Снайпер Мигуля

 

                13.02.17

Этот дед, по фамилии Мигуля, являлся ветераном войны  и  нашим садовым раритетом,  был очень старый. Мой папаша даже удивлялся: как он попал на фронт, ведь в начале войны ему было уже сорок пять. Мигуля являл из себя высокого жилистого дядьку с красной от мороза и водки физиономией. Для своих шестидесяти  пяти лет он, в общем, выглядел неплохо, общую картину физического благополучия портила нелепо вывернутая  правая рука, сгиб которой торчал как-то вперёд кисти руки. От этого складывалось впечатление, что Мигуля хочет кому-то дать всё время в зубы, особо, когда он прикуривал свои папиросы «Север».

Надо сказать, что мне посчастливилось застать в живых  ещё многих участников гражданской войны, ведь в 1965 году мне  было уже шестнадцать лет, а многим участникам легендарной заварухи  было всего лет по 60-70. Кстати в гражданку воевала в основном  молодёжь, ведь ей так легко задурить мозги в отличии от взрослых людей. Вспомним Гайдара Аркадия, ну что может понимать человек в 14-15 лет, это же готовые на всё исполнители программ очень  ушлых Лениных и Троцких. Именно эти малолетки лили кровь рекой в гражданскую войну, не думая ни о чём, находясь под гипнозом своих вождей.

Но вернёмся к ветеранам.  Это были вполне адекватные люди, которые ходили к нам в школу со своими воспоминаниями, конечно под контролем райкомов, чтоб сильно  не завирали и не портили общую картину легендарно-героических лет.  К этому поколению относился и Мигуля, который успел повоевать в гражданку и ВОВ.
Но, возвратимся  в 1966 год, мне уже семнадцатый год,  мне всё интересно, особенно я люблю расспрашивать  ветеранов всех войн и конфликтов, к этому у меня особый интерес, многое я записываю, пытаюсь освоить и стенографию, почти секретную тогда науку.

А как разговорить ветерана? Вы  скажете: красноречие и красноречие,  ну нет здесь главный аргумент это Московская водка (особая). Главное уметь подъехать во время и главное не переборщить с подливом ценного напитка. Я давно слышал что Семён Мигуля был на фронте снайпером, да и правда, стрелял он отлично, притом с левого плеча.  Семен, к слову сказать, был отличным охотником, а в то время у инвалидов войны были большие привилегии по части охоты, то есть по существу их никто почти не ограничивал.

Так я всё прикинул и напросился с ним проверять капканы и ловушки, поставленные  Мигулей. Ветеран изрядно намотал меня по своим  болотам. Дело в том, что дикая природа, в те времена, подступала вплотную к нашему  саду и зимой: зайцы, ласки, лисы часто вторгались в наше товарищество, а в этом году Мигуля выследил и убил большую рысь, прямо из своего домика. Дело в том, что соседи в редкие свои зимние посещения  садов стали замечать огромные кошачьи  следы, они всполошились  не на шутку и сразу побежали к Мигуле, спасай нас,  мы боимся!

Дед облазил всё вокруг, выяснил её повадки и тропы, затем устроил ей засаду и с первого выстрела замочил кошку, все были в восторге от его уменья. И вот в очередной раз, после постижения хитрого искусства установки капканов, я пригласил деда к себе с целью узнать, а как там было в окопах Сталинграда.  Московский напиток, давно стоял у меня в укромном месте.
Скоро мы уже уютно сидели в маленьком домике моих предков: водка, селёдка,  колбаса стояли и лежали на нашем столе, в печурке бушевал огонь, создавая непередаваемый словами зимний загородный уют. Я постарался на славу, да и дефицита особого в то время в нашем государстве не наблюдалось, были бы деньжата.

Надо сказать честно, что Хрущев, раздобрившись на сады для простого народа, изначально ввёл такую массу ограничений, что многие начинали совсем неохотно.Вот стартовые позиции 56-57 годов: участок четыре сотки, домик три метра на четыре, рубленые и брусовые дома строить нельзя, то есть ничего капитального, хотя людям с вечным дефицитом жилья хотелось, конечно, больше метров, однако за этим следили довольно строго. Да ещё надо отметить, что и над этой малой собственностью постоянно висел  топор  коллективизации. Время от времени, примерно до средины шестидесятых,  народ напрягали обещаниями всё упорядочить и  сделать  из садов коллективные садовые товарищества без личных участков,   где будут робить за ягоды и морковку. Но с отстранением главного дурелома Хрущёва эти разговоры сошли на нет. Однако до строительства настоящих домов ещё было очень долго, их начали ваять, где-то в середине девяностых, хотя землю приватизировали  чуть раньше. 

