Всех невзгод сильней-2. Глава семнадцатая

Днем в пятницу, 12 марта, около полудня, Миша, привезший клиента в соседний дом, заехал "домой" якобы перекусить, а, на самом деле, оценить обстановку и забрать оставшиеся вещи. Открыв дверь квартиры, он услышал музыку, льющуюся из гостиной, и понял, что это развлекается его теща. Оттуда же были слышны громкие женские голоса.

        Миша воспользовался тем, что его появление в доме пока оставалось незамеченным, и решил немного послушать, о чем беседует Вера Егоровна со своей вновь обретенной дочерью. Предполагая, что разговор может оказаться интересным, он, на всякий случай, включил диктофон.

        Как он и предполагал, мать его тещи и ее сестрица оказались весьма ловкими особами. Пренебрегая "устаревшими" понятиями совести и порядочности, Вера Егоровна так искусно обволакивала свою дочь ложью, а Клавдия так хорошо ей поддакивала, что Анна Михайловна быстро перестала отличать правду от вымысла. Не брезгуя клеветой и извращением смысла событий, которым она была свидетельницей, генеральша внушала Анне Михайловне, что Лиза чересчур избалована, капризна, ленива и бессердечна. Она называла внучку неблагодарной эгоисткой, не желающей считаться ни с кем, и, в первую очередь, с собственной матерью.

        Вера Егоровна оказалась отличной комедианткой. Она трогательно пустила слезу, вспоминая, как безобразно внучка обращалась с ней самой, не проявляя никакого уважения к ее почтенному возрасту а потом, ссылаясь на свой огромный жизненный опыт, со скорбным видом предрекла Анне Михайловне, что та, если срочно не начнет принимать меры, в старости столкнется с такой же грубостью и бессердечием дочери по отношению к себе самой.

        Генеральша упрекала свою дочь за слабохарактерность, излишне мягкое обращение с Лизой и потакание всем ее прихотям. Клавдия же жалела Анну, которой выпало тяжкое испытание быть матерью недостойной дочери, которая не станет ей надежной опорой в старости.

        При этом саму Анну в неумении воспитывать ребенка ни Вера Егоровна, ни ее сестра не винили – главным виновником был назначен разбаловавший изначально хорошую девочку муж.

        Время шло. Количество принятого женщинами алкоголя увеличивалось. Количественные изменения быстро перешли в качественные. Вера Егоровна распалилась и уже не ограничивалась простым перечислением Лизиных "недостатков" и общими фразами о необходимости срочно принимать какие-то меры. Она начала предлагать разнообразные конкретные способы "перевоспитания" строптивицы, не принимая во внимание то, что ее внучка давно уже не дитя.

        Плохо было не столько то, что говорили теще ее родственницы, сколько то, как воспринимались их слова Анной Михайловной. Яд, которым пропитали свои речи ее мать и тетка, оказывал на нее свое разрушительное действие. Вместо того, чтобы оборвать Веру Егоровну с Клавдией на полуслове и жестко потребовать прекратить говорить гадости о ни в чем не повинных Берсеневых, которых они, по сути, совсем не знали, оскорбиться за себя и своих детей и выгнать клеветниц из своего дома, теща, находящаяся в изрядном подпитии, не сделала ни малейшей попытки сопротивляться.

        Она очень легко поддалась на внушение и поверила в бред, который несли ее гостьи. Как под гипнозом, она вообразила себя жертвой произвола дочери и зятя, во всем с соглашалась с родственницами, принимала откровенную клевету, как истину в последней инстанции, а рекомендуемые ими способы откровенного издевательства над Лизой, как добрый совет и руководство к действию.

        Правда, Анна Михайловна даже в пьяном виде понимала, что все будет совсем не так просто, как расписывает ей мать, и решила "посоветоваться" с ней.

        - Мамочка, мне кажется, что с перевоспитанием Лизы у нас возникнут серьезные трудности.

        - Откуда бы им взяться? – поинтересовалась Вера Егоровна. – Я и не таких обламывала.

        - Она замужем, и реакция ее мужа вполне предсказуема – он будет ее защищать.

