Чехов с нами

               


                Девиз-предупреждение:
                Не вешать лапши на уши больше корифеев!
                "Под обломком самовластья сгинут наши имена... "          
                (Адаптированный перевод с языка мордвы)


               


             Первое, что пришло утром в его голову – была интересная мысль:
             «Это – Я?»
              Какова голова, такова и мысль.


   Я - это  Аркадий Аркадиевич Претенциозный. Бывший старший преподаватель истории религии кафедры марксизма-ленинизма. Студенты почему-то прозвали его - Акакий Акакиевич, для краткости – АА.  Десять лет уже нигде не работал, выживали с женой на свою более чем скромную пенсию. За эти годы не только их гардероб, но и сами они, не заметно для самих себя, изрядно поизносились. Друзей растеряли, иногда посещали  бесплатные городские культмероприятия, в основном, лекции.
 
   Жена, Аделия Ивановна, бывшая актриса и режиссер народного театра при клубе завода шампанских вин, очень деятельная натура. Теперь вдруг пристрастилась целыми днями вышивать.

      - Ты бы сходил, погулял, сколько можно сидеть с телевизором… - ворчливо произносила жена, вдевая в иголку очередную нитку мулине, согласно прилагаемой схемы цветовой палитры  вышиваемого рисунка. Каждую нитку она зачем то смачивала губами, как ее отец портной, впрочем, ей видней.
 
    Возражать, что он не сидит, а лежит на своем уютном диванчике и не с телевизором, а с ноутбуком и никому не мешает, не имело смысла. Он одевался и молча уходил, куда ноги понесут по старой памяти. После первой тысячи шагов, в теле просыпалась периферическая нервная система: к нему возвращалась его чуть подпрыгивающая поступь-походка и приятное  ощущение  былой упругости голеностопных суставов.
 
  Количество шагов неоднократно проверено, потому что здесь стояло недавно выстроенное здание из стекла и бетона с кричаще крупными буквами по всему фасаду над раздвигающимися стеклянными дверьми.
      «КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР «БЕРЁЗКА».

   И сейчас он шел именно сюда, потому что по воскресным дням местный краевед, кандидат исторических наук, с какой-то трудной фамилией, читал здесь всякие разные лекции, а сегодня было именно воскресение, и лекция уже началась.

   В фойе он прочитал название лекции, ему что-то вспомнилось, но тут же почему-то опять забылось.  В зале  сел поближе к лектору. Слушателей было мало, только женщины и все пенсионного возраста.
   
    Лектор, не молодой и не старый, не худой и не полный, хорошо подстриженный мужчина, не утруждал себя приёмами ораторского мастерства, монотонно бубнил, не поднимая глаз от конспекта.
  - Как в учебной аудитории, - отметил про себя АА.

   Он поднёс ладонь к уху и стал напряженно вслушиваться. До его сознания стали доходить отдельные слова лектора, потом фразы и, наконец, их смысл.
   
   Речь шла о  нашумевшей книге, бывшего заключенного концлагеря Освенцим, психолога Виктора Франкла.

   Это был тот самый автор, книгу которого АА читал и перечитывал вот уже который день.

    И это о нём сейчас по телефону разговаривала с дочерью  его жена Аделия Ивановна

  - Летом прилетайте с папой ко мне, я сильно соскучилась, - жалобно говорила в трубку дочь.
 - Ох, до лета ещё надо дожить, - вздохнув, произнесла свою обычную присказку мама, - я сейчас опять приболела, опять лежу, ничего не делаю.
 - А папа где? Дай ему трубку, пока не забыла, что я хотела ему сказать.
 - Нету его. Опять куда-то убежал на лекцию по какой-то  книге. Всю ночь читал её в интернете.
 - Что он сейчас читает? – Спросила дочь.
 - Книгу, вроде, какого-то Франка, что ли, «Сказать жизни ДА», кажется, так называется. Весь в таком восторге! Ну, ты его знаешь…
 - Да ведь он только что прочитал Эрхарта Толле «Живи сейчас». И тоже был в восторге. Полчаса мне рассказывал в скайпе про эту книгу.
- Да пусть бегает по своим лекциям, пока еще может.  Сама знаешь, возраст наш уже не предсказуем…
 - Если придёт домой после одиннадцати, пусть не звонит, я спать буду. Завтра у меня концерт. А как ты сама?

   И дальше шел неспешный разговор матери с дочерью о их самочувствии, о лекарствах да в таких подробностях. Соскучились за полгода на большом расстоянии.

    Хорошо, что АА сейчас не слышал их телефонный разговор! Хорошо, что они не видели, какой разъярённый сидел он в первом ряду перед лектором, как в упор сверлил его своим взглядом. А тот трусливо не замечал вызова, упорно разглядывал свой конспект, словно только сейчас случайно его обнаружил.
 
