – восторженно вертел во все стороны головой Балтазар.
- А чё здесь такое будет-то? – начал гнусавить один из братьев.
- Ух-ты! Смотри! Вон там – прямо напротив – это Витас? Великий Герцог Тёмных Эльфов? Правда, что у него есть Жезл Молний, который может громко-громко бабахнуть? Как же он устроен? Я думаю, что там такая бабахалка внутри, и ещё кнопочка. А кто это сидит рядом с ним?  - непрерывно трещал второй брат.
Я надеюсь, дружок, тебе не надо объяснять, какая реплика принадлежала Балтазару, а какая Лентолио? Хиханька Хаханька попыталась ответить на оба вопроса одновременно.
- Сейчас здесь начнётся Серебряная Игра. Раз в десять лет лучшие маги Волшебной Страны устраивают соревнование. Это чуть-чуть похоже на Конкурс Магии, который каждый год – в начале мая – проводят Вина Ши, но не совсем. На Конкурсе Магии каждый из участников вправе делать всё, что угодно. А здесь есть чёткие правила, которые нельзя нарушать; и потом, это не конкурс, а игра. Да-да, игра. Играют три команды. В каждой – два мага. Волшебница Интерина и моя учительница – волшебница Млада – будут сегодня играть за команду Строителей. Их задача создать на этой арене удивительный мир – Чудесную Землю. Команда Людей – за неё сегодня играют волшебник Ларс и магистр Корнелиус – должна населить этот мир, а команда Чародеев – наполнить Чудесную Землю волшебством. Чародеями сегодня будут Герцог Витас и сидящий рядом с ним Великий Магистр Белой Магии Алек Алеф.
Тут Хиханька Хаханька тяжело вздохнула.
- Тебя что-то расстроило, сестрёнка? – участливо поинтересовался Балтазар.
- Угу, - ещё раз вздохнула Хиханька Хаханька. – Я решила болеть за госпожу Младу и её команду – команду Строителей, а два самых сильных мага играют за команду Чародеев.
- Ты сама говорила, что иногда новичок побеждает мастера, - попытался подбодрить сестру Лентолио.
Девушка рассмеялась и потрепала брата по пышной шевелюре.
- Новичков здесь нет. Все участники – и Ларс, и Корнелиус, и Млада, и Интерина, и Витас – они играли в Серебряную Игру столько раз, что уже не помнят сколько. И последние лет сто никто не может выиграть у Алека Алефа, за какую бы команду он ни выступал.
- А у него вообще можно выиграть?
- Можно. Чтобы победить, нужно собрать серебра больше, чем другие команды. Игра поэтому и называется Серебряной.
- Подумаешь! Наколдовал побольше серебра и выиграл! Что им стоит – они же все великие маги.
- Так, да не так. В Игре есть несколько правил. Самое главное: серебро не должно появляться ниоткуда и просто вдруг. Ну, например, стоит замок и - раз-бабах! - все башни стали серебряными. Как это они из кирпичных в серебряные превратились? Не по правилам. Дрейды – они в Игре судьи – ой, как внимательно за этим следят. А теперь – тихо! Игра начинается.
И действительно, пока Хиханька Хаханька объясняла братьям правила Серебряной Игры, маги вышли на арену, разбились по командам и о чём-то тихонько шептались между собой. Из центральной ложи поднялась дрейда Марген, позвонила в серебряный колокольчик и, дождавшись тишины, объявила:
- Пусть начнётся Игра!
Волшебники поклонились могущественной фейри, а после этого Ларс, Корнелиус, Витас и Алек Алеф знаками предложили команде Строителей сделать первый ход.
Млада не стала возражать, взмахнула правой рукой и посреди арены появилась чудесная долина. С одной стороны её окружали скалы – такие высокие, что их вершины терялись в белоснежных облаках, похожих на сахарную вату, с другой стороны – зелёные холмы, покрытые цветущим кустарником.
- Наверняка, Интерина где-то спрятала залежи серебра, но где – показывать пока не хочет, - объяснила Хиханька Хаханька Балтазару и Лентолио.
Следующий ход по жребию должна была делать команда Чародеев. Алек Алеф прошептал заклинание и над чудесной долиной закружились семь огромных чёрных драконов.
- Рискованный ход! – продолжала комментировать происходящее Хиханька. – Чародеи сильно затруднили игру для команды Людей – ведь драконы необычайно кровожадны. Но и Чародеям теперь придётся несладко: магия драконов слишком сильна, чтобы в Игру можно было добавить какую-то другую магию.
- А что им мешает на следующем ходе убрать драконов?
- Нет, Балтазар, так нельзя. Второе правило Игры гласит, что команды не имеют права уничтожать то, что сами до этого создали.
Пришёл черёд команды Людей. После недолгого совещания магистр Корнелиус объявил:
- Мы передаём ход команде Строителей.
Разочарованный вздох повис над трибунами, да и Млада с Интериной явно не обрадовались. Они в задумчивости обходили арену и выглядели сильно озадаченными.
- Неужели они тоже пропустят ход? – забеспокоилась Хиханька Хаханька. - Дело в том, что у каждой команды есть всего семнадцать ходов. Это – третье правило Игры. Команды Людей один свой ход уже потеряла, а сейчас, похоже, и команда Строителей не знает, что делать. Нет! Смотрите! У них всё получилось!
Заклинание Интерины раскололо одну из скал, окружавших долину, и в тот же миг из разлома хлынул ревущий водопад. Драконы испуганно шарахнулись в сторону, продолжая кружиться над холмами, но даже близко не приближаясь теперь к другой стороне долины.
Витас дождался, пока поток воды превратится в полноводную реку, текущую теперь через всю арену, и перекинул через неё десяток мостов, под каждым из которых сразу же начали суетиться тролли.
- Хитрец! – восторженно выдохнула Хиханька Хаханька. – Тролли драконов не боятся, а драконы с троллями не связываются. Зато тролли вполне смогут брать с проходящих через мосты по серебряной монетке, и накопить к концу игры приличное состояние.
Ход команды Людей был очевиден: около водопада, к которому боялись приближаться драконы, выросла небольшая деревушка с белыми, синими, зелёными и оранжевыми домами, аккуратными палисадниками и яблоневыми садами.
- Два раунда завершены. У команд осталось по пятнадцать ходов. Серебра нет ни у кого, - раздался голос дрейды Марген.
- Мне кажется, - размышляла Хиханька Хаханька. – Что Младе сейчас нужно рассадить под всей долине цветы: такие же прекрасные, как в её оранжереях. Тролли, они сами - безобразные, и ничего красивого вокруг себя терпеть не могут. Значит, бросятся цветы вытаптывать, пока будут туда-сюда бегать, заблудятся, за свои мостики передерутся, так на всё время Игры, считай, и выбыли. Либо команде Чародеев нужно будет лишний ход тратить, чтобы своих питомцев утихомирить. Хотя драконы – куда большая опасность. Что с ними-то делать? Ой, а это зачем?
Млада высадила не цветы; по её повелению на холмах, которые до этого были покрыты кустарником, поднялся густой ельник.
- Похоже на то, - предположила Хиханька. – Что Интерина и Млада в этих самых холмах и спрятали залежи серебра. А теперь пытаются их то ли замаскировать, то ли защитить. Но как можно ёлками защититься?
Но оказалось, что вполне даже можно. Словно услышав слова маленькой волшебницы, Алек Алеф бросил драконов на разведку боем. Крылатые чудовища спикировали на только что возникший лес, и одним дружным выдохом сожгли его дотла. А потом вдруг с диким карканьем бросились прочь и начали кружить над центральной частью долины, бросая испуганные взгляды в сторону холмов.
- Вот оно что! – рассмеялась Хиханька. – Это были не простые ели, а ели Нелетели. Драконы ужасно боятся, что, нанюхавшись дыма от этих еловых дровишек, они разучатся летать.
- Подумать только, - изумился Балтазар. – Мне всегда казалось, что драконы самые грозные, свирепые и бесстрашные существа в Волшебной Стране, а оказывается, они и грохота водопада боятся и дыма от костерка.
