Продолжение 31 С гитарой по жизни

       Как я сдавал политэкономию
           Сказка

В этот год зима на Кубани была довольно лютая. В феврале свирепствовали пыльные бури. Пыль проникала во все щели окон. Мы с сыном оклеили рамы бумажной лентой, и в комнате стало посвежее. Покормив и уложив сына в постель, садился за учебники. Приходила Рая с вечерней смены, мы ужинали и ложились в постель. Она сильно уставала на работе и тотчас засыпала. Я же всегда долго не засыпал, переваривая все прочитанное в учебниках, добиваясь не механического запоминания. а осмысленного понятия текста.

Изучение политэкономии заканчивалось на третьем курсе. Рекомендовалось к этому еще прочитать два тома сочинения Маркса «Капитал». Я добросовестно штудировал учебники, но именно на политэкономии впервые, как говорят студенты, засыпался.
Получив в очередной раз вызов на сессию (и Владлен с моей помощью тоже), я как обычно, встречался с гитаристами, иногда прохлаждался на левом берегу Дона, купаясь в его тогда еще не загрязненных водах. Не особо напрягался в слушанье лекций местной профессуры, наша кубанская была не хуже.

Пришел на последний экзамен именно по политэкономии с билетом в кармане на вечерний рейс автобуса Ростов–Краснодар. Профессор, а это была пожилая женщина, сухая, как вобла, и постоянно курившая сигарету, внимательно посмотрела на меня и говорит:
– А почему я вас не видела на моих лекциях и консультациях?
– Болел ангиной, – соврал я.
– Ангина – не такая уж серьезная болезнь, чтобы игнорировать мои лекции. – Берите билет.
Я вытянул билет, прочитал вопросы. Самый каверзный – «Расширенное воспроизводство в условиях социализма» – я знал хорошо. Стал отвечать.
– Так, а теперь слово в слово попрошу зачитать цитату Владимира Ильича Ленина о расширенном воспроизводстве. И подробнее о том, как Владимир Ильич углубил Маркса...
Чувствуя, что дело идет к провалу, я начал вспоминать, на какой это странице учебника, но безуспешно.
– Так, молодой человек, придете через неделю. К 12 часам дня я вас жду в кабинете политэкономии.

Билет на автобус пришлось сдать. Неделю жить впроголодь и почти без денег. Квартиру вместе со мной снимали еще два студента - старшекурсника.
– Плохи твои дела, – говорили они. – Над тобой нависла серьезная опасность. Многие из тех, кого она невзлюбила, экзамен сдать у нее не смогли. Как бы тебе не пришлось забирать свои документы в учебной части…

Я мобилизовал все свои способности в скорочтении. С утра до вечера перечитывал два тома учебника политэкономии, два тома «Капитала». Гонял себя по цитатам из сочинений Ленина, Сталина, Маркса, Энгельса. Это сейчас мы знаем, что построение социализма в одной отдельно взятой стране – чушь собачья, а тогда это была догма. Утверждалось, что Ленин опроверг учение Маркса и доказал на примере России, что это возможно. Когда я пришел через неделю к 12 часам к кабинету политэкономии, профессорши там еще не было. Пришла она лишь через два часа. Во мне все кипело от негодования. Усевшись за стол и закинув ногу на ногу, достала сигарету. Она явно не хотела слушать бред моего воспаленного мозга.
– Ну-с, молодой человек, давайте зачетку. По выражению вашего лица вижу, что вы подготовились прекрасно. Ставлю вам удовлетворительно.

Не знаю, что заставило меня сдержаться, а характер у меня тогда был взрывной, но я безропотно подал ей зачетную книжку и, поблагодарив за такую «высокую» оценку моих знаний, уехал домой. Это происшествие с политэкономией научило меня уже на старших курсах в дальнейшем приспосабливаться. Я старался «засветиться» на консультациях и лекциях. Чтобы профессор запомнил меня, я задавал порой глупейшие вопросы, но эффект всегда был положительный, и я исчезал из института не только для встреч с гитаристами Ростова, но и для того чтобы поиграть в пляжный футбол на левом берегу Дона с местными фанатами, а их в городе было довольно много.


             Затишье перед бурей

Прибыл на работу уже студентом четвертого курса. Там ничего не изменилось. Борьба за выполнение плана порой доходила до абсурда. Собранные на конвейере приборы должны проходить старение в специальных термошкафах чтобы снять нагрузки на молекулярном уровне с деталей измерительного механизма. Приборы в шкафах нагревают до определенной температуры, выдерживают сутки и только после этого градуируют на специальных установках. Но зачастую, в последний день каждого месяца не прошедшие старение приборы градуировались и сдавались на склад готовой продукции. План выполнялся. Затем приборы в начале следующего месяца возвращались снова в цех и проходили окончательные операции. Но я подозревал, что не все такие приборы возвращались. Часть их отправлялась заказчикам без старения. Естественно, там они начинали показывать все, что угодно, только не фактические цифры. Возврат таких приборов назывался рекламацией.
 
