Бумеранг Гл. 1 В поисках правды

               
              - Где это я?
              - Ох, Артём, и угораздило тебя…
              Заплаканная Алла стояла рядом.
               - Вы недолочко. Он ещё слаб, - заглянула в дверь медсестра.
               - Не понял, - завертел головой Артём. - Где?
               - Обвал был. Тебя нашли, ну, - показала Алла на голову мужа.
               - Ааа-а, - притронувшись к забинтованной голове, промямлил Артём. - А я ведь на работу шёл.
               - Я тебе уже говорила: не ходи ты к этим дурацким холмам. Так ведь нет!
               - Подожди. Там мужик один был.
               - Какой ещё мужик? - всхлипнула Алла.
               - На «Москвиче». Он нашего каляку искал.
               На всякий случай, Артём заглянул в карман. Обозрев купюру, погладил её, прижал к пухлым губам и, прикрыв глаза, чмокнул.
               - Будто ангел небесный снизошёл!
               - Какой ангел, Тёма? Ты о чём?
               - Небесный…
               - Откуда деньги?
               - Я же уже сказал…
               Вот так возьмёшься, бывает, за некую мелочь, а потом и окажется, что не мелочь то вовсе, а нечто необъяснимое. И когда узнать захочется, выяснится, что невозможно то, что истинная суть скрыта с глаз долой. И не раскроется никогда, и не узнается вовсе.
              Однако всегда находятся упрямцы, которые не верят в очевидное…
                ***
             … И всё бы продолжалось в деревне так, как надо, если бы не одно «но». И «но» то заключалось в самих жителях За Семью Холмами, которым однажды понадобилось уз-нать правду. Да. Именно так.
             Речь идёт не о какой-нибудь там просто правде, которая у каждого, как известно своя, а о той самой, настоящей и единственной, связанной с происхождением деревни и всего, что её окружает.
             Правду ту толком не знал никто. Существовали лишь догадки и откровения опять же местного старожила деда Тиши. Который, пользуясь своим непререкаемым авторитетом, умел наводить тень на плетень, как никто. Поэтому, постепенно, обрастала правда выдумками и домыслами, обратившимися, в итоге, в слушки.
             Надо сказать, слухи вокруг да около За Семью Холмами ходили самые невероятные.
             Поговаривали даже, что холмовцы де – не дети Земли вовсе, но иных миров.
             Поговаривали, что холмы де – особое инородное тело, посланное с незапамятных времён свыше охранять жителей от всякого рода напастей.
             Поговаривали, что однажды, мол, наступит такой момент, когда все холмы чудесным образом преобразуются, вознесутся и выстроятся в небе в виде креста, в назидание тем, кто окажется внизу. Тот же, кто успеет залезть на холм, не только болеть не будет никогда, но и жить начнёт заново, просветлённым и счастливым…
 *       - Н-да… Выкрикивал, бывало, дед Тиша из своей каморки. - То ли ещё
         будет!
 *       И страждущие подымали глаза к небу, усеянному мириадами неведомых звёзд.
***        А дед Тиша, знай, загадочно крякал, почёсывая редкую бородёнку.
 *       - Чё будет та, а? - не выдержал однажды местный, попав глазом на
         звездопад.
 *          - Увидишь сам, Мурлыкало. 
             - Эвона как. Сам… А когда?..
             Когда страсть к непознанному поглощает умы, срабатывает, как известно, закон ЦЛВ или Цепких Лап Вселенной. Тот, кто в них оказывается, не может уже выбраться просто так. Его затягивает некое желание. И он, подвластный зову, следует за ним.
             - А вёрткий же этот старик, а, Вань! - потчуя мужа чаем с пирогами, завела беседу бабка Марья. - Ишь, чё удумал про наши холмы.
             - Тиша? А то! От стольких пуль увернулся. Три войны прошёл. Картечью в него палили. И на костре жгли. А ему хоть бы хны.