     Лектор не высказал своего личного, гражданского отношения к лагерям смерти. Последние фразы своей лекции бормотал всё тише и тише, уже никому и в никуда.

    У слушателей возникло тяжелое послевкусие подтекста прослушанной лекции: - Готовьтесь, изучайте науку выживания. Никто из вас не застрахован от попадания в печи новых Дахау и Освенцимов!

  Случайно или намеренно с таким подтекстом была прочитана лекция – оставим на совести лектора.

  По-прежнему, не поднимая взгляда, собирал  осторожно свои листочки на столе. С отстранённым видом чуть замер, выдерживая короткую паузу для вопросов.

  Женщина тихо произнесла из зала:

    -  Если бы Германия не проиграла войну, Виктор Франкл живым из лагеря всё равно бы не вышел.  Тогда зачем, бороться, продлевать свои страдания, если за нас уже всё решено?

  После короткого выжидания зала, лектор так ничего и не ответил, из приличия раздались несколько вялых хлопков слушателей.

  Втянув шею в плечи, брёл лектор  к выходным дверям.  Этот человек  сейчас плотно закроет за собой дверь и повернёт ключ в замке.

     АА провожал его злобным взглядом цепного пса. Кончилось время взаимной любви.

    С  этим, ещё не потухшим, взглядом он и домой заявился.

    - Хорош! –  Произнесла жена и покачала головой – Садись-ка, поешь, всех мировых проблем все равно не решишь, аника-воин. И я с тобой  поем, вышивать уже темно.

  Она знала, как и что будет дальше. Поставила на стол не пустой                графинчик, и одну рюмочку, сама налила в неё из графинчика, убрала его в шкафчик.
 
  С благодарностью взглянув на жену, АА опрокинул в рот содержимое рюмочки, которая тут же исчезла в том же  шкафчике, чтобы «не мозолить» глаза.

  После того, как молча съели по тарелке постного супчика, налегая на хлеб, и выпили по чашке чая, АА больше молчать уже не мог.

   - Понимаешь, в Аду Освенцима, оказывается, вдруг появился новый Мессия-Утешитель – Виктор Франкл! Он один из  ничтожного числа людей остался в живых в Освенциме. Там из него выхолостили всё человеческое. Как теперь выжить на свободе, не сойти с ума? Как доказать, что ты – человек? Спасла довоенная профессия – психолог. Пришлось затратить годы, чтобы заново мысленно пережить пройденный ад концлагеря, найти и сопоставить точки событий, сохранивших его, сделавших его долгожителем в аду. Оказывается, он сам себя спасал! Теперь у него есть путеводная нить выживания на свободе! Да здравствует Жизнь! Ты – прекрасна!
  А ведь мог пойти дальше, взяв за пример творчество нашего дорогого Фёдора Михайловича Достоевского, оба были на волосок от смерти. Обнажить  природу палача и жертвы... Во имя сокамерников, вылетевших в небо пеплом из печей Освенцима.
   
   Я лектору говорю: - История повторяется, сейчас уместно вспомнить писателя Ромена Роллана в канун Первой мировой войны. Его герои, активные пацифисты, Аннета Ривьер и её сын Марк, до последнего боролись с человеческим безумием, пытались  предотвратить взаимное истребление.
      А мы сейчас принимаем данность, как неизбежное, уже свершившееся зло, априори стараемся приспособиться к нему, ищем пути выживания.   Что  случилось с нами?

   - Да не могло быть у тебя там никакого разговора! Ты же – молчун! - Поправила жена недовольно, словно на репетиции он выбился из своей роли.

   Для АА - это  конец свободного падения. Как было хорошо! Но парашют раскрылся – всему свое время. Такова жизнь.

   - Ты мне вдруг напомнил героя рассказа Чехова, хотя сейчас далеко не чеховское время. Он был где-то в обществе, просидел молча, а дома перед женой, да еще после рюмки, кажется, произносил гневную, большую речь несогласия по тому вопросу.

   - Да, я что-то припоминаю.  Значит, это молчаливое большинство всегда существовало!

   - Вот только никогда и никем не было востребовано, - ехидно вставила жена.

   - Но оно сидит в наших генах! Оно - было, есть и будет, пусть даже ввиде кухонных междусобойчиков.

   - И оно будет всегда показывать фигу в кармане  любым мерзостям власть имущих? – Опять съязвила жена.

   - А ну тебя! С тобой невозможно говорить! – Пробурчал АА.

    У него сразу испортилось настроение. Он вдруг почувствовал в своем желудке не очень-то приятные ощущения от малокалорийной, плохо усваивающийся, пищи.

   Кажется, и на эту тему у Чехова  есть рассказ.
 
       Чехов, как вечный Сфинкс,  всегда с нами.