Жемчужина Тамары Малеевской в православных храмах

Интервью Тамары Малеевской для нового всеукраинского православного журнала "Агапа"

А вот и первый гость!.. Добро пожаловать на первую вечерю во славу Божию! – первого номера всеукраинского журнала «Агапа».

Итак, знакомьтесь – наша коллега – издатель журнала «Жемчужина», писатель и поэт из Австралии – Тамара Малеевская. В литературное объединение «Свете Тихий» она пришла не так давно, но успела полюбиться многим. Лично меня приятно удивила ее образная, высокохудожественная поэзия, интересные, содержательные рассказы на хорошем русском языке в сочетании с местом проживания – Австралии. На возникшие вопросы очень скоро нашлись ответы, как из личной переписки, так и из аннотации, помещенной Тамарой на личной станице автора. Вот ее короткий рассказ о себе.


                (Коала - тоже символ Австралии).

«Я родилась в Харбине (город в северо-восточном Китае), в детстве жила 2 раза в Польше, недолго в Новосибирске, и всю остальную жизнь – в Австралии; училась на польском, недолго на русском, университет окончила в Австралии, уже взрослой. Пишу, можно сказать, с детства, но первые попытки были, увы, на польском, затем на английском. По-русски начала писать в университете, где более 12-и лет преподавала Русский как Иностранный. Также преподавала в русских приходских школах в Брисбене; работала переводчицей. Издала свои 3 книги: сборник стихов, рассказов, путевых заметок и воспоминаний "Страна отцов"; сборник рассказов "Душенька"; сборник стихов "Серебряный город". Вот уже 14 лет издаю литературный журнал "Жемчужина" на русском языке, который распространяется в православных храмах по всей Австралийско-Новозеладской епархии. Создала в Интернете 4 сайта, которые связаны с моим журналом. Я, как и мои родители, православная. Журнал мой, как и всё, что пишу – светское, потому что никогда Православие не афиширую и не пользуюсь драгоценной родной верой, как неким входным билетом; я считаю, что надо "быть, а не казаться". Впрочем, так было в дореволюционной России: никогда никто из писателей, да вообще никто, не заявлял о своих убеждениях, но, читая их труды сто лет спустя, сразу видишь, сердцем чувствуешь, что это были действительно, искренно верующие люди. А в нашем современном мире... Православие слишком прекрасно, чтобы его навязывать людям, которые предпочитают смотреть не в небо, а вниз – себе под ноги. И ещё мне кажется, что только предельный такт и чувство меры способны донести свет Православия и чудесную русскую культуру до очерствелых сердец».

 
(Брисбен - к центру города).

Не правда ли, прочитав аннотацию, с одной стороны, получаешь ответы, а с другой – вопросов становится еще больше? На некоторые из них Тамара Малеевская любезно согласилась ответить в публикуемом интервью.

 

(В горах - едем в сторону моря 2012 г.)
 

С. Т. – Тамара, как так получилось, что вы почти всю жизнь прожили в Австралии, а знаете русский язык и литературу на уровне русских филологов? Кстати, на каком языке говорят в далекой от Украины Австралии?

 

Т. М. – Ну, не совсем всю жизнь... в Австралии – только её «сознательную» часть. Ведь я с детства ездила по свету: родилась в Харбине, потом 2 раза жили с родителями в Польше, совсем недолго в Новосибирске, и только после этого оказались в Австралии, где господствующий язык – английский. Насчёт «уровня филологов» – не знаю... ведь за какие-то 8 лет мне пришлось учиться на 3 языках, в школах трёх стран...

 

(Виадук (автобусная остановка) - еду в Brisbane city)
 

С. Т. – Но почему же вы выбрали для глубокого изучения именно русский язык, а не английский, французский, испанский?

 

Т. М. – Справедливости ради, должна сказать, что не я, а русский язык «выбрал» меня. Ведь всё начинается с семьи... Родители – в какой бы стране мы не находились – дома всегда говорили только по-русски, причём правильным, литературным языком. Как все эмигранты, они жили сознанием, что чужбина – временное явление, что Россия обязательно воскреснет, и мы сможем вернуться «домой». Эту любовь к России, к её истории и культуре они передали своим детям.

 

(2000 год - выпустила 1-й номер Жемчужины).
 

