Волшебный колокол

                Волшебный колокол

Давным-давно жил в одной деревне кузнец. Это был удивительный человек, знаменитый мастер. Случалось, и холодал, и голодал, и нужду знал, но никто не видел его унывающим. Всегда был весел. Будто не мужик, а сам праздник и жена ему под стать.
У одних богатства короба – плачут, а у неё рубаха с перемывахой – скачет! Когда густо, а когда и пусто, но в доме мир и согласие.
Выйдет, бывало в светлый воскресный день в круг людей жена кузнеца – глаз не отведёшь: и красавица, и петь, плясать умелица. А ещё славилась она тем, что могла расшивать полотна узорами затейливыми. 
Послал им Бог двоих детишек: сына звали Владимиром, дочь Светланой.
Голос Ольги поутих.
Светлана и Владимир увидели кузнеца. Дом его стоял на высоком холме, откуда, хорошо была видна дорога. Начиналась она где-то далеко у горизонта, уходила за другой край земли и манила своей таинственной неугасимой жизнью. Днём и ночью тянулись обозы с товаром, шли пешие и конные, брели одинокие старцы, проносились упряжки резвых лошадей. С ранних лет Владимир и Светлана любили смотреть на дорогу. Девочка жалела уставших путников, выходила навстречу с ковшом студёной водицы, поила жаждущих и подолгу провожала их взглядом.
Владимир молчал, был неразговорчив, и никто не знал, о чем он думал.
И вот однажды раздались звуки трубы, послышался лай собак, топот копыт.
– Дорогу королю! Дорогу королю!
По дороге мчался королевский кортеж. В золотой карете, запряжённой шестёркой белоснежных лошадей, ехали король и королева. Сразу за каретой скакал верхом наследный принц. Лёгкий белый плащ его расстилался за ним облаком. Большая свита сопровождала кортеж. Сколько блеска! Серебряными волнами спадали гривы лошадей, пламенели бархатные плащи охраны. Будто утренняя роса, сверкали драгоценные украшения на одежде придворных. По обе стороны дороги бежали десятки собак, они вроде летели в воздухе, не касаясь земли. И золото! Сколько золота! Казалось, по дороге плывёт само солнце.
– Отец! Мама! – позвали Владимир и Светлана.
Карета поравнялась с домом кузнеца. Занавеска на окошке кареты отклонилась, и королева взглянула на стоящих детей на обочине. Те замерли, рассматривая чудо чудное. Карета, въехала на мост, а дальше съехала в небольшую ложбинку. Звуки труб стали утихать, прекрасное видение скрылось за горизонтом.
– Мастерски сделана корона королевы! А кинжал у принца на поясе?! Добрая работа! – заговорил отец, опомнившись первым, и подумал:
«Теперь я знаю, что подарить детям к Рождеству».
– Как красиво расшита одежда! Какие сказочные узоры! Вышью-ка я детям к Рождеству подушечки, – решила мать.
– Сестра, ты видела, сколько серебра, золота?! Как играют в лучах солнца драгоценности! Какое богатство! Вот это жизнь! – восхищённо воскликнул Владимир.
– Заметил ли ты, брат, как бледно и прекрасно лицо принца? – вздохнула Светлана.
С тех пор снились Владимиру дорогие плащи, расшитые золотыми и серебряными позументами, слышался лай собак, топот лихих коней.
Светлана не могла забыть принца, его каштановые волосы, что развевались на ветру, его утончённое бледное лицо.
Шло время. Наступили Рождественские праздники. Утром, открыв глаза, Владимир и Светлана увидели под ёлкой на алых подушечках, расшитых цветным бисером, подарки: корона, точь-в-точь как у королевы, – для Светланы, и кинжал, рукоять которого была украшена узорами, – для Владимира.
В праздничные дни в доме кузнеца гостили хорошие мастера: гончары, каменщики, ткачи, пекари, башмачники. Не часто выпадали им праздники, и поэтому каждый ценил возможность посидеть в кругу близких людей. Издавна связывала их дружба, их деды, прадеды жили на этих холмах возле Большого пути. Нарядившись как можно лучше, гости чинно сидели на лавках.
Хозяин-кузнец и его жена были счастливы. Да и не было причин для кручины: хороший чистый дом, уважаемые гости, рядом – взрослые уже дети.
– Смотри, жена, какой у нас сын вырос стройный и высокий, с чёрными бровями, карими глазами. Как ловко висит на поясе кинжал, – любовался сыном коваль.
– Посмотри, муж, как маков цвет, хороша наша дочь, с личика бела и с очей весела, и как блестит на её темных волосах корона, – вторила кузнецу жена, любуясь дочерью.
– Ну и кузнец! Надо же такое придумать: кинжал, витою резьбой изукрашенный, сыну смастерил и корону дочери, – дивились гости.
Поклонился кузнец жене, и люди услышали его слова:
– Жена, хороший у нас сегодня день. Я сам – солнце-князь, ты – луна-княжна, дети наши – звёзды ясные. Прошу, жена, потанцуй со мной. Танцуйте, гости дорогие, танцуйте, дети!
Громче запели скрипки, зазвенели бубны. Ох, какое веселье началось в доме кузнеца!
Кто-то из гостей танцевал, а большинство сидело за столом, разговаривая между собой о своих делах, жизненных заботах.
Владимир не танцевал. Задумавшись, он сидел за столом и внимательно прислушивался к разговору гостей. Вдруг встал и поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание.
Смолкла музыка, гости притихли, смотрели на сына кузнеца, понимая, что он хочет что-то сказать.
– Отец! Люди добрые! Вот мы с вами сейчас гуляем. Я слышал разговор наших гостей. У всех какая-то беда... Я понимаю, чтобы жить, надо много, упорно и тяжело работать, зарабатывая деньги на жизнь. Отец учит меня кузнечному делу, говоря, что это наша семейная профессия. Но мне эта работа не по душе, не по сердцу. Скажи, отец, кому нужна медная корона, которую ты сделал для моей сестры, и тяжёлый железный кинжал, который выковал для меня? Наверное, никому. Чувствую сердцем, что я должен сделать в жизни что-то важное, значительное и для себя, и для людей. Я хочу жить лучше. Такая жизнь, как у вас, не для меня. Я хочу разбогатеть и пойду из дома искать свою судьбу, своё счастье.
 Сказав это, Владимир сел на скамью.
Воцарилась тишина, и увидели люди: задумавшись, опустил голову отец, приуныли мать и сестра.
Помолчав некоторое время, негромко ответил коваль:
– Видите, какой умный у меня сын! Видно, здесь ему равных нет. Простите, люди, не сказал я сыну нужных слов вовремя. Не научил уважать наш труд. Теперь поздно – не услышит, не поймёт, даже если буду кричать. В чужих краях, среди чужих людей будешь ты, сын, набираться ума. Иди с Богом!
Стал кузнец на колени, поднял руки вверх и громко произнёс:
– Прости и ты мне, Господи! Не зажёг я в душе сына свет. Помоги ему в жизни встретить мудрых и добрых людей, верных друзей. Иди, сынок, на пути не стану.
Владимир встал со скамьи, смахнул слезу рукавом и пошёл собираться в дорогу.
Гости неспешно покидали дом кузнеца. Последними уходили старики. Жизненный опыт не позволял им торопиться с осуждением: «Бог рассудит». Старшие позволяли себе вслух высказывать лишь мысли, проверенные временем.
– Ох-х! Молодость! И мёд пьёт, и кандалы трёт! По свету рыщет, от добра добра ищет, – начал печник.
– Молодое сердце ближе к правде, – заметил башмачник.
