Всех невзгод сильней-2. Глава девятнадцатая

        Миша вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь, и нажал кнопку звонка. На первый звонок никто не отреагировал. Тогда Михаил устроил "родственничкам" такие  "соловьиные" трели, что теща просто вынуждена была открыть дверь.
        Увидев зятя, она пьяно удивилась.

        - Ты чего трезвонишь?

        - Ключи в машине забыл.

        - З-зачем пр-риехал?

        - Привез клиента в соседний двор и решил зайти домой пообедать. – ответил Миша, снимая куртку и проходя в гостиную.

        В комнате был накрыт стол. Анна Михайловна, Вера Егоровна и Клавдия втроем продолжали праздновать день рождения, но не сдержанно, как накануне вечером, а с размахом. Стол был уставлен деликатесами, которые теща накануне под предлогом того, что закусок и так слишком много, отказалась выставлять на праздничный стол, бутылками с мартини и дорогой водкой, а также графинами с апельсиновым соком. На комоде ждал своего часа огромный торт.

        - День Рождения продолжается? – игриво спросил он у тещи. – Ждете мальчиков по вызову?

        - Ты имеешь что-то против? – ответила вопросом на вопрос Анна Михайловна. Зять почувствовал ее недовольство тем, что он увидел, как они с родительницей проводят время, пока они с Лизой на работе.

        - Что Вы! Просто поинтересовался.

        - В холодильнике есть борщ. Если хочешь, разогрей его.

За стол теща зятя сесть не пригласила. Михаил сделал вид, что подчинился, и пошел на кухню, чтобы удержаться от немедленной расправы с "веселой" компанией подлюк. В мойке лежала грязная посуда. На плите стоял казан, в котором готовился плов. На соседней конфорке в большой кастрюле варился и специфически-тошнотворно вонял суп из осетровой головизны, которую он не покупал. В духовке пекся пирог. Его уже готовый к употреблению собрат остывал на обеденном столе. На полу валялись очистки от овощей и луковая шелуха. Вид у кухни был неаккуратный.

- Похоже, что утром кто-то из них успел побывать в магазине. -  подумал Миша. - Скорее всего, ходила тещенька. Денег у нее пока вполне достаточно. Получается, что гуляет на мои заработки, а меня выставляет на кухню, как холопа. Несправедливо! Сейчас я научу ее Родину любить!

Миша сел за стол, покурил, чтобы хоть немного успокоиться, подумал, как ему поступить с тещей и ее гостями, а потом взял чистый столовый прибор и вернулся в гостиную. Демонстративно сев за стол, он, под разгневанными взглядами женщин, издевательски медленно, выбирая лучшие куски, стал щедрой рукой накладывать закуски на свою тарелку, искоса наблюдая за реакцией присутствующих "дам".

Михаил не обманулся в своих ожиданиях – Анна Михайловна и ее родня не скрывали своего недовольства и явно собирались его выпроводить. Оставалось только выяснить, кто этим займется и нарвется на его гнев.

Первой не выдержала теща.

- Ты что, не нашел в холодильнике кастрюлю с борщом? – поинтересовалась она у зятя.

- Я в холодильник не заглядывал. Нафиг мне упал Ваш борщ, когда на столе столько вкусностей?

- Миша, ты не забыл, что некрасиво вторгаться в компанию без приглашения? – раздраженно спросила Анна Михайловна. – Воспитанные люди так не поступают.

Он, девять лет искренне называвший свою тещу матерью, начиная с восьмого марта, больше не мог этого делать. Эту женщину он мог называть только на "вы" и по имени-отчеству, да и то, сцепив зубы.

- Мадам, - сдерживая бешенство, спросил зять, - а Вы не забыли, что все деликатесы, лежащие на этом столе, приобретены на деньги, заработанные мной?

- Ты попрекнул меня куском! – взвизгнула пьяная теща.

