Загадочный купец Ларин

В Амурской области купца Ларина вспоминают до сих пор. Правда, воспоминания эти довольно путанные и противоречивые. И не случайно, ведь купец Ларин на самом деле был не один. Попробуем сосчитать: купец Глеб Петрович Ларин, купец Климентий Петрович Ларин, купец Михаил Глебович Ларин, купец Александр Глебович Ларин… Пальцев на руке хватает, но в легендах о купце Ларине, в журнальных и даже в серьёзных научных работах все эти образы сливаются в один. Впервые, пожалуй, их разделили лишь в книге «Деловой мир Приамурья», вышедшей в Благовещенске в 2013 году.

Я попробую рассказать здесь о том, кто больше других повинен в создании туманного образа, о том, благодаря кому эта фамилия впервые так громко прозвучала в Верхнем Приамурье, что эхо не смолкает и поныне. О Глебе Петровиче Ларине.

В исторической литературе, в научных публикациях пишут, что Г. П. Ларин был служащим Верхне-Амурской золотопромышленной компании и, уволившись, взял в аренду отработанные её прииски, на которых нажил состояние. В изустных преданиях звучит и такое, что Ларин, будучи приисковым управляющим, останавливал работы на участках с «хорошим» золотом и перебрасывал рабочих на другие, докладывая руководству, что площадь выработана. А потом, будучи арендатором, вновь вернулся на оставленные для себя целики.

Я же думаю, что эти утверждения не соответствуют действительности. Причин две. Во-первых, просматривая встретившиеся мне в архивах списки служащих Верхне-Амурской компании, я нигде не встретил его имени среди многих других, известных мне и неизвестных. Во-вторых, если бы он длительное время оставался служащим Компании, он не смог бы, я считаю, до того, как заняться золотым промыслом, стать купцом второй гильдии — на это нужны были особые усилия, время и деньги. А ведь он начинал с нуля…

Мне могут возразить, что и другие купцы, случалось, служили в ВАК и становились затем арендаторами её приисков и владельцами собственных. Соглашусь, что такие случаи были. Но и в них купцы становились служащими на относительно небольшие сроки, и их имена зафиксированы в компанейских списках. Ларина же я там не нашёл. Может быть, пока не нашёл.

Попробуем проследить жизненный путь Глеба Ларина.

В 1874 году он, государственный крестьянин села Любич Ловецкой волости Рязанской губернии, получив паспорт, был «уволен в разные города и селения Российской империи для собственных надобностей от нижеписанного числа впредь на один год, т. е. до тысяча восемьсот семьдесят пятого года 11 ноября». Ему в то время было двадцать три года(по расчётным данным Г. П. Ларин родился в 1851 г.).

После приезда в Амурскую область он, свидетельствуют документы,  жил где-то на приисках Верхне-Амурской компании близ ст. Албазинской. Вероятно, именно на Джалиндинских прииисках. Но был ли управляющим какого-то из них? Маловероятно, ведь уже примерно через полтора года Глеб Ларин подал прошение о причисление в сословие купцов 2-й гильдии.

Обращаясь к императору Александру Второму, он писал: «Желая заняться торговлею в г. Благовещенске, имею надобность перечислиться из крестьянского звания Зарайского уезда в сословие купцов 2-й гильдии названного города».  И во второй половине 1876 года прошение было удовлетворено.

То есть, к этому времени он, как минимум, должен был уже стать тоговцем и сколотить небольшой капитал. Можно ли было одновременно серьёзно заниматься торговлей и управлять чужим прииском? Думаю, нет. Мог ли он, став купцом, стать затем приисковым управляющим, продолжая заниматься торговлей? Полагаю, да, но документального подтверждения этого предположения пока не видел.

Но в это время он, продолжая заниматься торговой деятельностью, Ларин жил на Васильевском прииске. Здесь он обзавёлся семьёй, здесь рождались его дети: Владимир, Иван (вскоре умер от кишечной инфекции), Антонина, Мария (умерла от воспаления лёгких). Сюда затем приехали и его братья — Климентий, а позже и Михаил Петровичи.

Семейная история Лариных нигде не описана, и она хранит в себе если не тайны, то загадки. В частности, в метрической книге Николаевской церкви, построенной на деньги ВАК на Васильевском прииске, в первой части «о родившихся» имеется запись о том, что 9 июня 1884 г. был окрещён  сын Г. П. Ларина и его законной жены Александры Павловны Владимир. И отмечено, что родился он 14 августа 1883 года. Почему так поздно был окрещён, почти через год после рождения? Вероятно, потому, что родился задолго до брака. Ведь во второй части той же книги «о бракосочетавшихся» отмечено, что этот брак тридцатитрёхлетних жениха и невесты был освящён всего месяцем раньше, 2 мая 1884 года. Случается… Но был ли Владимир кровным сыном Глеба Ларина? Остаётся только догадываться, ведь Александра Павловна, урожденная Черемных, была вдовой, и это был её второй брак…

Ещё более странным кажется подсчёт, что год рождения старшей дочери, Раисы Глебовны – примерно 1876-й (на её могиле в Москве указан даже 1875-й). Да и Михаил родился раньше Владимира, то есть, тоже до брака официальных родителей.

Эти странности не вполне объясняет  семейная легенда: Александра Павловна якобы была дочерью «вождя большого племени монголов-кочевников», и старшие её дети действительно от первого брака. Бурятские черты действительно проглядываются на фотографиях её детей, но её девичья фамилия не кажется бурятской. Да и дети всё-таки величались Глебовичами…

Но не будем здесь задерживаться на семейных тайнах, Глеб Петрович оставил после себя много других.

Когда именно купец Ларин стал золотопромышленником, точно установить не удалось. В именном справочнике амурских предпринимателей книги «Деловой мир Приамурья» и ряде других публикаций без указания на первоисточники говорится, что это произошло в начале 1880-х. Возможно, но при этом нигде нет сведений, сколько золота Лариным было добыто в тот период и что это были за прииски, собственные или арендованные.  И мне известны архивные документы об активном внедрении его в золотопромышленность лишь во второй половине восьмидесятых.