– Славный парень вырос у кузнеца, много чего хочет. Помоги ему, Боже, на путях его! – поддержал разговор пасечник.
– Владимир – молодец на свой образец. Трудно ему придётся вдали от родных. В чужих краях без кнута учат, без солнышка сушат, – добавил башмачник.
– Так-то оно так, но к терпению придёт и умение. Кто среди людей поживёт, тот ума наберёт, – напомнил пасечник.
Так брели старики, каждый вспоминал себя молодым, и груз прошлых ошибок не казался им тяжёлым, и воспоминания были светлыми.

Тем временем Владимир всё дальше уходил от дома. Сапоги его месили снежную кашу, размятую колёсами и сотнями ног. Становилось холодно. Солнце клонилось к вечеру. Владимир думал, что надо искать ночлег.
Лес расступился, и он увидел справа от дороги Собор. На фоне последних лучей солнца храм выглядел величественным и неприступным. Возле одной из стен взгляд поймал огонёк. Что может быть приятнее, чем близость огня для уставшего путника?
«Там есть люди. Там я пережду ночь», – рассуждал Владимир.
Чем ближе он подходил к храму, тем больше убеждался в том, что он был заброшен. Всюду были видны следы запущенности, разрухи; сквозь расщелины плит и камня прорастали травы и кустарники. Обманчив был и огонь. Издали он казался таким ярким. Теперь же, подойдя вплотную, Владимир увидел лишь небольшой костёр, внутри которого стояла почерневшая кружка, в ней кипела вода. У костра сидел монах. Из-под накинутого капюшона выбивались седые пряди волос, желтоватые в отблесках пламени.
Монах приподнялся и бросил в кружку щепотку трав. Аромат весеннего луга смешался с холодной свежестью ночи. Владимир с интересом рассматривал старика.
« Это Чёрный Монах!» – мелькнула тревожная мысль.
Владимир вспомнил, как в детстве люди рассказывали всевозможные случаи встречи с Чёрным Монахом. Он появлялся неожиданно и также неожиданно исчезал на долгие годы. Рассказывали, что он живёт среди развалин древнего храма, как дух, как тень. Много путников он согрел в непогоду ...
«Да, это он! Это Чёрный Монах!» – подумал Владимир и вздрогнул, когда услышал тихий мелодичный голос старика.
– Ты долго шёл, сынок. Травяной отвар восстановит силы, – Монах ловко выхватил кружку из костра и поставил перед Владимиром.
– Спасибо.
– Пей, сынок! Сегодня ясная ночь. Видишь, как ярко горят звёзды.
Владимир не понимал, утверждал или спрашивал Монах. Старик поднял голову, и парень увидел, что глаза Монаха были закрыты.
«Он слепой?!» – мелькнуло в голове Владимира, и тут же поспешно ответил:
– Да, сегодня звёздное небо.
– Это хорошо. Я покажу тебе храм. Поторопись, слышишь, уже звонят к вечерней службе.
Владимир с удивлением посмотрел на старика – звона слышно не было!
– Видно, ослабел умом старик. Да и немудрено, наверное, уже лет сто рассказывают о нём легенды.
Старик встал. Он был худой, высокий.
– Пойдём!
Неслышно, поднимался Монах ступеньками. Владимир усомнился:
«Слепой ли старик?»
Двери храма легко поддались, они вошли внутрь. Перед алтарём горели свечи. Было не холодно, древние стены отдавали летнее тепло. Заговорил тихо Монах:
– Послушай, как сегодня звучит хор, поют монахини Собора. Посмотри, впереди хора стоит Она! Подойди ближе. Видишь, как Она хороша, как небесно чист её голос.
«Старик и впрямь не в себе», – подумал Владимир.
Тишина была такой, что юноша слышал, как эхом катился по залу стук его сердца.
Монах нашёл руку Владимира. Было заметно его волнение.
– Подними вверх глаза, сынок. Видишь под куполом роспись? Посмотри на левую группу. Видишь в центре ангела? Вот сейчас! Подожди немного! А теперь смотри! Смотри! Смотри на ангела, не отводи взгляд! Видишь, большая звезда заглянула в окно напротив. Луч её слабо скользнул по картине. Смотри! Смотри, как вздрогнули, затрепетали крылья ангела!
Старик замолчал, словно давая возможность Владимиру полюбоваться чудесным видением и пережить увиденное. Владимир смотрел вверх. В провале свода он не видел росписи, но было видно звёздное небо. Время стёрло со стен всё, что некогда украшало храм. Владимир поднял свечу. Пламя осветило Чёрного Монаха... И луна заглянула в провал свода. Владимир замер! Монах стоял, запрокинув голову назад, незрячие глаза были подняты кверху. Капюшон упал на плечи, седые волосы словно растворились в белом лунном серебре. Помолодело лицо, оно выражало восторг и величие.
– Двадцать лет я ждал этого чуда! – зашептал Монах и опустился на колени перед разбитым алтарём. – Спасибо, Господи, за эту радость!
Владимир поставил свечу. Со стены на него смотрели глаза, это всё, что осталось от некогда прекрасной картины. Взгляд этих глаз был таким глубоким и загадочным, как сама Вечность, и Владимир опустился на холодные плиты рядом с Монахом.
– Хорошо! Это хорошо, сынок! – и снова рука старика коснулась руки парня. – Иди за мной! Возьми свечу.
Они вошли через дверь рядом с алтарём в небольшую комнату. Стол, стул и деревянный настил, служивший ложем – вот и всё внутреннее убранство комнаты.
– Поставь свечу на стол. Здесь ты будешь до утра.
– Как ты, старик, живёшь здесь один среди этих руин? – спросил Владимир.
– Я не один. Со мной Светлые Воспоминания и Чистая Совесть. И ты сам слышал Её несравненный голос, видел трепет крыльев ангела.
– Ты чудак, старик, как и мой отец. Храм давно мёртв! На клиросе пищат разве что мыши, росписи осыпались, купол провалился, поди, лет сто назад.
Монах стоял спиной к Владимиру, но чувствовалось, как напряжённо он прислушивается к словам юноши. Вдруг Монах резко повернулся и коротко спросил:
– Кто ты?
Его незрячие глаза уставились Владимиру в лицо.
– Я сын кузнеца! Да, я сын...
Монах не дал ему договорить.
– Того кузнеца, что живёт на холме возле Большого пути? Славный род. Твой дед, прадед и прапрадед были кузнецами. Достойные люди. Получается, не успел тебе объяснить отец: не то дорого, что красного золота, а то дорого, что доброго мастера! Да, да, доброго мастера!
– Откуда тебе известно это, Монах?
Старик не ответил. Он что-то проворчал и опустился на колени, очевидно, готовясь к молитве. Владимир разобрал несколько слов:
– Храм мёртв, говорит, храм мёртв. Мёртв?
После этого старик замолчал.
Владимир прилёг на настил и задремал. Проснулся, когда Монах тронул его за плечо.
– Надо спешить. Сегодня твоя ночь! Пойдём!
Они шли узкими переходами, то поднимаясь по ступенькам вверх, то спускаясь. Старый ступал по-юношески легко, уверенно.
«Может он видит? Куда мы идём?» – думал Владимир, но не решался спросить старика.
Наконец, они вошли в зал. Ярко горели свечи. На стенах висело множество картин в тяжёлых рамах, иконы в золотых окладах. Огонь свечей и блеск золота наполняли всё пространство зала радостным солнечным светом. В углу зала стоял стол. За столом забавный старичок в зелёном атласном камзоле перелистывал не без усилий страницы книги.
– Вот-то! То-то-то! Вот-то! Вот... – шептал дед, не обращая внимания на гостей.
Чёрный Монах почтительно молчал. Владимир рассматривал помещение.