==========================

Кстати, в Харбине, – это был настоящий русский город на китайской земле, – родилась не только я, но также моя мама. Отец – родом из Благовещенска; пятнадцати лет покидал город; часто вспоминал, как в отчаянии хотел броситься с парохода в Амур; всю жизнь тосковал по России. Тосковал и в польском Штетине, где мы обосновались по приезде из Харбина.

      Мамин отец – поляк. Это одна из причин, почему мои родители – находясь ещё в Китае – отказались от американской визы и, вслед за маминой семьёй, поехали в Польшу. Но брат отца, который уехал из Харбина раньше нас, в Новосибирск, постоянно звал к себе. Отец начал колебаться...

      Поначалу мама и слышать не хотела о переезде в СССР. Уступила через несколько лет, и только потому, что у меня с четырёх лет от общения с польскими ребятами появился сильный польский акцент. Родители боялись, что пройдёт ещё немного времени, и я забуду родной язык. Поэтому, когда возникли разговоры о возможном переезде в Новосибирск, меня послали в первый класс не в польскую школу, а в советский военный городок, что находился в Штетине.

      Рассказывать о всех наших скитаниях – о том, как переезды из страны в страну отразились на мне лично, на моём знании (вернее, незнании!) русского языка – и долго, и сложно, и больно. Скажу одно: язык отца и матери забыть нельзя. Забыть его – то же самое, что отказаться от своих родителей, от своего «я», – это перестать быть собой... К тому же, именно в Австралии я впервые увидела издания дивной русской дореволюционной литературы, только здесь начала узнавать о величии былой России, и была, мягко сказать, потрясена.

      С детства пристрастная к чтению, – ведь у нас в доме всегда были чудесные книги и, кстати, музыка, – я форменным образом изводила школьных многострадальных библиотекарей. Так в Варшаве я полюбила польскую литературу, и до сих пор помню отрывки из поэмы Mickiewicza «Pan Tadeusz». В Новосибирске, в девятилетнем возрасте, впервые услышала, как папина двоюродная сестра, тётя Мега, учительница, читала – почему-то вполголоса, в полумраке дома – поэму Рылеева «Иван Сусанин»; возможно, в те годы она намеренно не назвала имени автора, но я запомнила суть, особенно последние строки поэмы – на всю жизнь. Всегда зачитывалась и английскими классиками, конечно, в переводе. Но в Австралии, читая их в оригинале, поняла красоту английского языка. И всё же русская литература...

      В Сиднее, где мы обосновались по приезде в Австралию, я стала буквально бредить русской классикой, историей, и с тех пор ею живут мои сердце и душа.

      Думаю, никто не обвинит меня в излишнем пристрастии: много лет спустя, когда я училась в университете, наш профессор не раз говорил австралийским студентам: «Хотите узнать русских, полюбить их историю, литературу: читайте русских классиков!» Сейчас, почитывая, что пишут зарубежные «писатели о писателях», часто встречаю: «Хотите научиться п и с а т ь – учитесь у русских писателей (классиков т.е.), – у них главное в творчестве – мысль, внутренний мир человека».

 

С. Т. – Расскажите о жизни в Австралии, ведь то, что для Вас обычно и буднично, может стать новостью для украинцев и русских.

 

Т. М. – Об Австралии в двух словах не расскажешь... Во-первых, это страна крайностей: мы или горим, или тонем... ничего среднего. Кроме шуток, у нас засуха и зной доходят до такой степени, что подчас кажется – стоит неосторожно вздохнуть, как вспыхнут даже мысли. В такое время власти вводят строжайшие ограничения. Запрещается разводить огонь. Законопослушных граждан просят не стоять под душем дольше трёх минут. Убеждают не глядеть с тоской на выжженные палящим солнцем газоны перед домом; а уж если кому невмочь – то поливать изредка, и только дождевой водой из специальных баков, которую граждане старательно собирали в течение года. Несколько лет назад уровень воды в резервуарах Австралии упал настолько низко, что положение было критическим. С тех пор государство начало предоставлять горожанам баки для собирания дождевой воды – или бесплатно, или же с большими скидками.

      Стихийные бедствия страшны везде, – наши пожары и наводнения также неуправляемы. К счастью, у нас больше хороших дней.