             Причины тому и искать не нужно. Они на поверхности…
             Но сама вероятность успеха крылась не столько в наличии холмов, сколько в некоем странном поветрии, будоражащем время от времени воображение всякого, ступившего на стезю поиска. И связь тонкой ниточкой перетекала к ещё одной немаловажной детали мира холмовцев – лесе.
              Дело в том, что лес, располагавшийся впритык к холмам, представлял из себя зелёный массив. Последним мало кого удивишь, но был лес чудным потому, что никто не знал его истинную протяжённость. Именно карты леса и не было в помине… Причём присутствие халатности следует отмести сразу, потому как в соседних местах карты как раз водились.
             - Ты куды, Мурлыкало, почапал?
             - До лесу.
             - Ааа-а! До края, поди?
             - Околясь пройдусь.
             - Чё, приспичило так?
             - Надоть.
             - Околясь… Да, что у тебя за язык-то забубённый такой? Не разобрать сразуть.
             - Хвачу околясь и возвернусь.
             - Давай, хрен редьки не слаще.
             - Аха… Живёхонько я.
             - Околяся… Щас, как же. Тебя ждать – митька прял. Хуже, чем за смертью посылать. Околясь. Йети, найдёт же слово.
             - Чаво?
             - В русском мало слов, видать! Чавокало. Заладил: «чаво», да «чаво». Тетерев глухой! Всё выдумлять сподобляешься… Околясь, йети.
             - Ну, я околясь…
             - Ахах, ну, йети.
             Те, кто захаживали без особой нужды, часто чувствовали необъяснимое беспокойство и лёгкий нервный зуд, не проходящий до тех пор, пока отважившиеся не отправлялись восвояси. Не солоно хлебавши, как говорится. Но иногда… Они ни с того ни с сего вдруг оказывались на том же самом месте.
              - Да ты вроде, пять минут, как встреч мне попался? Возвертался, штоля, кикимор?
              - И не думал. Шёл как шёл.
              - А я тогда куда?
              - Тык дороги две у нас. Одна к лесу, вторая – к холмам.
              - Не пойму ничего! Я ж прямо, вроде наладился…
              - Тык, я ж сказал – ОКОЛЯСЬ…
              - Ааа-а! - завертел руками, как крыльями мельницы говорун.
              - Вот и «аааа»!
              - Н-да… Одно слово: йети.
              - Не ругайся. Не гневи… - тыкнул пальцем вдаль Мурлыкало.
              Существовали разные версии необъяснимой загадки. Но одна довлела – траекторию движения запутывал, якобы, сам лес. И почему такая замысловатость случалась – объяснения дать никак холмовцы не могли. Возможно, его и не существовало вовсе.
            Что объяснению не подлежит, то порождает со временем сплетни и кривотолки. Такое и ежу, как говорится…
             - Слушай, говорят, За Семью Холмами неладное творится последнее время.
             - Что именно? - навострил уши редактор местной газетёнки. - Я вчера праздновал кое-что…    
             - Ну, - сморщился репортёр, поняв, что зря проболтался.
             Тут же раздался пронзительный телефонный звонок…
             - И ты сиднем сидишь?
             - Нуу-у, - развёл руками репортёр.
             - Немедленно подключай свою гвардию, остолоп!
             Городские, падкие на «горячие» новости, повадились шастать в лес тайком.
             Деревенские, чтобы отпугнуть лишних, спешно собрали совет и порешили воспротивиться нашествию. Старейшина – дед Тиша, сподобившийся (с его слов) побывать в стародавнее время на русско-японской, где прицельно бил япошек из штыкового винтаря системы Мосина, дал речь. Получив когда-то ранение в голову, Тиша «просветлел». Его то и дело посещали явления: ангелы в белых одеждах, сбивавшие с панталыку и зовущие за собой. Но дед сопротивлялся до последнего, грозя применить штык в случай чего, и они послушно испарялись.