«Сколько золота!» – подумал он и сразу же услышал:
– Да! Да! Старинное золото! Вот-то! Вот-то-то...
– Какая чудесная музыка, кажется, отзывается эхом в самом сердце! Вроде бы со стен звучит она!
И снова Владимиру ответил странный старичок:
– Да! Да! Прекрасная музыка!
Он так же возился возле книги, настойчиво отыскивая нужную ему страницу.
Наконец, старичок выпрямился и приподнял бархатную, расшитую серебром шапочку.
– Я – Хранитель Вечного! Веду учёт всего истинно прекрасного, созданного человечеством с разных времён: лучшие картины, мировые шедевры музыки, скульптуры и другое... Да, да! И другое, – и старичок забавно поклонился.
– Что это за книга на столе? – спросил Владимир.
– Я же сказал, что веду учёт! Вот в эту книгу записываю имена мастеров всего мира, и они становятся бессмертными.
– А-а! Понимаю.
– Я ждал тебя! Подойди, юноша. Смотри сюда, читай! Видишь! Читай вслух! Это стоит прочитать вслух.
Владимир прочитал:
– Владимир – кузнец!
– Так звали твоего прадеда! Читай дальше. Вот! Здесь!
Владимир продолжал чтение:
– Владимир – кузнец. Прославленный навеки тем, что отлил колокол для храма Господнего,  голосу колокола равного не было. Серебряным звоном плыл над землёй, и было слышно за сотни вёрст.
– Тебя зовут Владимиром? Это в честь прадеда – не правда ли?
– Не знаю? – оторопело пролепетал парень.
Чёрный Монах так и стоял молча в стороне, потом резко махнул руками вверх, вниз, стены зала раздвинулись, земля ушла из–под ног, и Владимир понял, что они летят. Монах цепко держал его руку.
Под ними протянулись города и сёла с мерцающими огоньками, темнели лесные массивы, блестели озёра, реки, моря, отражая звёзды.
Светало. Владимиру подумалось, что они догоняют солнце, которое восходит. Да! Вот и рассвет. Утро. Они пролетают над неизвестным Владимиру огромным городом. Ах, как людно! Как много народу суетится возле лавок, мастерских. Спешат! Спешат! А это что? Вот ещё один город! Какие величественные дворцы, замки, храмы! Нет здесь только людей!
Чёрный Монах опустился ниже.
С высоты птичьего полёта Владимир увидел нечто ужасное! Город был пуст! Вблизи поблёкшее великолепие дворцов. Всё разрушено. С востока на город надвигались пески. И неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы пустыня поглотила город целиком – десятилетия, века или вечность?
– Видишь, это мёртвый город! – заговорил Чёрный Монах. – В этих дворцах когда-то кипела жизнь, здесь любили, ненавидели, страдали и радовались, рождались и умирали – город жил. Жил! Теперь он мёртв. На земле нет уже ни одного человека, который бы помнил аромат садов, музыку улиц, тишину площадей. Однако всё, созданное руками человека, не умирает, пока он живёт в чьей-то памяти, в чьём-то сердце. Мой храм жив, пока есть я.
Теперь они летели обратно. Монах время от времени говорил, будто сам с собой:
– Мёртвый дом, мёртвая деревня, мёртвый город.
Владимир проснулся и увидел, что лежит в каморке Монаха. На столе тлеет свеча. Старый Монах стоит на коленях и шепчет молитву.
– Выходит, мне приснилось. Я и не заметил, как уснул. А как же Хранитель Вечного? А мой прадед? Кстати, там, на странице книги, есть свободное место. Чьё имя впишут туда? Мёртвый город? Храм? 
Непонятные мысли тревожили Владимира.
«У нас дома, – вспоминал Владимир, – стоит несколько стульев. Стулья как стулья. Они старели, ломались, их чинили или, разбив, бросали в камин. Но один из них особенный. На нём всегда сидит отец. Говорят, и дед, и прадед сидели на нём. Стул тем и ценен, что связан с памятью!»
Его рассуждения прервал Монах. Он поднялся с колен и молвил:
– Светает. Следует спешить, тебе надо попасть в город твоей судьбы. Пойдём, покажу дорогу. Будь внимателен, тропа едва намечена. Горе, если собьёшься с пути – долго тебе придётся бродить по болотам и чащам, пока снова не выйдешь на тропу судьбы.
Он подал Владимиру краюху хлеба и показал рукой на узенькую тропинку.
– Удачи тебе, сынок! – и словно растаял.
Жёлтые утренние звёзды осветлили лес, растворяясь в утренней заре. Наступило утро. Лес расступился, и Владимир увидел, что стоит на возвышенности. Перед ним, в низине, лежал город. Даже не лежал. Город казалось, был соткан из света и как бы плескался в огромной каменной чаше, окутанной дымкой. Его дворцы были величественны. Купола храмов золотило утреннее солнце.
Владимир спустился вниз и пошёл по узеньким улочкам города-призрака. Город ещё был пуст, но за стенами домов чувствовалось пробуждение. Вдруг навстречу выбежал мальчик.
– Скажи мне, дружище, что это за город? Куда я попал? – спросил Владимир.
– Это город Судеб. Тут или станешь мастером, или...
– Что «или»?
Однако мальчик был уже далеко.
Тем временем улицы заполнялись людьми. На площадях кипели котлы, люди плавили, ковали, обжигали металл. Строили дома, сажали деревья. Стучали ткацкие станки, молоточки башмачников. Над всей этой суетой плыл запах свежеиспечённого хлеба – трудились пекари.
Владимир подходил то к одной группе рабочих, то к другой. Люди, занятые делом, не обращали на него внимания, не отвечали на вопросы, будто сквозь него смотрели – не видели. Слушали и не слышали.
«Что они за люди такие?!»
Парень устал, проголодался, но главное, что заблудился, и это его не на шутку испугало.
«Где же выход из этого лабиринта улиц? – напряжённо думал Владимир. – Как выбраться отсюда? А если не удастся? Почему все молчат?»
К вечеру, совсем обессилив, он сел на землю, и тут произошло то, чего он ждал весь день: кузнец, стоявший рядом, бросил молот и пронзительно свистнул.
– Смотрите! Смотрите! У нас новичок! – кузнец хлопнул Владимира по плечу. – Смотрите, он молодой и здоровый!
Люди бросали работу, вытирали пот и подходили ближе. Владимир оказался среди толпы, которая всё больше уплотнялась вокруг него.
– Да! Да! Новый житель нашего города.
– Приветствуем тебя!
– Успехов тебе на пути судьбы!
Вдруг стало тихо, толпа расступилась, давая дорогу трём богато одетым всадникам, которые держались с большим достоинством. Один из них почтительно обратился к Владимиру:
– Приветствуем тебя в нашем городе Судеб. Мы ждали тебя к закату, ты пришёл с рассветом – это хорошо! Добрый знак! Ты не сбился с дороги своей судьбы. Идти по ней легко, если не оступишься.
– Сейчас едем! – старший из всадников подал руку Владимиру, помогая сесть на лошадь.
Они подъехали к странному сооружению. На нём были огромные колёса, рычаги, окна, которые с шумом открывались и быстро закрывались, цепи,  канаты... Казалось, что это гигантская машина.
Владимир и его попутчики остановились у дверей, переждав, когда они откроются, вошли внутрь. Огромный зал был ярко освещён, на полках от пола до потолка – книги в старинных переплётах. Прямо перед Владимиром раздвинулись стены, и оттуда выкатился трон. На нем сидела молодая женщина. На спинке трона вместо герба – большие часы. Среди свиты прекрасной дамы люди, по внешности которых можно было догадаться, кто они: вот врач, пекарь, портной, музыкант...
