Нас заберут!

Вечереет, мокро, пасмурно. Территория темная и тихая, лишь где-то далеко гремит первый гром. Ветер ранней весны гоняет мертвую прошлогоднюю листву по песочнице, кружит ее, образуя небольшие вихри, по покрытой льдом асфальтовой площадке.  Гигантская, трехметровая сосулька свисает со старой крыши по салатовой стене, доставая почти до земли. И капли уныло и редко падают в проталину с уже обнажившейся травой.  Тоскливо шумят два старых тополя, посаженных, вероятно, еще до революции, скрипят влажные доски. Воспитатели ужинают, время от времени вяло посматривая из окон на детей. Орлёнок и Саша уже целый час сидят, свесив ноги, на бортике старой, полуразвалившейся беседки посреди огороженной высоким зеленым забором территории детского сада. Когда-то тут гуляли совсем другие люди… В двухэтажном, довольно длинном здании бывшей дворянской усадьбы, где последние десятилетия размещались несколько детсадовских групп, светятся немногие окна. Почти всех детей уже развели по домам, Орлёнок и Саша – на продлёнке.  Рядом  виднеется старинная коновязь, чуть дальше из земли торчит кирпичная труба какого-то домика, погребенного под слоями песка и служившего в зимнее время снежной горкой. 

 – Я думаю, они нас заберут в четверг, - задумчиво проговорил Орлёнок, чертя прутиком на песке буквы.
– Почему именно в четверг? – грустно переспросила Саша.
– Ну, мне так кажется. Четверг – хороший день…
– А может быть, в пятницу они прилетят за нами? Или в выходные?
– В выходные вряд ли. В выходные, наверно, и у них там выходные… Хотя я думаю, там ни выходных нет, ни будней… Это только у нас так придумали. А там каждый день не похож на другой, всё совсем не так, как у нас здесь, - без особой уверенности предположил Орлёнок.
– Да, наверно так… Но ведь не могли же они нас совсем забыть? Ведь это уже наша шестая весна, должны же они были вспомнить про нас за это время?!
– Может, должны, а может – не должны… Может, нас таких забытых много. Они наверно вечером садятся: и как наш бухгалтер в ЭВМ, по 10 тысяч записей просматривают в день. А чтобы до нас добраться, надо еще миллион просмотреть, проверить.  Надо ждать теперь, пока про нас вспомнят и подойдет наша очередь… Ну как в поликлинике.
– Так ведь мы за это время уже вырастем или состаримся даже. Не могут же они с нами так  жестоко поступить? За что нам это, за что??

– Может, и не могут…  А может, они специально нас сюда забросили. В наказание за что-то… – высказал новую догадку Орлёнок.
– Вряд ли… Что уж мы могли такого натворить, чтобы нас сбросили на такую плохую, глупую планету? – вздохнула Саша.
– Много чего могли натворить… это мы здесь хорошие  – по сравнению с другими. А там, откуда мы прилетели,  мы, может быть, были не очень хорошими.
– Ну не могли же мы настолько плохо себя вести, чтобы нас так наказали! Здесь, на этой планете, всё такое плохое, просто ужасное. Плохие люди, плохая природа, плохие игры и книги, и деревья и кусты эти, и заборы плохие…
– Да, там всё лучше. Там на каждом метре десятки видов растений и животных, и красок больше. Я тебе про это рассказывал. Там все зеленое, изумрудное, розовое… Ну а может, это просто экзамен нам такой.
– Что?
– Ты про школу знаешь? Если про нас не вспомнят, через год мы пойдем в школу, когда нам по семь лет будет. Там все сдают экзамены. Может, если мы будем хорошо себя вести, мы сдадим этот экзамен, и вот тогда нас отсюда заберут?
– А вдруг не сдадим? Что для этого нужно? А почему нельзя было нас оставить там, чтобы сдавать экзамены?
– А там экзамены не сдают, думаю… Значит, так надо было.

– А я в одном мультфильме видела: если нарисовать большую букву Т на песке, то прилетит огромная бабочка, и унесет нас.
– Не… в мультфильмах все вымышленное. Я много чего пробовал, что там советуют, ничего не помогает, - сказал Орлёнок.
– Слушай, а вдруг мы сами просились тут родиться? Вдруг на рождение сюда очереди стоят, и мы обещали, что будем тут жить, учиться и хорошо себя вести?
– Не могли мы быть такими глупыми, чтобы сюда проситься, – с сомнением отверг эту гипотезу Орлёнок.
– Слушай, а вдруг там, на нашей Планете, всё такое же? – вдруг с опаской проговорила Саша, - и там мы будем тоже болеть, и капризничать, да так, что мало никому не покажется? Может, это мы сами такие, и везде такими будем?
– Нет, там лучше, я точно знаю… У нас так раньше тоже было, в нашей стране. Сто лет назад у нас другая власть была, было всё благороднее и люди лучше были, но их убили. Вот у нас же "дядя Саша" рассказывает, что он десять дворянских детей убил...
Надо сказать, что в садике действительно жил старый-престарый дворник, которого все называли "дядя Саша". Был он страшный, черный и высушенный. Когда он напивался, то начинал как привидение ходить по территории и рассказывать истории, как он будто бы лично 70 лет назад расстреляли дворян вместе с детьми, которые владели до 1917 года этой усадьбой. Никто не знал, верить ему или нет, или же это был обычный пьяный бред...

