Шахерезада Часть II Глава V

        Прошло три года с того дня как она «умерла». Поначалу, ее тяготило не понимание происходящего. Каждый день будто что-то ускользало от нее и мир, в котором она жила, приобретал все большую опустошенность. Она не видела снов, не могла мечтать и фантазировать и даже шутки, над которыми смеялись все вокруг, не вызывали в ней тени улыбки. Тягость отсутствия эмоций и чувств все больше и больше отдаляли ее от людей.
        Уже через пару лет отсеялись все те, кто называл себя ее другом, кроме нескольких человек, которые несмотря ни на что пытались поддерживать ее, вспоминая какой она была еще недавно. Время показало, что настоящих друзей у нее на самом деле не так много, можно было пересчитать на пальцах одной руки. Они навещали ее и несмотря на то что она не испытывала к ним никаких чувств, она понимала преданность дружбе и основываясь не столько на эмоции, сколько на знания и опыт общения с ними, находила для них нужные слова, но они не могли быть с ней постоянно, так как все они имели свои семьи и заботы, связанные с их собственной жизнью.
        Сама она стала бояться людей, так как ей казалось, что всякий раз, когда она находится среди них, ее как будто высасывают и с приходом домой она чувствовала себя утомленной, подобно тому, как если бы разгружала вагоны с цементом. Она ложилась сразу спать, но сон не давал ей нужного отдыха и со временем она стала замечать, что у нее под глазами появились темные круги, а лицо стало осунувшимся и бледным. Ко всему этому у нее появилась еще и фобия зеркал, которых в ее квартире было четыре. Одно из них она сняла и вынесла в мусорный контейнер на улицу, два других она прикрыла тканью, а зеркало в ванной, которое было встроено в стену, она старалась избегать взглядом.
       Однако, она не сдавалась и за это время нашла в себе силы закончить курсы повышения квалификации при Плехановской Академии. Это был интересный курс. Она многое узнала, на многое посмотрела другими глазами, а часть она уже интуитивно применяла на опыте сама и получила подтверждение правильности своих действий и решений. На работу на полный рабочий день она не выходила, но подрабатывала то тут, то там или консультировала людей, которые, как ни странно, звонили ей в частном порядке, несмотря ни на ее возраст, ни на отсутствие слишком большого опыта. К этому моменту она уже открыла фирму и зарабатывала деньги вполне законными методами.
       В этой фирме было всего два человека она и ее друг, который имел уже большой опыт работы Главным бухгалтером и, который не отказался поучаствовать в ее авантюре «на равных». Сначала это были не большие сделки, но довольно суетные и это утомляло ее. Позже она нашла нишу, как при минимуме физических затрат зарабатывать сразу много и теперь даже не жалела о том, что Уставный капитал фирмы она создала в десять раз больше, чем было принято на тот момент фирмами, что позволяло ей выигрывать серьезные тендеры и обеспечивать ее фирму серьезными в финансовом плане контрактами. Фирма приносила ей деньги, в некотором смысле удовлетворение, но в остальном, она особо не зацикливалась на этом. Две-три сделки в год обеспечивали ее и ее друга-бухгалтера приличными гонорарами и денежные вопросы перестали беспокоить ее.
        Пустота пожирала ее с каждым днем все больше и больше. К этому моменту, не считая не значительных отклонений, связанных с работой и обязанностями по дому, а также просто обычных необходимостей человеческой жизнедеятельности, ее жизнь была больше похожа на жизнь мумии, которая практически не покидала свою комнату, где она ощущала себя комфортно, несмотря на то, что сам вид комнаты вызывал у всех ужас.
        Темные светонепроницаемые портьеры закрывали плотно окна. Все лампы в комнате гасли. Смена ламп на новые приводили к тому что они сгорали через неделю, и она перестала их менять, оставшись в полной темноте. Температура в комнате поддерживалась на уровне четырнадцати градусов зимой. Летом ей было намного сложнее. Она, так любившая когда-то жару теперь задыхалась от высоких температур и несмотря на то, что ее кожа всегда оставалась холодной, испытывала сильный дискомфорт.
