Гладиатор

Тело – это трон для души.
Если тело можно извратить и обезобразить,
то почему нельзя сделать этого же и с душой?..

Предисловие
Панацея жизни и панацея смерти, есть между ними реальная разница?.. Человечество доказало: нет. И то, что должно было давать жизнь, привело к ее концу. Так устроен человек, так устроен мир, так устроена вселенная. Нам не нужен конец света, мы сами можем его сотворить.
Конец 22 столетия ознаменовался величайшим прорывом в биологии и медицине: было создан искусственный ген, он отвечал за регенерацию. Мгновенную и беспощадную к организму. Ученые сами создали вестника апокалипсиса в мутно синей капсуле, и назвали ее «Номенаква». Человеческий организм поистине велик и почти безграничен, но нам не дано счастье иметь доступ ко всем своим потаенным способностям. Эти замки запечатаны и ключами к ним обладают лишь боги… мудрые и вечные.
Номенаква стала одним из этих ключей: она отпирала способность почти мгновенно восстановить любой орган в исходное состояние, пока организм жив, используя лишь ресурсы самого носителя тела.
Никто не мог поверить, но на научной конференции 2125 года ученые наглядно продемонстрировали действие этого «волшебного» лекарства вколов его человеку, который потерял на стройке обе ноги. То, что предстало перед глазами зрителей и всего мира стало поистине ужасным и нереальным зрелищем: после крика боли и ужаса пациент встал, еще не веря и покачиваясь, на свои собственные ноги, которые появились из него буквально за пару секунд.
Проект тут же был взят под контроль властями и армией, однако конвенцией по гуманности 2126 года был запрещен как антиморальный. Номенаква была выпущена в очень ограниченном количестве и предоставлялась лишь самым важным людям, которые находились на пороге смерти.
Но человеческой алчности и хитрости нет предела и уже через несколько месяцев это «чудо» бессмертия появилось на мировом черном рынке и его начали выпускать для самых богатых и жадных людей планеты.
«Кто правит вечностью – тот правит миром» - таков теперь стал символ богатства и бессмертия. Эти люди получили все: деньги, славу, вечную жизнь и… зависть, страх и еще большую жадность. Даже главы стран не могли себе позволить обладать Номенаквой и были вынуждены пасть у ног кучки баснословно богатых людей, которые держали в своих золотых руках весь мир!
Но одна кость не может достаться сразу нескольким хищникам и планета утонула в междоусобных войнах, которые легли на историю человечества черным несмываемым пятном проклятья и затянулись на многие десятилетия.

«Что нужно человеку?.. Хлеба и зрелищ!» - говорит древняя римская поговорка. А что нужно человеку, у которого безграничный доступ к хлебу и зрелищам?.. – еще больше извращенных зрелищ и таковые появились. Так родился проект «Гладиатор». Элитное развлечение для самых богатых и состоятельных людей погибающего мира. Если человеку нужны были большие деньги, а он ничего не имел, то выхода было два: пойти на вечные тяжелые работы на рудниках по добыванию минералов и материалов для армий, где со временем люди превращались в рабов.
Был и еще один выход: более опасный и страшный, добровольно стать Гладиатором и победить сотню раз на арене. Многие смельчаки бросали вызов судьбе, но выживали лишь единицы. Не многие имели представление о том, что же творилось на этих боях. Слухов и рассказов ходило много, но мало какие из них отражали хотя бы толику того ужаса бесчеловечности что творился за закрытыми дверьми с гордой надписью «Гладитор» и золотым замком на них.
Туда можно было войти человеком, но уйти оттуда можно было лишь существом человеческого подобия, если вообще уйдешь…


- давай, двигай быстрее! Резкий толчок в спину сбил меня с ног. Падая я смог повернуть голову, чтобы разглядеть обидчика. Надо мной возвышалась гора из бугров мышц и небольшой шишечкой посредине, которая, по всей видимости, служила головой. Громила смотрел на меня свысока испепеляющим взглядом полным ненависти и ярости. Не решившись затевать драку здесь, прямо в очереди, я решил побыстрее подняться и молча двинулся дальше вместе с очередью.
Мое имя Джордж Стаморт. Как я оказался здесь?.. так же как и многие, стоявшие в этой длинной ежедневной очереди. Мне нужны были деньги, вот и все. Нет, не для меня. Я знал что где-то там, в полуразрушенном Нью Йорке умирает моя дочь Сара, и если я не достану для нее Номенакву, то рак съест ее за пол года. Одна мысль об этом придавала мне решимости и злости! …злости на все! – на судьбу, на этот мир и на этих жирных ублюдков, которые сотнями посылали меня и моих друзей на огонь вражеских гаубиц без всякой поддержки!
От мыслей меня отвлек резкий гул реактивных тягловых турбин двух боевых вертолетов класса «Беркут», которые на низкой высоте пролетели над нами и скрылись за высокой стеной, скрывающей все тайны развлекательной индустрии под называнием «Гладиатор». Среди общего галдежа и бахвальства друг перед другом мой слух уловил часть из разговора двух «стражей» - так их называли здесь, которые прогуливались рядом с заряженными лазерметами класса «стрела».
- ого, это уже третья партия лекарства за сегодня – сказал один, кивая головой в след удаляющимся вертолетам.
- так ведь желающих все больше и больше… - ответил второй. Но больше ничего разобрать я не смог, их голоса потонули в киселе из тестостерона и лжи, которые наполняли окружающий воздух настолько, что, казалось, можно было его потрогать физически.
Я оживился: значит, слухи не лгут, Номенаква действительно есть и ее привозят именно сюда. Но зачем такими большими партиями и откуда ее берут в таких количествах?.. Ничего, успокаивал я себя, скоро я буду внутри, смогу всех победить и узнаю все их секреты! Сара, ты только держись!
Занимаясь самовдохновлением, я и не заметил как стоявший передо мной субтильного вида парень с рыжей копной из волос прошел внутрь и над стальной автоматической дверью, в которую каждый заходил по одному, загорелась зеленая лампочка. Спустя пару секунд створки двери с резким щелчком разошлись в стороны, открывая мне черный зев моего будущего. Инстинктивно, набрав побольше воздуха в грудь, я сделал шаг вперед и створки с таким же щелчков за мной захлопнулись. Небольшую комнатку осветил тусклый свет пары старых ламп, защищенных железными прутьями. Слева и справа от меня с потолка выдвинулись две автоматические стойки с прикрепленными к ним автоматами, которые бывают на пропускных пунктах к важным шишкам, с одним лишь отличаем: это оборудование было очень старым на вид, покрытое ржавчиной и движение их стволов, направленных на меня сопровождалось неприятным скрипом.