Так, например, в 1890 г. Глеб Петрович оформил в Албазинском станичном правлении  заявку на имя своей жены Александры Павловны. А затем там же зарегистрировал объявление об открытии под разведку площади вплотную к Васильевскому прииску Верхне-Амурской компании. Так появились прииски Александринский (Александровский) и  Стрелка, чьё название потом перешло выросшему здесь посёлку.

Примерно в это время открывались и другие ларинские прииски. Так, в 1892 г. у Ларина появился прииск Глебовский по Джалону,  в 1893 — Глебовский по Уруше, а в 1895 году — Воскресенский прииск в долине р. Уруши, а на имя А. П. Лариной открыт Евгениевский прииск. Тогда же, в 1895 году, на его имя и на имя Александры Павловны были поданы заявки на участки по рр. Лапри и Моготу в системе Гилюя и на р. Джелтулак.

А предшествовала стремлению Глеба Ларина к владению собственными приисками, по-видимому, удачная его деятельность в роли арендатора.

12 августа 1887 года в конторе ВАК на Зейской пристани главноуправляющий Верхне-Амурской золотопромышленной компании Анатолий Викторович Янчуковский и потомственный почётный гражданин, благовещенский купец 2-й гильдии Глеб Петрович Ларин подписали договор. По этому договору Васильевский прииск, до недавнего времени крупнейший прииск компании и резиденция её главноуправляющего, передавался компанией Ларину в аренду на девять лет. Подобные договоры ВАК, прекратив собственные добычные работы, заключила и ещё с несколькими арендаторами — Бродовиковым, Поповым, Доениным, Некипеловым, Аверичевым.

У компании были причины остановить работу на приисках Джалинды. Как писал позже А. В. Янчуковский, «добыча золота на Джалинде упала до 10 пудов в год, между тем было время, когда она давала 180–190 пудов». А усилиями нового главноуправляющего А. И. Нерпина был открыт новый перспективный район на р. Зее, и его нужно было немедленно осваивать.

Сдача приисков в аренду ещё была в середине восьмидесятых новинкой для амурских приисков. Условия аренды вначале были наиболее благоприятны для тех, кто решался продолжить добычу на выработанных площадях. Длительный девятилетний срок аренды и относительно невысокая арендная плата привлекли умевших считать деньги купцов, хотя скептики утверждали, что ареда в принципе обременительна для арендаторов.

«Как ни скромен размер арендной платы в 200 полуимпериалов, — отмечали Л. Л. Тове и Д. В. Иванов, — он составляет, во всяком случае, не менее 8% валовой добычи золота. Поэтому, конечно, положение арендатора несравненно тяжелее положения владельца, платившаго только казённые 5% натуральной подати и почти всегда находившей её разорительной».

Но опыт последующих лет показал, что при всём при том арендаторы вовсе не обнищали, а даже наоборот, увеличили свои капиталы. В особенности Г. П. Ларин, ставший одним из крупнейших золотопромышленников в регионе.

Разработкой арендованного Васильевского прииска он занялся в 1890 году. Для этого, наряду с «хозяйским», был применён т. н. «золотничный» способ добычи. Ларин, разрабатывая хоззспособом участки с наиболее высоким содержанием золота, позволил под присмотром его служащих самостоятельно работать на арендованной площади артелям «золотничников», которые обязывались определённое количество добытого золота ежедневно сдавать ему по фиксированной цене. Расчёт золота вёлся по золотникам — принятой тогда единице веса, равной 4,26 г. Этот способ оказался удобен китайцам, очень дёшево оценивающим свой труд, и поэтому вскоре на Васильевском, как и на других приисках Джалинды, основным населением стали китайцы.

Применение золотничного способа принесло свои плоды. В отработанной площади Васильевского прииска оказалось ещё много золота. Даже если учитывать, что не всё добываемое золото оказывалось записанным в специальные шнуровые книги, официальные данные его добычи впечатляют.

В последний год добычи собственно Верхне-Амурской компанией добыто почти 13 пудов золота. Больше отрабатывать, считала компания, нечего. Но в 1890 году Ларин добыл ещё 7 с небольшим пудов. А в следующем — ещё 11 с лишним. В 1892 — пятнадцать с половиной. Следующие два года — по двадцать. В 1896-м — более двадцати одного…

Всего же за девять лет с 1890 по 1899 г., утверждают Тове и Иванов, Глеб Ларин на арендованном у Верхне-Амурской компании прииске добыл 132 пуда золота. Мои собственные подсчёты по данным, опубликованным бюро съезда амурских золотопромышленников, показали соразмерную, но несколько меньшую величину — около 128 с половиной пудов. Но это несоответствие легко объясняется тем, что Тове и Иванов могли приплюсовать добычу с собственных приисков Ларина. И, конечно, это не имеет значения для представления о масштабах добытого им за этот период золота.

Конечно, такой успех мог породить легенды об укрытии Лариным в бытность его служащим ВАК золота в недрах. Хотя причина может быть совсем другой. Ведь Васильевский прииск и в пору разработки его компанией был самым богатым из приисков Джалиндинской группы. Он располагался в «голове» россыпного месторождения. Разрушающиеся миллионы лет содержащие золото коренные породы оставались практически на месте прииска. А небольшая горная речка Джалинда, уносившая породы и золото своим течением, не слишком справлялась с тяжёлым металлом, и он, большей частью, оставался там, где оказался вынесенным из недр Земли.

При разработке некоторые площади прииска оставались нетронутыми по какой-то причине, их называют «целики». Возможно, что на них укладывали «торфа» — верхние слои грунта, не содержащие золота. Оставались нетронутыми и «борта забоя», где содержание золота снижалось, и разработка прекращалась. Кроме того, на Васильевсом прииске долго работали две бочечные машины — стационарные устройства для сортировки «песков». Стационарно вместе с ними были установлены и шлюзовые промывочные устройства. Но часть золота потоки воды с этих устройств всё же сносила, и это золото скапливалось на площади ниже этих устройств. На этих-то участках с обогащённым содержанием золота впоследствии успешно добывали золото хозспосом нанятые рабочие. А на менее богатых участках копались золотничники, принося малый доход себе, большой — арендатору.