- А Вы этого куска захотели меня лишить, да еще и при гостях. Не получится! Я крысятничества не люблю! Сам пообедаю и Лизаньке прихвачу бутерброды с "барского" стола. Не съели вчера - съедим сегодня!

- Не смей меня оскорблять в моем собственном доме! - завопила Анна Михайловна.

- Констатация факта не является оскорблением. - парировал Михаил. - Вчера на праздничный стол все вкусности Вы выложить не поторопились. Почему вчера Вы не были так щедры, как сегодня? Не желали угощать Нину Константиновну с Леонидом Николаевичем или боялись, что мы с Лизанькой объедим Вас и Вашу мамашу? Как красиво! Такое поведение называется крысятничеством, и Вы на нем только что попались. На будущее Вам, теща, следует запомнить, что я подобного поведения больше не допущу! Посторонних тоже попрошу учесть!

- Моя мать – не посторонняя!

- Да? Давно?

- Тебе не стыдно перед родственниками? – не унималась теща.

- А Вам, теща, не стыдно передо мной?

Анна Михайловна задохнулась от гнева, но ничего не сказала.

- Умница. – похвалил ее Миша. – Вовремя заткнулась. За молчание получите бонус – я заберу с собой не оба пирога, а только один.

- Клавдия Егоровна пекла пироги не для тебя! – гаркнула Вера Егоровна.
 
- Мадам, Вы не на плацу. Ваш командный голос не производит на меня никакого впечатления. – продолжал куражиться Михаил.

Он сходил на кухню за пирогом и не отказал себе в удовольствии завернуть его в пакет на столе в гостиной, прямо на глазах у озверевшей Веры Егоровны и разгневанной Анны Михайловны.

- Убери руки от пирога! – взревела генеральша.

        - Я забираю его из человеколюбия. – елейно ответил Михаил. - В Вашем возрасте много мучного есть вредно. Мне совершенно не хочется, чтобы у Вас от переедания случилось несварение или заворот кишок. Опять же, испекла его Клавдия Егоровна из наших продуктов. Или Вы привезли ингредиенты с собой?

От этих слов генеральша тоже зашлась гневом, но предпочла промолчать.

- Еще одна наглая курица поняла, что иногда лучше вовремя заткнуться. – удовлетворенно констатировал  Миша и тяжелым взглядом посмотрел на Клавдию. -  Надеюсь, третья окажется умнее всех, и не будет щелкать своим поганым клювом попусту? Очень, знаете ли, хочется спокойно пообедать. Выключите музычку, пожалуйста. Будьте так любезны! Надоела мне ваша нудная Таня Буланова.

Никто из женщин не поторопился исполнить его просьбу.

- Дамы, - проворковал Михаил, - вы испытываете мое терпение. На всякий случай напоминаю - всю технику в этот дом купил тоже я. Будете упираться – выкину проигрыватель в помойку. Имею право – мой.

Клавдия молча встала и выключила магнитолу.

- Молодец. – похвалил ее Миша. – Самая умная и опытная из всех. Знает, что судьбу лучше не испытывать. Сестрица научила?

Клавдия промолчала, и дальше обед проходил в напряженной тишине.

Наевшись, Михаил сходил за пепельницей. Когда он закурил, Вера Егоровна открыла рот, но ничего сказать не успела.

- Не нравится? – "сочувственно" спросил Миша. – А мне не нравится запах супа, которым Ваша сестра и доченька завоняли весь дом. Терплю же. И Вы потерпите. Недолго уж… Скоро сделаю бутерброды для Лизаньки, заберу пирог и оставшиеся вкусняшки из холодильника,  и откланяюсь. Анна Михайловна, я возьму Вашу большую сумку?

- Зачем? – спросила теща.

- Весна, мадам. Отвезу в химчистку зимние вещи.

Анна Михайловна промолчала.

Не дождавшись ответа, Михаил встал из-за стола и пошел за сумкой, в которую сложил оставшиеся в шкафу и комоде вещи. В другую большую сумку, принесенную с собой, он намеревался упаковать конфискованные у мерзавок продукты.
       