В конце залы загорелась еще одна, но уже настольная лампа, а за столом обнаружился преклонного вида мужичек, который согнулся над стареньким компьютером. Не поднимая на меня глаз и махнул рукой в знак того чтобы я подошел. Я подчинился, не забывая следить за стволами автоматов, которые, в свою очередь, следили за каждым моим шагом. Перед столом стоял ввинченный в пол железный стул, который я и занял.
- это ваш последний шанс вернуться и уйти – произнес старичок абсолютно монотонным голосом, не выражающим никаких эмоций все так же, не поднимая взгляда от монитора компьютера. Я молчал.
- что ж, тогда вот стандартный вид договора, подписав который вы предоставляете свое тело в полное пользование нашей организации. Его голос не только не выражал никаких эмоциональных оттенков, но и создавалось впечатление, что произнес эти слова он уже не одну сотню раз.
Передо мной отодвинулась крышка, и из недр стола поднялся экран с текстом договора и маленьким сенсором для снятия отпечатка пальца в знак подписи. Моя решимость таяла с каждой секундой. Я сидел в полном молчании и растерянности тупо уставившись на текст договора и делал вид, что его читаю, хотя старикашка не обращал на меня никакого внимания и все так же пялился в свой монитор. Тишина и полумрак. Казалось их вес вокруг меня умножался с каждой секундой, а еле слышимое поскрипывание вентилятора где-то в системе очистки воздуха внутри стен здания дополняло эффект отчаянья и безжизненности этого места. Даже унылый старик казался скорее элементом мебели, нежели живым существом в этой комнате.
Мысли мешались, а время, казалось, повисло в воздухе осязаемым камнем и вот-вот с  грохотом упадет на этот бетонный пол. Я понимал, что если сейчас подпишу, то со мной могут сделать все что угодно и животный страх, как удушающая плеть сжимал все мое нутро. Я видел смерть, я убивал, в том числе и жестоко, но сейчас вокруг меня был лишь полумрак и два, направленных мне в спину, дула автоматов. Внезапно в мозгу возникло лицо дочери: она смеялась и звала меня, огонек ярости вспыхнул где-то внутри меня, все еще достаточно слабый чтобы вырасти в настоящий гнев, но все же вполне достаточный для того чтобы ткнуть пальцем в этот маленький черный прямоугольник для снятия отпечатка пальцев. Опомнился я уже после того как обнаружил свой палец упертый в сканер с такой силой, что побелел ноготь.
Экран с договором скрылся обратно под панелью столешницы, и старик впервые поднял на меня глаза. Он помолчал секунд десять, разглядывая меня, потом произнес:
- Поздравляю, теперь вы гладиатор. После этих слов он вновь опустил взгляд и продолжил свой бубнеж:
- Далее вас ждет стандартная процедура. Вам все объяснят. С этими словами он набрал что-то своими худощавыми пальчиками на клавиатуре, и за ним открылась еще одна дверь, которую ранее в полумраке я не замечал. Более он не проявлял ко мне совершенно никакого интереса. Все еще ошарашенный своим поступком я медленно встал и проследовал в еще одну дверь в моей жизни.
За дверью меня ждал длинный коридор, освященный все теми же тусклыми лампами на потолке, и единственным наполнением этого коридора являлись скульптуры массивных людей, которые держали в руках самое разнообразное холодное оружие. Они были совершенно без одежды, а их лица суровы и беспощадны. В конце виднелся свет, и я поспешил к нему, стараясь не вглядываться в эти металлические лица замерших воинов.
Я вновь попал в залу, на этот раз куда более освещенную и полную другими людьми. Они образовывали очередную очередь, которая начиналась у медицинского стола, за которым у каждого подошедшего брали кровь и быстро делали какую-то татуировку автоматической машинкой. Люди в этой очереди вели себя много тише чем на улице, лишь изредка обмениваясь коротким замечаниями по поводу того что вокруг них происходит. У стен стояли Стражи через каждый метр. Судя по красным лампочкам на их оружии, оно было заряжено и снято с предохранителя, а лица их были непроницаемы и не выражали ровным счетом никаких эмоций.
Через полчаса очередь дошла и до меня, а за мной уже выстроились новоприбывшие. У стола дежурили еще два стража, стоявшие по бокам от доктора в белом халате, лицо которого так же было беспристрастно. Он взял у меня кровь, даже не удосужившись продезинфицировать, а татуировкой, которая наносилась на предплечье, оказался штрих код с подписанным под ним четырехзначным номером. После нас раздели и отправили под душ. На протяжении всех процедур вокруг нас всегда, так или иначе, присутствовали Стражи, следившие за каждым нашим шагом. А итогом всех процедур оказались самые обыкновенные камеры, в которые нас разместили по двое и выдали стандартное тюремное одеяние с соответствующими написанными кодами на них. Я не был удивлен тому, что коды соответствовали нашим татуировкам. Мой номер был «3486».
Итак, все, что у меня было сейчас, это угрюмый молчаливый сосед, старое тряпье, камера примерно три на два метра, и подозрительно пахнущая «шконка». Мысли мешались, а руки тряслись не то от холода, он царил тут всегда, не то от осознания того, во что я вляпался. Когда выключили свет и наступила относительная тишина, стало еще хуже. Кто-то завывал, где-то тихо плакали, а судя по ритмичным стукам, самые слабые духом просто бились головой об стену, теряя остатки рассудка. Но я не так прост, чтобы опустить руки и раскиснуть. Я прошел хорошую подготовку в армии, да и мысли о Саре снова и снова давали мне силы сжимать кулаки до боли в костяшках и поддерживать веру в то, что рано или поздно отсюда я выберусь, останусь жив и вернусь к своей дочери с лекарством или необходимыми деньгами на лечение.