- Не обольщайся, братик милый. Драконы – действительно самые грозные и свирепые создания. И с ними всегда нужно держать ухо востро. Впрочем, сейчас интереснее всего не это, а то, чем ответит команда Людей. Как они попробуют добраться до заветных холмов? Серебро точно должно быть там.
Ларс и Корнелиус особо долго не думали. Драконы ещё не успели сделать полный круг над долиной, а на окраине деревушки уже появилась шахта.
- Ну и глупые они твои волшебники, - фыркнул Лентолио. – Зачем им эта шахта? Построили бы ещё одну деревушку – прямо на холмах – там шахту бы и делали. Раз – и в дамках.
- Нет, так тоже нельзя. Одно из правил Игры гласит, что запрещено повторять сделанный ход. Понимаешь? Команда Людей не может построить ещё одну деревню, команда Чародеев не может ещё раз выпустить драконов, команда Строителей не может вырастить ещё один лес.
- Тогда они могли бы построить город, - не сдавался Лентолио. – Город же можно построить?
- Город - можно. Только опасно. Если другая команда обрушит городские стены, то под обломками погибнут все жители – такое уже неоднократно бывало во время Серебряных Игр. Но зачем Ларс и Корнелиус построили в своей деревне шахту, я и сама понять не могу.
Тем временем над ареной разверзлись хляби небесные, сначала заморосило, потом начался довольно сильный дождь, а через мгновение хлынул настоящий ливень – свой ход сделала команда Строителей. Протекавшая по долине река превратилась в бурный поток и сразу смыла все мостики. Лишившиеся крыши над головой тролли разбежались кто куда, крайне недовольные произошедшим.
Витас был разозлён не меньше. Он нервно сжимал и разжимал пальцы на рукоятке Жезла Молний – надо было что-то срочно придумывать.
- Вот сейчас он бабахнет! – буквально затрясся в радостном ожидании фейерверка Балтазар.
Но его надеждам не суждено было сбыться.
- Напоминаю уважаемому Герцогу дроу, - раздался голос дрейды Марген. – Что во время Серебряной Игры участникам строжайше запрещено применять оружие: и обычное, и, тем более, магическое.
Витас едва заметно поклонился в сторону центральной ложи, давая понять, что и не думал нарушать правила.
- Ну, воооот, - разочарованно протянул Балтазар. – А я думал, будет веселуха.
- Ещё какая! Ты смотри, кого Витас выпустил.
- Ой, правда! – оживился старший из братьев.
Перед толпой рассерженных троллей кривлялся маленький гоблин. Они, вообще, противненькие эти гоблины, а этот был всем гоблинам гоблин. Чего он только не вытворял! На голове стоял, язык показывал, ноги себе в рот засовывал, а руки, даже неприлично сказать куда.
- Ты, это самое, как его, это зачем? – заревел самый большой и безобразный тролль.
- А это я вас - уродов бестолковых - показываю. Какие вы на самом деле есть.
Тролли заревели, как коровы недоенные и бросились на маленького мерзавчика. А гоблин – наутёк, и прямиком к водопаду.
- Они же сейчас всё на своём пути вытопчут! – ахнула Хиханька Хаханька.
Однако, волшебник Ларс с ответным ходом медлить не стал. Из разноцветных домиков тут же выскочили все жители (люди – с лопатами, коты, собаки и хомячки – просто так), и вокруг деревни вырос высоченный земляной вал. Гоблин его перепрыгнул, а вот троллям это оказалось не под силу. Потоптались, поругались, и опять по долине разбрелись.
- Четыре раунда завершены. У команд осталось по тринадцать ходов. Серебра нет ни у кого, - беспристрастно подвела итоги дрейда Марген.
Если бы, дружок, я стал во всех деталях описывать происходившее далее, то это заняло не один день, а, может даже, и не одну неделю. А ведь тебе наверняка хочется, как можно скорее узнать, чем всё закончилось? И ты прав. Самое интересное, как это обычно и бывает, произошло в самом конце.
Хотя и перед этим… Серебряная Игра превратилась тогда в настоящее сражение. Старожилы Волшебной Страны говорили, что такой жаркой битвы, они не видели лет двести, а то и триста. Шахту люди начали рыть не случайно: по подземным ходам они добрались до холмов, нашли залежи серебра (Интерина и Млада, действительно, спрятали его именно там), но унести в свою деревню не смогли. Три часа над ареной Палаццио Маджико сверкали молнии, кружили снежные бураны, ревели ветра. Единороги подрались с гарпиями. Гремлины разрушили водяную мельницу, да так неудачно, что застряли между желобками колеса, а великан, который попытался их оттуда вытащить поскользнулся на гигантской улитке (откуда там взялась гигантская улитка – до сих пор никто понять не может: сама по себе выползла), упал, получил сотрясение того, что великанам мозг заменяет, и перегородил собой всю долину.
Наконец, команда Строителей сделала свой последний – семнадцатый – ход; по одному – тоже последнему – ходу оставалось у команд Людей и Чародеев. К этому моменту посреди долины высился вулкан, в кратере которого булькали тонны расплавленного серебра.
- Если Чародеи не придумают, как его оттуда достать, а команде Людей, это уж точно не под силу, то победа достанется команде Строителей, - Хиханька Хаханька сжала кулачки в предвкушении триумфа её любимой учительницы.
Алек Алеф, скрестив руки на груди, задумчиво обходил арену. Остановился, что-то спросил у Витаса. Тот в ответ пожал плечами.
- Попробуем, - объявил Великий Магистр. Из массивного перстня на мизинце его правой руки вырвался луч ярко белого света и ударил в одного из драконов, по-прежнему круживших над разгромленной, полу-сожженной, полу-затопленной долиной. Дракон сделал в воздухе сальто-мортале и… проглотил дракона, пролетавшего рядом.
- Драконье безумие, - догадалась Хиханька. – Дракон, съевший другого дракона, наращивает себе ещё один слой шкуры, и пробить её становится почти невозможно. Старинное заклинание. Только зачем оно команде Чародеев?
А дракон продолжал пожирать своих товарищей одного за другим. Потом сложил крылья и резко спикировал прямо в жерло вулкана!
Все затаили дыхание, но никто не мог понять, что же придумал Алек Алеф.
Дракон несколько раз нырнул, побултыхался в расплавленном серебре (его кожа стала настолько толстой, что чудовищу даже вспотеть не удалось) и взлетел.
Только теперь это был уже не чёрный дракон: его крылья, хвост, шею, голову, спину и брюхо покрывал толстый слой серебра. Над долиной  парил огромный серебряный дракон, а в кратере булькали лишь жалкие остатки драгоценного металла!
Зрители взревели от восторга – такого никто не то, чтобы не видел, но даже и представить себе не мог. А дракон парил, и лучи солнца, отражавшиеся от его шкуры, сияли светом безоговорочной победы. Которую, надо сказать, беспрекословно сразу же признали и команда Строителей, и команда Людей, отказавшаяся даже от последнего хода.
- Я объявляю победителем Серебряной Игры команду Чародеев, за которую сегодня выступали Алек Алеф и Витас, - объявила дрейда Марген. – Встретимся здесь же через десять лет.
Её последние слова потонули в восторженном ревё трибун, а дрейда, очистив арену лёгким движением руки, растаяла в воздухе, оставив лишь облачко дыма. Наблюдавшие за Серебряной Игрой люди и фейри потянулись к выходу, а Лентолио и Балтазар пытались утешить свою сестру, которая, опустив голову в ладони, рыдала в три ручья.
- Хиханька, ну не надо. Твоя команда играла просто отлично.
- В следующий раз они обязательно победят.
- Спасибо, что ты нас сюда привела.
- Ты у нас самая лучшая! Честно-честно!
Хиханька Хаханька подняла заплаканные глаза и чуть заметно улыбнулась:
- Неважно, кто победил, кто проиграл. Этот серебряный дракон! Я, наверное, уже никогда больше его не увижу, а он был ТАК ПРЕКРАСЕН!
 