Глеб Петрович понимал толк в деньгах, и расходовал их осмотрительно. Ожидая, что истечёт срок аренды Васильевского прииска и закончится последнее золото в его недрах, он в девяностых годах девятнадцатого отстроил капитальный двухэтажный кирпичный дом в центре Благовещенска. Этот дом на ул. Ленина, 35 и сейчас показывают гостям города, в нём теперь расположился городской муниципалитет. В советское время здесь находились сначала военкомат, затем городская поликлиника. Правда, теперь это здание мало напоминает дом купца Ларина — достроены оба его крыла, третий этаж, скромнее выглядит крыша.

Известно, что в Благовещенске этот дом у Ларина был не единственным. Ему принадлежали домовладения по ул. Театральной, 2, и Амурской Набережной, 75. Были также и в других населённых пунктах области — на джалиндинском прииске Стрелка, на Джалиндинской пристани, позднее — в основанном им Ларинском посёлке.

Построив большой дом, он перевёз туда свою большую семью, заботясь, чтобы дети могли получить необходимое образование. И всерьёз занялся повышением своего статус-кво.

Глеб Петрович активно занялся общественной деятельностью. Как владелец торговых точек в Благовещенске, он получил право быть выборщиком городской думы, но вскоре и сам был избран, став её депутатом — гласным.

В 1898 году Глеб Ларин — участник первого съезда золотопромышленников Амурского горного округа. На съезде он поднимает вопрос о полном запрете продажи алкоголя на приисках, видимо, устав от безуспешной борьбы с приисковым пьянством. Но его поддерживают вовсе не все. Ведь купцы-золотопромышленники занимались одновременно и торговлей на своих приисках, и продажа алкоголя была надёжным источником их дохода. Тем более, у них были весомые резоны: запрет на продажу спиртного поспособствует спросу на предложение спиртоносов-нелегалов, и золото будет меньше поступать в хозяйскую кассу, а уйдёт в неизвестные дали со спиртоносами вместе.

Одним из наиболее ярких общественных деяний купца 2-й гильдии Ларина стал дар в ноябре 1905 года городу здания, построенного им во дворе городской больницы. Это здание предназначалось для хирургических операций, и было оснащено всем необходимым для этого оборудованием и инструментарием. Стоимость даримого имущества составила 30 тысяч 162 рубля.

В некоторых публикациях о Ларине отмечается, что именно после столь серьзного пожертвования Глеб Петрович становится в 1907 году почётным гражданином Благовещенска, а через два года — и потомственным почётным гражданином, и это звание унаследуют его сыновья. Ещё одна загадка, ведь потомственным почётным гражданином Ларин назван уже в арендном договоре 1887 года?

Но этот период характерен несколькими крупными пожертвованиями Ларина. После постройки хирургического корпуса в 1906 году он пожертвовал 5 тыс. рублей на строительство Пастеровской станции, призванной противостоять инфекционным заболеваниям. В 1909 выделил 5 тыс. руб. на строительство родильного покоя, учредив в нём от своего имени бесплатную (то есть, за его счёт) кровать, да плюс к тому построил купальню рядом с психиатрическим отделением. В 1911 — 10 тыс. рублей в качестве пособия для поступающих в вузы.

Но в эти годы Глеб Петрович, хотя по-прежнему богач, уже давно не арендатор Васильевского прииска. После того, как Верхне-Амурская компания изменила условия аренды, Ларин отказался от заключения договора на новый срок. 10 февраля 1902 года «Амурская газета» писала: «…С 1 января с. г. золотопромышленникам кончился срок аренды приисков, и новые условия, предложенные Верхне-Амурской компанией арендаторам, для них тяжелы. По расчёту, приходится платить около 3000 руб. за добытый пуд золота»...

Ларин предпочёл перебраться на свои прииски на р. Джелтулак, а Васильевский прииск добавил к своему списку уже аредуемых другой известный купец, Е. В. Доенин.

При этом не обошлось без конфликта. В самом начале 1902 года Доенин обратился к заведующему полицейской частью Джалиндинских приисков хорунжему Тонких с просьбой поспособствовать в прекращении разборки зданий на Васильевском прииске. 28 февраля Тонких в присутствии понятых составил акт о том, что рабочие Г. П. Ларина по его распоряжению стали разбирать на дрова здание бывшего лазарета ВАК. Он остановил разборку до тех пор, пока сами арендаторы не решат вопрос о её законности совместно с управлением Верхне-Амурской компании.

Эпизод с разборкой на дрова старого здания произошёл во многом потому, что Ларин, отказавшись от аренды, не покинул вовсе обжитой посёлок. Здесь, на окраине площади Васильевского, на территории его собственного прииска Стрелка, оставался его добротный дом-пятистенок, в котором позже жили его сыновья. Но, главное, здесь была его торговая база — построенные амбары, из которых не только снабжались принадлежащие ему и его семье прииски, но и велась торговля продуктами, инструментами, предметами первой необходимости с жителями посёлка Стрелка и окрестных приисков. Конечно, свои лавки были и у других приисковладельцев и арендаторов, но и в ларинских амбарах товар, конечно, не залёживался.

Отказавшись от аренды, Глеб Петрович не отказался от самой добычи золота. Просто с этих пор он стал добывать золото исключительно на собственных приисках. Либо сам, либо сдавая их в аренду. А поэтому продолжил поиски новых площадей, пригодных к разработке. Не сам, конечно, а с помощью доверенных лиц, среди которых были уже и его подросшие сыновья. И эти площади не всегда оформлялись на него — Глеб Ларин практиковал семейный бизнес.

В книге объявлений о результатах поисков месторождений золотых россыпей, представленных в Албазинское станичное правление в 1901 году, сохранился вот такой документ, написанный Михаилом Лариным, доверенным Александры Павловны Лариной.