Так прошла моя первая ночь в совершенно незнакомом мне месте, похожем на самую обыкновенную камеру строгого режима. А на утро нас ждал новый «сюрприз». Меня разбудил звук открывающейся железной двери камеры. В проеме не стояло никого, и я осторожно выглянул наружу. Коридор между камерами был наполнен все теми же невозмутимыми Стражами с оружием наперевес и другими заключенными, которые вышли посмотреть что происходит. С потолка на нас смотрели десятки все тех же ржавых стволов стоек автоматов. Нашлись и те, кто попытался тут же сбежать и вырваться к выходу в конце коридора, но их жалкое неорганизованное восстание было тут же подавлено сильными ударами прикладов Стражей. Причем сделано это было настолько быстро и отточено, что стало ясно: они свое дело знали и проделывали это уже много раз.
Тут в проеме выхода показался человек, у которого из одежды была лишь набедренная повязка и широкий кожаный пояс, а в руках был энергетический хлыст. Этот тип обладал очень темной кожей и невероятно высоким ростом. А в сочетании с ярко выраженной мускулатурой он был похож на титана из книжек с мифами, которые можно было найти в старых школах, оставшихся в еще цивилизованных и целых городах. Лицо его и тело было испещрено жуткими шрамами, а в глазах горел огонь ненависти ко всем присутствующим здесь.
- Добро пожаловать, Гладиаторы – раскатился по помещению его громогласный голос. Последнее слово он выделил так громко что, казалось, задрожали стены.
- Вы все обречены! Выживет, если повезет, только один. Моя задача, научить вас одному: убивать! Я не ваша мамочка и подтирать вам сопли не буду. Каждого, кто осмелиться меня ослушаться или задумать побег, ждет суровое наказание или преждевременная смерть. На минуту он замолчал и окинул всех взглядом. Никто не осмелился произнести ни слова.
- Все за мной. – С этими словами он развернулся и вышел. Люди в серых робах последовали за ним, опасливо поглядывая на стражей. Но те не проявляли более никакой агрессии, а наоборот ушли в конец и начали пинками подгонять отстающих.
Через сеть темных ничем не примечательных коридоров нас вывели в освещенный большой зал, наполненный различными тренажерами. Многие из них были мне знакомы, но некоторые были не похожи ни на что и их предназначение мне было совершенно непонятно. У стен стояли стенды с тренировочным оружием, имитировавшим различные старинные виды холодного оружия из разных эпох и стран.
Черный верзила с хлыстом остановился чуть поодаль, развернулся к нам лицом и знаком приказал приблизиться.
- Это тренировочный зал. Здесь вы будите обучаться до тех пор, пока я не решу, что вы можете выйти на арену. Никто не делает ничего без моего разрешения, это всем понятно!?
Большинство выкрикнули уверенное и почти синхронное «Да!», а некоторые лишь закивали.
- Мое имя Маркус. Вы будите ко мне обращаться сэр Маркус! Это ясно!? На этот раз голос прорезался у куда большего количество людей.
- Хорошо. Ну что, у кого-нибудь из вас найдется достаточно смелости, чтобы справиться со мной? С этими словами на его лице появилась ухмылка, но в сочетании с его грубыми покрытыми шрамами губами, она была больше похожа на хищный оскал.
Жизнь научила меня, что не следует сломя голову кидаться на врага, пока не изучишь его, поэтому здравый рассудок подсказал мне, что не стоит быть этим первым храбрецом. Однако не всем хватило здравомыслия, и из общей массы нашелся тот, кто выступил вперед. Я не удивился и тому, что это был тот самый громила, который толкнул меня в очереди еще перед регистрацией.
Ухмылка на лице Маркуса стала еще шире, и тот направился в середину помещения, где на бетонном полу был нарисован ровный круг диаметром примерно метра четыре. Он остановился посредине круга и посмотрел на храбреца.
- Выбирай любое оружие – произнес Маркус и обвел одной рукой весь зал, а второй заткнул за пояс свой хлыст.
Громила с номером «3487» огляделся вокруг и направился к правой стене. Он выбрал большой топор с длинным древком и направился к центру. Остальные же просто столпились по краям отметки, образовав ровный круг.
- Нападай – спокойно сказал воин. Он не принял никакой боевой стойки и не взял в руки никакого орудия, а просто остался ровно стоять и смотреть в глаза противнику. Парень с топором слегка замешкался, озираясь и пытаясь найти в чем подвох, но все же бросился вперед, размахивая топором. От первого нисходящего удара Макрус увернулся, лишь слегка сделал шаг в сторону. За ним последовал боковой, но и он не достиг цели: безоружный боец лишь сделал пол шага назад и чуть отклонился. Меня поразило то, с какой точностью темный воин рассчитывал расстояние и с каким невозмутимым спокойствием уходил от атак.
Четвертый удар, пятый, все они были «в молоко», чем изрядно злили номер 3487. И вот она ошибка: вооруженный человек не рассчитал расстояние и длину своего орудия и подошел чуть ближе, чем следовало. Маркус легко поймал топор за древко левой рукой, отвел руку с оружием в сторону, а правой нанес резкий удар в живот врагу. Из громилы с шумом вышел воздух, но это лишь прибавило ему ярости, и он попытался контратаковать свободной рукой снизу вверх. Но и это у него не вышло: слегка развернув свой торс, Маркус уклонился от удара и сделал подсечку ногой так, что воин с топором упал на спину. В этот же момент резким движением человек с хлыстом вырвал топор из руки падающего тела и пока тот еще не успел опомниться, с размаха ударил топором сверху вниз в живот противника. Удар был такой скорости и силы, что даже боец, обладающий таким размером и горой мышц, вскрикнул и схватился за свой пресс. Про себя я улыбнулся, наблюдая за тем, как на полу барахтается, держась за живот тот, кто недавно показывал свое превосходство надо мной исключительно грубой силой.
Движения Маркуса были похожи на танец: никаких лишних движений, идеальное равновесие и четкие просчитанные удары. Такого в своей жизни я еще не видел.
Топор был отшвырнут в сторону, как ненужный хлам, а взгляд победителя впился в окруживших его людей.
- Найдутся ли еще храбрецы, что бросят мне вызов? Ответом было молчание. Никто не хотел рисковать собой ради того чтобы показать себя перед другими, особенно после того, как всем уже было продемонстрировано искусство близкого боя, такое непривычное для тех, кто привык жить в мире, в котором круче тот, у кого больше пушка.