Легенда о таверне Веллъю

 

В Волшебной Стране, куда ни плюнь… Нет, так не годится. Что значит «куда ни плюнь»? Мы же – благовоспитанные люди, а благовоспитанные люди не имеют дурной привычки плеваться. Ладно, начнём по-другому. В Волшебной Стране всё, что угодно… Нет, так тоже не правильно. Всё или что угодно? А если неугодно? Вот, например, клубничное мороженое – угодно, а геркулесовый суп – неугодно. Получается, всё кроме геркулесового супа? Чепуха какая-то! Это не сказка будет, а поваренная книга. Попробуем еще раз. В Волшебной Стране абсолютно всё… Именно так: «абсолютно всё». Значит, поехали…
В Волшебной Стране абсолютно всё… принадлежит феям Винкс. Тьфу, не сбивай меня. Я знаю, что тебе очень нравится этот мультик. Но в Волшебной Стране он абсолютно неизвестен. Зато, в Волшебной Стране абсолютно всё является волшебным. Даже если таковым на первый взгляд не кажется. Просто оно настолько волшебное, что само решает: кажется ему, что нужно казаться обыкновенным, оно всем кажется обыкновенным, а, если ему кажется, что казаться обыкновенным – это значит казаться чересчур простым, оно оказывается волшебным, и всем сразу кажется, что до этого им только показалось, а вот кажется ли теперь, этого уже никто не знает, но всё-таки, кажется, что волшебное.
Я тебя не запутал, дружок? Мне и самому кажется, что я запутался. А представляешь, как путались первые люди, которые поселились в Волшебной Стране? Всё, что они видели, они сразу называли волшебным, и очень скоро сами перестали понимать, где что находится.
Встречаются, скажем, двое соседей и начинают наперебой хвастаться.
- Слушай, я сегодня утром ходил рыбачить на Волшебное Озеро и там такую щуку поймал!
- Нет, это ты слушай: я сегодня утром на Волшебном Озере трех карпов поймал. Здоровуууущих!
- Э, да ты привираешь, сосед. Я тебя сегодня утром на Волшебном Озере не видел.
- Это ты, сосед, загибаешь. Откуда в Волшебном Озере щуки? Их там отродясь не водилось.
Чуть дело до драки не доходит. А ведь никто никого и не думал обманывать. Просто один ходил рыбачить на то Волшебное Озеро, которое через дорогу, а другой – на то, которое за холмом и там ещё через рощицу пройти. А как разобраться, кто куда, если и то, и другое называются Волшебными? Ну, постепенно, конечно же, разобрались: каждое озеро, каждая гора, каждый водопад (ах, да, я уже об этом рассказывал) и даже каждый лес получили своё имя. Так в Волшебной стране появились Озеро Снов, Стеклянная Гора, Лазоревые холмы, Жемчужный водопад, Халемская дубрава и Малахитовая роща. Но лес, который тянется от города Коль-дель-Е до долины Трамен-Трамен, до сих пор называется Волшебным Лесом. Вот о нём-то и пойдёт речь. Сегодня я расскажу тебе одну из легенд о Волшебном Лесе. Почему всего одну? Дружок, их так много, что если я буду рассказывать тебе все эти легенды, то у нас вообще не останется времени поиграть. Поэтому для тебя я выбрал одну, но самую интересную: легенду о таверне Веллъю.
Все жители Волшебной Страны знают об этой удивительной таверне. Все жители Волшебной Страны знают, что в ней может исполниться любое желание. Все жители Волшебной Страны знают, что она расположена в Волшебном Лесу. Но где именно? Никто из жителей Волшебной Страны никогда не покажет точного места и не объяснит, как до неё добраться. Это – не тайна. Это – магия. Таверна Веллъю внезапно появляется среди деревьев (каждый раз на новом месте) и также внезапно исчезает. Тебе это кажется удивительным? Зря. В волшебном Лесу случается и не такое. Однако эта таверна, вне всякого сомнения, самое удивительное из всего, что только ни на есть в тех краях. Ещё бы, ведь в ней – ты внимательно слушал, дружок? – в ней может исполниться любое желание. Представляешь? ЛЮБОЕ!!! А если тебе повезёт наткнуться на неё два раза, то тогда исполнятся два твоих желания. А если три… Впрочем, это мало кому удавалось. Разве что Марио сыну Мироу внуку Мороу, жившему давным-давно в деревеньке на опушке Волшебного Леса.
Да-да, на самой опушке. И, как это часто бывает в таких деревнях, дома в ней не стояли на земле, а висели на деревьях, наподобие скворечников. Очень удобно, кстати. А вдруг из леса волк выбежит? Ты думаешь, дружок, если в Волшебной Стране живут ужасные оборотни, кровожадные ламии и злобные утбурды, то там волков нет? Как бы не так! Но в Волшебной Стране – также, как и у нас – волки по деревьям не лазают. Поэтому, если ты живешь на ветвях старого дуба, то можно ночью дверь на замок не запирать - волк в дом и так не заберется.
Волки волками, но, как говорится, волков бояться – в лес не ходить. А в лес – особенно летом и особенно детям – ой, как хочется. Там столько всего! И земляника, и черника, и малина (не такая, как в саду, а сладкая-сладкая). Вот ребята из деревеньки и бегали в Волшебный Лес. А их родители? Родители были спокойны. Это в обычный лес детям без взрослых нельзя заходить. А в Волшебный Лес – всегда пожалуйста. Лесные эльфы никому и никогда не позволят обижать малышей (если ты, конечно, не лгун, не обжора и не жадина). А коль скоро мальчуган или девчонка в лесу заблудится, то эльфы всегда дорогу к дому покажут. И ягод полное лукошко насыплют. Или по попке слегка отшлёпают. Какая, в общем, разница?
А ещё в Волшебном Лесу растут удивительные грибы – нигде больше таких не найдёшь. Но собирать их очень трудно. Хотя, если удастся… Потом пожарить… Сверху лучка положить… И сметанки… Стоп! Опять я из сказки в поваренную книгу чуть не улетел. Но про грибы я ещё не закончил, ведь именно с них и началась легенда о таверне Веллъю.
Дело в том, что Марио очень любил собирать грибы. Осята ему, правда, не нравились: летают быстро и кусаются больно. И с подросиновиками мороки не оберёшься: они такие маленькие (гриб под росинкой может спрятаться), что пока их на тарелку супа наберёшь, уже и суп есть расхочется. Сыроёжики – вкуснейшие грибы, но, ужас, какие колючие. А вот беглые грибы – это то самое! Самое-самое! С ними только одна сложность: как бы они из корзинки не разбежались, они ведь – беглые. Поэтому Марио, отправляясь по грибы, всегда брал дедушкину корзинку. Корзинка, разумеется, была не простой, а волшебной (это ведь сказка, а как в сказке может быть простая корзинка?). Из неё беглые грибы разбежаться, ну, никак не могли.
Корзинка была дедушкиной, и каждый раз мать говорила Марио:
- Осторожно, сынок, - не потеряй корзинку. Дедушка ей дорожит и очень сильно расстроится, если она пропадёт.
- Конечно, мам, какой разговор! – кивал мальчик и убегал в лес.
Сбор грибов, дружок, часто называют тихой охоты. Марио в тот день поохотился на славу. Часа не прошло, а он уже штук сорок беглых грибов насобирал. И каких! Толстеньких, крепеньких, ножки - стройненькие, шляпки – ровненькие. Хоть на выставку! Но было у Марио в лесу одно заветное место - за Кабаньим оврагом, на небольшой полянке можно было, если повезёт, конечно, найти самые большие и самые вкусные грибы. Вот он туда и отправился. Идёт и думает: «Почему этот овраг Кабаньим назвали? Никогда я в нашем лесу кабанов не встречал». Уже до оврага дошёл, начал по тропинке спускаться, как вдруг – из кустов – ему навстречу огромный кабан. От неожиданности Марио завизжал, как поросёнок, и бросился бежать. Забыл, что лесные эльфы его в обиду не дадут. Кабан, если уж честно, перепугался ещё больше, и опрометью в другую сторону. Только Марио этого не видел. У страха глаза велики, но всегда крепко зажмурены. Мальчик вообще ничего тогда не видел – только бежал и кричал. Не увидел он и корягу раскоряжистую. Ногой зацепился, полетел, перекувырнулся, два синяка поставил, три шишки набил. Пока летел, корзинку потерял. Лежит, от страха дрожит. Прислушался. Тихо в лесу. Вроде, никакого кабана и не было. Встал, отряхнулся. Тут только и заметил, что корзинки-то нет. Ой, как нехорошо получилось. Надо корзинку найти – своего дедушку Марио очень любил и не хотел, чтобы он расстраивался. Да и не могла эта корзинка далеко укатиться.
Часа два мальчик обшаривал все окрестные кусты – нет корзинки, как корова языком слизнула. Что за напасть!
«Может я её ещё у оврага потерял?» - подумал Марио. – «Надо там поискать».
Идёт, а самому боязно. Вдруг снова с кабаном встретится? Но дедушку жалко, значит надо идти. Идёт-идёт. Что такое? Откуда посреди леса дом появился? Никогда его здесь не было. А как ароматно пахнет из приоткрытого окна! И курочкой жареной, и пиццей, и гамбургерами.
Тут Марио понял, что ужасно проглодался. И ещё очень пить хочется. Подошёл поближе. Над входом - вывеска «Таверна Веллъю». «Чудеса, да и только», - думает Марио. – «Ой, у меня же монетка серебряная есть. Зайду-ка я внутрь, может, удастся перекусить?».
Зашёл. В таверне тихая музыка играет, на столах скатерти кружевные. Посетителей немного: у барной стойки два лепрекона виски потягивают, за одним столом компания пикси расположилась, за другим – возле окна – городская парочка сидит. Ну, явно не деревенские. На даме чудная шляпа с цветами и перьями, на мужчине камзол сиреневый и ярко-красный бант на шее. Такие иногда ленивым кошкам повязывают. А, может быть, он и не человек вовсе, а кот-оборотень? Пока Марио на странную парочку во все глаза пялился (что, кстати говоря, весьма невежливо, но будем снисходительны к деревенскому мальчишке), к нему подошёл один из официантов в белоснежной рубахе и длинном кожаном фартуке.
- Не угодно ли отобедать?
- А? Что? Да, конечно. Только у меня вот всего одна серебряная монетка. Хватит ли?
- На одну серебряную монетку я могу предложить Вам салат Труливье (хотите с индейкой, хотите с курицей, хотите с колбасой), горячие пирожки (с мясом, рисом, капустой и грибами), наш фирменный суп (его рецепт мы никому не раскрываем), макароны с сыром, гамбургер с картошкой фри, десять жареных сосисок-редисок, а на десерт – абрикосовое мороженое, клубнично-земляничное суфле, и, конечно же, кувшин компота из ревеня.
У Марио аж слюнки потекли.
- Я столько не съем. Ну, съем, может быть, но точно лопну.
- Тогда начните с супа. А ещё я принесу Вам кувшин компота – ведь Вы ужасно хотите пить. Присаживайтесь.
- Спасибо большое. А как Вы догадались?
Официант загадочно улыбнулся и вместо ответа поспешил на кухню.
