02. Наваждение

          Жуткий взгляд, что и говорить. Воображение воображением, но, когда столкнешься с таким вживую, невольно придумаешь страсти-мордасти. Да просто страшно! В голове все еще путались впечатления краткого путешествия по лестничным пролетам и прыгали обрывки слов, когда я распаковывал чемодан и разбрасывал по полкам свои нехитрые вещички.
          Номер показался не плох. Правда черте где, на горе, но гора-то не в Кукуево, слава богу. Хотя, первоначальное предназначение этой комнаты угадать было не просто. Я попытался окончательно восстановить дыхание, поднял голову и уставился на потолок. Ага! Это не совсем комната. Это часть комнаты – невинная жертва гостиничной планировки. Довольно неряшливо заляпанная многочисленными побелками геометрическая лепнина отчетливо виднелась с трех сторон, а с четвертой уходила за стену. Перегородка была поставлена недавно и разделила большое помещение, одной частью которого и стала моя гостиничная келья.
          На «возложение» гардероба ушло две минуты. Носки – сюда, рубашки – туда, тапки вниз, умывательные принадлежности… Нет. Сначала надо выглянуть в окно. Пестрые шторы оказались довольно увесистыми и плавно съехали в стороны. Я распахнул створки и наткнулся на ставни. Местная традиция. В свое время эта деталь фасада играла роль защиты от лиходеев и солнца. Теперь больше похожа на декорацию и обман. С хитроумными запорами этих приспособлений я знаком давно, поэтому легко справился со странного вида крючком, откинул его в бок и приготовился вновь увидеть потрясающий итальянский пейзаж.
          Фиг там! Как-то иначе повернутая, эта сторона высокогорной гостиничной хибарки и не думала глядеть на великолепную гладь воды, с отражением небесных красот. Каменистый склон занимал большую часть открывшегося вида, из-за него с любопытством выглядывала крыша старинной колокольни, а прямо передо мной в хлипком палисаднике стояла задрипаная, малорослая коза с двумя мелкими рожками. Растопырив кривые ноги, она жевала траву. Услыхав шум, животинка медленно приподняла голову и, не переставая двигать челюстями, невыразительно уставилась на меня. Мы помолчали, любуясь друг другом, и коза вдруг нежно сказала: «Бе-е-е!» При этом у нее дрожала губа и пара травинок выпали изо рта. Я не счел достойным отвечать на такое бесстыдство, цокнул языком и понес туалетные принадлежности в ванную.
          А вот где скрывалось разочарование! Оно, прям, подлое, затаилось тут с самого начала и терпеливо дожидалось встречи со мной. Ну, правда. Таких ванных комнат много не отыщешь. Очередная жертва экономии таинственного хозяина (да жадности, надо признать честно) и дурацкой перепланировки дома представляла собой узкую щель между двумя стенами, метра три с половиной в глубину. Там, в конце, был устроен унитаз с такой, знаете, классической системой слива – труба по стене, бак над головой и вялая веревочка, – что напомнила мне школьные годы, проведенные совсем в другой стране. Это бы не беда, но пройти к горшку можно было только боком! Что за хрень? Справа, посередине этого гигиенического недоразумения, пристроилась карликовая раковина с таким же по размеру краником и миловидным зеркальцем. И рад бы завершить все эти глупые сентенции, – да не могу! Вы послушайте, люди добрые.
          Прогулявшись к унитазу, выплеснув досаду и дернув за шнурок, я услыхал за спиной такой истошный стон фаянсовой хреновины, что кровь остановилась в жилах и подкосились коленки.
          Будь система мобильнее, похоже, любой венгерский вурдалак приобрел бы ее втридорога, чтобы «включать» на полную катушку где-нибудь в трансильванской чаще в полнолуние. Ей богу, – за любые деньги, даже если пришлось брать грабительский кредит. Песня!
          И на этом история не кончилась. Гость, видите ли, пожелал вымыть руки. Всего-то. Но сюрприз был и тут. Повернувшись к раковине и открыв кран, я мигом догадался, что наклониться к струе воды не получится. Надо же согнуться, едрена мать, а расстояние между стенами так мало, что я немедля уперся попой в ту, что ограничивала пространство позади меня. Еще одно усилие, и лбом пришлось нажать в зеркало. И ладони с водичкой к лицу уж не поднять. Во дрянь! Как написали бы на обложке этого расстройства: «От автора конструкции испанского сапога». Инструмент инквизиции, которым давили ступни невинных, был просто игрушкой по сравнению с изуверством, выпавшим на мою долю. Судьба! Кирпично-красного цвета.
          В итоге захотелось пошалить как следует, – взять, да и припереть портрет Бонапарта прямо сюда, поставить в дверном проеме и пусть бы он испепелил жестоким взглядом проделки местного горе-архитектора. В пыль! Так их.
          В комнате стало полегче. Ветер принес немного прохлады, свежего запаха цветов и очередной «звяк-звяк» церковного колокола. Половина второго. Не поздно, да и не рано. Есть время отдохнуть.