Когда часы пробили семь раз, женщина, что сидела на троне произнесла:
– Итак, Владимир, ты прибыл к нам без опоздания.
– Куда это к вам? Объясните мне, я ничего не понимаю.
– Хорошо, только сначала ты ответишь на несколько вопросов.
Женщина улыбалась, она была приветлива и очаровательна.
– Жалеешь ли ты кого-нибудь, Владимир, из тех людей, кого оставил в прошлом?
– В прошлом? Вчера я вышел из дома, встретил Чёрного Монаха, он направил меня сюда. Я ничего не понимаю. Причём здесь прошлое?
– Ты ответишь на мой вопрос, Владимир?
– Да не жалею я ни за кем! Отец, чудак, стучит от зари до зари молотом.  Представляете, выковал на Рождество подарки – моей сестре медную корону, а мне – железный кинжал, лучше бы выковал подсвечники, их можно продать и купить матери ботинки. Мать вышивает для богатых, радуется, если узор удался, за работу получает копейки. Сестра всех жалеет, постоянно вокруг неё топчутся нищие странники. Ведь мы живём возле Большого пути. Сестра каждому готова отдать последний кусок хлеба. А вот недавно король мимо нас проезжал, так она принца пожалела, говорит: «Какое бледное и грустное лицо у принца». Это в принца-то печаль?! Одним словом, странные в нашем доме люди!
Владимира внимательно слушали, кое-кто одобрительно кивал головой, женщина чуть улыбалась.
– Значит, жалеть не будешь ни за кем? Однако есть ли вещи, о которых ты бы помнил?
– Ха! О чём спросила! Да у меня ни поспать не на чем, ни укрыться, ни под голову положить! Весь я тут! Нет, жалеть не о чем!
– А чему бы ты хотел научиться, чтоб мастером стать?
Владимир задумался и вдруг вспомнил забавного Хранителя Вечного, книгу и слова: «Владимир – кузнец, прославленный навеки тем, что отлил колокол для храма Господнего…».
–  Итак, чем ты хотел бы заняться? – повторила вопрос женщина.
– Я хочу отлить колокол, как мой прадед, которого, кстати, тоже Владимиром звали.
– Пусть будет так. Завтра с зарей ты начнёшь работать. Отлей свой колокол!
Стены раздвинулись – и трон, и его окружение начало втягивать в темноту вечности.
– Подождите! Постойте! – крикнул Владимир. – Я ответил на все ваши вопросы, а вы не сказали даже, где я!
– Ты сейчас в далёком прошлом. Всё, созданное человеком, должно быть испытано временем. Только время – истинный ценитель всего прекрасного, вечного. Кстати, что тебе не успел сказать отец?
– Мне Чёрный Монах объяснил, что не то дорого, что чистого золота, а то дорого, что мастера доброго.
– Хорошо сказал Монах. Вот тебе уже и легче будет жить с этими словами. Начинай своё дело! Не забывай хорошие слова!
Трон поглотила тьма.
– Пойдём, Владимир, – обратился к юноше один из его сопровождающих.
– Кто эта женщина на троне?
– Это покровительница всего прекрасного, вечного на земле. Волшебница Юна! Королева города Судеб. Теперь поспешим!
Лошади легко бежали по дороге, чуть заросшей травой. Остановились возле небольшой ямы. Было видно, что недавно здесь брали глину.
– Вот твоё место, Владимир! Лопата, кирка. Начинай работу.
– Ведь мне нужно медь, серебро, золото! Я должен отлить лучший в мире колокол!
– Конечно! Конечно! – соглашаясь, всадники кивали головами. – Желаем удачи, Владимир! – и пришпорили лошадей.
Владимир сел на землю и закрыл лицо руками.


Тоскливо стало в доме кузнеца. Время шло, а Владимир не возвращался. Побелела голова кузнеца, сгорбилась спина. Он редко заходил в дом, предпочитал ночевать в кузнице, боялся встретиться со взглядом жены. Её глаза были полны горя. Жена больше не вышивала, беспрестанные слёзы ослабили зрение, а за пяльцы села Светлана... В доме стояла тишина.
Ежедневно Светлана выходила на дорогу, спрашивала путников, может,  слышали, что о брате.
– Нет, не знаем такого! – отвечали путники.
Прошли зима, лето, наступила осень. Вестей от Владимира не было. Однажды вечером попросилась на ночлег женщина.
– Проходите! Поужинайте с нами!
Сели за стол, женщина спрашивает:
– Что за горе в вашем доме, чем сердца ваши опечалены?
– Беда у нас великая. Скоро год, как ушёл из дома наш сын счастье-долю искать, и нет ни следа, ни весточки. Может вы, где встречали, слышали? Владимиром зовут сыночка нашего.
– Не встречала я и не слышала. Однако, вот что хочу вам посоветовать. Говорили мне люди добрые, да и вы, наверное, знаете: неподалёку отсюда стоит древний храм, там уж сотню лет, может и более живёт старый монах, Чёрным прозванный. Много видел и слышал на своём веку, многим в жизни помог, хорошо бы у него совета спросить.
– Позвольте, отец и матушка, я пойду в тот храм и найду Чёрного Монаха, – молвила Светлана.
– Хорошо доченька, так и сделай.
Утром покинули Светлана и путница дом, и, как вышли на дорогу, женщина показала рукой:
– Туда иди, красавица. Пусть поможет тебе Бог! – сама пошла в другую сторону.
К храму Светлана добралась под вечер. Горел закат. Пламенели гроздья рябины, багрово опадали клёны. Среди осенней желтизны чёрная фигура старика, что сидел на ступеньках храма, выглядела одиноко и страшно. У Светланы сжалось сердце.
– Дедушка, это вы Чёрный Монах?
– Чёрный Монах? Не знаю такого. А ты ищешь его? – голос прозвучал мягко, ободряюще, казался молодым с лукавинкой.
– Да, я ищу его.
– Подойди ближе, подай мне руку, дитя.
– Я пришла к Вам, дедушка, чтобы узнать о своём брате. Он ушёл из дома – нет ни весточки, как в воду канул.
– Ты дочка кузнеца, вы живете на холмах возле Большого пути? Зовут тебя Светланой? Красоту тебе Бог дал необыкновенную. Но об этом позже...
Старик поднял голову, капюшон упал ему на плечи.
Светлана увидела лицо Чёрного Монаха. Оно было бледное, закрытые глаза, подчёркивали худобу щёк. Седые волосы ветер полоскал в золоте заката. Девочка смотрела на старика, как на захватывающее видение.
– Да, я дочка кузнеца Светлана! Не молчите, дедушка. Скажите мне, где мой брат? Может, что-то знаете?
Однако Монах не спешил отвечать, он бросал отдельные слова, будто разговаривал сам с собой, не выпуская руки девочки:
– Светлана! Светлана! Прекрасная гостья! Редкая судьба...
Старик надолго задумался. Светлана, не прерывала его мыслей, ждала. Монах заговорил:
– Я отвечу тебе. Не ищи Владимира, успокой мать, отца. Брат теперь у Юны, хранительницы прекрасных творений рук человека. Не пугайся – такова у него судьба. Жив, здоров. Пройдёт время, станет мастером. Пусть ищет красоты золотые пропорции. Сколько на это уйдёт времени? Кто знает. Как найдёт красоты зерно – возвратится в дом, не задержится. Поняла, милая?
– Не совсем, дедушка!
– Делом занят Владимир, делу учится.
– Юна, кто она? Что за женщина?
– Фея.
– Добрая?