      Австралийцы – своеобразный народ. Они в меру сдержанны, уважают собственное мнение, но никому его не навязывают; яро охраняют свою личную «территорию», так называемую privacy, и в то же время довольно общительны, вежливы и приветливы. Обожают спорт, океан, свободу слова и окружающую среду. Безгранично добры к пожилым; в минуты опасности, рискуя собственной жизнью, они бросаются на помощь не только людям, но даже пострадавшим животным. Они всегда отличались гуманностью, но за последние четыре-пять лет буквально прославились добротой и жертвенностью на весь мир.

 
(июль 2013 - на речке - Попугаи настоящие-живые).

С. Т. – Что есть для Австралийцев Россия, Украина? Много ли о нас, русских людях, знает среднестатистический Австралиец?

 

Т. М. – По меньшей мере – это экзотика... Которую, в зависимости от духа времени и господствующей политики в мире, окрашивали в самые разнообразные цвета. Было время, когда русских белых эмигрантов считали такими же советскими... – австралийцы их панически боялись и, что греха таить, очень недолюбливали. Постепенно отношение стало меняться, потому что белые эмигранты зарекомендовали себя с лучшей стороны, – это были не только законопослушные граждане и честные труженики, они также вносили огромный вклад в культуру, науку и искусство Австралии. И то, что с годами отношение австралийцев к России изменилось в лучшую сторону, – в этом несомненная заслуга русской эмиграции первой волны.

 

(2011 г - начало наводнения).
 

С. Т. – Знаю, что вы православный, глубоко верующий человек. А какая вера более распространена в вашей стране? Много ли православных храмов? Нет ли притеснения православных со стороны иноверцев?

 

Т. М. – С давних пор в Австралии были признаны два главных вероисповедания – католики и протестанты. Существовали и секты; сейчас их появилось великое множество, самых замысловатых...

        Впрочем, с годами австралийцы стали всё больше и больше отходить от религии, и сейчас большинство их храмов, особенно загородных, пустуют, или превращены в рестораны...

А ведь было время, и не так уж давно, когда рядовые австралийцы, увидев священника – любого, даже православного – всегда почтительно снимали шляпу и, отойдя в сторону, невольно притихали...

      Что касается Русского Православия в Австралии, храмов здесь много: по официальным данным, во всей Австралийско-Новозеландской епархии – сюда входят как церкви, так и монастыри, часовни, общины, приходы без отдельных храмов, а также домовые храмы – их всего насчитывается – 42.

      Притеснений православных нет. Напротив, у нас есть немало австралийцев, которые переходят в православную веру. Чаще – из-за смешанных браков, но есть и такие, что выбирают Православие самостоятельно. Есть даже австралийцы-священники и один монах, и – куда дальше! – есть даже православный абориген...

 

(Я с мужем на берегу залива Голд Кост -2006 г.)
 

С. Т. – Вернемся к вашему творчеству. Расскажите теперь о себе, как о литераторе. Что написано? Что издано? Кто Ваш читатель?

 

Т. М. – Пишу стихи, рассказы, путевые очерки, воспоминания, довольно много статей... Издала три своих сборника – «Страна отцов» (стихи, рассказы, мемуары, путевые очерки), «Душенька» (рассказы), и поэтический сборник «Серебряный город». Планирую выпуск очередного. Публикуюсь в Австралии, в России и на Украине. Участвую во многих литературных кружках в Интернете.

      Вот уже 14 лет издаю литературный журнал «Жемчужина» на русском языке. В самом начале я предполагала, что журнал будет местного характера, но получилось так, что с первых шагов он себя перерос, и писать для «Жемчужины» стали как австралийские авторы, т.е. русские харбинцы и послевоенные эмигранты из Европы, так и поэты и прозаики из США, Венезуэли, Франции, Италии и, конечно же, из всех уголков России и бывших её республик. Очень скоро «Жемчужина» подружилась с интернетом, и тогда география авторов и читателей потеряла границы: Украина, Дальний Восток, Израиль, Япония... вот только до Африки ещё не добралась...

      Я никогда не решалась называть себя литератором, хотя творчество всегда было неотделимой частью моей жизни. Трудно сказать – когда это началось... потому что стремление «сочинять» жило во мне с детства, сколько себя помню, и в те годы мне за него попадало.

