Ожидание. Отрывок из воспоминаний

     Лето. Закончился очередной учебный год, я перешла в пятый класс. Вроде уже немного выросла. Все собрались на дачу, а я с ужасом вспоминаю, что не вернула в библиотеки книги. Нужно несколько раз навестить эти учреждения. Книг накопилось много. Я заверила маму, что  на дачу приеду во второй половине дня, только отдам книги. И мама с сёстрами и братом спокойно уехали на дачу в Раубичи.

     Дома оставался один отец, у него срочная работа, оформляет несколько книжек и ещё обычная работа для редакции «Вожык», юмористический журнал, любимый всеми, как в Москве «Крокодил». Там работают папины друзья по цеху – Кукрыниксы.

      Быстро, правда за два раза, отнесла книги по библиотекам, поцеловала папу и побежала к трамвайной остановке. На дачу добираться просто – на трамвае остановок пять, а затем - на рейсовом автобусе минут тридцать, и я у мамы. Все шофёры рейса нас знают. Но по дороге к автобусу, я решила навестить бабушку. Она жила, вместе с папиной сестрой тётей Раей, недалеко от станции.

        Бабушка мне очень обрадовалась. Накормила обедом, затем я задремала, а когда проснулась, уже был вечер, куда ехать. Телефона нет, предупредить нет возможности. Утром обняла бабушку и быстрым шагом пошла к автобусу.

         Когда меня увидел шофёр, то тотчас же побежал в диспетчерскую, потом крепко ругался, сказал, что подняли всю милицию: меня разыскивают. Мама на грани жизни.   Солдаты прочёсывают лес и ныряют в реку. Водитель быстро доехал до деревни.
 
        Я стремительно добежала до нашего дома и вбежала в комнату к маме, и обнаружила еле живую, бледную, лежащую маму. Она меня увидела, улыбнулась, встала с кровати, мы обнялись, и мама сказала, что соскучилась. Потом мы пили чай с блинами и вареньем, и я ей рассказывала, где была, что видела, как доехала. Мама слушала и улыбалась.

         Прошло столько лет, а мне стыдно, как я могла так поступить! Я давно сама мама и    своего ребёнка, за такой стресс я бы жестко наказала. А мама меня тут же простила. Для неё было самое главное, что я жива. Сёстры притихли, думали, что меня накажут и были разочарованы, когда репрессий не последовало, сказали, что мне везёт, а их бы наказали.

         Но ничего! Я помню, как сёстры нас с братом Женей, маленьких, привязывали за ногу длинной верёвкой к железной кровати, давали книжки, игрушки, конфеты, а сами убегали гулять. К приходу родителей они нас отвязывали, и как ни в чём не бывало, играли с нами. Все были довольны. Сестёр родители хвалили и одаривали. А мы с Женей молчали. Меня Нина и Тамара с собой не брали до восьми лет. Гуляли без меня, а я всё повторяла и повторяла:

         - Я такая же, как Тамара! Я с вами!

         А Тамара была выше меня и крупнее, и казалась как-то взрослее. Она была в Нининой компании. Детство, какое оно было вселенское, необъятное, и даже моё подсознание не хочет его отпускать. Как там было хорошо, несмотря на маленькие неприятности.

         С годами я всё больше и больше вспоминаю маму и отца. И благодарю  их за терпение, ласку, любовь, заботу.  Нас четверо, как же с нами было не просто!