– Строгая. Делу учит, мастеров растит. Всё запомнила? Успокойся, красавица. А сейчас о тебе скажу. В твоём сердце есть мечта о прекрасном принце. Хорошая мечта! Помогу я тебе – вы свидитесь!
– Что Вы, дедушка! Он – принц, а я – простая девушка! Нет, не ровня мы.
– Красоте твоей на земле равных нет, доброте твоей нет цены! А сейчас помолчим – на покой уходит солнышко. Последние лучи его особенно тёплые и нежные. Подними своё лицо к солнышку, закрой глаза. Чувствуешь, как оно прощается с тобой?
И, действительно, Светлана почувствовала на своём лице горячее прикосновение. Последний прощальный луч. Солнце закатилось за край земли. Сразу же ярко замелькали на небе звёзды, торжествуя, засияла луна. Монах негромко сказал:
– Теперь можно идти. Дай руку.
Тонкие пальцы сжали руку Светланы, и они пошли.
Старик двигался так уверенно, что Светлана засомневалась, как когда-то Владимир, слеп ли старик.
Они шли по узенькой лесной тропинке, спускались и поднимались с холма на холм. Неожиданно Светлана заметила, что лес оказался внизу, но всё ещё чувствовала под ногами твёрдую почву, будто тропа поднялась над лесом и холмами. Далее начался крутой спуск, и пришлось почти бежать. Потом они шли по слабо освещённым коридорам. Чувствовался запах сырости.
– Где мы? В подземелье?
Своды стали выше, коридоры шире, и они остановились у небольшого отверстия в стене. Оттуда струился мягкий голубоватый свет.
– Мы на месте. Теперь, милая, будь здесь, смотри и слушай.
Светлана оглянулась, – старика возле неё уже не было.
Девочка заглянула в расщелину стены и увидела огромный зал. Она стояла под самым куполом этого зала, поэтому можно было хорошо разглядеть всё помещение. Стены и своды расписаны странными знаками. Посередине зала было озеро. Его неровные края украшены высокими свечами. Светлый воск свечей отражался в тёмной воде.
Неслышно открылась дверь в одной из стен, и вошёл высокий старец в серой, расшитой серебром одежде. Седые волосы аккуратно лежали на плечах. Он приблизился к озеру, чуть дунул на свечи – и они начали вращаться, каждая на своём месте, потом ритмично стали перемещаться вокруг озера. При этом язычки пламени наклонялись то в одну, то в другую сторону, срывались с мест и летели вверх огненными шариками. Свечи гасли то вместе, то попеременно, будто перемигивались.
– Свечи танцуют? Танец свечей! – вырвалось у Светланы.
Зрелище было великолепное. Одна из стен приподнялась – и появился трон из белого мрамора. На нём лежали бархатные подушечки, тоже белые, с узорами, вышитыми серебряными нитями.
Хозяин занял место на троне. Свечи замерли, пламя каждой будто застыло. Не было никакого движения, и фигура старца на белоснежном троне, среди холодного блеска серебра и бриллиантов, казалась особенно загадочной и торжественной. Ударил гонг.
С противоположной стороны вошёл юноша. Чёрный костюм облегал его стройную фигуру. Каштановые волосы отливали золотом.
Сердечко Светланы замерло – перед хозяином стоял принц, ещё прекраснее, чем в мечтах и снах девушки. Светлана замерла от счастья! И вдруг молнией пронеслось, что хозяин в прекрасных одеждах это Чёрный Монах. Да! Да! Чёрный Монах!
Сложив на груди руки, принц ждал. Неожиданно своды зала раздвинулись, и звёздное небо отразилось в озере. Три звезды увеличились, их лучи пересеклись на поверхности озера. На месте их пересечения вспыхнуло зеленоватое свечение. Подул ветерок, и исчезло это видение с зеркальной глади озера. В озеро вошла луна, она сияла, заполняя почти всю поверхность воды. И вдруг раскололась пополам, потом каждая половинка ещё раз разделилась, дальше ещё и ещё на всё более мелкие доли. Одни частички луны темнели, другие становились алыми, третьи тонули в воде. Своды зала сомкнулись.
Принц негромко обратился к старцу, который сидел на троне:
– Я слушаю тебя.
«Тебя, тебя!» – неслись по залу слова.
Хозяин провёл ладонью, будто стёр луну.
– Мой мальчик! – проговорил он, и голос его, ясный и чистый, донёсся под своды зала. – Со дня твоего рождения я наблюдаю движение небесных тел, определяющих судьбу твою. И я был спокоен. Три звезды тебе сулили богатство, мудрость, долголетие, любовь. Однако, сегодня я встревожен! Луна – причина мучительных раздумий.
– А что с луной?
– Луна – это твоя страна и твой народ, что унаследуешь по праву.
– Что ждёт страну и мой народ?
– Страну – раскол, народ – болезни, голод, войны, нищета.
– Печальная судьба! Несчастен я!
– Устал твой народ, ушли надежда, вера в добро, и нет покоя ни старикам, ни детям. Люди не мечтают о счастье, о днях прекрасних. Ушли мечты, покинули народ.
– Есть ли надежда на спасение? – забеспокоился принц.
– Да! Выход есть! Принц, ты должен верить мне. Я не принадлежу к миру суеты. Судьбой людей я не играю. Не стану строить козни и интриги. Мои друзья – светила. Они верны и беспристрастны. И с ними я веду беседы о Вечности, и их язык перевожу я людям. Советов не даю – не слушают их люди. Но ты умён и честен, чист душою – тебе совет я дам!
– Тебе я буду благодарен, – ответил принц.
– Завтра ты откажись от трона! Пусть царствует ещё король-отец. Я знаю, желает он снять бремя власти. Он чувствует, что сил осталось мало. Ему я помогу и силы дам. Он мудр и знает чаянья народа – пусть подождёт. Твоё же время жезл короля принять ещё не подошло, спешить не надо. Ты завтра попроси отца повременить и объяви желание уйти в народ как нищий странник, и что тебе нужна жена, помощница и друг, которая всегда согласна рядом быть и тяготы дорог твоих разделит. Она станет твоей судьбой до конца дней твоих. Ты обвенчайся с ней и отправляйся в путь!..
– И долгим будет путь моих исканий?
– Не знаю я. Но будет подан знак. Услышишь ты на утренней заре – ударит колокол! Он позовёт, разбудит в людях жажду к красоте и совершенству, укажет путь к любви и доброте. И ты поймёшь – твоя пора пришла. Ступай тогда домой, бери корону власти. Теперь прощай!
– Когда прийти к тебе мне снова?
– Меня ты больше не увидишь, твоя судьба ясна. Всё от тебя зависит.
– Благодарю! – поклонившись, принц вышел из зала.
Светлана почувствовала на своём плече руку Монаха. Обратный путь не показался долгим, будто ступили шаг, второй – и они уже стоят на площади. Ночь посветлела, начинался день.
– Идём! – сказал Монах.
Старик крепко держит руку девочки. В скором времени они оказались во дворце короля.
– Зайди в эти двери, Светлана! Тебе надо приготовиться к встрече с королём. Открывай смелее, там ты найдёшь всё необходимое.
– Мне ничего не нужно, ведь это всё будет чужое.
– Нет, там будет всё только твоё. Тебя там ждёт добрейшая из фей по имени – Эвина. Она искусна в женских убранствах, ей равных в этом деле нет, умеет наряжаться. Бери всё, что она тебе предложит, – улыбнулся Монах.
Дверь открылась, и Светлана попала в небольшую ярко освещённую комнату. Было светло, хотя не было ни окон, ни свечей. Казалось, свет излучают стены и все предметы, находящиеся в комнате.
– Здравствуй, девочка! Протяни руку ладонью вверх, – послышался откуда-то тихий голосок.