Никогда ещё Марио не ел такого вкусного супа. Он, по правде говоря, как и многие дети, супы особенно не любил, но этот суп. Ароматный, наваристый, не густой и не жидкий, в нём даже кружки варёной моркови казалась цукатами, а противные стебельки петрушки – леденцами. Впрочем, я опять чуть не забыл, что это сказка, а не поваренная книга (что это со мной сегодня?). В общем, Марио сам не заметил, как смолотил всю тарелку, а когда заметил, то понял, что сыт по горлышко.
- Спасибо огромное, - поблагодарил он официанта. – Всё было так вкусно, так вкусно, но больше ничего уже не влезет.
Марио протянул серебряную монетку.
- Рад, что Вам понравился наш суп, - улыбнулся в ответ официант и насыпал в ладошки мальчика сдачу: много-много медяков. – Будем рады видеть Вас снова.
Марио аккуратно пересыпал мелочь в карман (не забыв оставить чаевые - пару монеток), вежливо попрощался и направился к выходу. Он уже вышел на крыльцо, когда его догнал официант.
- Молодой человек, Вы забыли свою корзинку!
Мальчик обернулся и ахнул – это была та самая дедушкина корзинка, он бы её и с закрытыми глазами узнал. А внутри? Вот это да! Все грибы на месте! Марио хотел было рассыпаться в благодарностях, но не успел открыть рта, как чудесная таверна буквально растаяла в воздухе, а на её месте появились знакомые деревья, пеньки и кустарники.
Вот так наш герой первый раз побывал в таверне Веллъю. Ах, да, вот ещё что. Те медные монеты, которыми ему сдачу дали, наутро превратились в золотые - целую кучу настоящих золотых монет.
Прошло двадцать лет.
Марио вырос, выучился на столяра. Заказов у него было – хоть отбавляй. Он ведь к каждому относился со всей душой – неважно будь это резной наличник для окна или обычная табуретка. Каждый заказ он старался исполнить без сучка, без задоринки. Да и брал недорого. А о хорошем мастере земля сама по себе слухами полнится. Без работы, одним словом, Марио ни дня не сидел.
Однажды утром, к нему в дом постучалась соседка.
- Марио, спасай, милый!
- Что случилось, тётушка Белли?
- Беда, Марио, уж и не знаю, что делать. Завтра у моей дочки день рождения – ей восемнадцать лет исполняется. Вот мы и решили с мужем подарок сделать особенный. Съездили в Коль-дель-Е, купили ожерелье изумрудное и шкатулку резную. Стала я сегодня пыль на полках протирать, да и задела сослепу шкатулочку. Она на пол – бах – и разбилась, рассыпалась. Нельзя ли починить или склеить?
Марио внимательно осмотрел деревяшки-щепочки.
- Боюсь, тетушка Белли, что починить её нельзя, - покачал головой мастер и поспешил добавить. – Но Вы не волнуйтесь, я сегодня же сделаю для Вас новую шкатулку, даже лучше прежней.
- Ой, Марио! Ой, сыночек! Даже и не знаю, как тебя благодарить! Сколько угодно денег проси – мне для дочки ничего не жалко.
- Да что Вы, тётушка, - ни гроша не возьму: пусть это моим маленьким подарком будет. Я ведь совсем закрутился и про её день рождения забыл. Не хорошо это, не по-соседски.
И Марио, не мешкая, сел за работу.
Было у него несколько заготовок из буковука. Буковук – дерево ценное, волшебное, редко где растёт. Вырезать по нему трудно – древесина прочная, как каменная. Но если научиться, то вещи получаются красоты неземной. Узоры и орнаменты перламутром переливаются, огоньками перемигиваются. Вот из этого буковука и начал Марио вырезать шкатулку для соседской дочери.
Дело шло к вечеру, и мастеру оставалось только закончить изящную крышечку, на которой он решил изобразить двух единорогов и волшебный цветок. Вот один единорог готов, вот другой, вот уже и стебелёк вырезан, вот и лепестки у цветка, теперь последний листочек, и всё! В этот момент игравшие неподалёку мальчишки умудрились мячом прямо в окно Марио запулить. Да так неудачно, что стекло разбили. Дзинь-ля-ля! От неожиданности столяр вздрогнул, резец дёрнулся, и крышка шкатулки была безнадежно испорчена.
- Ай, как жалко. Ну, ничего, время пока есть, а у меня где-то была ещё одна заготовочка из буковука.
Но сколько ни искал Марио, найти её в своей мастерской он не мог. Что же делать? Тут он вспомнил, что на прошлой неделе заприметил в Волшебном лесу – совсем неподалёку – молодой буковук. Марио решил его тогда не рубить – дать подрасти, чтобы повыше вырос, потолще стал, но раз такое дело… Мастер тут же отправился в лес.
Был август - темнело быстро. Пока Марио добрался до того места, где нашёл волшебное дерево, совсем темно стало. Ночной лес наполнился уханьем сов, треском непонятным, шорохами загадочными. Страшновато стало. Нет бы повернуться, уйти, но девушка подарка ждёт, значит, надо буковук во что бы ни стало найти. А он – вот напасть - как сквозь землю провалился.
Вдруг за спиной Марио зажглись огни, и послышалась тихая музыка. Молодой человек испуганно обернулся – мало ли что ночью в Волшебном Лесу произойти может – и увидел перед собой знакомую таверну. За двадцать лет она ничуть не изменилась: то же крыльцо, та же дверь, та же вывеска над дверью: «Таверна Веллъю». Только пахло из неё не жаренной курочкой, пиццей и гамбургерами, а прекрасным супом, вкус которого Марио не мог забыть все эти годы.
В животе у мастера заурчало – он ведь так увлёкся работой, что не ел с самого утра. «Дай», - думает. – «Зайду, подкреплюсь: тарелочку супчика съем. Заодно и фонарь попрошу – авось найдётся. С фонарём-то буковук искать сподручней».
Внутри таверны тоже ничего не изменилось: те же столики, те же скатерти кружевные. Едва Марио переступил порог, к нему подбежал тот же самый официант – хоть двадцать лет прошло, а он, казалось, ни на день не постарел.
- Добро пожаловать! Вам, как всегда, нашего фирменного супчика?
Вспомнив, чудеса, произошедшие с ним в этой таверне в прошлый раз, Марио ничуть не удивился тому, что официант сразу же угадал заказ.
- И ещё компот из ревеня, пожалуйста.
- Одну минуточку, - взмахнул салфеткой официант и исчез на кухне.
Свободных столиков было много, и Марио уселся за ближайший. Когда с трапезой было покончено (а суп, между прочим, был таким же ароматным и вкусным, как в первый раз), наш герой попросил счёт и поинтересовался насчёт фонаря.
- Никаких проблем. Для нашего постоянного клиента фонарь будет маленьким подарком от заведения, - расплылся в улыбке официант. И действительно вскоре он появился, держа в руках довольно массивную деревянную коробку.
- Фонарь – внутри. Нужно будет только рычажок потянуть. А сейчас – извините, пожалуйста – время позднее, мы закрываемся, прошу к выходу.
Любезный официант буквально вытолкал посетителя за дверь, а таверна, как и в прошлый раз, тут же беззвучно исчезла. Слегка растерявшийся Марио, достал фонарь, зажёг его и увидел то, что не заметил в таверне: коробку!
Ты уже догадался, дружок? Зная, что в таверне Веллъю исполняются любые желания, это было нетрудно сделать. Конечно же, коробка, в которой лежал фонарь, была сделана из буковука. Древесины хватило бы не на одну крышечку для шкатулки, а на добрый десяток таких крышечек.
К утру подарок для девушки был готов (вся деревня потом в гости к соседям Марио ходила посмотреть на изумительную тончайшую резьбу), а фонарём и по сей день пользуются – он как включился, так горит и горит, не перегорает.
Однако, вернёмся к нашей истории. Прошло ещё двадцать лет.
Марио продолжал столярничать и со временем стал самым знаменитым резчиком по дереву во всей Волшебной Стране. Впрочем, он ничуть не изменился, не возгордился и остался таким же трудолюбивым и отзывчивым человеком. Жизнь шла свои чередом, и только одно не давало Марио покоя: уж очень ему хотелось сделать что-нибудь такое эдакое-разэдакое, чтобы все хором ахнули и навсегда Марио запомнили.
И тут Король Волшебной Страны объявляет среди мастеров конкурс на новый королевский скипетр. Куда старый делся? Сломался.
Король был человеком добрым, но вспыльчивым. Однажды он от всей души отколошматил своим скипетром безмозглого гоблина по черепушке, чтобы объяснить ему правила поведения в приличном обществе. Гоблин, разумеется, ничего не понял и, тем более, ничего не запомнил: у гоблинов голова к телу приделана не для того, чтобы думать, а чтобы колпак на ней носить.
И вот на следующий день этот самый гоблин снова к Королю заявляется, носом шмыгает и блеет:
- Вааааше Величество! А сдеееееелай-те мне ещё раз массажик головы. Мне так понраааавилось.
Король от такой наглости просто обалдел и так вмазал гоблину по башке скиптером, что скипетр – хрясь – и сломался. Теперь новый нужен был.
Как только Марио о конкурсе услышал, он прямо весь загорелся – вот оно, то самое. Если скипетр королевский сделать, то о Марио сыне Мироу внуке Мороу долго помнить будут. Теперь нужно только придумать, каким же таким необычным этот скипетр должен быть?
«А чего тут голову ломать?» - вдруг подумал столяр. – «Таверна Веллъю мне два раза помогла. Почему бы ей и в третий раз не помочь? Пойду-ка, я её в Волшебном Лесу поищу».
Зашёл в лес, по сторонам глядит – нигде таверны не видать. «Ну, поброжу», - думает Марио. А дело уже к вечеру, темнеть начинает. «Ничего, ничего. Сейчас найдётся. Ведь и в прошлые разы она не сразу появлялась».
И только он успел об этом подумать, между деревьями зажёгся огонёк. Столяр на него пошёл и вскоре к таверне вышел. За двадцать лет ничего не изменилось. Тем же супом пахнет, та же вывеска над дверью. Марио обрадовался, птицей по ступенькам взлетел. А в таверне… Шум, дым, гам, народу полным-полно. Все столики заняты, и перед барной стойкой ни одного свободного табурета.
Марио ничего понять не может – как же так, всегда свободные столики были. Тут знакомого официанта увидел и к нему.
- Добрый вечер! Не найдётся ли местечка? Очень уж вашего супчика поесть захотелось.
Вдруг в таверне все разговоры прекратились, музыка играть перестала, тишина повисла, как будто уши заложило. И в этой звенящей тишине официант оборачивается, улыбка с его лица исчезает, и он тихо-тихо говорит:
- Любезнейший! Неужели Вы не видите? Мест нет. Для Вас места нет! Подождите за дверью.
Растерявшийся Марио вышел и думает: «Вроде бы в дальнем углу был свободный столик. Грязноватый, правда, неказистый. Ну, и что? Подойдёт». Поворачивается, хочет вернуться, а таверна исчезла – пшик – и в воздухе растаяла.

