Народное тело

Народное тело. Слышали такое выражение? Очень точное, кстати сказать. Мы – народ - тело. Одно тело, рука к руке, локоть к локтю. Дышим в затылок друг другу, обмениваемся теплом, сжимаем в объятиях, и даже в этих объятиях, случается, душим.
Мы страстны в отношениях друг с другом. Мы неистово любим и люто ненавидим. Мы готовы по любому случаю бить в лицо и целовать в десна, рвать друг друга в клочья из-за пустяка, брошенной случайно фразы, кривого взгляда, косой ухмылки. Нам есть что сказать друг другу и чем поделиться. Когда мы мучим, избиваем друг друга, это ничто иное как обмен энергиями, вы когда-нибудь задумывались над этим? Когда две машины сталкиваются на скорости 120 километров в час происходит взрыв. Это столкновение двух энергий приводит к тому, что вместо двух совершенных современных транспортных средства на обочине валяются груды железа. Человек может разогнаться до гораздо больших скоростей и обрушить всю свою энергию в массы с тем же разрушительным эффектом. Мы производим больше энергии, чем может вынести наше тело. Есть один способ выжить - обрушить эту энергию в народ, в массы, всколыхнуть ее и заставить вибрировать в едином ритме одной большой, обнесенной государственными границами дискотеки. Не беда, что репертуар площадки выверен до единой композиции и не обновляется десятилетиями, а искусственный туман надежно скрывает от танцующих лица тех, кто стоит за пультом.

Наше тело прекрасный барометр наших отношений с другими людьми. Мы болеем, мы мучаемся, мы страдаем. Мы подвергаемся перепадам температуры, депрессиям, алкогольным отравлениям. Мы испытываем боль и ищем наслаждений. Большая часть наслаждений телесного свойства. Мы любим прогулки, совместные пиршества, танцы, спортивные состязания и банные процедуры. Некоторые из этих забав приобретают национальные масштабы и ритуальное значение. Нам необходимо все познать через себя, посредством погружения в холодную воду или раскаленный пар. При этом нам остро необходимо, чтобы процедуры и ритуалы имели коллективный характер. Нам нужно чувствовать, что мы не одни, что мы народ, что мы одно тело. Лучше всего это проявляется в наших верованиях, когда мы совершенно отключаем рефлексию идем кататься с горок, есть блины, жечь Масленицу, штурмуем храмы с бидонами под святую воду, лезем гурьбой в ледяную прорубь, пьем в 12 часов шампанское и пускаем фейерверки.

Наши политические пристрастия, как правило, приобретают характер религиозных верований и кристаллизируются в виде мантр, которые мы самозабвенно твердим, достигая духовного освобождения и просветления. Для этих целей мы избираем одно имя и начинаем истово ему поклоняться. Хорошо если оно будет на два слога: Ленин, Сталин, Путин. Оно легко ложится в размер строки, не нагружает память и не утяжеляет транспарант – мы без труда поднимем его на знамя, и с той же детской непосредственностью втопчем в грязь, когда отпадет необходимость собирать полки и штурмовать вражеские цитадели. Способность собираться в одно тело делает нас сильнее, мы все то же воинственное племя славян, наводящее ужас на сияющий куполами Константинополь.

Мы остро нуждаемся в друг друге. Мы обостряем наши межгендерные отношения и чувства до предела. Мы выдумываем специально для этого новые праздники и ритуалы, чтобы обновить в них свою женственность и мужественность, узаконить повальный флирт и притяжение полюсов друг к другу. Восьмое марта, день Защитника Отечества, день Святого Валентина – не важно что, мы готовы наряжаться, блестеть глазами и дышать парфюмом в знак нашей готовности любить всякое живое существо на планете, лишь бы оно отвечало нам взаимностью. В такой день любой странник может оказаться за накрытым столом, и каждый будет смыкать с ним свой кубок так, как если бы он являлся им ближайшим родственником или, как минимум, был его приятелем со школьной парты. Мы называем это чувство любовью, и это на самом деле так и есть. У нашей любви нет лица, мы любим друг друга каким-то древним чувством, и всякое его проявление не требует специального повода, оно готово зацепиться за все, что окажется у него на пути. Чтобы в этом убедиться, достаточно хотя бы раз оказаться гостем на русской попойке.

Призрак казармы, призрак общего отделения бани овевает все наши общественные отношения подобно запаху портянок или березовому пару. И это, поверьте, не самые худшие из ароматов на свете. Это делает нас такими, какие мы есть, со всеми плюсами, и минусами; созидает, лепит как из теста ту общность, о которой ни один иностранец не догадывается, пересекая нашу страну в вагоне поезда с Запада на Восток, морщась от ненавязчивого сервиса и простодушного безразличия соседей к святости персонального пространства.

"Свой" - главное слово, которым маркируется территория 1/6 части суши. Почувствовать себя своим на этой земле не значит войти в каждый дом, переспать с каждой женщиной, стать отцом каждому ребенку и сыном каждому старику и старухе. Не значит, - нет. Но где-то там, в глубине души, мы переживаем зыбкость той границы, которая нас отделяет друг друга, делает для нас возможным думать о себе как о части единого тела, готового любить все его несовершенства, покрывать грехи, врачевать его раны.