Светлана раскрыла ладонь и увидела миниатюрную девочку, красивую живую куклу, величиной, пожалуй, с мизинчик.
– Осмотри меня, Светлана, лучше. Видишь, в честь коронации я выбрала серую тафту, тёмно-синий бархат, серебро и жемчуг. И ещё рубин кровавый.
Светлана подумала, что ей всё это приснилось. Однако Эвина повела рукой – и комната мгновенно увеличилась до огромных размеров. Светлана увидела, что к ней движется процессия. Прекрасные девушки несут наряды. Одевание не заняло много времени. И когда Светлану подвели к зеркалу, перед ней стояла, будто сама фея Эвина.
– Неужели это я?!
Наряд подчёркивал молодость и прелесть Светланы. Ничего лишнего. Простота, строгость, скромность. Приготовления завершены. Чёрный Монах внимательно осмотрел Светлану, слегка коснулся пряди её волос, поправил на плече украшение.
– Помни, ты – красавица, и не удивляйся, как ахнут при дворе, увидев тебя. А теперь идём. Встань вот здесь, у колонны.
Тронный зал был переполнен. Короли соседних государств, вельможи, знатные гости. Воцарилась тишина. К трону короля шёл принц в сопровождении друзей. Он преклонил колено, поцеловал руку отцу.
– Ваше Величество! Позвольте мне сказать!
– Ваше Высочество, я готов выслушать Вас.
– Отец, я отказываюсь сегодня принять из ваших рук корону. Клянусь, то воля не моя. Мне так сказали звёзды. Моё время ещё не пришло. Сейчас не надо торопить судьбу.
Толпа гостей затихла в ожидании.
– Мой сын, если так сказали звёзды, мы подождём, чтоб не испытывать судьбу.
– Ваше Величество, отец! Всегда Вы были терпеливы. Я благодарен Вам. Должен Вам ещё сказать – иду в народ я нищим странником.
– Ах-х! – загудела толпа.
– Мне небо предрекло так поступить. Я стану нищим.
– Сын мой! Не скрою, я огорчён. Что должен сделать я, чтобы помочь?
– Крепись, чтоб сил хватило ждать меня.
– Как долго ждать?
– Сказать я не могу. Будет подан знак. И вот ещё: жену мне выбрать надо, чтоб рядом нищею со мною шла.
– Так выбирай! Здесь собрались принцессы соседних государств. Тут дочери вельмож и знатных граждан.
– Я выбирать не стану. Пусть выберет меня. Не так легко стать нищей, делить со мною тяготы дорог.
Принц преклонил колено, прижал руку к сердцу и обратился ко всем красавицам двора:
– Кто выберет меня? Я жду…
Двор затих. Казалось, слышно стало, как муха пролетит. Принцессы, дочери почётных граждан поспешно лица прятали, и все молчали.
– Теперь пора, – шепнул монах и подтолкнул Светлану на середину зала.
– Ваше Величество! Король! Согласна я женою принца стать. Лишения бродячей жизни я знаю с детства, живём мы у дороги. И если, принц, согласны Вы, до гроба буду Вам женою верной.
Все с удивлением рассматривали девочку.
– Кто она такая? Откуда? Она же плебейка! Живёт у дороги? Знакома с нищетой! – доносился шёпот отовсюду.
– Но как она прекрасна! Какие волосы! Как талия тонка!
– Наряд простой, а поступь – королевы!
– Дитя моё, скажи, откуда ты? Попала как сюда? – спросил король-отец.
– Я дочка кузнеца.
– И как зовут тебя?
– Светлана. Сюда привёл меня мой друг.
– Где он?
Светлана оглянулась, чтобы позвать Чёрного Монаха, но его не было.
– Был здесь, сейчас ушёл!
Принц не мог отвести глаз от прекрасного лица Светланы. Он взял её за руку и подвёл к трону.
– Ваше Величество, отец! Мы обвенчаемся сегодня же и сразу в путь.
Король сошёл с трона и поцеловал прекрасные волосы Светланы.
– Дитя моё! Наследный принц берёт тебя в жёны! Ты дочка кузнеца, но красота твоя и доброта достойны уважения, любви и дружбы короля.


Сколько времени просидел Владимир на земле, трудно сказать. К яме то и дело подходили люди, брали глину и уходили, не обращая внимания на юношу. Но вот кто-то положил ему на голову руку. Владимир поднял взгляд и увидел над собой склонившегося Чёрного Монаха.
– Проходит день, сынок, а ты всё ещё не приступил к работе. Ты тратишь время! Когда-нибудь ты станешь дорожить каждой минутой, а сейчас теряешь день. Приступай!
– Что мне делать?
– Вначале ты будешь выполнять работу гончара, лить колокольчики из глины. Сотню в день! Пока дойдёшь до сути.
– Но я же, колокол серебряный...
– Конечно. А теперь за дело. Сто колокольчиков из глины в день!
С этого всё началось. Работа шла с трудом, томила жажда, казалось время бесконечным. Владимир уставал, руки покрылись мозолями.
Однажды парень взял в руки ещё тёплые после обжига колокольчики и выставил перед собой. Попытался позвонить.
«Ах-ах!»
«Ух-ух!»
«Ох-Ох!»
«Бах-бах!» – ответил каждый.
«У каждого свой голос! – подумал Владимир. – А от чего же это зависит?»
Владимир стал внимательнее рассматривать каждый колокольчик. И вдруг понял, что надо изучить форму каждого, состав глины, вес язычка и толщину стенок. Понять зависимость звука от всего этого.
С этого момента Владимир перестал чувствовать усталость, торопил ночи, чтобы с зарёю приняться за работу. Он искал колокол с единственным, неповторимым голосом, который, казалось, проснулся в нем. Владимир забыл о времени.
И вот, на рассвете к месту работы Владимира подошли подводы. Воз золота, воз серебра, воз меди!
– Мы к мастеру на подмогу! Мы к мастеру тому, кто льёт колокола! Не ты ли будешь им?
Владимир оглянулся по сторонам. Он один стоял здесь перед людьми и не слышал, чтобы ещё кто-то в округе лил колокола.
«Значит, я мастер!?» – подумал Владимир и громко ответил:
– Да, это я.
И началась работа. День смешался с ночью. Серебро и золото! Как много! И вот что важно – блеск золота не вызвал желания его иметь. Владимир видел в дорогом металле лишь материал для своего детища и жил надеждой приблизить день, когда ударит его колокол!


Принц и Светлана шли по стране от селения к селению, от дома к дому. Земля стонала от людского горя, и реки были полны слёз. Страдали люди друг от друга. Холодные ветры несбывшихся людских надежд глухоты и немоты носились над землёй. Гремели грозы гордыни и властолюбия, лились дождём и ложь и лесть, ушла надежда. Над всем этим стояло Божество – деньги!
– Вот дом башмачника!
«Тук! Тук! Тук!» – стучал молоточек. Башмачник не поднял головы, когда вошли принц и Светлана.
– Бог в помощь! – обратился принц, но ответа не было.
«Тук! Тук! Тук! Тук!» Готова пара башмаков. Ещё «тук-тук!» – вторая. Целая куча! Светлана и принц наблюдали за работой. Один башмачок кривой, второй длиннее немного, в подошве третьего не хватает гвоздя.
– Послушай, мастер, в изделиях твоих нет качества, – обратился принц к башмачнику.
«Тук! Тук! Тук!» – раздалось в ответ.
– Остановись на минуточку, подними голову, посмотри на башмаки. И ты сам это увидишь.
– Идите прочь отсюда, побирушки. Не башмаки я делаю, а деньги. Мне нужны деньги, чтобы кормить семью. Чем больше обуви, тем больше денег. Что нужно вам?