* * *

Несчастный Марио до конца жизни бродил по Волшебному Лесу, искал таверну Веллъю, но так её больше и не нашёл.

* * *

Как ты думаешь, дружок, почему?
 
Дурак и жадина

 

Давным-давно в городе Айберген жил граф, которого звали… Как же его звали? Нет, как-то его конечно же звали, ведь не может быть так, чтобы его никак не звали. А получается, что может - этого графа как только ни звали: и графёнышом, и графинышем, и графинчиком, и стаканчиком. А ещё про него говорили: «То ли граф, то ли удав, справа – левый, слева – прав». Граф ужасно обижался. Он даже хотел выложить ярко-красными кирпичами над воротами принадлежавшего ему замка своё имя, чтобы хоть так запомнили. Хотеть – хотел, но не получилось: не то, чтобы кирпичей не нашлось – деньги у графа закончились.
А всё потому, что был он лентяем и бездельником. Вообще-то быть лентяем и бездельником в Волшебной Стране ужасно стыдно. Но граф этого ничуть не стеснялся.
- Я человек благородного происхождения. И не просто благородного, а благороднейшего. Ведь мой прапрадедушка победил самого свирепого дракона Сумрачных Лощин, - оправдывал он сам себя. И поэтому никогда не ходил в школу (зачем ему такому благородному какие-то арифметики и астрономии). И никогда не работал (не благородное это дело рано утром просыпаться и на работу идти). И наследство, полученное от родителей, промотал за два года: на пиры, да на охоты, на балы и на колготы. Потом фамильный замок продал – ещё на пару лет безбедной жизни денег хватило. Но в свой двадцатый день рождения остался граф без гроша в кармане.
А кушать-то хочется. И торта праздничного хочется. С именинными свечками, розочками из крема и вишнёвыми цукатами.
Весь день граф просидел около окошка и ждал: может быть, придёт его всё-таки кто-нибудь поздравить и подарит ему… Ну, пусть не торт, можно, на худой конец, булочку с изюмом. К вечеру так проголодался, что не заметил, как герань, стоявшую на подоконнике, сжевал до самого основания. А герань – она довольно красивая, но очень не вкусная. Так ничего и дождавшись, граф решил прогуляться. Авось удастся гнилой банан найти или яблоко червивое.
Как назло, в этот день на улицах было полным-полно народа. Едва граф приближался к очередной урне, рядом обязательно оказывался какой-нибудь мальчишка с мороженным, или на скамейку поблизости усаживалась пожилая пара. Рыться на глазах у всех в мусорном бачке ему определённо не хотелось. Как это так: граф, и вдруг в объедках копается?
«Ах, как всё это не благородно», - сокрушался граф. – «Ужасно не благородно. Что бы сказал мой прапрадедушка, победивший дракона, увидев меня сейчас?»
Что бы сказал прапрадедушка – абсолютно неизвестно. Он и в тот момент, когда его дракон жрал, ничего сказать толком не сумел. Ну, да - знаменитого прапрадедушку дракон безжалостно слопал, а сдохло чудовище оттого, что, пока лопало, нечаянно подавилось.
Эту прискорбную историю граф не знал, а если бы знал, то наверняка бы в тот момент мечтал превратиться в дракона и закусить каким-нибудь незадачливым прапрадедушкой.
Очень хотелось кушать!
Вдруг между булыжниками мостовой что-то блеснуло. Граф наклонился посмотреть и тихо ойкнул, не поверив собственным глазам: это была золотая монета. Трясущимися от волнения пальцами кое-как выковырял находку, повертел, попробовал на зуб – похоже, что самый настоящий золотой дукат. Только странный какой-то: вместо портрета короля на монете был изображён костёр в обрамлении причудливо переплетённых цветов и листьев.
«Не фальшивка ли часом?» - забеспокоился граф. – «Если фальшивка, то могут в тюрьму посадить. А это, ах, как не благородно».
Дальнейшие размышления о благородстве были прерваны голодным урчанием в желудке.
«Была, не была!» - решил граф и поспешил в ближайшую продуктовую лавку, пока она ещё не закрылась.
- Эй, ты, - писклявым и немного капризным голосом обратился он к продавцу. – У меня есть особо ценный золотой дукат, и я хочу, чтобы ты побыстрее собрал мне полную корзинку еды. Перепелов жаренных, сыр, который во рту таять будет, клубнику, булки самые свежие. Да! Тру-ля-ля с фрикадельками не забудь положить.
- Как Вам будет угодно, - поклонился лавочник, вертя в руках золотую монету.
Граф забеспокоился, под ложечкой у него засосало.
- С моим дукатом что-то не так?
- Да всё так, - пожал плечами лавочник. – Только с чего Вы взяли, сударь, что он какой-то особо ценный? Дукат как дукат.
- А почему же он на другие дукаты не похож? – запальчиво поинтересовался граф. – Или ты думаешь, я первый раз в руках золотой дукат держу? Да будет тебе известно, что я – человек благородный, а мой прапрадедушка…
Произнося эту пламенную речь, граф так размахивал руками, что чуть не сшиб стоявшие поблизости на полках бутылки с вином.
- Успокойтесь, сударь, успокойтесь, - попытался остановить разбушевавшегося посетителя лавочник. – Конечно же, Вы не раз держали в руках золотые дукаты, и Ваш прапрадедушка их держал, и прапрапрадедушка…
- Мой прапрадедушка…, - начал было снова горячиться граф, вспомнив историю о драконе.
Но владелец магазина его не понял.
- Хорошо-хорошо, - закивал лавочник. – Ваш прапрадедушка никогда золотых дукатов в руках не держал.
Граф от ярости раздулся, как жаба на солнышке.
- Да, как ты смеешь, простолюдин неотёсанный, со мной так… Так со мной…
- Еду покупать будете?
Граф выдохнул и скукожился – есть по-прежнему очень хотелось, а все остальные магазины в столь поздний час уже наверняка были закрыты.
- Буду, - буркнул он.
Пока лавочник собирал корзину со снедью, граф пришёл в себя, его желудок в предвкушении обильного ужина перестал сходить с ума, и любопытство взяло верх.
- А почему ты всё-таки сказал, что это самый обычный дукат? – как бы невзначай поинтересовался граф. – Ты видел, какие странные на нём узоры?
- Узоры как узоры. Дукат как дукат.
- А где портрет короля? – настаивал граф.
- А с чего это фейри на своих дукатах будут нашего короля чеканить? – вопросом на вопрос ответил лавочник.
- Так это дукат волшебного народца?! – ахнул граф.
- Ну, Вы, сударь, как с Луны свалились, - усмехнулся лавочник. На самом деле он хотел пальцем у виска покрутить, но решил не рисковать – вдруг этот ненормальный снова начнёт подпрыгивать и руками размахивать. – В Волшебной Стране любой ребёнок знает, откуда такие дукаты берутся.
- И откуда же?
- Как откуда? Хранитель Огня только ими всегда и расплачивается.
- Среди моих знакомых нет человека с таким странным прозвищем.
«Понятное дело, что нет, макака ты невоспитанная», - подумал про себя лавочник.
- А чем же этот Хранитель Огня занимается, раз он так богат, что расплачивается только золотыми дукатами?
- Нет, сударь, Вы, правда, как будто не в Волшебной Стране родились. Известно чем: Хранитель Огня стережёт Главное Сокровище Маленького Народца, которое хранится в Агатовой пещере. Время от времени он появляется то в одном, то в другом городе Волшебной Страны, кое-чем закупается и опять возвращается в Агатовую пещеру. Но что-то я разболтался с Вами - забавный Вы всё-таки – а мне уж закрываться давно пора. Вот Ваша корзина, приятного аппетита и доброй ночи.
Граф не помнил, как вышел из магазина, как дошёл до дома, как машинально сжевал свой праздничный ужин (перепела, к слову сказать, были великолепными, а тру-ля-ля с фрикадельками не стыдно было бы подать и на королевском пиру).
«Главное Сокровище Маленького Народца, Главное Сокровище Маленького Народца», - вертелось у него в голове. – «Это ж сколько денег? Это ж сколько денег? Это ж, наверное, тысяча дукатов и ещё тысяча дукатов, и ещё тысяча дукатов, и того получается сто тысяч дукатов! Если бы его заполучить, то и половины на всю жизнь хватит! Половина от ста тысяч – это восемьдесят тысяч. Это мне в самый раз. Только бы до него добраться».
Не будем строго судить ополоумевшего от жадности графа – ты же помнишь, дружок, что он никогда не ходил в школу и даже до десяти по пальцам считал с ошибками.
На следующий день спозаранку граф отправился к своему двоюродному брату, жившему в городе Лавенпорт. Брат графа тоже был графом, и тоже был лентяем и бездельником. И своё наследство он тоже умудрился растранжирить, и свой фамильный замок продать, и почти все вырученные от продажи деньги к тому моменту истратить. Как его звали? А кто теперь помнит? Я буду, чтобы не путаться, называть первого графа – первым графом, а второго графа – вторым.
