Моя депрессия

    Поздним воскресным вечером мы с подругой Земой болтали по телефону.

- Кстати, ты слышала, что случилось с Татулей? – спросила Зема.

- Нет, а что? – встревожилась я.

- У нее жестокая депрессия, - зевнула Зема.

- А, - успокоилась я, - слава богу, ничего серьезного. Однако, странно;  Татуля, вроде, вся в шоколаде.

- Кто из живущих на земле считает себя в шоколаде?! – философски вопросила Зема, - у нее была небольшая неприятность в смысле здоровья. Неприятность благополучно удалили, но Татуля восприняла произошедшее очень тяжело.

- И в чем проявляется эта ее депрессия? – поинтересовалась я.

- Она целый день лежит в кровати,  - вздохнула Зема,  - ни с кем не общается,  даже еду муж приносит ей на подносе в постель. Ты же знаешь Эмина, он такой заботливый. Кофе варит, блинчики печет, домработницу мобилизовал на целый день... А Татуля просто лежит и пялится в телевизор.

- Какая замечательная болезнь,  - заинтересовалась я,  - может, и мне попробовать.

- Бессердечная!  - попеняла мне Зема, - подруге белый свет не мил, а ты...

- А мне, что ли, мил?! – огрызнулась я,  - утром глаза разлеплять неохота, дом, хозяйство, муж... дети достали, свекровь зудит, родители продолжают воспитывать, на работе завал, отпуска два года не вижу!

- Хватит о себе причитать. Ты не понимаешь, как Татуле плохо! – печально сказала Зема, - Эмин от отчаянья собрался везти ее на Лазурный берег, так она, представь, почти отказалась! Потом, правда, согласилась... из жалости к Эмину... Так и сказала, бедняга – «только ради тебя, Эмин»!

- На Лазурный берег?! – встрепенулась я,  - ничего себе... Я тоже хочу депрессию! Это явно моя болезнь, а не Татулина. Она и так два года в Англии прохлаждалась на файв-о-клоках, пока муж вкалывал, читая лекции в тамошнем университете. А я... без отпуска...

- Думаешь, если тебя скрутит депрессия, твой благоверный побежит за путевкой во Францию? – хмыкнула Зема.

- Не во Францию, так хоть в Анталью пошлет, - стушевалась я.

- Послать - пошлет, это точно, – неопределенно протянула подруга, - впрочем, тебе виднее. Ладно, поболтали, теперь пойду укладываться.

   Мысль о татулиной депрессии не давала мне покоя весь вечер. Перебирая в уме грядущие понедельничные дела, я все больше укоренялась в мнении, что лежать в постели, уставившись в потолок и не реагируя на домашних – именно то, чего мне хочется больше всего на свете. Я поразмышляла и нашла как минимум дюжину причин на то, чтобы обидеться на белый свет. Накатила слеза. Тут очень кстати вспомнилось, что утром я должна явиться к  начальнице с отчетом, после чего жизнь опротивела мне окончательно и бесповоротно.

   Немного мучала совесть. Совесть рисовала ужасные картины хаоса и запустения, которым надлежит иметь место быть в случае моего уклонения от своих прямых обязанностей. Я пыталась спорить и доказывать. Совесть сомневалась.

- Ну почему, в конце концов, Татуле можно, а мне нельзя? – привела я последний довод, после чего совесть успокоилась и велела ложиться спать.

   Звонок будильника в шесть тридцать заставил меня привычно взвиться ракетой вверх, после чего я вспомнила о депрессии и со счастливой улыбкой закрыла глаза, повернувшись на бочок.

   Через секунду муж лягнул меня в ногу.

- Понедельник... – жалобно простонал он из-под одеяла,  - будильник... завтрак...

      Я безмолвствовала.

- Ты чего? – удивился муж нормальным голосом, - пол-седьмого!

- Мне все равно, - замогильно прохрипела я, - не встану. Депрессия.

   Муж хмыкнул, помолчал, потом осведомился, с каких это пор мне приспичило фокусничать, и посоветовал не валять дурака, поскольку рубашка его с вечера висит на плечиках неглаженной, у сына контрольная, а дочь не встанет, пока я не выдерну у нее из-под подушки айфон и не пообещаю сию же секунду утопить его в унитазе.

- Ты не понимаешь, – скорбно прошептала я,  - все очень серьезно. Учитесь обходиться без меня.

  И я погрузилась в молчание, спиной наблюдая как муж, помедлив и пожав плечами, просунул ноги в тапки и зашлепал на кухню, на ходу ставя мне различные диагнозы – от придури до вялотекущей шизофрении.

- Нашла время! – проорал он из кухни. Там в ответ что-то загрохотало и свалилось на пол.

  Я скорбно поджала губы и накрылась подушкой. Замечательная вещь – депрессия. Меня ничего более не могло взволновать. Лишь бы все они поскорее собрались и ушли по делам, чтобы я спокойно и достойно могла нести свой тяжкий депрессивный крест.

- Ма, ты чего лежишь? – просунул голову в дверь сын, - а где мои белые носки? Ма, ты чего молчишь?