– Плоха твоя работа.
– Мне дела нет до этого. Не хочешь – не бери! А хочешь взять – так не хули работу. Идите прочь!
«Тук-тук-тук! Тук!»
Зашли в дом к лекарю. Почтенный мужчина приветливо спросил:
– Что привело вас в дом мой? Проходите.
– Мы долго шли, изранили все ноги. Нужна нам помощь ваша. Помогите.
– А кто будет платить? Есть серебро у вас?
– Но мы больны, изранены все ноги! Вы только посмотрите.
– Идите прочь. Здесь много таких ходит. Пусть Бог спасает вас. А на земле лишь деньги всё решают.
– А милосердие?
– Вы смеете укор чинить мне? Я говорю вам – деньги всё решают.
– Прости вас Бог! Идём, идём Светлана!
– Мой милый, нужен нам ночлег. Где будем мы его искать сегодня?
– Зайдём ещё вот в этот дом…
Принц постучал. Ответа не было, он стукнул громче. Дверь поддалась. Светлана и принц переступили порог. В доме было тепло. За столом сидела семья человек из семи. Никто не поднял головы, не повернулся на скрип двери, все молча ели.
Вошедшие постояли некоторое время, потом Светлана подошла и тронула за плечо сидящего во главе стола, – видимо, он был хозяином. Мужчина, чуть вздрогнув, поднял голову, а за ним и все остальные члены семьи смотрели на незваных гостей.
– Простите! Мы просим приютить нас до утра. Уж август на дворе, похолодели ночи.
Хозяин развёл руками.
– Не слышим мы! Говорите медленно, я по губам прочту. Чего хотите вы?
– Ночлег нам нужен. С зарею, мы уйдём.
Встал из-за стола маленький мальчик, подошёл к отцу и начал объяснять знаками, при этом громко произнося каждое слово:
– Они хотят остаться до утра.
– Пусть остаются, место есть у нас. Садитесь к нашему столу.
Все сдвинулись, освобождая место.
– Удивлены вы? Нет, от природы мы не глухие, но уши наши не слышат, запечатаны надолго. Когда-то мы жили дружно, весело, любили друг друга, уважали старость, баловали детство и были счастливы. Но к нам пришли худые времена, дом разорился, и нищета заглядывала в окна. И в этом мы винить друг друга стали. Один сказал жестокие слова, другой ответил, третий – не стерпел. Так слово за слово и покатилось лихо. Ушли из дома мир, покой, доброта  и счастье. Сходились люди, чтобы послушать наши ссоры. Богаче мы не стали, осиротила нас любовь, ушла из дому. Сердца очерствели, страх, одиночество закрались в душу. Но как-то на рассвете пришёл старик, Чёрным монахом зовут его люди, и посоветовал нам уши запечатать, и дал нам выпить воду из какого-то чудодейственного родника. Сказал, что это слёзы обид напрасных. С тех пор глухи мы стали. Теперь обидных слов не слышим, не ссоримся.
Светлана и принц внимательно слушали хозяина дома.
– Послушай, Светлана, пожалуй, это выход из беды – утратить слух, чтоб сохранить любовь.
Принц наклонился к мальчику:
– Ты слышишь лучше всех?
– Немного лучше.
– Спроси у отца, когда же снова будете вы слышать?
Мальчик спросил, и хозяин продолжил:
– Не скоро! Пройдут года, забудутся обиды и каждый вспомнит добрые слова, что были раньше в нашем обиходе. Понять должны мы, что согласие в семье дороже денег. Добрые слова просты, но полны тепла, греют душу и ласкают сердце. Их трудно отыскать, когда они потеряны. Монах сказал, что будет подан знак – на утренней заре ударит колокол... Не спрашиваю, кто вы и откуда. Ложитесь спать, с рассветом уходите. Желаю я вам лёгкого пути.
–  Спасибо!
–  Ты слышишь, Светлана, будет подан знак! Ты поняла, беда какая – потеряны здесь добрые слова. Ах, как полезно не слышать слов, что полны горечи, и их разносит ветер, как лай собак.
–  Ты прав, мой дорогой, но выход есть, всем будет подан знак – ударит колокол!
–  Спи, милая! Устала ты от тяжести скитаний.
–  Я верю, милый, скоро ударит колокол! Очистится земля от зла, и души у людей вновь станут наивны и светлы, как у детей. И будет счастье, покой, любовь и доброта меж ними.
Наутро снова принц и Светлана пустились в путь, вечер застал их в поле.
–  Где найти приют сегодня нам? Вокруг, похоже, нет жилья?
–  Идём вперёд, пока закат алеет. Ну вот, Светлана, смотри, теплится огонёк, по-моему, не так от нас далёко.
Вскоре они подошли к небольшому костру. У обочины дороги сидел старик, грел у костра узловатые, огрубевшие от тяжёлой работы руки.
–  Добрый вечер! Позволь и нам присесть к костру.
–  Добрый вечер! Садитесь! Что запозднились так? Теперь опасно бродить ночами по дорогам. Неспокойное время.
–  Почему?
–  Ослабла власть, самоуправства много. Народ нищает, срываясь с мест, гоняется за лучшей долей. А её нет. Вот вы, здоровы, молоды, а тоже не от счастья бежите вдаль, чтоб ночь встречать в пути.
–  Ты прав, старик! Поведай о себе, куда идёшь? В твои лета люди ночью сидят дома и греют кости у камина, рассказывают внукам о старине и учат молодых. А ты здесь в поле у костра один. Где дом твой?
–  Далеко. Ушёл я из дома.
–  Почему?
–  Почтенья нет к моим сединам, а это нам обидно старикам.
– Жестоко. Что ж, разве нынче мудрость не в цене?
–  О, добрый человек! Всё решают деньги. Теперь, коль нищ, так не умён. Мудрость старших – пустое дело! У молодых свои права на жизнь. И если не собрал ты к старости богатства, то в доме лишний рот – помеха и потеха.  Живым же в землю не уйдёшь?! Уж лучше бродить по свету. От чужих людей сносить обиду легче.
– Печально это слышать, Светлана. Гибнет народ моей страны. Старость унижена, обижена, забыта. Во все века от деда к внуку передавались доброта и мудрость. Небо сказало правду мне. Гибнет страна и мой народ.
– Милый, мне больно видеть, как страдаешь ты. Я верю, ударит колокол, очнутся люди от злого сна, и снова воцарится Надежда, Вера и Любовь меж ними.
– Хочу надеяться и я. Однако, всё труднее верится мне в чудо. Как можно старших обижать. От их седин светлее в мире.
– Однако есть надежда!
– Хочу я в это верить, – согласился принц.
С каждым днём принц и Светлана всё дальше удалялись от родных мест.
 

В городе Судеб Владимир готовился к завершению своей работы. Было отлито десятки колоколов, но Владимиру не нравился их звон: то глух, то дребезжит, то каркает, как ворон.
Настал новый день, отлит ещё один колокол. Последний ли? Владимир забыл про сон и пищу. В этот колокол, казалось, вошла его душа.
Вот колокол подняли на звонницу.
– Звонарь, не торопись! Постой ещё минутку. Как этот колокол хорош! Владимир погладил поверхность колокола. Утренняя роса смочила руку.
Вот и клеймо: «Владимир – сын кузнеца». Он спустился с колокольни, махнул рукой:
– Давай, звонарь! Ударь!
«Бом! Бом! Бом!» – заговорил колокол.
Сердце Владимира замерло. Голос колокола был для него, как крик новорождённого ребёнка для матери.
Владимир стоял, запрокинув голову, над ним раскачивали колокол.