Так вот. Едва переступив порог весьма скромной квартирки, в которой теперь обитал второй граф, первый граф всплеснул руками, закатил глаза и воскликнул:
- Что я вижу? О, боги Волшебной Страны, что я вижу? Мой дорогой кузен вынужден жить в этой убогой лачуге? В этой крохотной комнате, где невозможно накрыть стол на триста гостей, и где нет места для пятисот танцовщиц? Какая ужасная несправедливость!
О том, что сам он обитал в комнате в два раза меньшей, да к тому же без душа и туалета, первый граф решил пока благоразумно промолчать.
Увидев своего двоюродного брата и услышав его слова, второй граф заплакал и бросился к нему в объятья.
- Мой дорогой кузен! Если бы ты только знал всю глубину, всю бездну несправедливости, с которой мне пришлось столкнуться! Меня – благородного человека…
- Не благородного, дорогой кузен: благороднейшего!
- Да-да, дорогой кузен, благороднейшего человека. Человека, чей прапрадедушка победил самого ужасного дракона Сумрачных Лощин, хотят выселить на улицу, потому что я полгода не платил за квартиру и задолжал какие-то жалкие пять дукатов.
- Именно поэтому я здесь, дорогой кузен!
- Ты принёс мне пять дукатов? – обрадовался второй граф.
- Я принёс тебе пять сто тысяч дукатов!
- Пять сто тысяч?
- Да!
- И где же они? – засомневался второй граф. – Это должен быть огромный мешок денег, а ты пришёл с пустыми руками. Ах, да! Я понял! Ты оставил его в банке. Пойдём же скорее к твоей карете и поедем в этот замечательный банк. Я ужасно голоден и мечтаю об обеде в лучшем городском ресторане.
Первый граф не стал объяснять, что кареты у него нет, мешка денег тоже нет, а сам он не ел уже два дня. Вместо этого он поведал своему кузену историю об Агатовой Пещере, Хранителе Огня и Главном Сокровище Маленького Народца.
- Ну и что? – не понял второй граф.
- Как что? – возмутился первый. – Время от времени Хранитель Огня уходит из своей пещеры и зачем-то шляется по городам. Мы его выследим, и пока он разгуливает по Волшебной Стране, заберёмся в пещеру…
- И?
- И Сокровище – наше!
- Тогда почему мы до сих пор здесь стоим? – вскричал второй. – Вперёд! За Сокровищем!
  Как ты уже понял, дружок, второй граф был не менее жаден и не сильно умней, чем первый. Как найти заветную пещеру? Как в неё пробраться? Не установили ли на пути к ней фейри хитроумные ловушки? И неужели никто не охраняет Сокровище в отсутствии Хранителя Огня? Ни об одном из этих вопросов ни первый граф, ни второй граф даже не задумались.
Прошло пять лет. Наши путешественники скитались по Волшебной Стране в поисках Агатовой Пещеры и Главного Сокровища Маленького Народца. Они многому научились за эти годы. Научились есть траву. Научились глодать кору. Научились спать на деревьях. Потом они научились мыть посуду, и подрабатывали в небольших тавернах за миску похлёбки и ночлег на сеновале. Два раза они видели Хранителя Огня, два раза пытались проследить за ним, чтобы узнать путь к пещере, но оба раза маленький юркий фейри бесследно исчезал в какой-нибудь подворотне.
И вот, когда графам уже стало казаться, что их поиски никогда не увенчаются успехом, на одной из развилок они наткнулись на указатель: «Агатовая Пещера – на запад, за холмом».
- Ура! – закричал первый граф. – Мы почти у цели!
- Ура! – подхватил второй.
Оставалось лишь понять, запад – это куда? У графов не только с арифметикой были проблемы, но и в географии они были абсолютными профанами. Про то, что на севере холодно, они знали. Про то, что на юге тепло, тоже слышали. А вот где восток, где запад, и что это вообще такое – понятия не имели. Стоят, оглядываются – как на грех, со всех сторон холмы.
Тут первого графа осенило.
- Так это же букву перепутали! Надо идти не на запад, а на запах! Агатовая Пещера – на запах, за холмом. Дорогой кузен, ты чувствуешь какой-нибудь запах?
- Чувствую. Я чувствую, как от тебя, дорогой кузен, воняет потом и нестиранными носками. Это ужасно неблагородно!
- Да что ты говоришь? Вынужден огорчить тебя, дорогой кузен: от тебя тоже нестерпимо воняет тем же самым.
- И куда же нам, в таком случае, идти?
- Я предлагаю отойти друг от друга подальше и понюхать получше: мы наверняка что-нибудь ещё почуем.
Разошлись графы в разные стороны и начали нюхать.
- Вон оттуда! Вон оттуда пахнет костром!
- Да-да-да! Именно оттуда!
- А ты помнишь, что было изображено на дукате? Костёр! Значит, мы на верном пути.
Кузены обнялись и радостно зашагали не на запад, а на… восток, откуда действительно доносился лёгкий аромат дыма.
Перевалив через невысокий холм, графы в недоумении остановились. Никакого входа в пещеру не было.
- Как же так? – не понял первый. – Запах был, холм был, пещеры – нет. А! Я понял! Пещера – она же не дерево и не куст. Она не на холме растёт, а под холмом находится. Значит, чтобы до неё добраться, надо яму выкопать.
И начали они яму копать. Ты думаешь, дружок, что зря? Нет, не зря: нашли пещеру. Только не ту и не сразу. Два года в земле ковырялись, а через два года – ух! – и под землю провалились. Под холмами в тех краях много пещер было. Вот в одну из них графы и попали.
А жили там кобольды. И не просто кобольды, а особо злобные кобольды. Вокруг Агатовой Пещеры, где хранилось их Главное Сокровище, маленький народец расселил, на всякий случай, всякую жуть и нечисть: в одной пещере обитал дракон, в другой – гарпии, а в этой – кобольды.
- Вы кто такие, и как здесь оказались? – заревели горбатые кривоносые карлики.
- Мы пришли за Главным Сокровищем Маленького Народца! Убирайтесь с нашего пути!
- Ага! Сейчас! Вот разбежались и прыгнули!
Кобольды быстренько кладоискателей связали, но, прежде чем зажарить на костре, решили всё-таки допросить.
Когда графы рассказали им свою историю – и как они пещеру искали, и как на запах пошли, и как яму копали – кобольды сначала не поверили. Они даже представить себе не могли, что бывают такие бестолочи. Один из подземного народца взял кайло и хотел им по голове первого графа постучать: понять, она чугунная или дубовая?
Но главный кобольд решил по-другому. Мерзко подхихикивая, он предложил:
- А давайте их в Агатовую Пещеру отведём, к Хранителю Огня. Пусть сами всё увидят.
- Давайте, давайте! – радостно завопили кобольды и потащили связанных людей по тёмным извилистым коридорам.
Вскоре они оказались в огромном зале. От яркого света графы зажмурились.
- Хранитель Огня! Мы привели тебе вот этих. Наше Главное Сокровище, видите ли, захотели украсть, - и, не переставая хихикать, предводитель кобольдов пересказал уже известную тебе историю.
Пленники приоткрыли глаза и увидели укоризненно качавшего головой маленького фейри с длинной седой бородой.
- Если бы вы не были такими глупыми и жадными, то знали, что любой может прийти сюда совершенно свободно и любоваться Главным Сокровищем столько, сколько душе угодно Я, конечно, вам его не отдам, да и не нужно оно вам. Но, если хотите, смотрите. Развяжите их! – скомандовал Хранитель Огня.
Растирая затёкшие руки, графы оглядывались по сторонам. От удивления они не могли вымолвить не слова: Агатовая Пещера от пола до потолка была завешена… детскими рисунками!
- А где же Сокровище? – наконец промямлил первый граф.
- Перед вами, - усмехнулся Хранитель Огня.
- Но я вижу только цветные каракули!
- Коль скоро уж вы здесь оказались, разрешите, я всё объясню. Может быть, рисунки детей и похожи на, как это Вы выразились, каракули, но, на самом деле, в своё художество ребёнок всегда вкладывает частичку души, маленькую звёздочку. Когда эти звёздочки собираются вместе, зажигается один большой огонь. Это огонь может согреть любого, только надо открыть ему свои глаза и своё сердце. Мы – фейри – живы до тех пор, пока этот огонь согревает нас.
- И Вы платите за эту мазню золотом?
- Чистым золотом, - подтвердил Хранитель Огня. – За какие-то рисунки – дукат, за какие-то – пять дукатов, за какие-то – десять. А вот этот ярко-жёлтый крокодил, танцующий вместе с бабочкой, мне в своё время так понравился, что я не пожалел за него тысячи дукатов.
- Тысячи дукатов? – ахнул первый граф. – Мой дорогой кузен, я знаю, как мы разбогатеем! Неужели ты не сможешь нарисовать нечто подобное?
- Конечно, смогу, мой дорогой кузен.
- Тогда поспешим! Чего же мы ждём?!!
И они бросились к выходу из Агатовой пещеры, забыв попрощаться с Хранителем Огня, который грустно качал головой им вслед.