- Это был ваш первый урок: никогда не недооценивайте противника, даже если он меньше вас и даже если он безоружен. Итак, переходим к тренировкам!
И потянулись изнурительные и бесконечные часы «общения» со своим телом. Никому не было позволено прикасаться к оружию, что на стенах. Всех заставляли лишь качаться до тех пор, пока они не падали без сознания, а после этого, заставляли делать все то же самое раз за разом. Когда кто-то терял сознание от переутомления, в комнату заходил врач с инжекцией сильного стимулятора и нашатыря, после чего человека поднимали и вновь бросали на тренировку. Это была адская гонка со своим телом за пределами возможностей.
В закрытом помещении без окон и часов было почти невозможно определить который час или время суток, казалось, что мы в этом зале уже несколько дней, но прозвучала сирена, и нам объявили, что тренировки закончены. Изнеможенных и измученных нас повели в столовую, в которой каждому налили миску с какой-то серой непонятной жижей с отвратительной консистенцией и запахом. Нашлись и смельчаки, которые спросили о том, что за «сопли» у них в тарелке? Они были тут же наказаны все тем же энергетическим кнутом, который свистел над нами уже много часов. Но все же нам разъяснили, что это энергетический белок, который не даст организму сдохнуть с голоду и даст все необходимые элементы. Слабое утешение, но альтернативы больше не было. На вкус это было еще хуже, чем на запах.
После ужина нас  вернули в наши камеры. Железная кровать показалась мне райским избавлением, а не грубым местом, на котором даже сидеть неудобно. Наутро все повторилось вновь. Такие же тренировки, такой же ужин и вновь спасительное забвение, в которое проваливаешься, лишь коснувшись свертка из тряпок, которой был чем-то вроде подушки.
Так потянулись дни за днями. Когда обыденность в купе с постоянной физической нагрузкой стирается в одну серую ленту событий, начинаешь терять сначала ощущение реальности, потом себя, а после и совсем забываешь о том кто ты и что ты здесь делаешь. За все мое время пребывания здесь ни разу не были слышны имена кроме имени самого тренера. Ко всем обращались лишь по их порядковым номерам, к которым все, кажется, привыкли. Маркус был суровым человеком, но справедливым. Он был похож на нашего лейтенанта Фротта, который посвятил всю свою жизнь военному делу, а на высокие звания не стремился лишь потому, что ему нравилось обучать солдат и делать из них мужчин.
Спустя примерно месяц тренировок по отжиманию, качанию пресса, поднятию тяжестей и всего прочего, направление обучения слегка изменилось: нам начали позволять пользоваться оружием. Сначала его выбирал для нас Маркус и проводил лишь отдельные спарринги в центре зала, обучая основам техники боя и обращения с холодным оружием. Но спустя еще пару недель нас начали разбивать на отдельные группы по двое. Я перепробовал почти все виды оружия, но пришел к выводу, что два коротких одноручных меча мне удобнее всего. У меня не было большой мышечной массы, но скорость движений и уклонение за эти недели я в себе развил достаточно неплохо. Со временем я начал понимать, что в спаррингах я побеждаю все чаще, и в моей группе уже почти нет никого, кто бы мог запросто одержать надо мной победу. Это заметил и Маркус. Он начал чаще ставить меня против себя и обучал уже на более высоком уровне. Мне все же было очень далеко до его уровня, но постепенно и его движения становились для меня все медленнее и понятнее, и все легче получалось уходить от его атак.
Так прошел еще один месяц. Жизнь в камерах стала настолько обыденной, что все чаще я слышал в разговорах, когда нашу тюрьму называли «домом». Это печальное сравнение, но я понимал, что многие уже давно утратили надежду и цель и просто подчинялись приказам. Сохранить себя при такой жизни очень сложно. Для этого нужно было обладать мужеством и четко поставленной перед собой целью. А она у меня была: каждый вечер я вспоминал о Саре. Каждый вечер я представлял, как я обниму ее, когда выйду отсюда и эта мысль вела меня вперед.
Мой сосед был очень неразговорчивым. По началу я, даже, думал что он нем, но иногда я слышал от него пару слов. В моменты бессонницы я слушал густую черноту, окружающую меня. Почти каждую ночь за стенкой один заключенный занимался утехами с другим. Где-то дальше по коридору, постоянно выясняли отношения, попавшие в одну камеру бывшие уголовники, а напротив мужик вырезал на своем теле где-то отломанным кусочком острого железа, все новые узоры непонятного для меня значения.
И вот настал тот момент, когда нам позволили выступить на арену. Нас перевели в более удобные бараки, в которых было побольше удобств. Нас начали кормить более разнообразной пищей, а физические нагрузки существенно снизились. Остались только тренировки по оттачиванию мастерства владения оружием. Каждый уже выбрал что-то себе по вкусу: кто-то управлялся большой двуручной секирой, кто-то был мастером в работе с копьем, у кого-то два топора в руках превращались в смерч несущий смерть, а кто-то, как и я полюбил меч той или иной формы.
На саму арену нас выпускали по одному-двум в день. Того, чья очередь идти, выбирал сам Маркус и отказаться человек права не имел. Единственное что он мог, это выбрать количество боев, которое он готов был провести за этот день: от одного до десяти. Задача была одна: выжить в сотне боев и обретешь славу, свободу и деньги! Не все возвращались с арены и то, что происходило там, тоже никто не знал. Те же, кто выжили хотя бы после одного боя, помещались на несколько дней в отдельные камеры и после этого возвращались на тренировки. На вопросы о том, что же за массивной дверью, за которую уходили гладиаторы драться, прошедшие бой отказывались говорить хоть что-то ни под каким предлогом. Единственное, что было известно,  это то, что дрались они не друг с другом, а с другими гладиаторами, которых тренировали тоже где-то здесь, но отдельно от нас.
Спустя еще пару дней пришла и моя очередь встретиться с судьбой. В зал тренировок зашел Маркус, ткнул в меня пальцем и кивнул в сторону выхода. Все уже знали этот жест. Но я уже был готов. Нет… Я ждал этого момента, как студент, который готовился долго в важному экзамену, ждет дня «Х». Аккуратно повесив свои тренировочные клинки, я двинулся вслед за нашим наставником. Внутри уже не было страха, жалости к себе или сомнения. Все эти чувства сгорели в пылу тренировок. Однако руки чуть потряхивало от возбуждения.
