О чувствах ребёнка

Очень важно понять, что у ребёнка есть свои чувства. Всегда. За него не надо жить. Ему важен свой опыт.
Вроде бы просто, но на деле мало у кого получается не мешать ребёнку быть собой.
Чаще как в анекдоте:
- Вася, иди домой! - кричит мама из окна.
- Что, мама, я уже голодный?
- Нет, ты уже замёрз!

Многим покажется, что это бред, действительно смешно... Но анекдот на то и анекдот, что в нём всё гипертрофированно, такой уж жанр. А в жизни подмена чувств ребёнка чувствами взрослого происходит постоянно, сплошь и рядом. Взрослый может действительно понимать что На самом деле чувствует ребёнок. Но, уважая ребёнка как отдельную личность, как человека, мы, даже будучи полностью уверены, не решаем за него что он чувствует и не утверждаем этого.

Например. Мальчик плачет, потому что у него забрали чужую игрушку в песочнице. Мама может сказать — не плачь, тебе обидно, но ты же взял чужое без спроса.
Что в этой ситуации не так? Она утверждает, что ребёнку обидно, то есть решает за него, что он чувствует. А ему может быть и не обидно, он просто хотел в этой машинке довезти песок до горки, которую строил, и не успел, не получилось достичь цели.
Или — толкнули девочку, она рыдает. Мама ей говорит — тебе же не больно, почти не задели, не плачь. А девочка ещё больше рыдает. Опять мама за неё решила, да и не поняла её. Потому что ей просто обидно, что мальчик её толкнул, а не больно. Другая причина.
Даже если мама не ошиблась, даже если поняла правильно, мы воздерживаемся толковать чувства другого человека на свой лад.

Отреагировать обязательно нужно, принять эмоции ребёнка, позволяя им быть как есть, в пределах безопасности для его здоровья (если ребёнок рыдает более 10-15 минут и уже входит в глубокую истерику с почти ничего не видящими глазами, это опасно. Мы манипуляциям не уступаем, но останавливаем, и не важно прав он или нет. "Наказывать", не обращая внимания, недопустимо в такой ситуации), и в пределах уважения границ других людей, не мешая им (можно отойти, выйти).

Как мы принимаем эмоции? Можно помочь, обратив внимание, и просто констатировать факт, не предполагая причин — Ты плачешь, давай я тебя обниму, что мы можем сделать? Может быть подождём вместе, когда мальчик закончит и попросим машину? Может быть сходим домой за нашей? Ничего не хочет, хочет поплакать — просто позволить это, пусть "лишнее" выйдет.
Если мы уверены, хорошо знаем своего малыша, всё равно в речи используем предположение и смотрим на реакцию, правильно ли мы предположили. - Я понимаю, НАВЕРНОЕ, тебе неприятно (больно, обидно, не хочется, хочется и т.д.), но игрушка чужая, мальчик взял свою машину обратно, потому что тоже строит башню. Посмотри — видишь какая у него башня получается?
Если ребёнок не против, мы можем его обнять. Его детское горе неподдельно. Чаще всего НЕ НАДО НИЧЕГО ДЕЛАТЬ, надо просто прожить это с ним, позволяя ребёнку чувствовать, быть просто вместе. Хотя при этом мы можем не одобрять каких то его конкретных действий — взял без разрешения, отнял, стукнул, кинул. Это разные вещи — мы продолжаем любить без всяких условий. Но, когда он проплачется и успокоится, по горячим следам проговорим ситуацию — ты же взял без разрешения, мы спрашиваем можно ли взять.

В быту таких ситуаций, когда мама утверждает за ребёнка что он чувствует, очень много — они происходят постоянно и часто для взрослого незаметно, не осознанно. Но никто не отменял отдалённые последствия!

Если мы мягко говорим в предположительной форме, спрашиваем чтобы выяснить, уточнить что чувствует ребёнок или констатируем явный факт (ты рассердился, ты расстроился, тебе нравится), мы помогаем разобраться ребёнку в том, что он чувствует, мы называем чувства — ребёнок учится разбираться как это называется,что это.

А если мы уверенно утверждаем, решая за него какой он, что он чувствует, хочет, каковы причины его поведения — мы переносим на него свои проекции, ожидания, навешиваем ярлыки, "программируем" его, лишаем его "себя самого", своей воли; создаём внутри него конфликт реальных чувств с нашими ожиданиями, который может вылиться в дальнейшем в искажение характера, стать причиной борьбы с нами, родителями, причиной агрессивного поведения или, наоборот, породить чувство неизбывной вины, "бесхребетность", привести к обоюдному разочарованию, испортить наши отношения.
Грань очень тонкая.

Бывает, люди не разговаривают годами, а начинается всё с якоря — корневого эпизода, который был создан, когда ребёнку было года полтора. И чаще всего корни "взрослых" проблем лежат в возрасте до трёх лет, но мы этого не помним, так как не придавали значения "мелочам"...

Фото Рука мамы. Антанас Суткус, 1966 г.