* * *

До конца жизни два графа, подрабатывая мытьём посуды, пытались намалевать что-то такое, что купил бы Хранитель Огня. Но фейри интересуют только детские рисунки.

* * *

Я вот чего не пойму в этой истории, дружок. Смотри: называется она «Дурак и жадина». Так? Так. Графов было двое. Так? Так. Так, кто из них был дурак, а кто - жадина?
 
Госпожа ведьма

 

«Отче! прости им, ибо не знают, что делают»
(Лука, 23:34)

Ранним октябрьским утром внутренний двор замка Сайн-Мэрроуз наполнился хриплым ржаньем лошадей, остервенелым лаем псов и радостными голосами людей. С ночной охоты вернулся глава семьи – герцог Уистлер.
- Эмилия! Дорогая! – закричал он, обращаясь к жене. – Взгляни! Нам сегодня улыбнулась удача!
Но не успела герцогиня выйти на балкон, как раздался рёв. Рёв, от которого задрожали переплёты витражных окон, собаки поджали хвосты, а кошки, недовольно зашипев, выпустили когти. Рёв… А потом умерли все звуки, и осталось лишь карканье ворон, в страхе разлетавшихся прочь от замка. А потом - свист, улюлюканье и хохот герцогской свиты.
Потомственная ведьма Эмилия Уистлер всегда гордилась тем, что умела в любой ситуации оставаться спокойной и невозмутимой. Даже тогда, когда по молодости лет (она в то время только начинала изучать магию), перепутав заклинание, вместо того, чтобы зажечь пять свечей, вызвала пять злобных огненных демонов. Любая другая девочка на её месте перепугалась бы до смерти и убежала. Эмилия лишь наморщила носик, едва слышно фыркнула и взмахом волшебной палочки развеяла нечисть. Правда, половина замка, в котором она тогда жила, из-за этого сгорела дотла, и будущей герцогине здорово попало от родителей, но ни одна слезинка не упала из её глаз, ни один мускул не дрогнул на лице. Спокойствие и невозмутимость. Невозмутимость и спокойствие. И всё же, тем утром, увидев охотничий трофей мужа, Эмилия не смогла удержаться: подпрыгнув на месте, она захлопала в ладоши.
- Это! Это! Это! Вероника! Дочь моя! Беги быстрее сюда! Какой у тебя отважный отец! Какой он невероятный охотник!
На балкон вышла дочь герцога - Вероника - нескладный, угловатый подросток. Её нельзя было назвать дурнушкой, хотя и назвать красавицей означало бы покривить душой. Но стоило лишь заглянуть в глубокие зелёные глаза девушки, и тут же становилось понятно: перед вами гадкий утёнок, который вскоре превратится в прекрасного лебедя. Сейчас в этих зелёных глазах не отражалось ничего, кроме покорности и смирения.
- Да, мама. Ты звала меня.
- Смотри! Смотри! Это чудовище станет главным украшением праздника в честь твоего совершеннолетия.
В декабре Веронике должно было исполниться шестнадцать, и она знала, что родители хотели устроить грандиозное торжество. Деталей будущего праздника не рассказывали, но в этот миг, стоя на балконе рядом с матерью, девушка сильно засомневалась, так ли уж ей понравится её день рождения, если главным украшением должно быть именно ЭТО.
В первый момент могло показаться, что на мраморных плитах, которыми был вымощен внутренний двор замка, по воле волшебника вырос гигантский холм, покрытый клочьями бурой шерсти. На самом деле, там - опутанный канатами, утыканный кольями и пиками - лежал ЗВЕРЬ. Он тяжело дышал. Из приоткрытой пасти на двухметровые клыки сползала пурпурная пена. Переднее левое копыто было раздроблено, как будто великан сжал в своей лапище булыжник и, забавляясь, раздробил его. Один глаз ЗВЕРЯ скрывал багровый кровоподтёк, другой глаз – жёлтый и бешеный - затравленно озирался по сторонам.
- Ну, как, дорогая? – герцог Уистлер гарцевал перед балконом на своём боевом коне – перепачканный грязью, в разорванной куртке, но буквально светящийся от счастья.
- Он – великолепен! Ты – великолепен!
Герцог рассмеялся.
- Я был уверен, что этот ЗВЕРЬ тебе понравится. Мы выследили его в Халемской дубраве и гнали без остановки полночи до Драконьих Лощин. А оттуда – к оврагам Бэньши. Ух, это была скачка! В подземелье его! – крикнул он слугам.
Те опасливо стали приближаться к грозному, невиданному доселе созданию. У всех ещё стоял в ушах рёв ЗВЕРЯ, от которого до сих пор по коже бежали мурашки, а по спине предательски текли ручейки холодного пота.
- Чего вы испугались, трусы? Он надёжно связан, - презрительно сплюнул герцог. – Смотрите!
С этими словами хозяин замка достал из-за пояса хлыст, на кончике которого были привязаны три острейших лезвия. Резкий взмах, пронзительный свист - лоб ЗВЕРЯ пересекли кровавые полосы. Снова раздался рёв. Он был таким же громким, как и тот, который испугал всех пару минут назад, но теперь в нём слышалось больше отчаяния, чем ярости. ЗВЕРЬ остался неподвижным. Толстенные канаты действительно надёжно удерживали ослабевшее от ран существо.
- Вот видите? Он беспомощен.
Слуги всё ещё боялись приближаться к зверю.
- Слизняки безмозглые! – вскипел герцог.
Опять засвистел кнут, но на этот раз смертоносные лезвия были направлены не в сторону чудовища, а разрезали воздух над головами челяди.
- Ну, всё, Вероника, - Эмилия слегка похлопала дочь по плечу. – Папа сейчас вразумит ленивых олухов, ЗВЕРЯ отволокут в подземелье, а тебе надо поскорее закончить завтрак и идти заниматься.
- Да, мама.
- Сегодня мы начнём тренировать заклинание «Бирюзовый меч». С его помощью твой прадедушка убил однажды две тысячи пикси.
- Да, мама.
Вероника абсолютно не понимала, зачем прадедушке понадобилась убивать две тысячи безобидных пушистых лилипутиков. Честно говоря, она вообще плохо понимала, зачем ей уже десятый год приходится учить чёрную магию.
В те времена дети тёмных волшебников – маленькие ведьмы и колдуны – не ходили в школу: их обучали дома родители. Веронику учила мать. Эмилия была не только одной из самых образованных, и поэтому самых опасных колдуний, когда-либо живших в Волшебной Стране, но и талантливым педагогом.
- Тебе невероятно повезло, девочка, - постоянно твердили Веронике её многочисленные дядюшки и тётушки. – Многие дети мечтают стать великими волшебниками, но хороших учителей меньше, чем зубов у гоблина. А таких, как твоя мать, вообще днём с огнём не сыщешь.
Вероника кивала и соглашалась. Она знала, что у гоблинов всего четыре зуба во рту, да и те, как правило, кривые и гнилые. Она уже в десять лет понимала, что в области магии знает и умеет куда больше, чем большинство взрослых. Она была послушной и трудолюбивой девочкой, и её успехи в учёбе неизменно радовали Эмилию.
- Ты станешь великой ведьмой, дочка! Я верю, тебя будут бояться больше, чем твоего прадедушку и, чем чёрт не шутит, больше, чем боятся меня, - улыбалась мать.
- Мама! Но я не хочу быть ведьмой! Я не хочу убивать! Я не хочу причинять боль! Я не хочу никого мучить!
- Вздор, бред и ребячество, - герцогиня была невозмутима. – Ты – моя дочь. Я – ведьма. Ты тоже будешь ведьмой. Настанет день, и ты станешь настоящей ведьмой. Никаких других вариантов просто нет и быть не может. А теперь, давай разберём наговор молчания. Страница сто восемьдесят пять, параграф двенадцать.
- Да, мама, - кивала Вероника, но в голове у девочки долбил и долбил молоточек: «Я тук-тук не хочу тук-тук становиться тук-тук ведьмой! Я тук-тук не хочу тук-тук становиться тук-тук ведьмой!»
Прошло два дня с того момента, когда отец притащил в замок поверженного ЗВЕРЯ. После обеда Эмилия и Вероника вошли в библиотеку, служившую им классной комнатой. Мать указала на стол, где стояла железная клетка.
- Этих пикси я поймала сегодня утром возле колодца. Ты в достаточной мере усвоила заклинание «Бирюзовый меч», чтобы теперь попробовать применить его на практике. Их там всего четверо. Это довольно легко. Убей их!
Маленькие пикси испуганно запищали. Вероника потупила глаза.
- Мама, я не могу.
- Вздор! Почему?
- Они – живые. Они – фейри. Мне их жалко.
- Тебе не может быть их жалко. Они – никто. Они – пикси. Ты – будущая ведьма. Ведьме не может быть жалко пикси.
- Я не хочу быть ведьмой! – завизжала Вероника.
Эмилия зашипела.
- Как... Ты... Смеешь... Повышать... Голос... На... Свою... Мать! – по словам отчеканила она.
Вероника не на шутку перепугалась – она ещё никогда не видела Эмилию настолько рассерженной. Казалось, сейчас под взором матери расплавится каменный пол, а массивные люстры сожмутся, превратятся в летучих мышей и постараются выпорхнуть через щели в оконных рамах.
Девушка решила бежать. Но как? Тут она вспомнила о заклинании Нортум.
- Это одно из сложнейших заклинаний, - рассказывала в своё время мать. – Большинство магов, как ни стараются, справиться с ним не могут. Даже у меня оно не всегда получается: когда произносишь его, нужно четыре раза изменить тональность голоса, а если ты ошибёшься хотя бы два раза, то рискуешь превратиться в мухомор.
Сейчас Веронике отступать было некуда: или она сама станет мухомором, или матушка превратит её в поганку. Выбор невелик.
- Нортум – Гиле – Идьен – Ультима! – выкрикнула она. И, надо же, получилось! Девушка стала невидимой и бестелесной, приобрела способность летать и могла теперь беспрепятственно проходить через любые стены.