Мы подошли к тяжелой двери с кодовым замком и считывателем биометрики. Пробежавшись пальцами по контрольной панели и показав свой глаз, Маркус отошел чуть в сторону и пропустил меня внутрь. Когда  проходил через дверной проем, он положил руку мне на плече и тихо произнес:
- Нет ничего кроме твоего оружия и противника. Это он сказал, глядя мне строго в глаза с нотками в голосе, которых я не слышал от него никогда. Это было что-то вроде отцовского наставления. Я лишь кивнул и пошел дальше. Когда дверь за мной закрылась, и небольшую комнату озарил свет ярких электрических ламп, то я понял что стою в небольшой квадратной комнате. Тут, кроме меня, было лишь четыре человека: врач, два стража и субтильного вида человечек с электронным планшетом в руках.
- Итак, 3486, сегодня ваш первый выход. – пробубнил человек с планшетом, поглядывая то в него, то на меня.
- Вам необходимо раздеться догола, после чего вам сделают инъекцию. Пока вы это делаете, я вас проинструктирую. Сопротивляться я не стал и принялся скидывать с себя тюремное тряпье.
- Ваша задача на арене победить сто врагов. Вы можете сами выбрать количество боев за один день. С этими словами они кивнул куда-то за себя, и я увидел табло с большими буквами от единицы, до десяти.
- Бой будет окончен только тогда, когда ваш противник перестанет подавать признаки жизни в течение 10 секунд. Вам все понятно? Я кивнул, снимая с себя последний элемент одежды.
Ко мне тут же подошел врач, вколол мне в предплечье что-то зеленое и опоясал меня кожаным ремнем с ампулами, наполненными синей жидкостью и иглой на конце, для автопрыска. В этот момент Стражи напряглись. Мой натренированный глаз не мог этого не заметить. Я узнал жидкость в ампулах. Я не мог поверить: это была Номенаква! Когда я с удивлением поднял глаза на парня с планшетом, тот лишь спокойно ответил:
- Это повысит вашу выживаемость. С этими словами он вместе с врачом вышел в небольшую боковую дверь, которая тут же захлопнулась за ними. Стражи переместились мне за спину и подтолкнули к табло с цифрами. Я решил не испытывать судьбу в первый раз и уверено ткнул цифру «1» после чего передо мной начала подниматься массивная переборка. Яркий свет ударил мне в глаза. Кроме него, до моих ушей донесся сильный гул из криков, визгов и еще непонятно чего. Очередной толчок дулом в спину подсказал мне, что я должен идти вперед. Я повиновался. Очередная комната. Но эта была не похожа ни на одну из предыдущих. Она была небольшой и состояла из трех стен, обвешанных оружием.
Тут было много оружия. Оно было такое же, как и наше тренировочное, но настоящее. Об этом свидетельствовали озорные искорки света, сверкающие на заточенных поверхностях стальных орудий убийства.
Четвертую же стену представляла собой большая железная решетка с толстыми прутьями широко расположенными друг между другом. За ней было большое пространство, залитое ярким светом. Воздух сотрясала какофония звуков и голосов, но один выделялся, так как был усилен динамиками.
- А сегодня на арене вы увидите нового гладиатора! Это черная лошадка сегодняшнего дня, его рекомендовал сам Маркус! После этого имени зал взревел восторженными криками и возгласами. Судя по всему, его здесь почитали. Пока произносилась столь пафосная речь, я решил не терять времени и осмотреться. Оружие было почти на любой вкус, но я уже очень хорошо знал, что мне нужно. Я подошел и выбрал пару прямых мечей примерно одинакового веса и размера.
- Итак, встречайте: номер 3486! После этих слов, железная решетка начала медленно ползти вверх, открывая мне один единственный путь: вперед. И я пошел, сжимая крепко в руках все еще прохладные рукояти моей надежды на будущее.
Когда глаза привыкли к яркому свету, я смог хорошо осмотреться. Помещение представляло собой большой круглый зал с трибунами по стенам. Все места были заняты кричащими и богато одетыми людьми. Передо мной была лестница, которая вела на возвышение посредине, которое, судя по всему, было самой ареной. Из себя она представляла ровную круглую поверхность, засыпанную песком, и располагалась на вершине высокого столба примерно пять-шесть метров в диаметре.
Пока я поднимался, я отметил, что вокруг центрального столба располагалась яма, утыканная как ёж кольями из металла. Судя по всему, падение означало неминуемую смерть для гладиатора. И вот я уже на вершине и ступаю на чуть теплый, кое где забрызганный свежей кровью, песок. Мой противник уже был здесь. Это был голый высокого роста среднего телосложения мужчина. Его мускулы были хорошо видны, но являли собой, скорее, результат подобных нашим тренировок, нежели простого стремления нарастить мышечную массу. На поясе у него так же присутствовали ампулы с Номенаквой. Он вскидывал руки к верху, и крутился на месте, показывая публике себя со всех сторон. Люди явно любили его и восторженно аплодировали каждый раз, когда он вскидывал руки. Из оружия у него был лишь один изогнутый меч с явным смещением центра тяжести на лезвие из-за его ширины. А это значило, что каждый его удар будет тяжелым, но медленным. Нужно всего лишь уклоняться, решил я и выбрал тактику именно такую.
- Как всегда – вновь прозвучал голос из стереодинамиков – мы начнем по гонгу! После этих слов, мой враг развернулся ко мне, принял стойку и уставился мне в глаза. Такого взгляда я еще не видел: полный ярости и отсутствия чего-либо человеческого. Это были глаза зверя. Зверя, который видел свою жертву и жаждал лишь одного, уничтожить ее.
Внезапно сознание поплыло, а внутри начинала разгораться ненависть. Нечеловеческая, неукротимая, бешеная ярость поднималась изнутри, поджигая все мое существо. Однако сознание я не терял, даже наоборот: оно стало более четким и вместе с этим пришло осознание: то, что мне вкололи только что – это наркотик. Сильный и вызывающий бешенство… бешенство для более яростного боя! И противник мой тоже под таким же наркотиком. Что ж, значит, будем использовать это с пользой - решил я и принял боевую стойку.