 «30 июля 1901 г. прибыл на рк. Джалинду в 15 верстах от Нижне-Ивановского прииска Верхне Амурской Ко … По тщательном осмотре левой отлогости ключа Безъимянного и правой в то же время ключа Случайного я нашёл разведочный столб на имя отставного ветеринарного фельдшера Евграфа Николаевича Белокопытова от 6 ноября 1899 г. Столб этот стоит у старой сеновозной дороги Верхне-Амурской Ко. Не встретив ни явочных столбов и никаких либо признаков разведки других партий, я признавая эту местность свободной, я избрал в пользу своей доверительницы Лариной площадь в квадрате одной версты, оградив её одним разведочным столбом»…

Иногда при этом на пути Глеба Петровича Ларина вставали препятствия, с которыми он справлялся.

 К примеру, не без проблем ему достался прииск Глебовский на Джелтулаке. Чиновник по особым поручениям Амурского переселенческого управления В. И. Кривошеин, побывавший в 1910 году на этом прииске, в своём отчёте писал: «Прииск Глебовский открыт совершенно случайно рабочим Ларина, косившим, если не ошибаюсь, здесь сено».  Но в Госархиве Российской Федерации хранится несколько документов об этом открытии. Причём, в двух разных делах: «Дело по прошению В. Боярского о возобновлении предварительного следствия против Глеба Ларина за составление подложных документов», 1906 г., и «Дело по прошению В. Боярского о привлечении к ответственности Благовещенского купца Г. Ларина за подлог. 25 сентября – 11 ноября 1911 г.».

В первом документе отставной унтер-офицер Василий Степанович Боярский в жалобе министру юстиции от своего имени и от имени своего компаньона Кузьмы Владимировича Жигалина писал:
«В 1898 году я заявил в Албазинском Станичном Правлении золотосодержащую площадь на имя К-о Жигалина, по ключу Безъимянному, впадающему в речку Жолтулак, системы Джалиндинской, Амурской области. После чего я был приглашён отводчиком Г. Масловым, для принятия отвода площади вышесказанной. Туда же явился доверенный Лариной, сын ея, М.Ларин и предъявил заявку на ту же площадь, заявленную в 1895 году 1-го июня. Отводчик Маслов приступил к проверке местности по заявкам Лариной и Жигалина, так как первая заявка Лариной оказалась не соответствующей местности с описанием предметов, указанных в заявке Лариной. Жигалина заявка тождественна с описанием местности и предмет. Отводчик Маслов не нашёл возможности отнести площадь Лариной. Явился спор между Лариной и Жигалиным, отводчик Маслов написал постановление 20 июня 1898 года, предоставил на разрешение в высшее Горное ведомство»…

Но пока истец ожидал справедливого решения, спорная площадь оказалась отведённой Глебу Ларину. И напрасно потом Боярский обращался в различные инстанции, доказывая, что заявка Лариных в принципе не была возможна, поскольку не было и не могло быть в то время их разведчиков на Джелтулаке, ибо доверенный Лариных Арсентьев в это время находился в другом месте. Он утверждал, что отводчик площадей, прибывший для оформления отвода, так и не увидел необходимых явочных столбов на имя А. П. Лариной. Но в итоге отвод был утверждён за Г. П. Лариным. А на Боярского завели уголовное дело, обвинив его в попытке присвоить чужие права на ранее заявленную площадь, уничтожив заявочные знаки.

Лично меня ходатайства Боярского и Жигалина убедили, что именно они были первооткрывателями, что подлог действительно был. «В продолжении дела восьми лет, — писал в 1906 году Боярский, — я и мой компаньон Жигалин разорены». Но то ли весовые категории простого амурского казака и уважаемого купца-миллионера были слишком уж различны, то ли на самом деле, как утверждал Боярский, имели место взятки, площадь так и осталась за Глебом Петровичем, а прииск с действительно хорошим содержанием золота стал именоваться Глебовским. А на отпечатанном 28 октября 1911 года докладе по этому делу в первом департаменте министерства юстиции осталась рукописная резолюция: «Оставить без последствий, о чём объявить просителю с возвращением приложений»…

Прииск Глебовский отведён Ларину в 1906 году, и Глеб Петрович сразу взялся за его обустройство. Вот как описал увиденное здесь Кривошеин.

«Глебовский стан уютно и прочно разместился на «левой отлогости» речки Малые Лохамуки в 2 ; в. от впадения ея в р. Большой Уркан на правом берегу последняго. Дорога на Васильевский прииск выстроена в 1906/7 годах и обошлась приблизительно тысяч в 10–12.

На Глебовском прииске имеются следующие постройки: дом Управляющаго; дом для служащих (на 4 квартиры); дом под контору, квартиру материального и посетительскую; дом для нарядчиков и казаков; больница на 10 кроватей; две казармы для рабочих; пекарня, конюховская, столярная, баня, подвал-ледник, два склада, материальный амбар и большая кухня в два оделения.

Все эти постройки производят сравнительно с обычными приисковыми постройками очень выгодное впечатление: всё сделано хозяйственно, прочно, уютно, тепло».

Особое внимание Ларин уделял приисковому быту.

«…Общие условия службы на Глебовском прииске несравненно лучше, чем в других предприятиях: помещения тёплыя, сухия, светлыя и просторныя; для обучения детей – просторная весёлая комната, снабжённая необходимыми приспособлениями и имеющая характер домашняго класса. Обучение безплатное. Кроме того, служащие, в последние годы удачных операций получали значительные суммы наградных».

Премии получали и рабочие, причём в год сумма премиальных доходила до 12% заработка.

В 1906 году здесь началась добыча золота хозспособом. Уже в первый год разработки Глебовский показал, что не зря за него боролись. Добыча составила тринадцать с половиной пудов. Успешными были и последующие три года. Всего, отмечает Кривошеин, за четыре года на прииске добыто 116 пудов 29 фунтов 6 золотников (95 п. 14 ф. из которых — хозспособом) на сумму 2 млн 233 тыс. 367 рублей, а прибыль при этом составила около 57,5% стоимости чистого золота.

