Меня, как и всякого двадцатилетнего дурака...

Меня, как и всякого двадцатилетнего дурака, часто сбивает с ног азбучными истинами. Иду я, скажем, по бульвару, пинаю камешек. Да и не камешек вовсе, а так, чумазый кусочек льда — пинаю один квартал, второй, а на третьем я "рабоной" забрасываю его на горячий канализационный люк, и, пока я иду, он, истекая грязноватыми слезами отчаяния, исчезает.

И тут я думаю: "Мда, ничто не вечно под луной," — и в ту же секунду я вмерзаю в брусчатку, поцелованный в макушку копеечным озарением: "Твою же мать, — ликую, — ну правда же! Ледышка, бульвар, ноющая десна над зубом мудрости, война на Украине — ничто не вечно. Ах, как горько и хорошо! Почему никто мне этого не говорил? Точнее все говорили, а я не чувствовал. Ничто не вечно под луной! — это чудовищно и прекрасно. Всё на свете чудовищно и прекрасно, потому как смертно и неповторимо. Все это знают, но не все это чувствуют. Нужно срочно кому-нибудь рассказать," — и так легко и весело делается на душе, что я сразу думаю зайти за тобой и пойти выпить.

Потому что рюмочная работает до двенадцати, я уеду, лёд растает, весна закончится, нас с тобой не станет — ничто не вечно под луной.