             - Вот йети, голубцы. Повадились. Чуют загодя, - шмыгал он носом, знай накручивая между крючковатых тёмных пальцев козью ножку. - Тудыть в твою качель. Думают в рай въехать удасси за здорово живёшь.
             - Ты о чём, дед? - полюбопытствовал кто-то из местных.
             - Накась, выкуси!
             Тиша, сплюнув пару раз на пальцы, наладил аграменную самокрутку. Посмотрел и, оставшись доволен, задымил, продолжая рассуждать о главном: - А смерть, она никого не обойдёт! Учтите раз и навсегда. На огненной колеснице бог несётся вокруг Земли, и когда приземлится, то суд его будет страшен!
             Люди отпрянули, почувствовав в говорящем силы. А он ещё больше распалился, пуская едучий дым на кого ни попадя.
              - И, в случай чего, никому не отбрыкаться от яво праведного гнева. Мы все здеся потерпевшие, - загрозил дед сухим пальцем начавшей собираться толпе. И народ в страхе расступился, не зная, чего такого ждать от Тиши дальше.
             Но тут инициативу взял председатель, до того стоявший в сторонке и лишь наблюдавший. Он подал свой ответный глас: - Товарищи… - начал решительно, однако осёкся, поймав пристальный взгляд деда. Опустив голову, председатель отступил.
             В Тише чудилась та настоящая, природная сила, которая вселяла надежду и веру. Он главный – учуяли холмовцы и потихоньку взяли деда в кольцо.
             - …Ужо потому, что родилися на Холмах, - хитро прищурившись, заключил дед, оглаживая седую бороду и довольно покусывая ус, жёлтый от самосада. Дед-то знал, что сила его – в штыке. И хотя прятал винтарь от греха, с глаз въедливых соседей подале, ле-генда о самонаводящем чудо-оружии, не дававшем осечку никогда, будоражила время от времени вострые умы деревенских.
             - Чё ж делать-то? - осторожно поинтересовался холмовец, что стоял рядом.
             - Да, Тихон, ты уж подскажи! - загудели холмовцы.
             - Известное дело, что. Объединяться и укрупняться, - растопорщил корявые пальцы дед. - Чтобы силу нараз почувствовали нехристи окаянные.
             - А коли во вред себе, тогда как, а, Тихон?
             - Сила народная в смётке, - сплюнув, заключил с важным видом дед. - Вот, помню ещё в японскую…
             И полилась его плавная речь, необъяснимым образом влияя на окружение. Будто волны пошли вокруг, помогая услышать суть и стать причастным.
             - Наша гвардия рвалась вперёд, не давая продыху противнику. И в том была ярая задача командира, никогда не отступающего от запланированной тактики.
             Дальше Тихон замолчал, очевидно вспоминая то лихое время.
             Ему не мешали.
             - Дрались мы дерзко и лихо. До последней силы-возможности. Но и япошки тожа будь здоров как. С флангов заступай! Вали их к лешему! Кричал, помню, наш командир…
             Рассказы Тиши, надо сказать, действовали так же прицельно, как его сказочный винтарь. И оттого, был дед в непререкаемом авторитете, не меньшем, чем сам председатель.
             - Переодеться надоть, - почесав в голове, продолжил с умным видом Тиша. - В овчину.
             - Это пошто такое? - взъерепенился один из холмовцев.
             Но его тут же одёрнула жена, чуть не разорвав рукав рубахи.
             Повсему, могла разыграться драка. И дед Тиша, на правах главного, смачно высморкался, почесал в голове и цыкнул:
             - Мааалчать, йети!
             - Взопреем же, Тихон! - выкрикнул кто-то из окружения, поддавшись соблазну сопротивления.
             - Да! Ты чего это, дед? - загалдели, как гуси, остальные и сделали попытку обступить деда с фланга.