        - Он что, действительно ее любит?

        - Да.

        - Не может быть!

        - Представь себе, может. Он гордится тем, что стал для нее первым и единственным.

        - Дурак. Подобрал то, на что больше никто не польстился, и радуется. Это не любовь, а идиотизм в чистом виде.

        - Не могу с тобой согласиться. Он так о ней заботится...

        - Как? Дает достаточно денег?

        - Не только. Ты бы видела, как он над ней трясется. Когда она болеет, он ночей не спит. Врачи от его контроля стонут. Лучший кусочек ей отдает. По магазинам ходит только сам - ей тяжелые сумки таскать не позволяет. На работу и с работы возит на машине, а какой ласковый - с ума сойти...

        - Лизка сказала?

        - Не только. Я своими глазами много раз видела, как он на руках ее носит,  из рук не выпускает и ручки-ножки ей целует.

        - Ясно. Чем задача сложнее, тем она интереснее. Ну, в том, что она любит этого идиота, никаких сомнений быть не может. Если бы этот чудак ее не подобрал, быть бы ей девкой-вековухой.

        - Как бы то ни было, - отозвалась Анна Михайловна, - нейтрализовать Мишкино влияние на Лизу будет очень трудно.

        - Не переживай, Анна, я займусь твоим зятем сама.

        - Что ты собираешься делать?

        - Устрою ему такую "веселую" жизнь, что он прекратит трястись над Лизкой и  непременно со временем сбежит от нее, куда глаза глядят.

        - Не обольщайся - он не из пугливых.

        - Это пока он не столкнулся со мной. – самоуверенно заявила Вера Егоровна. – Я с мужиками обращаться умею. Папаша твой у меня был в ежовых рукавицах. Это у себя на службе он был суровым генералом, перед которым все стояли навытяжку, а дома моя власть была! Пискнуть боялся.

        - Ты недооцениваешь Михаила. Он гораздо умнее, чем показывает окружающим.

        - Значит, его нужно выжить из дома.

        - У них очень хороший, крепкий брак. Лиза уйдет вместе с ним.

        - Если взяться за дело по-умному, то не только не уйдет, но сама выгонит муженька.

        - Как это?

        - Подставим твоей доченьке любовницу ее мужа.

        - У него есть любовница? – изумилась Анна Михайловна.

        - Откуда я знаю? - ответила Вера Егоровна.

        – Не может быть! Он ни разу не дал Лизке повода для ревности! Понимаешь? За девять лет - ни разу!

        - Ну и что? – ответила ей мать. – Есть у него баба на стороне или нет, нам безразлично.

        - А кого ты подставишь Лизе?

        - Наймем кого-нибудь за сходную цену.

        - Кого?

        - Студентку театрального училища или безвестную актрису. – снисходительно, словно учительница ученице, ответила Вера Егоровна. - Мало ли кто может попасться под руку? Желающих легко заработать неплохие деньги будет много. Выберем подходящую, проинструктируем и…

        - Где ты их найдешь?

        - Искать не придется. Мы дадим объявление, и они позвонят сами.

        - Куда ты дашь объявление?

        - В этот, как его? Забыла, как эта штука называется.

        - В Интернет?

        - Да.

        - Мама, ты умеешь пользоваться компьютером?

        - Клава умеет.

        - Ничего не получится. – заявила Анна Михайловна.

        - Почему?

        - Ты не знаешь Лизу. Она – крепкий орешек. На слово не поверит. Знаешь, сколько интриганок о нее зубы сломало? Ей нужны будут такие доказательства, против которых не попрешь.

        - Может быть, имеет смысл задействовать Фаину? – спросила Клавдия. - Никто лучше нее не сможет испортить жизнь Мишке.

        - Кто такая Фаина? – поинтересовалась Анна Михайловна.

        Михаил не мог видеть, как гневно Вера Егоровна посмотрела на сестру, несвоевременно раскрывшую ее карты, но слышал, какое недовольство прозвучало в ее голосе, когда она отвечала на вопрос своей дочери.

