Королева Марго

Марго была циркачка. Запахи, краски и звуки цирка она считала единственными на свете и почти не помнила, как бьет в ноздри и будоражит кровь вольный ветер за стенами здания, в котором она жила и работала. Иногда, правда, очень смутно, ей снились полузабытые сны: разноцветные луга, стайки жеребят у синих речек, вкус кобыльего молока - и в Марго поднималась легкая печаль. Но наступало утро, ночные видения отступали перед тем, что было ее жизнью.

А жизнью Марго был манеж. "Королева Марго", - говорили про нее. "Талантливая циркачка", - хвалили ее. Умная, попав в цирк, она быстро поняла, чего хотят от нее люди. И теперь каждый вечер Марго все бежала и бежала, легко неся по кругу свое ладное, крепко сбитое тело с лоснящейся от пота кожей, приветливо улыбалась зрителям в первых рядах, одновременно чутко прислушиваясь к музыке и тому, как двигалась и что делала ее наездница. В этом заключалась ее работа, и лошадь с достоинством принимала аплодисменты, восхищенные возгласы и букеты, которые бросали дети на манеж. Марго кивала головой в знак благодарности, вставала на задние ноги и танцевала несколько па под звуки знакомого вальса.

Когда зрители расходились, цирк пустел. Последними уходили рабочие, почистив клетки, накормив и успокоив животных, посыпав свежими опилками арену для завтрашних репетиций. Уходил, наконец, старый инспектор манежа Петрович. Он не спеша обходил помещения, заглядывал и в конюшню. Говорили, что лихим джигитом был Петрович, да стар теперь выступать в номерах. Марго косилась на него и тихо ржала, приветствуя. Она отличала этого человека, хотя он никогда не работал с ней. Петрович похлопывал Марго по холке, доставал из кармана то яблоко, то соленый сухарик.

С уходом старика цирк окончательно замирал. Марго любила именно эти первые минуты настоящей тишины. Может быть, потому, что в полутьме дежурных лампочек так хорошо думается. В конюшне пахло сеном, овсом и свежей водой в корытах, пахло Аргусом и Нинеттой из соседних стойл, вениками - ближе к весне лошадей начинали кормить вениками, потому что и лошадям нужны витамины. В это время она вспоминала свою любимую наездницу - тонкую, как пушинка, изящную и стремительную. Она баловала Марго сахаром, целовала в длинную морду и жалела, когда на репетициях слишком усердный помощник доставал Марго хордой.
Но именно сейчас, когда Марго нуждалась в ней больше всего, наездницы не было: несколько лет назад она вышла замуж, родила ребенка. Мальчик оказался болезненным, так что наезднице пришлось выбирать между цирком и мальчиком. Она выбрала мальчика, и Марго это в свое время одобрила, хотя и знала, что перейдет в другие, не такие ласковые руки.

Да, маленькой наездницы не было, а Марго становилось все хуже. На днях на выступлении она получила узким хвостом кнута по глазам. Все произошло случайно и неожиданно, а главное, незаметно для людей. Марго за мгновение до ожога инстинктивно мотнула головой в сторону, и в ту же секунду раскаленный гвоздь вошел в угол левого глаза. Но музыка звучала, убыстряя темп, и Марго не могла остановиться, потому что вольтижировка - самый интересный номер во втором отделении. А потом Марго хотелось услышать в громе аплодисментов и возгласов тоненький голосок, который с недавних пор колокольчиком раздавался где-то рядом, в первых рядах партера, но Марго пока не удавалось рассмотреть, кому он принадлежал.

И вот глаз заплывал. Все меньше дневного света проникало в зрачок сквозь кроваво-красную пелену тумана. Боль Марго почти не ощущала, неудобство заключалось в красном тумане, мешавшем ей видеть. И все же она ухитрялась репетировать и выступать по вечерам, пока, наконец, Петрович не обратил внимания на странную кособокость Марго.

-Дай-ка, дай-ка, я погляжу, - встревожился он и, повернув морду лошади к себе, пытался при слабом синем свете рассмотреть больной глаз. - Э-э, да у тебя глаз, похоже, вытек. Куда они, сволочи, глядели? - ругнулся Петрович.  В голосе его слышалось столько жалости и гнева, что Марго заржала, впервые за все дни высказав свою боль.

Петрович вызвал ветеринара, и они вдвоем разглядывали невидящий глаз Марго, промывали, отворачивая веки, смотрели, как Марго не реагирует сначала на спичку, а потом на яркий фонарь.

Больше Марго на манеж не выводили. Нинетта и Аргус приходили разгоряченные, возбужденные. Они шумно дышали за перегородками, а Марго стояла, не шелохнувшись. Пожаловаться было некому.

Глаз постепенно зажил, а судьба лошади все еще не была решена. Многие, особенно Петрович, считали, что нельзя Марго списывать с довольствия и отправлять на бойню. Такой умной лошади больше нет, говорили они. А на что она теперь годится, возражал рыжий администратор и смотрел, ища поддержки, на директора цирка.
Марго, случалось, забывали запереть, и она выходила побродить по длинным коридорам и переходам. Несколько раз дороги приводили ее к манежу. Она нерешительно стояла в дверях, всматриваясь в пустой зал, принюхиваясь к сквознякам, неслышно переступая копытами. Ей хотелось выйти на усыпанный опилками круг и начать работать, как было совсем недавно, когда на нее надевали белую расшитую попонку и украшали голову веселым султанчиком.

И однажды вышла. Бежала и бежала, пока не устала, по кругу, а потом встала на задние ноги и вальсировала, кивала головой, раздавая поклоны. Она честно отработала свой номер и уже уходила с манежа, как вдруг зазвенел детский смех и кто-то захлопал в ладоши. Марго обернулась и сразу узнала на самом верху, на третьем ярусе, маленькую свою наездницу, а рядом с ней стоял мальчик. Он смеялся особенным колокольчатым смехом, который так запомнился Марго. И только теперь она поняла, как его смех похож на смех маленькой наездницы. Так вот кто приходил на ее последние представления!

Марго заржала и побежала к краю манежа, а те двое, торопясь, сбежали к ней и обняли Марго за большую голову и гладили по теплой коже.

- Мы вернулись, - сказала маленькая наездница, - и мы сделаем новый номер: я, ты и Митька. Это Митька, - подтолкнула она навстречу лошади мальчика, а он больно ухватился за гриву Марго, пытаясь на нее вскарабкаться. Послушно приняла Марго невесомое тельце и осторожно понесла по манежу. Мальчик елозил и соскальзывал с крупа, но всякий раз Марго успевала подхватить его и утвердить посадку.
- Молодец, Марго, умница Марго, - радовалась рядом маленькая наездница. И лучше музыки, чем голос этой женщины, еще не слышала лошадь.

...А утром пришел конюх с местного хлебозавода и забрал Марго с собой. Теперь она, запряженная в подводу, развозит по буфетам свежеиспеченные булки и маковые батоны. Никто не знает, что у этой одноглазой лошади было собственное имя - Королева Марго - и что она умеет танцевать вальс.