Литания начинающего писателя

Безусловно, все беды писателя начинающего  проистекают, главным образом, из  неуверенности.  Мыслей у него – миллион, но как вместить их все в страницу? И сколько должно этих страниц быть? Что выйдет у меня – спрашивает он. Рассказ? Повесть? А может быть, целый роман? И хочется размахнуться, да боязно – вдруг не хватит выдумки, идей, не срастутся концы с концами  и персонажи разбегутся, не выдержав долгого путешествия с автором. Или еще того хуже, книга выйдет, и не понравится читателю -  утомится он, отложит ее в сторону, да и забудет.  А после, встретив имя того, кто так разочаровал его в первый раз, уже и руки за книгой не протянет. Отвернется сразу,  только плечами, может быть, пожмет – и зачем, брат, стараешься, не выходит ведь у тебя, займись лучше делом,  построй что-нибудь или дерево посади.
От мыслей этих, писатель начинающий торопится и всё-всё норовит  вложить в самую первую вещь - вдруг не представится больше случая?   И вот - рождается текст, а в нем материала - на несколько романов, и все кое-как сложено,  «на живушку» сметано и нитки отовсюду торчат, длинные такие  – нити путеводные. Кажется, возьми любую, да начни в пальцах перебирать – ох, далеко уйти можно! И будет рассказ радовать, как долгая дорога ясным теплым днем, пестрой лентой среди бескрайних полей развертываться. То в лес прохладный заведет, то на берег озера темного, загадочного выведет. И думается в такой дороге хорошо, неспешно, в удовольствие.

Да вот не получается так пока. Путаются ноги читателя в нитях путеводных, и не знает он уже за какую  схватиться, чтоб поскорее на волю выйти…
Злится читатель, плохо ему, а писателю и того хуже. Кухня литературная, как всякая другая, знания и терпения требует. Когда повар сложное блюдо готовит, у него для всякого ингредиента – свой срок, свой вес и своя мера. А у начинающего писателя – как у стариковской дочери из сказки, всё в одной куче, в одной кастрюле. Как-нибудь, глядишь, в желудке переварится.
То-то и оно, что «как-нибудь»! И у читателя – несварение, а автор чуть не в петлю лезет: «Бездарь я, не выйдет из меня писателя!  Не видать мне славы при жизни  и Литераторских мостков – после».
А ведь хороша выйти могла бы вещь, да несоразмерная она, плохо сконструированная. Там недосказал автор, а тут, наоборот, не остановится никак. Закруглить бы, так аккуратненько, да не закругляется;  тут бы драматизма добавить, накала, темпа - да в голову ничего не идет;  а персонажи и вовсе автора не слушают, о своем чем-то говорят, к делу не относящемся – их бы к порядку призвать, да не умеет он еще. И не он их, как шахматы на доске выстраивает, а они его по этой доске из угла в угол гоняют.

- Вы куда, милостивый государь? Извольте вернуться, сейчас возлюбленная ваша выйти должна. Диалог у вас любовный, торжественный финал!
- Да что вы?! И как же она выйдет, если вы ее в кино с подружкой отправили?
- Разве? Ну, так вернется же она из кино, никуда не денется. А вы здесь стойте, не уходите.
- А вы на время-то гляньте! Полночь на дворе, зима, мороз. У подружки родители уехали, значит, скорее всего, ночевать там останется.
 - Как уехали? – всплескивает руками автор.
- А так, на странице 39ой – сами посмотрите.
  Персонаж торжествующе подает автору искомую страницу. Автор, растерянно:
- Ох, и вправду! И как же это я забыл?
  С надеждой заглядывает персонажу в глаза:
- А может все-таки вернется? Знает ведь, что вы ее здесь ждете!
- Ах, знает!! А вы ей сообщили?
  Автор и Персонаж лихорадочно роются в груде черновиков. Начинающий писатель разводит руками в смятении:
- Не сообщил. Забыл!
- Ну вот! – укоризненно грозит ему пальцем Персонаж. – Не вернется. И не надо – сами же вот пишете: ночь, зима, мороз,… улицы пустые, мало ли что… этак у вас вместо любовного романа сейчас детектив нарисуется. А в торжественном финале  - труп главной героини.  Вы, кстати, детективы писать умеете?
- Нет, – вздыхает автор. – Не умею…
- Ну вот, видите. И вообще заболтался я тут с вами, а холодно все же.. Без ужина вот остался по милости вашей, и на работу завтра рано вставать. Давайте-ка отправляйте меня домой!
Из-за поворота с лязгом выныривает пустой, ярко освещенный трамвай. Персонаж прыгает в открывшуюся дверь, машет на прощанье рукой, автор грустно смотрит ему вслед».

Сложно-то как все это в голове держать, вот и пишется кусками. И как назло, лучше и скорее всего выходят начало и конец. Пресловутая первая фраза ( «Стояла тихая осень» или - «Вечером пошел дождь») и  последний абзац.
А между ними – хаос. И процесс написания превращается в головоломку – как выращенный из черенка (начала), розовый куст запихнуть в вазу ( финал), причем сделать это надо, заметьте - «кроной» вперед!  Ветки с листьями и цветами торчат во все стороны, только собрал, примерился, а они – оп, и снова «врастопырку». По уму, надо бы финал переписать, да не желает автор, жалко ему, помучается так-то, да и берется за ножницы. Хрясь, хрясь еще раз, и куст - в вазе,  в виде неузнаваемом, а вся красота его, цветы да листья, вокруг разбросаны, погибают… тихо, молча…
Молчит и автор.
«Бездарь я. Не выйдет из меня писателя».