Мы выпили с дедом по сто грамм, плотно закусили, стали разговаривать на тему войн и если многие фронтовики неохотно говорили на эту тему, то Мигуля был очень тщеславный и любил эти разговоры. Наград я у него видел много: Орден ВОВ, орден Красной Звезды, орден Славы не помню какой степени, были и медали. В ходе разговора выясняется, что дед вел на фронте дневники:

Ты того, Вовка, если хочешь знать что творилось на фронте, я тебе принесу их на неделю,- заявил он после очередного подлива.
Да папаше твоему накажу, чтоб он тебя  проконтролировал, и ты их не посеял где-то,- добавил он с расстановкой, почему-то вспотев. 
Мы ещё посидели и разошлись, уже тогда, когда над нашим лесом повисли крупные зимние звёзды.

Отрывки из дневников С. Мигули,- гвардии сержанта.


Декабрь 1941 года.                Стр 1-3

Когда в жестоких боях под столицей, выяснилось, что с нашей Красной Армией что-то не то, началась, как у нас водиться перестройка по ходу дела. В частности стало ясно, что у фашистов много снайперов, и они любят стрелять всех зазевавшихся, не признают даже промежутков между боёв, потери от них особо вначале были большие, сначала командиры даже думали, что немцы как-то маскируются и подбираются к окопам нашим близко. Как, бы, не так, снайпер свободно бьёт за пятьсот метров, а то и тысячу. Потому у нас начали создаваться  школы снайперов, и я был призван в такую школу в Куйбышев, оказывается, откопали в документах, что я был призовым стрелком и служил в особой команде в гражданку сначала у белых, а потом у красных.

Война Отечественная к этому времени уже  бушевала на просторах России, уже были понесенные огромные напрасные жертвы, что не ладилось в нашей армии. Хотя правитель это выяснил ещё в финскую компанию, которая прошла с большими ошибками и ненужными  потерями, в основном от слабой дисциплины и никуда не годной выучки офицеров-командиров, сказались тут и репрессии, на которые вождь был большой мастак,  враги народа ему мерещились в каждом сортире.
В городе Куйбышеве, где расположилась, в одном из воинских городков наша школа снайперов, война тоже чувствовалась во всю, были и авианалёты.
               
               
                Стр. 3-5    
В школе снайперов были строгие порядки, а сроки подготовки, часто меняли, в зависимости от обстановки на фронтах. Умелые и подготовленные стрелки были нарасхват, меня же оставили служить после выпуска инструктором и присвоили звание ст. сержанта. Наверно понравился начальнику школы Трофимову, майору. Я обучал призывников правильным  приёмам стрельбы, а тактике на поле боя,  учили три офицера  уже побывавшие в жестоких боях 41 года. Кормили нас плоховато, но никто не жаловался, понимали обстановку.  Обучение  осложняло отсутствие учебных пособий и книг по снайперскому делу.

Вначале  в школе было сорок два бойца, в основном фронтовики с опытом, потом добавили еще тридцать два новобранца имеющих спортивные заслуги по стрельбе, дело пошло веселее. Ребята прямо рвались на фронт задать фашистам перца, хотя уже понимали все, что война будет долгая и затяжная,  потому что немцы они и в Африке  немцы - вояки добрые, хлебом не корми, дай повоевать. Но скоро резко обострилась обстановка под Сталинградом и нам приказали собираться на фронт в течении трёх дней, в школе оставляли всего пять человек,  по старше годами,  но я написал заявление: хочу бить фашистов самостоятельно и был приставлен к своим ребятам старшиной.
 
Последний раз сидим с ребятами в своем спортивном зале, достали где-то немного спирта.
О чём думает человек,  когда отправляется на жестокую войну: о жизни  или о смерти?
Конечно,  большинство думает о жизни, надеяться уцелеть, но есть некоторая часть людей, которые сразу готовятся к смерти, таких я назову обреченными, и толку от таких кадров на войне мало, они только смотрит в одну точку и готовы помереть в любой момент.

