Всех невзгод сильней. Глава тридцать первая

Когда вечером семья уселась за стол ужинать, Анна Михайловна заметила, что цвет пальцев на загипсованной Лизиной руке изменился - они стали синевато-серыми. Мать очень испугалась, но контроль над собой еще не потеряла.

- Лизанька, у тебя на левой ручке пальчики двигаются?

- При переломе? – удивилась дочь. – Нет, конечно.

- Покажи мне ладошку.

Лиза показала ладонь того же страшноватого цвета. Мать с перепугу вынесло из-за стола с энергией баллистической ракеты. Пока встревоженный Миша разглядывал руку жены, она принесла две пары очков и лупу Николая Ивановича.

- Миша, ты видишь, какого оно все цвета? – истерически спросила 3Анна Михайловна.

- Прямо скажем, цвет странноватый. – осторожно ответил испугавшийся гангрены зять, не желавший дополнительно нервировать жену и тещу. – Давайте позвоним Вадиму и спросим, отчего такое может быть.

- От гангрены! – взвизгнула обезумевшая от страха мать.

Пока Михаил рассказывал Вадиму, как выглядит Лизина рука, и слушал то, что говорил ему друг, Анна Михайловна на нервной почве "нарезала" круги вокруг стола с такой прытью, словно ей было не без малого пятьдесят лет, а всего восемнадцать, и сопровождала свой кросс истошными причитаниями. Испуганная Лиза молча сидела за столом и с обреченным видом ждала своей судьбы.

Наконец, Миша с озабоченным видом вернулся на кухню.

- Мать, кончай изображать взорвавшуюся петарду. Где у тебя маленькие полиэтиленовые пакеты и новые губки для мытья посуды?

- О какой посуде ты говоришь? – взвыла теща, схватившись за голову и пытаясь выдрать у себя клок волос. – Какая может быть посуда, когда у Лизаньки гангрена?

- Мать, выключи сирену. Мне нужна твоя помощь.

- "Жена найдет себе другого. А мать сыночка – никогда!". – не останавливаясь, истошно завопила теща.

- Тьфу на тебя, паникерша! - рявкнул Миша.

По опыту зная, что от истерящей матери сейчас ничего добиться не удастся, Лиза сама нашла в шкафчиках то, что требовалось мужу. Он аккуратно прикрыл гипс пакетиком, и осторожно промыл пальчики и ладонь жены намыленной губкой. Синевы, как не бывало.

- Вот и нет никакой гангрены. – с облегчением  выдохнул Михаил. – Мать, выключай мотор и заходи на посадку. Все в порядке. Смыли мы всю гангрену к чертовой матери. Отбой воздушной тревоги.

Надев очки, Анна Михайловна долго и тщательно через увеличительное стекло рассматривала руку дочери. Убедившись, что опять испугалась напрасно, она сконфузилась до слез. Зять обнял ее и с улыбкой сказал, перефразируя детские стихи:

- Наша девочка чумазая где-то ручку перемазала. Как только я Димке рассказал, как страшно она выглядит, он сразу велел аккуратно помыть и перезвонить ему.

Пока зять снова разговаривал с Вадимом, Анна Михайловна и Лиза расплакались от облегчения. Вернувшись на кухню, Михаил обнаружил, что теще снова удалось доконать девушку,  и решил, что пора ему высказаться.

- Мать, ты - умная, опытная женщина. Как же ты не понимаешь, что своими истериками ты нервируешь Лизаньку? Ты тут распространялась о ее сложном характере, а у самой какой? Думаешь, легкий? От твоих истерик ангел взбесится.

- Мишенька, не ругайся, пожалуйста. - еще горше заплакала теща. - Я знаю, что нельзя так себя вести, но, когда что-то не так с Лизой, я сильно пугаюсь  и теряю контроль над собой.

- И вместо того, чтобы помочь девочке, пугаешь ее еще сильнее. Что толку было от твоего кросса? Чем он помог Лизаньке?

- Ничем. - всхлипнула Анна Михайловна.

- Правильно. Ты уверена, что ее успокоили твои вопли?

- Нет.

- Опять правильно. Твоя истерика только окончательно расстроила девочку и довела до слез. О чем ты думала? Ей и без тебя было страшно, а ты, вместо того, чтобы успокаивать ее своим поведением, напугала еще сильнее.
 
- Я очень испугалась.

- Не сомневаюсь, но никакой испуг не является оправданием для потери контроля над собой в тот момент, когда близким нужна наша помощь.

- Я понимаю.

  - Словесного понимания мало. Тебе необходимо научиться концентрировать свое внимание на первоочередных проблемах. Если Лизе плохо – значит, все твои мысли и действия должны быть направлены на то, чтобы спасти ее, а ты ведешь себя, как эгоистка.

- Она и есть самая настоящая эгоистка. - с горечью в голосе отозвалась Лиза. - Махровая... Сегодня еще полбеды, а обычно...

- Нет. Я - не эгоистка. Я просто очень испугалась. - залепетала окончательно сконфузившаяся Анна Михайловна.

  - Не надо оправдываться. - ответил зять. - Мы с Лизой не слепые. Хорошо, что сегодня ты своими фокусами только напугала Лизаньку, но не нанесла ей непоправимого вреда просто потому, что ей по-настоящему плохо не было. Но ведь может быть  и иначе. Ты думаешь, что экстренные ситуации могут быть у кого угодно, кроме нас?

- Нет, конечно.

  - Представь себе, что девочке плохо до такой степени, что нужно срочно вызывать "Скорую", а меня нет дома. Вы вдвоем. Ты потеряла над собой контроль и пошла нарезать круги. Ну и что ей делать? Самой звонить в "Скорую"? А если так плохо, что сама дойти до телефона она не в состоянии? Что ей остается? Помирать, не дождавшись помощи от родной матери? Ты считаешь, что это допустимо?

И, обращаясь к жене, сказал:

- А ты говорила, что вы привыкли сами справляться. Видимо, ты умеешь помогать мамке, когда ей плохо, а она тебе – нет. Сознавайся, когда она увидела тебя со сломанной рукой, тоже не сдержалась?

- Было дело. - ответила Лиза. - Петарда взорвалась без предупреждения.

- Идея поймать машину и ехать в травматологию была твоей?

- А что было делать? Хорошо, что мама хотя бы оказалась в состоянии выполнять то, что я велела ей делать. Могло быть хуже...

- Мать, тебе необходимо учиться оказывать помощь Лизе.

- Я научусь. – всхлипнула теща.

- Поживем – увидим. – ответил зять. – Твою бы энергию, да в мирных целях.


Продолжение следует...