Орлёнок и Саша ходили в подготовительную группу детского сада. У них были уже настоящие уроки, всё было почти как в школе: пение, физкультура, рисование, даже английский язык. Жизнь на этой планете была невыносимой, но будущее представлялось еще хуже: они видели, как живут дети постарше, как живут взрослые. Замечали, что с каждым годом люди становятся хуже: более трусливыми, более жадными, грубыми, занятыми,  равнодушными.

 И вот однажды Орлёнок поведал Саше свою догадку:  что на самом деле они прилетели с другой планеты, а точнее – их сбросили в этот мир. Они не такие, как другие дети, которые всегда жили тут. Они родом с другой планеты, где всё было по-другому: почти все люди талантливые, добрые, нет почти никакого принуждения, заборов, воспитателей, там мальчики дружат с девочками. А их с Сашей просто по ошибке распределили жить на Земле. Но рано или поздно ошибка обнаружится, инопланетяне хватятся их и обязательно заберут назад – туда, откуда они родом! Надо только ждать и надеяться. Каждый вечер Орлёнок рассказывал Саше удивительные истории о жизни на другой планете, а та внимательно слушала. Иногда подходили и другие дети, но они этого не понимали, им было скучно.

Один раз ранней осенью где-то высоко в голубом небе Орлёнок свои острым зрением разглядел квадратный быстро удаляющийся белый объект, они с Сашей бросились за ним, крича: «Это же мы!! Эй вы, на ракете! Заберите нас!!», но объект быстро исчез из вида. В другой раз Орлёнок написал (почти все печатные буквы он уже знал) на картонке слова: «Заберите нас! Мы на Земле!» и привязал ее к веревке огромного воздушного шара, который принесли на первомайский праздник, и запустил шарик в небо. Они с Сашей прождали несколько месяцев, но опять никто не прилетел…Иногда они подолгу вглядывались в небо: ведь Орлёнок фантазировал, что инопланетяне высадятся непременно с круглой фиолетовой тучи. Иногда ловили осенью большие листья серебристого тополя: Орлёнок говорил, что однажды такой лист превратится в маленький космический корабль и унесет их. Порой Орлёнок утверждал, что их просто унесет ветром: непременно ранней осенью или ранней весной, в промозглую сырую погоду, в пасмурный день. Но месяцы шли за месяцами, Орлёнок уже знал, что такое зима и весна, лето и осень… Времена года менялись, но никто не прилетал.

Пошел крупный холодный дождь. Орлёнок с Сашей прижались друг к другу.
– Ну вот, скоро уже родители за нами придут… Опять нас не забрали. Ну ладно, не расстраивайся, через неделю, в четверг или пятницу нас точно заберут!... А может, и в понедельник.
 – Да, я тоже так думаю. Я верю! – ответила Саша…

Спустя двадцать шесть лет Орлёнок проходил мимо своего бывшего детского сада, где теперь располагалась какая-то частная школа. Но беседка сохранилась. И он отчетливо вспомнил, увидел, как они сидели с Сашей там много лет назад и мечтали. За эти годы он почти полюбил свою маленькую тюрьму – свое тело, и свою большую тюрьму – свою страну и весь Мир, он к этому почти привык, немного приспособился, научился «находить радости» в этом скудном мире. А весна стала его радовать, хотя он знал, что на Той планете весна гораздо ярче и лучше. Да и люди уже не казались такими уж страшными и плохими. Не все, во всяком случае. И таких же «забытых», как он, оказалось, действительно, не так уж и мало. И как почти образцовый заключенный, он каждый день что-то делал, строил. И теперь даже жалко, случись что, было бы расставаться со всем этим: со всем, что было сделано, написано, сказано за эти годы. Если бы теперь прилетели инопланетяне в голубом вертолете или на сером дирижабле, и, извинившись перед Орлёнком, пригласили бы его лететь с ними на Родину – на другую планету, он еще подумал бы: стоит ли?  Тридцать лет уже прожил здесь, теперь уж и еще поживу. "А хороший автобус уехал без нас".