        - Есть у меня племянница, которая с удовольствием сделает все в лучшем виде. Мы дадим ей номер Лизкиного телефона. Она позвонит твоей доченьке, назначит ей встречу где-нибудь в кафе, поговорит с ней "по душам, как женщина с женщиной"...

        - Что ты имеешь в виду? - перебила мать Анна Михайловна.

        - Она подробно расскажет твоей Лизке сказку о своей неземной любви и многолетней связи с Мишкой, а затем объявит, что овдовела и готова исполнить его мечту - стать его женой, а потом от его имени потребует у Лизки согласие на развод.

        - Она действительно овдовела?

        - Около года назад.

        - Мне непонятно, - спросила Анна Михайловна, - ей-то вся эта грязь зачем?

        - Она давно на Лизкиного прохиндея Мишку зуб точит.

        - За что?

        - Когда ему было шестнадцать лет, Фаинка в него влюбилась, как кошка, а он ей отказал.

        - Да ты что?

        - Представь себе. Что она только ни делала, как только ни соблазняла. Бегала за ним, как девочка шестнадцатилетняя, преследовала, уговаривала…

        - Сколько ей тогда было лет? – перебила Веру Егоровну Анна Михайловна.

        - Тридцать четыре.

        - Ну и чего она хотела? Чтобы мальчик, на восемнадцать лет моложе нее, воспылал к ней любовью?

        - Хотела. Почему бы ей не хотеть молоденького свеженького красавчика?

        - Это неестественно.

        - Ты телевизор давно смотрела? Там таких пар полно.

        - А он?

        - Уперся, как баран. Как ты думаешь, почему ваш красавец Мишка не в кино снимается, а баранку крутит?

        - Она закрыла ему карьеру? – охнула теща.

        - Нет. Что ты? Она на такое не способна. Ваш Мишка, как был в шестнадцать лет наивным дураком, так им и остался. Как тогда не понимал, так и сейчас не понимает, что идти в артисты с улицы, не имея связей, и стать звездой, могут либо гениально одаренные люди, либо те, кто умеет засовывать свою гордость в задницу. У него самого кроме внешности, никакого особого таланта не было.

        - Как же он поступил в институт? Там же огромный конкурс.

        - Поступить в театральное Училище и каким-то чудом окончить его этот спесивый красавчик еще смог, но самостоятельная карьера у него не складывалась. Смазливых мальчиков, обивающих пороги киностудий в надежде получить самую крохотную роль у хорошего режиссера, всегда было в избытке и без него. Мишку нужно было подтолкнуть, а у Фаинки уже тогда было достаточно возможностей, чтобы помочь ему не только успешно дебютировать в кино, но и стать звездой советского кинематографа.

        - Так почему же она не помогла любимому человеку?

        - Она всегда была женщиной умной и практичной. Никакая любовь не могла заставить ее помогать мужику бескорыстно.

        - Почему?

        - Зачем ей ради другой бабы стараться? Она предложила вашему красавчику свою протекцию, но поставила условие – карьера только через постель.

        - А Мишка?

        - Их благородие не пожелали! Как в шестнадцать лет уперся, так и не прогнулся. Заявил, что она ему отвратительна. Карьерой пренебрег. Баранку крутить пошел, но в постель с Фаинкой не лег, идиот. Представляешь, как она его за это возненавидела? Я такой лютой ненависти больше никогда не видела. Думаешь, она упустит случай наказать мерзавца? Все сделает в лучшем виде, да еще и причмокнет от наслаждения. Заплатит он за ее слезы. А ему, давно забывшему о ее существовании, какой "сюрприз"  будет! Конфета! И мы будем не в убытке!

        - Ничего не получится. – снова заявила Анна Михайловна.

        - Почему?

        - Я уже говорила - Лизе нужны будут такие доказательства, против которых не попрешь.

        - А ты на что? Пригласим Фаину в гости. Ты расскажешь ей о привычках, образе жизни и вкусах своего зятя, а также вспомнишь как можно больше подробностей и трогательных случаев из их с Лизкой жизни. Вот и все.


Продолжение следует...