- Не трогай мать, у нее депрессия, - фальцетом выкрикнул муж и нервно захохотал. Из кухни потянуло чем-то горелым.

- Это что еще такое? – удивился сын.

- Это когда человек не хочет ничего делать - и не делает, - объяснила подошедшая дочь, - понятно? Не смей занимать ванную.

- Какая классная болезнь! – восхитился сын, - Ма, дай поцелую, может заражусь... Э, нет фигушки, я первый умываться!

- Вот дурак, не смей, говорю... Открой дверь! Мааама, скажи ему! Мам, а почему ты серые джинсы в стирку бросила? А где же тогда голубые?

  Стук, вопли. Я перевернулась на другой бок, закрыла глаза и постаралась представить себе Лазурный берег. Ну, или Анталью. На кухне что-то зашипело, муж взвизгнул: «А, черт!», потом гаркнул: «Дети, завтракать, живо!», после чего я услышала его шаги по направлению к спальне.

- Спасибо, я не голодна,- томно прошептала я и повернулась в надежде увидеть поднос с кофе и бутербродами. Однако взгляду моему предстало лицо мужа с выпученными глазами и его же мятая рубашка, висящая на протянутых руках.

- Она еще и острит! – прокаркал благоверный, - дорогая моя, шутка затянулась! Мне что, вот в этом идти на совещание?!

- Да какая разница,  - вяло сказала я, - все равно... жизнь потеряла краски... пятьдесят оттенков серого...

- Чего-чего? – вытаращился муж, - тааак... ну с тобой мы попозже разберемся... придется надеть клетчатую... Дети, через пять минут выходим!

   Топот, суета. «Ма, я там сок на кухне разлил на пол, ничего?» «Мам, раз ты все равно лежишь и никуда не идешь, я надену твои новые сапоги, окей? И тушь возьму, ладно?» «Ма, на обед суп не буду, хочу блинчики, пока!» Входная дверь захлопнулась и наступила тишина.

  Я облегченно вздохнула и встала с постели. На кухне творилось нечто невообразимое – заляпанная плитка, горелые сковородки, грязная посуда. В ванной на полу валялась перевернутая куча белья. Больше всего напрягла пустая коробка из-под моих новеньких модных сапог в прихожей... Я решила успокоиться и напомнила себе о депрессии.

- Мне все равно, - сообщила я своему отражению в зеркале, - и пусть весь мир подождет!
   Мир ждать не стал и разразился звонкой трелью мобильника.

- Ты где? – заорала в трубку сослуживица Рафига, - начальница рвет и мечет, требует отчет! Ноги в руки и беги скорее, если тебе дорога жизнь!

- Она мне уже, к прискорбию,  не дорога, - меланхолично ответила я, - у меня депрессия. Я сегодня не приду на работу, не ждите.

-  Железные нервы! – восхитилась коллега, - ладно, кончай придуриваться, наша кобра в ярости.

   Я представила себе лицо «кобры» и у меня похолодели конечности. Тем не менее, я велела передать шефессе привет и собщить, что белый свет мне более не мил, и такие мелочи как отчет более не тревожат мою истерзанную бренностью душу.

- Она выгонит тебя с работы за такое... – растерянно пискнула Рафига, но я, не дослушав, дала отбой и рухнула обратно в кровать.

- У меня депрессия, - сказала я себе, - почему только Татуле можно? Я тоже устала от жизни и хочу отдохнуть.

   Но отдохнуть мне не удалось. Раздался требовательный звонок в дверь и в прихожую ворвалась мама.

- Что случилось? – закричала она с порога, - твой позвонил мне и пробормотал что-то невнятное... Никогда от него ничего толком не добьёшься. Почему ты дома? Желудок, кишечник, несварение? Понос, тошнит? Что ты ела вечером?

- Не паникуй, я в порядке, - тоскливо зачастила я, семеня за мамой на кухню.

- В каком порядке, да здесь настоящий свинарник! – возопила мама, обозревая кухонный бардак, -  неужели нельзя правильно воспитать свою семью?! Так что, говоришь, ты ела на завтрак? Я принесла имодиум и имбирь, сейчас мы его заварим, если здесь найдется хоть одна чистая чашка.

- Мама, у меня нет проблем с желудком, – рассердилась я,  - при чем тут имбирь!

- Что же тогда,  - ахнула мама, хватаясь за грудь, - голова, легкие, сердце? Почему ты не на работе? Я вызову скорую, надо срочно сделать кардиограмму.

- Я абсолютно здорова физически, – замогильным тоном сказала я и присела на заляпанный джемом табурет, - просто у меня депрессия.

- Ах, депрессия, – мгновенно успокоилась мама,  - так-так... и из-за этого ты в десять утра нечесанная слоняешься по квартире? С чего у тебя депрессия, позволь узнать?

- Не знаю, - скорбно отозвалась я, направляясь в спальню, - я хочу просто полежать, отстаньте от меня все, пожалуйста.

- Всё понятно, - зловеще проговорила мне вслед мама, - вы поссорились. Что он тебе сказал? Обидел, накричал? Поздно пришел домой?

