Разбитую чашку не склеишь...

     Красивое сегодня было небо. Пронзительно-синее, усыпанное  мелкими островками кучевых облаков, распределившихся столь равномерно, что, вся эта картина скорее напоминала искусно-вышитый мастером холст, чем природное явление. Но кто, скажите,  в наши дни смотрит на облака? 
     Поэтому то,  никто и не увидел, как одно облако сначала выбилось из общего строя, потом опустилось чуть ниже,  а позже сменило цвет с кипельно-белого на грязно-серый.
    А произошло это потому, что на облако опустился навзрыд плачущий сутулый ангел с поникшими крыльями. И, если бы люди на миг замерли, убрав весь шум с городских улиц, они бы смогли услышать неимоверно красивую и печальную мелодию его страданий. Но, кто в наше время пытается слушать?
    К безутешно рыдающему страдальцу подлетел другой ангел, гордый и осанистый.  Крылья его были с позолотой, что означало успешную карьеру. В общем,  если быть кратким, то от него просто веяло  уверенностью в себе и довольством  жизнью.
    - Эй, служивый, чего мокроту развел? - спросил он, приземлившись рядом с плачущим товарищем.
    Сутулый поднял на него глаза, полные тоски и печали, пошевелил своими обычными, без намека на золото крыльями.  Чуть помолчал. Потом, махнул крылом и заныл жалобным грустным голоском:
    - Не могу я так больше. Такая красивая чашка была. Столько лет холил ее, лелеял, разукрашивал. Одна из любимых. Разбили! Представляешь? Просто взяли и разбили. Ну, как так то?, - по концовке фразы для яркости сюжета страдалец еще и смачно всхлипнул.
    - Чертей что ли работа? Вот, гады, совсем распоясались. Так, жалобу на них накатай. Начальство разберется, возместят, куда денутся, - дружески похлопав собрата по плечу, воскликнул осанистый.
    - Да при чем здесь черти, - в сердцах воскликнул сутулый, -люди разбили, какие уж тут жалобы и возмещения. Я ж Чашечником работаю – слежу за чашками отношений между людьми. Когда люди вступают в отношения – между ними формируется чашка. Так, вот, я оберегаю эти чашки, трещинки заделываю, чтоб прочнее были, лепку разнообразную наношу, чтоб отношения многограннее становились,  раскрашиваю по ярче, чтоб не скучно людям жилось. А они их берут и бьют. Сегодня вот, одну из самых красивых грохнули… - тут он опять заплакал навзрыд.
    - О, а я думал, прозвище у тебя просто такое – Чашечник. Даже не знал, что такая квалификация у нас  бывает, - задумчиво натирая золоченые крылья, произнес успешный.
    - Я тоже раньше не знал… А теперь, вот знаю, - в который раз вытирая слезы, ответил Чашечник. – Ты не подумай, я не жалуюсь. Да, я понимаю, что не наделен особым даром или талантом, поэтому в престижные Музы, конечно, меня никто бы не взял. Да, низкие баллы на экзаменах по реакции и состраданию закрыли мне дорогу в Хранители. Ты молодец, вот, сдал на Хранителя. Вишь, как крылья уже позолотой пошли – красота. Да, внешностью тоже я не удался , -  скорчив жалкую рожицу, ухмыльнулся сутулый – кривые зубы, острый нос, угловатая фигура – какой уж из меня Купидон,к примеру, чертям на смех…  Но, хоть Писарем то могли поставить  – сиди себе за плечом у человека и, знай, записывай его деяния – рай, а не работа!
    - Да ладно тебе, друг, хорош бурчать. В любой работе есть свои плюсы и свои минусы. Ну, если уж так не нравится, то пару веков отпашешь и сдашь на переквалификацию, - подмигнул страдальцу его осанистый товарищ.
    - Да, наверно, ты прав – надо просто перетерпеть, - грустно улыбнулся в ответ сутулый, - спасибо тебе за участие. Ты лети, небось, дел невпроворот. А я посижу еще немного, в себя прийду.
    - Счастливо, и не грусти, - прокричал на последок удачливый ангел и улетел, мягко соскользнув с облака.
    Чашечник же остался сидеть. Несмотря на то, что уже немного успокоился, он пока еще не мог приступить к работе. Разве можно заниматься творчеством в упадническом настроении?! Страшно подумать, каких чашек он может наделать в таком состоянии. Еще и сам ненароком половину перебьет, только этого еще не хватало.
    Он сидел и думал, что вот уйдет он через пару веков, поставят кого-то другого. А, вдруг, этот другой не будет чувствовать нить узора? Вдруг,  он будет коряво лепить? Что ж тогда станет с его родными, любимыми чашками? А на что станут похожи отношения между людьми?
    Вот, к примеру,  почесывая перья размышлял сутулый, - недавно, болел я пару десятков лет. Поставили заместителя. И что тот налепил? Он же подходил к росписи чашек, как к черчению – все правильно, узор четкий, ровный – но даже капельку души не вкладывал. В результате у людей – не отношения пошли, а сплошной расчет, пошлость и скука. До сих пор  я еще не разгреб огрехи горе-сменщика – ведь, легче заново сделать, чем править  изначально неправильно скроенное. Да некоторые чашки и не исправишь – так кривенькие да плохонькие и приходится оставлять…
    Нет, уходить – это не выход, -  вздыхал дальше несчастный ангел, -Но что же делать? Ведь сердце разрывается каждый раз от очередной потери одной из чашечек – любименьких моих, ненаглядненьких.
    Может, клей попробовать усовершенствовать, чтоб крепче держал и более глубокие трещины заделывал? Или научиться так разрисовывать, чтобы красотищу этакую никто не решился уничтожить?
    Да все равно будут бить. Жалеть потом будут, просить вернуть. Но, это потом… Сначала надо разбить… Одни гордые, другие глупые… люди, одним словом. Ладно, что их осуждать – делу это не поможет.
    Так вот, - продолжать размышлять Чашечник, - пробовал я даже восстанавливать чашки, когда очень уж настойчиво просили. Собирал из осколков, склеивал, места стыков зарисовывал, чтоб чашка смотрелась, как новая. Не держатся такие чашки. Немного просуществуют и рассыпаются.
    К сожалению, разбитую чашку, даже самую совершенную на свете, не склеить…

    Так, может быть, еще долго бы сидел наш ангел и искал решение проблемы, как сделать так, чтобы хотя бы красивые, ладные, интересные чашки не бились, если б не услышал очередной звон разбитой посуды.
     - Ну, понеслось…, - расправив свои ничем не примечательные крылья, пробормотал Чашечник и полетел на место «аварии», - хоть бы в этот раз не вдребезги, господи, молю, пусть просто осколок отлетел… - шептал он про себя.

   Облако посветлело, поднялось и встало обратно на свое место.

    А где-то там, внизу, средь городской суеты, рассталась очередная пара. Навсегда.

    Просто, они не знали, что разбитые чашки не умеет склеивать даже Чашечник.