кустик сирени

Кустик сирени. Это так забавно – казалось бы, центр города, вокруг лишь дома да дороги, с чего бы ему здесь взяться? А, нет, вот он, цветёт. Маленький, но есть. И, наверно, еще очень долго будет. На том самом перекрестке, где прошло всё мое детство, всегда был он. Цвёл себе тихо и красиво, раскинув веточки-цветочки, и ни о чем не печалился. И никто ни о чём не печалился…
А потом все вдруг начали. Печалиться, грустить, бояться. Вся жизнь вокруг превратилась в один комок печали, грусти и ужаса перед завтрашним днём. Но откуда кустику было знать что происходит? В словарном запасе кустиков нет страшного слова «революция». В моём словарном запасе его тоже не было. Во всяком случае, я никогда не понимала его истинного значения. В словаре синонимов почему-то рядом с ним не стоит слово «страх».
Этот случай произошёл поздней весной. Когда я, как и обычно, встала утром, чтобы пойти в лицей. Тогда мне было хорошо, ведь зыбкое ощущение того, что скоро лето, нарастало с каждым днём. Последнее спокойное лето в моей жизни. Во всяком случае, таким оно мне представлялось. Через год экзамены, поступление, взросление. Но это все было так далеко. В тот момент мне, как и любом десятикласснику, хотелось лишь отмучиться на последних итоговых контрольных работах и с головой погрузиться в лето. В приподнятом настроении я, совершив все утренние ритуалы обычного школьника, такие как: проверка наличия всех учебников в портфеле, быстрый завтрак на лету и тщетные попытки уверить себя в том, что пяти минут до звонка мне хватит, чтобы успеть добежать до классной комнаты, вышла из дома. В первую секунду ничего не казалось удивительным. Ни отсутствие машин, хотя именно в это время стоило бы поспешить на работу, ни отсутствие прохожих, которые обычно группками шли мимо нашего дома на свои рабочие места, но в тот день, видимо, решили взять всеобщий выходной. Повернув на перекрёстке, я встретилась глазами с кустиком сирени. Он был так же нежно прекрасен, как и всегда, но в тот момент показался мне ещё прекраснее. К сожалению, я уже знала, что ждёт меня, когда я посмотрю налево, ведь я ходила здесь каждый день и уже видела эту картину, и каждый день она пугала меня своей парадоксальной невозможностью. Я повернула голову и увидела их. Люди в форме, с автоматами наперевес. Они смотрели на меня, а возможно просто сквозь меня, задумавшись о чем-то своем, далёком. Но тогда мне казалось, что не только они на меня смотрят своими невидящими сонными глазами людей, которые не особо понимают, что происходит, но упиваются собственным героизмом. Нет, на меня смотрели черными бездонными дулами автоматы, и от взгляда их становилось мертвецки холодно, и в голове моей билась мысль, что единственное, чего могут хотеть эти машины смерти от любого человека на которого взглянут, это боль.
И на фоне этого страха и ужаса, который окутывал каждое моё утро, лишь кустик сирени запомнился мне как зыбкая надежда на то, что всё происходящее не сможет остановить рост самого нежного и хрупкого цветка на земле, а значит не сможет сломать доброго человека, лишить жизни невинное существо, разрушить нечто прекрасное и важное. Что эти блокпосты завтра уберут, а из нашего словарного запаса навечно пропадут слова «блокпост», «обстрел», «снаряд», «убит». И все эти люди, со своими большими черными игрушками, постоят здесь еще пару часиков, да и пойдут по домам, к любимым и родным. И все забудут о том, что происходило, как о глупом розыгрыше комика-неудачника. К сожалению, единственное, что действительно случилось – это кустик сирени, который снова цветёт, не смотря ни на что…