      Помню в Новосибирске, когда мне было лет восемь, мы с классом ходили в парк, и должны были описать то, что видели; но погода была по-осеннему хмурая, вокруг – ничего интересного; вот и захотелось скрасить действительность – «...Всюду выглядывали голубые цветочки». Получила четвёрку, с припиской учительницы – «Не фантазируй так...». Родные тоже ничего не поняли, только, добродушно усмехаясь, качали головой... Вскоре я увидела в «Мурзилке» стихотворение восьмилетней девочки, и удивлению не было предела: «Как это – д е в о ч к а пишет стихи? – а я-то думала, что только Пушкин может...». Кончилось тем, что среди ночи встала и нацарапала на клочке бумаги своё первое четверостишие... какой-то вздор про снежинки, но рифма была. А потом мне попала в руки «гениальнейшая», как мне показалось, книжка – «Дневник Гали Сологубовой». Это было настоящее потрясение: ученица написала книгу! Вот он, первый толчок: не долго думая, я тут же завела дневник – у «Гали» своя история, а у меня – своя; все подруги, приятели в классе – стали главными героями... и тоже с рисунками наших весёлых происшествий.

      После Новосибирска была Варшава. Польский одолела, наверное, потому что запоем читала. И кончилось это тем, что в 12-летнем возрасте написала свой первый рассказ, – на польском, – да ещё втайне от родителей послала в редакцию. Родители узнали, когда было поздно – я уже получила ответ! – и возмутились моей наглости. Но что такое взбучка по-сравнению с письмом из настоящей редакции? Не беда, что мне вернули наивно-убогое творение, – весь тон письма был удивительно добрым, с наилучшими пожеланиями «много и серьёзно учиться». Казалось, у меня выросли крылья... И потому через год начала писать «роман», опять же, с рисунками, только в этот раз – на русском. Правда, на 5-ой или 6-ой странице полёт фантазии оборвался: дальше фразы «Как вы прекрасны» не могла пробиться. А скоро моя заветная тетрадь таинственно исчезла... и обнаружилась несколько лет спустя, в Сиднее... у мамы под ковром.

      Сидней... Никогда не забуду, как я расплакалась в школе на экзамене. В Австралии почти все экзамены сдают в письменной форме, и писать надо очень быстро. А мне так хотелось рассказать о лётчике Алексее Мересьеве: вот, я почти что «вижу», как он делает виражи над лесом, «слышу» звук мотора, но у меня не хватает английских слов, чтобы это передать... Слёзы брызнули. Но не из жалости к себе, а от чувства бессилия: всё же 3-й язык за какие-то 8 лет.

      А потом, после замужества, я переехала жить в Брисбен. Моя фантазия, конечно, «присмирела», но, как видно, время от времени всё же срывалась в частных письмах. Не раз приходилось слышать: читая мои послания, люди или плакали, или от смеха хватались за животы...

      Всё изменилось раз и навсегда, когда 1986 году, уже имея почти что взрослых детей, я снова села на школьную скамью. Затем был университет. Увы, все мои сочинения, рассказы, как и рефераты, и даже самое первое «настоящее» стихотворение – были написаны на английском. Почему – одному Богу известно. И только на втором курсе, да и то не сразу, я в собственном творчестве стала переходить на русский. Но зато пути назад уже не было...

 

(Св.Богородице-Владимирский храм Р.П.Ц.З.в Рокли)
 

С. Т. – Меня поразил тот факт, что Вы в течении 14 лет на свои средства издаете православный русскоязычный журнал «Жемчужина» и распространяете его в австралийских православных храмах. Кстати, журнал красочный, интересный содержанием. В нем много русской классики, русских православных писателей и поэтов, в том числе, и современных, есть добрый юмор, есть серьезные произведения, призывающие задуматься о жизни. Расскажите, как Вам пришла в голову идея издавать русский журнал на нерусском континенте и, каково было реализовать эту идею в жизнь?

 

Т. М. – Спасибо на добром слове. А что до создания «Жемчужины»... Видите ли, в тот момент, то есть в 1999 году, в Австралии, уже долгое время не было русского литературного журнала. А мечта – создать что-то прекрасное во имя России – жила во мне и не давала покоя с давних пор. Конечно, мечта не сразу приняла определённые формы... Но вот подошёл момент, когда в душе начал зарождаться образ «Жемчужины» – я как бы «увидела» её в своём сердце... и полюбила на всю жизнь. И тогда стало ясно: если «Жемчужины» нет в природе, значит, надо создать её самой.