             Тихон, изловчась, развернул корпус в пол оборота, мотанул кудлатой головой и обвёл толпу холодным пристальным взглядом.
             Холмовцы, переглянувшись, почесали в голове, в знак солидарности, и отступили.
             - Так ведь жара, а тут, не вздохнуть, не пёрнуть! - несмело возроптал, отходя, один из холмовцев.
             - А ты, сахарная голова, с чего взял, что пришлых легко с места долой согнать? А? Они ведь карты местности имеют, где точками понатыканы все наши слабые места!
             После короткой паузы, насмотревшись, как Мурлыкало виновато опустил голову, Тихон прошипел:
             - А коли они обосноваться порешат, тады как?
             - Да не слушайте, мужики, вы этого Мурлыкало!
             - Понял. Лучше потерпеть тада малость, - окончательно сдался последний недовольный.
             - То-то! Оно – тактика… Против неё не попрёшь, как грится.
             Нет, превосходство Тихона было непререкаемо.
             И он добавил последний аккорд, выпрямившись во фрунт:
             - Али колеблющиеся есть тутова?
             Но таковых больше не нашлось. Даже говорливый прежде председатель и тот смолчал.
             Разошлись не спеша, понимая важность предстоящей миссии.
             С раннего утра, вывернув наизнанку тулупы, в сопровождении предводителя и пары-тройки овчар-кавказцев, также подвёрнутых в овечьи шкуры, холмовцы предстали перед городскими. Громкоголосый ор мужиков: «О-го-го!», перемежаемый подвыванием псов, которых загодя не кормили, удары палок о сосны, подействовали исключительно точно. Голоса множились и разносились эхом повсюду, куда мог охватить пространство глаз. Казалось, сам лес ожил и заговорил. Городские, натерпевшись небывалого страху, вначале остолбенели, затем присели, будто медвежья болезнь обуяла всех разом, и, напоследок, что есть мочи припустили с проклятущего места, на бегу выкрикивая: «ЙЕТИ, ЙЕТИ!»
            Чуть придя в себя, городские, однако, объявили, что в лесах-де За Семью Холмами бродят неприкаянные шерстяные люди небывалых размеров, вместе с тварями воющими, подстать им. И добавили хором, для пущей убедительности, кивнув головами: «ЙЕТИ».
             - Ну, что, майор, дали, как грится, просраться, твоей гвардии?
             - Дали, товарищ полковник.
             - Молодцы! И кто у них за главного там?
             - Некий Тиша, - начал с готовностью доставать пухлую папку майор.
             - Ах-ха! - опередил его полковник, оттолкнув услужливую руку. - Слыхал про такого. Тот самый, что япошкам наваял под первое число?
             - Тот…
            С тех пор, в дремучие холмовские леса ходить городские зареклись.
            Но молодёжь разве отпугнёшь подобными историями? Скорее, наоборот. Творящиеся без их на то ведома странности укрепили веру, что слухи просто так, на пустом месте, вырасти не могут. А потому, «ХОД ТУДА ЗАКАЗАН», - фраза не для юных созданий.
             - Что за стычки опять, майор? Гора на гору? Деревня с городом разойтись не могут? Фингалов друг дружке насадили. Овин к чёртовой бабушке разворошили. А скот куда?
             - Тык, молодёжь пошла. Её разве удержишь?.. Председатель в курсе.
             - Он что – затычка на все дырки у вас? Докладывай обстановку, майор.
             - Тык, местные скотину по домам разобрали.
             - Чего? Это колхозное добро растаскивать? А председатель куда смотрел? Ну, ты мне за это ответишь… Из зарплаты пять лет высчитывать будут…
             - Есть из зарплаты!
             - По суду!..
             - Как… это?
             - Так… это! Законному. Думаешь я за твои недоглядки отвечать буду? Кукиш видал?
             Майор стоял, как оплёванный.
             Старший крякнул.
