Вепрь

      Моя командировка во  Пскове затягивалась по не зависящим от меня причинам. Вечером, в пятницу, вернувшись в гостиницу, я с тоской подумал, что до понедельника мне придется провести время в холодном и неуютном номере.
     Псков - красивый, старинный город, да и сама Псковская область - это история всей матушки России. Преградой для познавания этой дивной древней красоты для меня стала погода. Вот уже больше недели мокрый снег, в перемешку с дождём, подгоняемый порывами ветра, терзал жителей города. Он хлестал больно по лицу, проникал, как холодное жало, к телу, вызывая озноб и физические страдания. Низкое, тёмное и тяжёлое небо было укутано серо-грязной массой плотно сбившихся обла­ков. Хмурый и неприветливый ноябрь превратил дневные часы в вечер­ние сумерки. Поужинав в ресторане, я вернулся в свой номер. В гостини­це было холодно. Натянув на замёрзшее тело тёплое белье, я улёгся на диван к телевизору.
        В это время кто-то постучал ко мне в дверь. Пришлось вылезти из согретого местечка, чтобы встретить незваного гостя. Я открыл дверь. Ба! Да это же Женька, сын моего давнего знакомого Василия Семёнови­ча Андреева из посёлка Серёдка! Женька с порога без всякого привет­ствия заявил: «Дядя Саша, отец послал меня за вами, он ждёт Вас в гости, баня и ужин в готовности».
И Женька, и приглашение Василия Семёновича меня очень обрадовали: теперь ни слякотная погода, ни унылое пребывание в гостинице меня не пугали. Я еду к гостеприимному, уважаемому мной замечательному человеку.
           Как же я мог забыть, что в сорока километрах к северу от Пскова живёт человек, сродни мне душой и убеждениями. Незадавшаяся командировка приту­пила все мои лучшие чувства. Быстро собравшись, я нырнул в тёплые объятия Жигулей, и мы рванули к гостеприимному хозяину.
    Встретил меня Василий Семёнович по-доброму, но с наигранным укором: «Что же ты, друг ситный, прибыл в солнечный «Скобаристан» и глаз не кажешь. Спасибо твоей супруге, что позвонила и сообщила, где ты и как ты». Мне нечего было добавить в своё оправдание: виноват по всем статьям. А Семёныч и не собирался слушать мои оправдания, продолжал хлопо­тать по хозяйству. 
           Сказочный вечер пролетел как одно мгновение. Банька, парилка, берёзовые веники, погулявшие по моему продрогшему телу, наваристая уха, скреплённая крепким самогоном, отогрели не только тело, но и душу. Жена Василия Семёновича, Варя, приветливая, добрая женщина, постелила нам в мужской комнате, так хозяин окрестил гостиную. Молча, думая каждый о своём, мы улеглись на предназначенное каждому ложе. Тело с удовольствием откликнулось на прикосновение слегка про­хладного чистого постельного белья.
         Хорошо зная Василия Семёновича, я понимал, что наступила мину­та рассказов из его богатой охотничьей жизни. Так всё и случилось. 
Василий Семёнович, без вступления, как бы продолжая недоска­занное, тихим голосом начал рассказывать неизвестную мне доселе ис­торию.
          В этом году посадка картофеля из-за плохой погоды сдвинулась по­чти на три недели, поэтому сбор урожая планировался только к концу октября. Дождь всё лето сыпал, не переставая, земля - сплошная каша. Какой уж там урожай, но в душе надеялись на лучшее. 
        Как-то в конце сентября, в субботу, ко мне зашла расстроенная соседка, баба Нюша - молчаливая набожная старушка.
- Василий Семёнович, картошку- то нашу вепрь попортил. У меня две бо­розды  подчистую изрыл, а у тебя те борозды, что ближе к лесу. Господи, что ж теперь будет! Если не остановить вражину, то они всё поле изроют, ко­пать-то картошку рано, не созрела, а выкопаешь сейчас, сгниёт в подпо­лье.  Семёныч, ты бы отлучил этого ворюгу от нашей картошки.
Я, как мог, успокоил соседку и направился на картофельное поле. Этой весной, на бывших колхозных полях, администрация посёлка выделила селянам землю под огороды. Отдохнувшая за многие годы земля сулила хороший уро­жай. На это и рассчитывали селяне. Вот только не повезло с пого­дой.
        Не доходя до кромки леса, вдоль которой расположились карто­фельные поля, я увидел чёрные развороченные пласты земли. Да, дикие кабаны здесь попировали вдоволь. На первый взгляд ущерб незначи­тельный, но ведь это только начало: тропа к сытной пище проложена - значит кабаны будут постоянно наведываться сюда. Накатанная зверьём лесная тропинка точно упиралась в картофельное поле.
        На следующей день на старой сосне, возле картофельного поля, я соорудил лабаз - что-то вроде большого гнезда для охотника. Вечером взял старую двуствольную Тулку, патроны, снаряжённые крупной дробью, и расположился на лабазе, с которого хорошо просматривалось поле. Дробь кабану не нанесёт вреда, но хорошо напугает и проучит.  Охотничий сезон ведь ещё не начался, а я, как ты знаешь, зако­нопослушный гражданин. Просидел я на лабазе до утренней зари, но каба­ны так и не появились. Ещё две ночи я караулил поле, но кабаны не появ­лялись. Стало быть, ушли, ворюги, видно, нашли другое, более подходящее ме­сто. Я успокоил бабу Нюшу, что её полю больше никто и ничто не угрожает.