         Кондиционер она не могла себе позволить из-за того, что нахождение рядом с кондиционером спровоцировало возникновение тяжелой формы ангины, которая лишила ее возможности пить, есть и говорить на неделю и она в результате этого заболевания потеряла в весе двадцать килограмм.  Тогда ей сделали операцию, очень болезненную и пугающую до сих пор. С тех пор она стала бояться сквозняков любой природы. А ведь когда-то она не болела даже насморком. Комнату она покидала редко и находилась практически постоянно в полу спящем состоянии. Иногда она даже не могла с уверенностью сказать спала ли она или бодрствовала, так как сон и явь размылись в ее сознании.
        Единственным человеком, который ей заменял все на свете, утраченное ею, и друзей, и парней, и детей, и работу была ее мать. Чувства к ней были также притуплены, но связь матери и ребенка поддерживала в ней жизнь и желание бороться, хотя с каждым днем это становилось все труднее и труднее.
         Мать сразу же почувствовала изменения в своей дочери как приехала с дачи через два дня после того злосчастного празднования дня рождения. Больше всего ее пугал отсутствующий стеклянный взгляд дочери. Со временем, она выспросила что произошло и дочь ей рассказала про зеркало и том, что у нее украли душу. Для нее это казалось абсурдным заявлением, и она рассердилась за подобные выдумки, но тем не менее, что на дочь могли наложить порчу она задумалась и начала предпринимать меры.
        Она возила ее по ведьмам и колдунам, но никто не мог сказать, что с ней происходит и когда одна бабка заявила, что ее дочери попросту не существует, она перестала верить им и стала каждодневно молиться Аллаху, чтобы Он послал ее дочери помощь. Она видела, что с ее дочерью происходит что-то странное, не нормальное и не объяснимое, но это только выводило ее из себя, в попытках понять, что это. Она ругалась и уговаривала Назир, плакала и убеждала, но ни взгляд, ни лицо дочери не выражали ничего, чтобы хоть как-то проясняло, что происходит с ней на самом деле. Со временем она стала привыкать к ее новой личине и оставила в покое, тем более в последние годы у нее стали появляться жуткие болезни, которые с каждым годом делали ее саму все более беспомощной.
        Она лечила диабет, но появился панкреатит, она начинала лечить и то, и это, но открылись трофические язвы, приковавшие ее к постели невыносимой болью. По ночам она стенала и выла, так как обезболивающие лекарства практически не приносили ей облегчения. Спустя еще год не выдержало сердце и теперь она была настоящей развалиной, которая от беспомощности и беззащитности плакала, сожалея обо всем. Но больше всего она сожалела, что вместо того, чтобы помочь своей дочери, стала ей обузой.
        Одно время она даже замечала, что Назир отстранилась от нее и обижалась, что та не прикасается к ней, думая, что дочь брезгует ее болезнями, но как оказалось это было не так. Однажды, когда боль от трофических язв была настолько не стерпимой, что она громко закричала «Боже, за что ты так ненавидишь меня, за что послал такую боль, лучше убей меня, пожа-а-а-луйста-а-а!» в комнату вошла Биназир. Она долго и без эмоционально смотрела на нее, рыдающую и трясущуюся от боли, не приближаясь к постели, и тогда ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она сделала шаг, будто приняв какое-то решение. Она сразу подошла к краю кровати и начала медленно и аккуратно снимать с ног бинты. Назир положила свои руки на обе ее ноги, не обращая внимания на вид многочисленных сочащихся язв, которым она потеряла счет. Она ожидала боль от этого прикосновения, но боли не почувствовала, а боль от язв, стала меньше и практически совсем исчезла, и она помнила, как она тогда плакала, плакала от счастья, что боль ушла и от любви к своей дочери, которая была в этот момент больше предела ее человеческих чувств. Дочь заново перебинтовала ноги, наложив мази, села рядом и сказала: «Никогда не терпи боль, говори мне, я не смогу ее полностью вылечить, но не позволю больше тебе так страдать».
         Так и пошло. Дочь стала ее личным лекарем и каждый день клала руки на больные места и, закрыв глаза, не двигалась до тех пор, пока ее мать не оповещала о том, что боль ушла, но болезни, хоть и не беспокоили теперь особо ее, но окончательно не проходили. Так они и жили. За окном дни сменяли недели, недели месяцы, а месяцы годы, на дворе стоял две тысячи шестой год, но в их квартире время остановилось и только поездки в санатории и стационары, где она лечила свои болезни все разом или поочередно, разнообразили ее жизнь, где, как она поняла, уже никогда не будет ни веселого зятя, ни бегающих внуков.

Следующая глава...
http://www.proza.ru/2017/03/02/1632