        Оставив сумку с вещами в прихожей, Миша вернулся в гостиную с твердой решимостью уйти эффектно. Под испепеляющими взглядами тещи и ее родни он с невозмутимым видом долго и тщательно делал бутерброды, на приготовление которых ушла львиная доля лежавших на столе деликатесов.

        Взбешенная Анна Михайловна попыталась открыть рот, но Миша и на сей раз опередил ее.

- Не надо так нервничать, драгоценная моя. – издевательски-сладко чуть ли не пропел зять. – Для Вашей дочери стараюсь.

- Сходи в магазин, купи для нее другие продукты и старайся сколько влезет. – прошипела Анна Михайловна. – А чужого не тронь.

- Не понял? – удивился Михаил. – К действительно чужому торту я претензий не имею. Как видите, не прикасаюсь. Травитесь на здоровье. А вкусностей, находящихся на столе и в холодильнике, мораторий пока не касается. С какого перепоя это все чужое? Желаете отделиться от нас с Лизанькой и питаться отдельно? Пожалуйста! Сколько угодно! Когда Вы начнете ходить в магазин и покупать продукты на свои деньги, клянусь, мы к ним не прикоснемся. Кормите, кого пожелаете, хоть местных алкоголиков, но только не из нашей посуды. Еще один холодильник и шкафчик для своих плошек прикупим, Вам замок на холодильник подарим, чтобы Вас сомнения не терзали  и жаба не давила. Но, пока Вы этого не сделали, ничего не изменится. Все равно эта снедь мне не чужая. Я заработал деньги, я купил, я привез и положил в холодильник. Это все не только Ваше, но и наше с Лизанькой, тещенька, а чужим балуется кто-то другой. Кто бы это мог быть?

- Положи на место! – попробовала рявкнуть Анна Михайловна.

- Нехорошо. -  "огорчился" зять. -  Нельзя быть такой сквалыгой. Надо уметь делиться с ближним своим и помнить, что жадность -  тяжкий грех. Обратите внимание на то, что я еще скромен. Мартини вам останется. Моя жена такую дрянь не пьет. Для нее я заберу с собой вот эту бутылочку шампанского, тем более, что покупалось оно специально для Лизаньки, а не для Вашей мамаши.

Теща задохнулась от злобы, но препираться не стала.

- Поняла, что лучше помолчать, щедрая моя? – елейным тоном осведомился Михаил. – Вот и славно. Продолжайте в том же духе, и будет Вам счастье.

        Он упаковал бутерброды отдельно, в третий большой пакет. Поверх бутербродов улегся пирог. Увидев на столе нераспечатанную банку красной икры, он засунул ее в карман брюк. Анна Михайловна нервно икнула, но сказать ничего не посмела.

        - Как? Уже икать начала, трезвая моя? – "добродушно" поинтересовался зять. – Вот до чего жадность доводит. Я еще коньячок заберу. Вам  уже все равно, что лакать, а Лизанька любит коньячку в шампанское накапать.

        Наконец, честно исполнив свое обещание выпотрошить холодильники, забрав-таки с собой второй пирог и доведя своим грабежом тещу до полуобморочного состояния,  Михаил Берсенев издевательски-галантно извинился за то, что не сможет составить компанию дамам и далее, а потом издевательски-вежливо откланялся и вышел из комнаты, оставив женщин одних.

        Проходя прихожую, он услышал, как в гостиной включили музыку, но не умеренно, а на полную громкость, с использованием колонок. Миша усмехнулся, представив себе реакцию соседа из такой же квартиры на третьем этаже, и мысленно пожелал ему удачи.

        На мента Петьку жаловались все соседи. Он, тридцатилетний отец двоих малолетних детей и обладатель редкостного по вредности характера, за три года, прожитых в этом доме, уже успел затерроризировать всех жильцов.