Подошла осень. Начались занятия в политехническом институте. Но предметов, нужных мне, там не преподавали, и туда я уже не ходил. Ларису я видел в цехе, но подходить к ней не решался. Иногда здоровались по пути в заводскую столовую. Каждый раз сердце мое сжималось при виде такой знакомой мне фигурки. Когда я вспоминал наши прежние прогулки в небольшом скверике вблизи ее дома, в ушах моих звучал ее голос, и мне так хотелось подойти к ней, взять ее за руки и спросить: «Как живешь, мой дорогой человечек?».

Дома у меня было затишье, как оказалось, перед бурей. Сын пошел в третий класс. Учеба давалась ему с трудом. Мы с ним вместе преодолевали эти трудности. С Раей у нас особых нежностей не было. Сложились какие то сугубо деловые отношения. Старался в меру возможностей помогать ей. Если она, к примеру, занималась приготовлением пищи, то я всегда мыл посуду, хотя толкаться среди женщин на общей кухне мне не очень нравилось. Сейчас трудно об этом говорить, но общих точек соприкосновения у нас с Раей кроме секса – не было. Хотя, сказать откровенно, это большой залог счастливой семейной жизни. Многие семьи разваливались именно по причине диссонанса в постели, хотя при этом частенько выдвигались причины совершенно иные. У нас здесь все было нормально. Но, видимо, сказывался разный уровень интеллектов. Однажды она мне сказала: «Лучше бы ты был трактористом, чем гитаристом». Я и сам иногда подумывал, что с каким-нибудь сельским механизатором она была бы во сто крат счастливее, чем со мной.

Зима 1969 года пролетела как то очень быстро. Я уже не делал контрольных работ Владлену. Он остепенился и женился. Тогда пышных свадеб у нас в общежитии не делали. У Владлена из родственников был только отец, мать давно умерла. Собрались в общежитии в его комнате восемь человек после их регистрации и отметили это событие. Жена у него была очень красивая. По нынешним меркам, настоящая секс бомба. Мы радовались и желали молодой семье счастья и долгих лет семейной жизни. После окончания института его назначили начальником заводской типографии. Жена родила ему дочь. Увы, долгих лет семейной жизни у него не получилось. В 50 лет он погиб под колесами грузовика прямо напротив проходной завода, выбежав в обеденный перерыв в промтоварный магазин.

Четвертый курс института я закончил без происшествий. Предметы были поближе к специальности, которой я обучался. К моему стыду, условия дальнейшей жизни для меня складывались так, что после получения диплома я и дня не работал по этой специальности.

Младшие мои братья, отслужив в армии, создали уже свои семьи. Средний жил в Оренбургской области и работал шофером, а младший до сих пор живет в Крыму. У обоих родилось по два сына. Среднему, Владимиру, внуков повидать не удалось – умер от рака горла, а у младшего, Ивана, полно внуков и еще, как говорится, не вечер. Он окончил мореходное училище и плавал на кораблях в загранрейсы. Сейчас на пенсии.

Сын мой окончил третий класс, и я начал делать попытки приобщить его к гитаре, но, видимо, он перенял у матери гены отвращения к инструменту и ни в какую не хотел заниматься, впрочем, мои гены любви к музыке он все же унаследовал. Он записался в школьный духовой оркестр и учился играть на кларнете.
И я думал: вот поучится, и отдам его в наше музучилище. С некоторыми педагогами музыкального училища я был знаком, а преподаватель народного отделения по классу домры Владимир Васильевич Карлашов даже организовывал мой концерт в училище. Когда понадобилось покупать кларнет сыну, то я по рекомендации одного из преподавателей купил хороший кларнет. И теперь из нашей комнаты частенько раздавались звуки не только гитары, но и кларнета.

 Правда, эти совместные экзерсисы продолжались недолго. Раина сестра стала жить с мужчиной, у которого была своя квартира, и она ушла к нему. А чтобы ее квартиру не обворовали, а скорее, чтобы не захватили соседи по коммуналке, она стала просить Раю пожить временно там, ибо была не совсем уверенна в своем гражданском браке. Но у нас ситуация была еще опасней. В любой момент комендант общежития мог к нам подселить кого угодно, вплоть до новой семьи, которых к этому времени в общежитиях было достаточно.
И тут Рая узнает о моем намерении поступить после защиты диплома в музыкальное училище. Это вызвало у нее нервный срыв. Она собрала вещи и вместе с сыном отправилась жить в квартиру сестры. В нашей квартире остался я один.

                Да здравствует свобода!
                Козни жены

Первые дни я радовался свободе, возможности играть на гитаре сколько захочу, но через пару недель загрустил. Рая иногда приходила и делала вид, что здесь живет, но вечерами уходила к себе. Со мной почти не разговаривала. Лежа в постели без жены, я думал о своей жизни. Мне хотелось женской ласки, хотелось чувствовать, что меня любят, понимают. Сам я к Рае уже не испытывал прежних чувств. И я не мог в эти минуты не вспомнить о Ларисе.

