Прощёное воскресенье

Было Прощёное воскресенье. Стоял морозный, ветреный ленинградский февраль. В очереди за билетами в Эрмитаж, у меня украли кошелёк.

Мы закоченели в очереди. Цепочка из людей вытянулась вдоль здания, ветер с Невы задувал под пальто, руки мёрзли в вязаных шерстяных рукавицах. За пару человек до музейных дверей, я достала маленький кошелёк с кнопкой на боку, пересчитала стипендию, разгладила рукой помятые купюры и вытянула рубль. Остальные деньги бережно свернула и засунула назад, звонко щёлкнув кнопкой.

В фойе Эрмитажа, слева, три ступеньки по мраморной лестнице, в кассе сидела строгая тетка в униформе. Я протянула рубль, она оторвала билет от толстого рулона и зазвенела мелочью. Билет стоил 30 копеек. Мелочь была тёплая, грела ладошку, я запустила руку в карман за кошельком. Карман был пуст. Я быстро, как будто от скорости моих движений что-то может измениться, проверила оба кармана, похлопала себя по бокам, посмотрела под ноги, расстегнула пальто, засунула руку во внутренний, хотя чётко помнила, что кошелёк я положила в левый карман, за пару минут до тот, как мы зашли в Эрмитаж. Кошелёк украли.

Я повернулась к очереди лицом, очередь поднималась по широким мраморным ступенькам и напирала на кассы, женщины в тёмных драповых пальто с меховыми воротниками и в меховых шапках, замершие курсанты в легких шинельках и с красными ушами, дети в цигейковых шубках, перетянутые крест на крест, как портупеей, серыми пуховыми платками, студентки с заиндевевшими ресницами и чёрными от потекшей туши крапинками на румяных щеках. Все эти люди отстояли очередь на морозе и пришли в Эрмитаж насладиться царской красотой. Я смотрела на них и от безысходности, от несправедливости, от наглого поступка, заплакала на виду у всех. Подружка стала меня утешать, от чего я зарыдала ещё громче. Тут из толпы вышла женщина средних лет и строго, голосом завуча в школе спросила, что случилось. Всхлипывая, растирая варежкой слезы по лицу, я собралась духом и ответила.

- Меня обокрали.

Очередь с интересом посмотрела в нашу сторону, люди начали хлопать себя по карманам и тут же из толпы выскочила старушка с криком, что и у неё увели кошелёк. Кто-то предложил позвать милицию. Но в основной массе люди не хотели драмы, а хотели в теплый музей, в красивые, залитые солнечным светом залы, в буфет. Они стали равнодушно оттеснять старушку в сторону, обходить её, торопливо покупали билеты и игнорировали наше несчастье. Старушка беспомощно развела руками, сощурила глаза, затем погрозила пальцем в небо и громко сказала:

- Никого не прощу! Что б вы в аду сгорели! - и посмотрела на меня ожидая поддержки.

Я окинула взглядом заполненное людьми фойе, посмотрела на позолоченную люстру под расписным потолком и тоже решила, что не прощу им этой кражи.

- И я не прощу! - про ад я решила промолчать.

Очередь затихла. Старушка подхватила меня под руку и мы, связанные одним горем, торжественно пошли по лестнице вверх.