      Конечно, я с самого начала понимала, что пойду «против течения»; что издавать журнал, да ещё в иностранной среде – дело нелёгкое. К счастью, я подобрала себе замечательных членов редколлегии. И пусть эти люди жили в других штатах, и почти все были в преклонном возрасте, и в скором времени должны были неизбежно уйти (и ушли) в иной мир, они были верными, искренними друзьями. Понимала и то, что финансовые расходы, как и всю работу, придётся взять на себя. Но я хотела, была к этому готова, и это стремление стало сильнее меня.

И ещё один нюанс: я никогда не употребляю слово "русскоязычный" – для меня это нож в сердце.

Новоприезжие из России нам это слово всячески навязывают, потому что ненавидят всё русское. У них даже издавался журнал "Русскоязычные женщины"... Так что "Жемчужина" – русский журнал. Только "русский". Хотя пишут в него люди любой национальности.

 

(Рождество-2007 я сделала детям пряничный домик).
 

С. Т. – А есть ли поддержка православных священников в деле распространения русской культуры в Австралии?

 

Т. М. – Всё дело в том, что «Жемчужина» – журнал светский. И хотя его направление – это верность Православию, патриотизм и безграничная любовь к исторической России, я никогда не считала, что вправе просить финансовой поддержки у наших священников. У них и без того множество забот – храмы, приходские школы, благотворительность... всего не перечесть. Так что, поскольку весь труд по изданию журнала жертвенный, о гонорарах не может быть и речи.

 

С. Т. – Развитие сетей интернета позволило Вам быть в кругу русских людей. Поделитесь впечатлением от общения с литераторами, пишущими на русском языке. Есть ли какие-нибудь особенности? Что удивило лично Вас? Или мы, люди планеты Земля, все одинаковые? Как вы пришли в наше православное литературное объединение «Свете Тихий»?

 

Т. М. – Что и говорить, благодаря Интернету у меня появилось очень много заочных, близких по духу друзей – как в России, так и в Украине и в других странах. Чаще – это авторы «Жемчужины».

      Конечно же, различия у нас есть, и немалые. Не всегда получается найти общий язык, так как сталкиваются разные жизненные ценности... Но, в конце концов, все мы люди, и во многом сходны. Тем более, у нас одна Православная вера. Ведь это она, и только она стирает границы 100-летней давности...

      Однако, правда и то, что не все именующие себя православными на самом деле таковыми являются. Православие стало модным, – вот в чём горе. И потому, особенно в Интернете, приходится проявлять предельную осторожность, т.к. сплошь и рядом это форумы для самовыражения необузданной гордыни отдельных лиц, где рядовые миряне дерзают учить других Православию, сами его не зная. Забывают, что наставлять людей в вере – это удел отцов церкви. Это страшно, потому что такие горе-наставники или уводят людей от веры, или же – не подозревая что творят – образуют секту, где налицо и моральный гнёт, и подавление воли, где малейший протест навлекает на несчастного шквал злобы.

      Что касается лично меня – я очень рада, что пришла на сайт «Свете Тихий». Привела меня сюда подруга Оля Цвиркун, и за это я бесконечно ей благодарна: как она и говорила, здесь свободно дышится... да что там – благостно, отрадно.

 

 

***

Веером зелёным кружева

Дерева любимого качнулись.

Брызги солнца, птичий свист-молва -

Дрогнули и миру улыбнулись.

 

Сразу стало на душе светлей:

Растворились ночи сны-дурманы,

Улетела горечь вместе с ней, -

Лечит Божий мир на сердце раны.

 

***

Я могу подарить тебе осень, -
Хоть и символ влюблённых - весна,
В сентябре есть поэзии просинь,
С нею также порой не до сна...
 
Я могу подарить тебе сказку, -
И пускай уже детство ушло,
Я тебе подарила бы ласку,
Вдохновенье чтоб осенью жгло.
 
Но боишься ты осени нежной.
Бог с тобой. Не виню я тебя,
Коли слякоть весною мятежной
Заменяет покой сентября...
 
4-3-2013  Т.М.  Брисбен.

 

 

                Беседовала Светлана Тишкина