        Он заботился о психическом здоровье своих детей и требовал тишины не только в ночные часы. Петька не скандалил с соседями, не шел к ним просить убавить звук магнитофона или телевизора, не объяснялся и т.д. Он брал в руки телефонную трубку и приглашал своих коллег.

        Эффектное маски-шоу с воплями, выбиванием дверей и окон, и укладыванием хозяев дома и их гостей, включая столетних стариков и грудных младенцев, на пол лицом вниз, каждый раз устраиваемое его друзьями, давно впечатлило всех жильцов дома, независимо от того, сами они попали под такую крутую раздачу, или имели "удовольствие" наблюдать "спектакль" со стороны.

        По сравнению с основным "представлением", последующее посещение участкового милиционера, беседа, из которой воспитуемые узнавали, что даже днем слишком громкая музыка, мешающая соседям, является нарушением закона и влечет за собой административную ответственность, настоятельные рекомендации ликвидировать собственную правовую безграмотность и воспитать детей в духе уважения прав соседей на тишину, составление протокола и уплата штрафа казались сущими мелочами, хотя и очень неприятными.

        Народ задумался. Психами не хотел становиться никто. На инфарктах и инсультах публика тоже не настаивала. На штрафы и оплату услуг стекольщика с плотником денег было жалко. Бороться с соседом было бесполезно - закон был на его стороне, и Петька умел добиваться его исполнения.

        Оставалось только одно - не подставляться под раздачу люлей. Задача казалась почти невыполнимой, потому что предстояло преодолеть сопротивление молодого поколения, давно привыкшего слушать дома очень громкую музыку и не желавшего понимать, что кому-то из соседей она может мешать. 

        С трудом, но обитатели дома  справились с отпрысками и смирились с новой реальностью, в которой, со временем, нашли положительные стороны. И вот, Анна Михайловна почему-то забыла рассказы пострадавших и позволила своей мамаше подставить себя Петьке под раздачу….

        - Ну что ж, теща сама виновата. – подумал Миша. – Пусть отгребает последствия, и, желательно, полной ложкой. Стерва! Хорошо бы Петьку встретить…



        Пока Миша с тяжелыми сумками осторожно спустился на один лестничный пролет, его догнал тот самый Петька.

        - Михаил Андреевич, - недовольно поинтересовался сосед, - это у Вас музыка так громко играет?

        - Да. - обрадовался встрече Миша. -  Теща второй день справляет свой день рождения. Никак не остановится.

        - У меня трое маленьких детей... - начал Петька.

        - Уже трое? Молодец какой! Поздравляю!

        - Сейчас я еду встречать жену из роддома. Предупредите тещу, что в ее распоряжении есть часа полтора, а потом я буду вынужден…

        - Петька, я бы с удовольствием ее предупредил, но она со мной сейчас в контрах. К тому же, на радостях выпила лишнего. Как видишь, в пьяном кураже, кажется, колонки включила. Придется тебе справляться самому.

        - Допекла? – участливо поинтересовался сосед, помогая Мише донести сумку до машины.

        Откровенничать Михаил не собирался, но жажда наказать подлюк была так сильна, что он предпочел ответить, но как можно более уклончиво.

        - Не то что бы…. Но хороший сеанс психотерапии ей не повредит.

        - А если психотерапевтов будет несколько? – заговорщически улыбнулся Петька.

        - Консилиум на дому? – ухмыльнулся в ответ Берсенев. – В противочумных костюмах?

        - Что-то вроде того. – понимающе хмыкнул Петька. – Осмотрят всю компанию…

        - В лежачем виде? – оживился Миша. – Мордами в пол?

        - Запросто. – согласился Петька. – Поставят диагноз. Дадут выписку из истории болезни. Назначат Вашей тещеньке лечение - прогулку в ближайший магазин за наушниками, в аптеку за успокоительным и в Сбербанк с квитанцией на оплату медицинских услуг. Поставят на диспансерный учет к участковому врачу в погонах….