Громкий звенящий гул наполнил воздух, и это послужило сигналом для мгновенной атаки. Вот я смотрю прямо на противника, секунда и он исчез из поля моего зрения. Скорость и безумие – вот воплощением чего являлся мой враг. Лишь отработанная за недели тренировок реакция вкупе с интуицией позволили мне отразить левый боковой удар. Но он был такой силой, что меня сбило с ног, и я покувыркался пару метров по песку. Быстро вскочив на ноги, я осмотрелся. Дикий зверь с оружием в руках уже вновь несся на меня, но его атака была слишком прямолинейна: боковой рубящий в корпус. Он хотел вновь сбить меня с ног, но нет, я уже успел привыкнуть к его движению. Рассчитав время, я сделал кувырок вперед под его меч, одновременно с этим рубанув по ноге. В такой позиции было почти невозможно сделать достаточно сильный удар, но он достиг цели: под коленом его образовалась алая полоса, из которой обильно начала сочиться темная кровь.
Я почувствовал, как первая маленькая победа приносит мне сладкую радость, подстегивая мой гнев. Вновь вскочив на ноги, я понадеялся, что смогу тут же нанести рубящий удар ему в спину, но я был удивлен: нанесенное ранение не только не остановило моего противника, оно его даже не замедлило, и в ту же секунду я увидел, как мне в голову сверху летит его огромных размеров меч. К таким ударам я уже привык, немало их я отбил, когда сражался с нашим наставником, поэтому я выставил над головой свой левый клинок, слил удар в сторону, а правым сделал колющий выпад и почувствовал, как он входит в тело противника. Толпа взревела! Это вызвало во мне бурю приятных эмоций вместе с осознанием своей первой победы.
Пнув врага в живот, я отбросил его, чтобы выдернуть меч из его груди и тот грузно повалился навзничь. Но то, что я увидел дальше, было как в кошмарном сне: его рука нечеловечески дернулась к поясу, сорвала один из флаконов и ткнула его в тело. На моих глазах рана в груди затянулась и, в то же мгновение, он бросился на меня. Сбивая с ног. Мы покатили по песку. Я чувствовал, как получаю сокрушительные удары от его кулаков по всему, до чего они могли дотянуться, но боли почти не было. Мне повезло, что когда он падал, он выронил меч. Иначе я был бы уже мертв. Я собрал все силы и отбросил его. Быстро придя в себя, я обнаружил, что моя правая рука неестественно вывернута в локте вперед, и я понял, что она сломана, но левая все еще держала крепко клинок.
Когда темная тень врага вновь обрушилась на меня, я уже был готов. Шаг в сторону, ноги согнуть и когда до противника оставалось чуть больше метра еще больше присесть и направить лезвие снизу вверх так, что оно на мгновение выпало из поля его зрения. Расчет оказался верным: враг сам на летел на мой меч. Клинок с глухим звуком вошел в подбородок и застрял где-то внутри черепа. Но и я не остался без награды. По инерции его кулак все же угодил мне в лицо, и я повалился на песок, чувствуя как крошатся кости моей челюсти.
Все еще лежа, я схватил ампулу с пояса и воткнул ее себе в грудь. Эффект последовал незамедлительно: моя рука дернулась и восстановила свое первичное состояние, а кости челюсти с неприятным хрустом встали на место и выросли выбитые и сломанные зубы. Все это сопровождалось легким головокружением и жуткой болью в местах, где тело себя регенерировало.
Я встал. Трибуны скандировали мой номер, а мой противник без движения лежал с торчащим из головы мечем. Как только боль утихла, я подошел и вырвал свой клинок из врага, заодно проверив, жив ли он и стоит ли мне ожидать продолжения боя. Но не было ни пульса, ни каких-либо признаков жизни. Окончательно я убедился в том, что сегодня мой день победы лишь тогда, когда все тот же голос из динамиков провозгласил:
- Итак, сегодняшний победитель номер 3486! Слава гладиатору! Люди вокруг вновь заорали сильнее прежнего, повторяя вновь и вновь слова: «слава гладиатору!».
Без сомнения, это был час моего триумфа, ради которого я готов был вновь выйти на эту арену и убивать еще и еще! Это ощущение было несравнимо ни с чем. Я, даже пожалел, что нажал всего лишь цифру «1» перед выходом, но правила есть правила и клетчатая переборка уже начала подниматься, приглашая меня вернуться в мой мирок из привычных мне тренировок и одинаково обреченных лиц.
Я не помню ни того как уходил с арены. Ни того как провели меня до тесной одноместной камеры. Все было как в тумане из мутных серых стен и отзвуков криков толпы, повторяющих в моей голове фразу: «слава гладиатору!». Дальше был лишь полумрак четырех стен и сменяющиеся миски с хлебом, куском сыра, мясом и стаканом воды. Но более всего мне запомнился первый полуночный бред от ломки после наркотика, принятого накануне. И боль, и ненависть, и отчаянье: все смешалось в один кисель. И лишь одно желание: наконец провалиться в спасительное забвение сна.
Так прошло 3 дня. Когда же меня перевели обратно, к другим гладиаторам, с которыми я вел тренировки последние недели, я на себе ощутил перемену в отношении. Раньше, когда я смотрел на бойцов, что уходили и возвращались с победой, то не замечал того, что возвращались они уже чуточку другими. И с каждым новым боем в них оставалось все меньше человеческого. И отношение их к другим гладиаторам менялось соответственно. Обособленность и одиночество становится куда более логичным и привычным поведением для тех, кто уже вкусил ярости боя и напитал свое оружие кровью врага. Теперь же, меня воспринимали не хуже и не лучше… просто по-другому. Для всех я стал тем, кто перешагнул черту и уже не сможет вернуться назад.
Но меня это более не волновало. Я знал, что все они обречены, если бояться умереть. Можно быть безумным, можно быть бесстрашным: неважно. Это все одно и то же, когда речь заходит о смерти. «Убей или будешь убит». Эта фраза укоренилась в моем мозгу и стала новым моим девизом. Все что мне оставалось, это только ждать. Ждать своей очереди на выбор: отправиться самому на тот свет или же выписать пригласительный билет туда другому.