Но за эти четыре года россыпь была выработана, и в 1910 году на прииске трудились уже только артели золотничников, преимущественно китайских. Тем не менее, добыча, по данным Съезда золотопромышленников, в том году была даже немногим выше десяти с половиной пудов.

Кроме Глебовского у Лариных в тот период было ещё несколько приисков. Но смежные с ним Петропавловский прииск и Михайловский рудник не разрабатывались. Александринский (Александровский) прииск на слиянии Левой и Правой Джалинд собственно прииском, на котором добывали золото, был только в 1904 году, причём золота тогда добыли всего 84 золотника. Но он, располагавшийся возле стана Васильевского прииска, был значимым в ином плане: здесь располагались магазин и склад купца Глеба Ларина и скупалось, преимущественно в обмен на товары, золото.

Были прииски и по самому Джелтулаку — Евгеньевский, Владимировский и Михайловский. В 1901 году эти прииски разрабатывал хозспособом сам Ларин, затем на них трудились золотничники, а в последние три года Ларин сдал их в аренду мелкому золотопромышленнику П. К. Кутумову. В 1910 году на Евгеньевском и Михайловском приисках сумели добыть менее пяти фунтов золота, после чего прииски были сданы в казну. А Кутумов взял в аренду другие прииски Ларина — Антонининский, Петропавловский и Глебовский. В 1913 году добыча на этих приисках в сумме составила 5 пудов, 13 фунтов, 19 золотников  и 32 доли. Добыча измельчала.

Но в этот период уже существовало свободное обращение шлихового золота, и купец Ларин, кроме собственно добычи, скупал его непосредственно у золотодобытчиков, «вольноприносителей». Кривошеин приводит данные по этой золотоскупке, начиная с 1904 года. И в приводимой им таблице отчётливо прослеживается тенденция роста скупки. В 1904 году Лариным куплено 4 пуда, а в 1910 —22 с четвертью пуда золота. «Несомненно, это явление находится в связи с ростом экстенсивной разработки Джалиндинских приисков Верхне-Амурской компании и сравнительно невысокими ценами на все припасы и товары, существующими в лавках Ларина», — объяснял этот рост Кривошеин.

А скупка золота была возможна, в первую очередь, потому, что Глеб Ларин, став золотопромышленником, оставался между тем купцом. И с того времени, как он впервые попал на Джалиндинские прииски, здесь образовалась его надёжная торговая сеть, предлагавшая потребителям всё то, что нужно было для жизни и работы здесь. Центральным в этой сети был Александринский прииск со складами и магазином, увеличивавшим год от года объёмы продаж: «…В 1908 году сюда было завезено из Джалинды 6122,5 пуда разных припасов и товаров, в 1898 году — 11726 пудов, а в 1910 году — 12000 пудов на сумму  около 66 тысяч рублей.

Торговая деятельность Ларина в районе Джалиндинских приисков, между прочим,  способствовала сдерживанию местных цен. В этот период все прииски Джалинды находились в аренде у М. А. Топаза, который также занимался здесь торговлей и скупкой золота. При этом «из лавки г. Ларина многие припасы и товары продаются ниже таксы, почему и Топазу приходится держаться соответствующих цен», — отмечал Кривошеин. Более того, объём продаж купца Ларина благодаря относительной дешевизне был примерно равен объёму продаж монополиста Топаза! Примерно равными были и объёмы скупки золота.

Здесь уместно отметить ещё одну важную деталь: купец Ларин в расчётах с рабочими использовал собственные «деньги»! «Деньги», конечно, в кавычках — бонисты-коллекционеры обычно называют их «жетонами». С ними связаны и другие загадки купца Ларина.

Жетоны Ларина имели хождение на ограниченной территории, хотя их использовали не только там, где были прииски Ларина, поскольку они обеспечивались ходовыми товарами, которые были указаны на номинале. Ведь на ларинских жетонах не указывались привычные денежные обозначения, рубли и копейки. Вместо этого на кружках из белого и красного металла было отчеканено: 20 ф. хлеба, 5 ф. мяса и т. д.

Коллекционер-бонист Дмитрий Вячесловович Комаров, задавшийся вопросами, когда и зачем Глеб Ларин выпустил свои жетоны, считал, что причиной их появления стала борьба с приисковым пьянством. Рабочие, считал он, получая авансом в оплату за свой труд «хлебные деньги», не могли истратить их на нелегально принесённый (в лавках Ларина алкоголь не продавался) спирт, а расходовали по назначению. Настоящие деньги эти рабочие получали только после окончательного расчёта.

Думаю, что эта причина могла быть одной из стимулировавших выпуск жетонов. Другой, и, на мой взгляд, главной, стал обычный коммерческий расчёт. Ведь получившие в оплату за труд жетоны рабочие гарантированно принесли бы их в лавку Ларина и приобрели бы на них указанный товар, и деньги эти не ушли были на сторону. И при этом они оставались бы сытыми и работоспособными.

Д. В. Комаров считал, что жетоны Ларина могли быть выпущены не ранее 1905 года, в котором появился запрет на использование эрзац-денег. Если так, то жетоны имели бы хождение в 1890-х годах, когда арендатор Глеб Ларин вёл хозяйские работы на Васильевском прииске и когда у него было достаточно много рабочих. Но тогда после 1905-го жетоны были бы, скорее всего, изъяты из обращения. И тогда вряд ли сохранились до настоящего времени никому не нужные металлические кружки. Между тем известно, они применялись, хотя и не по назначению, ещё в первые годы советской власти.

Наиболее полезно было бы использование жетонов, по моему мнению, начиная с 1914 года. Начавшаяся война с Германией поспособствовала быстрому росту цен на товары и припасы, а заработная плата рабочих, так же, как и жалованье служащих, повышалась не столь стремительно. И жетоны, выпущенные в это время, стали бы лучшим способом обеспечить стабильное питание собственных рабочих и служащих, которые гарантированно получали бы в нужных количествах продукты в лавках Ларина.