        - Это как раз то, что нужно. Неплохо было бы еще назначить бабам консультацию стекольщика.

        - Не проблема. Назначим и стекольщика, и плотника. Шоковая терапия всегда оказывается эффективной.

        - Как было бы славно, если бы они навсегда забыли, где у магнитофона кнопка….

        - Здорово она Вас…. – понимающе ухмыльнулся Петька. - Как Вы думаете, дополнительная терапия в виде экскурсии в зоопарк с ночевкой ей потребуется?
 
        - А что, и это возможно? – удивился Миша. – Я думал, что женщин из дома…

        - Как правило, нет, но, по знакомству, можно сделать исключение… Решайте – теще такая процедура нужна?

        - Не только ей. -  ответил Миша. – Ее восьмидесятидвухлетней мамаше….

        - Еще нужнее? – участливо поинтересовался сосед.

        - Как Валидол сердечнику. Только осторожно. Восемьдесят два года – возраст нешуточный. Еще окочурится со всей дури…

        - Не боись! Поможем ближнему своему. – пообещал Петька. – Со всей аккуратностью подлечим обожаемую тещеньку с мамахен в нашем санатории. Когда вы с супругой вернетесь домой?

        - В понедельник вечером. – улыбнулся Михаил. – Успеешь?

        - А то! – хмыкнул довольный Петька.

        Заговорщики обменялись номерами мобильных телефонов и расстались, довольные друг другом. Часы показывали без четверти три.



Сев в машину, Миша понял, что работать ему в этот день больше не стоит. Его трясло от злости и унижения. Долго он сидел во дворе, стараясь унять расходившиеся нервы и соображая, как ему следует поступить.

Он отдавал себе отчет в том, что от таких новостей, какие предстояло узнать Лизе, с ней могла случиться истерика похлеще той, которая произошла в ночь после свадьбы. Тем не менее, вспомнив напряжение прошлой осени и хорошенько поразмыслив, он решил, что между ним и Лизой ни при каких обстоятельствах не должно быть ни лжи, ни тайн. Истерика пройдет - доверие останется.

Посмотрев на часы, Михаил увидел, что до конца Лизиного рабочего дня остается еще около полутора часов. Он позвонил Юлии Николаевне, в общих чертах объяснил, насколько существенно изменилась ситуация, и попросил в случае обращения Анны Михайловны за помощью не торопиться выручать подругу.

        Юлия отнеслась к его просьбе серьезно.

- Лиза заканчивает работать в шесть?

- Сегодня пятница, короткий день. Она освободится в пять.

- Вечером заберешь ее из офиса и привезешь ко мне домой. Послушаем фонограмму вместе.

- А если от услышанного с Лизанькой случится истерика?

- У нее есть склонность?

- Нет, но ситуация экстраординарная. Меня, ко всему привычного мужика, трясло после "общения с родней" минут сорок, если не больше.

- Пожалуй, ты прав. Такие новости лучше узнавать дома. Значит, я часикам к восьми вечера приеду к вам на дачу.

Миша попытался объяснить, как до них удобнее добираться на машине.

- Чтобы не привлекать внимание вашей "подруги", и не спугнуть ее раньше времени, я приеду в темноте на электричке вместе с Ниной Константиновной. Ты не против?

- Наоборот, я хотел после разговора с Вами позвонить ей и попросить приехать к нам на выходные, чтобы помочь проанализировать ситуацию. Кстати, она сможет рассказать Вам о Кузнецовой гораздо больше, чем я.

- Даже так?

- Она дружила с моей матерью и знает многие ее секреты, о которых мне не рассказывает. Надеюсь, что расскажет Вам. Берите все необходимое - вы обе вернетесь в город только утром в понедельник, вместе с нами, а в выходные за пределы участка выходить не будете.

- Почему?

- Чтобы не привлекать внимание нашей "подруги", и не спугнуть ее раньше времени.



Продолжение следует...