Ждать мне пришлось недолго. Спустя два дня Маркус подошел ко мне и молча положил руку на плече. Его суровые глаза воина говорили яснее оратора за трибуной, который воодушевляет толпу на деяния во имя его интересов. И дальше только укол, и цифры. Колебаний не было, и мой кулак ударил в цифру «5». И вновь крики толпы, вновь чуть теплый песок арены и медленно застилающая глаза ярость от предвкушения поцелуя смерти. Первый же противник остался без головы за пару секунд. Второго пришлось исполосовать до неузнаваемости, пока его рука, наконец, не перестала тянуться к поясу со спасением. Третий и четвертый так же потеряли головы. Кто-то раньше, кто-то позже, но я уже уяснил, что это самый быстрый способ прикончить противника. Мне было плевать на показуху, которую требовала взволнованная толпа богачей. Для меня была важна лишь эффективность: хотите, чтобы я убивал?.. я убью для вас. С пятым пришлось повозиться: он был маленького роста и очень юркий. Но вот силы ему явно недоставало и, выбив у него из рук короткий меч, я просто показал ему, как выглядят его внутренности.
Так прошел еще один день. Уже шесть побед. Я знал, что этого мало не только для победы, но и для того чтобы утолить ту жажду, что разгоралась во мне. Экстаз от убийства был настолько приятен, что его не мог заменить никакой наркотик, деньги или что-либо еще. Все мое существо желало лишь одного: вновь и вновь получать это удовольствие, пусть даже однажды это будет стоить мне жизни, но свою я задешево не отдам!
Вновь трехдневная изоляция, а после ожидание. Я перестал с кем-либо разговаривать и ушел с головой в тренировки, чтобы отточить свое мастерство и убить время. Время – сейчас это то, что мне так мешало, это то, что я теперь ненавидел более всего.
Но вот он, желанный день и вновь бледно-желтые цифры на стене. «10» - другого числа теперь я уже не видел. Мне было плевать, умру я сегодня или же в моей копилке станет на десять душ больше. Я уже шел на эту песчаную арену лишь с одной целью: отнять жизнь, или заплатить своею!
Первый, второй… десятый: каждый из них окончил в этот день свою жизнь в конвульсиях у моих ног. Кровь каждого из них напитал этот песок, повидавший сотни смертей. Много раз была возможность сбросить противника вниз на иглоукалывание сквозь тело, но меня это не устраивало. Это было бы слишком просто. Во время боя я не думал ни о чем, все делало мое тело. Мне отводилась лишь роль носителя этого тела, и в дар за это я получал удовольствие. Все просто.
Бой, еще один. Уже не было разницы в днях, сутках или противниках. Мое тело было машиной для убийства. Я всегда знал, куда нужно целиться и как уходить от удара. Я, конечно, получал ранения, которые любому бы стоили жизни, но на них мне было плевать: синие ампулы на моем поясе неизменно давали мне шанс отомстить за полученную рану. Каждый раз, выходя на арену, я бил в цифру «10», потому что, не было на табло цифры большего наминала. Понятие морали, принципов, добра, зла и прочей ерунды были теперь несущественны, как и количество убитых мною врагов.
И вот, однажды настал тот день, когда в очередной раз, отняв чью то жизнь я различил сквозь поволоку экстаза слова, которые заставили меня остановиться и замереть, прислушиваясь:
- Итак, дамы и господа, все мы отлично знаем и любим номер 3486! И сейчас его ждет последний сотый бой на нашей арене! Встречайте еще одного нашего чемпиона, номер…
Последние слова потонули в круговороте моих мыслей. Слово «последний» - то, что заставило меня сосредоточиться на этих словах и то, что привело меня к осознанию: этот бой будет концом моего наслаждения, так или иначе. И дальше не будет ничего. Я только сейчас вспомнил, что я должен был убить сотню раз и на этом все! Что мне после этого делать, куда пойти, или, возможно, мне дадут шанс на еще одну сотню!..
Пока я пытался разобраться в своих чувствах и ощущениях на арену медленным, но уверенным шагом поднялся мой противник. Это был человек, которого я очень хорошо знаю, но, казалось, сейчас я видел его впервые. Маркус… Все это время он был чемпионом и он учил нас, чтобы мы встали на путь, который приведет к нему же.
Он медленно подошел ко мне. Его оружие было опущено, а глаза смотрели прямо и не мигая в мои. Я тоже не смел поднять мечей и, как завороженный, смотрел на приближающегося воина. Казалось, даже действие наркотика полностью отступило перед пустотой, которая медленно заполняла меня с каждым его шагом навстречу мне. Он остановился в метре от меня: спокойный, нагой и без пояса спасения. Первым моим порывом было отстегнуть свой пояс, но он поймал мою руку и покачал отрицательно головой.
- поздравляю, Джордж. Ты четвертый кто добрался до вершины этого олимпа из смерти. А мне пора уходить. Если сегодня суждено будет умереть мне, так тому и быть, но не думай что я поддамся тебе хоть на миг: ты такой же мне враг, как и сотня предыдущих.
Джордж… какое странное имя. Слегка знакомое, но все же такое далекое. Внезапное прояснение в памяти и я вспомнил: Джордж Стаморт – это было мое имя… когда-то.
Маркус отпустил мою руку, которой я хотел избавиться от Номенаквы на моем поясе и отошел на пять шагов назад, приняв боевую стойку. Только сейчас я обратил внимание на то, что он, держал в руке точно такие же парные клинки, как у меня. Я понимал, что такой выбор оружия не случаен, и я был благодарен ему за это. Благодарен потому, что в такой комбинации я никогда его не побеждал на тренировках.
Звук гонга и мы закружились на песке. Никто из нас не хотел атаковать первым и ждал ошибки противника. И вот, я сделал лишние пол шага в бок и Маркус атаковал. Почти молниеносный колющий в живот и, параллельно с этим, рубящий сверху. Я сделал рывок вправо, чтобы уйти от колющего, а левым клинком слил рубящий удар, нанося правым режущий в ногу. Мой враг не стал отступать, а лишь приподнял ногу и нанес серию боковых ударов, которые я легко отразил. Но на этом он не остановился и на меня посыпался град из колющих и рубящих ударов. Я ушел в защиту, старательно выискивая слабое место противника. Такого не было. Все его атаки были стремительны и с таким расчетом, чтобы я не мог контратаковать. Оставалось только одно, идти на сближение и я бросился в атаку: отразив очередной выпад, я постарался зайти ему за правое плече и атаковать сбоку. Но Маркус был готов к этому и, выставив блок одной рукой, он нанес удар гардой мне в лицо другой. В глазах поплыло: он был известен как очень сильный человек и на тренировках мы все имели достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Не дав мне опомниться, Маркус резанул меня в область живота и эту атаку я отразить не смог. Сработал привычный рефлекс и, синяя ампула, уже пустой упала на землю, а длинная рана на животе начала затягиваться.