Есть и другое основание предполагать, что жетоны были выпущены именно в этот период. Ведь Кривошеин, подробно описавший «дело» Ларина в 1910 году, не мог пройти мимо такого уникального факта, как применение суррогатных денег! Однако в подробном отчёте Кривошеина о них ни слова.

Это предположение может встретить, по меньшей мере, два возражения. Во-первых, в последний предреволюционный период уровень хозработ, а, значит, и количество рабочих на ларинских приисках снизились до минимума, а во-вторых, в декабре 1915 года умер сам Глеб Петрович.

Но в первом случае контраргументом может стать довод, что, хотя и не стало хозработ на приисках Джалинды, взамен появились новые прииски. С 1915 года в результате поисков Александра Глебовича Ларина в бассейне реки Нюкжи один за другим были открыты и пущены в эксплуатацию новые ларинские прииски Якут, Ходя, Гранатный, Русская Воля… Второе возражение тоже может получить простое объяснение. Жетоны с именем Глеба Ларина могли выйти в обращение при его жизни, а использоваться и после смерти, не так ли?

Тем не менее, это по-прежнему лишь предположения. И вопрос, когда и с какой целью были выпущены «хлебные» и «мясные деньги» Ларина всё ещё остаётся открытым.

В рассказе о торговых успехах купца Ларина нельзя не заметить ещё одну важную деталь. Доставка грузов на Джалиндинские прииски была не слишком обременительной — район располагался относительно недалеко от пристани Джалинда на Амуре, к которой Верхне-Амурская компания ещё в самом начале своей деятельности построрила колёсную дорогу. Но в планах правительства уже была постройка Амурской железной дороги, а, значит, и перспектива ещё более простой транспортировки грузов.

Есть мнение, что именно Ларин настоял на том, чтобы одна из железнодорожных станций была построена на пересечении железной дороги с колёсной. А затем он построил на этом месте, неподалёку от почтово-телеграфной станции Большой Невер, свою торговую перевалбазу. Место было выбрано очень удачно, и рядом с ларинской базой почти сразу вырос посёлок, долгое время называвшийся Ларинским.

Почему-то сейчас принято считать годом основания Ларинского 1907 год. Но вряд ли это правильно, хотя нынешнее село Невер, считая Ларина своим основателем, в 2007 году отметило своё столетие, и 1907 год обозначен на официальном сайте Сковородинского района. Но в том году не было ещё железной дороги, и, полагаю, не мог появиться Ларинскй посёлок. Ведь он тогда ещё не был актуален, поскольку даже законопроект о строительстве железной дороги был принят Госдумой, а затем утверждён императором  только в 1908-м, в самом его конце.

Пристанционный посёлок Невер-1, давший начало нынешнему городу Сковородино, начали строить в 1909 году. Возможно ли, что тогда же стал обосновываться возле будущей железной дороги и Ларин? Думаю, что он тогда ещё только добивался такой возможности. И в Памятной книжке Амурской области на 1915 год годом основания Ларинского посёлка обозначен лишь 1911-й, год пуска железной дороги. А через год и эту цифру подкорректировали, указав, что населённый пункт Ларинский на самом деле был  основан ещё позже, в 1912 году. И эта дата представляется реальной.

За короткое время Ларинский посёлок разросся. К 1916 году здесь насчитывалось уже 80 дворов, 298 жителей, 110 лошадей и 70 голов крупного рогатого скота и 38 свиней. Кроме того, была уже построена школа и действовало почтово-телеграфное отделение.

К слову, на Васильевском прииске тогда же было 10 дворов, лишь 16 человек постоянного населения, 28 лошадей и 4 свиньи. Правда, оставалась ещё построенная Верхне-Амурской компанией церковь, которой не было в Ларинском…

Впрочем, Глеб Петрович мог и не увидеть посёлка своего имени. В нескольких источниках говорится, что примерно с 1911 года его вообще не было на амурской земле, что он жил где-то уже где-то Европе. А в конце 1915-го скончался.

Умер он, как уточнила его прапраправнучка Ольга Будзилович, в своём имении в Ялте. Она же рассказала, что в Москве Глеб Петрович купил два дома для своих дочерей, Раисы и Антонины, и, бывая в первопрестольной, останавливался в доме старшей, Раисы Глебовны Будзилович. Этот трёхэтажный кирпичный дом, кстати, и поныне стоит, укрывшись во дворе министерства сельского хозяйства. На первом этаже там ресторан, а другие помещения новый владелец сдаёт под офисы московским фирмочкам…

На ларинских приисках уход  знаменитого Глеба Ларина, по всей вероятности, даже не заметили. Уже многие годы с разработкой приисков, поиском и открытием новых площадей, торговыми операциями от имени Ларина управлялись его сыновья.

Кривошеин отмечал в 1910 году: «на прииске Васильевском имеется отделение конторы Г. П. Ларина; здесь же имеется торговля и склад Ларина и проживают сыновья Г. П. Ларина, заведывающие на месте предприятием и делом отца».

И сыновья эти были уже взрослыми, самостоятельными людьми, промышленниками и торговцами. В 1910-м старшему, Владимиру, было уже 27 лет, Михаилу — 25, и 20 — Александру.

По-видимому, между братьями были распределены функции управления делами отца. Вероятно, что с какого-то времени старшие занимались торговлей, а за добычу золота отвечал Александр Глебович. По крайней мере, именно он обозначен разработчиком  Антонининского, Глебовского и Петропавловского приисков в протоколах съезда золотопромышленников 1912 и 1913 годов, хотя в 1913 году эти прииски уже взял в аренду П. К. Кутумов. И в поиски новых территорий в тайгу отправился тоже именно он.

Когда случился 1917 год, а за ним гражданская война, Ларины уцелели, но их большая семья распалась.  Михаил Глебович предпочёл уехать со своей второй женой в Харбин, где поступил на службу в торговый дом Чурина. Владимир Глебович умер от воспаления лёгких в 1920 году. Через три года умерла и Александра Павловна, от водянки. Александр Глебович остался жить в своём доме на Стрелке, поскольку все остальные домовладения и прииски были национализированы.