        Лучше бы я этого не говорил. Ранним утром следующего дня вновь прибежала вся в слезах баба Нюша и давай отчитывать меня:
 - Ты же сказал, чтобы я не беспокоилась за картофель, а они, вепри по­ганые, три борозды смяли вчистую, а твою- то картошку почему-то со­всем не тронули, обошли стороной.
           Я просто оторопел от напора соседки, обвинившей меня в сговоре с ди­кими кабанами.
           - Успокойся, баба Нюша, я сегодня же разберусь с ними.
           - Разберись, разберись, милай, а то я на зиму совсем без картошки останусь.
       Неделю я дежурил на лабазе, но кабаны не появлялись. После очеред­ной ночи, когда я не дежурил, кабаны вновь наведались на картофель­ное поле, нанеся значительный вред.  Представляешь Александр, я, профессиональный охотник,да и следопыт вроде бы не плохой, весь посёлок знает об этом, а вот не могу справиться с диким зверем. Злые языки за глаза стали надо мной подшучивать. Меня это сильно за­дело за живое и разозлило донельзя.
        - Ну, я вам покажу, вы ещё меня узнаете, черти клыкастые.
        На следующий день я обошёл поле со стороны леса и недалеко от моего лабаза вдруг обнаружил «лежку» кабана. Земля в приямке, где лежал ка­бан, была плотно утрамбована – выходит он много раз посещал эту лёжку. Интересно, что он здесь делает? И вдруг меня осенило: этот умник, хитрюга из этой засады скорее всего наблюдал за кем-то. А наблюдал он за тем, кто ему опасен, а опасен ему, конечно же был я. Выходит, что он заведомо, раньше меня, приходил на поле, располагался недалеко от лабаза и, если меня не было, давал своим сородичам соответствующий сигнал. Если же я был на лабазе, он просто уходил. Это ж надо! Какие мозги надо иметь, не каждый человек до этого додумается! Мождет быть у этого хитреца были совсем другие задумки, но я пришёл  к такому, по человечески понятному, выводу.
           Я ещё раз обошёл кромку леса, обследовал все звериные тропинки, которые левее обнаруженной лёжки выходили к картофельному полю. Теперь у меня не было сомнений, как поступить дальше. Я решил проверить свою не правдоподобную версию. Накануне следующей ночи я забрался на лабаз.  Солнышко только что коснулось горизонта, было светло и тепло. Уставшее от дневных забот и хлопот тело предательски рас­слабилось, и я уснул на удобном ложе. Разбудил меня не то какой-то звук, не то ночная прохлада.
    Я посмотрел в ту сторону, где, как предполагал, лежит кабан. В это время полнотелая луна вышла из-за туч и ярким голубым светом залила всё вокруг.     Вдруг кусты рядом с лёжкой зашевелились, и на поле вышел огромный секач. На мокрых, длинных, загнутых кверху клыках грозно игра­ли отблески луны.  Вид у него был устрашающий. Он поднял косматую голову и звучно втянул в себя воздух. Вишь ты, подумал я, принюхивается, убеждается в безопасности. Известно, что у диких свиней зрение не очень хорошее, а вот нюх, как у хорошей ищейки.
        Ну, здравствуй, дружочек, сейчас я тебя поприветствую. Я прило­жил ружьё к плечу, прицелился и вдруг услышал какой-то, не свойствен­ный кабанам, рычащий с надрывом звук, который повторился трижды. Звук издавал секач, слегка задрав голову. Вот это да! Ну, истинно профессиональный разведчик!
       Сразу же после сигнала кабана, правее от лабаза, вышла самка кабана, а за ней ещё с десяток взрослых свиней и столько же годовалых поросят. В кабаньем семействе полный матриархат, поэтому самка всегда со своей стаей. Цепочкой они направились на картофельное поле. Я дождался, когда секач пройдёт мимо лабаза к своим сородичам и повернётся ко мне задом. Дуплетом, не прицеливаясь, я выстрелил из дробовика в его сторону. Секач не то от страха, не то от неожиданности высоко подпрыгнул на месте, протяжно и раскатисто, теперь уже по- свински завизжал и рванул в сторону леса. Кабанья стая в одно мгновенье растворилась в тёмной чаще. Я для острастки выстрелил ещё пару раз вслед убегающим непро­шеным гостям. Хорошо зная повадки диких свиней и по своему личному опыту, я был уверен, что теперь эта кабанья стая никогда уже больше не прийдёт на наше поле, по крайней мере в этом году.
        Немного помолчав, Семёныч добавил: «До сих пор не могу поверить, как мог дикий зверь додуматься до такого и как же ловко он меня обла­пошил. Вот и не верь после этого в переселение человеческих душ.Может быть у кабана были совсем другие, не такие сложные намерения, но я расценил его действия вот таким образом.  Историю эту я ни кому не рассказывал, потому как деревенские всё равно бы не поверили. Рассказал я тебе эту быль, чтобы облегчить душу, а вот ты сам и реши: верить или не верить".
       Последние слова рассказчика, расплываясь в звучании, донеслись до меня сквозь сон, кото­рый овладел всем моим су­ществом. Я окунулся в иной, нереальный, загадочный мир - мир нава­ждений и грёз, мир, где встречаются прошлое, настоящее и будущее, пред­сказывая и раскрывая тайны земного бытия. Возможно, эта история, рассказанная Василием Семёновичем, и здесь найдёт себе место.

       Март 2017г