«Бом! Бом! Бом!» – громче, громче неслось.
Вдруг пространство прорезал чистый, сильный звук.
«К свету! К свету!» – слышалось в каждом ударе.
Всё ликовало у Владимира в груди.
– Да, именно этого звука я ждал долгие годы! Вот он!
«К свету! К свету!» – отбивая, звенел колокол.
Люди, побросав работу, вытирали пот и поднимали лица к солнцу.
Над землёй, на сотни вёрст, плыл серебряный голос колокола.


– Принц, ты слышишь? Это ударил колокол! Вот он, тот знак, – волнуясь, со слезами на глазах, произнесла Светлана, поднимая лицо в сторону, откуда доносились неторопливые звуки:
«К свету! К свету!»
– Светлана! Смотри, как слушают звон люди и поворачивают лица к солнцу. Я верю, народ залечит душу, страна моя вновь будет процветать! Теперь, Светлана, в путь! Отец заждался!
И тут же перед ними появилась карета, запряжённая шестёркой белоснежных лошадей. Огромная свита всадников сопровождала её.
– Ваше Высочество, принц! Ваше Высочество, принцесса! Король с нетерпением ждёт вашего возвращения.

Во дворце всё было готово к коронации. Принц принял корону и жезл власти из рук отца, золотую корону надели на голову Светланы.
– Да здравствует король!
– Да здравствует королева!
Началось праздничное гуляние, но среди шума толпы, звуков музыки Светлана слышала, как всё ещё над землёй плывёт незабываемый голос колокола: «К свету! К свету!»

Владимира поздравляли с успехом. Люди теснились вокруг, смеялись и плакали.
– Мастер! Какой мастер! – раздавалось отовсюду.
Знакомая рука легла на плечи. Перед Владимиром стоял Чёрный монах.
– Пойдём!
Словно молния сверкнула перед глазами Владимира, и он увидел, что стоит на возвышенности, и голубой город Судеб в прозрачной дымке зажат со всех сторон высокими горами, словно вода в чаше.
– Поклонись, Владимир, городу твоей Судьбы и запомни его.
– Я запомню!
– Теперь простимся. Тебя ждёт отцовский дом! Да хранит тебя, Господь!
– Спасибо!
– За что?
– За науку!
– Не меня благодари. Жизнь тебя учила и труд упорный. Прощай, тебе надо идти.
Владимир остался один. Но что это? Он посмотрел на свои руки – это были руки старика.
 «Так, значит, жизнь прожита, я стар!» – промелькнула мысль.
И не было ни боли, ни сожаления. Он воспринял это так, как будто старость ему подруга добрая.
« Я стар, но колокол живёт!»
К вечеру Владимир подошёл к многовековому храму.
 – Что это?!
Храм будто поднялся и теперь стоял на горе. К нему со всех сторон шли люди. У каждого в руках горела свеча. И казалось, что сотни огненных тоненьких ручейков стекают от храма вниз.
Владимир поднялся по ступенькам и вошёл внутрь храма. Горело сотни свечей, слышалось чудесное пение. Впереди хора, как прекрасное видение, стояла монахиня, и был небестно чист её голос.
Владимир оглянулся, с алтаря и стен смотрели лики святых. Он поднял голову и узрел роспись купола. Вот луч далёкой звезды скользнул по группе ангелов. Владимир увидел, как дрогнули, затрепетали их крылья. Всего лишь миг, единый миг – но это было прекрасно!
«Какой мастер Чёрный Монах! Ради этого стоило жить!» – думал Владимир.
Он опустился на колени перед алтарём:
– Спасибо, Господи, что дал мне священный дар ценить и видеть красоту и совершенство! – слёзы текли по его щекам.
Выйдя из храма, Владимир направился к дому, в котором когда то жил. И вот он, поцеловав порог, вошёл.
«Отца и матери уж нет!» – промелькнула грустная мысль.
Под образами на расшитой подушечке лежали медная корона и кинжал, рукоять и ножны которого перевиты чудными узорами. Владимир взял в руку кинжал, поднял корону и, рассматривая кованые изделия, стал на колени.
«Каким мастером был отец! Как легка корона! Вся будто соткана из лучей солнца. А как тепло играет свет в узорах на кинжале! Как вышита подушечка!»
Чувство благодарности и нежности переполняли его. Владимир вышел на улицу и взглянул на дорогу. Она жила, как и прежде.
– Дорогу королю! Дорогу королю! – послышались знакомые крики.
Как и в юности, перехватило дыхание. По дороге мчался королевский кортеж. Король и Светлана, теперь уже королева, спешили к дому.
Сколько блеска! Золота! Серебра! Чарующее пламя бархата! Владимир смотрел и напряжённо думал: «Сколько надо было мастеру создать карет, чтобы получилась эта. Если мастер ошибся, нарушил законы гармонии и красоты –  карета всего лишь кусок золота и станет прахом, рассыплется, растает. Но если это творение рук мастера и оно совершенно, то будет жить в веках, тысячелетиях!»
Королева Светлана и король стали рядом с Владимиром.
– Я знала, я верила в тебя, Владимир! Слышишь?! Ты отлил колокол! И подал людям знак! Эхо волшебного колокольного звона поднимется вверх, уйдёт в вечность, преодолевая бесконечные просторы. Это прекрасно, Владимир! Я счастлива!
Владимир молчал. Вдруг небо озарилось, будто светило не одно солнце, а несколько. Они увидели, как от земли до небес поднялся Монах. Теперь его одежда была будто соткана из света. В седых волосах купались небольшие белые облачка, по лицу скользили золотые блики, оно было прекрасно. Казалось, незрячие глаза смотрели прямо в душу. Монах раскачивал колокол. Владимир узнал незабываемый голос.
«Бом! Бом! Бом! К свету! К свету!» – плыл над землёй серебряный звон, заполняя пространство. – «К свету!»
;
 
                _________________________________


Туман рассеялся. Светлана и Владимир словно проснулись от сна. Перед ними стояла королева Дарна в окружении фей. Прекрасные феи аплодисментами встретили землян.
– С пробуждением вас, дорогие наши гости!
Светлана и Владимир были взволнованы, удивлены и счастливы.
– Это сон? – спросила Светлана, тревожно вглядываясь в лицо королеве.
– Не совсем так. Хотя, похоже. Теперь возьмите снова ключик и открывайте новую дверь. Ну, решительнее. Вот так! Смелее!
Юноша вставил ключик в замочную скважину и открыл дверь. И что же? Владимир со Светланой оказались на берегу чудесного озера. Рядом с ними прекрасная фея. Сотни маленьких эльфов с прозрачными крылышками кружились над её головой. Она была великолепна. Белые одежды и светлые волосы легко струились, развеивались ветром.
Наступило утро. Из-за леса выглянуло солнце. И вот чудо: всё вокруг озарилось ярким золотым светом.
Нежным голосом фея начала разговор:
– Светна! Владмир! Мне нравится, что вы так по-дружески называете друг друга. Присядем.
Тут же появились стульчики. Владимир спросил:
– Разве мы знакомы?
– Теперь будем знакомы. Я - Вейда, фея и хозяйка этих мест. Вейда – значит мудрая, знающая. Мне известно много чего. Я помогу вам как можно успешнее справиться со своими ролями. Итак, поспешим.
«Мы согласны прожить с тобой, Вейда, эту жизнь», – успели подумать дети.
Фея начала свой рассказ, а Светлана и Владимир чувствовали, словно золотое свечение поглощает их, убаюкивает, успокаивает. Вот они подходят к озеру. Тёплая прозрачная вода словно расступается перед ними. Взору представилась новая картина.