Когда наступил период НЭПа и прииски стали отдавать в аренду, Александра Павловна попыталась спасти хоть что-то из принадлежавшего Лариным имущества. В декабре 1921 г. она оформила аренду на миниатюрный Александровский прииск. Золота там не было, но по-прежнему  стояли ещё ларинские склады.

Кто-то ещё из Лариных, судя по списку недоимщиков на 1 марта 1925 года, попытался добывать золото в новых экономических и политических условиях . Возможно, что это был Климентий Петрович, имевший ранее прииски в Зейском горном округе. Возможно — Михаил Глебович, тогда ещё не уехавший в Харбин. А может быть, и Александр Глебович. В документе указана только знаменитая фамилия. Но этот загадочный Ларин вначале не соглашался заниматься явно разорительной золотодобычей.

В ноябре 1922 года председатель съезда золотопромышленников Забайкальского округа А. Розенфарб докладывал председателю Дальневосточного революционного комитета.

«…Золотопромышленник Ларин старый, солидный работник на Амуре, пионер в золотом деле в глухих дебрях нашей необъятной тайги Амурской и Якутской областей, ходатайствовал через наш Совет перед Правительством о возвращении ему его приисков в Далёкой Зейской тайге (на Тимптоне). Прииска эти также желает взять Северная Экспедиция, к работе которой относятся критически даже агенты власти. М[инистерство] Н[ародного] Х[озяйства] приказало устроить соревнование между Севэкспедицией и Лариным и, если прииска останутся за Лариным, то отдать ему для разработки сроком на 3 года. Если кто знает местонахождение этих приисков, то ясно станет, что о таком сроке говорить не приходится, т. к. туда надо ехать месяцами, а завоз припасов для работы нужен на полтора года, и чтобы поставить там работы, то нужна подготовка около двух лет. Навряд ли кто может взять прииска при таких условиях на 3 года. Тот же Ларин желает взять прииска в глухом Верхне-Олёкминском (Якутской области), где только могут жить орочёны…»

Но как бы то ни было, к началу тридцатых годов всяческая индивидуальная предпринимательская деятельность оказалась вне закона, а бывшие золотопромышленники и арендаторы попали в опалу. Некоторые из них были расстреляны, другие — отправлены в лагеря. Каким-то чудом А. Г. Ларин избежал и того, и другого.

В поисках сведений о нём я обратился в УФСБ по Амурской области, и через некоторое время получил ответ с выпиской из уголовного дела № П-60248. В ответе содержалось следующее.

«Ларин Александр Глебович, 1873 года рождения (ошибка, он родился в 1890-м. — П. А.), уроженец г. Благовещенска, русский, гражданин СССР, б/п, окончил Физико-математический факультет Казанского университета, проживал на прииске Стрелки Зейского округа, имел золотые прииски с рабочими в 300 человек, на момент ареста не работал, жил на средства от сдачи в аренду построек на ст. Б-Невер…

…Арестован 17 ноября 1930 года АМОООГПУ по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-2, 58-11 УК РСФСР. Содержался при арестном помещении АМОООГПУ.

Постановлением АМОООГПУ от 3 января 1931 года дело прекращено по п. 2. Ст. 202 УПК за недоказанностью состава преступления. Из под стражи освобождён»…

Возможно, что его не отправили куда подальше благодаря доброй славе о золотопромышленнике Ларине, не увядшей до тех пор? Или по какой-то другой причине? Остаётся только догадываться, ведь мало кто мог тогда избежать наказания…

Хотя, впрочем, наказания и он не избежал. Не расстрелянный и не отправленный в лагеря, до ареста он длительное время считался «чуждым элементом», классовым врагом, и был ущемлён в гражданских правах. В частности, его лишили избирательного голоса. С 1927 г. он стал «лишенцем». А это «звание» тянуло за собой массу невзгод: «лишенцев» не брали на работу, им не выдавали продуктовые карточки, боялись помогать соседи, отворачивались старые знакомые…

Та же участь постигла и его жену, Олимпиаду Андреевну. Её, как жену бывшего золотопромышленника и иждивенку, лишили гражданских прав в том же 1927-м. 26 апреля 1930 года она написала в Рухловский горсовет с просьбой восстановить её в правах, ведь она уже не иждивенка, что работает стоматологом. Через месяц — в райисполком.

Постановление специальной комиссии было неграмотным и кратким, но ёмким:

«Ходатайство отклонить, потому, что Ларина — жена быв. золотопромышленника, который эксплоатировал народ и который жил на нетрудовой доход и кроме того в настоящее время муж Лариной раскулачен и выслан из пределов Рухловского района». И приписка, сделанная  красными чернилами: «Ларина до сего время проживает совместно с мужем служит зуб врачем в Рухлов. б-це».

Видимо, только после снятия обвинений Ларины всё же были восстановлены в правах. Хотя, возможно, не сразу. Но в 1933 г. Александра Глебовича по путёвке недавно созданного треста «Амурзолото» приняли на работу в недавно созданное Джалиндо-Урканское приисковое управление. Здесь он был назначен ответственным исполнителем по геологоразведочным работам — соответствующий приказ сохранился в архиве АО «Прииск Соловьёвский». Ещё один приказ свидетельствует, что в начале 1934 года Ларин возглавляет поисковую партию, направившуюся в системы рек Бурпалы и Геткана.

А больше о нём ничего не известно. Я не смог найти никаких документов, которые могли бы рассказать о его дальнейшей судьбе и о судьбах его жены Олимпиады Андреевны и сына Николая…

Последняя загадка купца Ларина. Будет ли она когда-то разгадана?