              - Ладно. Чёрт с тобой. На, вот бумагу. Садись, пиши… И моли бога, чтобы лишние рты не раскрывались, - тыкнул пару раз пальцем в чистый лист разгорячённый полкан.
              - А может не надо?
              - Чего это не надо?
              - Ну, писать.
              - Нет уж, милый друг. Каждый должен отвечать за свой участок работ.
              - Я… - вскочил майор.
              - Ты не исключение.
              По прошествии получаса полковник держал в руках исписанный лист.
              - Ну и почерк у тебя майор… Как курица лапой навозила.
              - Так может не надо, а… Делу ход давать. С этими деревенскими возьни столько.
              - Подумаю.
              Майор просиял.
              - Пусть пока писулька полежит. В папочке оно надёжнее. Мало ли.
              - Я своих подключу, - несколько сник майор.
              - Действительно, твои орлы на что? Обучать молодёжь надо. Пусть опыт перенимают.
             - Есть, товарищ полковник, опыт перенимать.
            - Да, нет, - махнул рукой полковник и отвернулся к окну.
            Майор услужливо ждал.
            - От вас мало толку. Из Москвы инструктора потянутся. Те следующих вызовут. Пусть они, мол, и обучают. И пойдёт всем известная карусель.
            - Товарищ полковник… Это ж, как грится.
            - Что мнёшься, как дева на свидании?
            - Москва узнает…
            - Ахах… Это ты верно толкуешь. Лучше тогда Москву не трогать. Иначе и нас за жопы возьмут. Мало не покажется. Своими силами управимся. Есть хоть кто толковый?
            - Есть-то есть.
            - Что опять не так?
            - А не попробовать ли из местной учёной братии кого?
            - Это зачем это?
            - Прощупать во-первых, чем они дышат. Может, что и подскажут по существу. А потом, ум хорошо…
            Полковник крякнул, взвешивая аргумент.
            - Есть там один знайка. Дока во многих вопросах.
            - Ну и валяй. И флаг тебе в руки, - расплылся в улыбке полковник.
            И как-то раз в деревню самокатом нагрянули студенты. Они, с какими-то заморочистыми приборами, принялись повсюду лазить и совать носы, якобы, изучая феномен наяву. Двое, от усердия, или, наоборот, легкомыслия, сгинули в окаянном лесу напрочь. Как их не искали, всполошив всю округу, – толку никакого. Вскоре, однако, следопыты наткнулись на замысловатый след, начали изучать находку, но моментально пришли к неутешительному выводу, что, опять-таки, ведёт он в никуда.
             - Вот, йети…
             - Где?
             - Да, нигде. Йети, да и всё тут.
             - А-ааааа!
             И на том дело закрыли бы. Но опять же, новая напасть не дала уже покоя: след тот оказался необычайных размеров. Таких, каких у людей быть не может. А этот факт учёные мужи игнорировать никак не могли.
             - Йети, - вырвалось у одного.
             - Йети, дак, йети, - проговорил, в сердцах, как эхо, другой.
             Возник закономерный вопрос: что за диковинный зверь такой обитает близ деревни? И зверь ли то вообще…
             На поиски загадочного существа снарядили спешно экспедицию. Но закончилась она провалом. Найдено не было решительным образом ничего, кроме ветхой сторожки, войдя в которую, обнаружили пожитки тех самых исчезнувших бедолаг.
             Повздыхав и разведя руками, экспедицию в срочном порядке свернули.
             Больше, желающих исследовать холмовский лес не нашлось.
             Зато байки разошлись по округе и даже дальше.
             Чудаковатых холмовцев  не то чтобы стали опасаться в прочих, близ и далее лежащих деревнях, но, как бы сказать поточнее, приглядываться, что ли. При случае, вспоминали те самые холмы (в округе подобные не встречались), и качали в небывалом раздумьи головами.
             - А ко мне здесь намедни одна холмовка заходила.