- Да причем тут муж, - раздраженно промычала я, укрываясь с головой.

- А кто же еще? – изумилась мама, - ну говори, иначе я от беспокойства сойду с ума. Что у вас произошло? Скандал?

- Мама, какой скандал, - возмутилась я, - о чем ты, все гораздо серьезнее...
- Развод?! – закатила глаза мама, - какой кошмар, этого нельзя допустить, у вас взрослые дети!
- Почему развод! – взвыла я, откидывая одеяло, - у меня просто депрессия, я хочу отдохнуть в тишине, вот и все!
- Что- то ты непохожа на депрессивную! – рассвирепела мама и побежала в коридор, натягивая по дороге пальто, - я ухожу, не беспокойся, не буду тебе больше мешать... и не смей на меня орать, я этого не позволю!

- Мам, ты чего, - заныла я, шлепая следом, - не обижайся...

    Когда дверь за родительницей захлопнулась перед моим носом, я подумала, что погорячилась со своим недугом, но, поразмыслив,  решила продолжить начатое и снова легла в постель – правда, уже безо всякого удовольствия.

    Запищал мобильник и на дисплее высветилась надпись: «Завтра жду вас с отчетом либо со справкой из поликлиники, в противном случае можете считать себя уволенной».

- Считай до десяти, делай глубокий вдох, - приказала я себе, - у тебя тяжелая депрессия, тебя не волнует ненужная мирская суета. Ты хочешь отдохнуть от этой жизни... Хм, неужели и вправду уволит?

    Прошел час. Я попила чаю, оглядела кухонный беспорядок, засучила было рукава, но потом передумала и решила не сдаваться без боя. Должен же кто-то проявить сочуствие и поинтересоваться моей хандрой. Но увы - не было ни звонков от взволнованного супруга, ни обеспокоенных сообщений от детей, ни вопросов от убитой горем мамы. Зато позвонила свекровь.

- Что там у тебя стряслось, дорогая моя, - с места в карьер завелась «мать в законе», - почему ты совершенно не бережешь нервную систему своего мужа?  Разве ты не знаешь, что мужчин надо оберегать от стрессов? Они хрупкие, им трудно выдерживать всякие бабские штучки с депрессиями. Ты хочешь довести моего сына до инфаркта?

- Когда это он успел вам нажаловаться, – вспыхнула я.

- С кем же он будет делиться, как не с родной матерью! – пафосно воскликнула свекровь, - прекращай свои фокусы, встряхнись, займись семьей. Что у тебя сегодня на обед? Ничего?! У твоего мужа гастрит, если ты не в курсе, а детям надо усиленно питаться, у них переходный возраст! Хорошо, сейчас я принесу суп с котлетами, а ты, будь добра, приготовь хотя бы гарнир.

- Не надо супа с котлетами! – в ужасе воскликнула я, но в трубке пошли отбойные гудки. Я поплелась отмывать кухню.

   После ухода свекрови, опустошенная и разбитая наголову как Наполеон после Бородино, я и вправду свалились в постель, но тут вернулись со школы дети с вопросами, что пожевать, где что лежит и почему я не приготовила сыну на завтра сочинение по литературе, ведь я же обеща-аала... Следом притащился муж с головной болью, с порога потребовав горячий ромашковый чай.   И хоть бы кто спросил про мою депрессию!

      Я в отчаянье закрылась в спальне и позвонила Земе.

- Мда, - выслушав меня, сказала подруга, - ты серьезно ждала, что они хором бросятся тебя утешать?.. Слушай, а тебе и вправду неможется? Я тут раздобыла билеты в джаз клуб на завтра, гастролирует известный саксофонист - а пойти не с кем, мой занят... хотела тебе предложить. И Ривочка с Фаридой идут. Но если ты болеешь, то конечно...

- Джаз клуб, и все наши туда собираются? – оживилась я, -  а Татуля будет?

- У Татули депрессия, – напомнила Зема, - у тебя ведь теперь, кажется, тоже.
- Ну это как посмотреть, - промычала я, - ради хорошей компании...

- Слушай, забей на эту свою болезнь, - хихикнула Зема, -  все равно ведь не проникнутся и не дадут порефлексировать, а уж тем более на курорт не отправят. А у Фариды, между прочим, через пару дней день рождения, так хоть оттянемся на славу.

- Точно, - сказала я , - а у меня даже подарка еще нет. Ой, ты права, не до депрессии. Я  и сегодняшним днем сыта по горло.

   Не успела я положить трубку, как в спальню, держась за виски, зашел муж.

- Что за жизнь, сплошной стресс, - скорбно затянул он, - на работе завал, дел по горло, здоровье никуда, а тут еще ты нам утром нервы потрепала. Мне сегодня командировка в Стамбул подвернулась, думаю поехать, а потом махнуть на неделю в Анталью, расслабиться немного, позагорать. Правда, хорошая идея? Мама тоже одобряет.

   После чего, продолжая ворчать и жалеть себя, муж лег в кровать, накрылся одеялом и сразу же захрапел.

   ...А я страшной клятвой поклялась себе никогда больше не впадать в депрессию.