Источники

Деловой мир Примурья: середина 19 – начало 20 в. Благовещенск: Амурская Ярмарка, 2013. Т. 2. 320 с.
Золотые прииски Амурского горного округа и добыча золота на них по 1899 год: Прил. к карте приисков Амур. горн. округа/Бюро съезда Амур. золотопромышленников. Благовещенск: Д. О. Мокин и Ко, 1899. 158 с.
Комаров Дмитрий. Ещё больше узнать предстоит// Лавка коллекционера, №4(26), 2001, с.4.
Комаров Дмитрий Жетоны Ларина (Возвращаясь к напечатанному) // Лавка коллекционера 2002. №6(32) С.6.
Памятная книжка и Адрес-календарь Амурской области на 1915 г. Благовещенск: Благовещенск, 1915.
Памятная книжка и Адрес-календарь Амурской области на 1916 г. Благовещенск: Благовещенск, 1916.
Протоколы 1-го съезда золотопромышленников Амурского округа. Благовещенск, 1898.
Протоколы общего съезда золотопромышленников Амурского и Буреинского горных округов 15-23 февраля 1912. г - Благовещенск, 1912.
Протоколы заседаний общего съезда золотопромышленников Амурского и Буреинского
горных округов 1914-1915 гг. Благовещенск, 1915.
Протоколы заседаний общего съезда золотопромышленников Амурского, Буреинского, Зейского и Приморского горных округов 1916 г. Благовещенск, 1916
Тове Л.Л., Иванов Д.В. Отчёт по экономическому и техническому исследованию золотопромышленности Амурско-Приморского района. Т 2. Амурская область. Часть 1. СПб: Якорь, 1905.
Янчуковский В.А. О приисках Верхне-Амурской компании/Горный журнал. 1890 г. Т.2-й. Апрель-июнь. С.358–372.

Архив ОАО «Прииск Соловьёвский»
Приказ № 208/э по ДУПУ «Амурзолото». 10 ноября 1933 года//Книга приказов по Джалиндо-Урканскому приисковому управлению, 1933 г. Л.236.
Приказ № 30 по ДУПУ «Амурзолото». 3 февраля 1934 года//Книга приказов по Джалиндо-Урканскому приисковому управлению, 1934 г. Л.31.

Государственный архив Амурской области (ГААО)
Ф.8-и. Оп.1. Д.55. Опись имущества и а операционной в дар городу от купца Г. П. Ларина. 1904 г. Л.48.
Ф.15-и. Оп.1. Д.106. Книга регистраций объявлений, заявлений Албазинского станичного правления, подаваемых разными лицами на открытых золотоносных площадей, 1890. Л.4 об.–6.
Ф.15-и. Оп.1. Д.109. Книга Албазинского станичного правления для регистрации объявлений на открытие золотоносных площадей за 1891 г. Л.1–2.
Ф.29-и. Оп.3. Д.61. МК Николаевской церкви на Васильевском прииске. 1881 г. Л.152 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.84. МК Николаевской церкви на Васильевском прииске. 1884 г. Л.120 об., 142 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.92а. МК Николаевской церкви Васильевского прииска. 1885 г. Л.11 об., 49 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.98з. МК Николаевской церкви Васильевского прииска. 1886 г. Л.18 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.110. МК Николаевской церкви Васильевского прииска. 1888 г. Л.222 об., 298 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.117. МК Николаевской церкви Васильевского прииска. 1889 г. Л.199 об.
Ф.29-и. Оп.3. Д.196. МК Благовещенского Кафедрального собора. 1896 г. Л.452 об.
Ф.46-и. Оп.1. Д.6. Объявления, представленные в Албазинское станичное правление Лариным М. Г., доверенным лицом золотопромышленников Лариной А. П., Кудзилович П. Е., Будилевич Р. Г., о результатов поисков месторождений золотых россыпей. 1901. 8 л.
Ф. р-163. Оп. 1. Д.7. Справка о приисках и рудниках, сданных в аренду отдельным предпринимателям, товариществам и артелям рабочих за 1922 г. 3 л.
Ф.163. Оп.2. Д.9. 83 л. Список недоимщиков по Зейскому Окружному Горному Управлению на 1 марта 1925 года по аренде приисков. Лл. 1–4.
Ф. р-1581. Оп.1. Д.26. Реестр записей о смерти по г. Благовещенску 1922–1923 гг. Л. 248об.–249.

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)
Ф.124. Оп.26. Д.255. Дело по прошению В. Боярского о возобновлении предварительного следствия против Глеба Ларина за составление подложных документов. 20 февраля – 16 апреля 1908. 40 л.
Ф.124. Оп.29. Д.1179. Дело по прошению В. Боярского о привлечении к ответственности Благовещенского купца Г. Ларина за подлог. 25 сентября – 11 ноября 1911 г. 9 л.

Российский государственный исторический архив (РГИА)
Ф.37. Оп.81. Д.304. Донесения окружного горного инженера Амурского горного округа Горному департаменту с приложением ведомостей о количестве золота, добытого на приисках округа за март 1915 – 21 марта 1916 г. 310 л.
Ф.57. Оп.1. Д.103. Переписка Управления приисков с Главным управлением Компании по вопросу о сдаче в аренду Джалиндинских приисков Ракову, Топазу, Викуловой и другим арендаторам. 1896–1915. 143 л.

Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ)
Ф.702. Оп.2. Д.177. Отчёт и приложение к нему чиновника особых поручений переселенческого управления Кривошеина по статистико-экономическому обследованию золотопромышленных предприятий Селемджинской и Джалиндинской систем. 1910 год. 225 л.
Ф.704.  Оп.4. Д.276. О перечислении в Благ. 2й гильдии купца крестьянина Рязанской губернии, Зарайского уезда, Ловецкой волости села Любич Глеба Петрова Ларина. Начато 9 июля 1876, окончено 8 марта 1877 г. 11 л.
Ф.р-2413. Оп.3. Д.22. Протоколы заседаний окружных и районных комиссий по пересмотру списков лиц, лишённых избирательных прав и материалы кним. 3 февр. – 8 авг. 1930 г. 1006 л.
Ф.р-2413. Оп.3. Д.56. Список лиц, лишённых избирательных прав по Рухлово и Рухловскому району на 1931 год. Л.1.
Ф.р-2422. Оп.1. Д.1563. Доклады и переписка с Съездом золотопромышленников и Дальревкомом о золотопромышленности на Дальнем Востоке. 69 л.


Примечание. Публикуется впервые.