             - Ну?
             - Так вот. Опять у них недогляд.
             - Всё чудят понемногу? Правду, что ль ищут?
             - Её, поди.
             - Знамо дело, пустозвонам, чем ещё заняться? То камни идут кирками долбить, будто дел других по деревне нет, то прятаться в домах возьмутся, стойно сычей, – не достучишься в божий день, воды не допросишься, а то в лес все гуртом кидаться возьмутся. Да и Тиша ихний, предводитель, не разбери поймёшь кто есть.
             - Это ты к чему?
             - А сколько лет ему к примеру?
             - А-ааа… Ну, это… Председатель знает поди!
             - Знать-то может и знает. Но не говорит. Коснись, спросить, так он нем и глух делается.
             - Может, тайна какая. Сколько приезжало к нему всяких разных? Неспроста всё. А Тихон присягу давал.
             - Ага. Да только присяге той сто лет в обет минуло.
             Собеседники переглянулись.
             - И что за деревня такая? Не пойму никак.
             - За Семью Холмами…
             - Втемяшили в башку, что засланцы, и ничем не выбить. Так и живут… Не приведи, Господь!
             - И чё? Хорошее дело… легендарное.
             - Иди ты хоть! Да не смешись. Ха-аха-ха!
             - Да, у них холмы есть. А вот у нас…
             - Чем мы хуже?
             - Обыкновенные. Пойти – и то некуды.
             - Чё вдруг? Лес кругом – иди, куды хошь. Места навалом.
            - Это разве интересно? Вот холмы – оно – да. А лес – он везде лес и есть. Допраха его тутова. Ничей он. Нет, у нас неинтересно.
             - А по мне: никакие они не особенные вовсе, а одичавшие. Да и всё тут. От нормальных людей отвыкшие.
             - Говорят…
             - Что кур доят. Враки, а, на, вона, какие они ИНЫЕ? Стойно нас: о двух руках и ногах. И мелют языками, чё ни попадя, леший их за ногу. А ты и уши развесила!
             - А коли, нет? И взаправду – с Космоса?
             - Цыц! Дура – баба! Одно слова – Фёкла.
             - Так ведь и мы с тобой по молодости видали…
             - Цыц! Что видала – забудь, старуха. За нас всё в правлении председатель решает. Поняла?
             - Что тут не понять? - забормотала старуха в углы платка своё.
             - У него башка большая, круглая, чисто, репа. Ему, по-всему, виднее. Глазастый он. На филина шибко смахивает… Глянет, иной раз, да заухает так, – аж, дрожь по коже. А в правление снарядится? При очках и с портфелем. Прям «фу ты, ну ты». От городского конторского не отличишь.
             И дед прошёлся, изображая председателя. Но бабку сбить с толку трудно. Она – тёртый калач. Упрямо настаивала на своём:
             - Да, как же это? Ведь холм светился изнутри. КАК?
             - Молчи, сказал же, Фёкла Дыраразмокла. Не твово ума дело.
             - Эх ты, сказать ничего нельзя. Сразу кидаешься.
             - Прошлого не вернуть! Не возвертается оно. А память свою под замок амбарный упрячь, да людей не смеши. У людей языки длинные и чешутся всё время. Обругают полоротостью. И будешь ходить по деревне, а из домов пальцем показывать, да прибавлять, мол, очередная свихнувшаяся почапала.
             - Вот. Вот. Как чуть что – так и обзывать берёшься, да на председателя валить. А он что – за всех в ответе, штоля, а, непутняя башка?
             Муж махнул рукой, вдавил в плечи луневую голову, покачав ею напоследок и,скрипнув дверью, вышел.
             - Ты, как хошь, а я – верю… С Космоса они. Занесённые!..
             - Аха, засланцы, - донеслось из сеней под грохот, уходящего в пике деда.



Глава 2 (прод-е) http://www.proza.ru/2017/05/03/192