1. Вольнодумие в Университете

НА СНИМКЕ, сделанном в конце 1970-х – начале 1980-х гг., костёр на маёвке перед главным корпусом НГУ


«Весной 1960 г. студенты Новосибирского государственного университета… спонтанно, без опоры на общественные организации, провели импровизированную маевку.

Вечером накануне Первого мая они развели большой костер перед своим общежитием. До поздней ночи, собравшись у маёвочного костра, студенты и присоединившиеся к ним жители соседних домов пели наиболее популярные советские песни, танцевали, а наиболее смелые студенты пробовали себя в ораторском жанре.

Но спонтанное мероприятие просуществовало недолго, и второе рождение маевка обрела после появления в университете Интерклуба». (Из истории НГУ)

Сейчас только ленивый не пишет о своём участии в оппозиционном движении или о том, что он был «шестидесятником». И иногда нынешние «историки» подхватывают эти писания, выстраивая свою версию той эпохи. При этом некоторым молодежным организациям приписывается роль ключевых, а некоторым событиям – значения эпохальных.

Я бы не стал специально писать о свободомыслии и вольнодумстве (впрочем, для меня смысл этих двух слов один и тот же) в студенческой среде НГУ, большинство из нас были в известной мере вольнодумцами.

Я и себя считал таковым, хотя мое вольнодумие, как я сейчас понимаю, сводилось только к лёгкой критике системы и то в узком кругу друзей.

Я мог об этом говорить, например, с Гариком Платоновым (и мы говорили на эти темы постоянно), но никогда бы не заговорил с Николаем Николаевичем Яненко (впоследствии член-корреспондентом, а потом и академиком) или Николаем Ивановичем Кабановым (у него было открытие в физике, названное эффектом Кабанова), руководителями научно-производственной комиссии ОКП.

Каждый из тех, кто был со мной рядом, знал, когда и что можно сказать. Мы так были воспитаны. Я в эти годы и не видел таких, которые бы вслух ругали партию, правительство и поносили отдельных вождей, хотя анекдоты про Никиту рассказывали, а потом и про Брежнева рассказывали.

И из уст студентов тоже никогда ничего подобного не слышал. Кстати, значительная часть студенчества была ориентирована исключительно на учёбу и политики вообще избегала.

Я встречался со студентами, прежде всего, в Университете и проводил там с ними один раз в неделю весь день, с утра до вечера.

Расписание занятий у меня было, по моей просьбе, составлено так, чтобы на дневном отделении у меня с утра было восемь учебных часов (четыре пары), а у вечерников – четыре часа (две пары). И в перерывах я со студентами постоянно общался.

Они мне задавали многочисленные вопросы, и среди них было много достаточно острых, политических, экономических. Некоторые из них и сами высказывались. Но ярко выраженных политических заявлений против политики партии и правительства не было. Среди моих студентов, а это был первый-второй, а потом и третий курсы мехмата, я не заметил каких-либо ярких или даже неярких политических лидеров.

Дома в первые пять лет жизни в Академгородке у нас был свой студент мехмата Володя Штерн – редактор «Ужа» – стенгазеты «Университетская жизнь», – а рядом с ним всегда был его закадычный друг – заполошный Юра Никоро, прославившийся своим выступлением на диспуте, организованном «Комсомольской правдой».

Ни тот, ни другой никогда не был лидером и не мог (и не участвовал) ни в каком движении вольнодумцев. Вольнодумцы были, а движения не было.

Выступление Никоро объяснялось тем, что его мать, Зоя Софроньевна Никоро была ученым-генетиком, пострадавшим после печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ в 1948 году. Естественно, в этой семье могло многое связанное с генетикой и не только с генетикой, говориться вслух. А уж действия Хрущёва, приблизившего к себе Т.Д. Лысенко, наверняка обсуждались и осуждались. Безусловно, обсуждалась вслух и сельскохозяйственная «деятельность» вождя, и программа партии в области сельского хозяйства.

Юра Никоро же просто физически не мог этого держать в себе. Характер его просто подталкивал выплеснуть все, что он услышал, на всех вокруг. Так что, его выступление было абсолютно спонтанным и не свидетельствовало о наличии в Университете какой-либо группы недовольных или инакомыслящих и, тем более, о каком-нибудь движении. На мой взгляд, научная молодёжь моего возраста, подвергшаяся воздействию решений ХХ съезда КПСС и раннего периода «оттепели», разрушению многих идеалов, была более свободомыслящей, чем более молодые тогдашние студенты, хотя и более осторожной.

Нет слов, история Академгородка интересна и увлекательна. В Академгородок приехала пара тысяч молодых интеллектуалов – научная молодежь, - которой ежедневно на семинарах внушалось подвергать сомнению и критике всё (конечно, в науке; но почему только в науке?). Рядом с ними оказались пользовавшиеся огромным уважением такие вольнодумцы и фантазёры, как Г.И. Будкер, В.В. Воеводский, А.А. Ляпунов, А.Д. Александров, И.А. Полетаев. Соединили тех и других с полутора-двумя тысячами специально отобранных самых умных, жадно впитывающих каждое слово студентов. Как не ждать проявления «свободомыслия», а впоследствии и «инакомыслия». И все это состоялось, все это было – и то, и другое. Но не видел я в те первые годы ни оппозиционности, ни революционности, ни организованности.

Оппозиционность для меня – это когда появляются оппоненты официозу и, соответственно, оппозиция. К оппонентам я причисляю, прежде всего, «диссидентов», но их тогда еще не было. Они появились чуть позднее. По крайней мере, в СО АН. Правда, никто из солидных историков, насколько мне известно, и не находит среди молодежи Сибирского отделения АН оппозиционных кружков или оппозиционного движения.

А вот среди студентов НГУ пытаются найти. И даже утверждают, что было «широкое оппозиционное студенческое движение» в тот период. Я хочу подчеркнуть: не просто оппозиционное, но даже широкое.

Я разыскал три статьи на эту тему в газете «Наука в Сибири» – сначала статью историка Михаила Викторовича Шиловского (НВС № 42, 1997). «История университетского вольнодумия. Часть 1. До 1968 года».

Следом за ней был помещен ответ на эту статью физика Геннадия Анатольевича Швецова (НВС, №1, 1998).

Еще через два месяца – 13 марта ¬ была напечатана статья, написанная историком Виктором Леонидовичем Дорошенко (N 9-10).

Есть еще публикация «Студенческое движение 60-х» от 28 марта 2005 года на сайте «Новосибирский Академгородок» ), но она представляет собой почти точную копию статьи В.Л. Дорошенко. Она отличается от его статьи в НВС лишь тем, что некоторые абзацы из середины статьи были перенесены в ее конец.

Все три автора – бывшие студенты НГУ: Михаил Викторович Шиловский учился в НГУ в 1966-1971 гг., Геннадий Анатольевич Швецов и Виктор Леонидович Дорошенко начали учиться в НГУ на 4 года раньше – в 1962 г.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/02/357