- А вы кем хотите стать, молодой человек?
- Да я бы – писателем хотел…
- А каким?
- Известным. Знаменитым даже.
-  Ну, это само собой! Но я вас спрашивал – о чем писать будете? В каком жанре? На кого похожим хотите быть? В ком ваш идеал? Писатели, они ведь разные бывают…
  Задумался автор.
- Не знаю я.  Собой хочу быть. Если б Бальзака спросили, кем он хочет стать – уверен, он бы сказал: Оноре де Бальзаком. И Достоевский - также. И Томас Манн, и Борхес, и Гюисманс…
- Позвольте, а это еще кто?
- Как, вы не знаете?
- Понятия не имею!
- Роман «Наоборот», ну как же, помните, у Оскара Уайльда книга, которую лорд Бэзил дает Дориану Грею? Дориан еще потом говорит, что лорд Бэзил «отравил» его этой книгой. Вот это тот самый роман и есть.  Уайльд сам был «отравлен» им, он даже писал об этом, по-моему, не помню где.
- К титанам, значит, хотите? А талант-то есть ли у вас? Пока, молодой человек, одну только самонадеянность наблюдаю. Учиться вам надо, курсы посещать, развиваться, умных людей слушать!
- Вас?
- Ну и меня тоже. Вы вот лучше в нашу школу писательского мастерства приходите. У нас недорого, диплом получите, опять же рассказы ваши старшие коллеги посмотрят, замечания там разные, советы, мастер-классы – глядишь, и вправду писателем станете. Может статься, и известным.  – Поднимается из-за стола, и, ухватив автора под руку, ведет его к дверям кабинета.  - А теперь прощайте, совещание у меня. Да, и прайсик, там, у секретаря, возьмите. Всего хорошего!

- Долдон! – злобно шепчет автор, стоя у окна в темной комнате, упершись лбом в холодное стекло.
- Это вы мне? – спрашивает кто-то за плечом.
  Молодой человек испуганно оборачивается.  Рядом стоит Персонаж, тот самый, из трамвая.
  В полном ошеломлении, автор срывается в крик:
- Да не вам, издателю! Гюисманса не знает, каким писателем я хочу стать, спрашивает! Самонадеян я, видите ли, курсов не кончал, дипломов не имею, на мастер-классы не хожу! Долдон он и есть, да разве это - главное для писателя?!
  Персонаж пристраивается на подоконнике, откидывает голову и внимательно  вглядывается в расстроенное лицо собеседника.
- Ну, Гюисманса и я, положим, не знаю.  Да это и не важно, главное, что вы знаете. А на издателя не обращайте внимания, плюньте.
  Автор смущенно ежится.
- Да я бы, может, и пошел, да нет у меня денег.
- И не ходите. На курсах ведь не Гюисманс лекции читает. И не Достоевский. Вы их книги откройте – вот вам и мастер-класс. И денег платить не надо. Вы, главное, пишите! Пишите так, чтобы вам самому было интересно читать, чтобы было интересно вашим друзьям, друзьям ваших друзей,  просто знакомым. Отправляйте – в журналы, издательства, да куда придется. Не рассчитывайте, не выгадывайте, даже не надейтесь. Просто делитесь. С любовью и без страха, с верой!  (Глубоким голосом, торжественно) И воздастся Вам по вере Вашей, ( меняет интонацию), - и будет у вас все хорошо.
  Автор изумленно смотрит на Персонажа.
- Вы, что в меня верите?
- Верю, - отвечает Персонаж. – Иначе не пришел бы сейчас. Мы, вымышленные существа, приходим только к тем, кто того стоит. К тем, кто хочет дать нам жизнь. И когда это желание тверже стали клинка и кости земной – мы рождаемся в мир. И остаемся в нем - навсегда. А с нами и вы, наши создатели.
  Автор растроганно молчит. Персонаж поднимается с подоконника, ласково кладет руку ему на плечо.
- Прощайте, друг мой. Пишите – и мы обязательно встретимся вновь. Позовете – и я приду. До встречи!

Он делает шаг к окну – и растворяется в черноте ночи. Автор растерянно смотрит ему вслед. Потом садится на подоконник, на то же самое место, где только что сидел - кто? Призрак, тень, вымысел? Но я же с ним разговаривал! Или сам с собой? Я – сумасшедший?
- Не важно, - шепчет автор себе под нос - не важно, главное, он верит в меня. Или это я - в себя? Ну, кто-то же должен. Если не я, то кто? Кто, если не я?

И,  всматриваясь в холодное, темное стекло,  досадуя и улыбаясь одновременно, шепчет начинающий писатель, шепчет с надеждой и страстью: «Увидимся! Я позову, я обязательно позову».

07.09.2016