Выпили отвальную, один парень Костя Смирнов хорошо играет на гитаре: звучат в его исполнении настоящие романсы, хотя поёт он хуже, а как игрок просто класс.               


                Стр. 5-9
Три дня добирались до Сталинграда, попадали под бомбёжки, но бог миловал вот мы в окрестностях Сталинграда, нас уже распределили по частям, меня с напарником Серёгой Курносовым направили в 143 дивизию, в полк подполковника Кучерова, оборонявших вокзал.
 
От красивого города Сталинграда уже практически остались руины, над которыми часто появлялись немецкие бомбовозы и бомбили уже одни развалины, даже непонятно  было, как они ориентировались в этом хаосе.  Пока мы добирались до места, только через  Волгу переправившись,  попали под их бомбы: всё гудело и тряслось после каждого взрыва,  к чугунным осколкам  добавлялись каменно-кирпичные, которые разили не хуже настоящих. Так перебежками и ползком добрались до места службы, на обломках  вокзала.

Суровый с вида комбат капитан Кожемякин В.Г. Встретил нас хорошо, приказал покормить, а завтра утром дать команду определить нашу позицию,  немцы были совсем рядом и топать никуда больше было не нужно, чтоб воевать-линия фронта проходила всего в трёхсот метрах от нас, говорят ночью и в период затишья слышно как говорят немцы.

Разглядывая по дороге разбитый, истерзанный в ошмётки город, я ни как не мог понять, зачем наши и немцы решили воевать именно в нём, ведь глупее дела придумать было нельзя. Видно не хватило места воевать в степи, и почему фашисты решили переправляться  через Волгу именно в городе, кругом степь переправляйся, где хочешь.  Волга это не Обь где сплошные болота, южнее по реке  вообще кроме калмыков ни кого не было. Однако начальству виднее и враги решили взять у нас город Сталина.  Скорее Сталинград был уже личной войной Сталина и Гитлера и никто уступать не собирался. К тому же,у Адольфа была как у любого вождя, мания брать города на шпагу.

               
                Страница  9-13
               
Утром мы с напарником уже исследовали, как лучше занять позицию, мест для этого хватало, мы быстро оборудовали порядка десяти позиций для стрельбы.  Уличная война самое кровавое мероприятие, какое может придумать человек, бойцы с обеих сторон действуют малыми группами не больше взвода, вгрызаясь в чужую оборону как кроты, в дело идёт всё: мины, засады, ловушки, растяжки. Особой популярностью пользуются всякие тоннели и подкопы, а так же канализации и водоводы. Очень любят гранаты, есть свои мастера, но выжать в аду могут лишь счастливые единицы, помеченные, наверное, самим богом.  Кто не знает, тот узнает, что нет крепостей лучше, чем развалины, больших городов.

На позицию  решили выходить по очереди, поэтому тянули спички и мне вышел первый номер. Вот я уже сижу возле стены с пробоиной, внимательно смотрю, как шастают немцы метрах в четырёхстах от меня,  на всякий случай приготовил две запасные лёжки, потому, что после пары выстрелов надо быстро менять позицию, иначе прибьют. Скоро появился и мой крестник здоровый  немец с какой-то коробкой за плечами, наверно подносчик. Фриц не успел пройти и трёх метров как я его пристрелил без всякого сожаления. А что жалеть война! Да и не звал их никто в Россию!

После выстрела я стал ждать реакцию противника, но всё оставалось тихо и убитого, унесли только через час, при выстреле он завалился, так  что понять, откуда стреляют вряд ли, кто мог. Вытаскивая убитого, немцы натянули белую палатку,  сквозь неё стрелять   я  не стал, а сходил на другой конец дома и снял двух дежурных у пулемета фрицев, а после направился отдыхать в подвал к напарнику, поставив три победных зарубки на прикладе своей винтовки Мосина.