Я отступил на пару шагов назад. И приготовился, параллельно тряся головой, чтобы вернуть ясность сознания. Мой противник не нападал и ждал. Мы вновь закружились в танце смерти. Для меня сейчас существовал только мой враг и наши мечи. Остальное отошло на второй план и потеряло всякое значения для меня. В этот, последний раз, все было по-другому. Уже не было слепой ярости и желания убить, не было тумана от наркотика, была лишь концентрация и дыхание… мое и его.
Выпад, обманный маневр, еще выпад. Маркус с легкостью отражал их или уходил от удара. Теперь он выбрал тактику выжидания и ждал, пока я выдохнусь или сделаю какую-нибудь ошибку. Я же перебрал все, что помнило мое тело, и выискивал момент для нужного удара. Всего один удар, более не требовалось, но это был самый сложный удар из всех нанесенных мною на этой арене.
Я вновь атаковал: сделал выпад, целясь ему в правую руку, другой же постарался достать его в живот. Безуспешно… Маркус отбил мой первый удар, а от второго увернулся, сделав шаг чуть назад и вбок. Воспользовавшись тем, что моя атака провалилась в воздух, он чуть согнулся и двинул меня коленом в живот. Я был готов к этому и за пол секунды до удара, взмахнул наотмашь правой рукой. Его я не достал, так как он был повернут ко мне боком, и стоял чуть слева, но меч из его левой руки, про которую он на мгновение забыл, я выбил.
От удара в живот я согнулся и покатился по песку. Не успел я оправиться, как последовал еще один: он старался меня затоптать. Я сделал еще один переворот, чтобы уйти от ноги и в это же время постарался достать его свободной рукой с клинком. Запоздало я понял, что это было самой большой ошибкой. Как в замедленной съемке, я наблюдал как передо мной, разбрызгивая в разные стороны кровь, летит моя левая рука, все еще сжимавшая меч. Потом пришла боль. И то, что, как я надеялся, давно было мною забыто: страх и осознание неминуемой гибели. На смуглой коже Маркуса почти не было видно моей обильно хлеставшей и обрубка крови, но во второй раз в жизни я увидел на его лице ухмылку. До меня дошло, что он чувствовал каждый раз то же, что чувствовал и я, когда убивал. Он так же наслаждался победой и эта улыбка, означала лишь то, что он почуял победу и то, что мне конец.
Мгновение, и в груди я почувствовал что-то холодное, которое превратилось в жгучую иссушающую боль, растекающуюся еще и из груди по каждой вене. Я уже не мог сражаться, а мое тело безжизненно повисло на мече Маркуса. Уплывающим сознанием я почувствовал, как он поднимает меня над собой, удерживая лишь клинком, воткнутым мне в грудь. «Кажется, я что-то забыл… я должен был что-то сделать...» Сознание распадалось на кусочки и уходило в темноту забытья.
«Сара!» - образ молодой красивой девочки, с рыжими волосами, ярким пламенем вспыхнул у меня перед глазами. Я же должен спасти ее, я же обещал себе, как я мог забыть о ней!? Моя целая рука дернулась, схватила с пояса Номенакву и вонзила в ногу. Вспышка боли раскатилась электрическим разрядом сквозь все мое тело. Я вновь ощутил отсутствие руки и боль в груди. Мои глаза распахнулись, и я увидел, что болтаюсь высоко над землей, удерживаемый лишь мечем Маркуса. Я закричал. Впервые на этой арене я прочистил глотку. Я не знал от чего кричу: толи от боли, толи от воспоминаний, толи от всего сразу… но сегодня мой голос будет слышен от ледяных небес космоса, до раскаленного ядра планеты! Это голос того, кто выживет в своем сотом бою!
Я резко дернулся вбок, тем самым нарушив равновесие и заставив врага сбросить меня вниз. Прокатившись по земле, я вскочил на ноги, чувствуя, как отрастает моя рука и затягивается рана на груди. Не отпуская образ своей дочери, я кинулся вперед, все еще сжимая правой рукой меч. Все произошло так быстро, что я сам не успел  ничего понять. Маркус атаковал рубящим навстречу моему клинку, я же нырнул под его меч и вот я уже стою за его спиной. Мои руки тряслись, а с меча капала кровь. Когда до меня дошло, что это кровь не моя я медленно развернулся. Маркус стоял на коленях, держась за живот, а песок под ним все больше и больше приобретал багровый оттенок. Только сейчас я услышал, как неистово ревет толпа, выкрикивая одно лишь слово: «убей!».
Я обошел моего противника вокруг, чтобы увидеть его лицо. Оно было спокойно. Он лишь поднял на меня свои черные бездонные глаза. Это были глаза человека, который закончил свой путь и готов был упасть в объятья смерти. Кивнув ему, я взмахнул мечем и его голова покатилась по песку. Когда она остановилась, то я увидел что последним на его лице, было выражение счастья. Маркус улыбался.
Несмотря на все что я узнал за эти долгие четыре месяца о месте под названием  «Гладиатор», они оказались честны и выплатили мне очень солидную сумму, которой хватило и чтобы добраться до Нью Йорка, и чтобы вылечить мою дочь Сару, и осталось еще на несколько лет вполне обеспеченной жизни моей семье. Мне предложили занять место Маркуса, как достойного воина, из которого вышел бы отличный учитель, но я отказался. С меня взяли подписку о неразглашении того, что я увидел внутри и отпустили на все четыре стороны с чеком в кармане. Признаться, я итак бы не стал рассказывать никому о том, что пережил. Я понимаю, что этого мне никогда не забыть, но я поклялся, что унесу свои воспоминания с собой в могилу.
Теперь же, наблюдая за тем как растет моя дочь, как продолжает изменяться мир вокруг и все дальше катиться ко всем чертям, я верю что нашел свой покой после того ада, через который прошел. Часто, вспоминая Маркуса, я внутренне благодарил его об одном: о том, что там, на арене, он убил того монстра во мне, которого называли Гладиатор.