 Узнав расписание лекций в ее группе, я решил ее встретить после окончания занятий. Встреча не принесла мне никакой уверенности в возврате прежних отношений. И все же «надежды маленький оркестрик под управлением любви» заиграл в моей груди. Я стал регулярно встречать ее после лекций. Странное дело, Лариса меня не гнала от себя, более того, я замечал – выходя из двери института, она глазами искала меня. Я подходил к ней, мы садились в городской автобус, а затем шли к ее дому несколько кварталов. Она мне рассказала, что за эти два года у неё был парень. Обещал жениться, но обманул, сделав с ней то, что я в свое время – не успел. Я хотел спросить: «Сознание не теряла?» Но пожалел её самолюбие. У памятной калитки мы прощалась, и я пешком шел домой по вечерним улицам Краснодара.

Разговаривали ли мы с Ларисой о своих отношениях? Да, конечно. Она не верила моему рассказу о той ситуации, которая возникла у нас с Раей. Я старался ее убедить. И мне, как я думал, это удалось. Основным доводом было то, что с женой у меня дело шло к разрыву отношений. Разные у нас с Раей были менталитеты. С Ларисой же мы могли часами говорить о литературе, о просмотренных фильмах и самое главное, о музыке, которую она тоже безумно любила. Она даже ходила заниматься в детскую музыкальную школу, где училась игре на фортепиано. Но болезнь прервала эти занятия.

На работе у меня тоже было полно событий. Наш старший технолог Станислав Ростиславович успел за это время жениться, развестись, оставив бывшей жене дочь и квартиру. И что самое смешное, вновь женился на девушке, которая была на 18 лет его моложе. Она родила ему сына, но коллизии в его новой семье были куда драматичнее, чем в моей. В их однокомнатную квартиру, которую он получил после размена бывшей трехкомнатной, новая жена, с которой у него дело шло тоже к разводу, приводила своего кавалера, и они выпроваживали моего шефа на кухню, при этом изрядно его поколачивая.

Видя, что у меня по сравнению с ним дела идут не так уж и плохо, я особых попыток к сближению с женой не делал. Она тоже никаких попыток не делала. С Ларисой у меня состоялся очень откровенный разговор. Она видела в моем паспорте штамп о разводе, и когда я сказал, что хочу жениться на ней, поверила мне. Ее родители были вновь категорически против, но теперь Лариса не делала мне предложение: сделать ее беременной. Видимо, сильно обожглась на молоке. Если бы у нас с нею дело дошло до этого - мы бы пользовались с ней презервативами.

Я освоил работу так, что иногда, даже не выходя на конвейер, приняв по телефону сигнал мастера участка о неполадке, мог определить ее причину и быстро указать способ ее устранения. Однако теперь потребность вновь и вновь видеть Ларису, толкала меня на необдуманные действия. Я зачастил на конвейер, подходя каждый раз к ее рабочему месту. Это, видимо, не осталось не замеченным подругами Раи, и они сделали свое черное дело.

 Рая узнала о моей активности и предприняла меры. Как после узнал, она взяла сына и пошла к родителям Ларисы. Адрес ей подсказали те же подруги. Там она заявила, что их дочь уводит от нее мужа, вторгается в ее семью. Потребовала, чтобы Лариса прекратила встречи со мной. Я об этом ничего не знал. В одну из нерабочих суббот пришла Рая с сыном.
– Что это ты сияешь, как начищенный самовар? – спросил я.
– Скоро узнаешь. – А сейчас собирай свои вещи, бери свою гитару и готовься уходить к своей Ларисе, – сказала она с довольно ехидной усмешкой.
– Ну, ты же знаешь, что родители ее меня не примут. А в общежитии Владлен уже не живет. Буду жить пока здесь.

Такой состоялся разговор. Слышу стук в дверь. О, ужас! Входят Лариса и ее родители. Чего только я не наслушался тогда от ее отца: «подлец» и «негодяй» были самыми мягкими выражениями в его гневной речи.
– Теперь я убедилась в том, что ты меня обманывал, будто вы живете раздельно, – тихо сказала Лариса, когда я вышел вслед за ней во двор общежития.
– Я тебя не обманывал. Действительно, это так и было, но сегодня она пришла.
– Не ври. И ко мне больше не подходи. Видеть тебя не хочу.

Так закончилось мое второе пришествие в любовь с Ларисой. Больше я ее не видел. Она уволилась с работы. С Раей у нас состоялся после этого визита серьезный разговор:
– Скажи, ты устроила эту комедию?
– Да!
– И зачем? Ты ведь сама ушла…
– А затем, что я сама с тобой жить не буду, но и тебе не дам жить с кем-то пока не получим квартиру…
– Ну, если так, то я отсюда никуда не уйду. Хочешь – уходи сама.


Рецензии
Это был февраль 68 года, я хорошо его запомнила : пылевая буря из Краснодара добралась до Днепропетровска, я тогда училась на 5-м курсе инс-та и надо ездить в Днепрдзержинск на заводскую практику, а из-за этой пылевой бури мы пропускали поездки, выйти на улицу невозможно, песок засыпал рот, глаза, приходилось возвращаться домой...

Оксана Студецкая   28.03.2017 21:50     Заявить о нарушении