- О! Это - эффектно! – Эмилия сменила гнев на милость, приятно удивившись успеху дочери, но та её уже не слышала.
Едва осознав, что ей удалось исчезнуть, Вероника опрометью бросилась куда глаза глядят. Девушка пролетала сквозь залы и комнаты, сквозь этажи и перекрытия. Быстрее, быстрее, подальше, подальше. Сама не понимая как, она оказалась в подземелье, где держали ЗВЕРЯ.
Страх перед чудовищем разрушил чары. Вероника ойкнула и снова превратилась в человека.
ЗВЕРЬ спал, положив массивную голову на переднюю лапу. Большинство ран на его шкуре затянулось, но он по-прежнему выглядел неопрятным и грязным. Вместе с тем, на удивление, от него не воняло. Наоборот, воздух был пропитан тонким ароматом жасмина. Но от этого ЗВЕРЬ не переставал быть ЗВЕРЕМ. Вероника почувствовала, что дрожит и слегка постукивает зубами. То ли от страха, то ли оттого, что в подземелье было сыро и довольно холодно.
ЗВЕРЬ вздрогнул, проснулся, приоткрыл жёлтые глаза. Два дня назад – во дворе замка – они пылали беспощадным огнём. Теперь – светились, как нежные лампадки перед старинной иконой. Наклонив голову, ЗВЕРЬ высунул лапу (раздробленное копыто на ней чудесным образом зажило) и поманил девушку к себе.
Не понимая, что делает, Вероника решилась подойти поближе. Аромат жасмина стал сильнее, а жёлтые глаза светились непередаваемой добротой и нежностью. Шаг, ещё один, ещё пара шагов. Девушка оказалась в объятьях ЗВЕРЯ.
Как будто её укутали в огромный мягкий плед. Перед глазами поплыли разноцветные круги, а в ушах зазвучали сказки. Да-да-да, дружок – ЗВЕРЬ начал рассказывать сказки. Нет, он не говорил, но в голове у Вероники слышался тихий голос, который нашёптывал ей восхитительные истории.
ЗВЕРЬ рассказал ей о том, как двое сорванцов однажды раскрасили Волшебную Страну в разные цвета, и о том, как принцессе эльфов удалось превратить зиму в лето. Девушка узнала историю белоснежного шевалье и эльфийскую легенду о Янтарной розе.
До сих пор Веронике никто и никогда не рассказывал сказки. Отец и мать, конечно же, по-своему любили дочь, но, как и большинство тёмных магов, воспитывали своё дитя в строгости и крайне редко были с ней по-настоящему нежны и ласковы. А теперь для девушки открылся новый, пленительный, манящий мир. Мир, куда её привёл ЗВЕРЬ.
Три часа пролетели незаметно. Вероника очнулась, чмокнула чудовище в шершавый кожаный нос и поспешила из подземелья наверх. Встретившие её в обеденном зале родители ничего не сказали, а девушка лишь пролепетала: «Мама, извини меня, пожалуйста», и скрылась в своей спальне.
На следующий день Вероника спокойно и, как показалось матери, хладнокровно убила заклинанием «Бирюзовый меч» четырёх несчастных пикси, выучила наизусть шесть страниц из Книги Молний, приготовила мгновенный яд из сока дикой черешни и жабьей слизи. Эмилия была в восторге, видя такое прилежание и усердие. Но на самом деле…
Когда Вероника убивала пикси, её сердце на несколько секунд перестало биться от жалости к несчастным созданиям. Когда Вероника учила заклинания из Книги Молний, внутри она вся тряслась от отвращения к безумцам, придумавшим эти ужасные слова. Когда Вероника варила яд, она беззвучно молила богов Волшебной Страны, чтобы никто и никогда не был им отравлен. Всё это она делала лишь для того, чтобы усыпить бдительность строгой наставницы, и после ужина… Да! Да! Да! Сбежать в подземелье к ЗВЕРЮ. Забыться в его объятьях. Услышать новые сказки. Почувствовать себя не покорным существом, из которого пытаются, вопреки её собственному желанию, вырастить ведьму, а человеком. Просто почувствовать себя человеком.
И ей это удалось. В тот вечер, оказавшись в подземелье, она вновь поплыла по волнам сказок, растворилась в чудесных грёзах, смеялась и плакала, удивлялась и сопереживала, фантазировала и училась думать.
Так было и на следующий день. И через день. И каждый день Вероника тайком пробиралась в подземелье, чтобы встретиться со ЗВЕРЕМ.
Наступил её шестнадцатый день рождения.
- Девочка моя, - слегка волнуясь, произнесла Эмилия, когда вся семья собралась за завтраком. – Сегодня особенный день, сегодня ты – моя дочь – после того, как гости разъедутся, пройдёшь обряд посвящения и станешь ведьмой, - торжественно закончила она.
Вероника пропустила слова матери мимо ушей - в этот момент она мечтала. Но не о подарках (а их должно было быть, ой, как много – ведь в замок были приглашены все родственники, как со стороны герцога, так и со стороны герцогини) и не о праздничном пире. Вероника мечтала о том, как бы поскорее избавиться от всей этой суеты и пробраться в подземелье. Девушка забыла, что ЗВЕРЬ должен был стать главным украшением праздника в честь её совершеннолетия. А когда она об этом вспомнила, то было уже поздно…
После пира всех пригласили на небольшую арену, которая располагалась на задворках замка. Пьяненькие гости в благодушном расположении духа торопливо рассаживались на скамьях амфитеатра, ожидая увидеть невероятное представление, которое пообещал им герцог Уистлер. Вероника тоже находилась в приподнятом настроении. Во-первых, среди подарков (всех этих ненужных по её мнению амулетов, оберегов и прочей колдовской чепухи) оказалось несколько вполне годных вещей. Например, коробка овсяного печенья, которым она хотела в тот же вечер угостить ЕГО (он так любил овсяное печенье!). А, во-вторых, после представления гости должны были разъехаться, и тогда она сможет отправиться в подземелье. И тут на арену вывели… ЗВЕРЯ.
Он остановился в центре, и его жёлтый глаз, выхватив Веронику из толпы, непонимающе моргнул и потускнел. А дальше начался настоящий кошмар. ЗВЕРЯ на потеху собравшейся публике травили собаками, в него летели огненные шары, ледяные стрелы, дротики, пики и боевые топоры. ЗВЕРЬ ревел и рычал, пытался сражаться, но силы были неравны. В какой-то момент герцог – отец Вероники - подбежал к нему и волшебной алебардой отрубил голову. Амфитеатр взорвался аплодисментами.
Всё время, пока продолжалась бойня, Вероника билась в истерике. Мать изо всех сил удерживала её на месте, и радовалась. Да, радовалась. Эмилия думала, что дочь, как истинная ведьма, наслаждается этим ужасающим зрелищем.
После того, как аплодисменты стихли, зрители повернулись к Веронике. По традиции виновница торжества должна была встать и поблагодарить родителей за чудесный праздник.
Девушка поднялась на дрожащих ногах и, едва сдерживая рыдания, закричала:
- Папа! Зачем ты это сделал?!
Стоявший в центре арены герцог, ещё не отошедший от угара сражения, глуповато улыбнулся. Гости на трибунах зашушукались и начали потихоньку хихикать.
- Зачем ты убил моего ЗВЕРЯ?!!
Герцог развёл руками и хотел что-то сказать, но что именно, этого никто не узнал. Эмилия действительно была очень хорошим учителем, а Вероника – очень способной ученицей. И сейчас девушка, обезумев от потери единственного друга, выплеснула всё, чему училась последние десять лет.
- Турчезе Кардас!
Заклинанием «Бирюзовый меч» Вероника казнила отца.
- Гюле!
Отрубленная голова со свистом пролетела над ареной и, врезавшись в Эмилию, разорвала её на части.
- Бренанди Аугун!
Один из кузенов громче всех аплодировал смерти ЗВЕРЯ. Теперь его глаза вспыхнули адским пламенем, и огонь начал медленно пожирать извивающееся от дикой боли тело юноши.
Вероника убивала. Спокойно, жестоко, хладнокровно. Так, как учила мать. Девушка не испытывала никаких чувств – месть ослепила её. Когда начинает говорить месть, остальные чувства замолкают. Колдуны и ведьмы, собравшиеся на арене, попробовали остановить разбушевавшуюся фурию, но их усилия были похожи на то, как травинка пытается разрубить топор. Через десять минут амфитеатр напоминал разрушенную ураганом лавку мясника: везде валялись оторванные или отрубленные руки, ноги и головы, а центральная часть арены превратилась в тёплое кровавое озеро.
Когда Вероника убила всех, она замерла и огляделась вокруг.
Минут через десять в амфитеатре появился старый дворецкий. Он аккуратно пробрался сквозь груды трупов к Веронике, брезгливо отёр платком запачкавшийся подол своего камзола и прокашлялся:
- Неблагий двор счёл, что Вы успешно прошли обряд посвящения, и теперь Вас ждут, моя госпожа!
Вероника, забившись под чудом уцелевшую скамью, свернулась там калачиком и тихо скулила. Ни дать ни взять - побитый щенок. Старику было безумно жаль её. Ему очень захотелось обнять девушку, прижать к своей груди, вытереть слёзы, начать шептать ей что-то в утешение, как это бывало давным-давно, когда малышка, едва научившись ходить, падала со ступенек или натыкалась на рыцарские доспехи в коридорах замка. Старик всё понимал. Понимал он и то, что не может сейчас ничего сделать – Вероника уже никогда не будет той маленькой госпожой из далёкого детства, которое теперь где-то нечестным образом потерялось. Дворецкий тихо вздохнул, ещё раз откашлялся и громко произнёс:
- Вставайте, госпожа, Вас ждут! Вас ждут, госпожа Ведьма!
 

КОНЕЦ