В  нашем подвале  квартируются  много народа, но наша рота «стоит» отдельно, подвал огромный, есть всё,  даже кладбище. Только задремал,  как слышу, комбат Кожемякин, за тонкой стенкой в своем «штаба»  отчитывает разведчиков, да так громко, что мне всё слыхать: Вы на кой мне притащили опять румына? Что с него толку, не нужен он мне крестьянин хренов! А на той неделе вообще вас на экзотику потянуло итальянца,  зачем-то принесли, последний раз говорю: несите фрица, а то  вам головы оторву.  Разведчики   его  слабо оправдываются, но приглушёнными голосами. Сон постепенно  забирает меня, где-то недалеко звучат взрывы, но мне уже всё равно. Снится мне, что нахожусь в каком-то большом белом помещении или доме, кругом стоят,  клетки из проволоки в них сидят голуби также белые, но по одному чёрному  голубю есть в каждой клетке. Я думаю, зачем их так много и просыпаюсь.

Для чего думается мне, когда я выбираюсь опять на позицию,  немцы разрушили город почти совсем, наверно не знали что развалины крупных городов самое лучшее место для боёв, не нужно строить никаких укреплений, незачем  ни дзоты, ни доты, кругом легко прятаться и стрелять. Кругом ходит смерть. Скоро я добрался до позиции,  которую назвал Митькина горка, в самом деле, это обломки трёх-четырёх взорванных домов, настоящая крепость, немцы всё время пытаются её взять, но у них ни хрена не получается, кишка тонка, устали наверно.

С Митькиной горки хорошо видны подступы к  Вокзалу. Я  угнездился  и стал выглядывать фрицев и сразу заметил в одном из окон развалин блеск оптики, но по-моему не снайпер, а стерео-труба, терпеливо жду, когда противник обвыкнется и потеряет осторожность.  Уже прошло около двух часов, немцы видно повернули трубу, я быстро выстрелил два раза и пополз с места событий, так как через минуту на неё посыпались мины, хотя не совсем точно.

                Стр 13-15
               
Скоро уже месяц как мы сражаемся в сталинградском аду, много погибло бойцов, но мы держимся, вокзал всё время переходит из рук в руки. Такого ожесточения  не было в ту войну, и вообще она так далеко от нас и нереальна. Но немцы постепенно вытесняют нас из останков города, местных осталось совсем мало, мы надеемся, что всё же многие успели удрать. Однако у нас в подвале живёт несколько гражданских, в большинстве женщин, они помогают раненым и больным красноармейцам, потому что с эвакуацией у нас туго.

Мы придумали новый фокус, ставим в оконном проёме старый пулемёт, крепим его, проводим верёвку, и он палит в сторону немчуры. Они начинают реагировать, тут мы с напарником их  и ловим, как высунуться, после перетаскиваем Дегтярёв в другую дыру, уже шлёпнули семь фашистов, но и у них появился неплохой снайпер, и начал нам пакостить, снимать наших.

Выследить его трудно, немцы применяют беспламенный  порох,  засечь  его не просто, вчера он снял наших троих, одного лейтенанта из разведки, жалко парня, пуля попала в рот и снесла бедняге весь затылок. Капитан Кожемякин сильно орал на нас и мы поклялись с напарником прищучить гада. Долго мозговали и послали ему письмо с одним раненым немцем которого, собирались пристрелить, чтоб не мучился: мол вызываем тебя гнида фашистская на честный бой, а сами надеемся, что нервы у него сдадут.

И точно, он начал совершать ошибки, то рано выстрелит, то позицию не меняет, всё охотится на нас, но нас-то двое, а он похоже ярый индивидуалист. Да и у наших потери уменьшились, видно,  что гоняется только за нами, и в самом деле пару раз я чудом остался жив, пули пролетели рядом. Помогли наши кожемякинские разведчики, они  узнали ночью, где он стырился и навели нас. Утром началась настоящая дуэль, со сменой позиций, этот гад был очень тёртый и два раза ранил меня, сначала в спину, а потом в правую кисть. Но напарник Сергей не сплоховал и замочил гада или тяжело ранил его, на позиции он больше не появился.

Моя рука распухла и ничего не чувствовала, и пока меня переправили на ту сторону, пока довезли до госпиталя с трудом её спасли, но сустав больше не гнулся и меня комиссовали подчистую, короче отправили домой в Свердловск. Где я узнал, что наши пошли в решительное наступление и окружили немцев в Сталинграде, настал  для нас праздник,  недаром пали наши солдаты герои! Слава им вечная.